Легенда, что зовется "Каратэ", часть 4

Первый окинавский мастер Мацумура

Параллельно со школой Сакугавы формируется другая школа, оставившая более заметный след в боевой истории Окинавы, руководителем которой становиться Мацумура Сокон, чье имя также могло читаться как Сe:кон, Сосюн, Соби или Мунэхидэ. Он и считается основателем одной из трех крупнейших окинавских школ боевых искусств Сюри-тэ. Точной даты его рождения история не сохранила, называют то 1792, то 1805, то 1809 года.

Мацумура с детства хотел заниматься боевыми искусствами, благо в его родной деревне Сюри проживало немало китайских мастеров. Но обстоятельства не позволяли ему полностью отдаться любимому делу - его слишком занимала работа по хозяйству, так как его семья содержала немало скота и владела несколькими гектарами полей, и за всем этим надо было постоянно следить. Правда, его отец Мацумура Софоку сам знал основы тодэ и даже кое-что из этого показал своему сыну. Ходили слухи, что он обучался то ли у самого Сакугавы, то ли у одного из его учеников, но сам старший Мацумура не опровергал и не подтверждал эти версии - в любом случае, они лишь способствовали росту его престижа. А престиж был нужен - клан Мацумура совсем недавно стал главенствовать в данной местности, и у него было еще немало недоброжелателей.

Поэтому старший Мацумура не очень хотел, чтобы его сын, на которого он возлагал столько надежд, посвящал слишком много времени занятиям тодэ. Хотя, как оказалось позже, и из этого можно было извлечь пользу. В восемнадцать лет Мацумура Сокон женится на молодой красавице E:наминэ Тирю, дочери весьма уважаемого и зажиточного гражданина Окинавы. Напомним - это был именно тот E:наминэ, который считался великолепным знатоком тодэ и обучался у китайского мастера. Свою школу старый E:наминэ не создал, считая, что вряд ли ему стоит тягаться в мастерстве с китайскими наставниками, но свою дочь сумел обучить тодэ отменно. Рассказывают, что когда юный Мацумура решил подкрасться к своей будущей невесте незаметно ночью в саду, то та, не узнав его, толкнула его столь мощно, что бедняга на мгновение потерял сознание, а очнулся привязанным веревкой к дереву!

Как не обидно было Мацумуре проиграть, пускай даже в шутку, поединок хрупкой девушке, он извлек из этого хороший урок. Прежде всего, он начал весьма терпеливо и тщательно выспрашивать у старого E:наминэ базовые упражнения тодэ, а затем, пользуясь своим положением мужа и главы семьи, заставлял Тирю рассказывать ему обо всем том, чему она училась. Мацумура быстро совершенствуется, но и это кажется ему недостаточным. И тогда он решает отправиться в Китай на поиски мастеров ушу.

Мацумура был отнюдь не первым из тех, кто понял, что истинная традиция боевых искусств лежит все же в Китае, а не на Окинаве. "Паломников за ушу" в Поднебесную империю в то время было немало, правда, большинство из них возвращались ни с чем, либо обучались весьма поверхностно. Но факт остается фактом - окинавцы направляли свои стопы не в Японию, не в поисках самурайского мастерства, а припадали к живительному источнику именно китайской боевой традиции. Все это хорошо демонстрирует отношение окинавцев как к китайским, так и к японским боевым искусствам - первые считались сакральными и таинственными, к ним стремились и их уважали. Вторых опасались, но научиться самурайским искусствам окинавцы, видимо, не особо стремились.

Прежде всего, Мацумура, зная многие неудачные попытки своих предшественников в путешествиях по Китаю, берет рекомендательное письмо от E:наминэ, в котором тот называет и имя своего учителя Ван Цзялиня и даже имена тех, у которых обучался сам его наставник. Фактически, такая бумага свидетельствовала о том, что человек получил истинную традицию по прямой линии, а, следовательно, достоин дальнейшего обучения.

В 1830 году Мацумура отплывает в Китай, где селится в уезде Путянь. Обучение в Китае резко меняет само отношение Мацумуры к боевым искусствам. Он видит, что за всем этим стоит целая система воспитания человека, сложнейший способ коммуникации человека со священной реальностью космоса. На Окинаве, где школы тодэ не были столь мощными и уже не несли в себе ту глубину мистической традиции, которая была присуща им в Китае, всей многогранности боевых искусств не было видно. Примечательно, что до этого времени ни одна из окинавских школ не имела названия, то есть не идентифицировала себя как вполне самостоятельная и закрытая общность. А именно эти черты были присущи в то время китайским боевым искусствам. И эту характерную особенность - закрытость школ ушу - и подмечает Мацумура в Китае. Подмечает, чтобы постараться воспроизвести на родной Окинаве.

Через несколько лет после возвращения на родину, он объявляет о создании школы, которую называет на чисто китайский манер "Сe:ринрю Гококу-ан-тодэ" - "Танское искусство Шаолиньского монастыря". Кстати, произносил он это название на китайский манер (здесь оно дано по-японски) и, не желая лицемерить, объяснял, что преподает именно китайское боевое искусство. Обратим внимание, что сегодня существует одно из современных направлений каратэ под таким же названием, но это не более чем дань древней окинавской традиции, генетически школа Мацумуры и одноименный стиль каратэ никак не связаны.

Именно Мацумура впервые выносит в название своей школы иероглифы Сe:рин - Шаолинь, тем самым явственно связывая себя со священным китайским первоистоком. Мацумура как бы подчеркивает, что занимается не каким-то окинава-тэ, но солидным и древним искусством шаолиньских монахов-бойцов, чей "исток мастерства лежит на Небе".

Правда, столь сложное и к тому же чисто традиционное китайское название практически не прижилось, и лишь члены школы Мацумуры использовали его. Местные же жители называли школу Мацумуры значительно проще - Сюри-тэ, что значит "стиль (рука) из деревни Сюри". Именно под этим названием Сюри-тэ вошла в историю не только школа Мацумуры - кстати, первая известная нам систематизированная школа тодэ - но и школы нескольких последующих поклонений его учеников. И именно от Сюри-тэ берет свое начало ниточка, которая через сто лет приведет нас к каратэ.

Из Китая Мацумура привозит несколько комплексов (таолу), на основе которых и строит свое обучение. В первоначальной версии его стиля таких комплексов было пять, один из которых выполнялся в паре и по китайской традиции включал в себя несколько сот разнообразных элементов. Но окинавцам такая структура показалась достаточно сложной. Дело в том, что на Окинаве испокон веков существовали свои боевые ритуальные танцы. Они могли длиться целый час, но базировались все же на повторении десятка достаточно простых элементов. К тому же в танце не требовалась ни особая сила удара, ни скорость - лишь предельная концентрация внимание на священнодействии. Но о времена Мацумуры танец постепенно утрачивает свое метафизическое осмысление - ведь в древности он символизировал приобщение человека к миру духов, именно в момент танца, человек, впадая в экстатическое состояние, становился способен общаться с тонким миром. Однако позже боевой танец превращается в красивый, но уже внутренне отмирающий ритуал, усохший до внешней формы. (Кстати, похожий процесс чуть позже произойдет и с ката в каратэ).

У окинавцев не сложилось столь трепетного и уважительного отношения к комплексам, как у китайцев. Для китайских последователей ушу таолу - это не просто набор движений, не комплекс приемов, но особый род священнодействия. Каждое таолу связано с реальным или легендарным учителем, а зачастую и с основателями китайской культурной традиции, например, с первоимператорами Фуси, Хуанди, а то и с самим Буддой. Поэтому, выполняя таолу, китаец осознает, что делает те же движения, испытывает те же переживания, что и великие мудрецы древности. В этом смысле комплекс священен и неизменен. Это символическое воплощение истинности жизни и чистоты традиции - некого Ритуала жизни (ли), о котором учил еще Конфуций.

Ни Окинава, ни Япония не испытывали такого священного трепета перед китайскими комплексами, и столь сильное переживание перед воспоминаниями о великих мудрецов им было незнакомо. К тому же Япония так и не сумела соприкоснуться с духом китайских мастеров, хотя зачастую тщательно имитировала систему китайского ушу. Но, видимо, имитации никогда не будет дано заметить истинность реального внутреннего переживания, "соприкосновения в духе" (шэнь хуэй), как называли это сами китайцы.

Китайская система многочисленных и сложных комплексов с многогранной активной медитаций в чистом виде на Окинаве не прижилась. И Мацумура, понимая это, идет на нарушение той традиции, которой сам обучался - постепенно уменьшает количество комплексов, в конце концов, сводя их к одному, который называет Патсай, или в другом произношении - Бассай - "штурмовать крепость". Комплекс с точно таким же названием (по-китайски - "чусай") до сих пор существует в одном из северных шаолиньских направлений, которое вместе с переселенцами пришло в провинцию Фуцзянь. Правда, со временем он заметно изменился, но, тем не менее, мы еще и сегодня можем встретить в нем движения, сходные с приемами ката Бассай.

К тому же, сам Мацумура далеко не всегда живет по китайской традиции и зачастую целиком оказывается захвачен местными боевыми обычаями, например, нередко участвует в поединках с быками на деревенских праздниках.

Пользуясь колоссальной популярностью на острове, Мацумура становится первым человеком, который создает на Окинаве собственную традицию боевых искусств, но эта традиция, тем не менее, плотно стоит на почве китайского ушу. Как удалось ему сделать это? Прежде всего, Мацумура открывает первую общедоступную школу тодэ, куда набирает местных жителей. Кстати, обратим внимание, что школа существовала абсолютно открыто, и в противоположность распространенному мнению, занятия боевыми искусствами в те времена никто не преследовал и школы никто не закрывал. Поэтому многочисленные рассказы о том, как окинавские мастера занимались по ночам, скрываясь от каких-то преследователей, кажутся малоправдоподобными. Это - скорее дань традиционной мифологии каратэ, и об этом мы поговорим позже.

Именно благодаря Мацумуре была воспитана целая плеяда учеников, которые и сумели создать характерный облик окинава-тэ. Среди его последователей мы, в частности, встречаем Итосу Анко (1832-1916) и Азато Анко (1827-1906) - будущих учителей Фунакоси Гитина, Кэнцу Ябу - отменного силача, валившего ударом кулака стену дома, Мацумуру Набэ - создателя направления Сe:ринрю и многих других.

Школа Мацумуры была по тем временам велика, в ней обучалось в разное время несколько десятков учеников, в том числе и дети весьма уважаемых граждан Окинавы. Не забудем, что и сам Мацумура принадлежал к тому клану, который главенствовал в местечке Сюри. Это в определенной степени помогло Мацумуре открыть двери в элитные и богатые дома, а те в свою очередь поддерживали его школу.

Создание Мацумурой школы, которая в обиходе стала называться Сюри-тэ, как бы прорвало плотину в сознании лидеров десятков мелких групп боевых искусств. Полноценными школами назвать их было трудно - зачастую они умирали уже во втором поклонении учеников, самоназвание не имели, хотя многие горделиво причисляли себя к Сюри-тэ, ссылаясь на то, что они тоже живут в Сюри.

Одновременно с этим недалеко от Сюри в деревне Томари (сегодня они слились в один город) возникает школа Томари-тэ у истоков которой стоял Мацумура Коруку (другое чтение - Косаку) (1829-1898). Фактически, в то время она представляла собой одну из десятка мелких групп, занимающихся китайским боевым искусством.

Обратим внимание - я здесь говорю не о разных стилях, а именно о разных школах, то есть о группах, руководимых разными мастерами и имеющих разную генеалогическую линию. А вот стиль у них мог быть один и тот же. Правда, в данном случае стиля еще как такового не сложилось - не было стабильного набора ката, характерных методов тренировки, четко кодифицированной техники. Например, Сюри-тэ и Томари-тэ на своем раннем этапе были столь похожи, что, пожалуй, никто кроме самих их патриархов не мог отличить их технику друг от друга. Кстати, оба Мацумуры были дружны, и Коруку (стиль Томари-тэ) считал Сокона (стиль Сюри-тэ) своим названным старшим братом.

Первые школы жили достаточно мирно, ибо никакой конкуренции друг другу не составляли, все различие между ними заключалось в том, что они находились в разных районах. Корнями они уходили практически в один и тот же региональный китайский стиль, а по некоторым версиям основатели Сюри-тэ и Томари-тэ в Китае учились даже в одной школе. Собственно этих людей нельзя в полной мере считать основателями школ - ведь они просто продолжили китайскую традицию на новом месте. Этот факт для нас весьма важен - ведь потом японская, а вслед за ней и вся западная историография будет назвать окинавцев родоначальниками стилей каратэ, "забыв" что они были лишь учениками китайских мастеров. Так формировалась особая мифологема о чисто японском методе боя и духовного воспитания - каратэ.

Окинавские тренировки

Традиционные тренировки на Окинаве, наверное, немало бы удивили современных поклонников каратэ. Во многом они повторяли методы тренировки в ушу, где существует три классических составляющих каждого стиля: отработка комплексов и их боевого применения (юнфа), поединки в полный контакт (саньда или саньшоу) и особые методы подготовки (гунфа). Именно методы гунфа и составляют до сих пор тайну многих стилей ушу, в то время как внешний вид самих комплексов никакого секрета из себя не представляет. Гунфа включают в себя сотни способов отработки дыхания, силы удара, воздействия взглядом, психологического подавления соперника, укрепления конечностей не только набиванием, но и втиранием определенных бальзамов, диетологию и многое другое. Секретом является даже сезонное и ежедневное расписание тренировок, взаимосочетание разных упражнений, поскольку мастерство достигается не просто тренировками, но знанием способов совмещения между собой сотен упражнений и комплексов.

Именно гунфа считаются до сих пор основной основ тренировки в ушу, не раз в далеких деревнях мне приходилось встречать старых мастеров, которые уже не помнят ни одного комплекса, но обладают фантастическим мастерством за счет занятий гунфа. В противоположность этому на Окинаве основой тренировки стало считаться выполнение ката, поскольку при переходе боевого искусства из Китая в Японию многие методы гунфа оказались утраченными. Отдельно рассматривалось прикладное значение отдельных элементов ката, так называемые "способы использования" или бункай.

В основном, это немногим отличается от преподавания в современном каратэ. Но существовало и большое отличие - в старом окинава-тэ не проводились поединки или свободные спарринги (дзю-кумитэ). Тому было несколько причин. Прежде всего, назовем ту, которая считалась официальным объяснением в школах окинава-тэ. Мастера объясняли основной принцип боевого искусства - "Убить одним ударом" (икэн-но-сацу). Это означало что боец с первого же и при этом единственного удара должен поразить своего противника, а точнее - убить его. По сути, никакого поединка быть не должно - лишь один мощный, стремительный и незаметный для глаза удар. Все должно быть кончено в доли секунды. Естественно, что сама по себе необходимость в ведении поединка в этом случае отпадает.

Кстати, вспомним и тот образ, который так долго создавало каратэ на киноэкранах: один резкий удар, короткий выкрик - и противник уже корчится от боли. Истоки этого "мифа об одном ударе" лежат именно в традиции старой Окинавы. Как она появилась - расскажем чуть позже.

Ключевой принцип традиционной боевой морали Японии гласит: "Поднял руку - убей". В этих, казалось бы, страшных словах присутствуют одновременно и необходимая жестокость, и великая гуманность. Боец, зная о том, что способен убить лишь одним ударом, просто не должен "поднимать руку", приложить все силы к тому, что бы избежать поединка. Но если поединок все же должен состояться, следует убить противника быстро и решительно. Ведь именно так поступали самураи, и именно в этом заключен один из истоков чисто национального подхода к боевым искусствам - бу-дзюцу созданы лишь для того, чтобы защищать свою честь, но эта защита должна обернуться неизбежной гибелью противника. Другого выхода мораль Бусидо, равно как и многих китайских и окинавских боевых искусств не предусматривала. Естественно, мы говорим о традиционном взгляде, устремления современного, к тому же сильно спортизированного каратэ весьма далеки от древнего идеала.

Именно поэтому наставники многих школ окинава-тэ не преподавали техники свободного поединка. Частично ее заменял подробный разбор боевого применения ката - бункай. Он соответствовал некому идеальному варианту боя и был построен по схеме "блок-удар" или "блок-удар-удар", а затем шел переход к следующей комбинации, обычно сопровождаемый разворотом в другую сторону. Тем самым боец как бы символизировал, что с один противником покончено и он переходит к бою со следующим. Кстати, все традиционное окинаава-тэ, исходя из схемы базовых ката, было нацелено на бой с несколькими противниками. Эта традиционная схема до сих пор сохранилась в ката современного каратэ.

И все же главным методом окинавской тренировки была отработка ударов на макиваре - "свернутой соломе". Первоначально она представляла собой обычный сноп рисовой соломы, плотно перевязанный веревкой. Именно такие примитивные макивары использовались еще в ХVIII в. Однако в эпоху расцвета окинава-тэ, которая наступила столетие спустя, был разработан иной тип мишени, который по-прежнему именовался макиварой и который мы можем встретить в залах каратэ и сегодня.

В землю вкапывалась, обкладывалась камнями, замазывалась глиной и таким образом укреплялась обычная доска, которая утончалась к верхнему концу и благодаря этому могла хорошо пружинить. Затем к ней приматывалось несколько слоев все той же рисовой соломы. В течение долгих сеансов тренировки боец сбивал их слоем за слоем, макивара становилась все жестче и жестче, пока боец не начинал бить просто по голой доске. Особым мастерством считалось могучим ударом перебить макивару напополам.

Для отработки знаменитых окинавских ударов использовалась и масса других приспособлений, например, связанные вместе несколько бамбуковых палок (такэ-маки). Их сломать было практически невозможно, пустотелый бамбук, особенно связанный вместе, практически не подвластен даже мощным ударам. На такэ-маки набивали предплечья для "блоков, что ломают руку" и удары ребрами ладоней (сюто).

Нередко для тренировок использовались самые обыденные предметы, которое окинавцы и японцы знают с детства. Таковыми стали в частности высокие сандалии гэта, низ которых изготавливался из крепкого дерева, а верх - из кожаных полосок. Если каждодневные гэта были сравнительно удобны, то ритуальные сандалии делались из очень тяжелого дерева и были столь высоки, что непривыкший к ним человек вряд бы сумел пройти пару шагов и устоять на ногах. И вот в таких гэта окинавцы, а позже и японские каратисты отрабатывали удары ногами и передвижения (таи-сабаки). Здесь было несколько сложностей. Прежде всего, тяжелые гэта быстро утомляли ногу, затем надо было следить, чтобы неудобные сандалии не слетели с ноги. К тому же надо было суметь удержать равновесие на опорной ноге. И все же опытные бойцы способны не только выполнять базовые удары, но и бить ногами в прыжке, не снимая гета, и приземляясь в абсолютно устойчивую позицию, не шелохнувшись.

Для развития силы использовали традиционные китайские каменные гантели тяси (кит. "суоцзы"), которые представляли собой зачастую просто прямоугольный обработанный камень с продетой в него рукоятью. Позже такие гантели стали изготавливаться и из железа, но так как этот материал был все же дорог, а кустарное производство на Окинаве налажено хорошо, бойцы предпочитали использовать традиционные каменные гантели. Вес их колебался от пяти до пятидесяти килограмм. С ними прыгали, отрабатывали удары, бегали по горным тропинкам и в густом лесу, уворачиваясь от веток, что могли рассечь лицо в кровь, и тем самым отрабатывая технику уходов от ударов.

Как видим, тренировка в поединках в окинава-тэ сводилась к отработке заданных парных комбинаций, воспроизводящих зачастую короткие куски из раннее изученных ката. Долгое время такой тип тренировки в боевых искусствах без поединков сохранялся и в каратэ, основным и самым активным его сторонником был сам "отец каратэ" Фунакоси Гитин. Например, в его стиле Сe:токан каратэ мы встречаем парное Тэн-но ката ("ката солнца"), состоящее из десяти серий коротких связок, которое развилось из традиции отработки приемов по парам, как того предписывала окинавская традиция. В основе этого парного ката лежит одиночный комплекс тайкиe:ку - самое простейшее ката в каратэ, которое предусматривает использование лишь двух стоек (дзэнкуцу-дати и кокуцу-дати), одного типа удара (прямой удар в разные уровни) и двух блоков предплечьями. Именно в этом парном тэн-но-ката был искушен блестящий знаток техники каратэ, сын основателя Сe:токана Фунакоси E:ситака.

Особым образом овладевали довольно сложным умением контролировать удар, которое называется "кэн-но-хику", что является важнейшим принципом современного каратэ. Дело в том, что издревле во время отработки техники окинавские мастера требовали наносить удары со всей силой, "дабы в ударе был виден дух бойца". Причем никакого различия между силой удары по макиваре и по реальному человеку быть не должно - все должно воспроизводить реальный бой. Партнер должен уметь защититься от такой мощной атаки, и если он оказывался ранен, то вина целиком ложилась на него самого. Связки ударов практически не отрабатывались (это появилось значительно позже), поэтому окинавские бойцы, а вслед за ними и первые японские каратисты были нацелены на один смертельный удар. Никто не скрывал, что кэмпо - жестокое и небезопасное искусство и, следуя традициям самураев, истинный воин всегда должен быть готов к смерти. И лишь благодаря этому он может победить.

Но постепенно ситуация меняется. Еще в конце ХIХ в. искусство окинава-тэ начинают активно преподавать в средних школах, открываются общедоступные клубы, а традиция закрытых, мистических школ, где человек учился жить, вечно переступая через собственную гибель, уходит в прошлое. Да можно ли от основной части населения - в том числе от школьников - требовать тщательно следовать суровым древним заповедям бойцов?! Конечно, традиционные школы сохранялись с жесткой подготовкой (например, школа Наха-тэ Хигаонны, откуда позже вышел стиль Годзюрю), но это все больше становилось скорее исключением, чем правилом. И естественно в этой ситуации, когда окинава-тэ становилось массовым видом, потребовалось разработать систему контроля удара, дабы избежать увечий на тренировках.

С той поры принцип "кэн-но-хику" предусматривал, чтобы удар наносился в полную силу, но останавливался за доли сантиметра от тела противника. Это не должно быть имитацией удара или просто безобидным "уколом", но реальной мощной атакой, причем обмануть строгих окинавских мастеров было невозможно.

Чтобы научить своих последователей контролировать удар использовали массу способов. Например, помещали доску для разбивания - тамэсивари прямо перед острием меча. Боец должен расколоть доску, при этом не поранив руку о меч. В другой раз учеников заставляли часами наносить удары, целясь в нос партнеру. Уставали руки, ослабевало внимание, но до партнера дотронуться было нельзя. Если это все же происходило, партнер имел право нанести удар со всей силы в голову неосторожного обидчика. Отрабатывая хлесткость ударов руками и ногами, бойцы использовали старый китайский способ - гасили пламя свечи, не дотрагиваясь до него, а используя волну воздуха, идущую перед ударной конечностью. Особым мастерством считалось загасить свечу с 50-ти сантиметров. (Современные шаолиньские монахи делают этот "фокус" с расстояния полутора метров, но они посвящены во многие тайные способы тренировок, которых на Окинаве уже не было)

Принцип контроля удара или дозированного удара, например, в легкое касание по корпусу, лег затем в основу поединков в бесконтактном каратэ.

Окинава достаточно точно копировала традиции Китая в области боевых искусств. Но именно - копировала, а не воспроизводила с абсолютной точностью. Это значит, что в основном перенималась чисто зрелищная, "видовая" и внешняя сторона. А вот духовная традиция боевых искусств по сравнению с той, которая царила в Поднебесной империи, значительно ослабевает, истончается и сохраняется лишь в крайне закрытых школах тодэ, да и то не целиком.

Так же как в китайских деревнях на Окинаве в моду входят бои на неогражденной площадке между сильнейшими бойцами. Правда, потом многие патриархи каратэ - выходцы с Окинавы, дабы не вводить в своих школах поединки, утверждали, что никаких боев на острове не было. Это, якобы, объяснялось тем, что традиционные бойцы были нацелены на убийство своего противника одним ударом. В реальности же такие бои проходили достаточно регулярно, и сегодня на Окинаве даже сохранилось то место, где обычно сходились в поединках по весьма условным правилам окинавцы - это гористый уголок Удэ-какэси. Истории рассказывают, что иногда такие бои заканчивались даже гибелью участников, а тяжелые травмы и переломы встречались сплошь и рядом. Естественно, что истинные мастера в таких забавах не участвовали, энтузиастами этих довольно кровавых зрелищ были в основном молодые бойцы. К тому же вскоре такие бои превращаются в чисто праздничное зрелище - своего рода "потешное представление". Тем не менее, в этих поединках в молодости успел принять участие даже мастер школы Сюри-тэ, учитель основателя каратэ Гитина Фунакоси - Итосу Анко, отличавшийся весьма мирным и спокойным нравом, подробный рассказ о котором у нас еще впереди. Считаясь в те времена сильнейшим представителем Сюри-тэ (позже Итосу был назван патриархом этого направления), Итосу сошелся в бою с лучшим представителем школы Наха-тэ Томоe:зэ, в будущем основателем славной династии отличных бойцов. Поединок продлился всего несколько мгновений: Томоe:зэ успел нанести лишь один ударом кулаком, но Итосу тотчас перебил ему руку мощным блоком ребром ладони. Как видно, поединки на старой Окинаве все же существовали, причем отличались весьма жесткими правилами.

Автор материала: А.Маслов
E-mail: maslov@maslov.msk.ru
Федерация Шаолиньских
Боевых искусств: www.kungfu.msk.ru