В своем втором послании конгрессу президент США Барак Обама дважды поминает Россию (пассаж о проигранной, а потом выигранной у СССР космической гонке — не в счет). Ближе к концу речи глава американского государства в перечислительной интонации упомянул «оживление» отношений с НАТО, укрепление связей с Азией, строительство нового партнерства со странами типа Индии и «перезагрузку отношений с Россией».

Критикуя недостатки Америки, Обама часто апеллировал к чужому опыту, в частности, нередко поминал добрым словом Южную Корею. Рассуждая о том, что «перестраивая» Америку, нужно делать акцент на всем «быстром» — от скоростных железных дорог до высокоскоростного Интернета для более свободного передвижения людей, товаров и информации, президент США посетовал на то, что в странах Европы и в России «больше инвестируют в дороги и железные дороги, чем мы». Правда, Обаме почему-то никто не сказал, что в России самое дорогое дорожное строительство в мире, не говоря уже о нормах отката.

Собственно, этим упоминание России ограничилось. Именно такое место Россия занимает сегодня в приоритетах — внутренних и внешних — США.

Международные инвесторы уделили России больше внимания — в рамках Давосского форума. Там тоже с речью и тоже о модернизации выступил президент России Дмитрий Медведев. Но вряд ли она так зажгла иностранных инвесторов, как выступление Обамы — Америку. Хотя говорилось примерно об одном и том же — обновлении, новом старте, перестройке. Но речь Медведева читалась и слушалась, как предисловие к методичке по модернизации, а Обамы — как предметный и до обидного (для нас) вдохновляющий план действий.

Не говоря уж о том, что у Обамы, в отличие от Медведева, нет скелета в шкафу — Ходорковского, и рядом с ним нет такого надежного партнера, как Путин. Куда Байдену до Путина! И Обаме не надо отвечать на вопрос о знаменитом сидельце в том смысле, что, мол, американские следственные органы действуют в рамках закона, а жулик Мэдофф должен сидеть в тюрьме, и здесь нет никакой политики.

А вот Медведев вынужден отвечать на эти вопросы. При этом если в интервью газете «Ведомости» он сдержанно и, наверное, адекватно своему статусу предложил не требовать ответа на вопрос о не вступившем в силу приговоре суда (он обжалуется в вышестоящих судебных инстанциях), то в беседе с агентством «Блумберг» раздраженно сформулировал: «Инвестор должен соблюдать законы. В противном случае он может получить срок, как Ходорковский или Мэдофф». Образ — заимствован. У партнера по дуумвирату Путина.

После этого, пожалуй, не остается вопросов о судьбе приговора в вышестоящих инстанциях — у него хорошие перспективы вступить в законную силу. Кажется, «фактор Ходорковского» президент России решил вынести за скобки своей личной повестки — иностранных инвесторов действительно больше интересуют возможности личных договоренностей с первыми лицами государства и высокая норма прибыли, характерная для нестабильных, но позволяющих быстро заработать деньги стран, а внутреннее общественное мнение слишком уж сосредоточено на том, чтобы президентом не стал Путин. Ради этого образованный класс готов простить Медведеву многое. И поэтому проблему Ходорковского можно отодвинуть на периферию.

Правда, остается другая проблема — «тунисский синдром». В том же Давосе Медведев совершенно точно заметил, что в Тунисе власть не поспевала за обществом, и потому произошло то, что произошло. Но ведь и у нас коррумпированное, нетехнологичное, неповоротливое, большое, неэффективное, репрессивное государство не поспевает за, внутренне свободным, сетевым, неформальным, с быстрыми реакциями обществом. Нам, в сущности, осталось не так много лет, чтобы перейти в состояние Туниса или Египта, где одни и те же лица у власти надоели настолько, что начались волнения. И в этом плане мы не столько латиноамериканская страна с северным климатом, сколько африканская. Ну, почти как раньше — Верхняя Вольта с ракетами.

Медведев в речи в Давосе обозначил свои десять «сталинских ударов» в направлении модернизации. Точнее, модернизации среды для успешного ведения бизнеса в России. Все вроде бы правильно. Но как-то попахивает утопистами Томасом Мором, Робертом Оуэном и Томмазо Кампанеллой. Вот, например, говорит Медведев о «десятках миллионов личных историй успеха». Правильный подход — это очень мощный стимул для открытия собственного дела и выявления талантов. Но представители малого бизнеса, зажатые между санэпиднадзором, требующим взятки, и жахнувшимся банком, где зависли деньги, могут только усмехнуться на это. У Обамы же в речи — несколько конкретных примеров успеха таких «маленьких людей»: американский Акакий Акакиевич, переквалифицировавшийся из чиновника в предприниматели, имеет значение. В конце выступления Обама даже цитирует одного такого персонажа, выстраивая на его высказывании ритмически и риторически эффектную концовку: «Мы делаем большие дела». И продолжает: «С первых дней основания нашего государства, история Америки — это история обычных людей, которые осмеливались мечтать. Вот так мы выигрываем будущее».

Сквозная идея послания Обамы — «выиграть будущее». Страна продолжает определять мировую повестку дня, но она не может почивать на лаврах — первое место в новом мире еще только предстоит завоевать в жесткой конкурентной борьбе. В этом смысле, кстати, характерна жесткая и остроумная критика Обамой государственной бюрократии США: «Мы не можем выиграть будущее с правительством прошлого… Внутренний департамент отвечает за лосося, когда он плавает в пресной воде, Торговый департамент — когда он плавает в морской воде. Я слышал, что дело осложняется еще больше, когда лосося коптят».

Казалось бы, все то же самое: инвестиции в инновации, образование, инфраструктуру. Но Медведев не может ставить задачу а-ля Обама — достичь наибольшей в мире пропорции выпускников вузов (а нужно еще учитывать качество образования). Пока у нас РПЦ совместно с прокремлевскими молодежными движениями готовит дресс-код и правила поведения для приезжих, Обама говорит о том, что он не позволит выбрасывать из Америки талантливых молодых людей, пусть они и являются детьми нелегальных эмигрантов, — именно они будут перестраивать Америку, работать в исследовательских лабораториях и открывать новые бизнесы. Медведев ставит задачу распространения широкополосного Интернета по всей России, Обама озабочен схожей целью — 98% США должны быть покрыты беспроводным Интернетом. Но у Обамы полстраны не живет с туалетами во дворе, и у него значительно большее число домохозяйств газифицировано и телефонизировано. Блэкауты тоже случаются, но жители округа Колумбия не сидят без света по три недели вокруг Рождества. Медведев озабочен детьми, Обама тоже, он хочет «выиграть гонку за образование детей», которые потом могли бы «поддерживать наше лидерство в исследованиях и технологиях»: «Мы должны объяснить им, что успех — это не вопрос славы или пиара, это вопрос дисциплины и тяжелой работы». У нас же пока ориентация на успех, как следует из социологических исследований, такая — работа в администрации президента и «Газпроме». Очень инновационно.

Пока мы продолжаем сидеть на нефтяной игле, Обама говорит о том, что нефтяные компании не должны получать деньги от государства: «Возможно, вы заметили, что они и так себя прекрасно чувствуют. Поэтому вместо того чтобы субсидировать энергию прошлого, давайте инвестировать в будущее» (речь идет об источниках «чистой энергии»).

Вот здесь ключевое отличие. Пока Россия инвестирует в прошлое, поддерживая военных и правоохранителей, бюрократию и бюджетников, США инвестируют в будущее — в инновации, новое образование, новые источники энергии и в новую инфраструктуру. Сравнивать модернизации в России и США невозможно — это все равно что ставить на одну доску Ходорковского и Мэдоффа.

Поэтому они это будущее выиграют, как когда-то, единожды проиграв СССР космическую гонку, в результате США вышли вперед.

Андрей Колесников