Здравствуйте уважаемые подписчики!

                                                                    Прекрасно быть скромным, но не следует быть равнодушным.

                                                                                                                                              Ф. Вольтер

                                                                                   Нельзя быть справедливым, не будучи человечным.

                                                                                                                                           С. Брант

Есть особое слово – сострадание. Сострадание к народу – которые не имеют того,  в чем нуждаются. Сострадание ко всем детям, которые не могут получать бесплатного, раннего воспитания и доступного для всех качественного образования. Сострадание к тем талантам, тем гениям, которым с детства не дают развиваться, и губятся на корню. Со­страдание к государству – которое не имеет возможного развития. Сострадание к людям – который по прежнему  живут в рабстве. Сострадание ко всем нам – мы живем в не пред­сказуемом мире. В мире, в котором правит: лож, насилие, принуждение и страх. Мне больно становится, когда я об этом думаю.   

Кажется, государство должно беспокоиться о своем народе, ведь мы платим налоги, но нужды государства оказываются весомее нужд народных. Все природные богатства, ко­торые дал Бог народу – ими пользуются избранные люди. Одни купаются в непомерном богатстве, другие не знают чем завтра накормить ребенка.

Нас постоянно убеждают, что мир не справедлив и обязательно должны быть: войны, конфликты, преступники, бедные и богатые. Неужели так все и должно быть? Неужели ничего нельзя изменить? Нет, я не могу с этим согласиться. Призываю всех задуматься. Уверен, что мы все на Земле можем жить по другому. Жить в мире, любви и согласии. Для этого нам потребуется стать на борьбу за свою свободу, а не за демократию.

Когда нам утверждают, что мы все свободные и у нас всех равные возможности и права – это лож. От рождения, кому-то дона возможность предоставлять своим детям: гу­вернанток, воспитателей, учителей, элитные садики с различными развивающимися сис­темами. Обязательно, все дети государственной элиты и олигархов получат наилучшее высшее образование, а дети из бедных семей ничего не получат, кроме среднего образо­вания и в дальнейшем принудительного труда.

 Для простого народа (кому повезет), представляются детские сады, в которых за ними присматривают, иногда чему-то обучают. Обучение происходит бессистемное, хоть чем-то занять детей. Путь к свободе человека начинается с раннего детства. От воспитания и образования зависит вся будущая жизнь человека и в том числе всей страны.

 Нам всегда внушают, что воспитанием детей всегда должны заниматься родители. В большинстве своем требуется раньше воспитать родителей, чтобы они смогли передать знания детям. Если родители не обладают знаниями и временем, как они воспитывают де­тей – во многих случаях наказанием. Потому у нас более миллиона не кому не нужных беспризорных детей. О воспитании и образовании, я много писал и потому не буду вновь повторяться.

Рабовладельческо – индивидуалистическая система, она не на пользу государству, а во вред. При системе всеобщего благополучия, государство сможет развиваться динамичнее и быстрыми темпами. При рабовладельческой системе такого развития не может быть. Потому получается, что государственная элита –  вредители, тормоз в прогрессе развития человечества, как раньше была религия. И народу требуется решать эту проблему неза­медлительно, так как на службе у рабовладельческого строя (но не у народа) состоит наука.

При помощи науки усовершенствуется оружие по массовому уничтожению людей. При помощи науки создали вери-чип, при котором человек становится подопытным кро­ликом. Все люди будут находится под постоянным контролем. Через спутники можно будет управлять любым челове­ком. Человек станет роботом с дистанционным управлением. Компью­тер может взаимодействовать со встроенным чипом, изолируя человека или группу людей, и посылать частоты, которые могут вызвать сильные боли или серьезные заболевания, ма­нипулировать разумом и эмоциями человека и даже убить его. Чип может делать людей послушными и агрессивными, сексу­ально возбужденными или угнетенными, влиять на их мысленные процессы таким образом, что они не смогут нормально думать, а их действия будут находиться под влиянием информации, которую полу­чает чип.

Продолжаются работы над генно - модифицированными растениями, с целью создания глобального агробизнеса. Это значит всем нашим питанием может завладеть несколько корпораций (несколько человек), которые будут решать кому и как жить. Питание играет важнейшую роль в нашем здоровье и жизни. Через питание так же можно управлять че­ловечеством. Фонд Рокфеллера с 1920х го­дов занимаются евгеникой (которые финанси­ровали Гитлера в научных разработках), позже переименованной в генетику, для оправ­дания вывода генетиче­ски-сконструированной Расы Господ. В Германии Гитлер и на­цисты называли их Арийской Расой Господ.

Наука может работать как на пользу человечеству, так и во вред. Потому некоторые направление научных разработок требуется объединить и поставить под контроль или за­претить. Рабовладельческо - индивидуалистическая система все делает, чтобы народы конкурировали между собой и ненавидели друг друга.

Хочется опять повториться, что в политиках и партиях человечество не нуждается. Мы нуждаемся не в пастухах, а в свободе. Мы нуждаемся не в соглядатаях рабовладельческой системы, а в профессионалах. Во всех сферах деятельности человечеству смогут принести пользу только профессионалы, но не как не политики.

Я много пишу о пороках этой системы, но остаюсь оптимистом и уверен, что челове­чество должно перейти к системе всеобщего благополучия, если не хочет погибнуть.

Задача Всемирного движения: “За мир и свободу” стать в авангарде всех преобразований на планете Земля. У меня есть мечта – претворить систему всеобщего благополучия в жизнь. Чтобы все люди на Земле жили в мире, согласии, любви и благополучии. Это наш долг, заложить фундамент все­общего благополучия будущим поколениям, а кто помоложе - сможет насладиться свобо­дой и всеобщим благополучием. Требуется быстро и решительно менять сознание лю­дей, создать все условия, чтобы каждый человек от рождения, мог бесплатно получить качест­венное воспита­ние, об­ра­зование, перейти на качественную систему оплаты труда, зало­жить в детей все лучшее, что приобрело человечество за все время своего суще­ствования. Мы же­лаем совершит одну из самых великих и добрых ре­волюций в мире.

Наша действия всегда должны исходить из единого принципа полезности: для всего народа, для каждого человека на Земле. Задача Всемирного движения: “За мир и свободу” и каждого его члена, внести посильный вклад в построении новой жизни. Быть полезными во всех позитивных делах, которые мы проводим и будем проводить в будущем. Мы стре­мимся к созданию межгосударственных программ, требующих консолидированного участия представителей разных национальностей в их реализации, способствующих прогрессу межнационального мира и гражданского согласия. Создание новой сис­темы государственной власти, способ­ной гарантировать защиту жизни, свободы и безопасности граждан. В разработке и при­нятии законов профессионалами, а не дилетантами, которые и понятия не имеют как ра­ботают отрасль для которой они принимают законы. Обязательного исполнение законов всеми, без исключения.

Сегодня предлагаю ознакомиться с отрывком из книги Сергея Глазьева: “ Геноцид”.

Геноцид

   Произошедший 17 августа 1998 г. крах проводившейся с 1992 г. политики радикальных реформ требует подведения итогов новой российской революции. После саморазрушения производительных сил, экономической и финансовой системы страны мы вновь стоим перед историческим выбором. На этот раз, возможно, окончательным. Смена правительства в сентябре 1998 г. и ослабление позиций проводни­ков политики колонизации России создает возможности для осуществления этого выбора исходя из на­циональных интересов нашей страны. Важно, чтобы принимаемые при этом решения были осознан­ными. Для этого эпоха революционных преобразований (которую мы определяем с момента распада СССР в 1991 г. до финансового краха 17 августа 1998 г.) должна получить объективную оценку. Поли­тика саморазрушения экономической системы государства, проводившаяся в России под видом либе­ральных экономических реформ с 1992 г., вышла за рамки законности и приобрела характер экономиче­ского геноцида широких слоев населения в результате государственного переворота в сентябре – октябре 1993 г.

   После расстрела российского парламента в начале октября 1993 г. победившие революционеры по­чувствовали полную безнаказанность за любые совершаемые ими действия и развернули реформы в на­правлении личного обогащения: беззаконие и коррупция стали синонимами приватизации государствен­ного имущества и бюджетно-финансовой политики. Поэтому в политико-правовом отношении отсчет политики геноцида следует вести с октября 1993 г., когда узурпировавшие власть революционеры взяли на себя всю полноту ответственности за формирование и проведение социально-экономической поли­тики. Получив все возможности для реализации своих намерений, они последовательно осуществляли под прикрытием рыночных реформ политику присвоения национального богатства страны и ее колони­зации в интересах международного капитала, обернувшуюся катастрофическими последствиями для русского народа.

   В обществе до сих пор не сформировано целостное мнение о результатах и эффективности прово­дившихся революционных преобразований. Сторонники проводившейся политики ставят ей в заслугу внешние эффекты – отсутствие очередей, насыщение спроса, свободу каждого делать все что угодно. Оппоненты говорят о чудовищном экономическом спаде, социальной катастрофе, охватившей большую часть населения, росте преступности и фактической утрате независимости страны. Одни определяют смысл переживаемых лишений как «трансформационный спад», списывая их на некие объективные при­чины, другие – как «системный кризис», отводя решающее значение в его возникновении проводивше­муся курсу экономических преобразований.

   Между тем, точное определение содержания осуществлявшейся с момента распада Союза и начала радикальных реформ в 1992 г. вплоть до 17 августа 1998 г. политики важно не только для осмысления произошедшего, но и для правильного планирования будущего. Это определение должно отражать не только объективно-фактографическую, но и ценностно-смысловую интерпретацию проводившейся в стране политики, давая в то же время ее правовую оценку. Оно должно быть сделано в точных юридиче­ских терминах, определяющих ответственность власти перед обществом, чтобы каждый гражданин имел четкое представление о том, что происходит в стране. Адекватная оценка произошедших изменений и сложившегося положения необходима также для выработки конструктивной программы действий, наце­ленной на устранение угроз национальной безопасности и преодоление кризиса. Таким точным опреде­лением, как показано ниже, является используемое в международном праве понятие «геноцид».

1. Определения

   Напомним, что наша страна присоединилась в 1954 г. к международной конвенции ООН «О преду­преждении преступления геноцида и наказании за него». Согласно конвенции, геноцидом признается преступление, совершаемое «с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо нацио­нальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую». В конвенции специально подчер­кивается, что геноцид совсем не обязательно подразумевает применение физического насилия и ведение войны. В качестве инструментов преступления конвенция, в частности, выделяет «предумышленное соз­дание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее», и «меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы» [1].

   Хотя определение геноцида включает элемент намерения, т.е. сознательного совершения преступ­ления против больших групп населения, на практике не всегда политика геноцида осознается ее провод­никами и уж тем более открыто не декларируется. Она может прикрываться вполне респектабельными лозунгами реформ на благо общества в целях свободы и социальной справедливости. Многие фактиче­ские соучастники преступлений могут «не замечать» реальных последствий своих действий, искренне считая себя героями и благодетелями человечества. Не случайно наиболее чудовищные в мировой исто­рии акты геноцида проводились «во имя» самых благородных и привлекательных для общества целей. Геноцид французской революции против влиятельных слоев общества и последовавших после нее напо­леоновских войн осуществлялся во имя идей «свободы, равенства, братства». Геноцид коренного насе­ления Северной Америки проводился во имя прогресса. Геноцид духовенства, дворянства, купечества и крестьянства в 1917 – 1937 гг. был организован в России во имя всеобщей справедливости и счастья. И даже осуществленный гитлеровцами этнический геноцид против всех народов Европы был обоснован утопическими идеями формирования породы «сверхчеловека».

   Парадоксальным идеологическим «прикрытием» последней волны геноцида в отношении населе­ния России в 1992-1998 гг. стала доктрина «общечеловеческих ценностей», центральное место в которой занимает концепция приоритета прав человека в государственном устройстве и политике. Ее проводни­ков не смущало то, что реализация доктрины осуществлялась путем последовательного нарушения прав подавляющего большинства граждан России на труд, образование, благополучие, на саму жизнь. А вме­сто общечеловеческих ценностей добра, мира и справедливости вследствие реально проводившейся в России политики насаждались человеконенавистнические ценности вражды, стяжательства, разврата, насилия, зла и произвола. В этом смысле духовные и отчасти генетические предшественники организа­торов современной российской революции – вожди двух революций 1917 года и гражданской войны – имеют «достойных» последователей. Восемь десятилетий назад геноцид населения России, стоивший в конечном счете русскому народу, как и предупреждал Ф.М. Достоевский, 100 млн. голов (уничтоженных и неродившихся людей), был развязан под идеологическим прикрытием «преодоления вековой отстало­сти России», построения «цивилизованного», а затем и «самого передового» общества, всеобщего брат­ства, равенства, счастья.

   Геноцид населения России 1992-1998 гг. велся под прикрытием идей и видимости демократии, с использованием тех же лозунгов свободы и равенства, приближения к «цивилизованным» странам. Ис­каженное и зачастую прямо противоположное по смыслу осуществление провозглашаемых позитивных ценностей не должно дискредитировать их истинной сущности. Нет никаких сомнений в том, что заго­ворщики, свергнувшие царя, руководители «красного террора», а также их современные последователи, рядящиеся в тогу демократов и либералов, действовали не в соответствии, а вопреки провозглашаемым ими ценностям. Реальной движущей ими идеей была ненависть к России и русской культуре, стремление сокрушить нашу цивилизацию, превратив русских, по выражению Троцкого, в «белых рабов».

   Нынешние преемники этого ведущего организатора гражданской войны в России отличаются от него только по форме провозглашаемых ценностей, смысл революции остается тем же – разрушение России. По своему разрушительному эффекту для производительных сил страны избранная для осущест­вления революционных преобразований форма приватизации не уступает национализации и реквизиции имущества в эпоху военного коммунизма. Да и по реальному содержанию производственных отношений осуществленная нынешними революционерами массовая приватизация госсобственности столь же да­лека от характерного для реальных рыночных отношений института частной собственности, как развер­нутая их духовными предшественниками сеть лагерей отличается от принципов социалистического со­ревнования трудовых коллективов.

   Как видим, идеологическое прикрытие для революционного разрушения страны выбирается по си­туации – в зависимости от состояния общественного сознания формируется адекватная массовому на­строению социальная утопия. Затем во имя ее внедрения общество раскалывается на враждующие группы, ослепленные идейным антагонизмом, уничтожающие себя и страну в изнурительном противо­борстве и расчищающие пространство для заказчиков революционного процесса. Поэтому отделение существа актов геноцида от прикрывающей их идеологии, разоблачение лживости вождей, исполнителей и апологетов политики геноцида, организующих раскол общества и гражданскую войну на самоуничто­жение есть важнейшая задача каждого честного исследователя и публициста. Ведь геноцид – это престу­пление, совершаемое против больших масс людей целой армией исполнителей. Организовать этих ис­полнителей можно только имея соответствующую анестезирующую человеческую совесть идеологию, которая оправдывает совершаемые ими преступления «благородными» целями и представляет жертв ге­ноцида как нелюдей или по меньшей мере неполноценных людей. Чтобы осуществить геноцид, армия исполнителей должна усвоить идеи, разрешающие массовые преступления и принуждающие к ним, в свете которых идеологи геноцида воспринимаются исполнителями как пророки. Сами же исполнители чувствуют себя миссионерами великой идеи переустройства общества и перестают воспринимать своих жертв в качестве подобных себе людей. Содержание этих идей может быть разным, но их общей особен­ностью является деление людей на две категории – избранных миссионеров и прочих, подлежащих «пе­ревоспитанию», уничтожению или обращению в рабов.

   Так, многие религиозные войны в прошлом оправдывались пониманием «избранности» носителей соответствующей веры, идеологи которой выдавали себя за пророков, а приверженцев традиционных взглядов рассматривали как неполноценных людей. Гражданская война в России оправдывалась пони­манием «классовых врагов», как «мироедов» и «живорезов», достойных только уничтожения, а всего общества как подлежащего тотальному перевоспитанию. Вторая мировая война оправдывалась фашист­скими идеологами своим расовым превосходством, неполноценностью других народов, несоответствием их представителей понятию «нового» человека. Современные революционеры – радикальные реформа­торы в России и в большинстве других республик разрушенного Союза оправдывают совершенные в ходе реформы преступления против населения и государственные перевороты неполноценностью быв­шего социалистического общества и большинства составлявших его людей. Последние приносятся в жертву ради якобы ожидаемого в будущем повышения экономической эффективности и благосостояния. Общественные обязательства государства и социальные гарантии отменяются во имя фантомов макро­экономической стабилизации и создания кажущихся условий для процветания в будущем.

   В действительности же, как будет показано ниже, субъективный смысл проводившейся с 1992 по 1998 г. политики для режиссеров новой российской революции заключался в самоуничтожении России, а для большинства ее проводников сводился к банальному самообогащению, формированию привилегиро­ванной прослойки «новых русских», как правило, не относящих себя к русскому народу и ощущающих себя новым господствующим классом. Субъективное мироощущение идеологов современной революции в России по своей ненависти и презрению к народу собственной страны сильно напоминает гитлеров­скую пропаганду или троцкистскую агитацию своего времени. Достаточно вспомнить комментарии мно­гих из них во время расстрела российского парламента или разгона демонстраций протеста – насилие власти оправдывалось представлением жертв как неполноценных, агрессивных, враждебных всему про­грессивному «недочеловеков». Навсегда запятнали себя некоторые «деятели культуры» и журналисты, поддержавшие расстрел Верховного Совета. Не случайно политическую риторику ведущих российских средств массовой информации специалисты сравнивают с геббельсовской пропагандой.

   По отношению к людям, отстаивающим национальные интересы России и требующим выполнения от правительства социальных гарантий, идеологи властвующей олигархии демонстрируют такое же зоо­логическое неприятие, как гитлеровские нацисты к иноплеменникам, а к народу в целом – отношение как к «быдлу», которое можно обманывать и обворовывать, по отношению к которому «все дозволено». Со­ответственно, акты насилия против политических противников режима преподносятся как героические подвиги, присвоение государственного имущества властвующей олигархией – как прогрессивная ре­форма, а обнищание населения в результате проводившейся макроэкономической политики объясняется его неполноценностью, неспособностью своевременно приспосабливаться к «прогрессивной реформе».

   В связи с этим примечательны некоторые советы, которые дававшиеся российским руководителям их «либерально и демократично» мыслящими консультантами: один известный польский экономист-ли­берал рекомендовал сопровождать радикальную реформу демонстрацией порнографических фильмов по телевидению и продажей дешевого алкоголя на улицах для расслабления молодежи и отвлечения ее внимания, а также для деморализации населения и смягчения настроений социального протеста в отно­шении политики «шоковой терапии». Его российский коллега пытался внушить кандидату в президенты от демократической оппозиции, что люди старше 40 лет принципиально неспособны «правильно» вос­принять реформу и объективно являются неполноценными, обреченными на жалкое существование и поэтому недостойными какого-либо сочувствия. В свете нашего духовного склада, основанного на гума­нистической русской культуре, кажется невероятной человеконенавистническая мотивация идеологов и организаторов радикальной ломки российского общества. Их обвиняют в некомпетентности, бездарно­сти, коррумпированности, списывая наши беды на персональные недостатки отдельных представителей правящей олигархии. Это так лишь отчасти, и не это главное. Совершению массовых преступлений все­гда сопутствует расцвет всех человеческих пороков, прорывающихся в состоянии социального хаоса. Но не они направляют движение исторического процесса. Нам пора понять, что дело не в случайных прояв­лениях человеческой мерзости в высших слоях господствующей олигархии.

   Мы второй раз в течение этого столетия столкнулись с врагами русской культуры и цивилизации, относящимися к нам в лучшем случае так, как плохой охотник относится к стаду животных. Для идеоло­гов современной революции, как и для их духовных предшественников, организовавших переворот 1917 г., развязавших мировую и гражданскую войны во втором десятилетии нынешнего века, наш народ и наша страна есть не более чем объект наживы, а запланированное порабощение их требует уничтожения русского культурного генотипа. Поэтому в отношении нас «все дозволено». Поэтому действия, квалифи­цируемые в гражданском обществе как преступления, в отношении России восхваляются как подвиги реформаторов. Поэтому вместо конкурентной рыночной среды мы получили господство криминала, вместо правового государства – олигархию и прислуживающую ей коррумпированную бюрократию, вместо свободы слова – тотальную дезинформацию, вместо расцвета творчества – деморализацию насе­ления, вместо экономического роста – колонизацию.

   Следует заметить, что идеология, устанавливающая принципиальные различия в правах (в реаль­ном, а не юридическом смысле) разных групп людей, весьма распространена не только в прошлых, но и в современных социальных системах. Возрождение института рабства в Чечне, претензии на мировое господство американской финансовой олигархии, дискриминация арабского населения в Израиле, рус­ских в Эстонии и Латвии, колонизация России компрадорскими кланами по идеологии разделения обще­ства на полноценных и второсортных людей (согласно которой первым в отношении вторых «все дозво­лено») сродни практике расизма, этнической или религиозной дискриминации прошлых веков. Во мно­гих идеологических системах разделение общества на избранных и всех остальных с присвоением пер­выми всех прав вторых является неоспоримой нормой. Спектр этих систем очень широк – от примитив­ного тюремно-лагерного деления общества на «паханов» и «шестерок» до наукообразной школы классо­вой борьбы в «научном коммунизме» и прошедшей через века и страны идеологии «избранного народа».

   Идеологические системы, обосновывающие разделение общества на привилегированную (полно­ценную) и бесправную (неполноценную, ущербную) части с предоставлением первым морального права на любые формы эксплуатации и насилия в отношении вторых, играли и продолжают играть большую роль в реальной практике общественных отношений. Такие идеологические системы могут исповедо­ваться как открыто (что происходит обычно в периоды войн, требующих массовой мобилизации людей на организованное убийство граждан враждебных государств и, следовательно, обоснования ущербности последних), так и скрыто (среди считающих себя избранными групп, руководствующихся «двойной» моралью). В последнем случае за ширмой официальной идеологии равенства для широких масс власт­вующие или претендующие на привилегированное положение группы на практике исповедуют свою особую идеологию избранности, снимающую моральные ограничения и разрешающую преступления против остальной части общества. В социальной психологии мобилизующее значение, которое для лю­бой социальной группы имеет противопоставление «мы – они», хорошо известно. На этом основано формирование и самосохранение каждой нации, каждого клана, каждой борющейся за власть группы. Разумеется, это противопоставление вовсе необязательно принимает антагонистический характер и еще реже переходит в фазу войны с целью взаимного истребления.

   Вместе с тем, в большинстве известных общественных систем противопоставление властвующей элиты и остального общества имело фундаментальное значение в структурировании социальных связей и поддержании механизма господства привилегированного меньшинства над неорганизованным боль­шинством. В течение почти всей истории человечества это было нормой, обосновывавшей рабовладение, крепостничество, открытое социальное неравенство. Не является это редкостью и сейчас, встречаясь в самых разных социальных системах – от тоталитарных до демократических. В частности, многократно заклейменная позором практика разделения социалистического общества на привилегированную но­менклатуру и всех остальных схожа в этом смысле с доминирующей в странах так называемой развитой демократии реальной практикой кланового формирования правящей элиты, структурируемой семейными связями, престижными клубами, масонскими ложами, религиозно-этническими общинами.

   В нашей истории вопреки народно-религиозной философии соборности практическая организация общества в разное время характеризовалась весьма жесткими формами противостояния правящей элиты и народных масс. При этом в периоды социальных революций идеология, обосновывающая привилеги­рованное положение обновленной правящей элиты, носила русофобствующий, антинародный характер. Так, в частности, было в эпоху Петра I, в период свержения Самодержавия и последовавшей за этим гражданской войны. В эпоху коллективизации и ГУЛАГа, вплоть до победы СССР в Великой Отечест­венной войне, русофобия составляла важнейший элемент самоопределения правящей элиты. Аналогич­ная ситуация наблюдается и в современной структуризации нового правящего класса, возникающего на почве разложения Советской империи. Антинародное самоопределение правящей элиты в смысле про­тивопоставления себя большинству населения и обоснования на этой основе своего морального (а иногда и юридического) права на господство и привилегии является в мировой истории скорее нормой, чем ис­ключением.

   Первоначально претензия на господство строилась, как правило, на этнической основе (так, в част­ности, создавались первые империи – Древнегреческая, Римская, Могольская, Инкская, в которых власть закреплялась за привилегированным этническим меньшинством). Впоследствии при формировании ве­ликих империй, требовавших широкой социальной базы для поддержания власти элиты, доминирующим стал религиозный принцип, во многом снимающий остроту социальных противопоставлений (Византий­ская, Арабская, Священная Римская, Российская империи).

   Новое время продемонстрировало большое разнообразие идеологических оснований в механизмах воспроизводства правящих элит как на страновом, так и на международном уровнях. Правилом при этом стало формирование и поддержание двойной идеологии общественного устройства: одна идеология (всеобщего равенства, свободы и справедливости) – для широких масс, другая (обосновывающая право элиты на господство, привилегии и вседозволенность) – для элитарных групп. Последние при этом могут исповедовать разную идеологию в зависимости от своего положения в механизме власти – от народных представителей (в органах государственной власти) до этнических землячеств и семейных кланов (со своей скрытой формой самоорганизации и собственной системой моральных норм) и, наконец, масон­ских лож и сект (с тайной формой самоорганизации, особыми обязательствами перед членами и вседоз­воленностью в отношении непосвященных).

   К сожалению, у нас короткая историческая память и крайне слабое понимание реальных механиз­мов власти в современных демократических обществах. В силу свойственных русской культуре идеалов социальной справедливости, гуманизма, правды и добра, реальная картина управления обществом оста­ется скрытой от общественного сознания, которое легко мифологизируется и направляется современ­ными приемами массовой пропаганды и внушения. Идеология фашизма не укладывается в голове у рус­ского человека, трижды спасавшего Европу и мир от порабощения и истребления монгольской ордой, наполеоновской армией и гитлеровскими войсками. Но именно подобная идеология антирусской на­правленности характерна для революционеров-реформаторов, захвативших и удерживавших власть в 1992-1998 гг. При всей ее противоестественности для нашего мировоззрения необходимо признать, что теоретики и практики такой идеологии, присвоившие наше национальное богатство и изгадившие нашу страну, не рассматривают нас как полноценных людей и в соответствии со своими убеждениями считают себя вправе творить в отношении населения России что угодно – от присвоения общественного имуще­ства до организации гражданских войн и переворотов, развращения детей и деморализации общества. Пока мы не усвоим этот урок, мы обречены на вырождение, а страна – на колонизацию. Надо знать, с кем имеешь дело, и действовать соответственно. Если бы наши отцы и деды пытались хлебом-солью за­добрить гитлеровских или наполеоновских захватчиков с тем, чтобы те не грабили наши города и села, то едва ли мы сегодня имели бы возможность даже говорить на родном языке. Мы же на протяжении почти семи лет разрушительной революции своей пассивностью и покорностью потворствовали поли­тике геноцида собственного народа.

   Оставим, однако, изучение субъективных мотивов идеологов и проводников осуществлявшейся в России политики геноцида специалистам в области философии и зоопсихологии [2] и обратимся к рас­смотрению ее фактического содержания (ведь для понимания сути фашизма важнее содержание прово­димой фашистами политики, чем речи их фюрера). Главным в упомянутом выше определении геноцида является его объективная сторона, отражающая качественную характеристику проводившейся в России социально-экономической политики. В цели настоящей работы не входит обоснование обвинения против лиц, осуществлявших планирование и проведение политики геноцида, – это дело юристов.

   Наша задача заключается в объективной характеристике проводившейся в России политики. Оче­видно, что для прекращения любой болезни важнее всего выявить и устранить причины заболевания, нежели поймать и наказать конкретного переносчика заразы. Важной задачей настоящего исследования является также обоснование предложений по переходу к конструктивной экономической политике пре­одоления кризисных тенденций и возрождения нации, ориентированной на благополучие людей и ус­пешное экономическое и научно-техническое развитие страны. Основные составляющие такой политики характеризуются в заключительной части книги. Вместе с тем, устранить причины кризиса российского общества можно только основываясь на понимании объективного смысла и механизмов проводившейся до сих пор политики и ее долгосрочных последствий. Поэтому книга начинается с анализа и обобщения фактов и выявления причинно-следственных связей, определяющих сложившиеся тенденции социально-экономической эволюции России.

2. Факты

   В результате проводившейся с конца 1991 г. по август 1998 г. социально-экономической политики сформировались условия, серьезно затрудняющие нормальное воспроизводство социальных общностей, которые составляют подавляющую часть населения России. Об этом наглядно свидетельствуют данные демографической статистики и статистики уровня жизни.

   С 1992 г. в России наблюдается устойчивая тенденция депопуляции, характеризующаяся превыше­нием числа умерших над числом родившихся в 1,5-1,7 раза. Сложившийся в настоящее время в России уровень рождаемости является одним из самых низких в Европе и почти вдвое меньше необходимого для простого численного замещения поколений родителей их детьми (около 123 рождений в среднем на 100 женщин). Весьма неблагополучной остается ситуация со смертностью в стране, показатели которой самые высокие в Европе [3]. Убыль населения имеет место в подавляющем большинстве субъектов Рос­сийской Федерации. При этом самый высокий показатель естественной убыли отмечается в Центральной России [3]. Общее превышение числа умерших над числом родившихся за 1992-1997 гг. оценивается в 3,89 млн. человек [4]. В то же время общие демографические потери России за эти годы вследствие ухудшения социально-экономического положения, разрушения привычной культурной и бытовой среды оцениваются в 8 млн. человек, из которых около 3 млн. – преждевременно умершие и около 5 млн. – не­родившиеся в результате резкого падения детородной активности. Интенсивность ежегодных потерь на­селения в последние 5 – 6 лет более чем вдвое превысила потери периода сталинских репрессий и массо­вого голода первой половины 30-х годов [5]. Согласно имеющимся демографическим прогнозам, «за 1998-2015 гг. численность населения России уменьшится еще на 8,6 млн. человек, или на 6%. Темпы ее снижения будут практически постоянными в течение всего прогнозного периода – 0,3% в среднем за год. Снижение численности населения будет отмечаться в 68 субъектах Российской Федерации и в 5 авто­номных образованиях. Из-за отрицательного естественного прироста и миграционного оттока в Таймыр­ском, Чукотском и Ненецком автономных округах снижение численности за прогнозный период соста­вит от 40% до 34%. Достаточно существенно, на 18-15%, она сократится в Мурманской, Амурской, Там­бовской областях» [3, с. 4].

   Долгосрочный прогноз охвативших Россию тенденций вырождения говорит о «периоде полурас­пада» нации (т.е. двукратного сокращения численности населения страны) в 60-80 лет [5]. В России сло­жился резко суженный характер воспроизводства населения, когда каждое поколение родившихся коли­чественно меньше поколения своих родителей и не может восполнить убыль населения. Такой тип вос­производства населения характерен только для России и обладает большой устойчивостью. В 1996 г. «чистый» коэффициент воспроизводства населения снизился до катастрофической по демографическим последствиям цифры – 0,603, причем у городского населения он еще ниже – 0,544 [76]. Такого беспреце­дентно низкого уровня воспроизводства ранее не отмечалось ни в нашей стране, ни в других странах мира даже во время войн. Депопуляция и вырождение нации особенно ярко проявляются в сокращении продолжительности жизни, которая в первые годы радикальных преобразований опустилась ниже 58 лет для мужчин и 70,5 лет для женщин. При этом в ряде регионов страны ситуация еще хуже – в некоторых республиках и областях Уральского, Западно-Сибирского, Восточно-Сибирского районов продолжи­тельность жизни составляет 49-57 лет для мужчин, 62-71 год для женщин и 55-64 года в целом по насе­лению.

   По продолжительности жизни Россия отстает от развитых экономических стран на 13-15 лет и на­ходится в одном ряду с Монголией, Марокко и Гватемалой [3, 76]. Для анализа процесса вырождения России вследствие политики геноцида немаловажное значение имеет его качественная характеристика. В общем числе умерших около трети составляют лица трудоспособного возраста. Наряду с резким сокра­щением рождаемости ежегодно увеличивается число детей-инвалидов, наркоманов, лиц, тяжело болею­щих или перенесших заболевания, ведущие к инвалидности. Со стремительным старением населения происходит быстрая деградация молодых поколений, утрачивается способность нации к созидательному труду.

   О быстром разрушении человеческого потенциала страны свидетельствуют данные о резкой алко­голизации общества, росте социально обусловленных болезней – наркомании, психических расстройств и самоубийств. По имеющимся оценкам, потребление абсолютного алкоголя составляет 15 литров на че­ловека в год, что почти вдвое превышает установленный Всемирной организацией здравоохранения кри­тический уровень, достижение которого означает необратимое изменение генофонда нации. Алкоголиз­мом затронуто около 20 млн. человек; 6 млн. человек страдают наркоманией, причем подавляющая часть наркоманов – молодые люди в возрасте до 25 лет, так и не приступившие к какой-либо созидательной деятельности [5]. Смертность населения от отравления некачественным, в том числе импортным, алко­голем за последние 5 лет возросла почти в три раза. Ежегодно госпитализируются до 90 тыс. человек, отравившихся суррогатным алкоголем, из них умирают от 40 до 50 тыс. человек в год [26].

   Оборот наркотиков стал бурно развивающимся видом деятельности. За последние четыре года число наркоманов среди школьников, а также в студенческой среде (прежде всего в крупных городах) возросло в 6-8 раз. По данным МВД, за десять лет число смертельных исходов в результате употребле­ния наркотиков увеличилось в 12 раз, а среди детей – более чем в 40 раз. С учетом основной возрастной категории наркоманов (13-25 лет) под угрозой оказывается фактически все подрастающее поколение страны [8]. Особую тревогу вызывает социально обусловленный рост по сравнению с 1990 г. заболева­ний туберкулезом – в 1,7 раза, сифилисом – в 40 раз, наркоманией – в 5 раз, алкогольным психозом в – 5 раз, отравлений – в 2 раза. Началось быстрое распространение эпидемии СПИДа, число жертв которого только за 1996 год увеличилось в 8 раз и продолжает расти теми же темпами [5]. В 1997 г. число вновь выявленных случаев ВИЧ-инфекции выросло в 3 раза по сравнению с 1996 г. и в 1,6 раз превысило число случаев ВИЧ-инфекции, выявленных за весь предыдущий десятилетний период [7,8].

   Не вызывает сомнений, что тенденции депопуляции и вырождения связаны с резким снижением доходов населения, а также со свертыванием системы социальных гарантий населению в результате про­водившейся экономической политики. По данным Госкомстата, реальные денежные доходы населения за 1992-1996 гг. снизились примерно на 43% (в частности, реальная зарплата – на 52%, пенсии – на 45%). Более 30 млн. человек (каждый пятый гражданин России) устойчиво имеют денежные доходы ниже прожиточного минимума [9, 10]. После искусственно организованного финансового кризиса и последо­вавшего за ним всплеска инфляции доля таких людей в населении России достигла 40%. По этому пока­зателю бедность в России увеличилась по сравнению с 1990 г. в 15 раз. Сегодня около половины занятых имеют оплату труда не выше прожиточного минимума. В бюджетной сфере основная часть занятых имеет зарплату ниже прожиточного минимума. Таким образом, сложившийся уровень оплаты труда не обеспечивает приемлемого уровня жизни. Официальная статистика оперирует с формально начислен­ными доходами населения. Между тем в условиях хронического платежного кризиса повсеместным яв­лением стали многомесячные задержки заработной платы, пенсий, пособий на детей, с учетом которых сокращение реальных доходов населения увеличивается еще на 5-10%.

   С учетом этого обстоятельства необходимо скорректировать данные официальной статистики о будто бы начавшемся росте реальных доходов населения. Если принять во внимание уровень и рост цен, особенно на оплату жилья и коммунальных услуг, транспорта и связи, то не менее 70 млн. человек, т.е. почти половина населения России, находятся на грани или за гранью нищеты [4]. Вслед за снижением реальных доходов сокращается потребление населения. Душевое потребление мяса и мясопродуктов снизилось за эти годы более чем на треть, молока и молочных продуктов – более чем на четверть, рыбы и рыбопродуктов – на две трети. Возникает угроза массового недоедания и даже голода в стране. Уже се­годня дефицит белка в питании россиян составляет 35-40%. Калорийность питания, определяющая со­стояние здоровья и работоспособность человека, уже снизилась до 2200 ккал/сутки, что значительно ниже необходимой нормы (3500-2500 ккал/сутки). Обеспеченность витаминами, определяющая иммуни­тет к болезням, сократилась до 50% от нормы.

   Структура питания населения меняется в сторону неуклонного оскудения рациона. Потребление основных продуктов питания на душу населения составило, соответственно, в 1990 г. и в 1997 г. (кг. в год): мясо и мясопродукты – 70 и 48; молоко и молочные продукты (в пересчете на молоко) – 378 и 235; рыба и рыбопродукты –15 и 9; картофель – 94 и 108, яйца – 231 и 173 шт. [11]. Сокращение реальных до­ходов населения усугубляется демонтажем ранее существовавшей системы социальных гарантий: по всем отраслям социально-культурной сферы реальное финансирование снижено за последнее пятилетие в 2-3 раза. Причем сокращение расходов на эти цели опережает общие темпы экономического спада и сжатия государственного бюджета. Так, доля расходов на здравоохранение снизилась до 2,5% валового внутреннего продукта (ВВП) по сравнению с 8% в других европейских странах. В этих социально-эко­номических условиях естественной реакцией населения стало снижение рождаемости. Ведь свыше 40% семей с двумя и более детьми живут в бедности, а вероятность для многодетной семьи оказаться в ни­щете составляет 50% [10]. Неудивительно, что за последние 10 лет (с 1987 г. по 1997 г.) родилось почти на 6 млн. детей меньше, чем за предшествующее десятилетие.

   Снижение рождаемости по экономическим причинам усугублялось агрессивной пропагандой раз­врата и разрушением семьи через средства массовой информации, а также внедрением сомнительных методик сексуального «просвещения» школьников, разработанных за рубежом в целях уменьшения рож­даемости в развивающихся странах и внедрявшихся в России поддерживавшейся правительством Рос­сийской ассоциацией «Планирование семьи» [12,13]. Организаторы этой политики, щедро финансируе­мой из зарубежных источников, не скрывают, что целью их деятельности является дальнейшее сокраще­ние рождаемости и, следовательно, численности населения в России. Главным средством достижения этих целей становится развращение молодежи, воспитание подростков в духе сексуальной распущенно­сти, культивирование отношения к сексу как игре и забаве, разрушение в общественном сознании тради­ционной связи половых отношений с функцией деторождения, дискредитация и ослабление семьи, осу­ществлявшиеся в соответствии с учебными пособиями, наводнившими российские школы упомянутой Российской асоциацией «Планирование семьи» при попустительстве министерств образования и здраво­охранения. Неудивительно, что в России на 1000 заключаемых браков приходится 600-700 распавшихся.

   Сегодня в России на каждого родившегося ребенка приходится два прерывания беременности, а более полумиллиона детей и подростков растут без попечения родителей. Каждый четвертый ребенок рождается сегодня вне брака [14]. Сокращение производства и резкое ухудшение финансового положе­ния предприятий практически всех отраслей материального производства и бюджетной сферы вследст­вие проводившейся макроэкономической политики наряду с резким падением реальной зарплаты влечет рост безработицы и, как следствие, деградацию многих вполне работоспособных и здоровых людей, не­способность их семей содержать и воспитывать детей. «Ежегодно без одного родителя остаются около 500 тысяч детей и подростков. Около 40 % несовершеннолетних преступников воспитывались именно в таких семьях. Спасаясь от жестокого обращения, физического и психического насилия, около 2 тысяч детей и подростков ежегодно кончают жизнь самоубийством, около 30 тысяч уходят из семьи, 6 тысяч – из детдомов и интернатов. Ребенок, оказавшийся на улице, как правило, становится объектом внимания криминальной среды и ее специфического контроля» [26, с. 37]. За первые четыре года радикальных преобразований число ежегодно выявляемых детей-сирот и детей, лишившихся родительского попече­ния, увеличилось почти на 70% (с 67 тыс. в 1992 г. до 113 тыс. в 1996 г. В 4 раза возросло число родите­лей, лишенных родительских прав [14]. В результате сложился слой беспризорных детей (количествен­ные оценки социологов и журналистов колеблются от четырех до двух млн. человек).

   Власти не только не предпринимали каких-либо мер по преодолению демографического кризиса, но фактически усугубляли его, проводив соответствующую «культурную» политику на государственных телеканалах, подкрепляли бюджетными ассигнованиями внедрение методик, направленных на развра­щение подростков в начальной и средней школе. Практически поощряя деморализацию населения и дис­кредитацию базовых ценностей семьи, замещение брака отношениями «свободной» любви, властвовав­шая олигархия разрушала не только сложившуюся в России традиционную организацию жизни, но и ос­нову современного общежития людей – семью как базовую структуру общества, обеспечивающую его воспроизводство и поступательное развитие. С распадом семьи общество теряет преемственность в раз­витии, устойчивость, разрушается вследствие духовной деградации и физического вырождения.

   Деградация семьи и деморализация подрастающего поколения создают благоприятную почву для втягивания молодежи в асоциальные псевдорелигиозные школы. По некоторым данным, в настоящее время под влиянием религиозных деструктивных культов находится 500 тыс. несовершеннолетних и 1 млн. молодых россиян в возрасте 18-25 лет [26]. Организаторы современной социальной инженерии яв­ляются (может быть, сами того не подозревая) последователями Гитлера, который заявлял по поводу своих планов сокращения численности населения Восточной Европы: «Большие семьи местного населе­ния могут удовлетворить нас только в том случае, если девушки и женщины будут делать настолько много абортов, насколько это возможно. Активная торговля контрацептивами должна поощряться в вос­точных территориях, поскольку мы не можем иметь ни малейшего интереса в росте численности негер­манского населения»[12]. Сегодня техника депопуляции, разработанная фашистами, применяется для расчистки экономического пространства России в угоду новому правящему классу. Главной жертвой та­кой политики становятся, в полном соответствии с определением геноцида, дети и, следовательно, бу­дущие поколения. В этой связи напомним, что согласно определению геноцида, под ним понимается не только создание для какой-либо группы невыносимых жизненных условий, но и «меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы» [1].

   Сегодня в России в наиболее тяжелом положении оказалась молодежь, лишенная социальных га­рантий, уверенности в будущем, устойчивых жизненных ориентиров. Более половины школьников имеют ослабленное здоровье, как правило, из-за бедности или низкого уровня материальной обеспечен­ности родителей, до 30% детей к окончанию школы ограничены в выборе профессии по состоянию здо­ровья, лишь 15 % выпускников школ могут считаться полностью здоровыми. Печальные результаты ме­дицинского освидетельствования призывников состоят в том, что до 40% молодого пополнения послед­них призывов в армию не могли выполнить низшие нормативы по физической подготовке солдат и сер­жантов, 11,5% имели дефицит веса. Каждый четвертый из новобранцев требовал медицинского контроля по причине ослабленного здоровья и хронических заболеваний, а у 28% обнаружились признаки отста­вания в умственном развитии [5]. Заболеваемость социально обусловленными болезнями среди детей приняла характер пандемии: заболеваемость сифилисом за 1993-1996 гг. у детей выросла в 10 раз, у под­ростков – в 6,8 раза; в возрастной группе 15-17 лет заболеваемость сифилисом за 1990-1994 гг. возросла в 24,6 раза [49]. Именно дети стали самой бедной и уязвленной частью общества. Вероятность вырасти в нищете для только что родившегося российского гражданина составляет порядка 70%. В новой системе культивируемых в России социальных отношений это означает вероятность более 50% не получить не­обходимого для полноценной жизни образования, вероятность более 30% стать алкоголиком, наркома­ном или преступником.

   На фоне этих катастрофических для народа России тенденций государственная поддержка детей сократилась в 2,3 раза [18]. Подобное положение детей, наряду с устойчивым превышением смертности над рождаемостью, полностью соответствует признакам геноцида. Как видно из официальной стати­стики, тенденции депопуляции и обнищания охватывают подавляющее большинство российского насе­ления, практически все регионы и почти все социальные и профессиональные группы.

   Исключение составляет численно небольшая группа преуспевающих бизнесменов, так называемых новых русских, высокопоставленных чиновников, служащих финансовых институтов власти, обслужи­вающих интересы иностранного капитала коммерсантов, а также членов организованных преступных групп. На долю относительно «благополучных» 20% населения приходится почти половина совокупного объема доходов, самые богатые 10% получают 31,6% совокупных доходов, которые в 13 раз выше, чем доходы самых бедных 10% населения, составляющие 2,4% совокупных доходов [15]. По оценкам, сде­ланным с учетом величины сокрытых доходов, показатель дифференциации доходов должен быть уве­личен не менее чем до 20-25 раз, а в Москве – до 45 раз [4]. При этом львиная доля национального до­хода присваивается сформировавшейся за последние годы малочисленной (до 200 семей) группой гос­подствующей олигархии, узурпировавшей право распоряжаться значительной частью накопленного на­ционального богатства и монополизировавшей государственную власть.

   Основная же часть вполне работоспособного населения лишилась не только накопленных ранее сбережений и устойчивых доходов, но и утратила свой статус в обществе, жизненные перспективы, стала чужой и ненужной в собственной стране. Подтверждением характеристики проводившейся в России экономической политики как геноцида является и то, что большинство «новых нищих» – вполне работо­способные и квалифицированные специалисты, выполняющие за мизерную плату общественно-необхо­димые работы. Они составляют более 2/3 бедного населения [4]. Сокращение их зарплаты до крайне низ­кого уровня, который в расчете на единицу производимой продукции втрое меньше достигнутого в раз­витых странах [16], как и рост безработицы среди высококвалифицированных специалистов, вызваны отнюдь не снижением производительности их труда или обесценением его результатов, а обусловлено проводившейся экономической политикой. Вследствие тех же макроэкономических процессов не только снижается реальная заработная плата, но и быстро растет безработица.

   Численность безработных в России достигла 6,5 млн. человек, или 9,1% экономически активного населения [9]. А с учетом работающих в режиме неполной рабочей недели либо находящихся в отпусках без сохранения или с частичным сохранением заработной платы, общее количество безработных оцени­вается в 15 млн. человек, или 20% экономически активного населения. Оценивая долгосрочные социаль­ные последствия массовой безработицы, следует иметь в виду, что для российской культуры созидатель­ный труд представляет одну из величайших ценностей, а российское общество всегда было обществом почти полной занятости, в котором иждивенчество трудоспособных и отсутствие определенных занятий рассматривались как порок. Вследствие этого высокий уровень безработицы становится настоящим со­циальным бедствием, провоцируя массовый характер алкоголизации, преступности и психических рас­стройств.

   Анализ причин быстрого роста безработицы показывает ее непосредственную связь с последст­виями проводившейся экономической политики, выразившимися в разорении и деградации наиболее трудоемких отраслей экономики – сельского хозяйства, строительства, обрабатывающей и наукоемкой промышленности – машиностроения, легкой промышленности, деревообработки и т.п. За пятилетку ра­дикальных «реформ» объем промышленного производства и строительства сократился более чем вдвое, в том числе объем машиностроительного производства – более чем втрое, а инвестиционного машино­строения и товаров народного потребления – в 5-10 раз. В ряде ключевых отраслей нового технологиче­ского уклада, определяющих современный технологический прогресс и экономический рост, например, микроэлектронной промышленности, средств автоматизации и связи, спад производства составил де­сятки раз, многие перспективные производства практически перестали существовать, освободив рынок для импортной продукции. В упадке находятся как раз те отрасли, которые составляют основу социально ориентированной экономики и потенциала ее подъема, обеспечивая связь роста внутреннего производ­ства и спроса.Правильно организованный переход к рыночной экономике должен был обеспечить подъем их эффективности и расширение производства, что позволило бы не только избежать чрезмер­ного уровня безработицы в регионах с высокой концентрацией наукоемкой и обрабатывающей промыш­ленности, но и превратить их в локомотивы экономического роста и центры роста занятости.

   Быстрый рост безработицы, резкое падение уровня жизни, деморализация населения провоцируют быстрый рост преступности и криминализацию общества. В 1991-1995 гг. в три раза выросла преступ­ность [26] (не случайно совершенная российская революция получила название Великой криминальной [48]), при этом особенно быстро росло количество тяжких преступлений. Проводившаяся под видом прогрессивных реформ политика присвоения национального богатства властвующей олигархией по­влекла за собой деградацию значительной части человеческого потенциала страны, обесценение образо­вания и квалификации миллионов специалистов и рабочих, десятки миллионов личных катастроф людей, поставленных в невыносимые жизненные условия. Уже сегодня количество социальных изгоев, факти­чески лишенных каких-либо социальных гарантий и гражданских прав, составляет, по экспертным оцен­кам, не менее 10% городского населения страны, или 14 млн. человек [10]. Характерным признаком раз­ложения общества является резкий рост самоубийств отчаявшихся людей, а также смертности от несча­стных случаев, отравлений и травм. Наблюдаемая быстрая деградация населения, особенно молодежи, не может быть объяснена какими-либо демографическими причинами – ничего подобного в тысячелетней истории России еще не было. Даже в период гражданской войны и коллективизации, когда геноциду подверглись основные социальные группы русского населения, не было столь беспредельной деморали­зации общества. Анализ факторов сокращения рождаемости и роста смертности населения, проведенный ведущими исследовательскими институтами страны [5], убедительно доказывает неестественный харак­тер переживаемой Россией демографической катастрофы, ее обусловленность резким ухудшением уровня и качества жизни.

   Эта катастрофа не может быть объяснена какими-либо объективными бедствиями (природными ка­таклизмами, эпидемиями, войнами и пр.), приводящими к уничтожению значительной части националь­ного богатства. Главные причины вырождения народа России – резкое ухудшение жизненных условий в результате присвоения национального богатства правящей олигархией, его вывоза за рубеж и разруше­ния производительных сил общества, а также искусственная деморализация населения, утрата значи­тельной частью людей четких жизненных ориентиров, уверенности в будущем, понимания смысла жизни. Как обычно, революция повлекла за собой хаос и разрушения, дезинтеграцию и распад общества, поставив народ на грань выживания [17]. Это говорит о причинно-следственной связи между проводив­шейся в стране политикой и вырождением населения, что и позволяет квалифицировать ее как геноцид.

3. Причины

   Причинно-следственная связь между вырождением народа России, ухудшением уровня и качества жизни вследствие изменения экономической ситуации столь очевидна, что даже самые ангажированные апологеты проводимых в стране преобразований этого не отрицают. Споры идут вокруг объяснения при­чин такого ухудшения. Апологеты пытаются доказать объективный характер наблюдаемых в стране спада производства и обнищания населения, их обусловленность сложившимися в прошлом диспропор­циями экономики, ее неконкурентоспособностью, неизбежными трудностями реформы. Объективные же исследования показывают связь изменения уровня жизни населения с соответствующими направлениями проводившейся в последние годы экономической политики.

   Анализ содержания и мотивов проводившихся под видом «реформы» реальных мероприятий убе­дительно доказывает, что происходящие в России депопуляция и вырождение вполне здоровых социаль­ных групп являются прямым результатом экономической политики и ни в коей мере не могут быть объ­яснены разного рода объективистской и наукообразной терминологической чехардой (как то: «транс­формационный спад», «демилитаризация экономики», «сокращение невостребованных рынком избыточ­ных производств» и других, сочиняемых апологетами проводимой политики псевдопонятий). По расче­там Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, в отсутствие каких-либо изменений в 1991-1993 годах нас ожидала бы депрессия с сокращением производства не более 2% [19]. В случае же научно обоснованного осуществления перехода к рынку можно было бы добиться экономического роста с устойчивым темпом не менее 3% в год. Опыт Китая, добившегося в результате рыночного реформиро­вания экономики устойчивых темпов роста ВВП на 7-10% в год, опровергает псевдонаучные рассужде­ния о закономерности «трансформационного спада». Экономическая политика всегда многовариантна, ее результаты в решающей степени определяются целями и интересами, которые она преследует. Послед­ние выявляются в изменениях в распределении доходов и собственности, в политике присвоения нацио­нального богатства.

   Анализируя эти изменения, нетрудно вскрыть движущие мотивы тех или иных направлений в эко­номической политике. Ниже они рассматриваются именно с этих позиций – основные элементы прово­дившейся в течение последних шести лет экономической политики анализируются с точки зрения по­следствий их реализации для изменения структуры присвоения доходов и национального богатства, а также уровня благосостояния населения. Эти изменения могут быть представлены в виде нескольких по­следовательных циклов обнищания населения.

   Цикл 1 – 1992 г. Либерализация цен, обесценение доходов и сбережений граждан.

   Несмотря на длительное обсуждение технологии либерализации цен, она была осуществлена самым примитивным образом – путем предоставления предприятиям права произвольного назначения цен без каких-либо ограничений в части обеспечения добросовестности конкуренции, защиты прав потребителей и других сдерживающих механизмов. При этом были не только не отменены, но и реально подтвер­ждены правительственным решением о либерализации цен прежние методики ценообразования, осно­ванные на простой калькуляции издержек.

   Это закрепило рутинные механизмы затратного ценообразования, которые в новых условиях стали естественным руслом раскручивания инфляции издержек. В отсутствие конкуренции и опыта борьбы за рынки сбыта хозяйствующие субъекты рассчитывали цены своей продукции исходя из фактического и ожидаемого роста цен на потребляемые средства производства, перенося увеличивающиеся издержки на потребителей. При этом первоначальный толчок инфляции издержек дали сами правительственные про­гнозы, сообщив импульс трехкратного роста ценам на энергоносители и другие основные ценообразую­щие товары. Либерализация цен не сопровождалась формированием соответствующих институтов обес­печения добросовестной конкуренции и прозрачности рынка. Бездействие правительства в регулирова­нии рынка попустительствовало его криминализации и установлению контроля организованных пре­ступных групп над важнейшими элементами товаропроводящей сети, розничной и оптовой торговли.

   В результате демонтаж государственного контроля за ценообразованием и либерализация торговли привели не к созданию механизмов рыночной конкуренции, а к установлению контроля над рынком ор­ганизованных преступных групп, извлекающих сверхдоходы путем взвинчивания цен. Даже спустя шесть лет после либерализации цен, торговые наценки по основным товарам массового спроса состав­ляют 50-90% цены, а доля товаропроизводителя в цене реализуемого товара отечественного производ­ства редко превышает половину – все остальное уходит в доходы посредников, контролирующих рынок [20]. Это означает, что до половины стоимости производимых в стране товаров народного потребления изымается криминальными организационными монополиями в торговле.

   Многочисленные ошибки, допущенные при либерализации цен, спровоцировали гиперинфляцию издержек, которая не только дезорганизовала производство, но и привела к обесценению доходов и сбе­режений граждан. Хозяйствующие субъекты, пытаясь переложить рост цен на потребителя и макси­мально использовать свои возможности по увеличению доходов, не были заинтересованы в адекватном повышении заработной платы, рост которой существенно отставал от роста потребительских цен. «За­было» про интересы граждан и государство, отказавшись от своевременной индексации не только нор­мативов заработной платы, но и сбережений граждан, хранившихся в государственном Сбербанке. Не­смотря на протесты населения, требования общественных организаций, предупреждения специалистов о необходимости индексации заработной платы и сбережений граждан, сосредоточенных в Сбербанке, по­купательная способность которых по закону обеспечивалась всеми активами государства, она не была проведена, что привело к фактической ликвидации сбережений подавляющего большинства населения.

   В мировой экономической теории и практике защита доходов и сбережений граждан от инфляции является само собой разумеющейся функцией государства. Тем более обязательной, чем больше инфля­ция провоцируется самой государственной политикой [21]. В нашем случае эта связь очевидна: вполза­ние российской экономики в гиперинфляцию стало прямым следствием принятой технологии либерали­зации цен. Очевидна также юридическая обязанность государства по обеспечению защиты доходов и сбережений населения от обесценения. Такая обязанность была закреплена в отношении хранившихся в государственном Сбербанке сбережений граждан решением Конституционного суда, обязавшего госу­дарственную власть принять меры по восстановлению покупательной способности обесценившихся в Сбербанке вкладов населения. До сих пор, однако, эта обязанность правительством игнорируется, не­смотря на ее законодательное оформление (Федеральный закон «О восстановлении и защите сбережений граждан Российской Федерации»).

   Между тем при правильной организации денежно-кредитной политики возможности защитить сбе­режения граждан от инфляционного обесценения были. Объем денежной эмиссии за 1992-1996 гг. соста­вил 282 трлн. руб., т.е. значительную часть объема индексации сбережений населения, необходимого для поддержания их покупательной способности неизменной. Но денежная эмиссия была направлена на обо­гащение финансовых посредников, вставших между «денежными властями» – Центральным банком, Министерством финансов и Госкомимуществом – и остальным обществом. В 1992-1993 гг. они сказочно обогатились на распределении дешевых кредитов, в дальнейшем – поднаторели на «прокручивании» средств государственных предприятий и бюджета. По имеющимся оценкам, только в 1994 г. (когда уже был остановлен основной поток прямого присвоения эмиссии денег при посредничестве в распределении дешевых кредитов) переток денежных средств из производственной сферы в сферу обращения через сис­тему коммерческих банков составлял около 14% ВВП [22]. Сверхприбыльность финансовых спекуляций сочеталась с криминализацией банковской сферы, в которой годовые темпы роста выявленных преступ­лений составили соответственно 78% в 1993 г., 170% в 1994 г., 264% в 1995 г. и более 250% в 1996 г. [50]. Таким образом, обесценение доходов и сбережений граждан вследствие реализованной технологии либерализации цен стало прямым результатом сознательных решений правительства и Центрального банка. То же касается обесценения текущих доходов граждан, прежде всего заработной платы и соци­альных выплат. Реальная начисленная заработная плата неуклонно сокращалась вплоть до 1996 г., когда она составила 46% к уровню 1990 г., и лишь в 1997 г. увеличилась на 4% по отношению к предыдущему году [9]. Как видим, из всех возможных способов проведения реформы ценообразования был выбран и реализован вариант, имевший наиболее тяжелые последствия для благосостояния населения. Спровоци­ровав гиперинфляцию, такой вариант не предусматривал введения хорошо известных в экономической теории и практике методов контроля над ценообразованием, защиты доходов и сбережений населения от обесценения.

   Другой особенностью этого варианта было крупномасштабное и исключительно быстрое перерас­пределение доходов в обществе, их концентрация в немногочисленной социальной группе «новых рус­ских» при резком сокращении у большинства населения. Методы такого перераспределения не имели ничего общего с созданием новых ценностей и касались исключительно перераспределения ранее соз­данного общественного богатства. Причем «эффективность» этих методов была обратно пропорцио­нальна действенности государственного регулирования: взвинчивание цен предприятиями-монополи­стами и криминальными организационными монополиями в торговле, дискриминация потребителей из-за дифференциации цен и фальсификации качества товаров (что стало возможным вследствие фактиче­ского отсутствия антимонопольного регулирования и контроля за ценообразованием); «прокручивание льготных кредитов», изъятие оборотных средств предприятий банками, удерживавшими процентные ставки по депозитам и расчетным счетам предприятий намного ниже темпа инфляции (это стало воз­можным вследствие отказа государства от регулирования ставок процента и контроля за целевым ис­пользованием кредитов, также как и денежных потоков).

   Правительство легко могло бы ограничить действие возникшего с либерализацией цен разруши­тельного перераспределительного механизма хорошо известными методами контроля над ценообразова­нием, ставкой процента и индексацией доходов, но, вопреки многочисленным рекомендациям, не сде­лало этого. Упоминавшееся выше двукратное сокращение реальной заработной платы в течение первых лет «реформы» отражает интенсивность процесса перераспределения доходов в пользу привилегирован­ных социальных групп, установивших контроль над бывшей государственной собственностью и финан­совыми потоками. Доля заработной платы, вместе с выплатами социального характера, в доходах насе­ления сократилась с 74% в 1990 г. до 43,4% к концу 1996 г., а доходы от предпринимательской деятель­ности достигли 38,7%.

   Другой стороной этого процесса стал резкий рост дифференциации населения по уровню денежных доходов, увеличившейся по меньшей мере втрое. Расслоение общества, в ходе которого возник немного­численный привилегированный класс «новых русских», а подавляющее большинство остального населе­ния столкнулось с обесценением доверенных государству сбережений и резким сокращением реальных доходов, наглядно свидетельствует о характере интересов и мотивов, определявших экономическую по­литику правительства.

   В арсенале экономических методов регулирования рыночной экономики при желании можно найти много способов избежать столь резкого обнищания основной массы населения и, вместе с этим, напра­вить предпринимательскую энергию в созидательное русло создания нового, а не в перераспределение уже созданного богатства. Для этого достаточно было принять необходимые ограничения и нормы цено­образования при либерализации цен и обеспечить соответствующие пропорции распределения эмисси­онного дохода, индексируя доверенные государству сбережения, заработную плату и социальные вы­платы населению. Вместо этого основная часть огромного эмиссионного дохода, генерируемого Цен­тральным банком в ходе гиперинфляции, была произвольным образом распределена между привилеги­рованными банками и получателями льготных кредитов, прокручивавшими их в различных спекулятив­ных операциях, а криминализированные организационные монополии в торговле перераспределили в свою пользу большую часть добавленной стоимости, созданной в производстве товаров народного по­требления. В конечном счете, основным источником сверхдоходов формирующейся правящей олигархии на первом этапе «реформы» стали сбережения и заработная плата остальной части общества. Произошло это перераспределение путем обесценения денежных доходов и сбережений большинства населения вследствие отказа от их индексации при гиперинфляции и присвоения эмиссионного дохода и перерас­пределения в свою пользу добавленной стоимости новым привилегированным классом. В условиях со­кращения объемов и эффективности производства единственным источником увеличения доходов у од­ной части общества было их сокращение у всех остальных.

   Именно эта составляющая политики либерализации цен является ключевой в понимании воздейст­вия избранной технологии реформы ценообразования на изменение благосостояния населения. Из всех возможных вариантов ее осуществления был избран вариант, наименее защищенный с точки зрения до­ходов и сбережений населения, спровоцировавший интенсивное перераспределение текущих доходов и быстрое социальное расслоение общества. Выбранная технология либерализации цен была самой про­стой в управлении – правительству можно было не обременять себя заботами о создании сложных меха­низмов индексации доходов и сбережений граждан, организацией контроля за денежными потоками. Главная забота правительства и Центрального банка сводилась к распределению эмиссионного дохода в форме льготных кредитов и «прокручиванию» денежных ресурсов государства и предприятий в спекуля­тивных операциях приближенных к «денежным властям» коммерческих структур.

   Цикл 2 – 1992-1993 гг. Утрата подавляющим большинством населения прав на ранее созданное об­щенародное имущество, приватизированное узкой прослойкой властвующей олигархии.

   Масштабная приватизация государственного имущества привела к перераспределению накоплен­ной за десятилетия общенациональной собственности в пользу непосредственных организаторов этой акции, их «консультантов» и партнеров, подвизавшихся вокруг Госкомимущества и активно участво­вавших в разнообразных приватизационных мероприятиях.

   Неподготовленное к этой акции и плохо информированное население было лишено возможности принимать эффективные решения и в условиях резкого сокращения доходов вынуждено было «сбро­сить» свои приватизационные чеки сомнительным посредникам. Большинство из последних, в свою оче­редь не имея достаточной информации для эффективных прямых инвестиций, ограничились перепрода­жей ваучеров и спекуляцией акциями приватизируемых предприятий с последующим присвоением по­лученных доходов и обманом доверчивых вкладчиков. В конечном счете, от хаотического перераспреде­ления собственности и возникшего на его основе спекулятивного бума выиграли наиболее информиро­ванные – те, кто лично участвовал в организации этого процесса. Характерным примером являются уди­вительные коммерческие успехи многих иностранных советников и партнеров руководителей россий­ской приватизации, которые, пользуясь служебной информацией, организовали массовую скупку акций приватизируемых предприятий в пользу иностранных банков [23].

   Вокруг этих афер иностранных консультантов российского приватизационного ведомства весной 1997 г. разгорелся громкий скандал. Правда, не в России, экономике которой они нанесли огромный ущерб, а в США, где в действиях этих американских граждан усматривают уголовные преступления и дискредитацию ценностей демократии, угрозу для успешного проведения рыночной реформы. На спеку­ляциях по перепродаже акций приватизированных предприятий хорошо информированными людьми были сколочены огромные капиталы – суммы, вложенные в покупку ваучеров у населения, увеличива­лись в десятки раз в результате перепродажи акций соответствующих предприятий заинтересованным иностранным компаниям. Только один иностранный банк, активно сотрудничавший с российским пра­вительством и содержавший одного из таких «советников», в течение лишь 1994 г. перепродал акций российских предприятий почти на миллиард долларов. Учрежденные такими «советниками» ваучерные и инвестиционные фонды доминируют ныне на российском фондовом рынке, продолжая «зарабатывать» на спекуляциях многократно недооцененными акциями российских предприятий.

   За многими из тех, кто преуспел на почве спекуляций с ваучерами и акциями приватизированных за бесценок российских предприятий, стоят «натурализованные» при организаторах массовой приватиза­ции международные аферисты, пристроившиеся при российских органах власти в качестве советников, консультантов, экспертов. Они были необходимы организаторам приватизационной кампании для про­кладывания дороги в международные финансовые структуры, извлечения сверхприбылей на перекачи­вании прав на приватизируемое национальное богатство за рубеж, придания проводимой в России бес­прецедентной кампании присвоения и разграбления огромной собственности респектабельной видимо­сти прогрессивной «реформы» и получения признания международного истэблишмента.

   Многие российские предприятия в результате манипуляций с их акциями оказались в руках ино­странных конкурентов, которые стали распоряжаться ими, исходя из краткосрочных интересов. Как пра­вило, эти интересы концентрируются либо в сфере выжимания из предприятий максимальной прибыли (как это случилось со многими предприятиями цветной металлургии, химической, целлюлозно-бумаж­ной промышленности), либо в их перепрофилировании в соответствии с потребностями иностранных компаний организовать производство наиболее трудоемких или экологически грязных комплектующих (как это происходит с рядом предприятий электронной промышленности), либо в их ликвидации как конкурентов (как это часто происходит в наукоемком машиностроении), либо в их использовании для захвата внутреннего рынка (пищевая промышленность и стройматериалы). Впоследствии, в 1996-1997 гг., огромные прибыли были извлечены финансовыми спекулянтами за счет роста в среднем 3,5-4 раза цен на акции приватизированных за бесценок предприятий [24]. Каждый рубль, вложенный приближен­ными к приватизационному ведомству спекулянтами в приобретение приватизационных чеков, в даль­нейшем принес им десятки рублей прибыли на перепродажах растущих в цене акций изначально много­кратно недооцененных предприятий, что означало соответствующий ущерб или упущенную выгоду для государства.

   Как и в случае с обесценением сбережений граждан, организаторы приватизационной кампании имели все возможности для пресечения незаконных махинаций своих «советников» и прочих прибли­женных лиц, предотвращения спекулятивных афер с приватизационными чеками населения, недопуще­ния их обесценения в результате мошеннических операций по перераспределению собственности. Этого не только не было сделано, но, наоборот, судя по расследованиям Генеральной прокуратуры [25], многие из руководителей приватизационной кампании стали их реальными соучастниками, грубо нарушавшими законы при проведении процедур приватизации государственного имущества в своих интересах. Однако явно криминальный характер кампании массовой приватизации (органами прокуратуры ежегодно выяв­лялось от 3 до 5 тысяч нарушений законов о приватизации) никак не повлиял на политику руководивших этим процессом лиц и структур. Из 140 крупнейших отечественных предпринимателей 40 занимались ранее незаконным бизнесом, около 20% привлекались к уголовной ответственности [26].

   Ныне хорошо известно, что наиболее значительные акции в сфере приватизации государственного имущества носили характер сговора должностных лиц и заинтересованных коммерческих структур и имели явно криминальный характер. Наиболее скандальные в этом роде аферы – приватизация ряда крупных предприятий нефтяной промышленности на так называемых залоговых аукционах, ведущих банков, акций крупнейших российских естественных монополий узкими группами влиятельных лиц, за­хват криминальными структурами многих портов и других локальных монополий, бесплатная передача организаторами «инвестиционных конкурсов» крупнейших промышленных предприятий своим подель­никам, по которым затем «победителями» не выполнялись обязательства. И это лишь верхушка айсберга колоссальной аферы века, организованной в России под видом «реформы», а на самом деле – незаконное присвоение (разграбление) самой крупной собственности, когда-либо в мировой истории попадавшей в руки преступного сообщества.

   Кампания по присвоению общенационального имущества в пользу узкой группы хорошо информи­рованных лиц, проводившаяся под лозунгом «народной приватизации», спровоцировала также дезорга­низацию производства, нарушение хозяйственных связей, рост трансакционных издержек, что привело в итоге к резкому снижению эффективности производства и обесценению приватизированных предпри­ятий. Вызванный приватизационной кампанией хаос в отношениях собственности и утрата какой-либо ответственности развратили многих хозяйственных руководителей, породили хищническое отношение к самой приватизируемой собственности, повлекли за собой настоящее разграбление многих ранее эффек­тивных предприятий и распад некогда высокопроизводительных трудовых коллективов, передачу значи­тельного числа перспективных предприятий под контроль иностранных конкурентов. В результате эф­фективность производства, измеряемая показателями производительности труда, энергоемкости и дру­гими, общепринятыми показателями, снизилась более чем на треть, вдвое сократился объем производ­ства.

   Но, пожалуй, самый разрушительный эффект приватизационная кампания имела в отношении фор­мирования стереотипов предпринимательского поведения. Создав возможности для легкого обогащения путем присвоения государственного имущества и последующих спекуляций с акциями приватизирован­ных предприятий, примененная технология массовой приватизации сориентировала наиболее активных и энергичных предпринимателей не на создание нового богатства или удовлетворение общественных потребностей, а на раздел незаработанного богатства и присвоение ранее созданных всем обществом ис­точников дохода. Производственная деятельность потеряла таким образом для большинства предприни­мателей привлекательность – на фоне сотен процентов годовых прибыли от присвоения и последующей перепродажи госсобственности рентабельность производственной сферы в несколько процентов делала какую-либо производственную активность лишенной экономического смысла.

   В результате приватизационной кампании в России сформировался аномальный тип предпринима­теля, ориентирующегося не на зарабатывание прибыли путем создания новых потребительских благ, как в нормальной рыночной экономике, а на присвоение ранее созданного богатства. Соответственно вместо экономического роста за счет активизации созидательной предпринимательской энергии мы получили колоссальный спад в результате взрыва криминальной активности, спровоцированного легализацией разграбления государственной собственности.

   Неудивительно, что по данным Генпрокуратуры, все эти годы количество правонарушений, допус­кавшихся при приватизации госимущества, устойчиво превышало количество самих случаев приватиза­ции – организованная методом бесплатного раздела собственности приватизация стала мощнейшим фак­тором криминализации экономики и общества. Только в 1997 г. органами прокуратуры было направлено в суды 203 заявления о признании недействительными результатов аукционов по продаже государствен­ного имущества, принесено 267 протестов на незаконные правовые акты фондов имущества, админист­раций по вопросам приватизации; внесено 643 представления об устранении выявленных нарушений за­конности в этой сфере [25]. За 1995-1996 гг. органами внутренних дел совместно с сотрудниками проку­ратуры выявлено и пресечено свыше 10 тыс. грубейших правонарушений, опротестовано в судах 2 тыс. незаконных актов приватизации государственной собственности [50]. Как указывается в докладе Совета по внешней и оборонной политике о криминализации российского общества, "с момента начала рефор­мирования отношений собственности в стране в этой сфере выявлено более 30 тысяч преступлений (не­смотря на колоссальную латентность правонарушений в хозяйственной сфере). Вскрыты многочислен­ные факты хищения поступивших от приватизации денежных средств, взяточничества со стороны лиц, уполномоченных государством на деятельность по реформированию отношений собственности.

   Криминальный характер российской приватизации и ее значение для развития коррупции в России лучше всего иллюстрируют тот факт, что практически в каждом втором регионе страны руководители местных администраций, территориальных комитетов по управлению имуществом и фондов имущества были привлечены к уголовной ответственности. Сегодня уже очевидно, что процессы приватизации из­начально были «оседланы» преступными капиталами и стали важнейшим инструментом не только «от­мывания» денег, но и повышения степени криминализации всей России. Сам характер приватизации способствует развитию коррупции в сфере государственного управления, в первую очередь, затронув­шему ведомства, непосредственно осуществляющие приватизацию. Так, зарплата начальника отдела территориального управления Мингосимущества по Вологодской области составляла 16,5 тыс. долл. в месяц, что почти в два раза превышает должностной оклад Президента США… Анализ криминогенной обстановки в крупных городах (Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург и др.) свидетельствует о росте преступных проявлений, связанных с незаконным завладением недвижимостью граждан, в том числе при купле-продаже.

   Только в Москве численность людей, потерявших в результате подобных преступлений свои квар­тиры и ставших лицами без определенного места жительства, превышает, по имеющимся оценкам, 30 тысяч (следует подчеркнуть, что в это число не входят люди, ухудшившие свои жилищные условия, пе­реехавшие к родственникам, вынужденные снимать жилье и покинувшие пределы Москвы)" [50, с. 7,8,9]. В докладе НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре делается вывод о том, что "процесс массовой приватизации государственных, муниципальных предпри­ятий и жилого фонда осуществлялся крайне неорганизованно и поспешно, без должного государствен­ного контроля и повсеместно сопровождался многочисленными серьезными правонарушениями, такими как: противозаконное присвоение федерального имущества; перемещение огромного национального ка­питала в руки узкого круга избранных лиц; потеря контрольного пакета акций многих предприятий важ­нейших отраслей промышленности; занижение стоимости приватизированных объектов; неправомерная передача госимущества в залог; незаконная распродажа объектов социальной сферы; приватизация жи­лья в ущерб законных прав несовершеннолетних и т.д. [26, с. 19]. Эти последствия легко прогнозирова­лись, о них предупреждали ученые, их вполне можно было предотвратить.

   Хищническая мотивация, сформировавшаяся в предпринимательской среде, в полной мере прояв­ляется и в отношении людей, занятых на приватизируемых предприятиях. Если в мировой практике ме­неджмента уже давно закрепилась «школа человеческих отношений», предусматривающая бережное от­ношение к «человеческому фактору», как ключевому в обеспечении конкурентоспособности предпри­ятий, то, по данным того же доклада, наши «новые собственники предприятий и работодатели в погоне за прибылью и по иным причинам не создают на рабочих местах надлежащие здоровые и безопасные ус­ловия труда. Вследствие этого уровень производственного травматизма возрастает. Ежегодно на произ­водстве получают травмы до 300 тыс. человек, из них более 6 тыс. погибают. Количество выявленных органами прокуратуры нарушений законов об охране труда увеличилось с 4951 в 1995 г. до 8062 в 1996 г. (прирост на 42%), а в 1997 г. их количество возросло до 11571, т.е. на 35%. Удельный вес работающих на производстве с вредными и опасными условиями труда в общей численности работников, занятых в промышленности, за 5 лет возрос с 18% до 42,3%»[26, с. 20]. Было написано множество статей, преду­преждавших власти о вероятных разрушительных последствиях для экономики страны массовой ваучер­ной приватизации.

   Тем не менее, из всех возможных вариантов приватизации государственного имущества был вы­бран наиболее примитивный и в то же время весьма деструктивный и социально конфликтный вариант, приведший к криминализации экономики, разрушению производственно-технологических кооперацион­ных связей, хаосу в отношениях собственности, резкому спаду объемов и эффективности производства, рост социальной напряженности. Этот вариант противоречил научным рекомендациям, здравому смыслу и международному опыту, провоцировал хаотическое разрушение хозяйственных связей и массовые на­рушения законности. Он был незаконен и по самой технологии реализации. При этом его несомненным преимуществом для организаторов была быстрота и исключительные возможности для присвоения ог­ромных государственных активов, перераспределения в свою пользу накопленного национального бо­гатства. Привлекательность этого варианта приватизации была для формирующейся «олигархии» на­столько велика, что ради его осуществления был совершен государственный переворот и расстрелян противодействовавший нарушениям законности парламент. Как и в случае с перераспределением денеж­ных потоков и сбережений, накопление правящей олигархией собственности происходило не за счет соз­дания новой стоимости и благ, а путем перераспределения ею в свою пользу ранее созданного трудом всего народа национального богатства, фактической экспроприации его у остального населения. Идео­логи приватизации в интересах ее организаторов трактовали государственную собственность как ничей­ную и бесхозную, которую можно произвольно делить, не нарушая ничьих прав. В действительности присвоение государственной собственности каким-либо лицом или группой лиц есть отчуждение прав на нее со стороны всех остальных граждан, затрагивающее их интересы.

   Сопоставительный анализ решений, принимавшихся заинтересованными организаторами привати­зационной кампании, и ее последствий в распределении собственности и богатства сегодня убедительно вскрывает несомненную связь первого со вторым, а всей практики приватизации – с интересами захва­тившей политическую власть группы, доказывает субъективную обусловленность этими интересами проводившейся экономической политики.

   Цикл 3 – 1993-1994 гг. Обесценение сбережений и утрата имущества населения в финансовых «пи­рамидах».

   Финансовые «пирамиды», вторично унесшие 20 трлн. руб. сбережений около 40 миллионов чело­век, возникли на приватизационной волне спекуляций ваучерами и акциями приватизируемых предпри­ятий. Международный опыт позволял легко предсказать их появление, своевременно выработать эффек­тивные механизмы предотвращения крупномасштабных мошеннических афер против населения. Однако ничего подобного не было сделано. Напротив, политика правительства потворствовала обману населения при помощи рекламы по государственному телевидению привлекательности вкладов в явно мошенниче­ские финансовые пирамиды, ничего не делалось для пресечения открыто проводившихся финансовых афер против неискушенного и надеявшегося на государственный контроль населения. Меры по пресече­нию финансовых махинаций принимались запоздало и явно неохотно. Даже созданный после крушения основных финансовых «пирамид» Фонд помощи пострадавшим вкладчикам за счет части доходов госу­дарства от приватизации, по данным Счетной палаты, оказался растрачен впустую. Фактически строи­тельство финансовых «пирамид» велось как дополнение приватизационной кампании, способствуя кон­центрации собственности в руках у организованной преступности и расширяя для преступных сообществ возможности приобретения государственной собственности. Сам процесс надувательства доверчивых вкладчиков посулами сверхвысоких доходов создавал специфическую атмосферу завышенных ожиданий скорого легкого обогащения, создавая благоприятные политические условия для массовой приватизации в пользу узкой группы организаторов этого процесса.

   Попустительство властей крупномасштабным финансовым махинациям наглядно свидетельствует о криминализации властвующей элиты, ее трансформации в преступную олигархию, интересы которой ограничены обеспечением собственных сверхдоходов и сохранением привилегированного положения любой ценой. Как показывает анализ последствий главных направлений проводившейся экономической политики, эти интересы противоречат интересам подавляющего большинства населения, вступают в конфликт с национальными интересами и интересами государства, которые воспринимаются правящей олигархией как угроза своему положению. Соответственно и политика, проводимая олигархией в части управления государственной собственностью и доходами, направленная на ее обогащение и удержание власти, вступает в антагонистическое противоречие с интересами остального населения и националь­ными интересами страны.

4. Идеология

   Выше мы рассматривали проводившуюся экономическую политику с точки зрения ее последствий для благосостояния населения, доказывая непосредственную связь резкого ухудшения уровня жизни с выбиравшимися вариантами реформирования экономики. Разумеется, этим содержание проводившейся экономической политики не исчерпывается. Для лучшего понимания причин выбора из множества спо­собов экономической реформы наиболее обременительного для населения и разрушительного для произ­водительных сил страны варианта необходимо кратко остановиться на анализе его основных идеологи­ческих предпосылок. Выбор стратегии перехода к рынку был сделан в конце 1991 г. в пользу навязанной определенными западными кругами концепции «шоковой терапии», представляющей собой радикаль­ный вариант крайне либерального подхода к вопросам экономической политики, известного в специаль­ной литературе как «вашингтонский консенсус». Этот выбор был сделан вопреки мнению научной обще­ственности страны и несмотря на сопротивление парламента и государственного аппарата. Необходимо­стью осуществления этого выбора новая российская власть мотивировала преступления против государ­ства и общества. Все это заставляет внимательно отнестись к анализу идеологии проводившихся преоб­разований.

   Последовательно реализованная в России и других бывших странах СЭВ стратегия «шоковой тера­пии» представляет собой разновидность разработанной Международным валютным фондом для слабо­развитых стран третьего мира концепции так называемого «вашингтонского консенсуса». Она отлича­ется крайней примитивизацией экономической политики и сведением ее к трем постулатам: либерализа­ции, приватизации и стабилизации через жесткое формальное планирование денежной базы. Эта кон­цепция предусматривает максимальное ограничение роли государства как активного субъекта экономи­ческого влияния и ограничение его функций контролем за динамикой показателей денежной массы. И хотя последние обычно задаются «с потолка», систематически занижаются в целях борьбы с инфляцией, для их выполнения в жертву приносится все: урезаются социальные расходы, прекращается финансиро­вание науки, сворачиваются государственные инвестиционные программы, не финансируются государ­ственные закупки, не выплачивается вовремя зарплата и т. д. Изначально принципы «вашингтонского консенсуса» разрабатывались для установления контроля за формированием экономической политики слаборазвитых государств с целью предотвращения разбазаривания предоставляемых им из-за рубежа кредитов и обеспечения гарантий для беспрепятственной деятельности на их территории международ­ного капитала. Этим объясняется и удивительная примитивность этой концепции, сведение всех вопро­сов макроэкономической политики к минимизации государственного регулирования экономики, ограни­чении его вопросами поддержания правопорядка и защиты прав собственности, либерализации цен, внутренней и внешней торговли, устранению влияния государства на воспроизводственные и инвести­ционные процессы путем привязки национальной валюты к доллару и сведения денежно-кредитной по­литики к формальному планированию прироста денежной массы в зависимости от прироста валютных резервов.

   С точки зрения интересов МВФ, смыслом этой политики было вовсе не обеспечение общественного благосостояния и экономический рост. Ее задача заключалась в демонтаже национального суверенитета стран-заемщиков в интересах международного капитала, осуществлении жесткого контроля за дейст­виями их правительств, обеспечении соответствия проводимой ими политики потребностям иностран­ных «инвесторов». Содержание концепции «вашингтонского консенсуса» есть ни что иное как техноло­гия такого контроля. Этим объясняется и выбор примитивных, но весьма удобных для внешнего кон­троля методик планирования экономической политики. Задавая жесткий план прироста денежной массы, либерализации цен и внешней торговли, МВФ одновременно блокирует свободу действий во всех других вопросах экономической политики становящегося таким образом подконтрольным правительства. Такая политика, хотя и не обеспечивает экономический рост, но гарантирует управляемость, прозрачность и предсказуемость действий (точнее, бездействия) государства, что важно для международного финансо­вого и торгового капитала, заинтересованного в установлении контроля над рынками соответствующих стран. Под давлением иностранных кредиторов российским руководством концепция «вашингтонского консенсуса» была принята в наиболее примитивной форме – стратегии «шоковой терапии». При этом Международному валютному фонду отводилась руководящая роль в формировании экономической по­литики государства. Фактически после расстрела Верховного Совета и осуществления государственного переворота с конца 1993 г. до осени 1998 г. в России действовало внешнее управление экономической политикой государства, основные параметры которой разрабатывались экспертами МВФ и затем фор­мально утверждались марионеточным правительством и Центральным банком в форме соответствующих заявлений об экономической политике.

   Поскольку концепция «вашингтонского консенсуса» многократно подвергалась и подвергается критике авторитетными российскими учеными как научно несостоятельная и чрезвычайно разрушитель­ная для производительных сил страны, ключевой вопрос ее проведения – подбор соответствующих руко­водящих кадров на ключевые должности в правительстве и Центральном банке, «не запятнанных» пат­риотическим мировоззрением и не слишком обремененных экономическим образованием, склонных к стяжательству и коррупции, не способных и не желающих проводить эффективную, ориентированную на национальные интересы политику. За этим внимательно следят соответствующие службы ведущих стран «семерки», вовремя подсказывая и поправляя российского президента, вся власть которого сво­дится к назначению подбираемых таким образом людей и подписанию подготавливаемых ими под руко­водством МВФ и зарубежных экспертов распорядительных документов. Выше говорилось о социальных последствиях политики «вашингтонского консенсуса». Ниже будут подробнее показаны ее разруши­тельные экономические последствия, а также подробно охарактеризованы основные элементы альтерна­тивной экономической стратегии, ориентированной на экономический рост. Сейчас нам важно констати­ровать, что объективных оснований для проведения политики «вашингтонского консенсуса» под руко­водством МВФ в России не было – это вопрос политического выбора, технологии внешнего управления правительством страны и соответствующего подбора кадров.Как многократно предупреждали специали­сты, основными результатами политики «вашингтонского консенсуса» в России стали: дезинтеграция экономики, резкое ухудшение благосостояния населения, снижение эффективности и конкурентоспособ­ности производства, его структурная деградация, глубокое разрушение научно-производственного по­тенциала страны.

   Сегодня по размерам ВВП Россия оказалась во второй десятке государств. Впереди нее – не только США, Китай, Япония, Германия, Франция, Великобритания, Италия, Канада, но и Индия, Бразилия и Индонезия. Обладая квалифицированной рабочей силой и значительным научно-технологическим по­тенциалом, а также огромными природными ресурсами, в результате проводившейся экономической по­литики Россия тем не менее стала бедным государством, оказавшись между Ливаном и Филиппинами по величине ВВП на душу населения. Вопреки многочисленным декларациям и обещаниям проводников политики «вашингтонского консенсуса» в России, ее последовательное осуществление и достижение главных целей – подавление инфляции и безэмиссионный бюджет – не привели к экономическому подъ­ему. И не могли привести вследствие глубокого разрушения основных воспроизводственных контуров и хозяйственных связей, составляющих каркас экономической системы, погружения последней в хаос. Иг­норирование структурных особенностей российской экономики в надежде на автоматическое действие механизмов рыночной самоорганизации спровоцировало процессы дезинтеграции экономики и нараста­ния хаоса. Попытки применения традиционных для состояния рыночного равновесия методов макроэко­номической стабилизации путем ограничения денежной массы не могли дать адекватный результат в сильно неравновесной ситуации.

   В условиях характерных для российской экономики диспропорций применение этих методов неиз­бежно повлекло за собой ее распад на автономно функционирующие секторы, каждый из которых стре­мится к своему состоянию равновесия. Каждое такое новое равновесное состояние (точнее, совокупность равновесных состояний) отличается от прежнего резким спадом экономической активности, обесцене­нием значительной части производственного и интеллектуального потенциала, ставшего убыточным в новой системе экономических оценок и отношений. Подробнее механизм саморазрушения экономиче­ской системы страны вследствие проведения экономической реформы на основе концепции «шоковой терапии» анализируется в заключительной части книги. Но изложенных выше аргументов достаточно для установления причинно-следственной связи между происходящим вырождением народа России и проводившейся в стране социально-экономической политикой, как и направлявшей и оправдывавшей ее идеологией «вашингтонского консенсуса». Первое есть эмпирически и теоретически доказанное следст­вие второго. Проводимая государством социально-экономическая политика всегда характеризуется мно­говариантностью, а выбор того или иного варианта в решающей степени определяет последствия этой политики. Сложившаяся в стране социальная ситуация стала результатом сознательно сделанного вы­бора соответствующей экономической политики, результатом, вполне ожидавшимся и многократно про­гнозировавшимся.

   С позиций здравого смысла и научных знаний невозможно объяснить, почему при принятии судь­боносных для страны и сотен миллионов человек решений предпочтение было отдано явно неадекват­ным методам, основанным на примитивных и нереалистичных моделях, при полном игнорировании и своего, и международного опыта, а также накопленных научных знаний. Нечто подобное объяснимо в отношении какой-нибудь слаборазвитой страны, где нет собственного научного сообщества и грамотных управленческих кадров, но не в России с ее развитым научным и кадровым потенциалом, собственным богатейшим историческим опытом и признанными в мире научными школами. Не поддается логиче­скому объяснению почти полное игнорирование многочисленных предложений академической науки и делового сообщества страны по формированию экономической политики и проведению экономической реформы. Ни в одной из развитых стран так решения не принимаются. Для разработки государственной экономической политики используются не идеологические догмы, а точные знания и реальные законо­мерности. Основанием для выработки экономической политики в условиях современной рыночной эко­номики является, как правило, согласие деловых кругов, научного сообщества, представителей проф­союзов и правительства по основным параметрам социально-экономической политики государства, ко­торые затем реализуются в системе соответствующих мероприятий. Теоретическую основу такого под­хода составляют разнообразный инструментарий анализа и моделирования реальных взаимосвязей в экономической системе, поиск точек роста конкурентоспособности национальной экономики, стимули­рование главных факторов современного экономического роста – научно-технического прогресса, вло­жений в «человеческий капитал», поддержки инвестиционной активности и др.

   Все необходимые составляющие для формирования разумной экономической политики в России были: развитое научное сообщество, обладавшее необходимыми знаниями, опытные специалисты в управленческом аппарате, знакомые как с отечественным, так и зарубежным опытом, грамотные пред­приниматели, развитые традиции общественного согласия. Была и информация о разрушительных по­следствиях применения концепции «вашингтонского консенсуса» в других странах, ставших колони­ально зависимыми резервуарами дешевого сырья и рабочей силы для транснационального капитала. Все это было открыто и цинично проигнорировано при принятии решений о стратегии реформирования рос­сийской экономики. Возможно, российского президента обманули, воспользовавшись его некомпетент­ностью в вопросах государственного управления и социально-экономической политики. Но едва ли его окружение состоит из совсем наивных людей, легкомысленно доверяющих западным экспертам как учи­телям «школы демократии и свободы». И мотивы их выбора заведомо саморазрушительной для страны экономической доктрины едва ли могут быть объяснены идейной преданностью принципам демократии и рыночной реформы. Расстрел парламента сторонниками демократии и формирование олигархического режима власти сторонниками рыночной реформы – это такой же идеологический абсурд как участие ис­кренне верующего человека в отправлении сатанинского культа. Следовательно, не идеи демократиче­ских преобразований и рыночных реформ двигали поступками новых антироссийских революционеров.

   Анализ содержания концепции «шоковой терапии» и обстоятельств ее «принятия на вооружение» главой российского государства однозначно свидетельствует о ее навязывании извне в чужих интересах. Вместе с тем они совпали с интересами формировавшейся российской олигархии, рвавшейся к сверхдо­ходам и стремившейся закрепить свое привилегированное положение у власти обладанием богатства и международным признанием. Главной преградой на этом пути было государство как система институ­тов, реализующих общественные и национальные интересы. Доктрина «вашингтонского консенсуса» предоставила для его разрушения прекрасные идеологические основания. Замещая полноценные инсти­туты государственной власти суррогатами колониальной администрации, формирующаяся олигархия приватизировала государственные функции и контроль за национальным богатством страны, используя для этого протекторат ведущих иностранных держав в обмен на отказ от национального суверенитета.

   Еще одной привлекательной стороной политики «шоковой терапии» для нарождавшейся олигархии стало полное снятие ответственности власти за обеспечение благосостояния граждан и экономического развития. Все это должен был автоматически преподнести рынок. Для властвующей элиты, трансформи­ровавшейся в олигархию, идеология демонтажа системы государственного контроля и регулирования создала возможность приватизации на этой основе основных функций государственного регулирования в целях извлечения сверхдоходов. С осени 1993 г., после расстрела парламента и захвата всей полноты го­сударственной власти олигархическими кланами, в качестве главных приоритетов деятельности ими, под прикрытием доктрины «вашингтонского консенсуса», осуществлялись: массовая приватизация государ­ственного имущества, выродившаяся к концу 1995 г. в келейный раздел наиболее ценных объектов госу­дарственной собственности между несколькими властвующими кланами; манипулирование государст­венными средствами в целях присвоения доходов от их использования; предоставление своим коммерче­ским структурам разнообразных льгот и привилегий; демонтаж наиболее действенных инструментов го­сударственного регулирования экономики.

   Заинтересованность формирующейся в России олигархии в собственном обогащении и интересы международных организаций, формировавших экономическую политику российского правительства в соответствии с интересами международного капитала, совпали: первые охотно взяли на себя функции проводников разрушительной для страны, но удивительно выгодной лично им политики. Вторые в ре­кордно быстрые сроки добились расчистки российского экономического пространства для международ­ного капитала, полностью реализовав для себя задачи «либеральных реформ». Само формирование рос­сийской финансовой олигархии шло путем захвата ею государственной собственности для последующей перепродажи транснациональным корпорациям и международным спекулянтам под идеологическим и политическим прикрытием международных финансовых организаций.

   Проводившаяся политика официально преподносилась как рыночная трансформация экономики, ее либерализация и стабилизация. Хотя она и не принесла экономического успеха всей стране, погрузив­шейся в беспрецедентный кризис, для правящей олигархии она оказалась удивительно успешной, обес­печив ей перераспределение в свою пользу огромного национального богатства. Превращение первого российского «демократического» правительства из «правительства завлабов» в правительство «миллиар­деров» свидетельствуют о том, что политика «шоковой терапии» проводилась отнюдь не бескорыстно, обслуживая вполне конкретные экономические интересы. И в то же время эта политика имела вполне респектабельное идеологическое обоснование, позволявшее искусно камуфлировать откровенное раз­грабление национального богатства, незаконную узурпацию власти, подавление прав человека и геноцид основной части населения страны под прогрессивную экономическую реформу и демократические пре­образования.

   Таким образом, причина выбора псевдонаучной доктрины «вашингтонского консенсуса» в качестве идеологической основы для проведения экономической реформы связана не с ее истинностью или при­верженностью ее проводников демократическим ценностям, а с банальным удобством этой доктрины для обслуживания интересов сформировавшейся в России за годы «реформ» правящей олигархии, с од­ной стороны, и заинтересованностью международного капитала в ее проведении, с другой стороны. Симбиоз этих интересов был скреплен контролем иностранных спецслужб над российской властью в части проведения экономической политики и расстановки руководящих кадров на ключевых постах в марионеточном правительстве. Таким образом, декларируя необходимость самоустранения государства от регулирования экономики и социальной ответственности, сводя его функции к защите прав частной собственности и регулированию денежной массы, доктрина «вашингтонского консенсуса» стала подхо­дящим идеологическим обоснованием для реальной практики использования рычагов государственной власти в целях присвоения в частных интересах влиятельных кланов не только государственной собст­венности, но и государственных функций регулирования денежного обращения и денежной эмиссии, не­дропользования, оборота недвижимости и даже контроля за соблюдением законодательства. Сами эти кланы стали интернациональными, в которых интересы российских влиятельных кругов тесно перепле­лись с интересами международных финансовых спекулянтов и транснациональных корпораций. Первые в этом симбиозе взаимных экономических интересов с выгодой для себя фактически выполняют роль моста для вторых, обеспечивающего передачу контроля над национальными богатствами страны между­народному капиталу. Неудивительно, что последний сразу же занял доминирующее положение на рынке акций российских приватизированных предприятий – естественным продолжением хищнической прива­тизации в пользу ее организаторов и мошенников становится перепродажа российских предприятий их зарубежным конкурентам.

   Нежная дружба российских олигархов с воротилами международного капитала была серьезно ом­рачена финансовым крахом 17 августа 1998 г. Став неизбежным результатом проводившейся политики присвоения государственного бюджета через «пирамиду» государственных обязательств, этот крах сде­лал партнеров конкурентами. Как в шайке грабителей после прекращения удачных налетов начинается грызня за раздел украденного имущества, так и с крахом политики саморазрушения государственных финансов между главными обладателями государственных обязательств началась серьезная схватка за раздел исчезающего богатства. Вначале под идейным руководством зарубежных хозяев российского правительства был организован почти пятимиллиардный кредит для организованного выхода своих ин­весторов из падающей «пирамиды» ГКО, после чего было решено ее обрушить. Российские участники «аферы века» попытались защититься девяностодневным мораторием на возврат долгов своим зарубеж­ным партнерам. Это, однако, вряд ли их спасет от разорения – мощь и влияние их иностранных партне­ров, обернувшихся противниками, несравнимо выше. Последняя антикризисная программа революцио­неров, среди авторов которой оказалось сразу три бывших министра экономики последних лет, раскрыла тайный смысл всей операции и указала на заранее запланированную развязку. Хотя по своей идеологии эта программа не содержит ничего нового по сравнению с проводившейся до сих пор политикой «ва­шингтонского консенсуса», а ожидаемые результаты ее применения мало чем отличаются от последст­вий многократного наступания на одни и те же грабли, она заслуживает внимания своей откровенно­стью. В этой программе – впервые за годы «реформ» – раскрываются истинные конечные цели прово­дившейся экономической политики.

   Цели эти формулируются столь откровенно, что почти не нуждаются в комментариях, их доста­точно просто перечислить.

   1. Передача контроля за российской банковской системой, а через нее и за всей экономикой, ино­странному капиталу. Для этого, согласно программе, «необходимо либерализовать доступ на российский банковский рынок крупнейших международных финансовых институтов, сняв ограничения по видам банковских услуг (прежде всего работе с физическими лицами) и величине банковских активов, при­влечь их к оздоровлению российских банков, имеющих обязательства перед населением. Возможно ис­пользование схемы „национализация – последующая приватизация“, приводящей к продаже стратегиче­ским иностранным инвесторам контрольных пакетов проблемных российских банков за символическую сумму (1 доллар) при условии принятия обязательств по гарантиям вкладов населения. Параллельно сле­довало бы открыть для нерезидентов рынок страховых услуг и услуг негосударственных пенсионных фондов» [69].

   2. Дальнейшее сжатие реальной денежной массы, закрепление подчиненного положения рубля по отношению к доллару: «…необходимо зафиксировать курс рубля по отношению к доллару на уровне, позволяющем в полном объеме покрыть денежную базу золотовалютными резервами Центрального банка…» [69]. На практике это будет означать потерю суверенитета России в осуществлении денежной политики, подконтрольность всей финансовой системы, включая формирование бюджета, Международ­ному валютному фонду, отказ государства от эмиссионного дохода и от каких-либо форм финансирова­ния экономического роста. Постулируемый в программе «отказ от эмиссии» означает, что объем реаль­ной денежной массы в рублевом выражении должен снизиться еще как минимум вдвое по сравнению с прежним, добавим, крайне недостаточным, уровнем. Это вызовет дальнейший резкий рост взаимных не­платежей предприятий, задолженности по зарплате, расширение оборота иностранной валюты, заме­щающей недостающие в денежной системе рубли, дальнейшее ухудшение финансового положения про­изводственных предприятий, снижение налоговых сборов, спад производства.

   3. Самоликвидация государства: «…поскольку эмиссионный доход и государственные заимствова­ния как источник покрытия бюджетных потребностей будут закрыты, все бюджетные обязательства придтся сократить до такого уровня, который будет покрываться налоговыми доходами» [69]. При всей внешней разумности этого тезиса, реализация его на практике будет означать исполнение бюджета 1998 г. на уровне не более 50%, что не позволит обеспечить даже минимально необходимого финансирования бюджетной сферы: здравоохранения, культуры, образования. При таком подходе доходы занятых людей в ней окажутся недостаточными для их физического выживания.

   4. Ликвидация населения. Предлагаемый авторами программы отказ от индексации заработной платы и пенсий («распространение индексации исключительно на фиксированные доходы малоимущих» [69]) при том, что денежная масса после двукратного сжатия в сентябре не увеличивается, означает со­хранение номинальных доходов большинства населения на неизменном уровне при фактической ликви­дации значительной части сбережений. В условиях повышения цен с сентября до конца 1998 г. в 2-4 раза, согласно официальным прогнозам, более чем для половины населения это создает реальную угрозу голода. К 37 миллионам человек, имевшим до 17 августа доходы ниже прожиточного минимума, приба­вится еще не менее 30 миллионов.

   Новая радикальная программа «оздоровления» экономики наших шокотерапевтов насквозь пропи­тана ложными оценками и прогнозами. Как и ранее, в свою бытность министрами экономики (среди ав­торов – три бывших министра экономики последних лет), авторы программы не утруждают себя серьез­ными расчетами и глубоким анализом, произвольно манипулируют цифрами, подгоняя их под умозри­тельные и оторванные от реальности положения. Чего стоят, например, их рассуждения о двукратном увеличении доходов бюджета в четвертом квартале 1998 г. за счет инфляционного расширения налого­вой базы? Это может иметь место только в случае ремонетизации экономики и преодоления на этой ос­нове платежного кризиса. Но при «категорическом» отказе от денежной эмиссии этого не произойдет – всплеск инфляции выльется в соответствующее увеличение неплатежей и долгов. Вместо роста доходов бюджет получит дальнейшее наращивание недоимок, что уже отчетливо видно по падению налоговых поступлений в последние недели, несмотря на рост цен более чем в полтора раза. Без увеличения денеж­ного предложения и развязки платежного кризиса налоговые поступления вырасти не могут, и заявляе­мые в программе компенсации инфляционных потерь населения «в пределах реальных возможностей бюджета» обернутся очередным обманом. Еще более беспомощными выглядят «маниловские» рассуж­дения авторов об автоматическом решении проблемы «расчетов и платежей без угрозы увеличения ин­фляции», росте предложения валюты и «золотовалютных резервов Центробанка без введения обязатель­ной продажи выручки экспортеров», снижении ставки рефинансирования, одновременном увеличении денежной базы и денежной массы на фоне декларируемого ими «категорического отказа от эмиссии» [69].

   Очевидно, что после решений правительства от 17 августа 1998 г. и последовавшего коллапса бан­ковской системы, замораживания значительной части сбережений населения и их обесценивания дове­рие к рублю основательно подорвано и не может быть, даже при отсутствии эмиссии, быстро восстанов­лено. На практике отказ от введения требований полной продажи валютной выручки экспортеров на внутреннем рынке при сохранении возможностей свободного приобретения иностранной валюты в целях тезаврации сбережений делает нереальной стабилизацию обменного курса рубля в силу сохранения дис­баланса между резко возросшим спросом на иностранную валюту и ее сжавшимся предложением. Реаль­ные последствия осуществления этой программы, как и всех предыдущих программ этих авторов, будут прямо противоположными декларируемым целям. «Уникальный шанс выйти из кризиса с большим уровнем спроса на деньги и монетизации экономики и меньшим уровнем неплатежей и бартера, чем в докризисный период» [69], будет упущен.

   Нет особой нужды критиковать многочисленные старые пассажи «новой» псевдолиберальной про­граммы в отношении налоговой реформы, резкого сокращения государственных расходов, введения сво­бодного оборота земли и приватизации недвижимости – все это многократно провозглашалось и дела­лось прежними правительствами с одинаковыми провалами в части создания реальных рыночных меха­низмов и «успехами» в части пышного расцвета коррупции и казнокрадства. Любопытно, что «новая» программа фиксирует сохранение последних в наиболее рафинированной форме эмиссии сверхдоходных государственных обязательств, номинированных в валюте: «Следует предложить рынку и валютнономи­нированные „короткие“ (с длительностью обращения 2-3 недели) бумаги. Затем целесообразно органи­зовать выпуск долгосрочных валютнономинированных бумаг под гарантии международного финансо­вого сообщества с исключительным направлением привлеченных средств на обслуживание государст­венного долга и пополнение золотовалютных резервов» [69]. Идеологи строительства финансовых «пи­рамид» на бюджетной основе хотят продолжить эту крайне эффективную для избранных спекулянтов и разрушительную для государства форму присвоения национального богатства. Крах их детища – четы­рехсотмиллиардной финансовой «пирамиды» ГКО-ОФЗ, унесшей сбережения миллионов человек и раз­рушившей финансовую систему страны – их ничему не научил. Точнее, научил легализованным формам крупномасштабного казнокрадства – они полны решимости построить еще одну финансовую пирамиду еще более краткосрочных обязательств, номинированных в валюте. Ясно, что это – самый короткий путь к внешнему банкротству государства. Рынок валютных обязательств России сегодня характеризуется 60 процентной доходностью. Размещать под такой процент новые обязательства в условиях продолжающе­гося экономического спада можно только по принципу финансовой «пирамиды» – расплачиваясь по дол­гам за счет новых займов. Это неминуемо ведет к скорому внешнему банкротству государства, угроза которого уже нависла над страной в результате политики бесконечных внешних займов и уступок креди­торам, проводившейся авторами программы в прежние годы.

   Крах 17 августа проводившейся макроэкономической политики стал ее закономерным результатом, о котором ученые и специалисты предупреждали непрерывно в течение последних трех лет. «Новая» программа революционеров толкает нас на повторение того же пути. Результатом станет вымирание трети населения и окончательная колонизация России, ее низведение до роли сырьевого придатка транс­национальных корпораций и экономического пространства для международного капитала. Ничего но­вого, кроме открытого декларирования задач расчистки российской финансовой системы для иностран­ного капитала, в этой программе нет. Как нет реальной альтернативы тем позитивным предло­жениям, которые уже много лет выдвигаются российским академическим сообществом, Федеральным Собранием и патриотическими политическими силами.

   Обнародование «новой» революционной программы высветило мрачную перспективу продолжения прежнего макроэкономического курса, конечные цели которого – колонизация российской экономики транснациональным капиталом, превращение ее в сырьевую периферию нового мирового порядка. Док­трина «шоковой терапии» оправдывает захват олигархией рычагов государственной власти, ее подчине­ние интересам международного капитала, сращивание организованной преступности с государствен­ными институтами как закономерные формы первоначального капиталистического накопления. При этом идеологами «вашингтонского консенсуса» внушается мысль об изначальной продажности любой государственной власти. Последняя дискредитируется самими государственными руководителями, кото­рые уже не скрывают своей коррумпированности, оправдывая хищнический захват общенационального богатства модными «реформаторскими» терминами. Да и вырождение значительной части российского населения объясняется так же, как в свое время объяснялось истребление североамериканских индейцев, – их «неполноценностью» во имя насаждения «цивилизованных» порядков и экономической рациональ­ности.

   Политика «вашингтонского консенсуса» не имеет человеческого измерения – она применяется для превращения подконтрольных государств в колониальные резервуары дешевых экономических ресурсов. Не предусматривает она и социальной ответственности – для теоретиков «вашингтонского консенсуса» люди есть не более чем прочие элементы окружающей среды, подлежащей экономическому освоению транснациональным капиталом. Разработанная в интересах доминирования международного капитала и демонтажа национальных режимов государственного регулирования экономики доктрина «вашингтон­ского консенсуса» оказалась весьма удобной и для оправдания узурпации государственной власти и экс­проприации государственного имущества олигархическими кланами, установившими в России под при­крытием радикально-либеральной риторики режим криминально-олигархической диктатуры, результа­том которого стал геноцид большей части населения страны.

 В современном мире, обладать открытой душой и подлинным моральным единством, считается никому не нужным невежеством. Во всем мире открытое рабство закамуфлиро­вали и возвели в демократический строй, манипулируя сознанием подневольных. Ни одно государство некогда не было открытым обществом (значить свободным для всех народов). И не будет, пока в мире господствует рабовладельческо – индивидуалистическая система. Только изменив понятия о ценностях, можно мечтать о братстве народов, о счастливой жизни.

Пишите, нам интересно знать ваше мнение. Знакомьте с нашей рассылкой других лю­дей. Мой E-mail: mirotvorech1@yandex.ru Или зво­ните, мой ник mirotvorech1  в Skype , буду рад пообщаться.  Виктор Победоносцев.