Загадки — замечательный жанр. Они сродни анекдотам, но анекдот достаточно выслушать, а загадку надо разгадать. Содержательная загадка, как хороший анекдот, позволяет острее увидеть происходящее.

Вот простенькая загадка от ЦБ. По его данным, чистый отток капиталов из России в первом квартале 2012 года составил $35,1 млрд против $19,8 млрд в первом квартале 2011 года.

Загадка в том, что экономика России растет и экономический рост должен привлекать, а не отталкивать капиталы. К тому же налицо рекордные значения цены на нефть. По российским традициям это самый надежный указатель, показывающий капиталам, что сворачивать надо в Россию, а не наоборот.

Но они бегут, причем не только в первом квартале 2012 года. ЦБ пересчитал чистый отток капиталов из России за 2010—2011 годы. Вот что у него получилось: ранее сообщалось, что в 2011 году сбежало $84,2 млрд против $33,6 млрд в 2010 году. Теперь, согласно скорректированным данным, за 2011 год сбежало «всего» $80,5 млрд против $34,4 млрд годом ранее.

Отгадка достаточно проста. Она не в предвыборных, выборных или поствыборных рисках. Если всерьез предположить, что во всем виноваты именно они, открывается картина, которая гораздо страшнее для власти, чем митинги на Болотной или на Сахарова. Тогда ни продолжающийся экономический рост, ни рекордные цены на нефть не перевешивают отторжения капиталами победы на выборах Путина.

Не сходится. Дело не столько в фигуре Путина, сколько в том, что капитал не находит себе в России выгодного применения. Раз так, он голосует ногами. Не против Путина, а против неизменно остающегося отпугивающим делового климата в России.

Но это не вся отгадка. Даже если тенденция сменится на противоположную, это не значит, что с деловым климатом все в порядке.

Развернет (если это случится) капиталы не правительство. Оно, впрочем, собирается удерживать их кнутом и пряником. Кнут — ужесточение наказаний за финансовые преступления и офшорную налоговую оптимизацию. Пряник — расширение доступа предпринимателей к рычагам управления экономикой через ширящееся на глазах семейство финансовых, инвестиционных и, возможно, еще каких-то омбудсменов и систему советов, дополняющих органы чиновничьей исполнительной власти.

Но и кнут, и пряник могут что-то изменить не сразу. В отличие от цены нефти, если она угнездится на нынешних высотах и будет взлетать все выше, о чем может позаботиться эскалация напряженности вокруг Ирана. Вложение в российские активы при уверенности в росте рубля, а он в одной связке с ценой нефти, — беспроигрышная лотерея при любом предпринимательском климате.

Вторая загадка — от Эльвиры Набиуллиной. В середине марта она в докладе Путину привела любопытный факт. Вот ее слова из стенограммы встречи: «На фоне общего оттока капиталов приток прямых иностранных инвестиций в 2011 году был больше, чем в 2010-м. В 2011 году 52 миллиарда долларов инвестиций пришло из-за рубежа в российскую экономику».

Собеседники прошли мимо очевидной загадки. Что же получается: прямые иностранные инвестиции настолько беззаветно верят в Россию, что идут сюда наперекор общему тренду?

Отгадка в происхождении этих диссидентствующих инвестиций. Известно, что львиная доля прямых иностранных инвестиций приходит в Россию с Кипра, из Швейцарии, Нидерландов, разнообразных экзотических островов. Это по первому паспорту российские инвестиции, давно освоившие тихие заводи, такие как кантон Цуг в Швейцарии, с щадяще-привлекательными налогами. А возвращаются они, как осетры на нерест, в Россию, потому что участвуют в реализации проектов здесь, проходя «налоговую очистку» там.

Учебники утверждают, что приток иностранных инвестиций в страну свидетельствует о том, что капиталы признают ее деловой климат более конкурентоспособным. Однако опыт круиза прямых иностранных инвестиций 2011 года говорит о прямопротивоположном. Заход в иностранные порты понадобился отнюдь не спекулятивным, мечущимся в поисках приложения, а прямым, то есть производственным инвестициям как раз потому, что российский деловой климат их решительно не устраивал.

Можно сделать еще одно «открытие». Если эти прямые иностранные инвестиции по преимуществу изначально российские, значит, многие возлагавшиеся на них надежды — приток новых технологий, в том числе управленческих и социальных, прогресс как производства, так и сопутствующих сфер, — лопаются. Бухгалтерские новые технологии они с собой могут принести, а вот приблизить мечту о российской модернизации — вряд ли. Брайтон-Бич — не Силиконовая долина.

Николай Вардуль