Массовые акции протеста на улицах городов развитых стран в рамках акции «Займи Уолл-стрит» до России не докатились. Что хорошо. Но интересно почему.

В советские времена телеведущие с выражением зачитывали бы тексты об угнетенных жителях западных стран, протестующих против эксплуатации в так называемом обществе равных возможностей. Внутренние противоречия капиталистической системы достигли точки кипения. Но в наше время Россия сама претендует на место в высшем капиталистическом обществе (мы же должны стать пятой в мире экономикой), и телеведущие больше не противопоставляют политические системы. Они противопоставляют социальную политику. Вчера Владимир Путин прочитал иностранным инвесторам нотацию: нужно своевременно принимать решения в социальной сфере, а если этого не делать, то возникают ситуации, когда сотни тысяч людей выходят на улицы. С этим трудно спорить.

Важно, кто протестует. Есть серьезные страновые различия, и, например, в Италии недовольство правительством Берлускони глубже, чем мировой финансовой системой, а практика беспорядочных и громких протестов — давняя традиция. В Британии протестуют очень чинно. В Австралии или Канаде протестуют мало. Логично искать наиболее аутентичный портрет захватчика Уолл-стрит в США, откуда движение и пошло. По данным проведенного блогером Майком Конселом мини-исследования, около тысячи профайлов на сайте движения, медианный возраст протестующих — 26 лет, в своих историях они чаще всего употребляют такие слова, как «работа», «долг», «колледж», «платить», «кредит», «страховка». Это представители «потерянного поколения» закончивших университеты и не нашедших работы.

Эти молодые люди, по собственному признанию многих, не имеют конкретных требований. Они в целом недовольны безнаказанностью главных виновников кризиса — богачей. Они хотят, чтобы государство отказалось от сокращения социальных программ, усилило прогрессивное налогообложение и вообще вспомнило о высших ценностях. Они также не выглядят бедняками. Многие из них — представители благополучного среднего класса, привыкшие к тому, что с ними считаются. С ноутбуками на коленях они отдыхают на площади Цаккотти-Парк в Нью-Йорке и следят за тем, как весь мир отзывается на их акцию.

В целом можно сказать, что они олицетворяют социальный протест в обществе развитого капитализма — протест человека с высокой базой достатка, потребления и социальной защищенности в момент, когда эти блага уменьшились.

Россияне этого возраста, как правило, напряженно работают, у них нет времени. Они продают, покупают, везут, управляют, что-то производят. Некоторые самые хитрые даже имеют доступ к тому самому государству и осваивают свою порцию бюджета. В каких-то других отношениях они на государство не надеются. Они тем более не требуют от государства разобраться с миллиардерами, потому что государство и миллиардеры — одно целое. Неактивная часть поколения, та, которая не крутится, тоже не пойдет ни на какую площадь, потому что и так получает свою копейку от государства. Именно на бедных и бесперспективных рассчитана вся социальная политика Путина.

Активному поколению американцев есть на что оглянуться — на золотой век среднего класса. У нас в прошлом такого нет. Возможно, есть скорее надежда на что-то подобное в будущем. Один из главных ценностных ориентиров для наших граждан, по данным различных социологических исследований, — индивидуальный успех. У нас есть элементы правого протеста, например движение против уголовного преследования бизнесменов, но в очень малом масштабе. Есть нарастающее недовольство чиновничьим воровством («партией жуликов и воров»), но о его масштабе пока рано судить.

В целом наша общественная ситуация отражает низкую базу уровней доходов, потребления и социальной защиты. Этими особенностями, наверное, и будут определяться российские протестные движения, если они когда-нибудь заявят о себе.