Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
  Все выпуски  

Ворчалки об истории или "Ab hoc et ab hac"


Owls

Ворчалки об истории,
или Ab hoc et ab hac

Вып. 401

от 03.12.2006 г.



Если из истории убрать всю ложь,
то это совсем не значит, что останется одна только правда -
в результате может вообще ничего не остаться.
Станислав Ежи Лец



Читаем «Гамлета»:
размышления Старого Ворчуна при чтении пьесы В. Шекспира
Часть VI
Нечто вроде антракта



У нас получилось что-то вроде антракта между 4-м и 5-м актами пьесы. Что ж, можно подвести некоторые итоги и немного поразмышлять о том, что же мы увидели, т.е. прочитали. Но читаем пьесу мы с вами, уважаемые читатели, а основная масса людей могла ознакомиться с «Гамлетом» только на сцене или в кино. В начале же XVII века зритель мог познакомиться с пьесой «Гамлет» только в театре. Пьеса тогда ставилась без купюр, и зритель имел хорошую возможность прослушать полную авторскую версию произведения. Да, именно прослушать, поэтому, как мне кажется, и анализировать пьесу следует с тех же позиций, как этот текст и замысел могли воспринимать зрители.



Многочисленным попыткам глубокомысленного анализа текста пьесы, которые можно применять к роману, здесь не место. Можно сколь угодно расчленять текст пьесы, искать вложенные сюжеты, отдельно анализировать части пьесы, написанные прозой, и делать из этого различные глубокомысленные выводы. Конечно, можно, но приоритет здесь следует отдавать такому прочтению пьесы, которое наиболее близко к зрительскому восприятию, особенно зрителя начала XVII века, к которому и была обращена пьеса.



Если в пьесе и есть намеки на современную автору жизнь Англии, то они должны быть легко различимы, а не походить на фигу в кармане – мол, исследователи XX или XXI века справятся с этой задачей, а вам, уважаемые зрители, придется изрядно поломать голову, чтобы понять, о чем же идет речь в пьесе.



Нет, так дело не пойдет.



Во-первых, современному зрителю неплохо бы знать, что текст пьесы после издания 1603 года был автором существенно переработан и расширен. А, во-вторых, у нас не может быть уверенности в том, что автор довел свою работу до конца. Вот это-то обстоятельство и может достаточно просто объяснить и несогласованность текста пьесы, и темные места, и разночтения. Например, каков возраст Гамлета, худ он или корпулентен, сколько времени прошло между отъездом и возвращением Гамлета и еще ряд подобных вопросов. Ну, не успел автор доработать пьесу – умер он! Или его могли казнить, неважно, - пьеса осталась незаконченной, и слава Богу, что никому не пришло в голову дописывать ее, а то многие современные исследователи, да и деятели давно прошедших лет, остались бы без увлекательной работы – трактовки текста незавершенной пьесы.



А то найдут в тексте указание, что письма от Гамлета передал некий Клавдио, и вот уже исследователи начинают строить гипотезы о том, что уж не сын ли это короля Клавдия, а затем и того пуще. Договариваются до того, что объявляют Гамлета и Фортинбраса родными братьями, а потом добавляют к ним еще и брата Горацио. Очевидно, чтобы они решали возникшие задачи по известному российскому принципу – на троих. Так, что ли?
В зрительном же зале подобные мысли вряд ли придут в голову.



Теперь несколько мыслей об Офелии.
Нам упорно навязывают образ невинной девушки, брошенной своим возлюбленным, т.е. Гамлетом. То, что возлюбленный (или соблазнитель, что вернее, так как это лучше согласуется с ее песенкой), ее бросил, это несомненно. Но также несомненно для нас должно быть и то, что этим соблазнителем не был Гамлет. Он понял или узнал, что Офелия потеряла свою девственность, и это облегчило ему разрыв с ней. В разговорах Гамлета с Офелией, а также в беседах Гамлета с Полонием постоянно встречается тема утраченной невинности и возможной беременности.



Но Гамлет не знает, кто соблазнил Офелию, да сейчас ему это и не слишком интересно – у него есть более важные задачи. А очевидное для принца предательство Офелии и вовсе облегчило ему разрыв с ней. Полоний с Лаэртом могли это обстоятельство упустить, так как они отслеживали только встречи Офелии с принцем, а потом велели и вовсе их прекратить.



Кто же мог соблазнить Офелию? Лучше всего на эту роль подходит Горацио, «верный друг» Гамлета, который странным образом допускает смерть Офелии, хотя король и велел ему не спускать с нее глаз. Но Горацио почему-то не справился с возложенным на него заданием, а, возможно, и помог Офелии покинуть белый свет – уж слишком двусмысленными стали ее безумные речи. Ведь они могли бы заставить других людей задуматься о том, что произошло и происходит с девушкой, а для ее соблазнителя разоблачение было бы смерти подобным. Посмотрим, уж больно очевидным выглядит ответ на заданный чуть выше вопрос.



Очень подозрительно выглядит и письмо, которое Офелии прислал якобы Гамлет, и которое Полоний зачитывает королю Клавдию. Письмо написано плохим слогом и человеком, который явно не владеет стихосложением, так что даже королева сомневается в авторстве Гамлета:
«Ей это пишет Гамлет?»
Ведь немного позже мы увидим, что Гамлет с легкостью напишет стихотворный текст для своей «Мышеловки», да и другие действующие лица пьесы отмечают прекрасное владение принца языком. Я имею в виду речью. А вот Горацио стихи явно не даются, правда, не только ему.



Почему я так уверен в том, что Офелия потеряла свою невинность? Это следует из многих сцен, в том числе из достаточно прозрачных намеков принца Гамлета. Давайте, вспомним их еще раз.



Вот первый разговор Гамлета с Полонием, в самом начале которого принц называет Полония торговцем рыбой. Многие комментаторы видят в этом намек на торговлю живым товаром. Кроме того, рыба –это такой товар, который очень быстро портится на солнце, и их разговор вскоре принимает такой оборот:
«Гамлет: «...Есть у вас дочь?
Полоний: Да, милорд.
Гамлет: Не давайте ей гулять на солнце: всякий плод – благословение: но не такой, какой может быть у вашей дочери. Друг, присматривайте за этим».
Такой разговор можно было бы счесть случайностью, если бы Гамлет (вернее, автор пьесы от лица Гамлета) вновь и вновь не обращался к этой теме.



Буквально тут же следует их новая встреча, и Гамлет продолжает свои намеки на потерю Офелией невинности:
«Гамлет: О, Иеффай, судья израильский, какое у тебя было сокровище!
Полоний: Какое же у него было сокровище, милорд?
Гамлет: Как же
«Одна-единственная дочь,
Что он любил сильней всего».
Полоний: Все о моей дочери.
Гамлет: Разве я не прав, старый Иеффай?
Полоний: Если вы зовете меня Иеффаем, милорд, то у меня есть дочь, которую я люблю нежней всего.
Гамлет: Нет, следует не это.
Полоний: А что же следует, милорд?
Гамлет: А вот что
«Но выпал жребий, видит Бог»,
И дальше сами знаете
«Случилось так, как и думал всяк».
Первая строфа этой благочестивой песни скажет вам остальное...»
Два таких намека, следующие почти подряд, должны бы заставить зрителя задуматься о происходящем, но образ невинной Офелии так прочно вбит в наши головы, что мы просто не обращаем внимания на все эти намеки.



По ходу пьесы мы уже много слышали о любви Гамлета и Офелии, но вот, наконец, в третьем акте они встречаются лицом к лицу, причем, судя по всему, в этом случае Офелия подходит к Гамлету. Гамлет [заканчивая свой знаменитый монолог «быть иль не быть»]:
«В твоих молитвах, нимфа, да вспомнятся мои грехи».
Хочу заметить, уважаемые читатели, что обращение «нимфа» не слишком-то уместно по отношению к невинной девушке. Да и слово «нимфомания» не сегодня придумано.



Офелия не замечает этого обращения (или делает вид, что не заметила) и хочет возвратить Гамлету его подарки. Принц отказывается, заявляя, что ничего ей не дарил, но Офелия настаивает:
«Возьмите их обратно; ибо для благородной души богатые дары становятся бедными, когда дарящий оказывается нелюбящим. Вот, милорд».
Тут следует несколько странная и довольно жесткая реакция Гамлета на слова Офелии:
«Ха, ха, добродетельны ли вы?» («Честны ли вы?»)
Я не буду полностью приводить эту беседу, так как она достаточно хорошо всем известна и при постановках ее обычно не сокращают. Она полна различных намеков и недомолвок со стороны Гамлета, в том числе на рогоносцев, и он четко посылает Офелию в монастырь, прибавляя, чтобы она не верила различным молодцам. Про себя же принц говорит, что его свело с ума как стремление женщин к неестественности, так и то, что они свое распутство выдают за неведение (наивность?).



Вроде бы Гамлет разорвал с Офелией все отношения – ведь ему и так все ясно. Автор же пьесы хочет окончательно расставить все точки над «i», для зрителей, и когда начинается постановка «мышеловки», он (автор пьесы) вновь сводит Офелию и Гамлета лицом к лицу, но теперь уже Гамлет подходит к Офелии, и заводит весьма фривольную беседу:
«Гамлет: Сударыня, могу я лечь вам на колени?
Офелия: Нет, милорд.
Гамлет: Я имею в виду – положить голову вам на колени.
Офелия: Да, милорд.
Гамлет: Вы думаете, что я хотел сказать непристойность?
Офелия: Я ничего не думаю, милорд.
Гамлет: А это прекрасная мысль – лежать между ног девушки.
Офелия: Что такое, милорд?
Гамлет: Ничего.
Офелия: Вы веселы, милорд?
Гамлет: Кто, я?
Офелия: Да, милорд.
Гамлет: О, Господи, я попросту скоморох...»



В принципе, одного фрагмента этой беседы вполне достаточно для того, чтобы догадаться о том, что Гамлет не считает Офелию невинной девушкой. Но чуть дальше Гамлет опять продолжает свои довольно непристойные высказывания в ответ на обычный вопрос Офелии после пролога:
«Офелия: Может быть, эта сцена показывает содержание пьесы?
Гамлет: Мы узнаем от этого малого: актеры не умеют хранить тайн, они все расскажут.
Офелия: Он нам скажет, что значит то, что они сейчас показали?
Гамлет: Да, как и все то, что вы ему покажете; не стыдитесь ему показывать, и он не постыдится рассказать вам, что это значит.
Офелия: Вы гадкий, вы гадкий, я буду смотреть пьесу.
Пролог: Для нас и нашей трагедии, покорно моля о снисхождении, мы просим, чтобы вы терпеливо слушали.
Гамлет: Это пролог или надпись на кольце?
Офелия: Это коротко, милорд.
Гамлет: Как женская любовь».
Немного далее по ходу представления Гамлет продолжает свои наскоки:
«Офелия: Вы прекрасный хор, милорд.
Гамлет: Я мог бы быть посредником (толкователем) между вами и вашим любовником, если бы мог видеть, как эти куклы пляшут.
Офелия: Вы остры, милорд, вы остры.
Гамлет: Вам пришлось бы постонать, чтобы притупить мое острие.
Офелия: Все лучше и все хуже.
Гамлет: Так и вы должны выбирать себе мужей...»
Но тут «мышеловка» вступает в решающую фазу, и Гамлету больше не до Офелии.



Попутно хочется обратить внимание уважаемой публики, т.е. читателей, что перед началом «мышеловки» Гамлет беседует с Горацио. Он предлагает проследить за королем, так как одна из сцен будет напоминать смерть его отца: «Одна из сцен напоминает то, Что я тебе сказал про смерть отца...» Но когда он это говорил? После свидания с призраком Гамлет как раз не сообщил свидетелям этой сцены ничего о содержании свой беседы с тенью своего отца. В существующих вариантах пьесы такой беседы между Гамлетом и Горацио нет. Возможно, был такой замысел, когда автор расширял свою пьесу, но он так и остался нереализованным.



То, что Офелия уже не девушка, подтверждает и она сама, когда уже безумной ведет беседу с Гертрудой. Тут же присутствуют Горацио, а чуть позднее и король. Вначале король спокойно выслушивает речи Офелии:
«Она думает об отце».
Но Офелия сразу же шокирует короля:
«Офелия: Прошу вас, об этом ни слова; но когда вас спросят, что это значит, скажите так:
«Завтра день святого Валентина; рано утром я девушкой стою у твоего окна, чтобы быть твоей Валентиной. Тогда он встал, оделся и открыл запоры на дверях; впустил девушку, а вышла оттуда уже не девушка».
Король [он взволнован]: Милая (вариант – прекрасная) Офелия!
Офелия: Да, без клятв, я скоро закончу:
«Клянусь Иисусом и святым Милосердием, позор и срам! Юноши и девушки делают это, если уж они собрались вместе. Они достойны порицания. Она сказала, что до того, как ты повалил меня, ты обещал жениться на мне. А он отвечает:
«Я так бы и поступил, клянусь солнцем, если бы ты сама не пришла ко мне в постель».
Король: Давно ли она такая?»
Король явно взволнован и велит Горацио получше за ней присматривать.



Вот теперь и у меня появились сомнения – а уж не король ли приударял за Офелией и лишил ее невинности. Ведь он же мог захотеть, став законным королем как муж Гертруды, возжелать себе новую жену несколько помоложе, - а от Гертруды можно и избавиться, ведь она-то не сможет родить ему законного и желанного наследника.



Так что не будем исключать Клавдия из числа претендентов на роль соблазнителя Офелии, тем более, что в этом случае у него были вполне резонные основания, чтобы избавиться от Офелии – она могла в таком состоянии наболтать лишнего. Вот у короля и были причины, чтобы велеть тому же Горацио избавиться от Офелии, а это было совсем и не трудно.



Ладно, хватит болтать, тем более что антракт заканчивается и начинается последний акт этой увлекательной и загадочной пьесы.



(Продолжение следует)



  Дорогие читатели! Пишите, пожалуйста, Старому Ворчуну о своих впечатлениях о Ворчалках, делайте свои замечания, присылайте свои пожелания и задавайте вопросы по темам Ворчалок, но можно и другие вопросы. Старый Ворчун постарается ответить на все присланные письма.


Труды Старого Ворчуна:

WWW.ABHOC.COM ,
на котором собраны все выпуски рассылок "Ворчалки об истории" и "Исторические анекдоты", а также


Сонник по Фрейду


©Виталий Киселев (Старый Ворчун)
abhoc@abhoc.com

В избранное