[свободная трибуна] Назад в СССР. Советское государство глазами иностранцев
Ё
Мелочный бюрократизм, эксцентричные туалеты, некультурный <Интурист> и песни
для проводницы Тани - как иностранцы описывали тот СССР, который они
увидели.
В связи с
Чемпионатом мира по футболу
случилось новое обострение извечной русской проблемы: что о нас подумают
другие? В данном случае - болельщики из разных стран, которые приехали в
Россию
посмотреть на матчи своих команд и, конечно, на далекую и страшную страну.
Впрочем, тайные мысли иностранцев о нашей родине всегда волновали россиян:
во времена
стародавние это были француз Жак Маржерет и шотландец Патрик Гордон, а новые
эпохи принесли и новых летописцев - от Джона Рида с его <десятью днями:> до
фантаста
Герберта Уэллса с <Россией во мгле>.
Примерно с 1930-х годов все визиты иностранцев в СССР были поставлены под
суровый контроль <Интуриста>. Много позже, к горбачевской Перестройке, эта
организация
станет в каком-то смысле сакральным местом: тут и валюта, и собственно
интуристы с фирменными шмотками. Легенд было много, но в первую очередь это
привлекало
тех, кто не стремился слишком рьяно чтить Уголовный кодекс - то есть
фарцовщиков, валютчиков и проституток. А в основе своей <Интурист> был всего
лишь
турагенством, обладающим монополией на рынок целой страны, но ограниченным
множеством различных инструкций и приказов, которые регламентировали жизнь
персонала.
О каком-либо заметном турпотоке можно говорить только с 50-х. Сталин умер,
объявили оттепель, Никита Хрущев начал ездить по миру и представлять страну.
В 1957-м в Москве прошел Всемирный фестиваль молодежи и студентов, а в
1959-м - выставка достижений американского образа жизни с пепси-колой и
Ричардом
Никсоном. В общем, народ Запада поехал в СССР. И оставил свои воспоминания
об этом посещении.
<Левый> Маркес. 1950-е
Пожалуй, самое сильное влияние на тон этих воспоминаний оказали собственные
политические взгляды интуриста. Габриэль Гарсиа Маркес, еще не автор <Ста
лет
одиночества>, а малоизвестный 30-летний журналист, в 57-м приехал на
фестиваль и написал потом эссе <СССР: 22 400 000 квадратных километров без
единой
рекламы кока-колы> - он очевидно относился к Советскому Союзу с симпатией,
хотя и подмечал многое.
блочная цитата
Москва - самая большая деревня в мире - не соответствует привычным человеку
пропорциям. Лишенная зелени, она изнуряет, подавляет. Московские здания - те
же самые
украинские домишки, увеличенные до титанических размеров. Будто кто-то
отпустил каменщикам столько пространства, денег и времени, сколько им надо,
чтобы
воплотить обуревающий их пафос украшательства. В самом центре встречаются
провинциальные дворики - здесь сохнет на проволоке белье, а женщины кормят
грудью
детей.
Габриэль Гарсиа Маркес
конец блочной цитаты
Маркеса поразила встреча в ночном городе с девушкой, которая несла целую
охапку пластмассовых черепашек (<в Москве, в два часа ночи!>, восторженно
отмечал
он) - впрочем, это и сейчас, наверное, выглядело бы удивительно. Или
общественные туалеты, на которые, пожалуй, обращали внимание все
путешественники.
А вывод из своего опыта писатель сделал не самый уважительный, хотя и
отмечал, что <в Советском Союзе нет ни голодных, ни безработных>.
<Советские люди запутываются в мелких жизненных проблемах. В тех случаях,
когда мы оказывались втянутыми в гигантский механизм фестиваля, мы видели
Советский
Союз в его волнующей и колоссальной стихии. Но едва, подобно заблудшим
овцам, попадали в круговорот чужой незнакомой жизни, обнаруживали страну,
погрязшую
в мелочном бюрократизме, растерянную, ошеломленную, с комплексом
неполноценности перед Соединенными Штатами>, - писал он.
<Правый> Хайнлайн. 1960-е
Писатель-фантаст Роберт Хайнлайн был в Москве в 1960-м и оставил очень
саркастические записки об этом путешествии - настолько саркастические, что
их цитируют
каждый раз, когда хотят показать его <русофобию>.
Никаким русофобом, разумеется, Хайнлайн не был, а был очень дотошным
исследователем. К тому времени он уже был состоявшимся обеспеченным
литератором, его
книги издавались огромными тиражами, а сам он уже считался одним из мэтров
фантастики. Кроме того, у него были крайне правые и консервативные взгляды
на жизнь
и устройство общества. Буквально накануне этой поездки он закончил
программный роман <Звездный десант>, который сейчас считают чуть ли не
гимном фашизму.
Но как раз в конце 50-х мировоззрение Хайнлайна менялось - в очередной раз;
он завершил работу над книгой <Чужак в чужой стране> (предвосхитившей
появление
хиппи). И вот на этом сломе он и приехал в СССР.
Что именно заставило Хайнлайна отправиться в свой поход за три моря,
неизвестно. Он ссылается на то, что его супруга потратила два года на
изучение русского
языка, и этот навык следовало как-то использовать. Но в целом писатель в
основном жалуется.
блочная цитата
Оказаться в Советском Союзе без предварительной психологической настройки
примерно то же самое, что прыгать с парашютом, который во время прыжка не
открывается.
Чтобы правильно настроиться на пребывание в Советском Союзе, нужно
уподобиться человеку, бьющему себя молотком по голове: представляете, какую
он испытывает
радость, прекратив это занятие?
Роберт Хайнлайн
эссе <"Интурист" изнутри>
конец блочной цитаты
Хайнлайн жалуется на курс доллара (<Вы покупаете в "Интуристе" четыре рубля
за доллар, а это означает, что вас обдирают, как липку>), на тотальный
контроль
<Интуриста>, на плохие номера.
<Я никак не могу рекомендовать вам категорию "люкс", потому что даже лучшее
в России потрясающе скверно по нашим стандартам - ванные комнаты без ванны,
даже целые гостиницы без ванн, отсутствие горячей воды, "эксцентричные",
если не хуже, туалеты, невкусная еда, грязная посуда, сводящие с ума
ожидания>, -
пишет он. Впрочем, о туалетах мы уже читали у Маркеса.
Чтобы хоть немного скрасить пребывание в СССР, Хайнлайн рекомендует
требовать (неважно, по-английски или как-то иначе) нужное у всех подряд и
быть вежливым.
<Если не сработают ни вежливое упрямство, ни шумная грубость, прибегайте к
прямым оскорблениям. Размахивая пальцем перед лицом самого старшего из
присутствующих
чиновников, симулируйте крайнюю степень ярости и вопите <Nyeh Kuhltoornee!>
(<Некультурные!>). Ударение нужно сделать на среднем слоге и выделить <р>, -
советует Хайнлайн.
Свои впечатления от СССР Хайнлайн сохранил до конца жизни, хотя и
признавался в конце 70-х, что неплохо бы было съездить еще раз и посмотреть,
что изменилось.
Не съездил: по его мнению, одна поездка в СССР познавательна, вторая - уже
мазохизм.
<Марсианин> Боуи. 1970-е
В апреле 1973 года британский музыкант Дэвид Боуи завершил суперуспешные
гастроли в Японии, сослался на аэрофобию (и знак свыше) и отправился в
Европу
на поезде через огромную, холодную и заснеженную Россию. Снег, правда,
путешественник видел только однажды, а вся поездка заняла чуть меньше десяти
дней.
Из Иокогамы в Находку Боуи и его сопровождающие добрались на теплоходе
<Феликс Дзержинский>, пересели на <старый французский поезд начала века> и
добрались
до Хабаровска, ну, а потом началось его путешествие через всю страну. В чуть
менее антикварном, но вполне приличном (и чистом, как писал музыкант)
поезде.
Удивительно, но о той поездке сохранилось не слишком много свидетельств.
Десятка два фотографий, воспоминания журналиста агентства UPI Роберта Мусела
и несколько
коротких писем, написанных самим Боуи.
<Сибирь была невероятно внушительна. Целыми днями мы ехали вдоль
величественных лесов, рек и широких равнин. Я и подумать не мог, что в мире
еще остались
такие пространства нетронутой дикой природы>, - писал он о Дальнем Востоке.
Скорее всего, про аэрофобию Боуи все же лукавил. После изматывающего
японского турне ему требовалась передышка, а новые впечатления и смена
обстановки
позволили сочинить несколько новых песен. <В поезде мне отлично работается.
Я придерживаюсь своего распорядка: рано встаю, хорошо завтракаю, затем читаю
или пишу весь день музыку>, - писал он.
Боуи охотно общался с попутчиками и пел для проводниц (один из его
сопровождающих считал, что это девушки из КГБ), которые покупали для него
домашнюю еду
на остановках. Песни они слушали, по словам музыканта, с удовольствием, хотя
текстов, наверное, не понимали. Личности одних из первых фанаток Боуи в СССР
-
их звали Таня и Надя - остались неизвестны общественности.
<Сон в поезде - это единственный реальный отдых, который выпадает на мою
Незадолго до этой поездки в западных чартах выстрелила его песня <Life on
Боуи. Он находился под влиянием японской культуры, проникся эстетикой театра
Кабуки, в вагоне ходил в кимоно, а перед посадкой в поезд произвел
неизгладимое
впечатление на всех, кто его видел.
блочная цитата
Он был высок, строен, молод и хищно красив. Его волосы были выкрашены в
красный цвет, а лицо - мертвенно бледно. Он носил ботинки на платформе и был
одет
в яркую рубашку с металлической нитью, поблескивающей из-под синего плаща. В
его руке была гитара.
Роберт Мусел
журналист агентства UPI
конец блочной цитаты
В Москве Дэвид Боуи попал на первомайский парад (<самый крупный русский
праздник, который проводится в честь основания Коммунистической партии
Советского
дальше, в Европу. СССР ему понравился - не до конца, но все же. Кроме того,
он постоянно
боялся агентов КГБ.
<Конечно, я имел некоторое представление о России из того, что читал, слышал
и видел в фильмах, но приключение, которое я пережил, люди, которых я
встретил, -
все это сложилось в удивительный опыт, который я никогда не забуду>, - писал
Боуи.
Через три года он вернулся в Москву в компании с дедушкой панк-рока и своим
приятелем Игги Попом, которому Боуи тогда помогал справиться с
наркозависимостью.
К сожалению, в СССР они тогда приехали лишь как туристы, а не в рамках
совместного тура <Isolar - 1976 Tour>. Но написанные в поезде песни вошли в
альбом
<Station To Station>, а в 1996-м музыкант приехал - уже в Россию - в третий
раз. И, наконец, спел не только для проводниц.
Источник:
https://news.mail.ru/society/33963682/?frommail=10
С уважением, Эдуард Фурников
