Текстовая версия
Павел Кудюкин, историк
"Профсоюзы традиционно возникли в мире как организации промышленных рабочих. Где-то они вырастали из еще позднесредневековых объединений подмастерьев, где-то на базе уже новых форм организации труда и производства. Кстати говоря, во многих странах их жестоко преследовали и подавляли. Например, в такой привычно демократической стране, как Франция (об этом мы не всегда помним) одним из актов Великой Французской революции в 1791 году стал закон против коалиций. Он формально был направлен против феодальных монополий и привилегий, но в реальности запрещал и рабочие объединения, и отменен он был только в 1911 году. Достаточно болезненно проходило становление тред-юнионов в Великобритании. Там тоже английские пролетарии затратили гигантские усилия и понесли немалые жертвы, чтобы добиться легализации тред-юнионов. В России профсоюзы получили относительную легализацию после Первой Русской революции. Они явочным порядком добились права существовать в годы революции, а потом после ее окончания, после третьеиюньского переворота Столыпинское законодательство было ужесточено, и профсоюзы были загнаны в своего рода гетто. Характерно, скажем, что в 1914 году один из профсоюзных экспертов, современным языком говоря, Лев Хинчук в Москве был арестован за то, что профсоюз, в котором он работал, сумел подписать первый в России коллективный договор.
В современном мире труд во многом меняет свои формы. И возникает проблема, как защищать интересы нетрадиционно занятых. Во-первых, в развитых странах уменьшается удельный вес именно промышленной занятости, и для Западной Европы и для Северной Америки характерно, что сейчас едва ли не ведущей силой профсоюзного движения становятся уже профсоюзы не промышленных рабочих, а того, кто у нас называется бюджетниками. Работников отраслей социального обслуживания – образования, здравоохранения, социальных работников, скажем, в Скандинавских странах это наиболее мощные и активные профсоюзы, в США.
Кроме того, появляются принципиально новые формы занятости, которые были невозможны до появления интернета – дистанционная занятость. Вроде бы надомники всегда были, и при раннем капитализме были надомники, но ясно, что надомник с интернетом – это что-то принципиально новое. И фрилансер – тоже новая фигура – индивидуально занятый.
Характерно, что сами предприниматели очень любят переводить своих наемных работников в статус формально не наёмных работников. Мы хорошо это знаем по пассажирским перевозкам, значительная часть предприятий такси, если мы посмотрим формальные вещи, то «вовсе не наемный работник, самостоятельный работник, каждый со своим автомобилем, либо с арендованным». Очень удобно для арендодателя. Он снимает с себя все обязанности, в лучшем случае предоставляя услуги по диспетчированию. И получается, что формально самостоятельный работник оказывается более ущемлен в своих правах, менее гарантированно его существование, чем у наемного работника классического. В сфере дизайна, в сфере консалтинга довольно много уже я думаю в России можно говорить о десятках, сотнях тысячах таких работников, он действительно ничем не защищены. Трудовой Кодекс на них не распространяется – договор с заказчиком и все. Встает проблема как их защищать, как им объединятся для того чтобы отстаивать минимально приемлемый уровень расценок за свои услуги. По сути, формально гражданско-правовые договоры, а если проанализировать реальное экономическое содержание, превращённые в форму наемного труда, только менее выгодное менее надежное для работника.
И это проблема, которая пока что не решена нигде в мире. Здесь надо работать, искать какие-то новые формы объединений, причем здесь какая проблема, с промышленным рабочим, даже с бюджетником все понятно – люди повседневно общаются на работе вместе, а с фрилансером как? Он сидит у своего монитора, в лучшем случае в социальных сетях с кем-то общается, у него нет как бы объективной основы для этого объединения, и в тоже время есть объективные потребности в таком объединении. Проблема без решения пока что, но это одна из тех задач, над которыми, я думаю, должны думать и профсоюзы и левые активисты, искать формы, потому что этих работников будет все больше. И это не худшая часть нашей рабочей силы и очень часто потенциальный актив левого движения."
