3. Уроки мастера

В августе 1952 года, как мы помним, была расформирована команда ЦДСА, а ее старший тренер Борис Аркадьев освобожден от занимаемой должности. В связи с участием сборной СССР в Олимпийских играх чемпионат страны разыгрывался в один круг, и армейцы в нем успели одержать три победы в трех матчах, после чего их команда и прекратила свое существование.
Борис Андреевич Аркадьев недолго, однако, оставался не у дел.

В те годы министром путей сообщения СССР был большой поклонник футбола и Аркадьева Борис Павлович Бещев. Он-то и рискнул пригласить его на пост старшего тренера московского «Локомотива», несмотря на то, что тот находился в явной опале не только у спортивных, но и у политических властей страны. Сам Аркадьев так вспоминал об этом спустя много лет в беседе с Константином Есениным (который не преминул отметить, что увидел на его письменном столе уникальную антологию русской поэзии издания 1925 года, подчеркнув еще раз, сколь глубоко интеллигентным человеком был Борис Андреевич):
— После известной истории с ЦДСА в 1952 году меня пригласили к министру путей сообщения. Была у нас с ним довольно долгая беседа… Министр был мягок, мил. Внешне очень напомнил мне моего отца. Знаете, это и сыграло решающую роль. Я принял приглашение…
И произошло чудо. «Локомотив», который до этого в семи матчах набрал всего два очка благодаря двум ничьим и безнадежно плелся в хвосте турнирной таблицы, выиграл на финише пять матчей из шести, в том числе и у ставшего чемпионом в том году «Спартака» (3:0), и занял в итоге девятое место.
— Это был великолепный коллективный подъем. На каждую игру вся команда и каждый игрок выходили в состоянии предельной мобилизованности сил и чувств. И мы в каждый отдельный день оказывались сильнее любой команды, которая была на нашем пути. Это были интересные дни, — вспоминал потом Аркадьев.
Но и черные силы не дремали. На уже упоминавшейся Всесоюзной научно-методической конференции по футболу, которая состоялась в январе 1953 года, зам. председателя Спорткомитета СССР К. Андрианов, взбешенный тем, что Аркадьев не признает своих ошибок в провале сборной СССР на Олимпиаде, бросил в зал: «Это мы, руководство, допустили ошибку, доверив ему после всего московский «Локомотив». Мы эту ошибку поправим…"
А тут еще некоторые игроки «Локомотива», находящиеся уже на сходе футбольной карьеры, стали постоянно ворчать на большие физические нагрузки, которые им предлагал тренер. Недовольные не нашли ничего лучшего, как обвинить Аркадьева в… низкопоклонстве перед Западом. В то время это было крайне неприятное и опасное обвинение. Они, в частности, обратили внимание на то, что Аркадьев как-то сказал им, что лучший в мире радиоприемник выпускает фирма «Телефункен». Вопрос этот обсуждался на собрании команды, на котором присутствовали представители Министерства путей сообщения. Выступивший там Аркадьев ответил обвинителям в их же духе: «Да, я говорил, что «Телефункен» — лучший сейчас радиоприемник в мире, но я также говорил, что наши, если захотят, могут сделать гораздо лучший радиоприемник, чем на Западе».
Нынешнему молодому, да и среднему, поколению, думаю, не понять, в какие нелепые игры, заканчивающиеся порой прискорбно, приходилось играть людям того времени.
В данном случае для Аркадьева все завершилось благополучно, ибо за его спиной стоял Бещев, человек, который многие годы был авторитетным лицом в высших кругах власти. Да и смерть Сталина многое поменяла в жизни страны.
Почти шесть лет проработал Аркадьев в «Локомотиве». В те годы эта команда не имела возможностей, какие были, скажем, у «Динамо» и ЦДСА, для комплектования своего состава. Тем не менее он и с ней достиг большого успеха, выиграв в 1957 году Кубок СССР, победив в финале московский «Спартак» — 2:1. В том же сезоне «Локомотив» занял четвертое место в чемпионате, причем набрал одинаковое количество очков со вторым и третьим призерами — московскими «Торпедо» и «Спартаком», но уступил им лишь по разности забитых и пропущенных мячей. Не раз «Локомотив» за это время поражал воображение любителей футбола. Многим запомнились его победы над тбилисским «Динамо» — 9:2 и их московскими одноклубниками — 7:1, «Это были вдохновенные «взрывы», — говорил Аркадьев.
Его речь нельзя было спутать ни с какой иной. Она была интеллигентна и в то же время сочна, логична и образна. Как-то бакинский «Нефтяник» под его руководством проиграл донецкому «Шахтеру». В ту пору футболистам выплачивали премиальные в зависимости от того, сколько зрителей было на трибунах. Так вот, после поражения Аркадьев, который выступал всегда артистично, делая в нужных местах паузы и ударения, на разборе игры произнес:
— Что же получается, товарищи! Приехали к нам шахтерские молодчики, посмотрели на трибуны, есть ли денежки, засучили рукава, лупом нас излупили и с песнями уехали восвояси… А мы-то, профессора, сидим и думаем, куда девались наши денежки?!
В том же «Нефтянике», где отношение к нему было просто восторженное, сразил напрочь всех одним своим выражением. Играли в этой команде два брата Эйнуллаевых. Как-то на теоретическом занятии все игроки, как и положено, внимательно слушали тренера, а Эйнуллаевы, расположившись в разных концах комнаты, сидели на стульях спиной к Аркадьеву. Тот, заметив это, прервался на мгновение, а потом слегка нараспев произнес:
— Братья Эйнуллаевы, а у вас гены, гены…
Не знаю, ведомо ли было братьям, что такое «гены», но многим это было известно, отчего этот веселый устный рассказ и распространился по всей стране.
Николай Петрович Старостин как-то заметил, что, как и все таланты, Борис Андреевич был очень рассеян. Есть один очень смешной случай из этого ряда. Аркадьев заменил в перерыве одного из игроков «Локомотива», а на разборе игры вдруг говорит:
— Володя, в первом тайме — ничего, ничего, а во втором вы как-то сникли…
Тот, смущаясь, говорит:
— Борис Андреевич, вы же меня заменили…
Аркадьев, не поведя бровью, отвечает!
— Ах, да, да…
Аркадьев воспитал или обучил многих замечательных игроков. Достаточно назвать Григория Федотова, Константина Бескова, Валентина Николаева, Алексея Гринина, Владимира Демина, Юрия Ныркова, Анатолия Башашкина, Вячеслава Соловьева, Александра Петрова, Валентина Бубукина, Виктора Ворошилова… Этот список можно продолжать долго. Но самым любимым воспитанником Аркадьева был, безусловно, Всеволод Бобров. Он восхищался его спортивным талантом. Помню один такой рассказ Бориса Андреевича:
— Едем в автобусе на сбор, жарко. Даю команду остановиться у реки и разрешаю футболистам искупаться. Бросились всe в воду. Смотрю и удивляюсь, кто это так профессионально плывет кролем? Ну, конечно же, Бобров! Или образуется партия в теннис. И опять меня удивляет Бобров — у него и здесь замашки профессионального игрока, хотя ракетку в руках держал без году неделю…
Сергей Сальников, знаменитый наш футболист, рассказал мне в свое время две истории, связанные с Аркадьевым и Бобровым. В 1947 году он в составе ЦДКА как приглашенный игрок отправился в Чехословакию. «Едем, — говорит, — по Праге в автобусе, все молчат, только кто-то на заднем сиденье очень чисто насвистывает оперную, мелодию. Когда он заканчивает, Аркадьев спрашивает: «Кто это свистел?» Все оборачиваются и видят смущенного Севу Боброва, который, покраснев, признается: «Я, Борис Андреевич». Пауза, после чего Аркадьев с легким характерным для него заиканием изрекает; «Я так и знал, что это кто-то из тех, кто ловко управляется с мячом».
Вторая история такова. В первом товарищеском своем матче ЦДКА обыграл пражскую «Спарту» со счетом 2:1, и оба мяча забил Бобров. Чехи — футбольная и хоккейная нация, и Бобров сразу приобрел там громкую популярность, поскольку в этой стране все уже знали, что он еще и великолепный хоккеист. Под вечер в гостинице, где жили футболисты ЦДКА, появилась эффектная блондинка в красном пальто, и Бобров с ней исчез из «расположения части». Аркадьеву, конечно, доложили об этом, но он и ухом не повел, а потом, когда его спрашивали, почему он так реагировал, отвечал: «Такое романтическое приключение у человека, возможно, случается один раз в жизни… Как его можно за это осуждать?"
Практически во всех своих теоретических работах по футболу Аркадьев обязательно упоминает о Боброве, особенно в тех случаях, когда речь шла об искусстве обводки. Послушаем Аркадьева:
«Обводка остается одним из самых острых средств конечной атаки ворот. Большой процент голов забивается игроками непосредственно после удавшейся обводки. Наиболее целесообразно применять обводку в зоне непосредственной близости ворот противника, где защищающиеся в стремлении не дать нападающим ударить по воротам атакуют их особенно стремительно. Этой-то необходимостью защитника спешить в игре у своих ворот может хорошо воспользоваться нападающий и обвести его, чтобы получить возможность забить гол. Много мячей Всеволода Боброва было забито именно так».
«Чувство меры — главное качество дриблера, которое делает его полезным игроком команды. Но часто мы наблюдаем, как начавший обводить игрок уже не может переключиться на пас и обводит до потери мяча и сознания. Такой дриблер напоминает токующего тетерева, который, занятый своим током, ничего не видит и не слышит. Футбольная игра, построенная нападающим на одних попытках пройти при помощи обводки к воротам противника, никогда не оправдывает себя и приносит только вред общей коллективной игре команды. С другой стороны, только коллективная игра, в частности, хорошо отданный партнером мяч, позволяет дриблеру применить с пользой для всей команды свое искусство».
Это основные, если так можно выразиться, постулаты Аркадьева, касающиеся индивидуальной игры в футболе. На хоккей (он анализировал его только с точки зрения участия в нем Боброва) у него был несколько иной взгляд: «Однажды я увидел, как на двусторонней игре хоккеистов тренер Анатолий Тарасов все время ограничивал Всеволода Боброва в обводке. Потом я сказал Тарасову. «На мой взгляд, это неверно. Обводка — его стихия. Это именно то, что поднимает его высоко над остальными. Он должен так играть. Ему все должны пасовать, чтобы он получал возможность сделать наибольшее количество попыток пройти одному и забить гол. Все должны играть с ним коллективно, а ему оставить только его игру, освободив от других обязанностей. Таких игроков ставить на общий режим нельзя».
Но хоккей все-таки иная игра, чем футбол. Там и площадка значительно меньше, и скорости другие, и комбинационных возможностей не так много…
Тем не менее Аркадьев делал ставку прежде всего на индивидуальную игру Боброва. В ЦДКА, вспоминал он, «многие игроки жаловались на индивидуализм Боброва, требуя принятия мер, чтобы он с ними играл в пас. А этим игрокам, гораздо менее искусным в преодолении противников «один на один», полагалось бы, уяснив цену Боброва, общими усилиями создавать ему возможность сыграть индивидуально. Его вклад еще и в том, что он рисковал собой на переднем крае, его валили, сшибали… Кстати говоря, когда у нас в команде увидели, как достается Боброву, тогда все поняли, что лучше ему отдавать мяч, а он пусть завершает».
А вот еще одна мудрая мысль Аркадьева на тему индивидуальной и коллективной игры: «Широко распространена точка зрения, что солист требует обслуживания и процветает за чужой счет. Но обратите внимание: солист хорошо играет в пас! Это почти правило, обусловленное объективными законами. Если я очень сильный дриблер, то против меня всегда защитник, которого подстраховывает еще один. Значит, свободнее моим партнерам, и для меня поэтому возможность найти среди них свободного облегчается. Так что индивидуалист-дриблер, которого сильно стерегут, имеет объективные предпосылки хорошо играть в пас… Самые наглядные примеры — Бобров, Федотов, Стрельцов, Пеле, Бест».
Заметьте, этот список уважаемых игроков Аркадьев начинает с Боброва…
Однажды он только покритиковал его: «Однако тот же Бобров, увлекаясь обводкой на середине поля, нередко срывает подготовку к атаке, замедляя темп розыгрыша мяча или теряя его». И эта критика соответствовала принципам игры, которую Аркадьев пропагандировал.
Наилучшая же характеристика, данная Боброву, была такой: «Всеволод Бобров до полученной им травмы колена обладал качеством всех качеств — наибольшей результативностью своей игры». И еще: «Если бы к спорту было применимо слово «гений», то к Всеволоду оно бы бесспорно бы подходило. Это был «спортивно-игровой» гений». Ведь он был лучшим и в футболе, и в, хоккее с мячом, и в хоккее с шайбой».
В 1952 году Бобров уже третий сезон выступал за ВВС. Команда эта была несильной, и проявить себя там ему было очень трудно. Хорошо помню, как болельщики ЦДСА, не простившие ему ухода из команды, почти на каждом матче кричали с трибуны: «Бей Бобра!» Аркадьев тем не менее пригласил его в сборную, Бобров стал ее капитаном и в трех матчах Олимпиады забил пять мячей! Он оказался единственным игроком сборной, которому не было предъявлено ни единой претензии.
В 1958 году Аркадьев возвращается в армейский клуб («Самое мучительное было для меня после того, как я решил вернуться в ЦСКА, — это прийти в Министерство путей сообщения и сказать об этом»). Армейцы под его руководством выиграли бронзовые медали, а в следующем сезоне заняли лишь девятое место: «Я пришел, когда у команды не было выдающихся игроков, и, к сожалению, мне не удалось найти новых Федотовых. От команды же требовали наращивания успехов. А откуда было их взять? Успех — это игроки, а для подбора игроков у меня не хватало времени. Два года — это очень небольшой срок для тренера. И с командой отношения не сложились. Не было единства чувств, усилий, мыслей, а без этого дальнейшая работа была бесперспективной». О нем вспоминают в Спорткомитете СССР и образуют во главе с Аркадьевым тренерский совет для руководства олимпийской сборной СССР. Помимо него, туда входят Михаил Якушин и Александр Пономарев, знаменитый бомбардир «Торпедо», только-только начинающий заниматься тренерской деятельностью. Но с соперниками — сборными Болгарии и Румынии — они играют не на равных. ФИФА приняла решение, запрещающее играть в матчах олимпийского турнира тем 22 футболистам, которые были заявлены на финальную часть мирового первенства 1958 года. Поскольку румыны и болгары туда не попали, выступали они первым составом, а наши — вторым. В итоге сборная СССР заняла в своей группе второе место вслед за болгарами и на Олимпиаду в Рим не попала.
Потом были годы работы в «Нефтянике», снова в «Локомотиве» (с ним он выходил из первой в высшую лигу), «Пахтакоре». По выражению Льва Филатова, «после незаслуженной, темной опалы, пережив которую, Аркадьев больше не искал крупных тренерских ролей. А уважение в футбольных кругах росло и обращено было не в прошлое, не в воспоминания, не с медалями связывалось. Наиболее внимательные, думающие, наблюдательные убеждались — чем дальше, тем нагляднее, — что сбывается предсказанное Аркадьевым, что сегодняшний футбол им не то, что был угадан, а логически выведен и доказан… Аркадьевская слава возвращается уже не громкая, зато отчетливая, чистая, без конъюнктурных примесей».
На известный вопрос, какой из четырех компонентов — техника, тактика, физическая подготовка, морально-волевые качества — главный в футболе, Аркадьев отвечал так:
— Если техника — это искусство исполнения, если тактика — это искусство оперативного мышления, если физическая подготовка — это способность к движению и физическому труду спортивной борьбы и если морально-волевая подготовка — это товарищество, энтузиазм борьбы и дисциплина коллективного действия, то недостаточность любого из названных компонентов должна сильно расстроить, если не разрушить, игру команды…
И далее: «Было время, когда нам удавалось в какой-то мере компенсировать недостатки технического умения наших футболистов их так называемой работоспособностью и самоотверженным энтузиазмом спортивной борьбы. A пpeвосходство в скоростной выносливости давало нам большие преимущества и в тактической борьбе, позволяло применять такую тактику, на которую зарубежные противники не имели физической возможности ответить соответствующей игрой. Это и породило идею приоритета тактики и атлетической подготовки и очень вредное суждение о возможности компенсации технической недостаточности элементами других компонентов.
А когда зарубежные противники подтянули физическую тренированность, психологическую настройку и, сохраняя индивидуальное мастерство, заиграли коллективно, наше отставание в технике обнажилось, оказавшись «некомпенсированным пороком» игры».
Прошу прощения за длинные цитаты, но думаю, что лучше Аркадьева об этих до сих пор животрепещущих проблемах нашего футбола не скажешь, И он, кстати, поясняет, почему такое происходит: «Депо в том, что поднятие класса технического мастерства наших футболистов требует не только большого и упорного труда тренеров, но и значительного времени, измеряемого годами. А вот подтянуть физическую подготовку футболистов при условии их молодости и полного здоровья можно за какие-нибудь 4 — 6 недель».
Почти сорок (!) лет назад он написал: «Давно пора понять простую истину, что общая атакующая мощность команды определяется не тем, сколько ее игроков называются нападающими, а суммой, общей слаженностью наступательных усилий всей команды…"
А мы до сих пор считаем число нападающих.
Или такая мысль: «Совершенно незаслуженно опорочиваются метод массированной обороны и различные «бетоны», как ее разновидности. Защита обвиняется в том, что она слишком сильна. Броне ставится в вину, что снаряд не может ее пробить…"
Как-то я спросил Бориса Андреевича, что это была за игра между московским и киевским «Динамо» в 1940 году, закончившаяся со счетом 8:5 в пользу его подопечных? В ней, напомню, был установлен всесоюзный рекорд по числу мячей, забитых в одном матче.
— Скандал, — коротко ответил Аркадьев. — Так, как играли в обороне обе команды, играть нельзя…
И лишь потом прочел в его книге такую фразу: «Ни один тренер сильной команды не идет на авантюру обоюдоострой игры, а старается атаковать противника с плацдарма сильной обороны».
И еще один канон: «Нельзя против любого противника и против разных тактических построений играть по неизменной схеме. Строить тактику игры безотносительно противнику — это примитивный футбол. Такое пренебрежение, как правило, бывает наказано…»
12 лет подряд Аркадьев тренировал команды, представлявшие, как мы теперь говорим, силовые ведомства — «Динамо» и ЦДКА, однако все это время оставался штатским человеком. Интересно, как такое могло получиться, ведь обычно тренеры этих клубов имели офицерские звания, что давало солидную прибавку к обычному жалованью. Позвонил Валентину Александровичу Николаеву, игроку «команды лейтенантов». Тот охотно прояснил ситуацию: «Хорошо помню, как Аркадьеву предлагали присвоить сразу звание подполковника, но он вежливо отказался, так как очень дорожил свободой и не хотел попадать в подчиненное положение перед армейским начальством. Приглашал, скажем, к себе команду министр Вооруженных Сил Булганин, и Аркадьев говорил, можно сказать, с ним на равных, а будь он офицером, пришлось бы рапортовать и вообще чувствовать себя связанным по рукам и ногам».
Чувство свободы — это, наверное, главное качество Аркадьева и в его делах, и в его мыслях. Поэтому он и не каялся в несовершенных им ошибках при работе со сборной СССР на Олимпиаде, поэтому и в опалу попал.
А звание заслуженного мастера спорта ему вернули и одному из первых в стране присвоили звание заслуженного тренера СССР. И «теорийки» его, как их называли спортивные начальники тех лет, живут, И подвижная оборона, которую он изобрел, до сих пор существует, и тактика широкого подвижного маневра, как он и предсказывал, переросла в тотальный футбол, и защитники теперь постоянно участвуют в атаке, что он задумывал еще на рубеже 40 — 50-х годов в ЦДКА и экспериментально там осуществлял, и по-прежнему обязательным и любимым упражнением в тренировках наших футболистов является «квадрат», придуманный им, и универсализм в футболе считается теперь обыденным делом…
А они говорили, что книги Аркадьева вредны. Жизнь, она все расставила по своим местам.
Кончилось первое столетие Аркадьева, наступило второе… А помнить о нем будут до тех пор, пока жив футбол.
Автор очерка: Олег Кучеренко
Еженедельник «Футбол» N 40 от 2 октября 1999 года

2. Прерванный полет

Тактика маневренной игры, примененная московским «Динамо» в 1940 году под руководством своего нового тренера Бориса Аркадьева и окрещенная журналистами «организованным беспорядком», — веха в истории нашего футбола.

Борис Андреевич Аркадьев любил повторять: «Система игры — продукт коллективного творчества игроков и тренеров. Обычно игроки начинают, а тренеры завершают этот процесс».

Капитан московского «Динамо» тех лет Михаил Якушин, ставший впоследствии выдающимся тренером, так вспоминал о том, как родился «организованный беспорядок»: «Досаждала ли мне персональная опека? Очень. Поскольку я считался главным организатором атак, мой „сторож“ ходил за мной буквально по пятам по всему полю, не брезгуя подчас и запрещенными приемами. Но я всегда считал, что техничный и сообразительный нападающий должен перехитрить своего опекуна. Прежде всего потому, что форвард, а не защитник, образно говоря, хозяин старта. Я знаю, а он не знает, когда я буду стартовать, и достигаемый благодаря этому выигрыш во времени дает преимущество мне.
Когда мы до прихода Аркадьева в „Динамо“ пригласили в команду из Ленинграда двух форвардов — Николая Дементьева и Сергея Соловьева, то состав линии нападения как бы сам вырисовал нашу игру по системе „дубль-ве“. В самом деле, у нас были типичные крайние нападающие — слева Сергей Ильин, справа Михаил Семичастный или Василий Трофимов, два природой, можно сказать, подобранных для „дубль-ве“ полусредних — Дементьев и я, и, наконец, центрфорвард новой формации, если хотите, „таран“ — Сергей Соловьев. Каждый из пятерки нападения московского „Динамо“ тех лет, чтобы избежать плотной опеки со стороны соперников, начал совершать на поле постоянные маневры, причем мы договаривались друг с другом о взаимодействии и о проведении различных комбинаций, основанных на неожиданных для противника перемещениях. Борис Андреевич Аркадьев, разумеется, заметил все наши игровые хитрости и возвел это в принцип игры».
Возвел в принцип!
Потом уже в своей книге «Тактика футбольной игры» Аркадьев напишет: «По мере перехода игроков защитных линий с зональной игры на держание игроков возникла тактическая целесообразность стать „блуждающими“ игроками всей пятерке нападающих и даже полузащитникам. Вполне осмыслили и систематизировали эту сугубо маневренную игру в 1940 году московские динамовцы и автор этой книги, тогдашний их тренер. С тех пор, варьируясь в частностях, эта тактика игры остается общепринятой в нашем футболе».
Эпохальной в этом плане стала победа московского «Динамо» во втором круге чемпионата страны 1940 года над «Спартаком», обладавшим в ту пору очень сильной и грамотной линией защиты, со счетом 5:1. После того матча и вошло в обиход крылатое выражение «организованный беспорядок». Теперь только так характеризовали игру московского «Динамо» в атаке, имея в виду широкоманевренные действия нападающих со сменой мест. В том сезоне тренируемая Борисом Аркадьевым команда уверенно выиграла звание чемпиона, установив рекорд результативности — 74 мяча в 24 встречах.
В Европе же футболисты все еще действовали каждый по своему желобку. Во всяком случае, когда в 1945 году, вскоре после окончания второй мировой войны, московское «Динамо» под руководством уже Михаила Якушина отправилось в поездку по Великобритании, там оно своей игрой произвело настоящий фурор.
Вот несколько высказываний известных английских игроков и специалистов тех лет.
Джон Харрис, капитан «Челси», центральный защитник: «Московское «Динамо» — это самая лучшая команда, против которой я когда-либо играл… Мне ни разу не приходилось затрачивать столько труда для того, чтобы найти своего непосредственного противника — центрфорварда Бескова. Он был повсюду. Левый край Сергей Соловьев оказывался в центре с такой быстротой, с какой лучшие английские спринтеры приходили когда-либо к финишной ленточке…"
Бернард Джой, центральный защитник «Арсенала»: «Основным фактором, определившим успех русских, является их позиционная игра — искусство, которое, по-видимому, совершенно утеряно в Англии. Как только игрок «Динамо» получает мяч, его коллеги выдвигаются на свободные места, подальше от защиты. Это и есть позиционная игра… Большую роль в этом успехе играет хорошее физическое состояние игроков. В этом русские далеко опередили нас».
Стэнли Роуз, будущий президент ФИФА: «Московское «Динамо» стало той командой, которая впервые после второй мировой войны показала нам новый, непривычный для нас футбол… В Англии мы впервые увидели, какой большой объем работы должен выполняться в современном футболе».
Успех московского «Динамо» в Великобритании по праву разделял и Борис Аркадьев, за год с небольшим до этого возглавивший команду ЦДКА. Основные принципы игры, которой так восхищались англичане, были возведены в систему именно им.
В то время официальные международные матчи вообще не проводились, а товарищеские — крайне редко. Была тогда еще одна памятная поездка московского «Динамо» — в Швецию, где наша команда обыграла сначала «Норчепинг», а потом и «Гетеборг» с одинаковым счетом 5:1. В составе этих команд выступали ставшие впоследствии знаменитыми футболисты Грен, Нордаль, Лидхольм, которые прославились сначала на Олимпийских играх 1948 года в Лондоне, где прошел первый за десять лет официальный международный футбольный турнир, а затем в «Милане», где эту популярную троицу называли «Гре-Но-Ли».
В Лондоне шведы выиграли золотые медали, югославы — серебряные. Это дало повод Аркадьеву написать следующее: «Тактика советского футбола привела ко многим поучительным успехам наших команд за рубежом. Но эти достижения ни в какой мере не должны нас успокаивать. Дело в том, что тактика — это наиболее поддающийся сознательным коррективам элемент игры. В порядке творческого нововведения или освоения чужого опыта можно в короткий срок перестроить тактику игры. Если футболисты, выступая за рубежом, практически показали преимущества своей тактики над английской, то тем самым наши принципы тактического построения игры стали достоянием наших противников. В зарубежной печати в связи с выходом в финал олимпийского первенства 1948 года команд Швеции и Югославии имелись указания на то, что эти команды после встреч с советскими футболистами перестроили свою тактику в духе «советской школы». …Тактика осваивается гораздо легче и быстрее, чем техника. Дело не в том, чтобы придумать лучшую систему игры и успокоиться на этом, а в том, чтобы быть впереди в непрерывном движении вперед».
Уже говорилось о том, что Аркадьев внес немало нового в тренировки футболистов. Обратимся вновь к Михаилу Якушину: «Ему принадлежит честь изобретения столь популярного до сих пор в среде футболистов игрового упражнения для совершенствования технического мастерства под названием «квадрат». Разновидностей его сейчас существует множество. Любимым у Аркадьева был «квадрат 3×2». На ограниченном участке поля — «квадрате», размеченном белой лентой, — три футболиста владели мячом, а задачей двух других было отобрать его. На столь малой площади мяч сохранить очень сложно, поскольку обводка затруднена и в пас непросто сыграть. В основном идут бесконечные тяжелые единоборства. Собственно говоря, в этом и есть цель упражнения — научиться владеть мячом в ближнем бою с соперниками при постоянном их сопротивлении».
Помните высказывания Джоя о хорошем физическом состоянии наших футболистов и его признания, что в этом русские далеко опередили англичан?
Аркадьев первым провозгласил, что «существо нашей тактической системы заключается в игре «изо всех сил». Увы, сейчас мы только призываем наших футболистов играть так, в то время как в зарубежном футболе этот принцип давно стал основополагающим.
Тот же Михаил Якушин вспоминал: «Было в арсенале Аркадьева одно чрезвычайно интересное упражнение, благодаря которому и крепились наши физические возможности — игра 4×4 на полполя без ворот в два касания. Сколько пота мы пролили в этой игре! В чем ее сложность? Получая мяч, я первым касанием обрабатываю его, а вторым уже должен отдать партнеру. А отдать зачастую бывает некому, поскольку все закрыты. Поэтому надо бежать на помощь тому, кто владеет мячом. А если партнер далеко (скажем, метрах в 30), то, чтобы выручить товарища, нужно делать рывок метров на 15 — 20. Так и происходили эти бесконечные быстрые перемещения, выматывавшие до предела».
После того как 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, чемпионат СССР, естественно, был прерван. Футбольная команда московского «Динамо» перешла на военное положение. Борис Андреевич Аркадьев обратился с просьбой отправить его в ряды действующей Красной Армии добровольцем, но ему сказали, что он нужен сейчас здесь, нужны его знания и опыт педагога… Практически каждый день к 6 утра приходил Аркадьев на стадион «Динамо», где в качестве инструктора учил бойцов искусству штыкового боя, гранатометанию, преодолению штурмовой полосы…
В 1942 году ему с группой других спортсменов и тренеров было присвоено звание заслуженного мастера спорта. В постановлении, в частности, отмечалась большая заслуга в подготовке кадров для Красной Армии.
Спустя год в Москве стала оживать футбольная жизнь, начали проводиться чемпионаты столицы, в которых участвовали команды мастеров. Динамовцы выступали в них не совсем удачно. Происходила как раз смена поколений. Многие известные мастера уже заканчивали играть, а молодые игроки только набирали силу.
Как-то я сумел все-таки разговорить Бориса Андреевича Аркадьева о причинах его перехода из «Динамо» в ЦДКА в июле 1944 года, о чем он обычно не любил распространяться. Но и здесь он был краток:
— В чемпионате Москвы динамовцы играли слабо, и я чувствовал, что надо мной сгущаются тучи. Тогда и решил: пора убегать к своим генералам…
Тут необходимо небольшое пояснение. Если вы помните, Аркадьев в течение 14 лет (с 1922 по 1936 год) преподавал фехтование в Военной академии имени М. В. Фрунзе. Практически весь будущий высший командный состав нашей армии учился у него. Молодые когда-то командиры стали генералами и постоянно приглашали Аркадьева в ЦДКА. Наконец он согласился…
Семь сезонов Аркадьев проработал с армейской командой и добился с ней выдающегося результата: пять раз ЦДКА становился чемпионом, дважды — вторым призером, трижды выигрывал Кубок СССР.
Пятерку нападения «команды лейтенантов» — Гринин, Николаев, Федотов, Бобров, Демин — он сделал знаменитой на все времена. Впервые в мировой практике он применил игру сдвоенным центром нападения (Федотов — Бобров), что каждый раз ставило соперников армейцев, игравших, как это полагалось, при системе «дубль-ве» с одним центральным защитником, а затруднительное положение. И лишь Михаил Якушин, игравший под его руководством в «Динамо» и ставший тренером этой команды после ухода Аркадьева, нашел противоядие, применив, опять-таки впервые в мире, расстановку игроков 4+2+4, которую впоследствии так блистательно разработали и превратили в систему игры бразильцы.
Одно из любимых выражений Аркадьева:. «Качество паса — это качество игры».
Интересно, что команды «Динамо» и ЦДКА, которые он тренировал, играли в разном стиле. Вот как это он сам объяснял: «В зависимости от того, какой пас преобладает в команде, ее игра приобретает тот или иной характер или стиль. Команда московского «Динамо» играла по преимуществу длинными продольными и косыми пасами, стараясь вывести своих быстрых нападающих прямо по центру на ворота противника или неожиданным перекидом мяча с одного фланга на другой передать мяч незакрытому партнеру у ворот противника. Игра проходила в широком и быстром движении игроков и длинных посылах мяча. Атакуя широким и глубоким фронтом, динамовцы заставляли защиту противника растянуться и расслоиться, создавая разреженную среду защищающихся игроков, в которой быстрые, широко передвигающиеся нападающие особенно эффективны.
Когда мячом владел игрок «Динамо», его партнеры рассредоточивались.
Во время матчей с участием московского «Динамо» на поле всегда было просторно, а потому атаки динамовцев были остры, опасны, но недостаточно прочны, то есть эпизодичны.
Команда ЦДКА играет преимущественно пасом на соседа. Ее передачи коротки и быстры. Игроки в противоположность динамовцам не разбегаются от мяча, а концентрируются у мяча.
Атаки ЦДКА не прекращаются с потерей мяча, так как некоторая кучность нападения позволяет сразу же начать борьбу за потерянный мяч, что в целом создает напор и территориальное преимущество команды над противником в течение игры. Если динамовцы для длинной и точной передачи обрабатывают мяч, то игроки ЦДКА больше играют коротким пасом в «одно касание» с обводкой, которой великолепно владеет большинство игроков команды».
Это только так кажется, что современный футбол разительно отличается от футбола прошлых лет. Да, неизмеримо возросли скорости игры, объем работы на поле, да и техника, наверное, намного стала выше, особенно тогда, когда приемы выполняются быстро и при постоянном сопротивлении соперника, но суть игры и ее тактическая направленность остается прежней. Разве, к примеру, стиль игры, который мы сейчас называем спартаковским, не тот самый, которым когда-то отличались футболисты ЦДКА под руководством Аркадьева?
Говорят, что Борис Андреевич Аркадьев был излишне либерален по отношению к своим футболистам, никогда не наказывал их за нарушение режима. Сам он не курил и не пил, а на вопрос: «Неужели вы никогда не пробовали водки?» — отвечал: «Почему же, пробовал. Гадость, по-моему, гадость…"
Человек чрезвычайно деликатный, он всегда обращался к игрокам на «вы», никогда не повышал на них голоса и только сокрушался, как это спортсмены высокого класса не понимают, что, употребляя алкоголь, они только вредят самим себе.
Вместе с тем Борис Андреевич был тонкий психолог. Он безошибочно определял в команде человека, который мог бы ему помочь в лучшей подготовке команды. Приведу еще один фрагмент моей давнишней беседы с Валентином Николаевым из знаменитой пятерки нападения «команды лейтенантов»:
— Во время предсезонной подготовки при проведении кроссов (а это было четыре раза в неделю) именно я был доверенным лицом Аркадьева. Я бежал впереди и задавал темп бега. У меня в руках была бумажка с его указанием — когда нужно было сделать ускорение (а их было до 50), когда перейти на прыжковый бег и т. д. Многие были крайне недовольны моим усердием, кричали мне в спину: «Сбавь темп! Ты что, выслуживаешься?!» Но я был пунктуален, тем более что сам Аркадьев стоял в этот момент на горе и видел всю дистанцию кросса, а она 8—10 километров. Практически после каждого такого занятия я приходил к Аркадьеву и говорил: «Борис Андреевич! Освободите меня от этой роли». Он неизменно отвечал: «Надо, Валя! Только вам я могу это доверить». Борис Андреевич вообще был сторонником больших физических нагрузок, благодаря чему наша команда всегда была атлетически подготовлена хорошо…
Помните аркадьевский тезис: игра «изо всех сил»?
Об одном забавном эпизоде рассказал в свое время журналист Юрий Арутюнян. Тренировки с набивными мячами, или, как иногда их называют, медицинболами, Аркадьев считал одним из эффективных вспомогательных средств силовой подготовки. Одно из таких занятий ЦДКА, на котором присутствовал журналист, проходило несколько монотонно. Аркадьев заметил это и обратился к игрокам:
— Попрошу всех ко мне! Я забыл вас спросить вот о чем, друзья. Вы держите в руках набивной мяч, проделываете с ним упражнения для укрепления, в частности, групп мышц плечевого пояса. Так вот, знает ли кто-нибудь из вас, что находится внутри этого предмета?
— Песок, наверное, — уверенно ответил один.
— Не тряпьем же он набит, — заметил другой.
— Хорошо, подведем черту гипотезам, — сказал тренер. — В каждом из мячей находятся спрессованные морские водоросли…
— Ну и что с того? — полюбопытствовал кто-то.
— А то, что, бросая мяч друг другу, вы, разумеется, не замечаете, что мельчайшая, почти невидимая пыльца, оказавшись вместе с мячом возле ваших лиц, благотворно действует на дыхательные пути. И вы одним выстрелом убиваете двух зайцев — развиваете мышечную силу и тренируете свой дыхательный аппарат…
Что тут началось! Редко можно было увидеть, чтобы футболисты с таким рвением выполняли столь нудное упражнение.
После тренировки журналист поинтересовался у Аркадьева, действительно ли в мячах заключены столь чудодейственные водоросли? Несколько смущенно улыбнувшись, Аркадьев ответил, что педагогу иногда, дабы добиться желаемого результата, приходится пускаться на профессиональные хитрости, «святую ложь», как он это назвал.
— Считайте, что вы были свидетелем одной из них. Взрослые, а тем паче если они спортсмены, в чем-то остаются детьми, и, чтобы игра, даже очень любимая, не приедалась им, следует ее, по-моему, несколько разнообразить, не изменяя, естественно, самих правил…
В 1952 году в советском спорте произошло событие небывалое. Впервые наша страна приняла приглашение участвовать в Олимпийских играх. Должна была отправиться на них и сборная СССР по футболу. Старшим тренером ее назначили Бориса Аркадьева. Опыта создания сборной страны и участия в международных турнирах у нас не было никакого. Аркадьеву сначала помогали известные специалисты Михаил Бутусов, Евгений Елисеев и Григорий Федотов, но потом их отстранили и, когда до начала турнира оставалось меньше месяца, назначили Михаила Якушина, который тренировал тогда тбилисское «Динамо».
Аркадьев обратился в Спорткомитет с просьбой организовать в Москве ряд товарищеских матчей со сборными стран народной демократии, как они тогда назывались. Ему пошли навстречу, и наши зрители впервые увидели сборные Польши, Венгрии, Болгарии, Румынии, Чехословакии, которые, правда, выступали под флагом столиц своих государств. Наша команда именовалась то сборной Москвы, то ЦДСА. Итог был вполне удачным: 5 побед (в том числе над будущими олимпийскими чемпионами — венграми — 2:1), 3 ничьи, одно поражение (от поляков — 0:1).
Десятки футболистов просмотрели тренеры, прежде чем определились с составом на поездку в Финляндию. Перед сборной СССР поставили задачу — завоевать золотые медали, задачу практически невыполнимую. Результат известен. В первой игре наша команда выиграла у сборной Болгарии в дополнительное время — 2:1, а во втором туре уступила в переигровке югославам — 1:3, совершив перед этим спортивный подвиг. Проигрывая в ходе матча сборной Югославии со счетом 1:5, сборная СССР сумела свести его вничью — 5:5. Поражению придали политическую окраску, ибо в ту пору Сталин вдрызг разругался с Тито, и югославский режим иначе как фашистским у нас не называли. Расправились с неудачниками жестоко и несправедливо.
Всесоюзный спорткомитет издал 18 августа 1952 года приказ под названием «О футбольной команде ЦДСА», в котором, в частности, говорилось: «Отметить, что команда ЦДСА неудовлетворительно выступила на Олимпийских играх, проиграв матч югославам, чем нанесла серьезный ущерб престижу советского спорта и Советского государства.
Старший тренер команды т. Аркадьев Б. А. не справился со своими обязанностями, не обеспечил подготовку футболистов, что привело к провалу на Олимпийских играх».
Дальше говорилось о принятых мерах:
1. За провал команды на Олимпийских играх, за серьезный ущерб, нанесенный престижу советского спорта, команду ЦДСА с розыгрыша первенства СССР снять и расформировать.
2. За неудовлетворительную подготовку команды, за ее провал на Олимпийских играх старшего тренера ЦДСА товарища Аркадьева Б. А. с работы снять и лишить звания заслуженного мастера спорта.
С позиций сегодняшнего дня это был какой-то бред. На Олимпиаде проиграла сборная СССР, в составе которой выступало лишь четыре игрока ЦДСА. При чем же здесь команда ЦДСА?
Аркадьев пытался разобраться в причинах неудач с чисто спортивной точки зрения. Он прямо говорил: «По прошествии времени удивляюсь, сколько нами сделано ошибок, мы не смогли, в частности, найти индивидуального подхода к игрокам…» «Сборная была похожа на легендарных строителей Вавилонской башни, которые так и не заговорили на одном языке». А чуть позже: «Это был трудный период нашего футбола. Федотова, Пономарева на поле уже не было. Бесков и Бобров заканчивали выступление. Плеяда Симоняна, Нетто, Ильина еще не набрала силу. Вспомните предолимпийские матчи со сборными Польши, Венгрии, Болгарии. Невооруженным глазом было видно, что команде не хватает мощи в атаке. Я уже ничего не мог поделать…"
Михаил Якушин говорил о той неудаче так: «Советской сборной в первых двух встречах пришлось дважды играть дополнительное время. В обоих тех матчах к тому же игра складывалась для нас крайне неудачно, и только высочайшее присутствие духа позволило нашей команде добиться благоприятного результата. Но сколько же физической, а главное, нервной энергии пришлось для этого потратить! Один раз сумели за счет воли переломить ход встречи, другой… A в третьем случае, когда югославы повели 2:1, сделать уже ничего не удалось.
Не будем забывать, что основным нашим нападающим было тогда уже немало лет: Трофимову — 33 года, Николаеву — 31, Боброву — 30, Бескову — 31… В таком возрасте для того, чтобы восстановить силы после тяжелой игры, нужно время, а у них его не было».
В духе тех времен Аркадьева осуждали на Всесоюзной научно-методической конференции по футболу в январе 1953 года.
Зам. председателя Всесоюзного спорткомитета К. Андрианов говорил там: «Наши так называемые ведущие тренеры Аркадьев и Бутусов показали свою несостоятельность, неспособность подготовить команду к Олимпиаде… Книги Аркадьева вредны, потому что уводят нас от установок советской школы, ее наступательного порыва…» «Своей практикой, своей книжицей он уводил нас от важнейших вопросов учебно-тренировочной и воспитательной работы. А ошибок своих не признает…"
Ему вторил председатель Всесоюзного тренерского совета А. Соколов: «…Аркадьев не терпел критики, работа шла без творческого обсуждения, игроки его боялись, из-за своей любви к иностранным словам он был им непонятен. Заморочив умы различными теорийками в области универсализма, техники, тактики, аполитично забыв о воспитании, он показал себя кичливым, зазнавшимся человеком…"
Какая это все чушь — «игроки его боялись», «кичливый, зазнавшийся человек» и т. д.
Так был прерван полет великого тренера и великой команды ЦДСА, созданной им. Нет сомнения, что если бы армейский клуб не был расформирован, то он под руководством Бориса Андреевича Аркадьева еще много лет был бы в числе лидеров нашего футбола.
С водой выплеснули и ребенка. Книги Аркадьева, его теоретические разработки, в частности, идея универсализма в футболе, были признаны вредными, как до этого у нас признавали вредными генетику и кибернетику.
Но повернуть время вспять еще никому не удавалось.
Автор очерка: Олег Кучеренко
Еженедельник «Футбол» N 39 от 25 сентября 1999 года

Аркадьев Борис Андреевич. 21.09.1899 — 17.10.1986.

Защитник. Заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР.

Начал играть в 1914 году в Санкт-Петербурге в команде «Унитас», затем играл в московских клубах «Сахарники» — 1923 — 1925, РКимА (СиМ, «Металлург» М) — 1927 — 1936.

Чемпион Москвы — 1932 (осень), 1933 (осень).

Преподаватель фехтования в Военной академии им. М. В. Фрунзе — 1922 — 1936.

Старший тренер «Металлурга» М — 1937 — 1939, «Динамо» М — 1940 — 1944, ЦДКА — июль 1944 — 1952, 1958 — 1959, «Локомотива» М — сентябрь 1952 — 1957, 1963 — 1965, «Нефтяника» Б — 1961 — 1962, «Пахтакора» Тш — 1967, «Шинника» (Ярославль) и сб. профсоюзов 2-й лиги — 1969.

Как тренер приводил команды к победе в чемпионатах СССР в 1940,1946, 1947, 1948, 1950, 1951 гг., к победе в Кубке СССР в 1945, 1948, 1951, 1957 гг. Старший тренер сборной СССР — 1952, которая выступала на Олимпиаде в Хельсинки, олимпийской сборной СССР — 1959.

1. Нет пророка в своем Отечестве

Борису Андреевичу Аркадьеву, человеку, навсегда оставившему в нашем футболе глубокий и яркий след, в эти дни исполнилось бы 100 лет.

Валерий Лобановский в предисловии к сборнику, посвященному тренерскому наследию Бориса Аркадьева, выпущенному издательством «Физкультура и спорт» в 1990 году, отметил: «…На письменном столе в моей тренерской комнате всегда его книга „Тактика футбольной игры“ — с пожелтевшими от времени страницами, с пометками, сделанными мной и теми, от кого мне „перешел по наследству“ труд выдающегося тренера, с закладками на наиболее интересных страницах. Закладок много».

Практические достижения Аркадьева-тренера общеизвестны. Под его руководством становились чемпионами СССР московское «Динамо» и ЦДКА (пять раз!), Кубок страны выигрывали тот же ЦДКА (трижды) и московский «Локомотив».

Его теоретические изыскания и открытия и по сей день не утратили своей новизны. Во всяком случае, современные тренеры используют их в своей работе, не подозревая, возможно, того, кто был их автором. Мало кто, к примеру, знает, что знаменитые тренировочные упражнения в «квадрате» изобрел именно он.

Многолетний редактор нашего еженедельника Лев Иванович Филатов не раз вспоминал об одном телефонном звонке Аркадьева в редакцию. Незадолго до этого в «Футболе — Хоккее» была опубликована статья известного румынского специалиста Ковача, который дважды привел «Аякс» к победе в Кубке европейских чемпионов и считался одним из творцов тотального футбола. Так вот, Аркадьев сказал Филатову по телефону:
— Я не с упреком. Однако считаю своим долгом поставить вас в известность, что Штефан Ковач четыре года назад присутствовал в Москве на семинаре, где я имел честь вести курс по тактике. Многое в его статье я не могу назвать иначе, как заимствованием. Впрочем, не удивляюсь: мы всегда отличались транжирством идей. А за него рад. Хорошо вел конспект, не зря наведывался. Насколько могу судить, дельный тренер, команду свою ведет толково…
И тут, наверное, самое время привести слова Аркадьева из его статьи «Об универсализме в футболе», опубликованной еще в 1951 году: «Универсализм игрока — это прежде всего его универсальное понимание игры, ее общей тактики в сочетании с техническим умением и физической способностью провести эпизод или даже отрезок игры на любом месте в команде и в любом тактическом плане…» Двадцать с лишним лет спустя сборная Голландии на мировом первенстве 1974 года поразила футбольный свет игрой, построенной на этих принципах, заложенной, кстати, чуть раньше «Аяксом» времен Михелса и Ковача, после чего такой футбол и стал называться тотальным. Мы же к нему пришли гораздо позже. Увы, нет пророка в своем отечестве.
А ведь в сороковых годах советский футбол в тактике шел чуть ли не впереди планеты всей. Тогда, правда, международные турниры практически не проводились, но в редких товарищеских встречах (с англичанами, югославами, венграми, шведами, которые в то время занимали передовые позиции в Европе) наши команды не раз поражали соперников именно тактическими находками и отменной физической подготовкой, а Борис Аркадьев был одним из тех, кто это чудо сотворил.
Тот же Лев Филатов говорил о нем так: «В футбольной среде Аркадьев был фигурой неожиданной, пришельцем, странником. Рафинированный интеллигент — это для футбола, наверное, излишняя роскошь. Но раз уж такой человек объявился, залетел, им гордились. Его тонкая духовность была подмечена и выделена, как украшающая редкость. Но она оказалась плодоносной, что сделало Аркадьева фигурой выдающейся, единственной в своем роде».
Для тех, кто не знает, пора, наверное, сказать, что были два брата-близнеца Аркадьевых — Борис и Виталий, и оба стали выдающимися тренерами. Один — в футболе, другой — в фехтовании.
Родились они в Петербурге в семье актера Андрея Ивановича Аркадьева, игравшего в театре Комиссаржевской. В их доме бывали и сама Вера Федоровна Комиссаржевская, и Всеволод Мейерхольд, и Александр Блок…
Любопытно, что много лет спустя Николай Петрович Старостин напишет о Борисе Аркадьеве такие слова: «Квадрат» на поле, персональная опека, контратака — это все понятия, разработанные им не только для нас, но и, пожалуй, для всего мира. Короче, это всеобъемлющий футбольный Всеволод Мейерхольд, кстати,
и во внешнем облике их есть что-то схожее".
Мне же в связи с этим вспоминается один забавный эпизод. Борис Андреевич был большой поклонник, как изобразительного искусства, так и музыки и поэзии. Тренируя один из клубов класса «А», он жил в одном гостиничном номере во время выезда на матч с начальником команды. Встав утром и открыв настежь окно, Аркадьев начал читать стихи Блока и, приостановившись на мгновение, поинтересовался у соседа:
— А вам нравится Блок?
Ответ последовал ошеломляющий:
— А в какой команде он играет, Борис Андреевич?
В 60-х годах Аркадьев тренировал «Пахтакор». Как-то я приехал в командировку в Ташкент и разместился в гостинице по соседству с Борисом Андреевичем, а по утрам несколько дней сопровождал его до стадиона, где проводились тренировки. Во время этих прогулок он каждый раз задавал мне один и тот же вопрос: «А знаете ли вы, что в Ташкенте во время войны жила Анна Ахматова?» Я подтверждал, что знаю, и однажды, чтобы поддержать разговор, вспомнил о печально памятном всем докладе секретаря ЦК ВКП (б) Жданова, в котором клеймились Зощенко и Ахматова… Аркадьев сразу оживился и произнес тираду, которая врубилась в память навсегда:
«Да-да, — говорил он, чуть заикаясь. — Был у нас такой культуртрегер. Он немножко бренькал на рояле и как-то, собрав компанию и проиграв несколько нот из Шостаковича, воскликнул: „Разве это композитор?!“ И мы (последовала пауза) на посмешище всему миру объявили, что Шостакович не композитор!.."
Разговаривать с Борисом Андреевичем на любую тему было интересно и поучительно.
Игроки всех команд, которые он когда-либо тренировал, первым делом вспоминают, что Аркадьев в любом городе, куда бы они ни приезжали, вел их в музей или картинную галерею, где выступал гидом, рассказывая о картинах и художниках, их создавших.
Кстати, уместен тут будет фрагмент из моего давнишнего интервью с Валентином Николаевым, нападающим знаменитой „команды лейтенантов“:
— …Красоту Аркадьев любил во всем и старался пробудить эти чувства и в нас. Помню, как-то мы ехали из Тбилиси в Ереван на поезде. Вечером он зашел в купе, где мы разместились с Деминым, и говорит: „Валя и Володя, приготовьтесь, завтра я вас разбужу в пять утра“. Мы, несколько удивленные, чуть ли не в один голос спрашиваем: „А зачем, Борис Андреевич?“ Он, довольный, объясняет: „Будем наблюдать за восходом солнца“.
— И действительно разбудил?
— Разбудил… И не зря. Зрелище, когда солнце появляется из-за Арарата, скажу вам, незабываемое. Еще Аркадьев, когда мы бывали в Сухуми на сборе весной, имел обыкновение утром вместо зарядки водить нас на гору, склоны которой сплошь покрыты цветущей мимозой. Вид с ее вершины на море в сочетании с природой — это тоже что-то необыкновенное.
— И не было в команде таких, кого раздражали бы эти уроки красоты?
— Да будь ты хоть дважды идиотом, красота тебя все равно проймет.
Интересным был ответ Аркадьева на вопрос Филатова, почему он оказался в спорте:
— Я из того поколения, для которого в названии „физическая культура“ слово „культура“ стояло на первом месте.
Братья Аркадьевы увлеклись спортом, обучаясь в петербургской гимназии, и вскоре стали игроками известного в то время клуба „Унитас“ — вотчины братьев Бутусовых, знаменитой футбольной династии. Борис играл защитником, Виталий — нападающим. Когда же грянула революция, посчитали, что их место на фабрике, рядом с народом. Потом их призвали в Красную Армию, они воевали на Карельском фронте, откуда их обоих в одно прекрасное время откомандировали на учебу в Москву в военно-педагогический институт на отделение физического образования. В столице братья Аркадьевы прослыли оригиналами. Михаил Якушин, знаменитый игрок и тренер, рассказывал о них следующее: „Получив комнату на двоих, они решили никакой мебелью не обзаводиться и вести спартанский образ жизни. Собирая осенью опавшую листву, устилали ею пол в своей комнате, и постель была готова. Какое-то время увлекались вегетарианством — ели только фрукты и овощи. С весны не упускали ни одного луча солнца и удивляли всех ранним и ровным загаром.
Братья занимались и фехтованием. Борис на протяжении многих лет преподавал фехтовальную науку слушателям Военной академии имени М. В. Фрунзе, Виталий со временем достиг в этом деле больших высот, став заслуженным тренером СССР, воспитал немало знаменитых чемпионов мира и Олимпийских игр.
В футбол они играли за клуб „Сахарники“, который затем отошел к заводу „Серп и Молот“ и стал называться „Металлургом“. Борис несколько раз входил даже в сборную Москвы“.
Оба брата в конце концов стали футбольными тренерами: Виталий возглавлял московский „Буревестник“, который в 1938 году выступал в классе „А“, а Борис — „Металлург“, который под его руководством наделал немало шума на всесоюзной арене. Именно он дал путевку в большой футбол в этом клубе сначала Григорию Федотову, а затем и Константину Бескову.
В „Металлурге“ Аркадьев сделал свое первое крупное тактическое открытие, разработав систему персональной опеки при игре в защите, или, как он называл ее на военный лад, „подвижной обороны“.
Вот как Аркадьев сам говорил об этом: „Первой командой, отказавшейся от чисто позиционной тактики в защите и перешедшей на „подвижную оборону“, т. е. на держание и разбор нападающих противника, была московская команда „Металлург“, успешно выступавшая в розыгрыше первенства СССР в 1937 — 1939 годах. Этот прием, заимствованный футболистами из баскетбола, изменил не только игровую внешность футбола, но
и потребовал большой психологической перестройки игроков. Основной смысл держания игрока заключается в том, что гораздо легче не дать противнику начать игру, чем расстроить уже начатую им игру“.
Десятилетиями с тех пор ведутся споры о том, хороша ли система персональной опеки или плоха. До конца своих дней Аркадьев отстаивал свое открытие. Вот основные тезисы его доводов:
„Метод персональной опеки“ следует понимать как активный метод обороны, предупреждающий развитие наступления противника и дающий большие возможности для переключения от защиты к атаке».
«Было бы совершенно неверно считать „персональную опеку“ универсальной и самостоятельной системой обороны. Ведь построить оборону только и исключительно на „персональной опеке“ — это означало бы совершенно отказаться от позиционной подстраховки в обороне и поставить результат игры и судьбу команды в зависимость от хода борьбы (и ее случайностей) в парах противоборствующих игроков. Именно поэтому в современном футболе „персональная опека“ обязательно сочетается с позиционной игрой хотя бы одного защитника».
«Метод единоборства „персональная опека“, бесспорно, является одним из тех прогрессивных методов игры, которые интенсифицируют борьбу на футбольном поле. А интенсификация игры — это генеральная пиния современного футбола».
«Критические стрелы отрицателей этого метода единоборства направлены не на „персональную опеку“, каковой она должна быть, а на ее крайние формы, доведенные до полного абсурда. Например, если игрок, которому поручено „закрыть“ какого-то противника, ничего не видит на поле, кроме своей „жертвы“, и бегает за ним по пятам или простаивает рядом с ним. Тогда „персональная опека“ в таком исполнении ничего, кроме вреда, не принесет футболу. Но ведь виновата в этом не „персональная опека“ как таковая, а ее исполнители, неверно понимающие смысл этой игры. А смысл ее очень прост и доступен пониманию каждого футболиста: по возможности не давать играть своему личному противнику и возможно больше играть самому — это просто, но очень трудно, так как игра по этой немудреной формуле требует большой тактической смекалки, скоростной выносливости, тренированного внимания и игровой дисциплины».
«Хочется сказать, что метод „персональной опеки“ может не нравиться и не нравится ленивым и физически неполноценным футболистам, хитрым тренерам, которые одно говорят, а другое делают, и эстетствующим теоретикам с дурным спортивным вкусом».
Помню, как в разгар очередной кампании против «персоналки» я без всяких задних мыслей спросил Бориса Андреевича, что за игрок был Гавриил Дмитриевич Качалин, выступавший до войны в московском «Динамо» под его руководством, в те дни рьяно боровшийся за «зону» против «персоналки».
Аркадьев поднял указательный палец и с хитрой улыбкой произнес:
— Неплохой был «персональщик»!
Конечно, и до Аркадьева бывали случаи, когда кто-то из футболистов брал индивидуально сильного соперника под личную опеку, но это были эпизоды, а он возвел такую тактику игры в обороне в систему («персональная опека» в движении, или «подвижная оборона»), которую с успехом начали осваивать все советские команды. Даже для ведущих зарубежных команд действия в этом ключе наших защитников были откровением, в частности, во время знаменитой поездки московского «Динамо» в 1945 году в Великобританию.
Когда накануне Олимпийских игр 1952 года в Москву приехала на товарищеские матчи сборная Венгрии во главе с Пушкашем и Кочишем, в то время одна из лучших, если не лучшая в мире, команда, ставшая спустя два месяца олимпийским чемпионом, она неожиданно для себя столкнулась здесь с сильным противником. Первая встреча завершилась вничью — 1:1, а во второй победила сборная СССР, выступавшая под флагом сборной Москвы, которую тренировал Борис Аркадьев, — 2:1.
После этих игр руководитель сборной Венгрии И. Калмар сделал знаменательное заявление:
— Ваша трактовка построения обороны является открытием в искусстве тактики, а степень физической готовности игроков, их скоростные данные не имеют себе равных…
Это уже потом футбольный мир узнал об итальянском «каттеначчо», основу которого составляла жесткая персональная опека атакующих игроков соперника. Подобный метод игры в обороне в сочетании с зонным принципом, на чем, кстати, постоянно настаивал и Аркадьев, до сих пор находится на вооружении многих ведущих команд Старого и Нового Света.
Борис Андреевич Аркадьев был первым профессиональным тренером в нашем футболе. Это подтверждает и Николай Петрович Старостин: «Ретиво воюя с ним на футбольном поле, я, естественно, меньше всего предполагал, что моим противником является родоначальник советского тренерского сословия. Я так называю Бориса Андреевича не потому, что он был первым футбольным тренером. До него известностью и уважением в Москве пользовались Михаил Давидович Ромм и Михаил Степанович Козлов, но то были хотя и знающие футбол люди, но все-таки тренеры-любители. Первый совмещал эпизодическое тренерство в сборной с литературной работой, второй — с обязанностями преподавателя в ГЦОЛИФКе. Примерно в одни сроки с Борисом Андреевичем начали тренерскую работу Петр Попов, Виктор Дубинин, Константин Квашнин, Михаил Товаровский и другие. Однако, безусловно, именно Аркадьев первым начал разрабатывать и претворять в жизнь новые тактические схемы. Обосновывать принципы обороны и ту логику, на которой зиждется нападение. В дальнейшем все это было с блеском изложено им в книге „Тактика футбольной игры“, выдержавшей несколько изданий у нас и за рубежом».
Аркадьев первым сформулировал революционное для своего времени тактическое правило, ставшее аксиомой на все времена: «Решающим моментом является не расстановка игроков, которая часто бывает лишь изначальным моментом игры, а система передвижения игроков», и блестяще применил его на практике. У нас же до сих пор многие любят подсчитывать, сколько у той или иной команды формально вышло на поле защитников, полузащитников, нападающих, и в зависимости от этого делать вывод, в какой футбол — оборонительный или атакующий — играет команда, упуская при этом суть: какие именно функции выполняет каждый из футболистов, или, выражаясь словами Аркадьева, систему передвижения игроков.
В 1940 году московское «Динамо» под руководством Аркадьева первым в нашем футболе, да и, как потом выяснилось, в мировом, применило тактику маневренной игры, которую журналисты образно назвали «организованным беспорядком».
Автор очерка: Олег Кучеренко
Еженедельник «Футбол» N 38 от 18.09.1999 год