Здравствуйте уважаемые подписчики!

Не бойся Бога — бойся самого себя, Ты сам творец своих благ и причина своих благ и причина своих бедствий, Ад и Рай находятся в твоей собственной душе.

                                                                                                                                                      Марешаль

Я никогда не иду туда, куда идут все… Хочу войти туда, куда не входит никто… Хочу быть человеком.

                                                                                                                                                      Б. Грасиан

Моисей водил евреев 40 лет, по бескрайним просторам Земли, пока не умерло большинство людей родившихся в рабстве. Но люди, так и не стали свободными. Видимо напрасными были жертвы.

Мы планируем решать проблемы свободы, мира и согласия, начиная в этом году. Нам интересно увидеть плоды наших трудов при жизни и потому, нам следует торопиться. Уж, очень не терпится увидеть свободных и счастливых людей, а не ждать 40 лет. Через 40 лет, мы уверены, что жизнь на Земле изменится до не узнаваемости. Человечество будет жить в свободном, непротиворечивом, бесконфликтном, открытом обществе. Это будет зависит от всех людей, во всех странах. Насколько они решительно включатся в построения, нового общества. Как быстро, мы сумеем вывести людей из спячки, безразличия, апатии, страха перед переменами. Хуже может быть, если человечество пойдет прежним путем. Научно технический прогресс, большими темпами продвигает человечество к гибели. С каждым годом создается оружие, все более мощной, разрушительной силы. Все больше истощаются природные запасы. Безжалостно уничтожается природа. Все больше люди становятся, злыми, эгоистичными. Люди создали себе кумира - деньги, которым покланяются. Перечислять все зло, созданное людьми, не буду. Это, даже самые маленькие дети в детских садах знают. Что странно: умные, порядочные, добрые люди, ничего не предпринимают для изменения жизни на Земле.

 Государственные элиты ведущих стран мира, никогда не пойдут на реформы в предоставлении свобод народу. Их вполне устраивает все, что происходит, а если кого не устраивает, то он в одиночку, без поддержки народа – ничего не сделает. Даже привлекая народ, требуется иметь грандиозные идеи и большие способности. За много веков, государственные элиты, выработали системы, при которых бунтари: лишаются всех привилегий, возможностей масштабного влияния на общество. Государственная элита обладает возможностями (в основном через СМИ) манипулировать сознанием народа. Кто пытается объявить войну государственной элите (а тем более могущественной элите, в высокоразвитой стране), они в основном терпят поражение. Борьба, а тем более вооруженная – это самый худший вариант прихода к власти, а впоследствии в провидении реформ. Кто борется за мир и свободу, тот сам должен соответствовать своим целям и делам.

Возможно когда-то, в каменном веке, человека можно было отнести к зверю. В наше время дети рождаются прекрасными, милыми человечками, а кем они станут в последствии – это вина или заслуга окружающих их людей. У детей не заложено с генами: злоба, агрессивность, жестокость, высокомерия и многие другие пороки, они взращиваются взрослыми, при не умелом и безразличном воспитании. Дети по природе своей не могут быть врагами, у них нет понятия, что это такое. Благодаря нашим политикам и государственной элите, дети с годами начинают усваивать, что такое враг. Когда у ребенка отсутствует воспитание, тогда может случиться – не предсказуемое (как говорят – дело случая). Об этом поговорим в следующей рассылке.  

Многие века происходит столкновения, между мусульманами и христианами. Все войны и конфликты, полностью на совести государственной элиты, политиков и религиозных деятелей. Они подстрекают народы на братоубийственные войны. Они виноваты во всех конфликтах, терроризме и ненависти одних людей к другим. Человечество подталкивают к третьей мировой войне. Этого нельзя допустить.

Абалкин Л. Смена тысячелетий и социальные альтернативы. / Вопросы экономики, 2000, № 12. – С. 27-40.

Рубеж веков, тем более - тысячелетий, позволяет подвести итоги пройденного пути, а также с некоторой надеждой и тревогой подумать о завтрашнем дне человеческого общества в целом, Рос­сии - в том числе. Разумеется, новые проблемы возникают отнюдь не в новогоднюю ночь. В XXI веке мы будем решать те проблемы, которые уже сложились и тенденции развития которых доста­точно ясно просматриваются.

Способы и механизмы решения таких проблем, их последствия могут быть весьма различными. Поэтому все, кто пишет о процессах нового века, говорят об альтернативных сценариях. Но разве только будущее альтернативно? Вся прошлая история убедительно показы­вает, что эволюция человеческого социума пробивалась через много­образие сценариев социальных альтернатив. В силу сочетания слож­ной и трудноуловимой совокупности причин и следствий обществен­ное развитие реально могло пойти не по тому пути, который факти­чески оказался осуществленным.

Большинство ученых, пишущих о XXI веке, не только не дожи­вут до его окончания, но вряд ли увидят изменения, выходящие за рамки ближайших двух десятилетий. И тем не менее они предлагают свое видение проблем. Здесь сказываются долг ученого, накопленный им опыт, умение выявить возникающие вопросы и оценить тенден­ции происходящих перемен. Но не менее важна и другая причина -способность повлиять на выбор более желательных (с позиций каж­дого исследователя) альтернатив социального развития.

Чем больше объем знаний, накопленных человечеством, а в по­следнее время он нарастает все стремительнее, тем ощутимее необхо­димость его критического переосмысления. Мы остро нуждаемся в разработке новой парадигмы обществоведения, в новой философии истории. Это позволит существенно повысить уровень осмысления не только будущего, но и прошлого.

И дело не просто в "призыве" к поиску новой парадигмы, о чем немало сказано. Составной частью такой разработки является крити­ческая оценка своих собственных знаний, выводов и прогнозов, умение соразмерить их с уроками прошлого и взглядом в завтрашний день.

Истоки добра и зла

Во всем богатстве и разнообразии живой природы человек -единственное в мире биосоциальное существо. Поэтому историю его возникновения и развития, удивительных достижений культуры и искусства, губительных и беспощадных войн, противоречия в совре­менном мире и перспективы развития невозможно отследить, если исключить человека из анализа двойственной, внутренне противоре­чивой природы его эволюции. Забвение этого фактора означает тупик в познании человеческого общества.

По своей биологической природе человек и сегодня остается та­ким же зверем, каким он был в момент своего зарождения. Он физи­чески слаб, не защищен от внешнего мира, склонен к агрессии и наси­лию. В нем буйствуют властные силы завоевания и порабощения. Че­ловек биологически лишен способности к сохранению себя как рода.

Если биологические страсти человека освобождены от соци­альных ограничений, если в нем разжигается дух уничтожения, то действия его беспощадны. Не вдаваясь глубоко в историю, можно вспом­нить гигантское внутрикитайское самоуничтожение, христианско-мусульманские войны, покорение России татаро-монгольской ордой, унич­тожение цивилизации майя и ацтеков европейцами (в годы Просве­щения!), жесточайшую гражданскую войну в США, уничтожение ци­вилизованными немцами еврейского населения. Снятие социальных запретов делает и сегодня жизнь россиян жертвой хорошо оплачива­емых киллеров. Происходит подобное и в других странах.

Возникновение человека - и это доказано современной наукой - не могло быть эволюцией приматов. Его появление как биосоциаль­ного существа, наделенного способностью к самосознанию, - итог достаточно крупного и до конца не выясненного глобального про­рыва в развитии человеческого социума.

История развития человека и становления его как социального существа - это сложный, измеряемый тысячелетиями поиск путей и механизмов закрепления элементов его социализации в форме не­писаных и писаных правил, законов, норм, угроз, наказаний. Сюда входит все - от простого табу и религиозных норм до современных систем конституций, законодательных актов гражданского общества и международного права.

Здесь довольно ясно прослеживается идущее еще от религии разграничение сил добра и зла, порядка и беззакония, в котором четко просматривается почти бесконечное разделение агрессивной природы биочеловека и способов его социального упорядочения. Становление современного гражданского общества, если говорить о нем достаточно широко, - это история формирования устойчивых социальных струк­тур со сбалансированной системой интересов, исключающей (или сво­дящей к минимуму) насилие человека над человеком, проявление его звериной природы. Нарушение баланса в структуре таких групп, как показывает опыт, углубление разницы в доходах богатых и бедных, нарастание этнических конфликтов порождают, будь то Латинская Америка, США или Россия, усиление агрессивных угроз.

Укрепление начал добра в развитии человека, а вместе с ними характер и скорость общественного прогресса опираются на уни­кальный механизм передачи социальной памяти, присущей человеку. Этот механизм в отличие от передачи памяти в других сферах жи­вой природы (передача памяти и навыков от родителей к детям на генной основе) имеет принципиально иную природу. Передача систе­мы ценностных ориентации, нравственных норм, любви к Родине, сохранение верности идеалам, становление чувства свободы - все это осуществляется через тот или иной тип культуры и вероисповедания. Моисей выводил евреев из египетского рабства по пустыне в течение 40 лет, пока (по его мнению) не умерли все, родившиеся в рабстве. Хотя ему и не удалось решить поставленную задачу - корни биоло­гической природы оказались столь глубокими, что они не могли ис­чезнуть на протяжении жизни одного поколения.

Образ врага

Несмотря на прогресс человеческого социума, биологический тип человека сегодня остается таким же, каким он был во времена вар­варства, в годы Просвещения, да и в конце уходящего XX века. В каждом человеке дремлет потенциал агрессии и насилия, способ­ный проявиться тогда, когда рождается образ врага. "Если враг не сдается - его уничтожают". И это не национальная черта, а, к сожа­лению, всеобщая мировая тенденция. Свести к минимуму ее послед­ствия можно только на основе культуры в высшем значении этого слова. Во всех перечисленных выше примерах кровавых боен имен­но образ врага был стимулом к агрессии.

Как известно, сценарий исторического процесса складывается как система вызовов и ответов. Накопившиеся перед обществом проблемы ищут своего решения и находят его в том или ином варианте. С этого момента эволюция меняет свой ход и вместо снятых проблем рожда­ются новые. Поэтому ответ на любой исторический вызов отнюдь не означает остановку социальных преобразований: каждая решенная проблема ведет к возникновению новых вызовов, причем часто более существенных и сложных, чем предыдущие. Одновременно меняется и образ врага, который характеризуется межнациональными, политичес­кими, экономическими, социальными и религиозными различиями, межконфессиональными и этническими особенностями, клановыми и иными группировками. Он требует жертв и получает их.

XX век начался с ряда военных столкновений и стал свидетелем двух самых кровавых мировых войн. Во имя чего, ради каких идеа­лов было пролито море крови? Какими социальными, политическими, нравственными или религиозными целями они были оправданы? На эту тему публикаций много, но ответа на главный вопрос - о мотивах взаимоистребления людей - пока нет. Уничтожение же лю­дей происходило лишь потому, что они были (по тем или иным, причем самым разнообразным причинам) врагами.

После залечивания ран первой мировой войны, постепенного подавле­ния колониальных восстаний, в ходе гражданской войны и в годы Вели­кой депрессии 30-х годов появился новый и страшный враг - герман­ский нацизм, претендовавший на мировое господство и начавший унич­тожение евреев. Европа могла, но из за бессилия и трусости ее лидеров не остановила начало второй мировой войны. А не будь ее, развитие человечества могло бы пойти совсем по другому пути. Но такая альтер­натива, как это нередко бывает в истории, оказалась упущенной.

Однако до сих пор нет ответа на главный вопрос: когда и при каких условиях, казалось бы, высочайшая наука и культура отступа­ют на задний план, а звериный облик биологической природы челове­ка начинает уничтожать себе подобных?

Борьба с германским нацизмом и расовым господством объеди­нила широкие общественные силы. Велась она тяжело, с колоссальны­ми потерями и закончилась победой. Однако поверженный враг по­чти сразу породил нового. Еще не были залечены раны войны, а Черчилль в своей известной фултоновской речи объявил о начале борьбы с новым врагом в лице Советского Союза.

В разжигании холодной войны и в ее перипетиях в равной сте­пени виноваты обе системы, прежде всего США и Советский Союз. Мы по привычке любим винить во всем себя. Но почему-то из памяти выпало, что в США было подготовлено несколько планов уничтоже­ния нашей страны. Забыты карты, обозначающие размещение баз стра­тегических бомбардировщиков по всей границе Советского Союза. И если для кого-то мы - враг, то он для нас - тоже.

Можно легко объяснить, почему борьбу против России возглави­ли США - наиболее могущественная держава Запада, серьезно укре­пившая свои мировые позиции. Однако у этого явления есть и более глубокие корни, восходящие к своеобразию геополитического мышле­ния американцев, претендующих не просто на лидерство, а на статус глобальной сверхдержавы. В своих мемуарах "Россия на историчес­ком повороте" А.Ф. Керенский рассказывает об американских ком­ментариях к Версальскому договору, в которых признавались прави­тельства финнов, эстонцев, литовцев и украинцев. Кавказ предполагал­ся сферой влияния Турецкой империи, предусматривалось предостав­ление той или иной державе мандата на управление Средней Азией и создание отдельных правительств для Великой России и Сибири.

Сегодня (с учетом исторических модификаций) этот "план" уже выполнен. Остается лишь дальнейшее расчленение России на три самостоятельных государства, описанное Збигневом Бзежинским.

Развал Советского Союза был встречен в мире как полная и окончательная победа Запада над Востоком, капитализма над социа­лизмом. Разрушение нашего государства стало гигантской трагедией для него и для населяющих его народов. Однако лишь немногие понимают, что произошло колоссальное изменение структуры миро­вого сообщества с его хрупким, но устойчивым балансом сил, систе­мой сдержек и противовесов. Под угрозой оказался контроль за распространением ядерного оружия. К пятерке ведущих стран, рас­полагающих им, уже добавились (пока) Индия и Пакистан. Словом, не только Россия потеряла, но и устоявшийся мировой .порядок ока­зался серьезно разрушенным.

Враг не исчез, он лишь изменил свой облик. В вышедшей в 1996 г. книге Сэмюэла Хантингтона "Столкновение цивилизаций и преобра­зование мирового порядка" обрисован новый тип врага - столкнове­ние христианства и ислама. Их отношения взаимно враждебны. Каж­дый видит в противнике своего врага. "Конфликт XX века между либеральной демократией и марксизмом-ленинизмом, - пишет Хантингтон, - представляет собой не более чем мимолетный и противоес­тественный исторический феномен по сравнению с постоянными ан­тагонистическими отношениями между исламом и христианством".

Вопрос о возможности столкновения цивилизаций и его послед­ствиях, возникший сегодня, получит свой ответ опять лишь в XXI веке. Однако уже ясно, что в принципе он не может быть решен силой. Не может он решаться и путем навязывания одной цивилизацией своих ценностей другой. Путь к выходу из нарастающей угрозы в другом - в признании равноценности и самодостаточности различных циви­лизаций, в отказе от их деления на высшие и низшие, в готовности уважать и признавать чужие права.

Все это и требует уже упомянутого кардинального изменения парадигмы общественного мышления, а вместе с ней и революцион­ного обновления культуры человеческих отношений. И только на та­кой основе, если говорить предельно честно, может сложиться новый мировой порядок. Без этого он окажется прекрасной, но всего лишь мечтой, для осуществления которой потребуются новые жертвы.

Смена эпох

Отличительной особенностью XX столетия является то, что оно стало одной из крупнейших вех в смене типов социально-экономическо­го развития. Это был век, ознаменовавший высшую ступень индустри­ального этапа со всеми его выдающимися достижениями и неизбежны­ми потерями. Сталь, нефть и электроэнергия стали надежными фак­торами мощи держав и континентов. Продукты промышленной пе­реработки и организация их массового производства - корабли, ав­томобили, нефтепроводы, поток товаров массового спроса (жилье, те­левизоры, одежда, продукты питания) - наполнили растущий рынок.

С началом научно-технической революции было создано не только ядерное оружие, но и мощнейшие реакторы по производству электро­энергии, корабли с атомными двигателями, началось освоение космо­са. Как известно, первый запуск советского космического спутника, полет Юрия Гагарина вызвали резкую критику правительства США со стороны американских ученых и политических деятелей. Ответом на вызов явилось мощное развитие науки и техники, полет космонав­тов на Луну, прорыв к новым технологиям.

К сожалению, Советский Союз не сделал необходимых выводов. Сложившаяся система хозяйствования застыла и начала шаг за ша­гом уступать свои лидирующие позиции. Во время застоя были упу­щены компьютерная революция, политика ресурсосбережения, охва­тившая почти весь мир "зеленая революция".

Последствия индустриальной эпохи резко осложнили экологи­ческую ситуацию в мире, привели к истощению многих ресурсов, мас­совой вырубке лесов, озера и реки оказались отстойниками для про­мышленного мусора. Лидеры Римского клуба поставили проблему ограничения роста производства, перехода к его качественно новому типу Родилась концепция экономического роста, провозглашенная в 1992 г. на конференции в Рио-де-Жанейро. Хотя она, к сожалению, весьма далека от практической реализации.

Постепенно начался переход к качественно новому этапу соци­ально-экономического развития, который получил различные назва­ния, но в принципе может быть обозначен понятием "постиндустри­альная эпоха". Этой теме посвящено огромное количество работ как западных, так и российских ученых. Системный анализ изданных за рубежом работ и перевод многих из них, ранее не публиковавшихся в России, даны в антологии "Новая постиндустриальная волна на Запа­де", выпущенной в 1999 г. под редакцией В.Л. Иноземцева.

Ответ на вопросы нового этапа социально-экономических преоб­разований (а он не только вызов, но и требует ответа на него) призван дать XXI век так же, как и на вопрос о начавшемся процессе глобали­зации мирового сообщества, о чем пойдет речь ниже.

В XX век человечество вступило с устоявшейся практикой применения золотого стандарта, который обслуживал движение товаров в мировой торговле и обмен валюты. По мере формирова­ния и дальнейшего развития мирового рынка стала складываться еди­ная валютно-финансовая система. Она не ликвидировала цикличность общественного воспроизводства, но поддерживала его устойчивость.

Вторая мировая война с ее колоссальными разрушениями подо­рвала практику золотого стандарта. В соответствии с Бреттонвудскими соглашениями в 1944 г. функции по обеспечению устойчивости валютно-финансовой системы перешли к доллару, обмениваемому (по определенным правилам) на золото. Однако с учетом изменения сил на мировой арене, перемещением золотых запасов в другие страны возникла новая Ямайская валютно-финансовая система (1976 г.). В ее рамках используются специальные права заимствования (Special Drawing Rights - SDR), привязанные к доллару, но уже не размени­ваемые на него. Все попытки вытеснить доллар, ввести "плавающий" курс, основанный па совместном использовании немецкой марки, иены или евро, не были реализованы на практике.

Однако изменение правил "игры" в валютно-финансовой сфе­ре, а именно это произошло после Ямайских соглашений, существен­но обострило противоречия в данной сфере. Началось нарастающее отделение движения финансовых потоков от развития реального сектора экономики. Последующие финансовые кризисы, связанные с массовым бегством капитала, отделившегося от процесса воспроиз­водства, лишь подтвердили этот вызов. Появился капитал, способ­ный сам по себе, вне обслуживания движения товаров, услуг и ин­формации, делать деньги.

Нарастание своеобразного "мыльного пузыря", выполняющего та­кую роль, начало вызывать все больше опасений у политических деяте­лей и специалистов. По оценке Дж. Сороса, "международная финансо­вая система сама стала главным фактором кризисного процесса", а от­нюдь не результатом действия других разрушительных сил.

И вновь на вопрос, возникший в XX веке, ответ может быть получен уже в новом столетии. Именно оно покажет, насколько ре­альны и опасны финансовые кризисы мировой экономики, а также, что и как надо сделать (опять-таки в масштабе мирового сообще­ства), чтобы избежать грозящей катастрофы.

Есть еще одно фундаментальное изменение в экономике XX века, которое пока серьезно не осмыслено. Задолго до начала уходящего века начались и до сих пор по инерции продолжаются споры об абсолютных преимуществах частной или общественной собственности. И мало кто заметил, что история в своем развитии сняла этот воп­рос, а тем самым и исходный пункт членения общества на формации по признаку определяющей роли одной из форм собственности.

Во всех странах или, по крайней мере, в большинстве из них сло­жилась многоукладная экономика. Наиболее крупными собственника­ми сегодня являются пенсионные и страховые компании, которые не попадают ни в одну из названных форм собственности. В США наибо­лее эффективными (в соответствующих секторах) оказываются ком­пании, основанные на владении трудовым коллективом акциями дан­ной компании (система ESOP). Смыты различия между общим и час­тным капиталом в крупнейших транснациональных корпорациях.

Развиваются муниципальные и кооперативные организации. Слож­но переплетаются государственные предприятия по заготовке сырья и тысячи мелких, часто семейных производителей конечной продукции. Государство непосредственно или через арендные отношения регули­рует сферу инфраструктуры. В бюджете ведущих стран аккумулирует­ся до половины производимого валового внутреннего продукта.

Примеры подобного рода можно приводить бесконечно. Главное же в том, что двигателем прогресса, мощным ускорителем развития производительных сил и повышения их эффективности являются не сами по себе формы собственности, а экономический, или хозяйствен­ный механизм. Именно он развивает свободу, дает стимулы к пред­приимчивости, рождает риски.

Этот вопрос, от которого зависит успех в XXI столетии, требует особого рассмотрения.

«"Да" — рыночной экономике, "нет" — рыночному обществу»

Эти слова принадлежат председателю правительства Франции Л. Жоспэну как ответ на Манифест Блэра-Шрёдера. Они связаны с решением ключевого вопроса экономической теории - поиска усло­вий для эффективного хозяйствования.

В ходе многовекового развития, различного рода его зигзагов стало ясно, что наиболее надежным для экономического роста является рыноч­ный механизм. Его открытие, широкое внедрение и постоянное совер­шенствование - одно из главных достижений экономического роста.

Основы рынка формируются в процессе общественного разделе­ния труда, когда обмен и распределение опосредуют связь между производством и потреблением. Именно рыночный механизм, стано­вясь все более сложным и разветвленным, влияет как на производ­ство, так и на потребление, устанавливает столь необходимую для их успешного развития обратную связь.

Сложившийся в основных чертах рыночный механизм уходит в глубокую древность: рынок европейских стран, восточный базар, "Вели­кий шелковый путь" и даже "путь из варяг в греки" хорошо известны. При этом сам рынок и его механизм обслуживали различные формы собственности. Однако единое, собирательное понятие, обозначающее все элементы рыночного механизма, столь важного для экономической теории в целом, в том числе для институционализма, так и не сложи­лось. В современной литературе его отодвинули как бы на задний план, все сведя к уже решенному историей вопросу о собственности.

В своем известном обращении ведущие российские и американ­ские экономисты, в том числе ряд нобелевских лауреатов по экономи­ке (1996 г.), писали: "Государство должно признать, что если и суще­ствует "секрет" рыночной экономики, то он состоит не в частной собственности, а в конкуренции. И, следовательно, на федеральном и на местном уровнях оно должно способствовать созданию новых кон­курирующих предприятий. Такие предприятия могли бы выступать в качестве авангарда рыночной экономики и стимулировать новые инициативы в деле инвестиций, производства, занятости. Новым пред­приятиям при этом необходимо постепенно отходить от структур и методов прошлого - больших размеров, предельной вертикальной интеграции, использования устаревшей технологии, консерватизма, некомпетентности в управлении... Государство должно признать, что конкуренция - это то, что заставляет рыночную экономику работать и, наоборот, без конкуренции не может быть рыночной экономики".

О том, что конкуренция даже в условиях государственной соб­ственности дает возможность совершить прорыв в будущее, свиде­тельствует масса примеров в разных странах. Так, хорошо известен выдающийся успех советского самолетостроения. Созданные и жест­ко конкурирующие в рамках государственного сектора фирмы "Як", "Ил", "МиГ" совершили беспрецедентный рывок в развитии совре­менной высококлассной авиации.

Влияние рыночного механизма на подъем экономики привело к его исключительно расширительной трактовке, получившей название "рыночный фундаментализм". Речь идет о попытках распростра­нения его регуляторов на сферы, не поддающиеся рыночному воздей­ствию, - охрана окружающей среды, фундаментальная наука, куль­тура в высших ее проявлениях, национальные заповедники, а также сфера прав человека и нравственности. В результате рынок с его методами, трактуемый чрезвычайно расширительно, применительно не только к экономике, но и ко всей сфере общественной жизни, об­рел статус "социальной алхимии". То, что рынок и его механизм ха­рактеризуют лишь способ организации его экономических отноше­ний, а отнюдь нс тип общества во всем богатстве форм жизнедеятель­ности людей, достаточно очевидно.

Многие духовные и социальные проблемы, решенные за послед­ние полвека в Европе, явились общим достоянием нации и сменили своих сторонников. Стало ясно, что демонтаж государственного ре­гулирования углубит поляризацию социальной структуры общества, нанесет ущерб позициям среднего слоя как опоры утвердившихся демократических институтов, ослабит обеспеченность положения наи­более уязвимых групп населения, подорвет гарантии равного досту­па к общественным услугам (образование, здравоохранение). На по­нимании ценности именно данных факторов основан и демокра­тизм европейцев применительно к различным формам собственнос­ти. Все это и входит в понятие социально ориентированной эконо­мики с широким использованием институтов гражданского обще­ства и социального партнерства.

В современных условиях регулирующая роль в развитии обще­ства отводится не только рыночному механизму, но и более широ­кой системе воздействий. Здесь сказываются участие государства с более или менее развитой системой регулирования, включая прогно­зирование экономики, определение приоритетов в научно-техничес­кой политике и образовании, влияние Центрального банка, проведе­ние жесткой антимонопольной политики. Антимонопольные меры -классический пример государственного вмешательства в экономику во имя сохранения могучей движущей силы конкуренции. Сюда же относятся и протекционистские меры, на определенном этапе необ­ходимые для развития конкуренции на внутреннем рынке и его защиты от внешнего давления. Все это обеспечивает условия для дальнейшего включения страны в мировой рынок.

В сфере регулирования экономических и социальных процессов активно действуют различные структуры гражданского общества: союзы предпринимателей, общества по защите прав потребителей, про­фессиональные союзы. Сложное и порой противоречивое воздействие оказывают транснациональные корпорации.

Современный взгляд на многообразие методов регулирования основан на ином, чем это было принято в классической и неокласси­ческой политической экономии, подходе. Хорошо известный у нас в стране Фрэнсис Фукуяма в 1995 г. выпустил книгу "Доверие. Соци­альные добродетели и созидание благосостояния". Он отмечает в ней, что "естественные нужды и потребности немногочисленны, и удов­летворить их довольно легко, особенно в условиях современного ин­дустриального хозяйства. Наша трудовая мотивация и стремление к зарабатыванию денег гораздо более тесно связаны с признанием, кото­рое приносит нам такая деятельность, а деньги становятся символом не материальных благ, а социального статуса и признания".

Такой подход, получающий сегодня широкую поддержку, требует качественно иных методов стимулирования трудовой мотивации, по­ощрения заслуг и оценки общественного положения работника, ин­женера и менеджера.

Именно законы, нормы, правила поведения, процентная и налого­вая политика, коллективные договоры, межправительственные и иные соглашения образуют содержание экономического, или хозяйствен­ного механизма в широком смысле слова. Все они органически взаи­модействуют между собой, в том числе и с механизмом рыночного регулирования экономики.

Рассмотрение в целом совокупности относящихся к этой теме проблем представляет одну из приоритетных задач науки в XXI веке.

"Кто будет выращивать кофе?"

Громадные изменения в размещении мирового производства, про­изошедшие в конце XX века, связаны с гигантским перемещением про­изводства как традиционных, так и новых товаров во многие развива­ющиеся страны. Речь идет не только о металлургии, судостроении, про­изводстве автомобилей и разнообразной электроники, о складирова­нии опасных отходов. В этих странах добывается основная масса энер­горесурсов, вырубаются тропические леса, расширяются посевы хлопка, выращиваются виноград, кофе и чай, добываются морепродукты.

Социально-экономическая модель постиндустриального общества большинством исследователей трактуется не как глобальный, обще­мировой процесс, а как замкнутая структура "золотого миллиарда". Глобальная постиндустриальная модель, как хорошо доказано про­фессионалами, т может (по экономическим, экологическим, нравствен­ным и иным аспектам) приобрести всеобщий характер.

Как же быть в таком случае? Человечество не может жить и успешно развиваться (если мы говорим о его подъеме, а не о разло­жении) не только без металла, судов и автомобилей, но и без того, чтобы растущее население планеты устойчиво снабжалось разнооб­разными морепродуктами, без того, чтобы каждая семья имела в дос­татке кофе, чай и молоко. А это значит, что индустриальный век (а может быть, и аграрный?) не уходит в прошлое. Он должен проявить новые силы для своего подъема и процветания. Глобализация (при всех вызываемых ею изменениях) остается лишь определяющей, но не всеобщей характеристикой многоукладной мировой экономики.

Ведь мы прогнозируем XXI век не только для элитного "золото­го миллиарда", а для всей планеты. Вот почему мы сфокусировали все относящиеся сюда проблемы в простом и собирательном вопросе: "Кто будет выращивать кофе?"

Постиндустриальное общество предполагает, если говорить об­разно, свое "подбрюшье" в лице массового и постоянно совершен­ствующегося индустриального ядра. Взаимоотношение этих частей остается одной из главных основ нового мирового порядка, который -раньше или позже - сложится в XXI веке. Но его становление и утверждение не могут произойти самотеком без серьезных, долговре­менных усилий, опирающихся на четкую методологию.

Альберт Гор в своей книге "Земля на чаше весов" пишет: "Когда слаборазвитая страна отдает под вырубку миллион акров тропичес­ких лесов в год, деньги, вырученные от продажи древесины, засчиты­ваются как часть годового дохода данной страны. Амортизация бензо­пил и трайлеров в течение года заносится в расходную часть бухгал­терской книги, а ущерб, нанесенный тропическому лесу, - нет. Нигде в расчетах ВВП данной страны не будет строчки, которая отражала бы суровую реальность: потерю миллионов акров тропического леса. Раз­ве это не тревожно, если не сказать абсурдно?"

К ресурсам, которые будут на протяжении большей части XXI века определять экономическую динамику, относятся значительные, но с каждым годом истощающиеся запасы энергоресурсов - газа, нефти и угля. К сожалению, в сложившейся практике учета общественного богатства они - в отличие от человеческого и воспроиз­водственного капитала - фактически не учитываются. По данным ученых Института экономики РАН, наличные и потенциальные энергоресурсы не учитываются в объеме национального богатства стра­ны. Поэтому Россия, занимая седьмое место в мире по численности населения, четвертое - по числу занятых, первое - по добыче газа, третье - по добыче нефти, четвертое - по выработке электроэнер­гии, пятое - по производству стали, удобрений и хлопчатобумаж­ных тканей, седьмое - по производству целлюлозы, зерна и живот­ного масла и даже одиннадцатое - по выпуску автомобилей, оказы­вается во втором десятке стран по объему ВВП. Двойные стандарты, к которым мы уже привыкли, здесь очевидны.

В то же время наращивание экспорта энергоресурсов рассматри­вается как долгосрочная цель развития страны. Закладываются про­екты, которые фактически лишают Россию крупнейшего неточны ка национального богатства, ориентируют ее на положение сырье­вого придатка, лишают сколько-нибудь серьезного шанса в обсужде­нии коренных вопросов XXI века.

У российских ученых есть достаточный потенциал предложе­ний но изменению структуры производства и экспорта нашей стра­ны, по наращиванию ее вклада в современные постиндустриальные сферы. Здесь многое зависит не только от соотношения сил в мире, но и от последовательности, мудрости тех, кому страна доверила свой завтрашний день.

Глобализация: вызов и ответ

Те, кто пишет о крупнейших изменениях в мире в предстоящем столетии, практически в каждом материале затрагивают противоре­чивые последствия глобализации. Она ведет к завершению продолжа­ющегося веками процесса интернационализации экономической, по­литической, социальной и духовной жизни, придает во многом новый облик планетарному устройству общества.

Сегодня - это один из серьезнейших вызовов, с которым столк­нулось человечество. Отмахнуться от возникающих здесь проблем невозможно. Но, как известно из классической теории, беда не в са­мой глобализации, а в политических и экономических механизмах ее регулирования. Человечество не бессильно перед угрозами гло­бализации, оно в состоянии - в планетарном масштабе - наиболее разумно и успешно направить ее ход. Потенциально глобализация позволяет резко повысить эффективность производства, ослабить экологические последствия роста, более равномерно распределять богатство между богатыми и бедными.

С ростом глобализации мощь транснациональных корпораций и других аналогичных структур будет нарастать. Один из крупней­ших российских специалистов по Западной Европе Ю. Рубинский пишет: "Национальный суверенитет для подавляющего большинства европейцев был и остается единственным источником легитимности любой публичной власти, независимо от ее формы и природы (монархической или республиканской, демократической или авторитарной). Никакая международная структура такой легитимностью не обладает, что жестко лимитирует эффективность принятия политических решений. Несмотря на то, что европейские границы становятся все более прозрачными, особенно в "шенгенском пространстве", любая их ревизия по-прежнему чревата взрывоопасными последствиями. Да и иммиграционная политика большинства стран Евро­пы, скорее, ужесточается, чем либерализуется".

Аналогичные процессы развиваются и в других странах мира. Здесь действуют как набирающие силу общественные движения, защищающие интересы ныне отставших стран, так и социокультурные факторы. На состоявшейся в Москве в мае 2000 г. конферен­ции Римского клуба член Исполнительного его комитета принц Иордании Аль Хассан бин Талал отмечал: "Чем быстрее мы будем двигаться в сторону универсализации, тем сильнее проявятся куль­турные различия. Поэтому нельзя говорить о глобализации как ведущей тенденции мира и одновременно забывать культурные, религиозные и исторические ценности, унаследованные от прошло­го. Учет национальных особенностей той или иной страны - тради­ционный подход, и он будет оставаться в инструментарии ученых до тех пор, пока будут существовать различия не только для мира, но и для отдельного человека".

Проблемы в этой области будут постоянно возникать, решаться и порождать новые. Но таков путь к ответу на крупнейшие истори­ческие вызовы. Тут могут быть угрозы, политическое давление, даже военные конфликты. Но ответ в конечном счете может быть найден на планетарном уровне.

Мощной силой, вторгающейся в процесс глобализации и в поиск способов разрешения возникающих в данной области проблем, стано­вится современная и универсальная система массовой информации. Контролируемая практически теми, кто вкладывает в нее средства, она может весьма радикально воздействовать как на глобальное ре­шение проблем, так и на позицию отдельных стран, регионов и конти­нентов, на принятие ими политических и экономических решений.

Сегодня много пишут о "грязных технологиях", используемых средствами массовой информации в избирательных кампаниях, в стравливании народов, в утверждении двойных стандартов. Однако пока это, скорее всего, "цветочки", а "ягодки" еще впереди. Поэтому поиск единого мирового информационного пространства, организация де­мократического и всеобщего контроля над ним - одна из самых слож­ных и, пожалуй, самых трудных для решения задач XXI века.

Хорошо скоординированная и высокооплачиваемая информаци­онная политика является серьезной угрозой нового времени. Попытка использовать рычаги информационного давления для того, чтобы управлять миром, чревата опасностью превратить человеческий соци­ум в управляемую толпу, послушно выполняющую волю как бы обез­личенной интеллектуальной элиты.

Супердержава или многополюсный мир

Как уже было отмечено выше, проблемы, встающие с наступлени­ем нового тысячелетия, возникли задолго до его начала. Сегодня мир имеет перед своими глазами страну - Соединенные Штаты Америки, которая по уникальной экономической, военной и информационной мощи четко заявила свои позиции на статус единственной суцердержавы. И не просто заявила, но и пытается утвердить подобный статус. И дело здесь не только в нравственных оценках и геополитических устремлениях. Американцы лишь реализуют тот генетический код, ко­торый долгое время закладывался и стал отличительной чертой цивилизационных установок этой страны: "Мы - самые лучшие и самые передовые, мы - образец для всеобщего и безоговорочного подража­ния". И это не только психология лидеров, но и массовое восприятие граждан великой страны. Не будь этого - все было бы намного проще.

Один из крупнейших специалистов по цивилизациям А. Тойнби отмечал, что "тезис об унификации мира на базе западной экономичес­кой системы как закономерном итоге единого и неразрывного процес­са развития человеческой истории приводит к грубейшим искажениям фактов и к поразительному сужению исторического горизонта".

Особенно отчетливо эти настроения усилились после распада Советского Союза и в ходе политики, проводимой ельцинским окру­жением в международных отношениях и в разрушении собственной экономики. Эти явления были восприняты и истолкованы почти без всяких колебаний как односторонняя силовая победа Запада. Логика выстраивалась по весьма примитивной схеме, а любые противоречия, якобы искажающие анализ, были просто отброшены.

США победили СССР. Вслед за ним и весь Запад пошел на молчаливое воспроизведение предложенных ему оценок: те, кто пока отстал, станут со временем на тот же путь; передовая страна показы­вает другим завтрашний день их развития; все, что мешает такому пути, будет отброшено или переделано.

Когда знакомишься с подобными рассуждениями, то узнаешь в них хорошо известные формулы из того, что называлось... экономическим детерминизмом К. Маркса. Они были озвучены одним из героев Е. Ев­тушенко - инженером-гидростроителем Карцевым в "Братской ГЭС":

И снились мне индусы на тачанках

И перуанцы в шлемах и кожанках:

Восставшие Берлин, Париж и Рим:

Весь шар земной, Россией пробужденный.

И скачущий по Африке Буденный,

И я, конечно, - скачущий за ним.

Мы давно ушли от этой красивой, романтической, но лишенной силы идеи. Но копия ее жива и сегодня выступает в форме американ­ской "вестернизации". Скорее всего, подобный путь, губительный для человеческого социума, будет настойчиво "пробиваться" в первые два десятилетия нового тысячелетия.

Однако с учетом развернувшегося и нарастающего движения к построению многоярусного мира с наличием нескольких взаимодополняющих центров такой путь имеет мало шансов на успех. Но чем ожесточеннее и последовательнее США будут "продавливать" свой вариант мироустройства, тем тяжелее будет им самим.

Переход к многополярному устройству мира требует качественно нового взгляда на мир. Речь идет об отказе от деления цивилизаций на высшие и низшие, передовые и отсталые, о признании самодостаточно­сти каждой из них со своим типом культуры, своей системой ценностей, нравственных идеалов, пониманием личного и семейного счастья.

Можно, конечно, возразить, что они не признают ценностей дру­гих из-за своей отсталости и даже обозначать это как форму самой отсталости. Но почему они не могут трактовать данный вопрос прямо противоположно? В столкновении разных цивилизаций (христиан­ства и ислама) пока никто не преуспел в том, чтобы навязать свои идеалы другому. Ислам нельзя победить, навязав ему другую систе­му ценностей. Его можно или уничтожить, или дать ему возмож­ность жить по своим правилам, предоставляя противникам собствен­ный выбор культуры и ценностей.

Разумеется, не менее глубокий, радикальный прорыв должен быть сделан и исламом в выработке им нового взгляда на отношения с други­ми цивилизациями. Это потребует огромных усилий, переосмысления исламским миром своего наследия. Однако только на базе единой обще­человеческой культуры можно свести к минимуму присутствие зла в межчеловеческих отношениях и утвердить единый планетарный миро­порядок. И путь к нему лежит через высшие проявления человека - его культуру и знание. Все остальное, хотя это и не просто, приложится.

У формирующейся многополярной структуры пока еще нет чет­ких границ. Она может иметь как первичные, базовые элементы, так и свои подсистемы. Сюда могут войти США, включая в той или иной мере другие американские страны, Европа в узком или широком по­нимании, включая "Большую Европу", Китай и Япония с различной конфигурацией их сфер, набирающая силу Индия, исламский мир, а также другие регионы. Россия со многими традиционно связанными с ней странами может либо оказаться в рамках "Большой Европы", либо сформировать при определенных условиях свой относительно самостоятельный центр многополюсного мира. Есть и другие вариан­ты расклада сил в новом мировом порядке.

Будущее нового планетарного порядка отнюдь не безальтерна­тивно. Многое зависит от попыток использовать благоприятные шан­сы, умерить агрессивные устремления, защитить общество от влияния весьма опасных технологических и информационных факторов, от усиления угроз окружающей среде.

Растущая ответственность, даже несоизмеримая с прошлым, ле­жит на руководителях государств, международных организаций, дея­телях культуры, способных вырваться из тесных рамок национально­го эгоизма и предложить приемлемые планетарные решения. Только своевременное и согласованное действие огромного числа сил, что само по себе достаточно сложно, в состоянии открыть дорогу оптими­стическому сценарию. Вся остальные варианты будут существенно хуже, а в ряде случаев - и трагичны.

Ждем от вас писем, с вашими взглядами на происходящее вокруг нас.

Пишите нам E-mail: mirotvorech1@yandex.ru