Не успели мы на майские праздники отойти от новости о том, как в Москве полицейский покончил с собой, проиграв на ставках квартиру, — уже новый труп в МВД. Снова полицейский. Но просадил деньги в автоматах и онлайн-казино. Тоже самоубийство. Когда появилась очень странная новость о том, что арестованный по обвинению в продаже металлических конструкций генерал Попов тоже якобы проигрался в казино, я лично была уже морально готова. Хотя верить в это не хотелось.

Мне вообще не хочется верить, что этот генерал негодяй — уж больно честное у него лицо. Как-то не увязывается с продажей налево забора. Однако если в кражу забора мне поверить трудно, представить, что генерал мог проиграться в онлайн-казино, я, увы, могу. Потому что в последнее время мне открылась страшная новая реальность: играют все.

Онлайн-казино у нас запрещены, но игроки обходят в браузерах блокировки, а приложения свободно скачиваются на телефон. И могут сегодня оказаться в телефоне совершенно у любого человека. Я точно знаю, что они есть у школьников, бездомных, чиновников. Есть, как мы знаем, у полицейских. Почему бы и генералу в них не играть?

Кажется, мы стоим на пороге новой национальной беды. Какие у нас были? Автоматы были игровые. Был дезоморфин-крокодил. Микрокредиты. Наркотики-соли до сих пор беда. Теперь — онлайн-казино. Возможно, это самая страшная из бед. Я еще помню времена, когда у нас открыто существовали игорные заведения. И помню период борьбы с ними. Сама как журналист писала об игорном бизнесе и даже сталкивалась с угрозами. Помню клубы, типа «Вулкан». Даже очень смутно помню настоящие казино.

Сначала они были легальные, потом на них просто закрывали глаза. А игровые автоматы после запрета называли лотерейными. И даже продавали в игорных залах лотерейные билеты. Потом клубы стали маскировать под компьютерные салоны, а автоматы представляли собой обычные компьютеры с игровым софтом.

Однако знаете что? И клубов, и автоматов, и подпольных казино было много, да. Автоматы вообще могли стоять в любом магазине. Приходили в супермаркет за молоком и на выходе играли. При ночных клубах были залы казино. Но пандемии лудомании тогда не было, потому что многих останавливал факт публичного, так сказать, грехопадения. Если ты играл, на тебя смотрели — прохожие, продавцы... Даже те же работники игорного зала и сотоварищи по болезни. Это останавливало.

Кроме того, элементарно нужно было идти в клубы, в автоматы. Встать с дивана, одеться. Наличные опять же искать. Играли на свои. Процесс поиска денег был сложный. Конечно, и кредиты для игроманов умудрялись специальные оформлять, и жилье они проигрывали, но все эти действия для человека, который много играет, осложнялись множеством трудоемких движений. Я знала в 2000-е семьи бытовых игроманов. Это не которые богачи и проводили время за рулеткой, а обычные скромно зарабатывающие парни, просаживавшие деньги в автоматах. Скажу так: какая-никакая управа на них была. Можно было элементарно мужа такого дома закрыть. Можно было забрать у него деньги или банковскую карту. А то и сберегательную книжку, потому что 20 лет назад не у всех еще были карты.

Если жена знала, что муж игроман, уезжая в отпуск, она оставляла ему денег строго на еду, забирала сберкнижку, банковские карты. Могла забрать документы на квартиру. И все.

Да и сам игроман, если бы затеял проиграть в пух и прах квартиру, скорее всего в процессе ее закладывания успевал прийти в себя — процесс ведь был сложным.

Лудомания не была национальной бедой. А теперь ею стала. Потому что сейчас на любой телефон можно установить сразу несколько приложений, которые предлагают каждый чуть не сотню операторов казино. Натурально открываешь — тебе на выбор сто разных игр от разных поставщиков. И таких приложений не одно и не два. Можно играть круглыми сутками. Если денег не хватило, кредит берешь онлайн. Никакого времени на охлаждение, на приход в себя.

Игромания уже стала национальной трагедией, просто пока мы не объяли головой ее масштаб. Как мы долго не видели масштабов дешевой «солевой» наркомании: пока закладчики не высыпали на улицу, люди не понимали трагедии, потому что в норме семьи скрывают своих наркоманов. Если кто-то внезапно умирал, родители рассказывали, будто ребенок скончался от сердечного приступа. Если садился за распространение наркотиков — говорили, что его подставили.

С игроманией — то же самое. Только в связи с ростом доступности интернета и соцсетей узнавать мы о ней стали быстрее. Еще чуть-чуть, и мы поймем, что столкнулись с новой бедой. И она куда страшнее прочих, потому что из всех перечисленных напастей, которые накатывали в нашей стране на простого человека, лишь онлайн-казино доступно ему здесь и сейчас: дома, в кармане, в метро. Не надо никуда идти искать «закладки». Не надо варить «крокодил». Не надо ходить по микрофинансовым конторам: установил приложение и играешь. Кончились деньги? Тут же тебе дадут взаймы. Можно даже, если ухитриться, онлайн заложить квартиру.

Не верите, что это повсеместно? Вот последние новости о статистике игромании: на конец 2022 года в онлайн-казино играли в России 10 млн человек. Думаю, сейчас рост составил минимум четверть. И это, насколько я понимаю, без учета игроков на ставках. Для сравнения, в 2009 году азартными играми у нас увлекалось 6% населения, это были карты и автоматы, то есть преимущественно офлайн.

Даже если сегодня в онлайн-казино играет 12 млн человек, с семьями это минимум тридцать, а то и сорок миллионов жертв — тех, из чьих домов, чьего бюджета изымают деньги, чьи вещи закладывают, квартиры продают. Из 12 млн игроков хотя бы половина имеет супругов — это еще 6 млн созаемщиков, тех, кто будет отвечать по долгам.

Вы только вдумайтесь: мы попали в мир, где у игроков нет никаких ограничений. У меня недавно была ужасная ситуация: ко мне в гости пришел знакомый. Мы разговорились про жизнь Достоевского, мой гость стал с изумлением рассуждать о том, как же тяжело было жене писателя жить с его игорными долгами. Я даже достала мемуары Анны Сниткиной. И, пока накрывала на стол, мой гость их листал. Читал о том, как жена отдавала в заклад свою одежду, вносила кредиторам втихаря подсвечники, шубу — лишь бы писателя не мучили кредиторы.

«И как так можно было жить?!» — удивлялся приятель. А потом достал телефон и показал, что у него установлено сразу несколько приложений для онлайн-казино, в каждом из которых десятки разных азартных игр!

Между прочим, Достоевскому, чтобы проиграться, надо было ехать, условно говоря, в Висбаден. Чтобы заложить кружевную мантилью жены, ему пришлось везти эту жену с собой в тот самый Баден, снять с жены мантилью и ногами отнести в ломбард. Моему знакомому, фотографу, чтобы проиграть деньги, полученные за фотосессию, нужно просто включить телефон.

Сейчас человек может установить на телефон приложение и проиграть все, что есть у семьи, не выходя из своей комнаты. Жена о том, что семья осталась без денег, без жилья и с долгами, узнает, когда к ней придут приставы. Я не представляю, в каком стрессе должны жить семьи тех, о ком известно, что они склонны к рулетке. Ты буквально не можешь расслабиться, потому что помнишь, что муж в любой момент может установить приложение, проиграть квартиру и набрать многомиллионных долгов. В любой! Даже пока ты спишь.

Такого не было никогда. Вероятно, самый опасный порок из всех, что способны одолеть человека. Потому что он ввергает в нищету семьями и порой целыми поколениями. Если отец проиграет сбережения, сделает долг в 5 млн и спустит в казино квартиру, в нынешних условиях расплатиться за все, вернуть долги, вновь заработать квартиру, смогут разве что его взрослые дети.

И раньше так было. И раньше проигрывали состояния: в рулетку, в карты. Но никогда прежде этого нельзя было сделать, не выходя из дома и не отлучаясь дальше собственного кармана.

Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.

Анастасия Миронова Писатель, публицист