Что кроме зерна могла бы экспортировать Россия? Почему крупный агробизнес не вкладывается в развитие сельхозтехнологий? Какой должна быть Деревня будущего?

Об этом «АиФ» поговорил с директором Всероссийского института аграрных проблем и информатики им. А. А. Никонова, академиком РАН Александром Петриковым.

Андрей Прокофьев, «АиФ»: Россия бьёт рекорды по урожаю и экспорту зерна. Но о том, что нужно вывозить за рубеж не зерно в трюмах, а муку в бочках, говорили ещё в XIX в. Есть ли у нашей страны возможность перейти с экспорта сырья на более технологичные продукты?

Александр Петриков: Задача перехода от экспорта сельхозсырья к экспорту продовольствия, а затем продукции более глубоких переделов только начинает нами решаться. До сих пор доля зерновых в структуре экспорта АПК — около 30%, в то время как продукции пищевой и перерабатывающей промышленности — 15%. Решение этой задачи связано с большими инвестициями не только в переработку, но и в микробиологическую промышленность, которая в 1990‑е была практически разрушена. Например, было уничтожено производство аминокислот из зерновых.

Ещё несколько лет назад у нас не было мощностей по производству незаменимого кормового белка лизина. Теперь ряд заводов работает и строится, но продукт найдёт спрос прежде всего на внутреннем рынке, хотя он обладает и экспортным потенциалом. Для решения задач импортозамещения и перехода к экспорту по первичным продуктам нам потребовалось около 15 лет. Примерно такой же срок необходим для расширения экспорта.

Впрочем, не следует забывать и о традиционном экспорте. Зерном и другими видами сырых продуктов торгуют очень высокотехнологичные страны. Например, США, которые ревниво относятся к тому, что Россия выходит в лидеры по зерновому экспорту. К тому же зерно зерну рознь. Мы вполне можем наращивать экспорт высококачественного зерна с высокими хлебопекарными свойствами.

Ставка на органику

— Один экономист мне рассказывал, как был удивлён, услышав в Германии рекламу со слоганом: «Покупайте экологически чистые продукты из России!». Как считаете, можно развивать этот бренд нашего сельского хозяйства?

— Наш потенциал по экспорту органической продукции достаточно велик. Россия, в отличие от США и многих других государств, — страна, свободная от ГМО. А спрос на высококачественную, в том числе органическую, продукцию будет только расти. Качественное продовольствие — это средство укрепления иммунитета, что особенно будет цениться в постпандемийном мире.

Бытует мнение, что производство органической продукции, при котором запрещено использование синтетических удобрений, пестицидов, регуляторов роста растений и кормовых добавок, построено на архаичных технологиях. Это глубокое заблуждение. На самом деле органическое сельское хозяйство не менее наукоёмко, чем традиционное. Скажем, разработка и применение биологических методов восстановления почвенного плодородия и защиты растений от вредителей и болезней — это более трудная задача, чем использование искусственных удобрений и пестицидов.

Продвижение органической продукции на рынок тоже требует новых, часто нетривиальных подходов. Одной рекламой, выставками и фестивалями здесь не ограничишься. Важнейшим каналом популяризации органики, как показывает зарубежный опыт, является сельский и аграрный туризм. Туристы, приезжающие в сельскую местность, априори настроены покупать продукцию местных производителей, в том числе и органическую.

Не менее значимым является развитие в крупных городах кооперативных торговых сетей и площадок, реализующих продукцию малых и средних хозяйств, как альтернативы крупному ретейлу. Помимо популяризации региональной, в том числе органической, продукции это способствует развитию конкуренции, а значит, снижению цен.

Ни спроса, ни предложения

— Вкладывается ли в развитие новых сельхозтехнологий наш агробизнес, который зарабатывает сейчас огромные прибыли?

— Крупные сельхозпроизводители, агрофирмы и агрохолдинги — лидеры рынка, обладающие высокой платёжеспособностью, используют в основном импортные технологии. Они им доступны. А раз так, зачем вкладываться в науку, тем более что это высокорискованные вложения? Что получается в итоге? С каждым годом роль бизнеса в финансировании аграрных исследований снижается. Если в 2005 г. доля предпринимательского сектора в общем объёме внутренних затрат на исследования и разработки в сфере сельскохозяйственных наук составляла 24,5%, то в 2017 г. — лишь 5,1%.

Хозяйства с невысокой платёжеспособностью, для которых не по карману зарубежные инновации, в принципе ориентированы на покупку отечественных технологий, но не находят достаточного предложения в силу слабой коммерциализации результатов научно-исследовательских работ. Только 7–10% из них имеют лицензионные договоры на использование.

Я считаю, государство обязано решить эти две проблемы. В аграрном секторе до сих пор нет современного института научно-технологического развития — крупной частно-государственной корпорации по инновациям в сельском хозяйстве, такого своеобразного «Россельхозтеха» (по аналогии с фондом «Сколково» или «Ростехом»), который бы не только финансировал прикладные исследования и разработки, но и управлял внедрением их результатов в производство. Необходимы также научно-образовательные центры и «технологические долины» при аграрных университетах и НИИ, а также стимулирование частных селекционно-семеноводческих и племенных компаний.

Как вдохнуть жизнь в село

— Представим себе деревню будущего. Какой она будет? Ведь чем выше технологичность сельского хозяйства, тем меньше требуется работников, и, значит, село обречено, его жители ещё активнее поедут в города...

— Сокращение сельскохозяйственной занятости — это объективный процесс. Но село не обречено при условии диверсификации сельской экономики, когда высвобождаемые из аграрного производства работники не становятся мигрантами в большие города, а находят рабочие места у себя дома в других отраслях. Именно такую цель имеет проводимая во многих странах политика сельского развития.

Известно три основных направления диверсификации сельской занятости. Во-первых, это расширение спектра хозяйственной деятельности самих сельхозпроизводителей. Во-вторых, развитие малого и среднего предпринимательства в несельскохозяйственной сфере. Это может быть переработка сельхозпродукции, аграрный и сельский туризм, производство стройматериалов, лесное хозяйство, народные ремёсла и промыслы и др. В-третьих, размещение в сельской местности производственных мощностей городских предприятий.

К сожалению, в России эти направления развиваются недостаточно. В недавно принятой госпрограмме «Комплексное развитие сельских территорий» мер по стимулированию несельскохозяйственной занятости населения крайне мало. Но другого варианта развития нет. Деревня будущего — это не только и не столько сельское хозяйство. При этом важно, чтобы она имела сопоставимый с городом уровень благоустройства, но не утратила свои традиционные преимущества — соседство с природой, хорошую экологию, усадебный тип застройки, возможность выращивать собственные продукты питания, близость жилья и места работы и др.