Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Эконометрика

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка Подписчиков 938 RSS
←   Февраль 2009   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28


За последние 60 дней 9 выпусков (1-2 раза в неделю)


Сайт рассылки: http://orlovs.pp.ru/ivst.php
Открыта: 29-06-2000
Адрес автора: science.humanity.econometrika-owner@subscribe.ru

Автор
Орлов А.И.

Статистика

938 подписчиков
+1 за неделю
←   Все выпуски   →

Эконометрика - выпуск 419


Здравствуйте, уважаемые подписчики!
*   *   *   *   *   *   *

В 419-м выпуске рассылки "Эконометрика" от 2 февраля 2009 года предлагаем две статьи о реальном развитии науки - Н.Д. Зелинского "А.М. Бутлеров в борьбе с низкопоклонством перед Западом" и С. Миронина "Лысенко и генетика".

Все вышедшие выпуски Вы можете посмотреть в Архиве рассылки по адресу http://www.subscribe.ru/archive/science.humanity.econometrika.

*   *   *   *   *   *   *

От редакции сайта "Движение за возрождение отечественной науки". Исполнилось 180 лет со дня рождения А.М. Бутлерова (1828 - 1886). Полагаем, что многое в уже раритетной статье некогда одного из виднейших членов АН СССР и Президента Московского общества испытателей природы (МОИП) Николая Дмитриевича Зелинского (1861 - 1953) стало звучать в современной России более чем актуально. Кстати о юбилеях: ни годовщин выдающегося автора этого текста, ни "круглых" дат Менделеева, Бутлерова и др. в постсоветское время не вспоминали.

А.М. Бутлеров в борьбе с низкопоклонством перед Западом

Н.Д. Зелинский
(Вестник Академии наук СССР, 1948.)

Общественный подъём 60-х и последующих годов [XIX века - ред.] затронул все стороны русской жизни - экономику и демократическое движение, литературу, искусство, науку. В основе этого подъёма лежали глубокие социально-экономические причины.

То было время быстрого развития русской фабричной промышленности, начало коренной ломки феодальных устоев, отступавших под натиском бурно развивавшегося русского капитализма.

На путях общественного и хозяйственного подъёма обозначился бурный расцвет русского естествознания. То была эпоха необычайно плодотворных физиологических исследований И. М. Сеченова, блестящих экспериментов в биологии и ботанике Л. С. Ценковского, А. Н. Бекетова, А. С. Фаминцына, изумительных успехов в зоологии и эмбриологии И. И. Мечникова и А. О. Ковалевского. Но особенно бурного расцвета в русском естествознании того периода достигла химия.

Центрами мощного развития химической науки в России были в то время Казанский и Петербургский университеты. Во главе петербургских химиков стояли А. А. Воскресенский, а затем - его ученики Д. И. Менделеев и Н. Н. Соколов. В Казани первым прославил русскую химию Николай Николаевич Зинин.

Поистине гигантскую роль в развитии химической науки сыграл ученик Зинина Александр Михайлович Бутлеров. Его гений самобытен и подлинно национален. "Величайшим химиком,- говорил о Бутлерове Менделеев, - он сделался не в чужих краях, а в Казани, где образовал и продолжал развивать самостоятельную химическую школу". Бутлеров сказал своё новое, притом великолепное, слово в химической науке. Открытия Бутлерова поистине составляют эпоху в развитии химии.

Бутлеров стремился проникнуть в самую глубь химического строения материи, и результатами его трудов явилась гениальная теория "химического строения вещества", или так называемая структурная теория. Эта теория, обоснованная Бутлеровым, всесторонне развитая, прослеженная на самых разнообразных соединениях органической химии и вложенная им во все детали его многочисленных работ, сделала Бутлерова крупнейшим революционером в химии. Лишь благодаря Бутлерову оказались затем возможными дальнейшие шаги в исследовании внутреннего содержания молекулы. Более того, Бутлеровым была выражена смелая мысль о делимости атома и высказаны гениальные идеи о превращении энергии. В цепи развития химической мысли от господствовавшей в первой половине прошлого века теории радикала до современных электронных и новейших атомистических теорий работы Бутлерова составляют важнейшее звено.

Влияние революционных демократов не могло не отразиться на Бутлерове, горячо любившем свою родину и народ. Объективные требования эпохи промышленного и общественного подъёма нашли своего яркого выразителя в Бутлерове...

Бутлерову принадлежит не только выдающееся место в развитии русского естествознания, но и крупная политическая роль в академическом центре русской науки.

Блестящая обширная плеяда русских учёных выдвинула русское естествознание на самую передовую линию мировой науки. Однако консервативные круги Петербургской Академии наук плелись в хвосте научного развития и культивировали самое неприкрытое низкопоклонство перед заграницей, её консервативными учёными и реакционными течениями в науке.

В борьбе с политикой самодержавия в области науки, политикой, находившей своё выражение в реакционной деятельности руководства и значительной части академиков императорской Академии наук, Бутлеров являлся самой яркой, характерной фигурой во второй половине прошлого столетия. В 1870 г. Бутлеров был избран академиком. На протяжении 16 лет своей академической деятельности он вёл непрерывную упорную борьбу с академической реакцией, отстаивая интересы передовой русской науки, честь и достоинство русского народа. Весьма острые формы принимала эта патриотическая борьба Бутлерова в те моменты (а их было много), когда ставились вопросы о вовлечении в Академию выдающихся русских учёных и общественных деятелей - И.И. Мечникова, И. М. Сеченова, М. А. Ковальского, Н. Н. Бекетова, Д. И. Менделеева.

Академическая реакция плотно закрывала двери в Академию перед этими учёными - славой и гордостью русской науки. Менделеев был фактически четыре раза забаллотирован (в 1874, 1876, 1880 и 1886 гг.) и так и не был избран академиком. Особенно ожесточённый характер приобрела борьба вокруг кандидатуры Менделеева в 1880 г. Бутлеров принял горячее участие в этой борьбе, вышедшей далеко за пределы академических рамок.

В 1880 г. Менделеев уже был одним из признанных корифеев мировой науки. Его периодическая система элементов уже приобрела повсеместное распространение, а ряд новых открытий подтвердил правильность его периодического закона.

Когда умер академик Н. Н. Зинин, Бутлеров совместно с академиками П. Л. Чебышевым, Ф. В. Овсянниковым и Н. И. Кокшаровым выдвинул кандидатуру Д. И. Менделеева на освободившееся место академика. Однако против кандидатуры Менделеева выступила так называемая "немецкая партия" в Академии наук. Немецкая партия состояла из академиков, по преимуществу немцев по национальности, не связанных с русским народом и его культурой, стремившихся оторвать Академию наук от русской народной жизни, от практики хозяйственного развития России, от демократической общественной мысли и установить непроницаемую стену между Академией и народным просвещением, русскими университетскими кругами. Ореол "иностранного учёного" искупал для немецкой партии в Академии наук научную неполноценность учёного. В то же время широко господствовало унизительное пренебрежение к русским учёным, хотя бы они и стояли на несколько голов выше их иностранных коллег...

Бутлеров, выдвигая кандидатуру Менделеева в члены Академии наук в 1880 г., даёт глубокое принципиальное обоснование своего представления, блестяще и всесторонне для того времени анализируя научное и практическое значение гениальных открытий и трудов Менделеева.

"Учёные труды Менделеева, - писал Бутлеров, - приобрели и в России и за границей столь громкую известность, имя его пользуется таким общим уважением в науке, что русская химия может справедливо гордиться, называя его своим".

Бутлеров заканчивает своё представление выводом, что Менделеев первенствует в русской химии.

Но распоясавшаяся реакционная немецкая клика позволила себе бросить вызов русскому обществу, провалив кандидатуру Менделеева и избрав вместо него ещё одного академика-немца.

Забаллотирование Менделеева реакционной немецкой партией академиков вызвало бурю возмущения и протестов во всей России. Бутлеров был в курсе этих событий. Со всех сторон, и от отдельных лиц, и от факультетов, на его имя и на имя Менделеева посыпались заявления протеста, начались избрания Менделеева в почётные члены научных обществ. Русские химики в телеграммах, письмах высказывали резкое порицание большинству, забаллотировавшему кандидатуру Менделеева, выражали возмущение, как писал Бутлеров, той политикой, которая так последовательно проводилась этим большинством по отношению к русскому естествознанию. В газете "Голос" в ноябре 1880 г. было опубликовано "письмо 14 членов физико-математического факультета Московского университета". В письме говорилось: "История многих академических выборов с очевидностью показала, что в среде этого учреждения голос людей науки подавляется противодействием иных сил, которые ревниво закрывают двери Академии перед русскими талантами... Пора сказать прямое слово, пора назвать недостойное недостойным. Во имя науки, во имя народного чувства, во имя справедливости мы считаем долгом выразить наше осуждение действию, несовместимому с достоинством учёной корпорации и оскорбительному для русского общества".

Бутлеров становится во главе борьбы с академической реакцией. Ярким документом этой борьбы, излагающим её последовательное развитие, является статья Бутлерова "Русская или только императорская Академия наук в С.-Петербурге?", помещённая в No. 7 и No. 8 еженедельника "Русь" за 1882 год.

Бутлерову чужд был шовинизм в научных вопросах. Борясь с низкопоклонством перед Западом, он не имел в виду отрицать или принижать достижения передовых западноевропейских учёных и их роль в мировой наука. К передовой западноевропейской науке он относился с должным уважением. С негодованием и презрением относился он лишь к научношовинистическим тенденциям среди западных учёных. Бутлеров глубоко презирал узконационалистический подход к науке, который ему приходилось наблюдать среди консервативных учёных Запада во время заграничных поездок. В своих впечатлениях о съезде немецких естествоиспытателей и врачей в 1861 г. - съезде, на котором он прочёл свой знаменитый доклад "Нечто о химическом строении вещества", холодно встреченный немецкими учёными, реакционная часть которых не хотела мириться с приоритетом русского учёного в создании новой теории, - Бутлеров с недоумением и презрением рассказывал о нелепом шовинизме в их среде.

"В самом деле, - писал Бутлеров, - здесь приходилось мне слышать фразы вроде следующих: "Мы не только натуралисты, но немецкие натуралисты", или "мы разрабатываем немецкую науку", и невольно удивляешься, недоумевая о том, какие понятия желают вложить в эти фразы их авторы; после этого последовательно будет, пожалуй, заговорить не просто о законах, а о законах немецкой природы".

Презирая такого рода иностранных учёных, предшественников расистских теорий, Бутлеров глубоко уважал действительно передовых учёных Запада, но он был против раболепства и низкопоклонства по отношению и к ним. Он считал, что наука, в частности естествознание, стоит в России на самом передовом уровне мировой науки.

Его глубоко возмущало стремление академической реакции принизить действительное значение русской науки в сокровищнице знаний человечества, недостойное и пренебрежительное отношение к выдающимся русским учёным и их трудам, игнорирование приоритета русских учёных во многих научных открытиях, предпочтение, отдаваемое иностранцам перед русскими учёными при избрании в Академию, при получении научных отзывов, при издании академических трудов и т.д.

Бутлеров гордился тем, что многие русские учёные стояли во главе мировой науки. Справедливость, честность, принципиальность и патриотизм Бутлерова глубоко возмущались недостойным принижением роли русских учёных в её развитии.

Подчеркнув своё уважение к передовой западноевропейской науке, Бутлеров пишет в вышеназванной статье: "Я был поэтому весьма далёк от каких-либо скороспелых выводов, основанных на внешности, и, лишь опираясь на факты, мог решиться делать заключения об окружающей меня среде. Факты эти представились вскоре и, накопляясь мало-помалу, не только не рассеяли моих первоначальных сомнений, но до такой степени обнаружили непригодность академической атмосферы, что стало трудно почти невозможно дышать. Неудивительно, если задыхающийся всеми силами рвётся к чистому воздуху и прибегает к героическим средствам, чтобы пробить к нему путь. Таким средством теперь является для меня печатное слово". И Бутлеров обрушивается на культ преклонения перед иностранцами, укрепившийся в академической среде, и на недостойное принижение роли русской науки и её замечательных представителей.

Бутлеров развернул борьбу с академической реакцией в то время, когда низкопоклонство перед иностранцами широко культивировалось бюрократическими и реакционными помещичье-капиталистическим кругами царской России, отражая проникновение иностранного капитала в Россию.

Став на путь решительной борьбы с академической реакцией и преклонением перед иностранцами, Бутлеров разоблачает факт существования в Академии наук немецкой партии и предаёт гласности ряд фактов об её антинародной деятельности.

В статье "Русская или только императорская Академия наук?" Бутлеров рассказывает, что, когда он только пришёл в Академию, академик Н. Н. Зинин часто выражал ему "недовольство состоянием академической среды". Уже первое ознакомление с положением в Академии наук навело Бутлерова на мысль: "Не господствуют ли в Академии и теперь те начала, на которые так горько жаловался в своё время Ломоносов?..".

Подбор угодного немецкой партии состава академиков, стремление во что бы то ни стало избирать на освобождающиеся вакансии "покорных" (пусть в научном отношении и недостойных) академиков и не допустить в Академию передовых талантливых русских учёных, стремление всячески их принизить до глубины души возмущают Бутлерова.

В 1872 г. при присуждении премии за работы по биологии академики Н. И. Железнов и Ф. В. Овсянников выдвинули кандидатуру И. И. Мечникова за его всемирно известные выдающиеся работы по биологии. Немецкое большинство в комиссии, присуждавшей премию, а именно академики Ф. Ф. Брандт, Л. И. Шренк, А. А. Штраух и Карл Иванович Максимович, отвергло кандидатуру Мечникова, и премия была присуждена дерптскому ботанику Эдмунту Руссову. Большинство комиссии основывалось при этом на запрошенном и полученном им отзыве берлинского ботаника Брауна. Бутлеров с крайним возмущением рассказывает об этом факте неоправданного и неприкрытого низкопоклонства перед иностранцами. Обращение за мнениями к иностранным учёным, когда есть свои русские замечательные учёные по тем же отраслям науки, он считает национальным оскорблением и унижением русских учёных. "Мы, русские, не без гордости можем указать на работы, вполне доказывающие, что естествознание стоит теперь в России достаточно твёрдо на собственных ногах".

Бутлеров приветствует выступление в газете "Голос" (17 февраля 1873 г.) профессоров Н. Н. Бекетова и А. О. Ковалевского, которые вслед за Н. И. Железновым и Ф. В. Овсянниковым признали заказ за границей рецензий на русские учёные труды как "действие, оскорбительное для русских учёных" и ничем не оправданное, поскольку между русскими ботаниками имеются заслуженные учёные, получившие мировую известность. Утверждая "неправильность отношений большинства академических биологов к русским представителям науки", Бутлеров навлёк на себя открытую враждебность немецкой партии.

Подробно выявляет Бутлеров все обстоятельства и условия, при которых реакционной кликой в Академии было нанесено величайшее оскорбление русскому народу забаллотированием Менделеева в 1880 г. Он разоблачает увёртки и "балансирование", к которым прибегла немецкая партия, чтобы отвести кандидатуру Менделеева. Тот факт, что Менделеев был не только гениальным химиком, но и физиком и математиком, был использован немецкой партией в Академии как аргумент... против его избрания. Бутлеров рассказывает: известный французский химик Арман Готье сказал о Менделееве, что он - учёный с широким кругозором: физик, химик и выдающийся математик. Неудивительно, стало быть, замечает Бутлеров, что в комиссии, обсуждавшей в 1874 г. вопрос - о замещении кресла физики, оставшегося вакантным после кончины академика Якоби, было названо имя Менделеева как лица, могущего считаться кандидатом. "В то время, - напоминает Бутлеров, - возражая, говорили, что Менделеев не физик, а химик; теперь же (т.е. в 1880 г.) мне и академику Чебышеву пришлось услышать..., что Менделеев не химик".

Вскоре после забаллотирования Менделеева главенствовавшая в Академии наук немецкая партия решилась нанести новое оскорбление русской науке. Было внесено предложение об избрании в Академию адъюнктом по астрономии ещё ничем не зарекомендовавшего себя иностранца, молодого научного работника из Скандинавии - Баклунда. "Я, - пишет Бутлеров - не мог оставить без сопротивления попытку ввести в Академию молодого шведа, не говорящего по-русски и не обладавшего русской учёной степенью, тогда как имена заслуженных русских учёных Ковальского, Бредихина остались даже не названными в представлении, несмотря на то, что ещё почти за двадцать лет перед тем в среде Академии указывалось на Ковальского как на достойного кандидата. После забаллотирования профессора Менделеева представление Баклунда являлось прямым неудобопереносимым оскорблением достоинства русской науки".

Чтобы отвести предположение, что случай с Баклундом единичен, Бутлеров подчёркивает его типичность для академической практики. "Казалось бы, не должно быть и вопроса о возможности или невозможности быть русским академиком без знания русского языка; но факты, однако, оправдывают вполне этот вопрос: ординарный академик Вильд, выписанный из-за границы в 1868 г., до сих пор (речь идёт о 1882 г. - Н.З.) не овладел русским языком настолько, чтобы в заседаниях можно было обращаться к нему с русской речью, рассчитывая быть понятым. Времени выучиться по-русски было достаточно, и если г. Вильд ещё остаётся в незнании, то трудно не видеть в этом порядочной доли презрения с его стороны к званию, которое он носит, и к нации, которой он служит".

И, выходя за рамки академических дел, указывая на тесную связь между реакционной частью Академии наук и царским самодержавием в целом, выявляя по существу антинародный характер и императорской Академии, и императорской власти, Бутлеров гневно восклицает: "Зачем и удивляться после этого прошлогодним словам одного из академиков, нашедшего странным, что Академию считают русской, тогда как она зовётся официально императорской, без прибавления эпитета "российская".

Большой интерес для истории русской науки представляет рассказ Бутлерова о том, что произошло в стенах императорской Академии после того, как свершилось постыдное дело вторичного забаллотирования гения русской науки Д. И. Менделеева.

Бутлеров рассказывает, что после забаллотирования Менделеева он предложил Отделению второго своего кандидата - проф. Н. Н. Бекетова, которого по научным заслугам Бутлеров ставил среди русских химиков на второе место после Менделеева и во всяком случае впереди Бейльштейна. Бутлеров несколько медлил с представлением, желая, чтобы прежде был напечатан мемуар Бекетова, подробно излагающий те опыты, которые привели его к замечательным результатам, увенчанным Ломоносовской премией. Мемуар этот ясно обрисовывал длинный и трудный путь, с особым искусством и терпением пройденный Бекетовым для достижения цели. Мемуар должен был появиться в свет через несколько дней, когда на заседании Отделения 22 декабря 1881 г. академиком Гадолиным было зачитано подписанное академиками Г. И. Вильдом, Г. П. Гельмерсеном, А. И. Шренком, А. Н. Савичем и А. В. Гадолиным предложение об избрании Бейльштейна в ординарные академики. Указывая, что в этом списке подписавших предложение об избрании химика имеются геолог, зоолог, астроном и два физика, Бутлеров замечает: "ни одним словом я не был предупреждён об имеющем последовать предложении".

В выдвижении Бейльштейна в академики вместо Менделеева и Бекетова Бутлеров видел политический шаг академической реакции. "При выборе г. Бейльштейна, -писал Бутлеров, - дело идёт не столько о признании научных заслуг, сколько о пополнении своей партии". Вероятно, что в других условиях, например, если бы в Академии были уже избраны Менделеев и Бекетов и стоял бы вопрос об избрании третьего химика, Бутлеров отнюдь не стал бы возражать против кандидатуры Бейльштейна и сам голосовал бы за неё. Но в сложившейся обстановке, когда немецкая партия забаллотировала гения русской химии, а русский химик Бейльштейн (он родился в 1838 г. в Петербурге в немецкой семье) не только не выразил возмущения этим фактом, но своим согласием на баллотирование и сам включился в недостойную игру немецкой партии, оскорбительную для русских учёных и русского народа,- в этой обстановке Бутлеров решительно выступил против него.

Бутлеров отчётливо сознавал, - что в вопросе о забаллотировании Менделеева и выдвижении Бейльштейна находит своё выражение острая политическая борьба на научном фронте - борьба между немецкой партией как представительницей царской реакции и им как выразителем интересов народа. И Бутлеров вступает в борьбу во всеоружии убедительных аргументов и принципиальных взглядов. Он представляет пространный доклад против предложения об избрании Бейльштейна, шаг за шагом разбирая и опровергая доводы, высказанные в пользу Бейльштейна, о его "преимуществах" как прикладного химика и о мнимой многочисленности его работ. "Трудно понять, - писал Бутлеров, - как решаются господа академики, авторы предложения, объявлять г. Бейльштейна прикладным химиком и не считать таковым профессора Менделеева".

Предпочтение Бейльштейна перед другими русскими химиками, продвинувшими вперёд научное сознание, являющимися гениями мировой науки, есть оскорбление и унижение русской науки и русских учёных - этой мыслью заканчивает Бутлеров своп доклад по поводу выдвижения Бейльштейна: "Будучи в настоящее время единственным компетентным по химическим вопросам в среде Академии, а поэтому и наиболее ответственным лицом, я не могу не заявить с полной откровенностью, что предпочтительный выбор г. Бейльштейна в Академию был бы несправедливым унижением двух других, более заслуженных русских химиков... Бейльштейн бесспорно заслуженный трудолюбивый учёный, но отдавать ему в каком-либо отношении первенство перед всеми другими русскими химиками могут только лица, не имеющие ясного понятия о том, как и чем меряются в химии учёные заслуги... Как единственный ныне в Академии специалист по химии, я считаю своей обязанностью громко протестовать против такой несправедливости".

Заключительные слова доклада Бутлерова таковы: "Люди, обогатившие науку не одними фактами, но и общими принципами, люди, двинувшие вперёд научное сознание, т.е. содействовавшие "успеху мысли всего человечества, должны быть поставлены - и ставятся обыкновенно - выше тех, которые занимались исключительно разработкой фактов... Проводя последовательно этот принцип по отношению к русским учёным, Академия наша исполнит свой долг...".

Бутлеров говорит о "громком протесте". Имея в виду вынести весь вопрос за пределы Академии наук, он предложил размножить свой доклад для широкой раздачи его русским химикам, чтобы в ответ был услышан "общий голос русских химиков". Его предложение было отвергнуто руководством Академии. Непременный секретарь К. С. Веселовский решительно заявил: "Мы им не подсудны!"

Чтобы смягчить впечатление от уничтожающей критики Бутлеровым предложения о выдвижении Бейльштейна в Академию вместо Менделеева и Бекетова, Гадолин пустил в ход, в качестве тяжёлой артиллерии, последний аргумент - рекомендацию в пользу Бейльштейна, данную известным немецким химиком, боннским профессором Кекуле.

Бутлеров, таким образом, столкнулся со ссылкой на авторитет Кекуле, с которым ему уже неоднократно приходилось сталкиваться раньше по другим вопросам. Взаимоотношения Бутлерова и Кекуле, представляющие интерес с научной точки зрения, вместе с тем проливают свет и на те необоснованные претензии на приоритет в создании структурной теории, которые предъявлялись как самим Кекуле, так и другими западноевропейскими учёными. С Кекуле у Бутлерова были старые счёты. Известно, как исполь-зовал в своё время этот расторопный немецкий учёный, ещё в бытность молодым боннским приват-доцентом, откровенность Бутлерова, изложившего ему во время первой поездки за границу основные идеи своей структурной теории...

Кекуле употребил во зло доверчивость, общительность и откровенность Бутлерова. "Способный" немецкий учёный оказался не прочь присвоить некоторые из основных мыслей Бутлерова о химическом строении вещества. Но сделал он это довольно неуклюже. Он умудрился сочетать некоторые идеи химического строения с верностью старым взглядам Жерара.

Третью поездку за границу Бутлеров, как известно, предпринял специально для восстановления своего авторского приоритета в создании структурной теории - для защиты приоритета русской науки от поползновений некоторых иностранных авторов, в том числе и Кекуле.

Кекуле не удовольствовался тем, что проявил известную нечистоплотность по отношению к одному гениальному русскому химику - Бутлерову, он проявил её и по отношению к Менделееву, вмешавшись в борьбу за избрание Менделеева в Академию, которую вели передовые русские учёные с немецкой партией, и выступив на стороне последней. Кекуле помогает немецкой партии в походе против Менделеева, он поддерживает кандидатуру Бейльштейна, нагло бросая упрёк в "недооценке" Бейльштейна в Петербурге. Предоставим, однако, слово по этому поводу самому Бутлерову.

"В конце заседания отделения, - рассказывает Бутлеров, - прочтено было наконец г. Гадолиным письмо, испрошенное у знаменитого автора "ароматической ипотезы" профессора Кекуле в Бонне. Письмо это направлено в пользу г. Бейльштейна, которого научные заслуги, при безотносительной оценке, не думаю отрицать и я, вовсе не считая себя, однакоже, обязанным разделять взгляды г. Кекуле и подчиняться его единоличным приговорам. Я назвал письмо "испрошенным" потому, что имею на то право: в нём стоит фраза: "повидимому, заслуги Бейльштейна недостаточно ценятся в Петербурге". Итак, Бонну была принесена академическая жалоба на Петербург, и постыдный обычай обращаться за приговорами к немецким учёным не оставлен ещё и доныне. Много ли, спрашивается, можно придавать значения частным письмам, испрошенным по знакомству, причём автор письма, разумеется, лишь весьма односторонне узнаёт о сути дела. Я заявил отделению, что считаю подобные обращения к иностранным учёным оскорбительными для русских учёных и унизительными для самой Академии".

Этот решительный отпор, данный Бутлеровым низкопоклонству перед иностранными учёными, вызвал, конечно, лишь озлобление реакционной части академиков, и из их среды последовали два выпада, которые Бутлеров парировал с замечательным достоинством. Первый выпад состоял в том, что один из реакционных академиков, напомнив, что благодаря Бутлерову в Академию не был допущен молодой иностранный астроном Баклунд, назвал, этот факт нарушением чести Академии. Бутлеров с негодованием заметил, что господствующее в Академии большинство способно "видеть нарушение чести Академии в недопущении в неё шведа, не говорящего по-русски, не видя, однакоже, ничего подобного ни в забаллотировании русских учёных: Менделеева, Сеченова, Коркина, ни в игнорировании русских историков (Соловьёв, Бестужев-Рюмин, Васильевский), русских зоологов (Ковалевский, Мечников), русских ориенталистов (Васильев и др.) и проч.".

Другой выпад состоял в том, что один из академиков прямо заявил Бутлерову: "Мы Вам не верим", указав в то же время на Кекуле как на авторитетного судью. Бутлеров, припомнив отказ обратиться к русским химикам, гневно восклицает: "Итак, Академия не подсудна русским химикам; но я, русский академик по химии, подсуден боннскому профессору, изрекающему приговор из "прекрасного далека". Пусть скажут мне после этого, мог ли я и должен ли был молчать?"

Бутлеров не мог молчать и смело вступил в открытую, гласную борьбу с академической реакцией и преклонением перед иностранными учёными. Он обращается с призывом к русскому обществу: "Попытки поднять какие-либо вопросы в среде самой Академии не имеют малейших шансов на успех. Необходимость высказаться давно ощущалась - и не одним мною. Доведённый до полной невозможности молчать далее, я делаю теперь этот шаг в надежде, что мой голос будет услышан и принят во внимание теми, которым дороги и близки к сердцу судьбы и достоинство русской науки".

Бутлеров прямо говорит, что Академия, подчинённая канцелярскому руководству, Академия, оторванная от народа и от науки, не полезна, а вредна русской науке.

В условиях дореволюционной России не только в среде самой Академии, но и в рамках всего самодержавного государства Бутлеров не мог победить. Бейльштейн, конечно, был избран в академики.

После смерти Бутлерова Менделеев вновь был забаллотирован академической реакцией. Но самодержавие не могло простить Бутлерову его борьбу против императорской, за народную Академию наук. И царское правительство в лице министра народного просвещения Делянова запретило общественный сбор средств на сооружение в Казани памятника великому учёному и патриоту Александру Михайловичу Бутлерову.

Благородная, основанная на глубоком понимании патриотического долга перед родиной, перед родным народом деятельность Бутлерова завоевала ему признательность широкой русской общественности. Голос Бутлерова, как и голос Ломоносова, был "услышан и принят во внимание" народом. В условиях советской власти, Академия наук стала подлинно народной. Нанесён смертельный удар низкопоклонству перед Западом, пышно расцвела свободная наука свободного русского народа, глубоко чтящего священные для него имена Ломоносова, Бутлерова и Менделеева, Сеченова, Ковалевского и Мечникова. Нам близки идеи и борьба великого русского учёного А. М. Бутлерова. Со времени славной борьбы Бутлерова против реакции и низкопоклонства перед Западом прошло почти три четверти века, но его страстная защита достоинства русской науки, его непримиримость к раболепству перед зарубежными "авторитетами" отвечают современным взглядам и мыслям советских учёных, высоко держащих знамя самой передовой в мире науки.

http://www.za-nauku.ru

*   *   *   *   *   *   *

От редакции сайта "Движение за возрождение отечественной науки". Деятельность Т.Д.Лысенко, некогда вознесенного в нашем Отечестве почти до небес, ныне столь же официально осуждается и демонизируется. Следы этого исторического раздвоения оценок легко обнаружить, например, в статье о нем в "Википедии" и в сопровождающей ее дискуссии. Далее приводим краткую справку о его личности, почерпнутую из "Википедии".

Лысенко и генетика

С. Миронин

Трофим Денисович Лысенко

Родился 17 (29) сентября 1898, село Карловка Константиноградского уезда Полтавской губернии - умер 20 ноября 1976, Москва. Агроном, биолог, академик АН СССР (1939), академик АН Украины (1934), академик (1935) и с 1938 г. Президент ВАСХНИЛ , Герой Социалистического Труда (1945), кавалер восьми орденов Ленина(в том числе в 1935, 1945 - дважды, 1948, 1949, 1958), трижды лауреат Сталинской премии (1941, 1943, 1949). Беспартийный.

В предлагаемой ниже работе ее автор - доктор биологических наук, который продолжительное время занимается исследовательской работой в ведущих российских и зарубежных медико-биологических центрах, предпринимает не лишенную риска попытку преодолеть одностороннюю демонизацию образа Лысенко и, по меньшей мере, частично реабилитировать эту спорную фигуру в истории нашей науки. Насколько это ему удается, судить Вам. Редакция сайта ДЗВОН (Движение за возрождение отечественной науки).

Абсолютную истину можно легко узнать по отсутствию доказательств (народная мудрость).

Как я уже писал [1а], 7 августа исполняется 60 лет со дня окончания знаменитой августовской сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина (ВАСХНИЛ). Но есть еще одна юбилейная дата, которую мало кто заметил - 29 сентября 2008 года исполняется 110-я годовщина со дня рождения Лысенко.

Поэтому задался вопросом, а почему бы в связи с данной годовщиной не обелить и имя этого выдающегося советского естествоиспытателя. Я уже пытался это сделать [1б], но, не касаясь научных вопросов. В данной статье я попытаюсь доказать, что Лысенко был во многом прав (или по крайней мере ошибался не больше генетиков) и в научном плане. Но для этого мне придется немного залезть в дебри клеточной и молекулярной биологии. Для тех, кому моё изложение покажется сверхсложным или испугает то, что слишком "многа букав", я рекомендую сразу перейти к заключению.

1. Ученый и научная толпа

Почти все учёные, с кем я разговаривал, убеждены, что Августовская сессия 1948 г. ВАСХНИЛ завершилась разгромом генетики и временной победой лысенковщины. Итак, казалось бы все просто. Сомнений нет. В советскую великую науку пролез дядя Плохиш Лысенко. Заручившись поддержкой "гнусного тирана, сатрапа" Сталина, он разгромил самую передовую к тому времени советскую генетику и тем самым нанёс колоссальный урон советской науке. Вроде бы все ясно. Надо осудить плохиша Лысенко и вычеркнуть из народной памяти тирана Сталина, целенаправленно уничтожавшего великих советских ученых. Именно так пишут нынешние российские ученые-генетики, так писали и советские генетики после ХХ-го съезда КПСС. Я тоже еще не так давно думал, что сессия ВАСХНИЛ была ошибкой Сталина. И думал я так аж до лета 2006 года. И даже написал Интернет-дайджест про августовскую 1948 г сессию ВАСХНИЛ и выложил на форуме С.Г.Кара-Мурзы. Если не верите, то сходите на форум С.Г.Кара-Мурзы [1]. В той своей статье я написал следующую фразу. "Особо большой урон советской генетике нанесла августовская сессия ВАСХНИЛ".

Меня раскритиковали сталинисты, особенно мой бывший соавтор по нашей книге о России, М. Кудрявцев. С другой стороны, меня поддержали присутствующие на этом форуме генетики. Но я не изменил тогда своего мнения и продолжал считать Лысенко исчадием ада, разгромившим советскую генетику. Прошло два года и теперь мне стыдно за эту фразу - все оказалось не так просто. Вы спросите, почему через год я изменил свой подход и стал думать по-другому? Почему же эта, казалось бы, очевидная мысль вдруг покинула меня? Произошло событие, которое заставило меня в корне пересмотреть свое отношение к Лысенко и к сессии ВАСХНИЛ. Началось все с того, что мой младший брат (который, как говорят "ухи просит" - шутка - С.М.), работающий в области органопринтинга, прислал мне статью одного канадского ученого китайского происхождения [2]. В этой статье Лью пишет о научных открытиях Лысенко и о его трагедии, как ученого, разбирает заслуги академика Лысенко. В статье, на большом фактическом материале, доказывается, что Лысенко внес существенный вклад в агробиологию, что его результаты не несут черты подделок или шарлатанства, хотя и не следуют канонам научных публикаций. Я прошелся по ссылкам, которые приводит в конце своей статьи Лью, и нашел подтверждение изложенным фактам. И тогда я начал перечитывать материалы о Лысенко снова и искать информацию между строк, проводя свое собственное расследование. Я прочитал даже книгу В. Сойфера, где он всячески чернит и поливает грязью Лысенко [2а].

По мере все более глубокого ознакомления с темой, я увидел, что в проблеме имеется много наносного. Более того, полученный материал шокировал. Оказалось, что все было совсем не так, как живописуют противники Лысенко. Не Лысенко начал атаку против генетиков, а генетики первыми атаковали Лысенко, причем использовали грубые административные приемы. Прочитав стенограмму сессии ВАСХНИЛ, я понял, что Лысенко пришел туда не громить, а защищаться. Об этом свидетельствуют и выступления его сторонников, которые доказывают, какой огромный вклад в агробиологию внес Лысенко (см. выше). Итак, событийная канва всех этих событий для меня практически не изменилась, но вот оценку всех этих событий мне пришлось пересмотреть. Я написал статью о Лысенко [3], где изложил свое новое понимание, и включил часть материалов в свою книгу о Сталине. Можно было бы на этом и закончить, поставив жирную точку и заявив, что все это враки, а Лысенко был выдающийся естествоиспытатель, открывший много нового [4]. При этом можно было бы сослаться на мою статью на сайте "Интернет против телеэкрана". Но ведь вы не поверите. Ведь придет какой-нибудь генетик-сноб и заявит, что мол, Миронин не является специалистом, он есть типичный дилетант и чайник, ничего не понимающий в генетике или еще добавит, что он де разбирается в генетике как свинья в апельсинах, и верить ему не надо. И ведь вы поверите этого генетику, а не мне. Поэтому я был вынужден написать ещё одну, эту статью.

Перед тем как начать, хочу остановиться на одном моменте. Почему-то наследники морганистов присвоили себе наименование генетиков. На самом деле, Лысенко и его сподвижники имели не меньше прав сказать, что они генетики тоже. Но Лысенко постоянно подчеркивал, что он мичуринец. Поэтому я буду называть противников Лысенко морганистами, а лысенковцев - мичуринцами. Ну и самое, самое, самое последнее - прошу прощения за профессиональную лексику, использованную в ряде параграфов. Хотя я и старался, все-таки написано сложно, но проще не получилось. Что получилось, судите сами, как говорит ведущий в одной популярной телевизионной передаче.

2. Что такое наследственность и как она передается?

Если углубляться в эти научные дебри, то не хватит и многотомного руководства - споры о словах могут быть вечными. Конечно, споры в науке нужны, но не в популярных статьях. Дело в том, что прочтение текстов Моргана, Вейсмана, де Фриза и других переоткрывателей Менделя не позволяет точно оценить, что же они доказали и что именно считали в то время. Точно так же, когда критикуют Лысенко, то почему-то забывают о том гигантском прогрессе, который отмечен в области молекулярной и клеточной биологии. А нам надо разобраться в том, что было известно тогда в пред- и ранние послевоенные годы.

Для того чтобы было понятно дальнейшее изложение, мне требуется провести ликбез и несколько слов сказать о том, как ученые представляют сейчас процесс передачи наследственности от родителей к детям. Подробнее можно посмотреть здесь [5]. Итак, начнем! Сначала отмечу, что все организмы состоят из клеток, как бы кирпичиков живого. Каждая клетка содержит включения, органеллы, нужные для выполнения клеточных функций, и ядро. В ядре расположен генетический материал. Он в большинстве организмов представлен несколькими гигантскими молекулами дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК). Единички, из которых состоит этот полимер, называются нуклеотидами. Каждый нуклеотид состоит из гетероцикла (гетеро - так как там атомы углерода перемежаются с атомами азота), называемого азотистым основанием, и сахара дезоксирибозы - моносахарида, содержащего пять атомов углерода и альдегидную группу в линейной структуре - и фосфатной группы. Например, аденин - это восьмерка, составленная из пятичлена и шестичлена, в которых перемежаются атомы углерода и азота. Рибоза это моносахарид в виде кольца, составленного из 4 атомов углерода и одного кислорода. Связи между нуклеотидами в цепи образуются за счёт дезоксирибозы и фосфатной группы. Последовательность этих единичек нуклеотидов и кодирует наследственность. Для того чтобы увеличить стойкость полимерной молекулы ДНК к лучевым и химическим воздействиям, она удвоена и состоит из двух комплементарных (строго зависимых друг от друга) полимеров, которые закручены в спираль один вокруг другого. При этом нуклеотиды, расположенные в спирали друг напротив друга присоединяются друг к другу и они комплементарны, аденин соединяется только с тимином и может стоять только напротив тимина, гуанин - только с цитозином.

Дублирование информации позволяет реализовать два процесса. 1. Если одна спираль будет повреждена, то на основе другой, как на матрице можно будет восстановить первую. 2. На основе одной из спиралей синтезируется комплементарная молекула РНК, которая имеет только одну цепь и затем перемещается из ядра в цитоплазму клетки, где на ее основе синтезируется уже другой гетерополимер, полипептид или белок. Именно белки и осуществляют большинство функций клеток, служа катализаторами и строительным материалом. Кроме них в клетках есть ионы, сахара, липиды и кое-что другое. Нам пока это не важно. Последовательность нуклеотидов позволяет "кодировать" информацию о различных типах РНК, наиболее важными из которых являются информационные, или матричные (мРНК), рибосомальные (рРНК) и транспортные (тРНК). Все эти типы РНК синтезируются на матрице ДНК за счет копирования последовательности ДНК в последовательность РНК, синтезируемой в процессе транскрипции, и принимают участие в биосинтезе белков (процессе трансляции). Информация, записанная в ДНК, сначала должна быть "переписана" на молекулу РНК (этот процесс называется транскрипцией). Затем специальные сложные молекулярные комплексы - рибосомы - "считывают" информацию с молекулы РНК, синтезируя молекулу белка в точном соответствии с записанной в РНК "инструкцией" (этот процесс называется трансляцией). Белки выполняют огромное множество функций, и, в конечном счете, именно они определяют строение организма (фенотип). Таким образом, информация движется в одном направлении - от ДНК к РНК, от РНК - к белкам. Никаких механизмов переноса информации в обратную сторону - от белков к РНК или от РНК к ДНК - поначалу обнаружено не было, что и укрепило веру в невозможность такого переноса [7]. Со временем были обнаружены вирусы, у которых хранилищем наследственной информации служат молекулы РНК (а не ДНК, как у всех прочих организмов), и у них есть специальные ферменты, которые умеют осуществлять обратную транскрипцию, то есть переписывать информацию из РНК в ДНК. Созданная таким путем ДНК встраивается в хромосомы клетки-хозяина и размножается вместе с ними. Поэтому с подобными РНК-вирусами очень трудно бороться (вирус ВИЧ относится к их числу). Но вот обратной трансляции - переписывания информации из белков в РНК - не обнаружено и по сей день. По-видимому, такого явления в природе и вправду не существует [8].

Согласно Центральной догме биологии, перед каждым клеточным делением все молекулы ДНК в клетке удваиваются: специальные белки-ферменты синтезируют точные копии имеющихся ДНК, которые потом распределяются между дочерними клетками. Однако при копировании иногда возникают ошибки - мутации. Если мутация возникает при образовании половой клетки, она, естественно, передается по наследству. Обычно считается, что такие мутации происходят совершенно случайно. Так возникает изменчивость, служащая материалом для естественного отбора. Но мутации могут происходить при делении любых клеток тела, а не только при образовании яйцеклеток и сперматозоидов. Такие мутации называются соматическими (от "сома" - тело) и приводят к возникновению участков измененных тканей. Соматические мутации могут быть вызваны различными воздействиями внешней среды. Классическая генетика отрицает возможность наследования соматических мутаций. Считается, что изменения клеток тела (в том числе и мутации) не могут отразиться на генах половых клеток [9]. Но это только часть правды. Оказалось, что у одноклеточных организмов широко распространен так называемый горизонтальный обмен генетическим материалом. Бактерии выделяют в окружающую среду фрагменты своей ДНК, могут поглощать такие фрагменты, выделенные другими бактериями (в том числе и относящимися к совершенно другим видам!), и "встраивать" эти кусочки чужого генома в свой собственный [10]. Один из способов горизонтального обмена генами, от которого не защищены даже многоклеточные, - это вирусный перенос. Известно, что ДНК вируса (или особая ДНК, которая синтезируется на базе РНК вируса) может встраиваться в геном клетки-хозяина, а потом снова отделяться от него и формировать новые вирусные частицы, которые могут заражать другие клетки. При этом вместе с собственной ДНК вирус может случайно "захватить" кусочек ДНК хозяина и таким образом перенести его в другую клетку, в том числе - и в клетку другого организма. Иногда, когда заражение происходит уже после оплодотворения, во время внутриутробного развития, вирусная инфекция передается потомству и часто возникает ситуация, когда зародыш несет вирусную ДНК не только в соматических, но и в половых клетках, и таким образом белок, кодируемый кусочком ДНК хозяина, передается по наследству [11]. Недавно обнаружен и вне(эпи)генетический способ наследования приобретенных изменений. Оказалось, что в процессе жизнедеятельности к молекулам ДНК в клетках (в том числе и в половых) специальные ферменты "пришивают" метильные группы (-CH3). Причем к одним генам метильных групп "пришивается" больше, к другим - меньше. Метилирование ДНК - это модификация молекулы ДНК без изменения самой нуклеотидной последовательности ДНК. Метилирование ДНК заключается в присоединении метильной группы к цитозину в составе CpG-динуклеотида в позиции N5 пиримидинового кольца. Метилирование резко нарушает функцию белков синтезирующих информационную РНК, и это один из источников ошибок при синтезе белка. Обычно метилирование выключает данный ген из системы и белок на нем не может синтезироваться. Метилирование ДНК видимо, сохраняется при делении. На этом основано существование разных клеток и тканей в организме животных. Этот механизм можно рассматривать как часть эпигенетической (когда информация записана не на ДНК) составляющей генома.

Распределение метильных групп по генам (так называемый рисунок метилирования) зависит от того, насколько активно тот или иной ген используется. Получается совсем как с упражнением и неупражнением органов, которое Ламарк считал причиной наследственных изменений. Поскольку "рисунок метилирования" передается по наследству и поскольку он, в свою очередь, влияет на активность генов у потомства, легко заметить, что здесь может работать совершенно ламарковский механизм наследования:

"Натренированные" предками гены будут и у потомства работать активнее, чем "ослабевшие" от долгого неиспользования [12]. Другой вариант "эпигенетического" наследования приобретенных признаков основан на взаимной активации и инактивации генов. Допустим, ген А производит белок, одна из функций которого состоит в блокировании работы гена Б, а ген Б, в свою очередь, кодирует другой белок, способный "выключать" ген А. Такая система может находиться в одном из двух состояний: либо ген А работает, и тогда ген Б выключен, либо наоборот. Допустим, что переход системы из одного состояния в другое может происходить только в результате какого-то особенного внешнего воздействия. То состояние, в котором находится эта двухгенная система в клетках матери, будет через яйцеклетку передаваться ее потомству (поскольку сперматозоид содержит пренебрежимо малое количество белков). Если же в течение жизни матери система переключится в другое состояние, то этот признак передастся потомству, родившемуся после "переключения". Опять получается "наследование по Ламарку" [13].

Мутации, по-видимому, не являются полностью случайными. Хорошо известно, что разные участки генома мутируют с разной скоростью, причем у каждого участка эта скорость довольно постоянна. По-видимому, это означает, что одним генам организм "разрешает" мутировать чаще, чем другим. А недавно появилось хорошо обоснованное предположение, что в клетках существуют специальные механизмы для целенаправленного увеличения скорости мутаций определенных участков генома [14]. Но вернемся к ДНК. Гигантская двойная спираль ДНК, может быть замкнута или линейна и скручена особым образом, формируя хромосомы. На концах линейных хромосом находятся специализированные структуры ДНК, называемые теломерами. Число хромосом различно у разных организмов. При делении клетки хромосомы деспирализуются и на базе каждой полимерной молекулы ДНК синтезируется ее копия. Тем самым в клетке перед делением число хромосом удваивается. Они при делении расходятся в две клетки и из каждой пары хромосом одна идет в одну дочернюю клетку, а другая в другую дочернюю клетку. Тем самым последовательность нуклеотидов оказывается стабильной и информация не меняется при делении. Поэтому каждая дочерняя клетка может синтезировать тот же самый набор белков, что и материнская. Геном называется участок ДНК, кодирующий один белок. Он начинается с так называемого старт кодона, которые указывает молекуле белка, ответственной за образование молекулы информационной РНК в ядре, что именно здесь начинается информация, кодирующая данный белок. Похожий сигнал есть и в конце гена. Другими словами, промотор сигнал (или инициирующий сигнал) и стоп сигнал определяют, когда надо начинать транскрипцию и когда закончить.

Транспортная РНК захватывает аминокислоты, из которых сделан белок, а их всего 20 штук, и транспортирует их к рибосомам. Это особые частицы, составленные из белков и РНК. Здесь на базе реплики с ДНК, так называемой информационной РНК идет синтез белка. При этом каждая аминокислота кодируется тремя нуклеотидами. Если по-научному, то транспортная РНК имеет комплементарный триплет (три нуклеотида). Эта РНК случайно подходит к рибосоме и если триплет на информационной РНК комплементарен триплету на транспортной РНК, то аминокислота, присоединенная к транспортной РНК, соединяется с цепочкой формируемого белка.

Итак, генетический код состоит из трёхбуквенных "слов", называемых кодонами, состоящих из трёх нуклеотидов (то есть АСТ САG ТТТ и т. п.). Поскольку из 4 букв можно получить 64 комбинации (4^3 комбинации) таких кодонов, а аминокислот только 20, то одна аминокислота может кодироваться несколькими кодонами. Это открытие сделал русский физик-эмигрант Гамов. Приведенная выше упрощенная схема вроде бы доказывает, что генетическая информация неделима и стабильна. Она может быть изменена только на основе мутаций, которые могут быть на уровне ДНК, когда заменяются нуклеотиды в цепочке ДНК или на уровне хромосомы, когда большой кусок молекулы ДНК теряется или с ним происходит другое нарушение.

Но эта замечательная схема, на деле, оказалась не такой замечательной. Ошибки возникают довольно легко. Ошибок при синтезе белка возникает так много, что клетка запаслась особой системой проверки их качества и только после этой проверки белки могут выполнять свою функцию.

Кроме того, в большинстве организмов, за редкими исключениями, цепочка нуклеотидов, содержащая информацию о белке, кроме информационных кусков содержит шум, то есть цепочки нуклеотидов, которые не кодируют данный белок. Так только около 1,5 % генома человека состоит из кодирующих белок экзонов, а больше 50 % ДНК человека состоит из некодирующих повторяющихся последовательностей ДНК, то есть из шума. Причем куски шума могут перемешаться по хромосоме во время деления либо путём обратной транскрипции с их РНК. Клетка научилась отличать сигнал от шума и эти включения, так называемые транспозоны, и не использует их для синтеза информационной РНК. Белок, получив сигнал, что пошел шум, как бы перескакивает на нужный участок.

В момент, когда белок получает сигнал о появлении шума и перескакивает на другой участок ДНК, тоже могут быть ошибки. Из-за этих возможных разночтений в считывании информации у каждого белка имеется несколько изоформ. Например, белок KDEL-рецептор последовательности 4 аминокислот, участвующий во внутриклеточном транспорте, может быть синтезирован на основе одного и того же гена в 60 различных вариантах. Но и это ещё не все. Ошибки могут возникать и из-за процесса метилирования ДНК. Клетка решила и эту проблему, создав особые белки деметиляторы.

3. Что такое ген?

А теперь давайте подумаем, а есть ли вообще те неделимые кирпичики, кодирующие белки, которые Морган предлагал считать генами. Внешняя среда может оказывать воздействие на все эти этапы считывания и починки наследственной информации. Поэтому везде возможны ошибки. Самое интересное, что сложность и неопределенность в работе генетического аппарата не кончается на уровне генов и белков. Она продолжается на уровне признаков животного. Попробуйте спросить генетика, какой ген ответственен за передачу носа с горбинкой или за кривые ноги, и вы поймете, что генетики этого просто не знают.

Вот, например, в издании для детей, "Детская энциклопедия", раздел Биология, есть описание гена I и гена Е у кур. Будто бы ген I отвечает за их сплошной белый окрас, а ген Е за сплошную черную окраску перьев. Ещё один вопрос на засыпку генетикам, а как называется ген I и ген Е и что они делают в клетке? Сейчас ведь уже известно, что всего-то у млекопитающих и птиц имеется не более 10000 генов, ответственных за синтез белков в клетках. Попробуйте задать вопрос тому генетику-снобу, который вызовется критиковать мою статью, а какой ген, то есть белок, определяет черный или красный цвет надкрылий божьей коровки (см. чуть ниже) и как называется этот белок. Или спросите, а какой белок определяет морщинистость кожуры гороха - признак, который использовался Менделем в своих опытах. Просто название белка и все. Если он даст ответ, то я берусь публично признать, что данная статья есть дерьмо. Только не надо мне ссылаться на моногенные заболевания человека, где, действительно, патология одного белка вызывает заболевание с четкими фенотипическими признаками. Есть группа моногенных заболеваний - оттуда примеры не предлагать. Во времена Моргана они не были известны, кроме, может быть, гемофилии [20]. Однако и здесь, сходный фенотип (набор признаков) могут дать мутации и в других генах. Слово "ген" возникло комплементарно слову "генетика" и означает шарики диаметром несколько микрометров, в которых содержится неизменяемая от внешних воздействий наследственная информация. Сейчас одно стало совершенно ясно - никаких таких микроскопических генов-шариков, на которых настаивал Морган, нет.

Теперь принято считать генами отрезки ДНК, начинаемые особыми последовательностями нуклеотидов, так называемыми старткодонами.

Но, на самом деле, никаких единичных генов, кодирующих наследуемые напрямую сложные фенотипические (внешне детектируемые и которые могли бы во времена Моргана и Лысенко изучать генетики) признаки на уровне целостного организма и доступных для генетического изучения во времена Моргана тоже нет и не было. Закон о неделимых частичках наследования тоже оказался неверен. Они делимы - белки могут иметь разные изоформы.

Как пишут в наиболее широко распространенном на Западе учебнике "Молекулярная биология клетки" [15], "обнаружение, что эукариотические (а проще небактериальные или клетки с обособленным ядром) клетки содержат интроны (что означает перемежение сигнала и шума - С.М.) и что их кодирующая последовательность нуклеотидов может считываться более, чем одним способом, подняло вопрос о том, что такое ген".

Ведь вроде бы подразумевалось, что один ген это одна полипептидная цепь. Сейчас считается, что это отрезок ДНК, который кодирует одну молекулу РНК, которая в свою очередь кодирует одну полипептидную (или белковую) цепь или сама по себе имеет особую клеточную функцию. Явление альтернативного (множественного) считывания информации подрывает и это определение. Самое интересное, что удаление интронов из генной последовательности нуклеотидов приводит к тому, что полученная информационная РНК не может покинуть пределы ядра. Гены существуют в любой популяции в нескольких относительно общих формах [16]. При анализе же менделевского расщепления обычно рассматривают только наличие или отсутствие признака, а если он количественный, то границу "есть-нет" устанавливают по принятому порогу. Если же выявить, какова степень проявления признака, обнаружится очень сильное варьирование результатов. Но это ещё не все. Есть масса фактов, не укладывающихся в рамки менделевских законов. Очень подробно разбирает все научные результаты, касающиеся внегенетической или неканонической наследственности, в своей статье Голубовский [17]. Итак, гипотеза о генах есть типичная оказавшаяся неверной научная модель. Как теплород или флогистон. Она была полезна, но она не была стопроцентной и критиковать Лысенко, который придерживался другой гипотезы было, было неправильно, а тем более начинать против него административные атаки. По-сути, морганисты подменили понятие признак на понятие ген. То есть идет расщепление признаков, а не генов, блоков генов, а не единичных последовательностей нуклеотидов.

Да! Наследственные задатки в некоторых редких случаях соединяются между собой не как две смешивающиеся жидкости, например, вода и молоко, а как индивидуальные частички, как бобы, например, белые и черные, которые не меняют окраску и сохраняют свою индивидуальность. Поэтому вся их масса после перемешивания может быть разделена по цвету на черные и белые. Горох и именно те признаки, которые выбрал Мендель оказались чуть ли не уникальными как в растительном, так и в животном мире. Действительно, при таких исследованиях растения должны обладать контрастно различающимися признаками и гибриды должны быть защищены от влияния чужой пыльцы. Таким условиям удовлетворяли во времена Менделя только некоторые признаки гороха.

Среди животных подобными качествами обладали, пожалуй, лишь двухточечные божьи коровки. Среди представителей этого вида часть особей может иметь черные надкрылья с несколькими красными пятнами, а часть имеет красные надкрылья с двумя небольшими черными пятнами. Независимо от того, какую окраску имели мать или отец, их потомство в первом поколении имели черные надкрылья с красными пятнами. При скрещивании потомства первого поколения друг с другом, внуки начальных родителей имели надкрылья либо черные с красными пятнами (75%, доминантный признак), либо красные с черными пятнами (25%, рецессивный признак). Замечу, что доминантными называют такие признаки, которые после скрещивания родителей с двумя разными альтернативными признаками преобладают в первом поколении. Но до сих пор неизвестно, какие гены определяют эти признаки у божьих коровок.

4. Особенности генетики растительных клеток

Чтобы понять суть открытий Мичурина и Лысенко в области агробиологии, придется поговорить и об особенностях генетики растений. Мне же, чтобы понять сущность вегетативной гибридизации, пришлось перечитать учебники по физиологии растений. Ведь одним из выдающихся достижений Лысенко и Мичурина, была вегетативная гибридизация, которая характерна в основном для растений. Я с удивлением обнаружил, что многое я не знал. Например, то, что все живые растительные клетки в составе растения образуют синцитий, а по-простому, что все клеточки растений соединены друг с другом тоненькими трубочками. Сначала отмечу, что прививочный (вегетативный) гибрид - это растение, полученное в результате прививки (трансплантации) чужеродной соматической ткани (привой) на материнское растений (подвой) [23]. Если генетические системы привоя и подвоя совсем несовместимы, то привой гибнет или же гибнут оба, так как генетическая информация от привоя отравляет клетки хозяина. Вегетативные гибриды на уровне знаний 1948 года с точки зрения школы Лысенко подробно описал И.Е.Глущенко [24]. Сам Мичурин [25] открытым текстом называл некоторые (не все) свои гибриды вегетативными гибридами.

Сейчас установлено, что генетическая информация из одной клетки растения передается в другие гораздо более часто, чем у животных. Как же реализуется механизм переноса генетической информации от подвоя (растения-хозяина) к привою (пересаженному черенку)? Для объяснения механизма мне придется нарисовать очень сильно упрощенную модель. Оказалось, что имеется существенное различие в механизмах передачи наследственной информации между растениями и животными. Там существует механизм горизонтального переноса генетической информации от растения-хозяина к побегу и наоборот. Именно Лысенко и Мичурин сделали великое открытие о возможности передачи наследственной информации от одной растительной клетки к другой в пределах целостного растения и закрепления ее в половых клетках. И это особенность только мира растений.

Существует механизм горизонтального переноса генетической информации от левкоя к побегу и наоборот при прививании одного сорта другому. Недавно эксперименты с привоями показали, что эндогенная (от хозяина) информационная РНК (переносчик информации от ДНК к месту синтеза белка) перемещается по системам перемещения растворов к клеткам привоя [26]. Она входит и передвигается от одной клетки к другой по цитоплазматическим мостикам, соединяющим все растительные клетки в данном организме, в том числе клетки привоя и подвоя. Мало кто знает, что после прививки клеточные системы подвоя и привоя становятся едиными.

Открытие, что информационная РНК может передвигаться между клетками хозяина и по привою, раскрывает механизм, за счет которого эта наследственная информация может потом включаться в ДНК привоя. В последние годы несколько независимых групп исследователей доказали, что вызываемые в привоях вариации фенотипа стабильны и даже могут наследоваться [27, 28, 29]. Запись информации в ДНК хозяина происходит с помощью особых ретровирусов и белковых частиц-ретротранспосом, тем самым информация оказывается интегрированной в геном привоя [30]. В учебнике молекулярной биологии клетки Альбертса с соавторами [31] сказано, что растительные клетки соединены специальными цитоплазматическими мостиками диаметром 20-40 нанометров (вспомните нанотехнологию), или плазмодесмами. Каждая из них, как правило, содержит десмотрубочку, соединяющее эндоплазматические ретикулумы (это особые частички клетки, где происходит синтез белков) соседних клеток. По плазмодесмам могут передвигаться вирусы и информационная РНК. Плазмодесмы пропускают вирусы и информационную РНК. Зачем там находится мембранная трубочка эндоплазматического ретикулума, не ясно. Межклеточные мостики, видимо, рвутся при высыхании, клетки отделяются, а потом восстанавливаются или же клетки гибнут. О растительном синцитии и транспортировке информационной РНК мало кто знает. Об этом ничего не написано в российских учебниках. Даже в самом современном учебнике по физиологии растений [32] я не нашел описания плазмодесм и возможности транспорта информационной ДНК по ним. Вот он. Беру этот современный российский учебник по физиологии растений [33] и вижу, что там об этом нет ни слова. Хотя межклеточные мостики на схеме растительной клетки есть, но они в тексте не упомянуты и о них в тексте нет объяснения. Нет в этом учебнике ни слова о заслугах Лысенко в агробиологии, хотя в западных учебниках об этом есть упоминание. Хуже всего быть пророком в своем отечестве.

5. Упрощенная модель передачи наследственной информации в растениях

Представьте себе несколько закрытых бачков, заполненных субстанцией, которая похожа на раствор яичного белка, и соединенных между собой тонкими трубочками. Раствор в баках содержит не только белки, типа раствора яичного белка, но и сахара, ионы, небольшие растворимые молекулы РНК, аминокислоты и некоторые другие вещества. Баки герметически закрыты. Стенка баков есть аналог клеточной мембраны или, по-научному, плазматической мембраны. Если в один из баков впрыснуть краску, то она быстро диффундирует в другие баки. Баки - это клетки, а трубочки - это плазмодесмы.

Внутри баков проложены миниатюрные железные дороги, которые могут перевозить небольшие грузы. В каждом баке имеется небольшая машинка для копирования дисков с большого твердого диска-винчестера. Эти диски могут прицепляться к паровозикам, курсирующим по миниатюрным железным дорогам. Итак, наша копировальная машина открывает винчестер, то есть ДНК и копирует на нем светооптический диск, то есть информационную РНК. Этот диск прицепляется к паровозикам, то есть микротрубочковым белкам-моторам и паровозики тащат диски по колеям к пересадочным станциям в виде плазмодесм-трубочек. Информационная РНК (в нашем случае - СД диски) может транспортироваться клеткой с помощью микротрубочек и специальных микротрубочковых моторов, которые используют энергию АТФ или других богатых энергией молекул для целенаправленного и активного перемещения по микротрубочкам в определенные места клетки.

Около межклеточных трубочек диски сгружаются и вручную переносят через трубочку в следующий бак, где они снова грузятся на паровозики и их везут к копировальной машине данного бака. Здесь включается считывание и генетическая информация считывается с диска и записывается на винчестер данного бака. Вот вся суть открытия Мичурина и Лысенко, объясненная с точки зрения современной молекулярной и клеточной биологии. Что происходит при гибридизации? При пересадке привоя черенок другого растения-гостя внедряется в разрез на коре подвоя (или растения-хозяина). При разрезе или повреждении коры дерева или, в случае травянистого растения, наружной части стебля под ней немедленно начинается активное деление и размножение окружающих клеток, которые формируют здесь скопление. В этом скоплении вновь образованные клетки устанавливают между собой цитоплазматические мостики, трубочки, или плазмодесмы. Одновременно делятся и клетки в месте отреза привоя (растения-гостя) на границе между омертвевшей древесиной и корой. Делящиеся клетки хозяина и гостя устанавливают между собой межклеточные контакты и формируется общая клеточная система - синцитий, включающая клетки двух разных растений. По этой системе как по трубочкам между закрытыми бачками (см. выше) идет передвижение информационной РНК, а затем обратная трансляция информации на ДНК привоя и в меньшей степени на ДНК хозяина. Все это доказано экспериментально. Вспомним, как работает генетический код. На диске каждая аминокислота записана комбинацией 3 из 4 возможных углублений, квадратного, круглого, треугольного и овального, отпечатанных на диске. Форма углубления является аналогией разных нуклеотидов. Аминокислоты перевозятся грузовичками - транспортными РНК. Если код диска (информационой РНК) соответсвует тому, что записан на борту грузовичка, то грузовичок (транспортная РНК) останавливается, въезжает во двор (рибосому), сгружает аминокислоту и е приваривают в виде сегмента к формирующейся огромной подвижной цепи. Эта цепь и есть белок.

Итак, в растениях передача наследственной информации идет по внутриклеточным путям синцития растений (или, как говорят, по флоэме). Недавно эксперименты с привоями подтвердили, что эндогенная (от хозяина) информационная РНК входит и передвигается по системам перемещения растворов в привоях [34]. После открытия того факта, что информационная РНК может передвигаться между клетками хозяина и по привою раскрывают механизм за счет которого эта наследственная информация может потом включаться в ДНК привоя с помощью ретровирусов и ретротранспосом и поэтому оказывается интегрирована в геном привоя [35]. Существует также механизм горизонтального переноса генетической информации от левкоя (подвоя) к побегу и наоборот - от привоя к подвою.

Предвосхищая нынешние открытия клеточных биологов, Лысенко считал, что из подвоя в привой переходят не хромосомы, а как он называл, ассимиляты. В последние годы несколько независимых групп исследователей доказали, что изменения наследственной информации, вызываемые в привоях после вегетативной гибридизации, стабильны и даже могут наследоваться [44, 45, 46, 47]. Доказано также, что если в какой-то клетке растения обнаруживается избыток какого-либо белка, то информация об этом быстро становится доступной для других клеток (они ведь образуют синцитий, будучи связаны межклеточными мостиками, по которым информация и передается) и они снижают синтез данного белка. Это было установлено с использованием метода пересадки генов от одного растения к другому [39, 40].

Итак, механизм передачи наследственных свойств подвою лежит в рамках современной генетической догмы. Белки и молекулы РНК могут легко проходить через флоэму (канальцы, связывающие клетки синцития растений друг с другом) и поэтому также переходить от подвоя к привою. Таким образом, наследственная информация переносится от РНК подвоя к ДНК привоя или, наоборот, от РНК привоя к ДНК подвоя. Транспортируемые молекулы, синтезируемые в других частях организма, воздействуют на онтогенез и физиологию (и тем самым на фенотип) конкретной ткани, а не всего растения. Поэтому при нормальных условиях различия между частями растения очень трудно наблюдать. С точки зрения общей биологии важен факт того, что наследственные различия в фенотипе существуют между клетками различных частей одного растения. Оказалось, что индивидуальные органы и ткани растения могут отличаться не только фенотипически (то есть отличиями внешних признаков), но и генетически (на основе записанной наследственной информации) [48]. Гибридизация привоев оказалась простым, но мощным методом создания н овых сортов. Она позволяет объяснить тайну выведения плодовых деревьев древним человеком [49]. После Лысенко соматическая гибридизация или спонтанного явление слияния неполовых (соматических) клеток in vitro (вне организма или точнее в культуре ткани) была переоткрыта руководителем лаборатории тканевых культур и вирусов Жорж Барский (Georges Barski) во Франции в 1960 году. Соматические гибриды клеток растений, полученные по методике Барского, можно выращивать в виде культуры тканей, и получать целое растение "на грядке" [50].

6. Заключение

Итак, современная молекулярная биология легко объясняет результаты вегетативной гибридизации, которые долгое время оставались водоразделом для признания некоторых научных результатов Лысенко. Если использовать научный язык, то Мичурин и Лысенко впервые применили на практике направленный мутагенез с помощью использования информационной РНК растения-хозяина для изменения наследственности в геноме растения привоя, гостя. Раз при считывании наследственной информации возможно появление большого количества ошибок, значит, окружающая среда приобретает не меньшее, если не большее значение в реализации наследственной информации, о чем постоянно и говорил Лысенко. Поэтому вывод может быть только один, Лысенко был прав. По крайней мере, он ошибался не больше, чем тогдашние генетики.

По сути, из всей генетики к настоящему времени остались очень ограниченные в применении законы Менделя. По сути, генетики больше нет. Все остальное выделилось в новую науку - молекулярную биологию. Оказалось, что гены - не неделимые частички, что нет связи ген - сложный признак на уровне многоклеточных организмов.

Генетики заявляют, что генетика - точная наука. Но это они явно преувеличивают. Мутации нарушают функцию белков, только если они затрагивают главные их центры, те участки, которые определяют главную функцию белков. Поэтому многобелковые признаки, проявление которых зависит от десятков генов, не передаются, нет благоприобретения признака отсутствия хвоста или препуциума. Но признак способности белка быть синтезируемым и секретируемым в желудочный сок у взрослых особей может благоприобретаться. Как у человека в случае с секрецией фермента, лактазы, которая разрушает лактозу молока. Генетика прокариотов вообще не знает расщепления признаков. Морган оказался не прав в определении генов. Мендель оказался не прав, делая обобщение о расщеплении 3 к одному для большинства признаков. Они оказались не правыми в том, что приобретенные признаки не наследуются. Наследуются и даже благоприобретенные. У млекопитающих не более 1% ДНК приходится на долю ДНК, кодирующей белки [21]. Неверно и то, что имеется соотношение ген-признак. Нет полного соответствия последовательность нуклеотидов - белок, так как есть интроны. А у большинства белков нет функции по кодированию внешних признаков, которые могли бы быть зарегистрированы во времена Лысенко.

Итак, современные гипотезы в области молекулярной биологии больше соответствуют идеям Лысенко, а не морганистов. Многие положения Лысенко по генетике, которые не признавались его современниками, в настоящее время полностью подтвердились, как, например, положение о том, что наследственность может передаваться не только половым путём, но и соматическими клетками, а также и многие другие. Это доказывает, что мичуринцы были правы, сомневаясь в жесткости так называемых законов расщепления признаков Менделя.

Использованная литература

1а. http://www.contr-tv.ru/common/2788/

1б. http://rusproject.org/index.php?topic=analysis&ind=10

1. http://www.vif2ne.ru/nvz/forum/0/archive/158/158091.htm

2. Liu Y. 2004.

2а. Сойфер В. 2001. Власть и наука (История разгрома коммунистами генетики в СССР). Вашингтон.

3. http://rusproject.org/index.php?topic=analysis&ind=10 http://www.zlev.ru/95_26.htm

4. http://rusproject.org/index.php?topic=analysis&ind=10 http://www.zlev.ru/95_26.htm

5. http://ru.wikipedia.org/wiki/

6. Liu Y. 2004. Lysenko's Contributions to Biology and His Tragedies. Rivista di Biologia / Biology Forum. 97:483-498.

7-14. Марков А. 2005. От Ламарка к Дарвину... и обратно к Ламарку? Компьютерра. http://www.computerra.ru/xterra/38100/

15. Alberts, B., Johnson, A., Lewis, J., Raff, M., Roberts, K., and Walter, P. 2002. Molecular Biology of the Cell. Fourth Edition. New York. Garland Science.

16. Kreitman M, Akashi H. 1995. Molecular evidence for natural selection. Annu.Rev.Ecol.Syst. 26:422.

17-18. Голубовский М.Д. 2001. Неканонические наследственные изменения. Природа No. 8-9. http://vivovoco.rsl.ru/VV/JOURNAL/NATURE/08_01/GOLUB.HTM

19. Светлов П. Г. 1966. Генетика. No. 5. Стр. 66-82. Цит. по: Голубовский М.Д. 2001.

20. Brinkman R.R., Dube M.-P., Rouleau G.A., Orr A.C., and Samuels M.E.

2006. Human monogenic disorders - a source of novel drug targets. Nature Review. Genetics. 7:249-260.

21. Alberts, B. et al.

22. Голубовский М.Д. 2001.

23. http://bookz.ru/authors/aref_ev-va/arefev_va01/page-18-arefev_va01.html

24. http://djvu-books.narod.ru/glushenko.html

25. http://imichurin.narod.ru

26. Lucas W.J., Yoo B.-C., and Kragler F. 2001. RNA as a Long-distance Information Macromolecule in Plants. Nature Reviews Molecular Biology 2:849-857.

27. Fan, S.-Y. 1999. Phenotype Variation by the Action of Scion Prunus japonica. Thunb on Stock Prunus armeniaca L. Hereditas (Beijing) 21(4):43-44.

28. Hirata Y. 1979. Graft-induced changes in eggplant (Solanum melongena L.) I. Changes of the hypocotyl color in the grafted scions and in the progenies from the grafted scions. Japan.J.Breed. 29:318-323.

29. Liu Y. 2004.

30. Kumar A. and Bennetzen J.L. 1999. Plant Retrotransposons. Annu. Rev. Genet. 33:479-532.

31. Alberts, B. et al.

32-33. Веретенников А.В. 2006. Физиология растений. М. Академический проект. 480 стр.

34. Lucas, W.J., Yoo, B.-C. and Kragler, F. 2001.

35. Kumar, A. and Bennetzen, J.L. 1999.

36. Hirata, Y. et al.

37. Fan, S.-Y. 1999.

38. Taller, J., Hirata, Y., Yagishita, N., Kita, M., and Ogata, S. 1998.

Graft-induced Changes and the Inheritance of Several Characteristics in Pepper (Capsicum annuum L.). Theor. Appl. Genet. 97:705-713.

39. Jorgensen R. A., Atkinson R. G., Rorster RLS, Forster RLS, Lucas WJ. 1998. An RNA-based information superhigway in plants. Science. 279:1486-1487.

40. Kooter JM, Matzke MA, Meyer P. 1999. Listening to the silent genes: transgene silencing, gene regulation and pathogen control. Trends Plant.Sci. 4:340-347.

41. Jorgensen R. A. et al.

42. Kooter J.M. et al.

43. Otto SP, Hastings IM. 1998. Mutation and selection within the individual. Genetica. 103:507-524.

44. Taller J. et al.

45. Fan, S.-Y. 1999.

46. Hirata, Y. et al.

47. Crawford K. M., Zambryski P. C. 1999. Phloem transport: Are you chaperoned? Curr. Biol. 9:R281-R285.

48. Otto SP, Hastings IM. 1998.

49. Liu Y. 2004.

50-51. http://www.rusbiolog.ru/2007/10/08/shans-na-bessmertie.html

*   *   *   *   *   *   *

На сайте "Высокие статистические технологии", расположенном по адресу http://orlovs.pp.ru, представлены:

На сайте работает форум, в котором вы можете задать вопросы профессору А.И.Орлову и получить на них ответ.

Заходите - вас будут рады видеть!

*   *   *   *   *   *   *

Программа "Диссер" - дополнение для Microsoft Word, предназначенное для создания и работы со списками литературы. В диссертациях, научных статьях, рефератах требуется приводить список использованной литературы, вставляя в текст диссертации ссылки на его позиции. При большом размере списка отслеживать соответствия порядковых номеров публикаций в списке и чисел в ссылках в тексте диссертации становится крайне сложно, особенно при изменении порядка следования ссылок в списке. Эта программа добавляет в Word новую функцию - создание и редактирование списка литературы, позволяя исправлять численные ссылки в тексте одним нажатием кнопки. "Диссер" можно загрузить с сайта http://kankowski.narod.ru.

Удачи вам и счастья!
В избранное