Дмитрий Медведев в прямом эфире побеседовал с руководителями трех российских телеканалов – Первого, «России» и НТВ: Константином Эрнстом, Олегом Добродеевым и Владимиром Кулистиковым. Ответы главы государства сложились в ряд важных месседжей, адресованных россиянам через головы телевизионщиков. И ставших своеобразным продолжением недавнего Послания президента Федеральному собранию. Эксперты «НГ» считают, что главное в интервью – новый политический язык, на котором власть начинает говорить с обществом.

Очень выдержанное по тональности общение президента с главами трех телеканалов заранее не предполагало каких-то резкостей. Жанр не тот. Однако от этого встреча не получилась вялой. Поскольку глава государства не только не уходил от вопросов, но и сам их задавал.

Хоровая партия

В интервью президент поинтересовался у телевизионщиков их видением свободы слова. А выяснив картину мнений, подытожил разговор собственным взглядом на вещи. Не вполне совпадающим с точками зрения интервьюеров. Зато отвечающим настроениям граждан, разочарованных отсутствием реальной картины дня на госканалах. Медведев уверен, что не должно быть «пропасти между, условно говоря, перечнем важных событий, которые формируются в жизни, и перечнем тех событий, которые показывают «Новости».

Президент не просто интересовался мнением собеседников – он призвал их к ответу, указав, что электронные СМИ, и «прежде всего каналы», «фильтруют информацию», «не дают правды», «что у них есть специальные решения о том, чего показывать, чего не показывать»: «А из-за этого, несмотря на то что у нас прекрасное телевидение и смотреть его действительно интересно, новостная лента убогая: не показывают того, что должны показывать, – стало быть, нет свободы слова. Есть что сказать на эту тему?»

Обращение Медведева к государственным СМИ считает закономерным глава президентского Института современного развития Игорь Юргенс. Он отмечает новую, спокойную тональность президента. В беседе с «НГ» эксперт напомнил о том, как в первые же часы после интервью многие принялись ловить президента на его якобы противостоянии премьеру Владимиру Путину. Юргенс уверен, что разница в оценках объясняется иными соображениями: «Конечно, возникает некий контраст. Потому что премьер говорит жестко, брутально. Но его балансирует президент. Если такая хоровая партия продолжится, то, несомненно, в этом есть интересная драматургия».

Такие несовпадения во взглядах скорее полезны стране, уверен собеседник «НГ». Он указывает, что разногласия между Медведевым и Путиным никогда не доходили до столкновений между ними, хотя бы и заочных. Юргенс напоминает, что «все крупные происшествия политического типа в России происходили тогда, когда власть сама с собой не могла найти общий язык». И приводит в пример ссору Михаила Горбачева с Борисом Ельциным.

Собеседник «НГ», анализируя выступления Путина и Медведева, отмечает, что сегодня «эти два человека находятся по-прежнему в хороших личных и творческих отношениях»: «Тем не менее один из них демонстрирует обществу маскулинность, брутальность, а второй – современный взгляд в будущее и спокойствие. Которое само по себе очень интересное явление».

Место политики – не на улице

Российская демократия – излюбленная тема президента. Со времен его знаменитой фразы «Свобода лучше, чем несвобода». В интервью глава государства впервые поименно обозначил круг российских политиков. Включив в него известных лидеров оппозиции – Михаила Касьянова, Бориса Немцова, Владимира Милова, Эдуарда Лимонова. Таким образом, он вывел из тени людей, которые раньше могли безоглядно критиковать власть за один только отказ признать их таковыми. Очевидно, следующим шагом в этом направлении следует считать свободу регистрации общественных движений и политических партий. Эти «другие партии», подчеркивает президент, «должны участвовать в обсуждении всех вопросов»: «То, что они в оппозиции, еще не означает, что они отрезаны от общественной жизни. Они должны откровенно говорить о всех проблемах, которые есть. Это, кстати, нужно делать и на телеканалах».

В свою очередь, политструктуры, на взгляд президента, «должны чувствовать ответственность за те полномочия, которые они получили»: «И наша главная политическая сила – «Единая Россия» – должна не просто царствовать, а должна проявлять ум, такт и силу, должна выдвигать правильных людей». Своего рода либерализацию общественных отношений усматривает в предложениях президента Игорь Юргенс: «Залогом этого являются уважительные упоминания об оппонентах власти».

И в этой части интервью эксперт тоже не улавливает противоречий с премьером: «Они оба теперь лидеры определенного рода. Они – проявители абсолютно существующих, не искусственных течений в обществе. Многие абсолютно поддерживают, совершенно справедливо, Владимира Путина, и он это заслужил, являясь абсолютным проявлением настроения огромного количества людей. Другое количество людей поддерживают Медведева по понятным им причинам. Выкристаллизовываются две линии во власти, при этом они не являются деструктивными в отношении друг друга, то есть они не готовы взорвать общество и страну».

Сложная страна – сложный язык

Глава фонда «Эффективная политика» Глеб Павловский замечает, что программа президента становится все более сложной, «и ему становится все труднее переводить ее на старый, уродливый политический язык, сложившийся у нас в другую эпоху». Этот язык является мертвым, на нем никто не говорит, но считается, что на нем нужно говорить политикам, говорит собеседник «НГ»: «Поэтому Медведев очень осторожно напоминает, что Россия – сложная страна, и к ней надо обращаться должным образом. Надо испытывать новые формы демократии, более рискованные и экспериментальные, поэтому глава государства нажимает на тему прямой демократии. И говорит, что ее применение должно расширяться».

Эксперт также указывает, что президент впервые заговорил о втором сценарии модернизации – силовом: «Таким образом глава государства оказывает давление на новое поколение политиков, которое жестче и примитивнее, более склонно к силовым решениям. Модернизация будет все равно, но будет жестокой, подчеркивает Медведев». И, указывает Павловский, впервые Медведев со всей определенностью говорит о цели модернизации – это не политическая система и не стабильность: «Политические системы не имеют собственного смысла. Их смысл лежит в людях, в организации жизни этих людей».

Пассаж Медведева, посвященный Ходорковскому, Павловский рассматривает как ответ не премьеру, а всей правоохранительной системе, и прежде всего – суду: «Президент осудил всех госслужащих, оказывающих давление на суд, а таких много. Важны соображения, по которым они это делают. Не важно, правы они или нет. И это позиция главы государства – он защищает независимое решение суда. При другой интонации это можно было бы понять иначе – типа «заткнитесь и ждите приговора, вам сообщат». Здесь смысл в другом».

Член научного совета Московского центра Карнеги Николай Петров замечает, что Медведев нигде не говорит, что Путин поступил неправильно, прокомментировав процесс Ходорковского: «Здесь принципиально не то, что сказал Путин, а то, что слова президента – это позиция государства. Теперь все скажут – смотрите, позицию государства четко сформулировал Медведев».

По мнению Петрова, президент на третьем году нахождения у власти «уже чувствует себя вполне комфортно в этом формате»: «Это третье его интервью такого рода, и он действительно выглядел неплохо». Но важно понимать, подчеркивает собеседник «НГ», что в отличие от путинского формата здесь разыгрывается пьеса, написанная для двух сторон: «Интервью построено так, чтобы президент смотрелся неплохо на фоне представителей телеканалов. Это, мне кажется, сделано сознательно».

Александра Самарина