И опять же, возникает вопрос, а читают ли критики Лысенко саму критику, например упоминавшуюся уже книгу того же Медведева, где он об этом пишет. Кстати, в том числе и его сравнение достижений генетики и "мичуринской биологии" на практике. Очень уж не в пользу генетики. Особенно искренний смех вызывают высказывания о множестве сортов, созданных с помощью методов цитогенетики (естественно, без перечисления). Кстати, тоже характерно и для уже упомянутой работы Эфроимсона.

А вот данные о достижениях Лысенко и его учеников. В интервью бывшего наркома и министра сельского хозяйства СССР И.А. Бенедиктова [39] говорится: "...Ведь это факт, что на основе работ Лысенко созданы такие сорта сельскохозяйственных культур, как яровая пшеница "Лютенцес-1173", "Одесская-13", ячмень "Одесский-14", хлопчатник "Одесский-1", разработан ряд агротехнических приемов, в том числе яровизация, чеканка хлопчатника. Преданным учеником Лысенко, высоко чтившим его до конца своих дней, был и Павел Пантелеймонович Лукьяненко, пожалуй, наш самый талантливый и плодовитый селекционер, в активе которого 15　районированных сортов озимой пшеницы, в том числе получившие мировую известность "Безостая-1", "Аврора", "Кавказ". Что бы ни говорили "критики" Лысенко, в зерновом клине страны и по сей день преобладают сельскохозяйственные культуры, выведенные его сторонниками и учениками. Побольше бы нам таких "шарлатанов"! Давно, наверное, решили бы проблему повышения урожайности, сняли с повестки дня обеспечение страны зерном. Успехи генетиков пока куда скромней - и не от этой ли слабости позиций, низкой практической отдачи крикливые обвинения своих соперников?..".

Кстати, встречаются упоминания, что "Безостую-1" Лукьяненко вывел, когда работал в институте Н.И. Вавилова, в ВИРе. Просветим критиков - Лукьяненко с 1926　года, после окончания Кубанского сельскохозинститута и до конца жизни работал на Кубани. Впрочем, уже упоминалось, что все свои успехи Лысенко "присвоил" у других и выдал за свои (понятно, что в этом ему помог "всесильный" Сталин), а рекомендации "украл" у коллектива ВИРа, либо предлагал неоригинальные и давно известные решения. На такие, скажем так, дилетантские заявления остается просто рекомендовать оппонентам получить агрономическое образование.

А что же генетики? А в большинстве случаев на этот вопрос ответом является гробовое молчание или рассказы о достижении генетики и селекции в медицине и животноводстве (действительно, очень близко с растениеводством и семеноводством). Заодно, пожалуй, стоит напомнить лысенкофобам, какие методы использовались в селекции до конца 30-х (практически исключительно отбор в местных сортах популяциях) и после, может тогда они поймут, что иначе с точки зрения тогдашних генетиков и не могло быть. Реальный же вклад генетики в развитие селекции очень хорошо описан в работе "Возрождение в генетике и ее вклад в селекцию растений" [40]. Выводы, увы, не в пользу генетиков.

Миф о Лысенко, выступающем против классической генетики. На самом же деле Лысенко выступал не против генетики, а против конкретных научных воззрений, изложенных в работах генетиков Вейсмана и Моргана и их учеников и последователей (так называемый "вейсманизм-морганизм"). Причем эти воззрения были соответствующим образом (далеко не всегда адекватным) интерпретированы отечественными генетиками. Что неоднократно в своих работах и подчеркивал.

По большому счету Лысенко одним из первых обратил внимание на несуразности генетических теорий того времени, постулированных советской школой Вейсмана-Моргана. Это и не удивительно, поскольку работал Лысенко в области генетики и селекции растений, биология которых во многом отлична от биологии насекомых и животных, с которыми в основном и работали "вейсманисты-морганисты". Кстати, нечто подобное противостоянию "морганистов" и "мичуринцев" происходило в то же время и в США между Лютером Бербанком (кстати, работавшим тоже в области селекции растений) и его сторонниками и последователями Т. Моргана, правда, с другими результатами.

Лысенко "...отрицал существование генов, объявляя их выдумкой буржуазных идеалистических ученых. Хромосомы, по его мнению, не имели никакого отношения к наследственности. Он отрицал законы Менделя, считая их выдумкой "католического монаха"..." [41]. Ссылок на работы, где бы Лысенко утверждал что-то подобное, не приводится. И не удивительно, поскольку стоит хотя бы прочесть доклад Лысенко, который приводится в Стенограмме известной сессии ВАСХНИЛ "О положении в биологической науке" [42], и убедиться самим, что думал по этому поводу Лысенко (между прочим, со ссылками на цитированных авторов). Или, например, "...Неправ также акад.　Серебровский, утверждая, что Лысенко отрицает существование генов. Ни Лысенко, ни Презент никогда существования генов не отрицали..." [43]. Или прочесть его работу "О двух направлениях в генетике" [44].

Кстати, здесь нужно упомянуть о якобы отрицании Лысенко одних из базовых законов генетики - законов Г. Менделя. Здесь необходимо сделать отступление, что первоначально на публикации Менделя практически никто не обратил внимание. Открыты заново они были несколько позже другими исследователями - де Фризом, Чермаком и Корренсом. Но в 30-е годы ХХ века в связи с началом применения математических методов в биологии и развитием биометрии, данные законы были поставлены под сомнение. Высказывалось мнение, что Мендель и переоткрыватели его законов просто "подогнали" свои данные под удобную математическую формулировку, в частности именно в эти годы это утверждал один из основателей биометрии Р. Фишер (ее и сейчас разделяет часть специалистов-генетиков). Вот на этом фоне и возникли работы Лысенко, в которых он высказал свое сомнение в этих законах. В частности, Лысенко утверждал: "...Утверждение акад.　Серебровского, что я отрицаю нередко наблюдаемые факты разнообразия гибридного потомства в пропорции 3:1, также неверно. Мы не это отрицаем. Мы отрицаем ваше положение, говорящее, что нельзя управлять этим соотношением. Исходя из развиваемой нами концепции, можно будет (и довольно скоро) управлять расщеплением..." [45] и подробно излагал свое видение этих законов [46], например, "...Никакого менделевского расщепления обязательно в отношении (3:1)n в природе не существует. "Закон" Менделя - это закон не биологических явлений, а усреднённой, обезличенной статистики...".

То есть на самом деле Лысенко говорил о том, что закономерности, сформулированные Менделем - это не биологические законы, а математико-статистические закономерности. Фактически же он обратил внимание на адекватность интерпретации полученных математико-статистических закономерностей, что является и на сегодняшний день одной из серьезнейших проблем любого научного исследования. А, кроме того, утверждал, что данное расщепление - не есть аксиома и может быть изменено соответствующими генетико-селекционными методами.

В этой связи необходимо также упомянуть расхожий миф о неприятии Лысенко математических методов и фактически борьбе против биометрии. Миф настолько устойчив, что даже редактор журнала "Биометрика" свою статью (кстати, отличную и очень интересную и актуальную) назвал "Долгое прощание с лысенковщиной" [47]. Такое впечатление, что, не человек был Лысенко, а какой-то злой гений, демон, в одиночку уничтоживший советскую биометрию. Между тем, использованию биометрии, становление которой и началось в 30-е годы прошлого века, противились многие ученые, сторонники "чистой, не математизированной" биологии, И Лысенко тут скорее пострадавшая сторона, чем активный противник:

...Весьма вероятно, что хотя бы отчасти неприязнь Лысенко к математике объяснялась как раз тем, что он подвергся критике за высказывания в той области, которая представлялась ему, тогда еще совсем молодому человеку, чувствующему себя в ней по крайней мере неуверенно, достаточно унизительной..." [47].

К сожалению, подробное рассмотрение всех биометрических аспектов работ Лысенко и его учеников требует отдельной публикации. Но самое интересно, что автор статьи так и не понял смысл возражений Лысенко против закона Менделя, о которых уже писалось выше. Фактически же, Лысенко и его последователи дали "симметричный" ответ оппонентам, в духе приводимой критики самого Лысенко и, повторимся, подняли вопрос об адекватности применения этих методов в биологии. Кроме того, с учетом тогдашнего уровня (а не современного) развития математико-статистических методов в биологии ответ Лысенко не является ни некорректным, ни ненаучным. Многие аспекты тогда были спорными, и странно, что специалист в области биометрии об этом запамятовал. Поэтому его выводы в этой связи (особенно касаемо спора с академиком А.Н. Колмогоровым) выглядят несколько странно.

Более того, следует напомнить критикам Лысенко о, скажем так, отличиях в методиках полевого опыта, особенно при селекционных исследованиях растений, и лабораторных экспериментах, применяемых в генетике и молекулярной биологии. Это разные методики, которые требуют адекватного применения соответствующих математико-статистических методов анализа. А критикам, утверждающим о "некорректных экспериментах", поставленных Лысенко и его учениками, нерепрезентативности выборки, например, стоит освежить в памяти определение что такое "сорт" и каким образом получают сорт или гибрид.

Далее, критикам Лысенко для начала следует узнать, что такое производственные посевы и чем они отличаются от экспериментов на делянках. И, наконец, основные претензии к данным Лысенко следующие.

1. Лысенко опирался на данные анкет. Но, дело в том, что критики просто не знают особенностей сельскохозяйственной статистики. В то время (да и сейчас тоже) оценка урожайности (т.　н. биологическая оценка на корню) Центральным управлением народнохозяйственного учета (ЦУНХУ) Госплана СССР, например, как раз проверялась и выполнялась методом анкетирования, либо через специальных респондентов, либо через свои органы. Так что Лысенко применял общепринятые, можно сказать классические методы того времени (кстати, они же применялись в США и Германии в это время, по большому счету, такой метод был скомпилирован с опыта этих государств). Просто особенность была в том, что Лысенко просил учитывать не только урожайность, но отдельно урожайность по яровизированным и неяровизированным посевам. Так что достоверность и репрезентативность данных нужно оценивать по совершенно другим критериям - очень близки к этому методы статистической оценки малых выборок респондентов при социологических исследованиях.

Именно поэтому работники Наркомзема поняли Лысенко, что называется, "с полуслова", поскольку сами работали по этим методикам, и им было легко их оценить. Отсюда и поддержка, поскольку понятные данные и результаты.

2. Т.н. "возражения Константинова - Бобко - Любищева" по поводу "больших полей". Опять же, дело в том, что при оценке урожайности применялся такой метод как "метровка". Просто на полях (тут было три варианта - либо на всех полях, либо выборочно (методом случайных чисел), либо на т.　н. "среднем поле") случайно закладывались метровые квадратные площадки (количество их зависело от площади поля), на которых проводился укос и обмолот снопов, после чего выводилась средняя урожайность. И что тут безграмотного? Так что - опять, совершенно несравнимые методики. С другой стороны, применялся так называемый "сплошной перечет". То есть, после окончания уборочной и обмолота определялся т.　н. "амбарный" урожай, который делился на площадь. В данном случае - бралась не выборка, а, скажем так, полная перепись. Но, для отдельных сортов применялась именно метровка. Разница в том, что метровка всегда давала завышенные оценки по сравнению с "амбарным" урожаем (поскольку не учитывались потери при сборе и меньше были потери при обмолоте) - разница была порядка 10-20%. Однако, если мы оцениваем урожай от яровизации и не от яровизации в одном хозяйстве одним и тем же методом метровки, то в данном случае завышение не играет никакой роли. Именно методом "метровки" производилась оценка урожая советскими статистиками при анкетировании с целью прогноза урожайности.

3. Субъективизм. Тут ничего не возразишь - это вообще беда любого исследования. Но можно оценить и его. Во-первых, исследования советских статистиков показали, что было как завышение, так и занижение данных (речь идет исключительно о первичных данных, без учета их последующих "корректировок" в вышестоящих организациях). Завышение было в том случае, если вопрос стоял о получении наград ("выйти в ударники") - кстати, крайне редкое явление в начале - середине 30-х, поскольку влекло за собой пристальное внимание органов госбезопасности к "приписчикам" с известными последствиями. Занижение - если вопрос стоял о начислении налогов и разработке плана хлебозаготовок. В случае же анкетирования по яровизации - ни тот, ни тот фактор не являлся определяющим. Во-первых, руководство само решало, проводить опыты или нет, во-вторых, ни наград, ни дополнительного налога они от этого не получали. Более того, колхозникам, наоборот, было выгодно внедрять это метод, поскольку, при наличии прибавки, которая не была заложена в прогнозе, получалась прямая выгода - появлялось дополнительное не облагаемое налогом и не заявленное в план заготовок зерно. А при отсутствии прибавки - оставались "при своих". Поэтому, не присланные анкеты, скорее всего, это не неучтенные отрицательные результаты (как утверждали критики Лысенко), а просто отсутствие опытов по яровизации вообще, чаще всего вследствие консерватизма сельхозпроизводителей или не желания руководства "отвлекаться на науку".

Здесь же очень хочется сделать одну ремарку "от души". Основная работа селекционера длится в течение вегетационного периода - с марта-апреля по октябрь-ноябрь (в зависимости от климатической зоны). Все это время селекционер находится на поле. Не "в поле", как прочие биологи "полевики", а именно в поле. Где, начиная с предпосевной подготовки почвы, он пашет (в переносном и прямом смысле слова), сеет и, согласно методикам, выполняет сортополку, гибридизацию и множество других операций, подавляющее большинство из которых и сейчас делается вручную. В ходе работы лично приходится таскать мешки с зерном и агрохимикатами, вязать снопы и работать на различных видах сельхозтехники. В общем, выполнять работу, после которой возникает единственное желание - выспаться. И так - от рассвета и до заката все дни, а выходной день начинается, когда начинается ливень. Подчеркнем, не дождь, а ливень, все прочие дни - рабочие. Потом - уборочная и подготовка к посевной озимых, после чего - посев. На этом "поля" завершаются, и начинается зимний камеральный период до весны, когда все, что ты сделал в поле, нужно систематизировать и обработать. Для получения значимых результатов нужно минимум три года - это если позволят погодные условия и не случится, например, зимней оттепели (еще и неоднократной), суховея, запала, затяжных ливней и　т.　д., после чего о годе работы можно забыть. На памяти автора по этим причинам застопорилось несколько кандидатских диссертаций аспирантов.

И вот, на каком-то этапе этих работ, чаще всего при приемке опытов или на "Дне поля" и со 100% вероятностью на отчете возникает такая ситуация... Когда вылезая из "членовоза" последней модели в новом костюме по последней европейской моде, благоухая парфюмом и вспоминая, как докладывал данные этого селекционера на последнем международном симпозиуме или конференции где-то в "дальнем зарубежье"... или, выйдя из теплой сверкающей лаборатории, благоухая свежезаваренным кофе и сняв накрахмаленный белый халат ... "густым баритоном Поля Робсона" начнут рассказывать и разъяснять, как нужно проводить полевые исследования, обрабатывать данные или описывать свои трактовки этой работы студентам... В общем, реакция на все это становится предсказуемой. И слышали бы оные умствовавшие деятели, зачастую раз в год бывающие на поле, какие язвительные комментарии раздаются в их адрес и какое мнение о них создается.

И если возникает мысль, что здесь сгущают краски или усугубляют ситуацию, то можно привести слова одного кандидата наук по специальности "Почвоведение". Этот специалист говорил, что завидует биохимикам - всегда в тепле и уюте, каждую неделю новые результаты, а за год и диссертацию написать можно. А тут - за лето под сотню, а то и не одну почвенных разрезов, полуям и прикопок выроешь, да не один десяток килограммов почвы на себе перетаскаешь, а потом всю зиму химический анализ. И хорошо, если всего этого на одну статью хватит ...

Кстати, вышеуказанная ремарка целиком и полностью относится к академикам-селекционерам (которым и был Лысенко), которые так и начинали, да и уже, будучи академиками, не гнушались и не гнушаются полей - лично доводилось лицезреть академика, "месящего" сапогами грязь на аспирантских посевах.

Кстати, можно привести пример критиков Лысенко по поводу методики работы его и его учеников [48]:

"...Вдова Сапегина рассказывала, что последней каплей, переполнившей чашу терпения обеих сторон, стал случай, произошедший осенью то ли 1930, то ли 1931　года. Сотрудники Лысенко убрали урожай со своих делянок, поля института опустели, надо было готовить их к осенней пахоте. Неожиданно в одной из комнат, где работал Лысенко со своими учениками, появился разгневанный директор и потребовал от Лысенко немедленно пойти с ним в поле. Там еще валялись кое-где остатки соломы, ботва, делянки были не распаханы, вбитые в землю колышки с надписями вариантов опытов оставались на местах. Осматривая поля, Сапегин, оказывается, наткнулся на неожиданную и неприятную деталь: на части делянок кто-то бросил снопики необмолоченных растений. Дотошный Андрей Афанасьевич все поля тщательно осмотрел и установил истину: выяснил, что это не было делом раззявы или лентяя. Снопики валялись, не как попало. Во-первых, необмолоченный материал остался только на поле лаборатории Лысенко, а, во-вторых, "забывчивые" селекционеры осмотрительно следовали определенной системе: материал остался несобранным только на контрольных делянках. Таким нехитрым путем сотрудники Лысенко искусственно завышали результат своих опытов, "забывая" учесть весь урожай с контрольных посевов..."

И вот тут необходимо прояснить несколько моментов и задать несколько вопросов. Как и в большинстве случаев, автор основывается на "личном сообщении" (например, в другом случае упоминается личное сообщение Эфроимсона) - вот такая вот "царица доказательств". Далее, необходимо вспомнить, что Лысенко имел достаточный практический опыт работы как сотрудник Белоцерковской и Гянджинской опытных станций - то есть имел практическую базу, и досконально знал все методики работы, непосредственно ее выполняя. Имел ли такой опыт А.А. Сапегин и адекватно ли он понял то, что увидел - это другой вопрос. Вполне вероятно, что имел. Но автор много раз наблюдал схожую картину из года в год, и при этом без всякого Лысенко. Речь о том, что стандартов в аспирантских опытах высевается часто очень много не для учёта урожайности, а для того, чтобы у неопытного аспиранта перед глазами был постоянно образец для сравнения и корректного описания. Из года в год требуют все стандарты убрать. И вы что думаете, убирают? С другой стороны, а насколько корректно и правильно ситуацию передала вдова Сапегина - насколько она была специалистом в этом вопросе, ведь "эффект испорченного телефона" - довольно распространенное явление. Более того, насколько корректно понял вдову сам Сойфер - ведь он специалист в молекулярной биологии и неизвестно, знает ли досконально вообще методики, применяемые в полевых опытах при селекционных исследованиях, особенно методики того времени. Судя по всему, Сойфер является дилетантом в этом вопросе, поскольку не представляет, что такое уборка опытов, каким образом отбирают образцы с делянок и как ведется учет урожая (для этого не обязательно убирать все снопы). Кстати, если это опыты аспирантов то, скорее всего, это были 2　- 6　рядковые делянки ручного посева, на которых учёт урожайности по обмолоту проводить не корректно. И кто утверждал, что эти снопы были с контроля - может их разбирали на контрольной делянке. Ну и, ясное дело, что возмущение Лысенко, которого "подставили" аспиранты, представлено Сойфером как актерская игра. Хотя доводилось наблюдать такую "актерскую игру" в исполнении селекционера. Из аспирантуры, а то и института вылетаешь, как говорится "со свистом", что и ахнуть не успеешь. Вот интересно, а как сам Сойфер себя поведет, если независимый проверяющий обнаружит, что его подчиненные напортачили в эксперименте - по голове портачей погладит?

А на обвинение, что Лысенко никогда не проверял свои идеи экспериментально, можно возразить - перечитайте внимательно работы Лысенко, для начала хотя бы "Теоретические основы яровизации" [49] и "Селекция и теория стадийного развития растений" [50].
Таким образом, выводы о применении (вернее, неприменении) математико-статистических методов Лысенко и его учениками - до конца не проверенная тема, в основном ограниченная дискуссией вокруг закона расщепления во втором поколении, а также отдельных личных сообщений.

Нельзя обойти и знаменитую сессию ВАСХНИЛ. Между прочим, прочтение стенограммы [51] заставляет усомниться в том, что эта сессия была "фарсом, специально подготовленным для расправы над генетикой" - доклады были серьезные и аргументированные.

Следует отметить, что первыми спровоцировали обострение именно "морганисты". В феврале 1948　года организуется Дарвиновская конференция в МГУ. По отношению к Лысенко и его сторонникам принимается жесткая резолюция, фактически - донос, которая направляется в партийные органы. В частности, работы Лысенко представляются как ненаучные, а его самого обвиняют в антидарвинизме и ламаркизме.

Интересно, что обвинения в ламаркизме до сих пор предъявляются Лысенко, хотя его воззрения довольно неплохо укладываются в современную эволюционную теорию эпигенеза, а ламаркизм (из которого, кстати, и "вырос" дарвинизм) на сегодняшний день - одно из серьезных эволюционных учений, имеющее достаточно много сторонников среди биологов. Кстати, замечательный научно-популярный анализ данной проблематики (современное место ламаркизма в эволюционной теории) описано в статье Л.А. Животовского [52], сотрудника Института общей генетики им.　Н.И. Вавилова РАН. Можно процитировать начальную часть заключения этой статьи:

"Итак, единственное, что остается по обсуждаемой проблеме - это назвать вещи своими именами. А именно, гипотеза Ж. Ламарка о наследовании приобретенных признаков верна. Новый признак может возникнуть через образование регулирующих комплексов белок/ДНК/РНК, модификацию хроматина, или изменения в ДНК соматических клеток и затем передаться потомству. Многое здесь еще неизвестно, в частности - сколь часто происходит передача таких признаков следующим поколениям. Можно полагать, что частота возникновения приобретенного адаптивного признака с устойчивой передачей потомству невелика (скажем, на уровне частоты генных мутаций), и потому такие случаи трудно выявить. А если так, то понятно, почему наследование приобретенных признаков чаще описывали у растений: просто потому, что селекционер имеет возможность просмотреть многие десятки и сотни тысяч образцов и найти среди них изменение..."

Однако в те годы дарвинизм считался официальной доктриной, одним из столпов марксистско-ленинской философии. И такое обвинение было более чем серьезно. Фактически - это был посыл партийным органам, дескать, посмотрите, кого вы поддерживаете. А обвинения в антинаучности разозлили Лысенко лично. Более того, "генетики" попытались применить "административный ресурс" - воздействовать на партийные органы через сына А.А. Жданова Юрия.

Естественно, что на такое следует "асимметричный" ответ - 31　августа открывается сессия ВАСХНИЛ со знаменитой вводной речью "О положении в биологической науке". После такого говорить о научной дискуссии просто бессмысленно - сор вынесен из избы, начинается крупный скандал, при чем не в сфере науки, а в идеологической сфере. При чем с явными элементами коррупции и "групповщины" на партийном уровне (Ю.А. Жданов занимал не маленький пост в партийной структуре). Хуже того - крупный партийный чиновник выступил с "разносом", опираясь на авторитет партии и собственную должность на официальном партийном мероприятии против беспартийного, который не мог не только возразить, но даже не был допущен на "разнос". Это было уже не просто ЧП, а нарушение всех мыслимых и немыслимых "партийных законов". В скандал вынуждены были вмешаться партийные органы. Результат не заставил себя ждать. Партия поддержала Лысенко.

А, кстати, почему? А, прежде всего потому, что в "активе" Лысенко и его учеников были реально выполненные задания правительства и реальные внедрения научных результатов в сельскохозяйственное производство. Или читатели думают, что Лысенко был настолько талантлив, что мог обманывать правительство на протяжении более десяти лет? В этом случае рекомендуется поинтересоваться судьбой наркома авиационной промышленности Шахурина. Кроме того, работы самих генетиков с точки зрения решения проблем сельского хозяйства того времени, мягко говоря, оставляли желать лучшего (вспомним удовлетворение любопытства), что и было продемонстрировано Лысенко. Например, научное и практическое значение работы по сравнению хромосомных отличий московской популяции мухи-дрозофилы и воронежской, пережившей Войну и оккупацию [53], или, скажем, эпохальную, крайне важную для восстанавливаемого народного хозяйства в тот момент работу по меланизму хомяков. При этом Лысенко получил активную поддержку в академических кругах, например, от того же академика Н.В. Цицина (который в научных статьях был критиком и оппонентом Лысенко) и многих других ученых, занимающихся практическими темами.

Действительно, это страшная трагедия, когда человека выдергивают из теплой и уютной лаборатории, где он занимался важными исследованиями в области, например, эмбриональных повреждений у двукрылых при помощи генетических методов, которые имеют огромное народнохозяйственное значение, особенно в послевоенные годы, и принесут значительный экономический эффект, и заставляют его переквалифицироваться, например, в орнитолога. Ведь на самом деле подавляющее большинство ученых особо никто и не трогал. Многие сразу же публично покаялись, сохранив за собой теплые и кормные места (и в этой связи вызывает уважение позиция немногих, кто остался на прежних позициях, например, И.А. Раппопорт). Кстати, спустя несколько лет эти "покаявшиеся" напрочь "забыли" об этом, и опять стали "честными" учеными и даже "пострадавшими борцами" с "культом личности" и "жертвами репрессий".

Воистину, вспоминаются слова прекрасного поэта Эдуарда Асадова:

Далее, обязательно вспоминаются "гонения" на генетику. Особенно приказ Министра высшего образования СССР С.В. Кафтанова No.　1208 "О состоянии преподавания биологических дисциплин в университетах и о мерах по укреплению биологических факультетов квалифицированными кадрами биолого-мичуринцев" от 23　августа 1948　г.　И в этой связи очень хотелось бы услышать ответ на вопрос: Какое отношение имеет Лысенко к административным решениям руководства министерств и ведомств? Он что, занимал руководящие посты в правительстве? При чем Лысенко к решениям партийных органов? Ведь в компартии Лысенко не состоял, влиять на партийные органы (беспартийный же!) никак не мог, да и они на него, формально - тоже. А по логике вещей, не он должен был получить поддержку, а его оппоненты - "твердые" партийцы. В ответ идет только бормотание о "ставленниках" Лысенко. Вот как! Оказывается, Трофим Денисович уже целую организацию тайную создал. И где ж были органы госбезопасности, которые такое "дело" проглядели-то?

Кстати, где реально Лысенко мог ответить своим оппонентам административными методами - так это по линии ВАСХНИЛ, АН СССР и ВАК СССР, где у него и должности были и возможности. Вот только пока еще не попадались на глаза документы, где бы Лысенко требовал лишить степеней, званий и должностей.

Понятное дело, что продолжаются стенания по поводу того, что слова "ген", "генетика", "хромосома"..." чуть ли не запрещены были. Видимо, очень смелым был ученым Трофим Денисович, что позволял в своих публикациях после 1948　года использовать эти слова, а также возглавлять Институт генетики. Видимо, лысенкофобы прекрасно понимают, что никто генетику не запрещал, а просто из учебных программ выбросили теории "вейсманистов-морганистов" и добавили их критику с позиций "мичуринской" генетики. Или сейчас такого не происходит? Например, с той же агробиологией? Для примера рекомендуется прочитать "Агробиологию", между прочим, являющуюся учебником по генетике, где якобы вымаранные из учебника теория Моргана и законы Менделя весьма полно изложены. Кстати, в "лысенковских" изданиях печатались переводы статей, касаемо новых открытий в молекулярной биологии и генетике.

Напоследок, иллюстрация к вопросу, внимательно ли читают лысенкофобы научные работы. Цитируем работу А.Б. Кожевникова [54]: "...Десяток руководителей ВУЗов и факультетов были освобождены от занимаемых постов решением секретариата ЦК, и более сотни профессоров уволены приказом министра высшего образования С.В. Кафтанова ... Предложение Кафтанова изъять из публичных библиотек ряд учебников по биологии было поддержано Агитпропом, но отвергнуто секретариатом ЦК (выделено авт., также здесь Кожевниковым приводится ссылка на документ: РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 132. Д. 66. Л. 7　- 21) ... В большинстве биологических институтов антимичуринцы должны были публично "разоружиться" посредством самокритики (выделено Кожевниковым); учебные и исследовательские планы были пересмотрены в соответствие с результатами дискуссии...". Так что, если в каком-то ВУЗе или институте что-то изъяли из библиотеки - это было инициативой местных товарищей, желающих быть "святее Папы Римского". Вот такой вот "погром".

Между прочим, в ходе одной из дискуссий одним из оппонентов было заявлено, что лысенкоистами был уничтожен набор работы известного ученого-генетика С.М. Гершензона о мутагенном влиянии нуклеотидов. И даже дали ссылку на статью, где об этом упоминалось [55]. Самое интересное, что в данной статье об этом нет ни слова, зато дважды упоминается о том, что работы Гершензона публиковались: "...Статья Гершензона о ДНК, которая, в конце концов, была опубликована в 1948　г., показала, что введение ДНК тимуса теленка в плодовую муху-дрозофилу вызывает существенное возрастание числа мутаций..." или "...Первый цикл работ Гершензона, прерванный войной, удалось возобновить лишь в 1946　- 1947　гг., а весной 1948　г. - опубликовать результаты...".

Кстати, хотелось бы обратить внимание на следующую фразу, приведенную в вышеуказанной статье: "...Не сумев уничтожить Гершензона напрямую, враги попытались исключить его из игры, перебросив на работу в другую область, которую они считали тихой заводью: изучение вирусов насекомых. Оказалось, что они только помогли ему...". По сути дела, это признание, что "печально знаменитая" Сессия ВАСХНИЛ не то, что помогла, а стимулировала развитие советской генетики, поскольку довольно многочисленные научные кадры заставили, наконец, заняться реальным делом с практически значимыми результатами. Да хотя бы работы Б.Л. Астаурова можно вспомнить по тутовому шелкопряду или работу генетиков в атомных проектах над проблемами радиобиологии.

Однако в знаменитой сессии ВАСХНИЛ есть еще одно "второе дно". Дело в том, что параллельно с нарастанием кампании против Лысенко в научных кругах СССР развернулась активная кампания против Лысенко за рубежом. По образцу подобной кампании 30-х годов, только на порядок мощнее и серьезнее. Появилась целая серия публикаций в зарубежных научных журналах, несущих не только научную критику, но и политическую подоплеку. При чем советские генетики не только активно в этой кампании (неявно) участвовали, но передавали своим зарубежным коллегам материалы, проводили с ними встречи во время своих зарубежных поездках и беседы. И вот эта кампания (т.　н. "второй фронт") очень неплохо укладывается как в экономический шпионаж, так и в политическую антисоветскую акцию.

Более того, один из главных инициаторов антилысенковской кампании, активно сотрудничавший на этой почве с западными учеными А.Р. Жебрак заручился поддержкой Г.М. Маленкова, был на приеме у В.М. Молотова и активно сотрудничал с секретариатом ЦК компартии и Совинформбюро [56]. Активно писали докладные записки по партийной линии также и другие оппоненты Лысенко, члены компартии (напомним, Лысенко был беспартийный и ответить на такую кампанию не мог в принципе, максимально, что он смог сделать - ответить по линии исполнительной власти, ища поддержки у министров, связанных с сельским хозяйством). Таким образом, борьба в научной среде тесно переплелась с борьбой внутри высшего партийного руководства СССР и, мало того, прямо или косвенно привела к мощной зарубежной кампании в научной прессе. То есть, как научные круги, так и партийные чиновники "заигрались", нарушив все мыслимые и немыслимые "правила".

Есаков делает вывод, что "...встреча Сталина с Лысенко состоялась в двадцатых числах мая 1948...", после чего описывает действия партийных чиновников по подготовке специального постановления ЦК ВКП(б) по вопросам биологии, наталкивая на мысль, что это было связанно именно со встречей Лысенко-Сталин. Между тем, подготовка решения по партийной линии шла независимо от Лысенко. Только 23　июля 1948　г.　Лысенко отправляет свой доклад Сталину, а их встреча произошла 27　июля 1948　г. [57]. Сталин лично редактировал доклад.

Более того, в 1948　г.　в военно-политическом журнале офицерского состава МВД СССР "Пограничник" появляются две статьи, посвященные мичуринской биологии и борьбе с "вейсманизмом-морганизмом" [58 - 59]. Что весьма напоминает обеспечение спецоперации для офицеров органов внутренних дел и госбезопасности. То есть, сессия ВАСХНИЛ 1948　г. - это не "...прямое вторжение административно-карательной системы в развитие научных дисциплин...", а нечто большее, к науке относящееся лишь косвенно и весьма напоминающее специально спланированную спецоперацию с идеологической, внешне- и внутриполитической и внутрипартийной направленности. Но какой?.. Вопрос остается открытым.

Так что следует констатировать - научное наследие Т.Д. Лысенко, его жизнь и деятельность по-прежнему остаются не только terra incognita для подавляющего большинства, но и своеобразным собранием мифов, небылиц и откровенных фальсификаций. Впрочем, как и вся история СССР 30　- 40-х годов. Нам еще предстоит во всем этом разобраться и дать объективные оценки.

[39] Бенедиктов И.А. О Сталине и Хрущеве // Молодая гвардия. 1989. No.　4. С. 12　- 65.

[40] Ahloowalia　B.　S.　Renaissance in genetics and its impact on plant breeding // Euphytica. - 2001. - Vol. 118, No.　5 - P. 99-102.

[41] Жимулев И.Ф. Общая и молекулярная генетика. Курс лекций для студентов 3-го курса. Новосибирск, 1998　// http://www.nsu.ru/education/biology/genetics/.

[42] Т.Д. Лысенко. О положении в биологической науке. - М.: Сельхозгиз, 1948. - 64　с.

[43] Т.Д. Лысенко. Агробиология. Работы по вопросам генетики, селекции и семеноводства. Изд. 6-е. М.: Сельхозгиз, 1952. - с.　195

[44] Т.Д. Лысенко. Агробиология. Работы по вопросам генетики, селекции и семеноводства. Изд. 6-е. М.: Сельхозгиз, 1952. - с.　169 - 200.

[45] Т.Д. Лысенко. Агробиология. Работы по вопросам генетики, селекции и семеноводства. Изд. 6-е. М.: Сельхозгиз, 1952. - с.　195.

[46] Т.Д. Лысенко. Агробиология. Работы по вопросам генетики, селекции и семеноводства. Изд. 6-е. М.: Сельхозгиз, 1952. - с.　227 - 300, с.　513 - 516.

[47] Леонов В.П. Долгое прощание с лысенковщиной // http://www.biometrica.tomsk.ru/lis.

[48] Сойфер. Власть и наука. Вашингтон, 2001. Глава IV, раздел "Лысенко начинает борьбу с генетикой" // http://www.pereplet.ru/text/lisenko/ot3dokonca.html

[49] Т.Д. Лысенко. Агробиология. Работы по вопросам генетики, селекции и семеноводства. Изд. 6-е. М.: Сельхозгиз, 1952. - с.　3 - 54.

[50] Т.Д. Лысенко. Агробиология. Работы по вопросам генетики, селекции и семеноводства. Изд. 6-е. М.: Сельхозгиз, 1952. - с.　55 - 91.

[51] О положении в биологической науке // Стенографический отчет сессии ВАСХНИЛ. - 31　июля - 7　августа 1948　г., М.: ОГИЗ - СЕЛЬХОЗГИЗ, Государственное издательство сельскохозяйственной литературы, 1948.

[52] Животовский Л.А. Наследование приобретенных признаков: Ламарк был прав // Химия и жизнь, 2003.- No.　4. - С.　22-26.

[53] Лысенко Т.Д. О положении в биологической науке // Избранные сочинения в 2-х т. - М.: Сельхозгиз, 1958.　- Т. 2. - С. 59　- 60.

[54] Кожевников А.Б. Игры сталинской демократии и идеологические дискуссии в советской науке: 1947 - 1952　гг. // Вопросы истории естествознания и техники (ВИЕТ) - 1997.- No.　4. - с.　47.

[55] Ратнер В. А. Впереди событий и в стороне от признания // Природа. - 1998.- No.　8. http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/NATURE/HERSH.HTM

[56] Есаков В.Д. Новое о сессии ВАСХНИЛ 1948　года. // http://russcience.euro.ru/papers/esak94os.htm

[57] На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (1924 - 1953　гг.). Справочник / Научный редактор А.А. Чернобаев. - М.: Новый хронограф, 2008. - с.　511.

[58] Дворянкин Ф. Мичуринская биологическая наука и борьба с идеализмом // Пограничник - 1948, No.　18. - с.　43 - 50.

[59] Рубин Б. (лауреат Сталинской премии, профессор). Историческая победа мичуринской биологической науки // Пограничник - 1948, No.　21. - с.　66 - 74.

Источник: Актуальная история. Научно-публицистический журнал info@actualhistory.ru.

Комментарий. Автор статьи [47] В.П. Леонов известен своей малограмотностью в биометрике http://forum.orlovs.pp.ru/viewtopic.php?t=519 (А.И. Орлов)