На днях министр финансов Алексей Кудрин заявил о вероятности второй волны мирового кризиса, и сегодня мы наблюдаем падение на фондовых рынках. Вместе с тем, как мне уже приходилось говорить, весь нынешний кризис, судя по всему, будет иметь затяжной характер. Вторая волна возможна, но, с одной стороны, она вряд ли будет очень сильной, а с другой — после того как она пройдет, скорее всего нас ждет еще одна волна, за ней еще одна, и так далее.

Тот, кто ожидает, что после второй волны все пойдет как в добрые старые времена, заблуждается. Кризис будет продолжаться, по моим прогнозам, лет пять. Связано это с тем, что у мировой экономики сегодня нет настоящего мотора. Мотором продолжают служить деньги, забрасываемые в экономику, которая не в состоянии поддерживать сектора, оправдывающие вложения, — сектора, производящие инновации. Наступил период инновационной паузы, крупных изобретений, которые порождали бы дополнительные потоки нововведений, пока нет.

Это перерыв после длительного бума, во время которого вводились персональные компьютеры, интернет и мобильная связь. Сейчас ничего сходного мы не видим. Налицо проблема: наращивать объемы производства за счет увеличения потребления топлива, сырья и прочего становится слишком дорого, поскольку сырье дорожает. Вся мировая экономика проходит этап приспосабливания к этой новой ситуации. В развивающихся странах, прежде всего в Китае, положение несколько иное, чем в развитых, поскольку там имеются еще не использованные ресурсы дешевой рабочей силы. Эти страны могут позволить себе наращивать производство товаров, которые по причине более низких цен будут раскупаться на развитых рынках. Но и Китай близок к насыщению: раньше страна использовала дешевую рабочую силу и продавала товары по заниженному курсу юаня. Сейчас издержки растут, рабочим приходится платить все более высокие зарплаты. Таким образом разрыв между развитыми и развивающимися странами сокращается.

Такова реальность, в которой мы живем, мир раньше с этим не сталкивался. Поэтому господин Кудрин, дай ему Бог здоровья, может повторять свои отрицательные прогнозы еще несколько лет. Для выхода из этой ситуации необходимы новые крупные инновации — допустим, в области биохимии или нанотехнологий, что угодно, что могло бы воспламенить сердца потребителей и производителей. Пока мы этого не видим. Перемены назревают, но раньше, чем через пять лет, они на свет не вылезут.

К новой реальности необходимо приспособиться. Мировые финансовые центры, которые регулируют весь процесс, должны понимать, что просто кидать деньги в топку и жить в течение десятилетий при ставке 0% или 0,25% — непозволительная роскошь, поскольку происходит только лишь растягивание кризиса. Конечно, решиться на серьезные перемены трудно, тем более что поначалу это повлечет за собой различные неприятности — рост безработицы без снижения производства, как это сейчас происходит в Соединенных Штатах, где производство восстанавливается, но количество рабочих мест не растет.

Подобные признаки свидетельствуют о сложном переходе к инновационной экономике, но близкого конца не видно. Сначала как минимум должны появиться новые товары широкого применения, которые порождают фонтаны других инноваций, а для того, чтобы эти фонтаны заработали, тоже нужно время. Россия в этой ситуации находится далеко не в лучшем положении, поскольку у нее нет ни преимуществ инновационных стран, ни преимуществ стран развивающихся. Только сырье и топливо, цены на которые будут расти.

Боюсь показаться самонадеянным, но, к сожалению, пока я не вижу в мире не только воли к изменениям, но даже понимания ситуации. Все, что я читаю в нашей и зарубежной прессе, свидетельствует о том, что люди до сих пор мыслят в основном в категориях финансового кризиса. Мол, погорел Lehman Brothers, поэтому испортилось настроение у инвесторов, потом Standard & Poor’s понизил рейтинг американских бумаг, что тоже вызвало падение на рынках, и вся волатильность порождается такого рода обстоятельствами. Возможно, кто-то и задумывается над тем, что стоит за всем происходящим, но пока этих людей не слышно. Конечно, хотелось бы пожелать, чтобы лидеры мировой экономики как можно раньше поняли, что происходит, и начали мыслить в более долгосрочных категориях, чем они мыслят сегодня.