Его телефон звонит без конца — и Федоров, поправляя очки, передает аппарат помощнику: «Скажи, что скоро освобожусь».

Один из лучших центрфорвардов в истории мирового хоккея, а ныне главный менеджер ХК ЦСКА освободится через полтора часа, но еще об этом не знает. Увлечется разговором. Хоть день игры — не лучший для бесед.

— Сергей Викторович… — начинаем было мы.

— Можно просто Сергей, — мягко прерывает нас Федоров.

После такого выведать бы секрет вечной молодости — нашему герою через четыре дня 47, а выглядит на 35. Но мы заходим издалека:

— Много в вашей нынешней жизни такого, что хочется изменить?

— Мне грех жаловаться, — Федоров отвечает сразу, будто замыкает прострел вдоль ворот. — Все хорошо. Разве что выспаться удается не всегда. Да с маленькой дочкой хочется больше времени проводить.

— Еще недавно вы заряжали телефон через каждые три часа — батарея садилась от бесконечных звонков. Это — не лучшая жизнь.

— Ну да, заряжал… А все почему?

— Почему, Сергей?

— Потому что у меня вот такой батареи не было! Смотрите, какую поставил.

— Мощная.

— Теперь у меня, считайте, две зарядки в одном телефоне! Я понимаю, о чем вы говорите. Пять лет не был в отпуске. Куда бы ни летал, постоянно на телефоне. Утром с Россией, вечером с Америкой. Или наоборот. Чтоб на неделю выключить мобильный, заниматься лишь семьей — такого не было давно. Первые три предсезонки голова вообще шла кругом. Огромная ротация игроков. Смотрим хоккеиста — понимаем: не для серьезных задач. Не для ЦСКА.

— Самый тяжелый день на этой должности?

— Вы хотите, чтоб я один какой-то назвал? Это непросто! Если несколько — то скажу.

— Давайте несколько.

— Я приступил к работе в ЦСКА почти за два месяца до официального назначения. Так вот, все эти дни приходил домой — и падал!

— Вместо эйфории?

— Какая эйфория?! Я же как видел собственное будущее? В марте вешаю коньки на гвоздь. Год прихожу в себя, поправляю здоровье. Были проблемы со спиной. И тут с корабля на бал! На меня сваливается такой объем информации, столько нового! Морально было очень тяжело. Не знаешь, куда бежать, за что хвататься. В мае начинаешь работать — а уже все сверстано. Включая бюджет. Игроков на рынке нет.

— Но ведь получилось?

— Да, сезон вышел неплохой. С двадцать какого-то места поднялись на шестое. Плей-офф — другая история. Вот там нам показали, что даже с деньгами развернуться сложно. Негде взять игроков под большие задачи.

— К чему было привыкнуть особенно трудно?

— Работать с агентами. Каждый выгораживает своего хоккеиста. Они действительно уверены, что лучше тебя знают, кто и как должен играть в ЦСКА!

— Сами набирали новых людей в клуб?

— Мне повезло — в ЦСКА отличный спортивный штаб, люди с первых дней помогали. Где-то упустишь права, что-то не так в регламенте, где-то дашь контракт чуть выше, чем стоило… Юристы подчищали. Оберегали от нелепых ошибок. Для меня главное — работать системно. Если приняли какие-то схемы в том, что касается контрактов, например, — это относится ко всем игрокам. Никаких исключений.

— В финальное поражение от магнитогорского «Металлурга» до сих пор не верится, трудно уместить это в голове…

— А я поверил сразу. Едва услышал сирену. Все же думали, что мы справимся с «Магниткой» легко?

— Да.

— А я понимал, когда закончился первый матч, — не может быть, чтоб «Магнитка» все время проигрывала нам с разницей в три-четыре шайбы. Та победа сыграла с ЦСКА злую шутку. Расслабились. Потом мы ни разу не выиграли дома! Как с таким показателем рассчитывать на Кубок Гагарина? Зато поражения учат быстрее, чем победы.

— Главный урок финала-2015/16?

— Странно прозвучит — я увидел, что мы на правильном пути. Наши парни до этого момента толком не знали, что такое плей-офф. Не жили в таком графике, не предполагали, через какое давление надо пройти, чего стоит каждая ошибка. Мы получили много информации об игроках. Кто на что способен. Поняли, что делать дальше и кто у нас в команде.

— Геннадий Величкин что-то после седьмого матча сказал?

— Не помню. Зато врезалось в память, как в ноябре вели переговоры по одному хоккеисту. Не срослось, Геннадий Иванович обронил: «Ну и ничего страшного. Встретимся в финале!» Я думал, шутит. Оказалось — нет.

— Добрые отношения?

— Очень теплые. Величкин большой молодец. Два Кубка Гагарина за три года — шикарный результат.

— С Дмитрием Квартальновым спорите?

— Ежедневно!

— Тогда расскажите про последний спор.

— В ВХЛ выступает наш фарм-клуб — «Звезда». Там молодые игроки, которые зарекомендовали себя неплохо. А есть и другие — которые пока в тени. Однако главный тренер поднял их в основу. Вот здесь мы расходимся. Впрочем, он чувствует потенциал этих ребят, считает, кому-то можно дать аванс. «Звезда» — прямой аналог первой команды. Молодежь играет против мужиков. Чтоб быстрее понять, что такое взрослый хоккей. Но вы обязательно напишите — мы с Квартальновым отлично ладим. Можем друг другу спокойно говорить все, что думаем. Дмитрий Вячеславович удивлял с первого дня…

— Чем же?

— Я присмотрелся к тренировочному процессу — это что-то феноменальное, такого никогда не видел. Настолько ярко, настырно, скрупулезно, с каждым хоккеистом… Стало ясно, откуда результат. Но вот сегодня, на третий год работы, оказались, сами знаете, в какой ситуации. Больше 70 голов из ЦСКА уехало в НХЛ. Что ж, шанс для молодых.

— Хоть раз Квартальнов порывался уйти?

— Нет. А зачем?

— После таких серий, как со СКА или «Магниткой», вполне мог психануть.

— Но ведь все понимают — команда сторится три года. На четвертый можно спрашивать. А если ее перестраивать, так это еще дольше. Лет пять.

Геннадий ВЕЛИЧКИН и Сергей ФЕДОРОВ. Фото photo. khl.ru

* * *

— Многие ставили вам в упрек другого тренера — Джона Торчетти. Пара жизненных штрихов, чтоб все поняли — дядька-то классный?

— Так от статистики никуда не деться! Джон поработал кризисным менеджером в командах, которые впоследствии выигрывали Кубок Стэнли. «Чикаго», например. Везде отвечал за большинство и нападающих третьего-четвертого звена, которые навязывали агрессивную игру. Торчетти помогал Джоэлю Кенневиллю, который однажды, может, превзойдет рекорд Скотти Боумэна. Хотя достижение Скотти перебить сложно — у него девять Кубков Стэнли. А у Кенневилля — пока три. Джон был ассистентом у самых сильных тренеров НХЛ — для меня нет показателя весомее! Привлекался в «Тампу», «Лос-Анджелес», «Флориду». Сейчас трудится в «Детройте».

— Хороший человек?

— Очень демократичный. Что он профессионал и знает дело — ставлю свою репутацию!

— Ни на секунду не пожалели, что его позвали?

— Нет, конечно! Я сам занимался его приглашением. Летал в Хьюстон, где с клубом АХЛ работал Торчетти. Разговаривал с кучей людей, которые когда-то пересекались с Джоном. Я не по газетам принимал решение. Личное общение, отчеты скаутов и рассказы коллег за последние двадцать лет. Только так.

— В «Трактор» приехал финский тренер Карри Киви. Наутро вытащил рулетку, измерил расстояние от раздевалки до льда. Какой мелочью зацепил Торчетти?

— Я не ожидал, что он привезет с собой гору буклетов.

— Что за буклеты?

— По 300 — 400 страниц разных упражнений. Стили ведения игры. Я спросил: «Джон, зачем? Ты же опытный тренер». Он усмехнулся: «Времени на знакомство с командой у меня немного. Но когда я все пойму — будем вместе с ребятами рассматривать эти буклеты. Искать, что пойдет…»

— Как в школе.

— Ему пришлось учить наших хоккеистов обычным техническим элементам. Как закрыть шайбу, как сохранить, как вбросить…

— Вы не шутите?

— Абсолютно серьезно! Торчетти был потрясен, обнаружив эти пробелы. Вместо того, чтоб строить стены, вынужден был заниматься фундаментом. Он же всегда работал с топовой молодежью. В АХЛ не проходной двор, вы не думайте. Из каждого клуба по 10 — 12 хоккеистов поднимают в команду НХЛ по ходу сезона. А то и больше!

— Вам как менеджеру приходилось увольнять людей. Самый болезненный для вашей души момент?

— Брагин. Чувствую себя виноватым — в чем-то ему не помог. Где-то не подсказал. Но, отправляя в отставку, был честен, говорил все в глаза.

— Брагин живет с обидой на вас и ЦСКА.

— Допускаю, Валерий Николаевич не согласен с моими доводами. Но нужен результат — а его не было. В России вообще ждать не любят, а еще такой клуб — ЦСКА. Мне жаль, что Брагину не хватило времени.

— Уже работая менеджером, вы собирались сыграть за ЦСКА. Были в прекрасной форме. Сами поняли — почему вам не позволили этого сделать?

— Большой тайны нет. Вышестоящие руководители приняли это решение, опасаясь за результат. Чтоб Федоров не выходил на лед в команде, которая постоянно уступает. Репутационные риски для клуба были слишком высоки. Выше, чем желание Сергея Федорова играть и помогать команде.

— С Виктором Тихоновым кабинеты у вас были рядом.

— Виктор Васильевич часто заходил ко мне, садился, начинал рассказывать. Я сразу закрывал дверь, отключал телефон, бросал все дела. Это такие теплые моменты! Слушая его монологи, я снова становился тем мальчишкой, который только-только попал в ЦСКА. Для меня многое открылось в тех годах.

— Последний разговор?

— Дозвонился в госпиталь, когда Виктору Васильевичу стало чуть получше. Доктора давали тогда хороший прогноз. Все это ему и сказал: «Рад, что выздоравливаете!» Показалось, у него бодрое настроение. Счастлив был, что не забываем.

— Когда-то вы говорили: «Дал бы Виктор Васильевич мне квартиру или „Волгу“ — никуда бы я не сбежал из ЦСКА».

— Это правда. Хотя о побеге в Америку никогда не жалел. Я был совсем пацаном, мечтал сделать родителям подарок — «Волгу». Чтоб гордились мной. Получил бы машину — она бы и двадцати километров по Москве не проехала. Отправилась бы в Апатиты Мурманской области, отцу. Мне было 18 лет, но я мыслил, как ребенок!

— Помните первую встречу с Тихоновым после побега?

— 1991 год, Гамильтон. Тихонов вызвал в сборную СССР на Кубок Канады. Это был тест: согласится или нет? Я приехал.

— Обиды не почувствовали?

— Была бы у него настоящая обида — думаю, не пригласил бы. Да и со страной творилось такое, что стало не до обид. Все разваливалось на глазах. Я сидел в раздевалке, Тихонов вошел, мы поздоровались, будто виделись вчера. Сказал: «Виктор Васильевич, рад, что позвали…» Пара спокойных фраз — и за работу. Я был счастлив, что вновь играю за сборную. Выходил в тройке с Виталиком Прохоровым и Славой Козловым.

Сергей ФЕДОРОВ и Виктор ТИХОНОВ. Фото Федор УСПЕНСКИЙ, «СЭ»

* * *

— В марте 2014-го вы отца потеряли. Готовы о нем говорить?

— Конечно. Недавно как раз вспомнился случай из детства. Папа играл в футбол за псковский «Машиностроитель» на первенство области, а я крутился возле поля. Вот едем в ПАЗике на игру. Потом вместе идем на озеро, солнечный день. Отец полощет футболку, а я подражаю — снимаю свою рубашонку, тоже начинаю стирать.

— Чему он вас научил — в первую очередь?

— Организованности. Основательности. Педантичности. Все должно быть логически выстроено. Если поел — убери за собой. Это очень помогло — я же в 13 лет уехал из дома в минскую «Юность». В огромном городе приходилось разбираться самому: школа, тренировка, где-то нужно покушать, уроки выучить… Надо мной никто не стоял!

— Что творилось дома после побега?

— Мама говорила, что папа немного расстроился — даже его не посвящал в свои планы. Иначе выдержать расспросы различных людей родителям было бы не так просто.

— Когда до них дозвонились?

— Пару недель спустя. Через четыре оператора, связь ужасная. Успел сказать, что все в порядке, не тревожьтесь: «Представьте, что я из Апатит уехал на турнир в Оленегорск, а не в Америку…»

— Они вам что-то рассказывали?

— Не особо. Думаю, оберегали от волнений. Чтоб, не дай бог, назад не помчался. Вот тогда могла произойти нехорошая ситуация.

— Следователи у родителей объявились сразу?

— Об этом ничего не знаю. Я спрашивал — не сказали. Но в квартире что-то поменялось. Телефон наверняка прослушивали. Возможно, в отсутствие родителей кто-то приходил, что-то искал.

— Этим поступком вы отца не разозлили. А каким привели в ярость?

— Было мне 6 лет, уже отдали в школу № 8. Рановато, конечно. Так я с мячом пошел на урок. Даже не переодевшись — прямо в синем трико.

— Вас отправили домой?

— Помню, отец как-то быстро появился в школе — жили мы рядышком. Выдернул из-за парты, уже дома выписал мне ремешка. В первый и последний раз всыпал по заднице.

— Подзатыльники были?

— По голове не получал никогда. Иначе сегодня мы бы вряд ли здесь встретились.

— Однажды в Магнитогорске вы проснулись в день рождения — а на пороге родители.

— Это был сумасшедший подарок! Все Федор подстроил, брат. Я глазам не поверил. Родителей вытащить было очень трудно — все-таки люди в возрасте, утомительный перелет из Штатов. Часов до семи вечера я не мог собраться с мыслями. А в 19.30 — игра! Хотелось, чтоб закончилась поскорее — и бегом домой. Наверное, это был самый сложный мой день в «Магнитке».

— Эпизод, схожий по теплоте с этим?

— В 2009-м я насовсем перебрался в Россию. Так что любой мой приезд в Америку — праздник! Мама что-то готовила, папа покупал напитки, садились вчетвером за стол… Первые дня два я из дома не выходил, все дела откладывал. Не могли наговориться.

— Отец ваш выглядел крепким, 70 лет. Что случилось?

— На здоровье вообще не жаловался. Мы играли со СКА в плей-офф. Он прилетел в Петербург перед первым матчем. Все произошло на следующий день в гостинице. Как объяснили доктора, есть какая-то болезнь сердца, которую выявить сложно.

— В Америке похоронили?

— Да, в городке Энн-Арбор. Штат Мичиган. Мама сейчас привыкает к одинокой жизни. Брат помогает, он неподалеку живет. Ездим к отцу на могилу. Его очень не хватает. Такой открытый, добрый, забавный…

— Как у Федора дела?

— Адаптируется к жизни без хоккея. Я-то прекрасно понимаю, насколько ему тяжело, — у самого было 18 месяцев забастовки. Не знаешь, куда податься, что делать. Тренировки придумываешь самому себе — но это не хоккей.

— Брат работает?

— У него небольшой бизнес. Что-то связано с медициной и недвижимостью. Доход не такой, чтоб жить до старости на эти деньги, но направление перспективное. Еще занимается обустройством личной жизни.

Федор и Сергей ФЕДОРОВЫ. Фото photo. khl.ru

* * *

— Матч из собственной карьеры в НХЛ, который вспоминали недавно?

— Пять шайб «Вашингтону»! 1996 год, «Детройт» победил 5:4.

— Приятно пересматривать?

— Меня уже не столько голы интересовали, сколько все остальное — что к ним привело? Как действовало звено? Как сменились? Прежде ничего этого не замечал. В YouTube помимо нарезки опасных моментов после каждого игрового дня в НХЛ люблю смотреть, как забивали Пашка Буре, Саша Могильный… Вдохновляет, поднимает настроение. Сегодня нет игроков такого масштаба.

— Полагаете, молодые хоккеисты разделяют вашу точку зрения?

— Не факт. Беда их в том, что слишком погружены в себя. Считают, что уже все знают и умеют. Хоть я в этом возрасте каждый день пытался анализировать, учиться новому, что-то улучшить. Своим игрокам советую: «Откройте YouTube, посмотрите, как люди забивали из средней зоны, с „кругов“. Куда бросали, как — верхом, низом, под блин, под ловушку…» Два года назад были в команде праворукие нападающие, которые долго не могли забить. Усадил перед компьютером, включил подборку голов Теему Селянне и Бретта Халла, разбирали каждый эпизод. Подумал, ребятам это поможет не только с точки зрения техники, но и заведет, придаст положительные эмоции. Вратари-то все одинаковые — просто надо грамотно исполнить.

— Лучший по качеству хоккея матч, который видели в своей жизни?

— Я не видел — участвовал в нем! В «Детройте», с «русской пятеркой». Таких матчей набралось немало. До сих пор вспоминаю это невероятное ощущение перед игрой — когда ты уверен, что все будет хорошо. Потому что рядом люди, для которых в хоккее секретов не существует. Они вовремя дадут пас, подстрахуют, сами забьют. Взаимозаменяемость у нас была фантастическая. Это настолько успокаивало, что сезон проходил на одном дыхании.

— Самый странный поступок Скотти Боумэна? Ситуация, в которой вы старались, но не могли его понять?

— Не давал мне играть в большинстве. Ведем в счете — я на лавке. Проигрываем — выпускает на лед, ношусь туда-сюда. Боумэн ничего не объяснял, а я терялся в догадках.

— Позже отыскали ответ?

— Кажется, да. В «Детройте» было много сильных хоккеистов. Тренер искал баланс, хотел, чтоб к плей-офф мы подошли голодными. И уж там выложились по максимуму. Не я один находился в таком положении. Страдали Брендан Шэнахэн, Томас Холмстрем, другие игроки. Каждый получал от Боумэна четвертинку соли.

— С неожиданными вопросами тренеры к вам обращались?

— Когда сломался Крис Челиос и в команде осталось пять защитников, услышал от Боумэна: «Ты можешь играть в обороне?»

— Что ответили?

— «Да конечно! С радостью!» Боумэн играл в три пары защитников, так что я гарантированно получал минут двадцать. С Лэрри Мерфи сыгрались быстро. Он защитник от Бога, читал игру на восемь ходов вперед. А у меня была скорость, всюду успевал.

— У вас три чемпионских перстня за победу в Кубке Стэнли. Чем-то отличаются?

— Первый — меньше всех. Из желтого золота с белыми маленькими бриллиантами. Второй — продолговатый. Третий, самый большой, — прямоугольный. Оба с рубинами и такой же россыпью бриллиантиков. Везде надпись Red Wings, год завоевания Кубка Стэнли, игровой номер и фамилия.

— Какой из них надевали последний раз?

— Второй. Когда в 2015-м меня принимали в Зал славы штата Мичиган. Здоровый перстень очень красивый, но на пальце носить неудобно.

— Вячеслав Козлов рассказывал нам: «В „Детройте“ на обеде могли сметану на ботинок намазать. Федоров дал совет — если чувствуешь движение под столом, хватай стакан со льдом и выливай, не думая…»

— Не стакан — графин с водой! Но я так никогда не делал.

— Почему?

— Не мазали мне ботинки. Вот шнурки на коньках перед тренировкой подрезали. В другой раз шлем изнутри вазелином обработали. Типичный американский юмор. Это ладно, но зачем к личным вещам прикасаться? Не понимаю, когда режут галстук, портят брюки, туфли. Возвращается парень в раздевалку — надеть нечего. Что смешного?

— В Детройте была традиция — болельщики на лед швыряли осьминогов. Козлову как-то попали на перчатку. Пришлось менять, потому что воняла и не отстирывалась.

— В меня не попадали. Но Эл Соботка, наш заливщик льда, подбирая осьминога, так размахивал им над головой, что брызги летели во все стороны. На площадке еще долго попахивало. В 2008-м Лига под угрозой штрафа запретила бросать осьминогов. Хотя традиция шла со времен Горди Хоу, царство небесное. Тогда для выигрыша Кубка Стэнли было достаточно восьми побед. Восемь щупалец осьминога их и символизировали.

1996 год. «Русская пятерка» «Детройта»: Вячеслав ФЕТИСОВ, Сергей ФЕДОРОВ, Владимир КОНСТАНТИНОВ, Игорь ЛАРИОНОВ и Вячеслав КОЗЛОВ (слева направо). Фото Александр ВИЛЬФ

* * *

— Знаменитый форвард Джереми Реник составил пятерку самых ненавистных хоккеистов.

— Я в нее вошел?

— Нет.

— Слава богу!

— Включил Роба Рэя, Патрика Мерло, Стива Отта, Романа Чехманека и Олега Твердовского. У вас такой список есть?

— В любой команде были ребята, которые лупили нас как сидоровых коз. Но ненависть ни к кому не испытывал. Даже к Скотту Стивенсу, который клюшкой высадил мне полтора зуба.

— Специально?

— «Шлагбаума», когда держат клюшку двумя руками и бьют, не было. Случайно соскочила. Стивенс постоянно нас терроризировал. Ульф Самуэльссон — тоже персонаж придирчивый. Тяжело всегда было с Крисом Пронгером, тем же Реником. Крисом Челиосом, пока тот в «Детройт» не перешел.

— Всех помните, кто зубы вам вышибал?

— Стивенс — единственный! Хоть я всю карьеру без капы играл.

— Почему?

— Привычка. Раньше они были неудобные. В НХЛ никто ими не пользовался. Все изменилось года с 2000-го. Современная капа — трехслойная, предохраняет от сотрясений. Мне подарили такую, лежит дома в коробочке. Но я в этом смысле фаталист. Захотят свернуть челюсть — никакая капа не спасет.

— Дмитрию Христичу в одном из матчей НХЛ выбили зубы. Был в шоке от счета за лечение — 69 тысяч долларов.

— А мне нос трижды оперировали. Это тысяч 80, если не 100. Общий наркоз, каждый раз хирург возится с тобой часа четыре. Расходы покрывала страховка. У Димы, надеюсь, тоже?

— Разумеется. После какого удара в нос увидели небо в алмазах?

— Удара не было. Играли с «Сент-Луисом», я две забросил. Подумал: «Какой чудесный вечер! Не сделать ли хет-трик?» Погнался за шайбой, защитник резко затормозил — и я в него воткнулся. Нос набок, фонтан крови. Минут тридцать хлестала, не могли остановить. При этом чувствовал себя нормально, сам до раздевалки дошел. Боумэн, узнав, что через пару дней ложусь на операцию, внезапно разозлился: «Плохая идея! Ты можешь играть!»

— Ну и ну.

— Впереди у «Детройта» была серия матчей на выезде — «Колорадо», «Сан-Хосе», «Лос-Анджелес»… Соперники серьезные, вот и осерчал. Но как играть, когда нос не дышит? Уже после операции врачи обследовали, обнаружили сотрясение мозга. Три недели пропустил.

— Когда на льду вам было очень больно?

— Треснули два ребра. На матч против «Колорадо» вышел с пластиковой защитой. Но клюшкой в бок саданули так, что в раздевалке целый час провел в скрюченном состоянии. Спазм не давал раскрыться легким. Дышал натужно, будто на Эльбрус взобрался. Когда дыхание восстановилось, доктор вколол анестезию.

— Вернулись на площадку?

— Еще и забил! «Детройт» выиграл. Спазм — ерунда. Вот когда шайба в ухо прилетает или клюшкой его рассекают — с этой болью не сравнится ничто!

— И такое бывало?

— Уже в «Коламбусе». Шайба от борта шла по стеклу — и в ухо! Уф-ф! Боль неделю не отпускала, пока не сняли швы. Хорошо, не оглох.

— Очки давно носите?

— Года три назад почувствовал, что зрение подсело. Вдаль-то вижу, за ветеранов без линз играю. Но за компьютером в очках удобнее. Надоело щуриться.

Сергей ФЕДОРОВ и Александр ОВЕЧКИН. Фото REUTERS

* * *

— Ларионов нам говорил, что в июне 1997-го мог оказаться в разбившемся лимузине. Когда инвалидами стали Константинов и Мнацаканов. В последний момент передумал ехать — дочки уговорили пойти в бассейн.

— Командную вечеринку по случаю победы в Кубке Стэнли проводили в гольф-клубе. Я приехал на машине Дуга Брауна. Слава Фетисов, Володя Константинов и Сергей Мнацаканов к гольфу были равнодушны. Прошли 9 лунок — и рванули в другое место отмечать. А я сыграл 18 лунок. Мне нравилось, хоть получалось корявенько. Когда закончили, посыпались ужасные новости. Кто-то сказал: «Набери своим. По телевизору объявили, что ты тоже был в лимузине…»

— С какой стати?

— Позже выяснилось, меня перепутали с Мнацакановым. Я позвонил маме, успокоил. Дуг отвез домой, у калитки уже дежурили две полицейские машины. Проверили документы, извинились: «Мы здесь на всякий случай. Если б нагрянули журналисты, не подпустили бы их к вашим родителям». Затем с Дугом помчались в госпиталь. По дороге увидели место аварии на Вудворд-авеню, развороченный лимузин…

— Вы с реальной опасностью сталкивались?

— Однажды взлетели в Лос-Анджелесе, взяли курс на Детройт и начали падать.

— Ох.

— Один двигатель заглох — завели. Потом со вторым такая же история. Вибрация жуткая, самолет ходил ходуном. Бледные стюардессы метались по салону, что-то лепетали. А я думал: «Если сразу не грохнулись, может, обойдется». Минут через сорок совершили вынужденную посадку в Сакраменто.

— Рейс обычный или чартер?

— Это клубный самолет. Мы долго на нем летали — и до ЧП, и после.

— После?!

— Ну да. В Сакраменто другой борт предоставили. Отыграли несколько матчей, приехали в аэропорт и увидели наш старый самолет. Народ по трапу поднимался со смятением, даже случился легкий бунт. Но куда деваться?

— Кто в «Детройте» больше всего боялся летать?

— Сергей Чекмарев, бывший массажист ЦСКА и сборной СССР. Очень сложный «перелетчик». Работает в клубе по сей день.

— Олег Табаков говорит, что любую хандру побеждает при помощи стакана водки и двенадцати часов здорового сна. Какие у вас рецепты?

— Сон, баня с березовыми вениками. После хорошего пара — холодное ведро воды. Красота!

— Хоть раз в вашей жизни стакан водки был?

— Нет. Это не мой формат. Три-четыре бокала пива позволял себе. Даже накануне матча. Специально!

— Зачем?

— Экспериментировал. Утром вместо раскатки чередуешь сауну и купель, где вода градусов 12 — 14. Действует лучше любой тренировки на льду. В течение сезона несколько раз проверял — работает!

— Именно после пива?

— Любой алкоголь. Конечно, не в таком количестве, когда ты в пополам. Со временем я уже четко знал, как подвести организм к игре в оптимальном состоянии.

— Как?

— В семь вечера за день до матча 45 минут играл в теннис. Утром чувствовал — ноги заведены. Выходил на лед минут на пятнадцать либо сразу отправлялся в тренажерный зал. Были и другие способы.

— Например?

— Сидел минут двадцать по пояс в воде при температуре 16 градусов. Эффект тот же. В плей-офф вместо раскатки использовал барокамеру, которая была в раздевалке «Детройта». Ложился на час, дышал кислородом.

— По-прежнему возите из Америки пакетики сока ягод асаи?

— Нет.

— Почему?

— Локти уже не болят. Впервые в жизни с этой проблемой столкнулся в «Коламбусе». Пробовал таблетки, уколы — бесполезно. Кто-то из докторов посоветовал асаи. Эффект ошеломляющий! Боль как рукой сняло! В этих ягодах, растущих в джунглях Амазонки, много витаминов, высокая концентрация антиоксидантов. Укрепляют иммунитет. Я пил четыре пакетика в день и на годы забыл, что такое простуда. Когда летом бываю в Майами, заказываю в спортивных барах смузи или молочный коктейль из асаи. Там эта штука очень популярна.

— Вы многих поражали отношением к собственному здоровью.

— Я человек любознательный, экспериментов не боюсь. Спортсмены часто придерживаются диеты, но я всегда искал какое-то превосходство. Еще в «Детройте» сделал минеральный анализ тела. Отрезали клок волос, исследовали, дали выкладку — что организм усваивает, а что нет. Я полностью изменил рацион. Исключил практически все, что раньше приносило наслаждение, — сладкое, мучное. Спагетти теперь ем раз в месяц.

— Доминик Гашек, играя за «Спартак», регулярно обедал в «Макдоналдсе». Вас туда не затащишь?

— Я и не вспомню, когда последний раз был в «Макдоналдсе». Бургерная — другое дело. Там все свежее, вкусное, правильно приготовленное. Иногда заглядываю.

Доминик ГАШЕК и Сергей ФЕДОРОВ. Фото REUTERS

* * *

— Однажды мы спросили Евгения Кафельникова: «Самый нелепый слух, который ходил про вас?» Он рассмеялся: «Что женился на Любе Успенской». Как бы ответили вы?

— Частную жизнь я старался не выносить на публику. Но лет до двадцати восьми разные истории возникали…

— Многие до сих пор не в курсе, что вы были женаты на Анне Курниковой.

— Мы не афишировали брак. К нам и так было приковано слишком много внимания.

— Когда подписали контракт с «Магниткой», пошли слухи, что вы неудачно вложились, потеряли почти все состояние.

— К сожалению, это не слухи. Я действительно потерял все деньги. Доверился не тем людям. У меня был близкий товарищ, двадцать лет дружили. Расписал, как можно увеличить свою капитализацию, обещал большие дивиденды. Я как раз родителям планировал кое-что купить… Да и вообще мыслил так, поверхностно. В итоге ничего не получилось. А человек в тюрьме.

— Что за ощущения, когда просыпаешься утром и осознаешь — в 40 лет ты обнулился?

— Пропасть. Страх. Как жить дальше? Я в это время за «Вашингтон» играл. Еле с эмоциями совладал, неделю был в полной прострации. Когда все проанализировал, понял — психологически меня грамотно подтянули. При участии еще одного бывшего моего товарища.

— Сколько вы потеряли?

— Все, что заработал в хоккее, ушло в никуда.

— Страшно слышать.

— А мне уже не страшно говорить.

— Никаких шансов хоть что-то вернуть?

— Вы помните, скандал 2008-го, связанный с Бернардом Мейдоффом?

— Еще бы! Его приговорили к 150 годам тюрьмы за организацию крупнейшей в истории финансовой пирамиды. Убытки пострадавших исчисляются миллиардами.

— Благодаря адвокатам, которые доказали все государству, мой случай отнесли к этой истории. Мне предоставили кредит на налоги. С тех пор в США их не плачу. Ежегодно заполняю декларацию — и они автоматически списываются.

— На какой срок вас освободили от налогов?

— Это не срок — часть суммы, но далеко не то, что пропало. Вот единственная компенсация, которой удалось добиться.

— В бизнес больше ни ногой?

— Это точно. Даже если наобещают золотые горы, сразу деньги принесут, разговор будет короткий. Лучше на хоккее сосредоточусь.

— Вычитали, что лет пятнадцать назад в Штатах вас приговорили к штрафу в тысячу долларов и исправительным работам за проезд на красный свет в состоянии алкогольного опьянения.

— Рассказываю, как дело было. На светофоре с приятелем двинулись друг за другом чуть раньше, чем загорелся зеленый. Скорость — от силы 60 километров в час. Но тормознул патруль. Полицейские — моложе меня, им было в кайф арестовать известного хоккеиста в надежде получить повышение по службе. К тому же я отказался дышать в трубочку.

— Почему?

— Сначала не понял, на каком основании меня задержали. На всякий случай вежливо предупредил: «Извините, но ничего говорить и делать я не буду. Везите, куда хотите». Приехали в полицию, нас оформили — и за решетку. До шести утра сидели в камере.

— Со смердящими бродягами?

— Нет-нет. Обошлось без экстрима. Когда явился адвокат, я подышал в трубочку. Тест показал, что я в норме. В США допустимое содержание алкоголя в крови — 0,8 промилле. А я и не был пьян — мы просто поужинали, съели кусок мяса с бокалом красного вина.

— Значит, повышения не случилось?

— Да вроде было. Нас же замели, хоть и раздули из мухи слона. Самое забавное, что судья, который оглашал приговор, попросил привезти к нему Кубок Стэнли после очередной победы «Детройта».

— Уважили?

— С превеликим удовольствием!

— Что представляли собой исправительные работы?

— Улицу подметать, мусор собирать или яму копать не заставляли. Периодически вызывали к офицеру полиции, который был ко мне приписан, я отвечал на вопросы. Тянулось это пару лет.

— Вы мечтали отправиться в кругосветное путешествие, едва оставите хоккей. Идея еще жива?

— Когда рассуждал об этом, был холостяком. Теперь у меня семья, маленький ребенок. В ближайшие лет десять не до кругосветки.

— Кого из мира хоккея было бы особенно здорово взять с собой в такое путешествие?

— Всю «русскую пятерку». Ну и брата, конечно. Мы на одной волне.

— Кто из хоккеистов поражал вас отпуском?

— У всех стандартные маршруты. В исландскую лагуну айсбергов, где снимали фильм про Джеймса Бонда, или шведский ледяной отель неподалеку от полярного круга никто не забирался.

— Играя в Магнитогорске, вы говорили: «Я очень люблю гулять». Самая чудесная прогулка по Москве за последнее время?

— Живу за городом. Свежий воздух, сосновый лес, снег скрепит под ногами. Там бродить намного приятнее, чем по Москве, пропитанной выхлопными газами.

— Какую книгу обязательно надо прочитать человеку, который завтра начнет работать хоккейным менеджером?

— Как-то товарищ познакомил с Германом Грефом. Летели одним рейсом, разговорились. Время спустя от Грефа по почте прислали подарок — книжку Маршалла Голдсмита «Прыгни выше головы! 20 вредных привычек, от которых нужно отказаться, чтобы покорить вершину успеха».

— Ну и от каких же?

— Самому интересно. Пока дальше предисловия не продвинулся. Дочитаю — расскажу.

Тело 20-летней Алёны Аксёновой обнаружили на севере столицы с характерными травмами после падения с высоты, сообщает Лайф.

Сейчас сотрудники правоохранительных органов выясняют обстоятельства трагедии. По информации телеканала, о гибели дочери Игорь Аксёнов узнал в Лондоне, где проходил матч последнего тура групповой стадии лиги чемпионов между «Тоттенхэмом» и московским ЦСКА.

После этого наставник армейцев прервал командировку и вылетел в Москву.

Хоккейные клубы ЦСКА и «Сибирь» (Новосибирск) и совершили обмен, в результате которого в Новосибирск переходит 28-летний защитник Константин Алексеев, а в Москву переезжает его ровесник, форвард Артём Ворошило.

Благодарим Константина за его вклад в выступление армейцев в текущем сезоне и желаем удачи в новой команде!