Да, был зеленый, как огурец, а стал красный,
как помидорчик.
Леонид:
До трех лет он не болел. Даже насморка не было. А
потом в поликлинике ему сделали три прививки сразу. И сбили
иммунитет.
У Ивана много родственников-врачей, лечили его изо
всех фармакосил, но
всё чаще по ночам Света слышала, как хрипит его легкое. В тридцать
лет она начала седеть.
Когда мы зажили вместе, Ивана при первой возможности
брали с собой в лес или на стадион. Да, стало получше, но в детском
саду он больше месяца не выдерживал - начинал болеть.
Однажды мы шли и обсуждали одну дуру, которая
пыталась испортить нам настроение. И вдруг у меня сказалось:
- Пора их всех посылать! Что нам тут - медом
намазано?
Света засмеялась:
- Правильно! Поехали-ка в деревню!
Мы пожали друг другу руки, пришли домой, отпечатали
объявления на обмен квартиры. И через месяц оказались живущими у
озера, в сосновом лесу. Скоро Иван сказал:
- В городе я был зеленый, как огурец. А тут стал
красный, как помидорчик.
Лечение, конечно, было. Когда он приходил совсем
заледенелый, Светлана заставляла его согревать ноги в тазике с
горячей водой. Но таблеток никаких мы не давали; если случалась
температура - голодал.
Но оказалось, что деревня - не гарант здоровья.
Иногда мы уезжали на месяц, а Иван оставался с бабушками. Ничего не
менялось, только еда: внучку жарились котлетки, пирожки, лепились
пельмешки. И часто наступало ухудшение здоровья, хрипы, кашель...
приходилось опять голодать дня два-три, чтобы прийти в норму.
Ох, и тяжелая же это вещь - легкое дыхание!
Да и сами мы приехали в деревню совсем не молодцами.
После трудных разводов в первых семьях мы сдали: я приобрел
бессонницу, а Светлана - нервное истощение, у нее постоянно болела
голова...
Как мы простились с колбаской?..
Светлана:
Заметьте, ее так зовут - колбаска. Ласково.
Вот Геннадий Малахов (у него сейчас учится вся
страна, как не умереть в пятьдесят лет) пишет в своем дневнике, что
боролся с колбаской несколько лет; даже в первый день после
голодания, бывало, он ел "морковку, картошку мятую с колбаской,
халву".
Самое трудное - разорвать первый круг. У многих
(уверена!) этот круг - колбасно-сосисочный. Самое трудное, по нашим
наблюдениям, - отказаться от мяса. Все остальные отказы получаются
легче (может, потому, что уже умеешь отказываться).
Слышали, наверное, фразу:
- Я видел вашего сына с сигаретой. Но -- точно --не
слышали:
- Я видел вашего сына с котлетой.
А мы уверены: котлеты опаснее. "Пьяница может
состариться, обжора же -- никогда".
Пять лет назад мы еще ели курочек из своего
курятника. Прочитали одну фразу в одной книге - и перестали
"куроедствовать".
---
О книге сейчас напишу. Но сначала о фразе. Ищите
фразу. Свою. Короткую, простую, действующую на вас, как ожог. Если
хотите попрощаться с чем-то или с кем-то - ищите фразу.
Иногда мы зовем хороших людей - поговорить. Видим:
хотят с кем-то попрощаться - и не могут. Зовем. Предупреждаем:
- Сейчас будет много фраз, а ты выбери свою.
На кого-то действует один довод, на кого-то другой...
Одна наша уж слишком сердобольная знакомая никак не
могла бросить мужа-пьяницу. И себя не жалко, и детей не жалко...
Твердит одно: "Он без меня погибнет".
- А может, с тобой погибнет, - говорим. Смотрим: лицо
изменилось. Добавляем:
- Может, ты занимаешь чужое место? Может, ему другая
женщина нужна, вот он и пьет с тобой. А с другой - не будет.
---
Когда говорят: я без мяса не наемся, хочется сказать,
что мясо -- не еда.
Это мы и прочитали в книге Арнольда Эрета:
"Мясо никоим образом не есть средство
питательное; оно гниет и разлагается в кишечнике; но процесс
разложения возникает сперва не в желудке, а сейчас же после убоя...
Яды гниения действуют на человека возбуждающе и поэтому дают иллюзию
питательного свойства".
Примерно то же - и вскоре - мы прочитали в книге
Атерова:
"Клетки убитых животных или клетки молока,
выдоенного из организмов животных, умирают сразу же, а затем начинают
разлагаться и превращаться в яды".
(Извиняюсь перед автором: его фразы иногда
неудобоваримы, как мясо; видимо, виноват перевод; поэтому я чуть
исправляю их):
"Человек не является существом, питающимся
падалью. Он не может, подобно другим плотоядным, схватить муху из
воздуха и проглотить ее живьем или же разорвать на кусочки жертву,
чтобы насытиться".
---
Может, Эрет и Атеров неправы; может, мясо и не гниет,
будучи так аппетитно проглоченным. Удивительно, но человеческий
организм и происходящие в нем процессы изучены очень мало; а что
может быть важнее?
Ладно, не гниет. Тогда почему от мясоедов так воняет?
К людям от сорока пяти лет уже страшновато
подходить близко...
Особенно это касается мужчин
(едят много мяса), особенно в поезде, когда они
снимают ботинки. Нет,
извиняюсь, особенно в гостинице, если у вас общий санузел. О-о-о...
Как-то мы уговаривали одного умного (но уже
побывавшего в реанимации) попрощаться с колбаской. Он послушал и
сказал:
- Вы меня убедили. Знаете, чем? У вас дыхание
приятное.
(Дело было на банкете, играла музыка, сидеть пришлось
близко).
Да, первое, что с вами произойдет после "похорон"
бутерброда с колбаской, - ваше дыхание станет приятным.
Даже утром, после сна.