Когда-то Пётр Первый, прекрасно понимая, что России грозят расчленение на части, утеря суверенитета, превращение в колонию государств более сильных, предпринял модернизацию.

Михаил Веллер, писатель, философ:

«Страна — это я»

Он провёл её бешеными темпами, не стесняясь, жестокими методами. При этом он понимал, что у реформ должна быть движущая сила. Нужны люди, которые будут поднимать экономику страны. Потому что не было в России того времени ни металлургии, ни тяжёлой, ни лёгкой промышленности. Абсолютно ничего!

А нужно было создавать мощный профессиональный военный класс. Нужно было строить современные корабли, иметь современную артиллерию, формировать полки на уровне современной военной науки. А для этого нужна экономическая база. Нужно добывать железную и медную руду, плавить металл, делать пушки и ружейные стволы, делать станки, раздобывать техно­логии. Нужна рабочая сила (и к заводам на Урале приписывали крестьян из ближайших сёл). Нужны транспорт, жильё, топливо.

Поэтому вокруг такого предпринимателя, как Демидов, группировались массы рабочих людей разного уровня и калибра. Строились дороги, ладились подводы, пережигался древесный уголь, делались кирпичи на кирпичных заводах. И когда такие промышленники уходили в мир иной, то потомкам их и стране оставались фабрики и заводы, которые работали; дороги, по которым можно было ездить; технологии, которыми можно было пользоваться и развивать. Оставались особняки, которые они построили, города, в которые они вложили массу средств.

Демидовы, Рябушинские, Морозовы... Они были патриотами в том числе и потому, что их собственные интересы совпадали с интересами государства. Но государь и сам был первейший патриот. Потому что держава — Россия — практически была его собственно­стью, его визитной карточкой и смыслом его жизни. Россия — это был он. Он собой представлял то, что представляла его страна. Он был могущественен и знаменит настолько, насколько могла быть могущественной и знаменитой его страна.

Урвать и убежать

Перейдём теперь к нашим печальным и сложным временам. Что останется после наших олигархов? Да после них остаётся выжженная земля! Истощённые и опустошённые недра, изуродованная тайга и тундра, откуда выкачаны нефть и газ, где сведён и вывезен за бугор лес.

Вопрос: кто же они такие, нынешние российские олигархи? Ответ: если государи былых веков жили в эпоху национальных экономик, то мы живём в эпоху глобализации. Весь мир представляет собой единый рынок. То есть: Западная Европа создаёт высокие технологии, китайцы предоставляют свою дешёвую рабсилу, ну а араб­ские государства и Россия пусть по­ставляют газ и нефть. Россия вдобавок пусть гонит ещё лес и пушнину. Наша страна в рамках глобальной экономики и в идеологии глобализации превратилась в сырьевой придаток мирового хозяйства. Экономически она абсолютно зависит от более развитых стран.

Кроме того, в глобальном мире миллиардеры не имеют ни национальности, ни граждан­ства. Они все отдыхают на одних курортах, держат яхты в одних портах, покупают замки в одних и тех же горах и делают деньги в любой точке мира, где им это выгодно и где удалось зацепиться.

Но поскольку Германия, Франция, Швеция, Соединённые Штаты — развитые государст­ва, а Россия — экономический придаток, который не может обеспечить необходимого для жизни комфорта, то российская финансово-промышленная элита пытается работать вахтовым способом: главы компаний в четверг вечером норовят улететь в Италию, во Францию, ещё куда-нибудь — вне Москвы и даже вне России. Потому что там живут их семьи, там им комфортно, там их будущее.

Эту компрадорскую буржуазию не интересует благо­устройство родины. У крупного капитала нет родины. Родина крупного капитала — его банковский счёт. А Россия для российской олигархии — территория кормления. Именно поэтому они не хотят строить здесь дороги и красивые, удобные, современные города. Они не хотят создавать базу ни тяжёлой, ни лёгкой промышленности. Их это не интересует. В начале ХХ в. в силу разных причин (прежде всего экономических) предприниматель ассоциировал себя и свою семью со своей страной. Он жил в этой стране и хотел, чтобы она была красивой, благо­устроенной, мощной. Потому что это его дом, его форма самоутверждения, его среда обитания. А кому ж охота обитать в болоте, если можно обитать в кристально чистой воде. Поэтому они строили больницы, жертвовали на школы, университеты, дома призрения, на свои средства скупали шедевры мировой живописи и открывали музеи. То есть они, делая день­ги, не были эгоистическими потребителями. Страна — это были они сами. Они были её хозяевами и её благодетелями. Это благое чувство. А сегодняшнему нашему олигарху купить дворец в Италии или замок в Шотландии проще, чем построить такой же у себя. Отдать своих детей в швейцарскую или английскую школу быстрее, чем построить такую школу в России или восстановить здесь всю систему образования на должном уровне. Они хотят одного — получать как можно быстрее максимум денег и угнать эти деньги как можно быстрее за бугор.

И если в России не будет политико-экономической реформы, всё так и будет продолжаться. Поэтому нужно, чтобы работать в России стало выгодно. Для этого нужны протекционистские экономические меры: вывоз капитала был бы запрещён, как и все офшорные комбинации. Чтобы никакой госорган не смел менять правила игры. Чтобы суды были абсолютно открытыми, а закон — действительно один для всех. Чтобы инвестиции в россий­скую экономику освобождались от налогов хотя бы на первые пять лет. А все виды экспорта, кроме экспортирования высокотехнологичной продукции, должны обкладываться таким налогом, чтобы выгодно было сырьё не экспортировать, а перерабатывать.