Для начала – небольшое вступление –
примерно на три-четыре выпуска, а уже затем переходим к конкретике – Доброта
как образ жизни, Доброта как род занятий, Доброта как социально-ответственный
бизнес – да-да, именно бизнес, Доброта – как инструмент личностного роста и
развития
А пока – я цитирую одного из
приличных авторов – Михаила Веллера:
Внимание! Добрый человек впиливается в ситуацию: из двух зол надо выбрать
меньшее. А это в жизни на каждом шагу, тут никуда.
Чистый опыт: надо оставить на смерть арьергард, чтобы связать противника
боем и спасти, увести остальных солдат. Как нельзя более обычная на войне
ситуация. Сам с арьергардом остаться и умереть не можешь: обязан командовать
остальными. Арьергард помирать не хочет, жить всем охота. Будь ты трижды
добрый, а людей на смерть посылать надо. Можно, конечно, застрелиться и тем
снять с себя груз проблемы, но это ничего не изменит.
Что сделает «идеально добрый» человек, идеально свободный в своих действиях?
Он договорится с противником: ребята, хрен с вами, мы отдаем вам такую-то
территорию, принимаем такие-то ваши условия, платим репарации, но убивать
больше никого не надо, уж очень это ужасно, неприемлемо. Лучше уж будем мирно и
по возможности дружно жить под вами, лады? Хана армии, хана государству, ужо в
рабстве нахлебаетесь счастливой жизни.
В жизни разные нужды разных людей вечно противоречат друг другу, и быть
добрым для всех невозможно. И противоречия решаются через того или иного рода
суд, от внутреннего до уголовного. И суд этот руководствуется справедливостью,
оформленной в закон. А закон отнюдь не добр — «закон суров, но это закон»,
чеканно и на тысячелетия сформулировали римляне. И в этом суде, как ни верти,
добрый человек — адвокат, а не прокурор.
И возникает другая сентенция: «Добро должно быть с кулаками». Знакомо, да? И
маузеры добрых чекистов начинают работать по подвалам, потому что чекисты
очень-очень добрые и сжигают себя на тяжкой и грязной расстрельной работе,
ставя выше своей личной нужды в хорошей жизни — счастливую жизнь всего
грядущего человечества.
Как только мы оправдываем конкретное сегодняшнее зло стремлением к
абстрактному завтрашнему добру — само понятие доброты теряет смысл и
превращается в пустую софистику и словоблудие. Можно ли назвать добрым палача,
который не мучит казнимого, а убивает сразу и безболезненно? Не будет добрый
человек палачом, и все всегда это знали, и отношение к этой профессии всегда
было соответствующее. Добрый человек скажет: «Не могу я его, беззащитного, хоть
и гада, убивать... ну его к черту, пусть живет, скотина». И что? И гады будут
дальше резать невинных и жить себе.
Я не противник смертной казни. Я противник того лишь, чтобы считать смертную
казнь актом доброты. Справедливости — да, целесообразности — да, но доброта тут
ни при чем.
А если тебя семьи убиенных просят казнить убийцу — как же их праведная нужда
в справедливости, противоречащая отчаянной нужде осужденного пожить еще? Что
делать в такой ситуации доброму человеку? Отвечаю: добрый человек в такой
ситуации сойдет с ума. Но таких добрых людей практически нет, и с ума тут
сходят весьма редко. А человек «нормально» добрый пусть выдаст убийцу родне
убитого — казните сами, ваше святое право. Что часто и делалось.
Я гну вот к чему. Любое действие в жизни рождает противодействие. Все новое
рождается в борьбе со старым и так далее. И что бы ты ни делал — обязательно
наступишь кому-нибудь на хвост. Уже самим фактом своей удачи, открытия, нового
слова, красивого и хорошего супруга, интересной работы, богатого дома — у тебя
есть то, что могло бы принадлежать другому, или принижает другого. Твое мнение
чьему-то противоречит, твой глоток воздуха мог бы вдохнуть другой.
И всегда найдутся люди, которые скажут: я не хуже тебя, дай мне то, помоги
мне в этом, уступи мне се, поступи по-моему, иначе мне плохо. «На»,— скажет
добрый человек, и останется никем и ни с чем.
Доброта есть аспект слабости. Ибо добрый человек все противоречия между
собой и окружающими решает в пользу окружающих — он принимает их нужды как свои
и следует им.