Популярные группы

Выпускники не стремятся трудиться по специальности. Работодатели не хотят их доучивать – велики издержки. Профессора не могут донести – многие никогда сами не работали на производстве, рассуждает участник Сообщества Денис Федотов. Как скоро исчезнут все профессионалы и можно ли их еще где-то найти? Кого нанимаете вы?

Исповедь клерка

Весна 1961 года. Апрель. Двенадцатое число. Первый человек на космическом корабле «Восток» впервые летит в космос и дважды огибает нашу планету вокруг оси. Миллионы сограждан восторженно встречают это событие на всей территории Советского Союза. Этот человек – Юрий Гагарин. Человек, именем которого впоследствии называют улицы, остановки, парки и скверы. Это наш с вами соотечественник. Это человек, подвиг которого навсегда остался в нашей памяти и наших сердцах. Человек, чью улыбку знает каждый, даже тот, кто родился намного позже этого Великого полета. Великий человек Великой страны. Герой Советского Союза. О Гагарине пишут книги, сочиняют песни, снимают фильмы. Его именем называют самый престижный в нашей стране хоккейный трофей, и вряд ли это кого-то удивляет. Гагарина знают все. Им гордится каждый.

В этой череде как-то незамеченным остается тот факт, что один из самых известных в мире людей в 1951 году с отличием окончил ремесленное училище №10 в городе Люберцы (Московская область) по специальности «Формовщик-литейщик» и одновременно школу рабочей молодежи. Позже поступил в Саратовский индустриальный техникум, чтобы продолжить обучение по выбранному им профилю. За четыре года обучения он сдал 32 экзамена, по 31 предмету получит оценку «отлично» и только по «Психологии» – «хорошо». 29 июня 1955 года будущий космонавт с отличием защитил диплом и получил специальность «Техник-литейщик». Именно во время обучения в техникуме Гагарин впервые придет в аэроклуб и совершит свой первый самостоятельный полет на самолете, предопределив вектор развития своей дальнейшей, без сомнения, великой судьбы. Факт неоспорим – первый в мире космонавт, один из самых замечательных наших соотечественников – литейщик.

А теперь вопрос. Как вы думаете, возможно ли такое в наше время? То, что молодой человек придет учиться в профессиональное училище на литейщика, а уже через несколько лет будет управлять пилотируемым кораблем на Марс, тем самым навсегда войдя в историю космонавтики и человечества. Да что там Марс, хотя бы просто станет штатным космонавтом Международной Космической Станции. Отвечу сам. Нет, такое невозможно. Исключено в принципе. И дело тут не в ужесточившемся отборе кандидатов для полета в космос, не в предъявлении новых требований к ним – уверен, и в советское время эти требования были нешуточными. Дело в том, что современная система отечественного профессионального образования (любого уровня) потерпела поражающее по своим размахам фиаско. Руины, развалины, выжженное поле – вот то, что от него осталось. Уже невозможно представить, что современные отечественные ПТУ способны принимать в свои ряды и через несколько лет выпускать людей, которые по своим профессиональным, личным и другим качествам способны претендовать на то, чтобы стать героями нации на много лет вперед. Хорошо, если кто-то из выпускников обозначенных мною учебных заведений просто пойдет работать по специальности и будет хотя бы средним специалистом в выбранной им отрасли.

Но что же произошло? Почему отлаженная советская машина по выпуску квалифицированных специалистов всех уровней сначала забарахлила, а затем и вовсе заглохла? Почему раньше наша промышленность, медицина, образование и другие виды народного хозяйства получали ежегодный приток талантливой и образованной свежей крови, а сейчас это превратилось в одну из главных проблем нашей страны? Давайте попробуем вместе разобраться в этой, безусловно, непростой ситуации. Сразу оговорюсь, что не претендую на истину в последней инстанции, и все изложенное на страницах данного повествования вряд ли будет являться чем-то большим, чем просто беллетристика.

На мой взгляд, прежде чем перейти к главной проблеме современного отечественного образования, стоит внимательно разобрать ряд сопутствующих проблем. Я представляю так называемого «работодателя» и, в силу моих профессиональных обязанностей, плотно сотрудничаю и с учебными заведениями, и с работодателями, и со студентами. Многое, о чем буду писать, знаю не понаслышке. Более того, являюсь непосредственным очевидцем и участником всех происходящих событий. Возможно, даже уместнее использовать в данном случае такой термин как «соучастник», потому что весь происходящий развал в той или иной степени представляется и результатом моих действий.

В рассказе, в основном, будут рассмотрены проблемы отечественного высшего профессионального образования, но при этом периодически будут даваться ссылки на существующую ситуацию в образовании всех других уровней.

Часть первая. Студенты

Итак, обо всем по порядку. Я не случайно употребил слово «соучастник». Не буду искать виновных в стане какой-то одной стороны. Не буду поливать грязью министерство образования, преподавателей, которые, по мнению социального зеркала, погрязли в коррупции, самих детей, которые «уже не те» по сравнению с предыдущими поколениями и т.д. Я со всей ответственностью заявляю, что являюсь частью происходящего беспредела, в котором виноваты все. Все без исключения.

Давайте начнем, наверное, с главных «виновников торжества». С самих детей – студентов, учащихся и так далее. Конечно, по сравнению с тем, что было во времена расцвета СССР, их уровень сильно изменился. И, скорее всего, изменился не в лучшую сторону. Современное молодое поколение живет в обществе, в котором царит культ потребления. В обществе, где собственное благо и удовольствие ставятся выше тех дел, которые человек может сделать для этого общества. Выше того, какую пользу может приносить и какой вклад человек может оставить после себя. Свой посильный вклад в формирование подобного менталитета вносит и наше государство. Посмотрите, что показывают на большинстве федеральных телеканалов – телеаудитории попросту насаждают культ потребления. «Возьми кредит, открой счет, выгодно купи, выгодно продай, создай для себя комфорт» – вот что сквозит с экрана телевизора вне зависимости от названия телеканала. Кого мы там видим – Галкина, Джигурду, Свету из Иваново? Что хорошего сделали эти люди, чтобы их возводить в пример и не спускать с телемониторов? Может быть, они тем самым расплачиваются за фразы наподобие «Мы стали более лучше жить» и поэтому не выходят из поля нашего внимания? А где те ЛЮДИ, которые действительно могут и обязаны быть примером для каждого из поколений? Где документальные фильмы о Гагарине (12 апреля, когда каждый уважающий себя телеканал считает своим долгом показать о нем ролик, не в счет)? Где сюжеты о Королеве, Циолковском, Маресьеве и многих других? Неужели нет той телеаудитории, среди которой сюжеты о действительно великих людях будут востребованы?

Печально констатировать, но обмельчал наш народ. И не только тот, который где-то учится. У него (народа) нет никакой цели. Точнее, есть одна – получше устроиться в этой жизни и получать от нее удовольствие. Желательно работая на себя (или не работая вовсе), а если и работать на дядю – то уж лучше не на нашего родного, а на зарубежного. Например, у меня более 90% сокурсников НЕ работают по полученной специальности (а специальность эта по странному стечению обстоятельств называется «Литейное производство черных и цветных металлов»). Работают кем угодно: продавцами запчастей, торговыми представителями иностранных компаний, сборщиками корейских пластиковых окон, барменами в ночных клубах (!!!), но только не по специальности. Это, конечно, катастрофа.

Осенью 2011 года в одном из крупнейших вузов страны мне удалось увидеть следующее. Топ-менеджер крупнейшей международной промышленной корпорации выступал с лекцией перед студентами профильной специализации. Хорошая получилась лекция – очень яркая, насыщенная и живая. Но сильно огорчило поведение студентов после ее завершения. Нет, ничего одиозного или противоречащего нормам морали и этики студенты не продемонстрировали. Меня поразил лишь тон и характер их высказываний. «Какая зарплата у нас будет, когда мы придем работать в вашу компанию?», «Как быстро вы назначите меня мастером?», «Что компания готова сделать для обеспечения молодых специалистов жильем?» - вот далеко не полный перечень заданных на той встрече вопросов. Среди присутствующих в поточной аудитории студентов (а таковых по моим подсчетам было 100-120 человек), только один (!) задал вопрос, имеющий отношение к науке, новым разработкам и производству – то есть вопрос, напрямую связанный с получаемой ребятами специальностью. Заданный этим парнем вопрос кроме улыбок и ухмылок больше никакой реакции огромной аудитории не вызвал. Вопросы же остальных (а вопросов этих было немало) касались исключительно удовлетворения собственных потребностей самих выпускников. Безусловно, такие вопросы нужны и важны. Но мне, распираемому от своего внутреннего несогласия и возмущения, так и хотелось встать и спросить: «Ребята, а что вы готовы дать компании взамен? Какими выдающимися навыками, талантами, компетенциями вы будете обладать на выходе из своего учебного заведения?». В тот момент я еле себя сдержал. До сих пор не знаю, правильно ли я поступил, промолчав в той ситуации. Но молчал после той лекции я еще долго – в тот день как минимум до самого наступления темноты не произнес почти ни слова. Я ехал из университета обратно на работу и думал – ну почему нас в возрасте разделяет с этими ребятами всего четыре-пять лет, а мыслим мы совершенно по-разному?! Почему я не задавал таких вопросов, когда учился в университете на инженера? Я прекрасно осознавал, что вся моя карьера, все мои успехи на работе будут зависеть исключительно от меня самого – от моих знаний, от моих навыков, от моих взглядов на жизнь, умения находить общий язык с людьми и так далее. У меня и мысли не было кому-то задать вопрос о том, какая у меня будет зарплата. Какую начислят – значит такую и заслужил, и она вся моя. Я не спрашивал про обеспечение жильем – уже тогда я понимал, что такие вопросы в нашей стране неуместны. Я никого не спрашивал про свои карьерные перспективы – я прекрасно понимал, что если я буду трудиться эффективно и постоянно повышать свой профессиональный уровень, непрерывно работать над собой и совершенствоваться – значит, я буду востребован.

Всегда вспоминаю один случай, который произошел со мной при прохождении медицинского осмотра в психиатрическом диспансере перед трудоустройством в литейное отделение ставшего впоследствии родным для меня завода. Это было мое первое официальное рабочее место, и происходило все после получения диплома инженера (которым я, к слову, горжусь до сих пор). Врачи-психиатры спросили меня, куда я устраиваюсь на работу. Я сказал, что на завод по полученной в университете специальности.

– Зачем? У тебя что, есть там какой-то «блат»? – спросили они у меня в ответ.

– Нет, на заводе у меня нет никого, кого бы я мог знать хорошо, еще и пользоваться при этом какими-то сомнительными привилегиями, - ответил я своим собеседникам в белых халатах.

– Но зачем тебе это надо? Ты что, хочешь там всю свою жизнь горбатиться работягой? – не скрывая недоумения на лице, продолжали они допытывать меня.

– Я получил диплом инженера-литейщика и хочу работать по своей специальности. Думаю, полученные в университете знания будут полезны на производстве, и у меня все получится, - робко отвечал я двум врачам, у которых на лице читалось уже не просто недоумение, а скорее ярко выраженное волнение и беспокойство.

Работая над этой статьей, я сначала хотел написать, что эскулапы дрожащей рукой все-таки поставили мне штамп «годен» на справке и отправили восвояси. Но я еще раз хорошо прокрутил в памяти ту ситуацию – уж эти ребята не дрогнули и поставили бы печать на справке, даже если бы отправляли меня на войну.

Несмотря на сомнения психиатров, я оказался прав, и уже четыре с лишним года работаю начальником отдела обучения крупнейшей в мире промышленной корпорации. Это, конечно, не предел мечтаний, и я знаю много моих сверстников, которые добились большего успеха, чем я. Они более обеспечены, управляют лучшими машинами, могут позволить себе отдых на дорогих курортах. Но для меня это не главное. Главное то, что я не поступился своими принципами, ценностями и взглядами и могу заниматься любимым делом – помогать сотрудникам родной компании раскрывать заложенный в них природой потенциал. И, кстати, за все время работы в компании я ни разу не изменил себе и никому не задал вопросов ни про повышение своей зарплаты, ни про обеспеченность жильем, ни про перспективы карьерного роста.

Обозначенный мною расклад про отношение современных студентов к жизни, к счастью, не является повсеместным. К моей радости, бывают очень приятные исключения. Есть в нашем отечестве ребята, которые исповедуют отличные от большинства своих современников взгляды. Например, недавно компания провела отбор и профориентацию школьников в будущую целевую группу по профильной специальности. Те ребята, которые через четыре года придут к нам работать в качестве выпускников-бакалавров, – это то, что надо! Целеустремленные, активные, с горящими глазами, а не просто получающие высшее образование потому, что так модно, или потому, что перед ними маячит перспектива попасть в деградированную еще сильнее и еще раньше, чем образование, армию. Твердое желание получить техническое образование и быть востребованными на инженерном поприще – вот то, что двигало ими при выборе своей дальнейшей судьбы. Есть и приятные исключения уже среди студентов – хорошие, светлые головы попадаются, которым бы, придя на производство, серьезные задачи решать, да новые идеи генерировать. Но, к сожалению, таких студентов немного, и, зачастую, устроиться работать на завод в качестве рабочего – уже большая удача для них.

Часть вторая. Преподаватели

Еще одна сторона этой многогранной медали – сами учебные заведения и их преподавательский состав. Я сейчас не буду говорить о государственной политике в области образования, о различных образовательных стандартах и прочем – об этом речь еще пойдет. Сейчас мне хотелось бы выразить несколько мыслей по поводу того, что происходит в самих учебных заведениях. Первое, что бросается в глаза – это, конечно, преподаватели. Давайте, разложим все по полочкам. Ни для кого не секрет, что большинство представителей профессорско-преподавательского состава находятся далеко за пределами официального наступления пенсионного возраста. С одной стороны, это хорошо, что вузы располагают умнейшими, опытнейшими, мудрейшими представителями науки, прошедшими подготовку и закалку еще в советской научной школе. Но, с другой стороны, этим профессорам практически нет замены! Не скрою, у меня еще с детства были педагогические наклонности, к тому же я всегда был неплохим учеником и студентом. Возможно, я бы даже остался в аспирантуре родного вуза и посвятил свою жизнь науке и преподаванию. Точнее, я так и сделал, поступив в аспирантуру профильной для себя кафедры литейного производства. Но, как уже было сказано выше, параллельно я устроился работать на предприятие. К сожалению, 2000 руб. аспирантской стипендии не оставили мне другого выбора. Деньги никогда для меня не были смыслом жизни, но все же всему есть предел. На что я должен был жить, если бы посвятил себя целиком науке? Возможно, я бы устроился работать ассистентом на кафедру и получал бы еще столько же, но уже как сотрудник университета. Однако на тот момент мне исполнилось 22 года, и сидеть на шее у мамы было, как минимум, неприлично. Поэтому я, долго не раздумывая, и устроился на предприятие, тем более по выбранной мною профессии. Конечно, чудес не бывает и кандидатскую диссертацию, несмотря на три года интенсивного обучения в аспирантуре, я защитить не сумел. Все-таки совмещать работу и научную деятельность проблематично.

В продолжение темы. Крайне низкая заработная плата преподавателей вузов привела к тому, что на «технических» кафедрах, помимо возрастных профессоров и доцентов, достаточно большую часть преподавателей составляют женщины. Оклад профессора в университете может составлять 11 457,44 руб., а со всеми добавками – 19 519 руб. Если добавить к этому персональный повышающий коэффициент, стимулирующую надбавку и доплату за высокий профессионализм, то на руки профессор с 60-летним стажем работы в промышленности (!) при нагрузке 100 % может получить 21 800 руб.! На младших курсах такая оплата труда еще терпима, так как изучаются основы наук. На старших курсах доминирующая часть преподавателей никогда не работала на производстве, и дать необходимые знания будущему специалисту они попросту не в состоянии, так как недостаточно знают тонкости и специфику производственной деятельности. Более того, подавляющая часть преподавателей не только никогда не работала на производстве, но даже не имеет никакой возможности поддерживать связь с так называемыми «профильными предприятиями». Стажировки преподавателей на предприятиях, проведение мастер-классов ведущими специалистами таких предприятий в вузах – явление крайне редкое. Зачастую происходят прямо противоположные явления – например, недавно лично ко мне на стол попали документы, свидетельствующее о якобы пройденной стажировке преподавателей одного из профильных учебных заведений в структурных подразделениях предприятия, на котором я работаю. В первые минуты я даже немного опешил от увиденного. На многостраничных отчетах подробно рассказывалось о том, как тот или иной преподаватель находился в подразделениях крупнейшего завода и верой и правдой осваивал новые для себя направления деятельности, скрупулезно собирая информацию. Только вот беда – информация-то вся была датирована 2008 годом. Да и я не мог пропустить такого важного события, как приход с целью прохождения стажировки носителей священных знаний.

Стоит упомянуть, что, пусть и маленький, но все же какой-то процент во всей этой плеяде составляют молодые преподаватели, ассистенты и аспиранты. Безусловно, для того чтобы заниматься наукой, требуется серьезный багаж теоретических знаний и недюжинный интеллектуальный потенциал. Но лично у меня молодое поколение профессорско-преподавательского состава (технического профиля) вызывает как минимум два сомнения – во-первых, это опять-таки наличие (вернее отсутствие) производственного опыта и какой-либо связи с предприятиями, во-вторых, - желание (вернее, часто – нежелание) и умение (зачастую неумение) доносить имеющиеся у них знания до идущего следом поколения. Честно говоря, увиденное мною в годы обучения в университете совершенно не впечатлило. Молодые преподаватели, как правило, во время своих лекций выглядели неубедительно – читали по бумажке, не могли удержать внимание аудитории, не привносили в свои занятия должной и столь необходимой в сложных технических дисциплинах «изюминки». Вряд ли кто-то из лиц, имеющих право принимать решения в учебных заведениях, заботится о том, чтобы молодые специалисты проходили специальное и регулярное обучение по наставничеству, коучингу, публичному выступлению и т.д. Конечно же, бывают и в этом правиле исключения, и весьма приятные. Например, среди моих друзей и товарищей я могу выделить, как минимум, одного молодого преподавателя, который обладал всем необходимым для проведения обучения набором компетенций. Но, к сожалению, и его эра в роли преподавателя была недолгой. Проработав какое-то время в университете, этот талантливый молодой человек и по совместительству мой друг предпочел партам, студентам и доске вуза работу на государственном поприще в одном из Министерств.

Не секрет, что нищенская зарплата преподавателей привела не только к тому, что в эти столь важные для нашего общества ряды не поступает свежей квалифицированной крови, но и к системной коррупции в рядах учебных заведений. Эту тему я подробно раскрывать не буду – она и так у всех на слуху, а у кого-то, может быть, постоянно на виду. К чести многих преподавателей, наиболее темная сторона такого важного вопроса, как «современное отечественное образование», их не касается. Есть по-настоящему честные, добросовестные и ответственные представители всех уровней профессионального образования – от начального до высшего. Но коррупция в вузах – факт неоспоримый. И зачастую многие студенты, поступая в вуз, заранее знают о том, что, где им не хватит знаний, терпения и выдержки, всегда на помощь придет либо их собственный кошелек, либо кошелек их родителей. Так у нас в стране можно получить образование по очень многим специальностям и направлениям. Возможно, проблема, которая была озвучена выше (нежелание выпускников работать по полученной специальности), является во всей этой ситуации моментом положительным – ведь неизвестно, что бы, например, сделали закончившие учебные заведения новоявленные «молодые специалисты», если бы пришли в 100% составе работать на производство после того, как таким сомнительным образом получили образование.

Если же еще раз взглянуть на этот вопрос сквозь призму преподавательского состава, то на ум приходит еще одна витиеватая штука. Лично мне, как представителю организации, где любой вид деятельности может быть измерен и может получить оценку с точки зрения эффективности и вклада в общее дело, непонятно, как измеряется эффективность работы преподавателей. Складывается впечатление, что в настоящее время они получают свою, пусть и небольшую, но все же заработанную плату за так называемые «горловые» – то есть за количество «освоенных» часов лекций. Иными словами не важно, как ты проведешь свое занятие – прочитаешь ли по бумажке, выложишься ли на 100%, удивишь чем-то студентов – ты все равно получишь одинаковое вознаграждение за свой труд. К тому же не имеет значения, какой на выходе получится «продукт» – будет он первоклассным специалистом или же посредственностью, которую работодателем придется переучивать. Во многих видах спорта есть принцип – если у детского тренера ставший взрослым ученик добивается серьезных высот, то это находит свое отражение и на первом тренере чемпиона. Часто таким тренерам присваивают серьезные министерские награды (заслуженный тренер и т.д.) либо просто выплачивают денежные премии, если, например, его ученика-футболиста купит серьезный клуб.

Помимо системы контроля качества подготовки студентов, бросается в глаза еще один важный нюанс, по которому следовало бы оценивать работу профессорско-преподавательского состава и который непременно должен являться показателем эффективности. Например, почему бы в систему оценки труда не ввести такой критерий, как количество и качество опубликованных не столько учебно-методических работ, сколько работ, в которых действительно нуждается промышленность? На свете много профессоров и докторов, которые за всю свою жизнь не издали ни одного практически важного опуса – будь то статья или монография. При этом количество никому не нужных и никем не востребованных публикаций зачастую может быть просто колоссальным.

Но, к сожалению, таких показателей эффективности, или как их еще называют KPI’s, в нынешней системе образования не существует. Как следствие, у преподавателей отсутствует мотивация выкладываться в своей работе, постоянно придумывать что-то новое и что-то менять. Зачастую преподаватели используют наработки двадцати-, а то и тридцатилетней давности при проведении своих занятий. Часто отсутствие малейшего желания выкладываться приводит к полному безразличию к той деятельности, которой они занимаются. Я сам мог в этом убедиться весной 2012 года, когда на базе одного из крупнейших предприятий металлургической отрасли проводилось обучение для перспективного кадрового резерва сотрудников литейных производств. Упоминаю я об этом не только потому, что история с литейщиками тонкой нитью проходит сквозь весь мой рассказ. Дело в том, что увиденное в эти теплые апрельские дни меня действительно затронуло. То, что вытворяли преподаватели (иного слова я не могу подобрать к описанию их поведения) – это не лезет ни в какие рамки. Большего равнодушия я никогда в жизни не видел. В результате этого был провален столь ожидаемый семинар, сотрудники оказались демотивированными, а на моей голове прибавилось несколько прядей седых волос...

Россия выкидывает деньги, готовя инженеров, которые потом продают сникерсы и марсы, складывая прибыль в карман американского дяденьки. В чем главная причина того, что система профессионального образования сломалась? Денис Федотов попытался выделить четыре стороны, участвующие в процессе – студентов, преподавателей, работодателей и государство.

Часть третья. Работодатели

О преподавателях я сказал все, что наболело, в первой статье «Куда исчезают российские таланты?» Теперь о следующих участниках событий – самих работодателях. Представители работодателей вносят свой посильный вклад во все происходящее. И зачастую он не менее весом, чем вложения остальных участников этой сомнительной «сделки».

Я лично представляю эту заинтересованную сторону. И, как уже упоминалось, в силу возложенных на меня обязанностей, занимаюсь организацией практики студентов, проведения тематических лекций на профильных кафедрах, стажировки выпускников и далее по списку можно еще долго перечислять весь спектр оказываемых мною «услуг». И так уж сложилось, что то ли из-за возраста и, как следствие, не столь большого мысленного разрыва со стенами учебного заведения, то ли от чего-то другого, это направление моей работы сразу стало для меня одним из любимых. Более того, то, что я достаточно рано стал руководителем отдела, который управляет этим вопросом на предприятии, в хорошем смысле развязало мне руки и позволило организовать работу в достаточно больших (почти промышленных) масштабах. Не могу не сказать, что действовал я не один. В этом вопросе мне очень сильно помогал мой верный единомышленник, соратник, друг, коллега и просто дорогой человек, который все это время работал вместе со мной в моем замечательном отделе. С моим «сообщником» мы брали на практику столько студентов, сколько не брал никто и никогда. Мы организовывали лекции на профильных кафедрах так, как будто делали это последний раз в жизни. Каждого выпускника устраивали на стажировку как нашего единственного родственника и самого близкого человека.

Но со временем я стал замечать, что что-то идет не так. Я долго пытался понять, где процесс тормозит. Причем на этот раз он тормозит не где-то в учебном заведении, а именно у нас, на нашей родной территории. Первое, что бросилось в глаза, это нежелание самих руководителей подразделений заниматься студентами-практикантами. Руководителей понять можно, ведь это не их основная обязанность. Их повседневный труд перенасыщен текущими производственными задачами, срочными проблемами, которые нужно решать, бесконечными встречами, собраниями и так далее. Тот, кто хоть какое-то непродолжительное время работал на крупном промышленном предприятии, должен глубоко понимать описанное несколькими строчками выше. Мы были готовы решать эти проблемы, тщательно согласовывая с руководителями потребности в практикантах, делая им различные доплаты за руководство стажировкой, регулярно пытаясь внедрить все новые и новые техники в вопросах их мотивации. На какой-то период это срабатывало. Но спустя время все снова становилось на свои места.

И тут я поймал себя на мысли, подкрепленной полученными в тот момент фактами своего руководителя (руководителя службы персонала). Оказывается, дела до этих мелькающих под ногами и перед глазами, словно бельмо, практикантов часто нет у самих… руководителей службы персонала. Мне открытым текстом было сказано, что «практиканты нам не нужны», что это обуза, которую мы постоянно тащим, что от них нужно отказываться и заниматься своими внутренними делами. Я прекрасно понимаю, что перед руководителями служб персонала стоят четкие, порой, напряженно выполнимые цели и задачи, к тому же сурово ограниченные по времени. И, безусловно, не могу не согласиться, что приоритеты в работе должны распределяться именно в сторону действующих сотрудников предприятий и стоящих перед производством задач. Я с таким раскладом был бы согласен полностью и безоговорочно, если бы не два возникающих на этом пути «но»: во-первых, почему кто-то обязательно должен проигрывать? Почему мы должны делать свой выбор, используя принцип «выиграл-проиграл»? Во-вторых, может быть, это и даст какую-то выгоду, но эта выгода будет ограничена строгими временными рамками в виде близлежащей перспективы. А в дальнейшем кратковременная выгода, полученная по принципу «выиграл-проиграл», не сулит ничего больше, чем итоговое катастрофическое разорение. К чему это я? К тому, что заниматься своими действующими сотрудниками, безусловно, необходимо, и факт этот сомнению и оспариванию не подлежит. Но и про будущие поколения, которые через какое-то время придут им на смену, забывать крайне опасно. Приток свежей крови – явление естественное и несомненное. К тому же, два этих, с одной стороны, противоречивых направления, вполне можно синергично объединить, достигая впечатляющих результатов. К сожалению, подход «выиграл-проиграл» другого выбора, по крайней мере, пока, не оставляет.

У руководителей служб персонала вы можете увидеть какие угодно целевые показатели, но никак не показатели работы с практикантами, студентами, стажерами и прочими представителями населения, усиленно грызущего гранит науки. Чем-то эта ситуация схожа с ситуацией, о которой мы говорили, рассматривая работу преподавателей. Также и у обозначенных мною руководителей – размер, если можно так сказать, «выручки» не зависит от количества трудоустроенных на завод выпускников профильных учебных заведений. Все если и держится, то исключительно на энтузиазме отдельных лиц.

Часть четвертая. Государственная политика в области образования

Начиная с 1991 года, когда Советский Союз стал частью общемировой истории, на мой взгляд, наше государство сделало все, чтобы разрушить существовавшую систему образования. Долгое время эта система за счет прочной базы двигалась по инерции, продолжая готовить адекватный и приспособленный к рынку продукт. Но со временем прекратилось и это.

Во многих вузах в лихие 1990-е стали закрываться кафедры. Лабораторные мастерские и поточные аудитории стали сдаваться в аренду под станции техобслуживания и ночные клубы. Во многих вузах вопросы предпринимательства и коммерции среди руководителей учебных заведений стали пользоваться много большим приоритетом по сравнению с вопросами учебными.

Параллельно шел неконтролируемый рост количества коммерческих вузов. «Плати деньги – получи диплом!» – вот тот слоган, который смело можно было использовать при рекламе данных учебных заведений. Кроме подрыва престижа многих профессий и специальностей, а также престижа самого государства, данные вузы больше не внесли совершенно никакого вклада в развитие общества за годы своего существования. Может быть, кто-то задаст резонный вопрос о том, какая связь между критикой коммерческих вузов с государственной политикой в области образования, о которой я хотел поведать в этой главе. На первый взгляд, связи нет – это рынок, и он диктует свои условия. Но ведь лицензии и аккредитации на образовательную деятельность выдает именно государство! И именно оно проверяет соблюдение лицензионных требований со строго определенной законодательством периодичностью. Я не буду ничего писать о людях, которые ставят свои подписи и печати на соответствующих разрешительных документах, время и жизнь должны все расставить на свои места, в том числе и в отношении их.

Также нельзя не отметить такой шаг со стороны государства, как введение Единого Государственного Экзамена. Во-первых, это автоматически снизило шансы на попадание в престижный, например, московский вуз, абитуриентов из глубинки. Как ни крути, но уровень подготовки в школах регионов, особенно отдаленных, априори ниже, чем в центре нашей страны. Во-вторых, введение ЕГЭ означает, что высшие учебные заведения лишились значительной доли самостоятельности. Им приходится зачислять абитуриентов на основании экзамена, проведенного не ими. Экзамена, результаты которого они не могут ни проверить, ни проконтролировать. Такая практика игнорирует специфику ВУЗа и, кроме того, приводит к ряду злоупотреблений.

Хотелось бы сказать несколько слов относительно качества подготовки будущих студентов по базовым техническим дисциплинам в школе – физике, математике, химии. В последнее время уровень подготовки по этим предметам достиг дна. Такой слабой подготовки не было за всю историю существования отечественного образования. Большинство школьников, которые в качестве ЕГЭ по выбору успешно сдают обязательную для поступления в технический вуз физику (а таковых не более четверти из всех сдающих ЕГЭ ежегодно), просто не готовы к требованиям, предъявляемым вузами. В вуз изначально поступают слабые, не готовые к серьезному образовательному процессу студенты. Как итог – заканчивают его не более 50% от общего числа поступивших на технические специальности. Школы выпускают явный брак. Фундамент, заложенный школой, никуда не годится. Здание изначально обречено на то, чтобы очень быстро стать ветхим. И вот еще один очень странный и настораживающий момент. Администрация и педагогический состав многих школ открыто призывают школьников и их родителей не выбирать в качестве предмета по выбору физику. Аргументируют либо тем, что это очень сложный для сдачи предмет, либо тем, что ее всегда можно «досдать» непосредственно в стенах вуза. В результате возникает такая ситуация, когда имеющие желание поступить в технический вуз абитуриенты из-за некорректной информации лишаются такой возможности. Да и как действия руководителей школ можно сочетать с неоднократными заявлениями президента и премьера нашей страны о необходимости повышать престиж инженерного образования, мне непонятно. Вопрос, скорее, риторический. Налицо очередные двойные стандарты.

Лично я для себя в ходе своей профессиональной деятельности убеждался в работоспособности и безусловности правила «Отбор важнее обучения». Как уже было сказано выше, вузы возможности осуществлять отбор лишили. Сегодня даже необязательно лично приходить в вуз, чтобы сдать документы в приемную комиссию. Вузы просто стали работать с цифрами и буквами, с «мертвыми душами», уже с самого момента поступления абитуриентов не имея шанса на простое, живое человеческое общение.

Да и сама по себе сдача экзамена в виде теста сужает кругозор обучающегося, заставляет его мыслить в границах каких-то рамок, отучает его от неожиданности и способности на нее реагировать. Очень часто приходится видеть (опять-таки, в силу специфики моей деятельности), когда приходящие на производственную практику дети, которые прошли через сито ЕГЭ, не способны ответить на элементарные открытые вопросы. Видимо, та часть мозга, которая отвечает за креатив, созидание, мышление, находится в «спящем режиме». Но с другой стороны, когда ты им подкидываешь несколько вариантов ответа для выбора, дети тут же преображаются и становятся способны в рамках заданных вариантов предлагать определенные решения.

Помню, как заведующий кафедрой литейного производства моего родного вуза однажды сказал, что министра образования за введение ЕГЭ нужно приговорить к публичному расстрелу на Красной площади. Не буду ни присоединяться, ни опровергать мнение одного из представителей науки. И в здесь скажу лишь то, что жизнь все воздаст по заслугам (если уже не воздала).

Также меня совершенно шокирует факт внедрения новых образовательных стандартов, сочетающихся с уходом от специалитета в пользу бакалавриата и магистратуры. Я никогда не понимал, для чего это нужно делать. Долгие десятилетия система специалитетов была востребована и ни у кого сомнений не вызывала, а тут вдруг ее решили поменять и внедрить бакалавриат. Зачем? Неужели от перестановки слагаемых местами поменяется сумма? Неужели нет более важных, серьезных задач, за которые необходимо взяться в первую очередь? Как-то по телевизору я услышал ответ на этот вопрос. На одном из центральных телеканалов в одной из новостных передач было сказано, что переход обусловлен тем, что диплом специалиста не котируется за рубежом, и ни один наш выпускник не способен там с таким дипломом найти себе работу. И что, дескать, диплом бакалавра и уж тем более магистра эту проблему и призван решить. С тех пор телевизор я не смотрю.

Но как это понимать? Для чего, в частности, моя родная Компания должна заниматься подготовкой отечественных студентов, организовывать им практики и т.д.? Для того, чтобы потом эти студенты уехали работать за границу? А кто же тогда будет работать у нас в стране и поднимать нашу экономику? Может быть, это все шутка, и я все неправильно понял? Но решение принято, и все образовательные учреждения системы высшего профессионального образования поголовно перешли на подготовку бакалавров и магистров. И вот что интересно. Отношение самих руководителей вузов. Они-то это все прекрасно понимают. Недавно я общался с заведующей нашей профилирующей кафедры, которая мне сказала, что один из высокопоставленных руководителей вуза открытым текстом говорит о том, что новый образовательный стандарт приведет к тому, что институт будет готовить исключительно «никому не нужных недоучек». И причем говорит это убедительно, аргументировано и без нотки сожаления в голосе. Эвона что! Новый образовательный стандарт призван готовить недоучек! Первоначально объявленная по телевизору информация оказалась ложной, и, вместо повышения престижности отечественного диплома в иностранных государствах, мы перешли на принцип «Так не достанься же ты никому!» Что ж, как известно, все вещи создаются дважды – один раз в нашем воображении, другой раз на практике. Если у руководителя такого высокого уровня в голове такие мысли и такие конечные цели, то остается только молиться за то, чтобы они никогда не материализовались.

Резюме

Так в чем же главная причина того, что современная отечественная система профессионального образования разрушена? Я попытался выделить четыре стороны, участвующие в процессе – самих студентов, профессорско-преподавательский состав, работодателей и государство. Главное же, мне кажется, нужно искать в рассогласованности каждого из этих компонентов. То, что происходит сейчас, напоминает события из известной басни Крылова про лебедя, рака, и щуку. Только этот триумвират нужно расширить до квартета, разбавив, например, кошкой или собакой – и легендарная басня обретет современный вид.

Именно рассогласованность! Каждая из сторон преследует исключительно свои, во многом даже эгоистичные цели и интересы. Ни о какой совместной работе не может быть даже и речи.

Главные цели студентов – получить диплом, порадовать родителей, «стать человеком», не попасть в армию и т.д. Работать на благо отечественной металлургической промышленности, сделать эту профессию делом всей жизни? Нет уж, сейчас это не модно. Сейчас модно потреблять. Сейчас модно соревноваться – у кого дороже телефон, быстрее машина, изящнее одежда. «Вокруг мир, триумфальные арки, новые девайсы, иномарки, стильно одевайся. Образ жизни – статус и социальные сети, здесь это важно, я прощаюсь с этим (Влади «Каста»)». Вот к чему нужно стремиться!

Стратегические цели работодателей – получение прибыли, борьба с издержками, снижение себестоимости, повышение производительности. Студенты, их подготовка, да и взаимодействие с вузами в целом – ну никак в это не вписываются. Присутствие на предприятии студентов, как правило, наоборот ведет к прямо противоположным событиям – производительность падает (если студентов зачислить на период практики в штат), прибыльность не растет (выплата именной стипендии платится именно из прибыли), да и вообще студенты – это и есть издержки. Издержки временные, финансовые, трудовые. Оборудование – это инвестиции, а люди – это затраты. Такова печальная правда современной экономической системы. Возьмите любой учебник по бухгалтерскому учету – и в нем вы найдете подтверждение моих слов.

Основные цели большинства профессоров – как это ни печально, но сводятся к получению денежных средств. Благо, сейчас для этого не требуется прилагать каких-то больших усилий. Выходи и читай лекции. Не важно, из каких источников ты собрал материал – из новейших ли, или еще из тех, по которым учился сам. Не важно, стал ли студент великим мастером своего дела или захлебнулся в собственной посредственности и невостребованности. Не важно, выложился ли ты на 100%, использовал ли в занятиях все современные достижения в области построения образовательного процесса, или просто отбыл номер. Все это не имеет значения, ведь твой заработок зависит исключительно от количества твоих «горловых».

Приоритетная цель государства – показать кто тут главный. Государству всегда виднее, что нужно для нашего общего блага. Мнение простого народа при разработке вариантов ответа на такие вопросы государство обычно не интересует. Государство так решило – и точка. И не важно, что по этому поводу думают работодатели, сами студенты или кто-то еще. Только вот зачастую это благо в итоге оказывается настолько далеко от нас, что уже не возникает ни мысли, ни желания его подтянуть обратно поближе.

Полная рассогласованность. Отсутствие какой-либо системы. И это на фоне постоянно растущего как на дрожжах количества совещаний, круглых столов, конференций, посвященных «Проблемам взаимодействия учебных заведений и работодателей в вопросах подготовки кадров для промышленности» и т.д. Число подобных мероприятий в последнее время просто зашкаливает. Я по молодости начал было активно в таких встречах участвовать и, может быть, продолжал бы участвовать, если бы не несколько очередных «но». Во-первых, если так часто собирать подобные мероприятия, и если даже гипотетически предположить, что чьи-то идеи будут приняты и одобрены к внедрению в жизнь, то у меня возникает резонный вопрос – кто и когда их будет внедрять? Непонятно, останется ли время и силы на реализацию принятых на таких встречах решений. Во-вторых, однажды я стал свидетелем и вовсе чего-то странного. Меня пригласили на один из описанных выше круглых столов. Как обычно, пригласили и работодателей, и представителей учебных заведений, и представителей госорганов по части образования. Стол действительно был круглый – за ним сидел кто угодно, но только не работодатели. При этом для работодателей был сооружен своего рода «зрительный зал», где все пришедшие на встречу промышленники и бизнесмены и разместились, наблюдая за тем, как представители государства радеют о том, что лучше сделать для благополучия работодателей. Вакханалия эта продолжалась пару часов. После проведенного «мастер-класса» в обескураженном и даже немного оскорбленном состоянии я побрел в свои родные рабочие пенаты… В-третьих, как уже было упомянуто, почти с фанатичностью говорится о том, что все вопросы в области подготовки кадров всем сторонам нужно решать совместно. И на многочисленных круглых столах это зачастую возводится в качестве главной темы и повестки совещания. Но очень часто дальше громких заявлений дело не идет! Примером тому может служить случай, произошедший с приглашенными из Москвы профессорами для подготовки наших литейщиков. Профессура привезла с собой материалы тридцатилетней давности, абсолютно не связанные с текущими и перспективными задачами, стоящими перед литейным производством Компании. Они рассказывали, безусловно, важные вещи (и как литейщик по образованию я прекрасно понимаю значимость и необходимость рассмотренных тем), но это все относится к фундаментальным понятиям в области теории литейных процессов, которые были предложены Б.Б.Гуляевым еще в середине прошлого века! А какие тесты они разработали для наших сотрудников! Я сам попробовал эти тесты решить, но так до конца и не понял, для кого они в итоге были предназначены – то ли для перспективных мастеров-технологов, производящих продукцию с высокой добавленной стоимостью на суперсовременном оборудовании, то ли для кандидатов технических наук, защищавших свои диссертации тридцать лет назад. Не очень верится в то, что именно так должна выглядеть настоящая связь между вузами и работодателями. Жаль, что практика очень часто и очень сильно расходится с делом.

Каковы же возможные решения этой непростой задачи? Конечно же, они есть. Хоть ситуация и запутанная, но она некритичная. Все в мире идет по кругу. За подъемом идет спад, за взлетом – провал. Ничто не вечно под луной. Пережили войну – переживем и это.

Первое, что мне приходит на ум – повышение престижа профессии преподавателя. Ему должна платиться такая зарплата, благодаря которой он напрочь забудет обо всех мирских проблемах и заботах. В этой связи заявление избранного президента о необходимости увеличения заработной платы профессорско-преподавательскому составу до уровня 200 % по сравнению со средней по региону – можно смело приветствовать. Осталось только дождаться, когда это заявление будет внедрено в жизнь. Нужно всеми силами стремиться к тому, чтобы профессия преподавателя вуза вновь относилась к числу элитарных профессий общества. Это повысит качество образования, снизит коррупцию, поднимет престиж государства в целом. НО! Ни в коем случае нельзя забывать о том, о чем я неоднократно говорил в своей статье – и про обучение преподавателей, и про опыт их практической деятельности, и про показатели эффективности их работы. Более того, разработка четких критериев оценки эффективности их деятельности должна стоять во главе угла. Иначе денежные прибавки будут получать не те, кто работает, а те, кто «красиво говорит и ...». Пока не будет запущен реальный, в достаточной степени объективный инструмент контроля результатов деятельности каждого преподавателя, изменять финансовое положение, скорее всего, нельзя! Когда такой механизм, пусть и со «скрипом», но начнет работать, вот тогда и нужно будет увеличивать заработную плату, но не всем, а тем, кто показывает РЕАЛЬНЫЕ результаты.

Когда речь идет о совместных усилиях по решению этого непростого вопроса, хотелось бы, чтобы дело не ограничивалось одними только лозунгами. Нельзя сказать, что совместного взаимодействия нет вообще. Например, опыт показывает, что периодически наблюдаемое привлечение отдельных специалистов-практиков с предприятий для чтения лекций в вузах (как это делал топ-менеджер крупной производственной Компании) – мероприятие очень полезное. Но в рамках разовой акции его явно недостаточно. Желательно, чтобы наиболее подготовленные специалисты предприятий читали не отдельные лекции, а целые курсы. Это можно осуществить при условии, что специалисты будут заинтересованы в этом. Как это сделать? Одним из вариантов является присвоение привлеченным специалистам промышленности звания приват-доцента – по образу и подобию дореволюционной России и некоторых стран в настоящее время. Работники предприятий значительно быстрее, чем преподаватели вузов, получают информацию о различных новинках. Это связано с тем, что в последнее время новые работы, особенно фундаментального типа, появляются очень редко. Обладая доступом к новой информации действующие «промышленники» имеют серьезную фору перед кем-либо как в вопросе защиты диссертации, так и в вопросе присвоения научного звания. И, безусловно, немаловажен факт, что именно приват-доценты после того, как завершат производственную деятельность, могут пополнять ряды преподавателей вузов. Такие сотрудники, на мой взгляд, это именно то, что вузам сейчас нужно. Возраст, в котором производственники выходят на пенсию – в среднем 50-55 лет. Для преподавателя кафедры это, по сути, молодость, начало новой эпохи в жизни. И после выхода на пенсию, при должном отношении к своему здоровью, такой сотрудник той или иной кафедры может с успехом проработать на преподавательском поприще еще лет 10-15 как минимум. Сейчас зачастую предприятия покидают зрелые и в то же время очень светлые головы. И почти всегда среди единственных занятий, которым они могут посвятить себя после ухода из промышленности, являются рыбалка, просмотр телевизора и воспитание внуков. А кладезь знаний, накопленная за годы производственных дел, так и остается навсегда невостребованной. Да и сам человек, скучая по работе, очень быстро «засыхает». Конечно, введение института приват-доцентов – это тяжелый вопрос. Полагаю, что и решаться он должен на самом высоком уровне.

Хотелось бы большего ожидать от самого студента. Нужно ввести очень четкую систему информационной, агитационной, мотивационной работы еще на этапе обучения в школе. Выпускник школы должен четко для себя понимать, что, поступив в то или иное учебное заведение, он выбирает себе судьбу если не на всю, то уж точно на внушительную часть своей жизни. Также уместным будет включить в программу обучения в вузе, точнее при вступительных испытаниях (но как это сочетать с ЕГЭ?), возможность диагностировать уровень мотивации и прочих компетенций выпускника школы. Требуется это для того, чтобы исключить и пресечь на корню попадание случайных людей на стратегически важные объекты (ядерные и электрические станции, шахты, металлургические предприятия и т.д.). Современные инструменты оценки людей это сделать позволяют.

Но без четкой системы госраспределения на одной агитации и оценке уровня мотивации далеко не уйдешь. В советское время такая система распределения существовала, и она позволяла вузам и сузам готовить выпускников под заказ конкретных предприятий. Государство тратило на образование своих граждан немалые деньги и вложенные средства с годами окупались с лихвой - промышленность росла огромными темпами, развивалась наука. Быть инженером считалось престижно. Но система рухнула, и 20 лет с момента развала СССР государство выкидывает деньги на ветер, готовя инженеров, металлургов, шахтеров, которые потом продают сникерсы и марсы, складывая прибыль в карман американского дяденьки. Миллионы людей занимаются тем, чему не учились, являясь, по сути, дилетантами.

Сегодня примером точечной подготовки могут служить целевые группы, формирование которых призвано решить проблемы с распределением выпускников. Целевые группы формируются под заказ конкретных работодателей, и отличие студента целевой формы обучения от студента обычного состоит в том, что студент-целевик обязан после завершения обучения прийти работать на предприятие, которое выбрало его на так называемом «драфте» еще когда он был школьником. Но опять же – подобные формы взаимодействия являются пусть и приятным, но все же исключением из общих правил.

Для того чтобы прийти к системе в целом, может быть, даже стоит ввести закон, обязывающий выпускника отработать по полученной в учебном заведении специальности не менее трех лет, в случае, если за его обучение платило государство (это является нормальной практикой, когда сотрудник предприятия, проходя какое-либо обучение за счет работодателя, обязуется отработать определенное время после завершения обучения). При этом в законе можно прописать, что первый год зарплату такому сотруднику платит государство, второй год – работодатели и государство в соотношении 50/50, третий год – уже работодатель. После этого, как говорится, уже можно будет определяться. В случае если же выпускник отказывается отработать по полученной специальности, то он будет обязан вернуть государству потраченные на его обучение средства! Например, за счет увеличения ставки подоходного налога с 13% до 26% в течение следующих пяти лет и т.д. В законе обязательно следует предусмотреть отсутствие влияния выпускников на штатную численность предприятия – для многих работодателей в современных рыночных условиях наличие такого пункта будет крайне востребовано.

Также уже отмечалось, что в данный момент наблюдается явный перевес высшего образования по сравнению со средним профессиональным и начальным профессиональным. Налицо очень низкий престиж инженерной и рабочей профессии (все хотят быть экономистами, юристами, начальниками, но уж точно не автомеханиками, слесарями и металлургами). Без информационной работы здесь тоже не обойтись, но должна эта работа сопровождаться жесткой ревизией значительного большинства коммерческих вузов, о которых я успел упомянуть. Может быть, даже следует ввести госрегулирование на выпуск юристов и экономистов (алкоголь же нам запрещают покупать ночью), скорректировав цифры в сторону увеличения количества инженеров и рабочих кадров (президент, кстати, об этом тоже говорит). Выровнять спрос и предложение на рынке образовательных услуг и рынке труда – это один из естественных и неопровержимых законов, пусть и экономических.

Все эти западные стандарты – ну зачем они нам? Так ли уж мы не сможем без них обойтись? Нужно ли это все? Не распыляем ли мы наши силы понапрасну? Ведь у нас же была своя, рабочая, действенная система. Почему вдруг она стала считаться неэффективной?…

Послесловие. Исповедь клерка

Я – работодатель. Я говорю вам все абсолютно искренне и как есть. Все, как я вижу сам. Я не претендую на истину в последней инстанции. Но на все происходящее без сожаления я смотреть не могу. Может быть, даже на этих страницах я не смог отобразить того, что накопилось за все эти годы в моей душе.

Я – соучастник событий, неспособный влиять на ход истории. Меня поглощает система, я принимаю на себя образ жертвы, и сам с каждым разом все больше растворяюсь в череде насущных, безумно «срочных и важных» дел, вместо того, чтобы уделять главное внимание тому, что является по-настоящему главным. Как-то раз я получил благодарственное письмо от ректора моего родного вуза за «организацию практик студентов, стажировок выпускников, а также за формирование профессиональной позиции молодежи». Больше не получу. Я поглощен системой. Я стал клерком.

Я, видя творящийся разлад, перестал верить в то, что способен вносить что-то конструктивное в эту ситуацию. Я предпочитаю цифры, никому не нужные запросы и отчеты тому, что действительно важно. Вопросы формирования профессиональной позиции растущей молодежи отошли на второй план. Эта работа больше не числится в списке моих приоритетов. Не видя результата, я переключаюсь на другие задачи. Я не вижу того, ради чего я должен всем этим заниматься.

От былого огня неравнодушия осталась лишь маленькая искра, которая нашла свое воплощение на страницах этого повествования. Я никого не хотел обидеть. Есть в нашей стране и достойные студенты, и порядочные профессора (сам многих знаю лично), и небезразличные работодатели. Надежда не умерла.

Возможно, когда-нибудь полетит в космос очередной выпускник литейного училища. Возможно, на месте выжженного поля когда-нибудь зазеленеет травка, и замелькают пышной листвой кроны деревьев. Как говорит наш президент, война за Россию не проиграна. Она только начинается. Так что готовьтесь к бою те, кто к этому неравнодушен.

Удачи, терпения и здоровья всем, кто честно, ответственно и самоотверженно выполняет свою работу даже в той суровой конкретной истине, которая нас сейчас окружает.