Владимир Путин на прямой линии предложил вернуться к выборности губернаторов. Но с тремя условиями – кандидатов выдвигают только политические партии и утверждает президент, а партии должны быть представлены в местном парламенте. Похоже, что власть предлагает инициативы в крайней спешке для того, чтобы сбить волну недовольства средних слоев, ощутивших себя средним классом. И поэтому возникают странные гибриды, свойственные то ли современному теократическому Ирану (в котором функции «фильтра» выполняет Совет стражей, состоящий из представителей высшего духовенства), то ли дореволюционной России.

Первое условие – выдвижение кандидатов от партий – можно было бы признать целесообразным как способствующее развитию партийной системы, но только в случае ее либерализации, под которой не может пониматься регистрация одной-двух новых партий (например, «для среднего класса»). Либерализация может предусматривать, как минимум, три составляющие. А именно: введение уведомительного принципа регистрации партий и существенное сокращение минимальной численности партий (например, до 10 тысяч человек), нормальная правоприменительная практика, исключающая дискриминацию. Во время той же «прямой линии» Путин говорил о возможности регистрации новых партий, но конкретные условия пока неизвестны. А дьявол, как известно, таится в деталях.

Вопрос о том, что выдвигать кандидатов могут только партии, прошедшие в региональный парламент, вызывает серьезные сомнения. В этом случае нарушаются права «миноритарных» партий, которые должны получить возможность предлагать обществу свои программы на выборах не только законодательной, но и исполнительной власти. А для того, чтобы ограничить возможность участия заведомых аутсайдеров, можно предусмотреть некоторые разумные ограничительные меры. Например, не запредельный (но достаточно весомый – чтобы было обидно его потерять) избирательный залог, который возвращается при преодолении определенного барьера (например, 3%). Менее приемлем внешне более демократичный вариант с подписями избирателей – этот принцип регистрации дискредитирован многочисленными изысками графологов, способных «завернуть» практически любой подписной лист. Последний по времени пример – история екатеринбургского кандидата в депутаты Леонида Волкова, снятого с выборов из-за графолога, который, по подсчетам самого пострадавшего, за 20 часов сделал примерно 540 тысяч попарных сравнений подписей.

Но самый спорный вопрос – о «президентском фильтре». Похоже, что для Путина он носит принципиальный характер – чтобы не допустить к власти в регионах «полукриминал» и сепаратистов. Как российские власти используют криминальную тему, мы видели перед нынешней кампанией – когда к участию в выборах не был допущен Евгений Ройзман, осужденный три десятилетия назад (разумеется, судимость давно снята). Эта история стала поводом для проведения спецоперации по замене лидера «Правого дела». В условиях отсутствия универсалистских традиций подобное право президента дает массу возможностей для подобных историй, только дискредитирующих партийную систему.

Что касается криминала и сепаратистов, то бороться с ними надо не с помощью «президентского фильтра», а посредством правоохранительных органов, в чьи непосредственные обязанности такая работа входит. А также путем развития сильных независимых СМИ, которые смогут предать гласности попытки криминальных группировок прорваться во власть, создавая условия, при которой политической партии будет морально невозможно выдвигать в качестве кандидатов сомнительные фигуры. Особое внимание нужно уделить недопущению существования «диванных» партий, сдаваемых «в аренду» различным региональным группам влияния. Поэтому при резком снижении минимальной численности членов партии необходим разумный контроль над тем, чтобы это правило соблюдалось (формы этого контроля, исключающие злоупотребления, могут быть предметом общественной дискуссии). Также в многонациональной Федерации выглядит нецелесообразным создание региональных партий, которые могут стать основой для роста сепаратизма.

Но, главное – «охранительный» принцип неэффективен. Вспомним опыт дореволюционной России, власти которой всячески стремились защититься от неприятных неожиданностей. Еще поэт и министр Державин во время прекрасного начала александровых дней выдвинул проект избрания тогдашней российской элитой сенаторов, причем император получал право утверждения одного из каждых трех кандидатов. Впрочем, император Александр I не решился даже на такой умеренный проект – равно как чуть позже отклонил и более радикальную инициативу Сперанского по созданию Государственной думы, в которой подобное право царя не предусматривалось. Позднее принцип усмотрения высшей власти попал и в действующее законодательство. Например, городские головы Петербурга и Москвы назначались императором по представлению МВД из числа кандидатов, избранных местными думами.

И что же? В 1912-1914 годах в Москве не было городского головы – несколько вполне респектабельных кандидатов, предложенных оппозиционно настроенными депутатами, были отклонены на высшем уровне. Только с началом Первой мировой войны утвердили четвертого по счету претендента. Принесло ли это стабильность Москве? Нет, действия царя и МВД способствовали росту отчуждения между властью и обществом, обидели вполне умеренных политиков, способствовав их радикализации. Так и сейчас – с той разницей, что в политическую деятельность вовлечены не сравнительно небольшие группы интеллигентов, а широкие массы. Если президент будет пользоваться своим «фильтром», то может столкнуться с митинговым протестом. Если не будет – право превратится в профанацию.

Автор — АЛЕКСЕЙ МАКАРКИН, первый вице-президент Центра политических технологий