Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Чтоб вы так жили!

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 893 RSS
←   Декабрь 2004   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://www.ermanok.net
Открыта: 28-05-2003

Автор
Яков

Статистика

893 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Чтоб вы так жили!


Информационный Канал Subscribe.Ru

Чтоб вы так жили!

Выпуск №89. 6 декабря 2004г.

Каждый день - обновления на сайте WWW.ERMANOK.NET

К читателю


Здравствуйте!
Писал я недавно о Станиславе Фурте, о его статьях о "Вечном русском" на сайте. Сегодня хочу представить Вам рассказ Станислава Дмитриевича о совсем другой стороне жизни.


Все бы вам знать!

Да, бескрылки явно читателям не нравятся. Правда, один ответ есть. Неправильный, но смешной. Один читатель, по имени Вячеслав, по фамилии не скажу, ответил:


Что ж ты, милая Елена,
Мне загадки говоришь.
Я же все обыкновенно
Написал, а ты шумишь.
Я ж хотел, чтоб было с перцем,
Чтобы как - признание.
Ты направо? Я - налево!
Ну и до свидания!

Если я не ошибаюсь, то, судя по адресу, Вячеслав находится где-то на Чукотке.

Что я могу ответить? Налево, так налево. Только, когда нагуляешься, возвращайся. Наше дело, как говорят - правое. Да и родная жена, она как-то ближе, поверь опыту. И в родном чуме потеплее будет. Однако, компьютер под боком. Кроме жены.

Вот тебе еще одна бескрылка.


Ничего на свете лучше нету,
Чем всю ночь бродить по Интернету,
Самому писать и ждать ответа,
............................

Помнишь, чего ждал чукча в чуме?

Ну вот, я за тебя уже почти все отгадал.


Смотрите, кто пришел!
"Любовь"

СТАНИСЛАВ ФУРТА

Я благословлю её и дам тебе от неё сына…
Бытие:17:16

Господи, воззвах к Тебе, услыши мя: вонми гласу моления моего, внегда воззвати ми к Тебе. Господь всемилостив… Слышите ли вы меня? Господь всемогущ… Чу… Слышите?

Вымеряя вкрадчивыми шагами, чтобы не разбудить спящую за стеной Ирину, диагонали гостиной нашей московской квартиры, я беззвучно шевелю губами, наивно надеясь, что слова мои, словно послание в веб-сети, разнесутся в планетарном масштабе. Слышите? Я держу на руках явленное Им чудо. Чудо, явленное мне, ничем не примечательному гражданину чуть за сорок, со свисающим брюшком и реденькой порослью на темени. Мне, в той жизни, которую я уже с полным на то правом могу назвать прошлой, бывшим не самым плохим учёным. Мне, по-любительски вполне прилично потренькивавшим на гитаре и пописывавшим время от времени декадентские стишки. Мне, влачащим ныне полурастительное существование бьющегося за хлеб насущный затруханного репетитора и новоявленного отца семейства. Мне, никогда в Него особенно не веровавшего и имевшего лишь слабенькое представление, что Он где-то есть, то ли в виде огромного бородатого мужика, строго взирающего с небес, то ли бесформенного сгустка энергии, затерявшегося в бесконечных глубинах космоса, то ли…

Чудо ворочается во сне, морща красноватый носик. Чудо зовут Егором. Чудо засыпает только на руках у ПА или МА. У чуда режутся зубки. Я со слабой надеждой поглядываю на дверь, за которой спит Ирина. Но дверь отвечает мне угрюмым молчанием облупившейся масляной краски. Я осторожно поправляю на головке сына съехавший чепчик и чуть крепче прижимаю к себе. В ответ он чмокает губами и снова проваливается в безмятежный сон. Я подхожу к двери и тихонько надавливаю её плечом. Ирина уснула прямо в одежде на неразобранном диване. На ней старенький байковый халат с надорванными карманами и толстые деревенской вязки шерстяные носки. Я смотрю то на неё, то на Егора. На Ирину. На Егора. На Ирину. Снова на Егора. Оба спят, приоткрывши рот. Я пытаюсь понять, насколько они друг на друга похожи, потому что две третьих из тех, кто был уже допущен до чуда, говорят, что Егор – вылитая Ирина, оставшаяся треть склоняется в мою пользу. У меня нет своего определённого мнения на этот счёт, но думаю, что многие из первых двух третей высказываются так по политическим соображениям – мама главнее. Я смотрю на Егора. На Ирину. На Егора. Снова на Ирину. У обоих курносые носы. Но по моим представлениям в этом возрасте все дети курносы. Вот, кажется, и всё сходство. Глаза, то, что, на мой взгляд, более всего делает людей похожими, у всех у нас разные. Карие, как правило, с усталым меланхолическим выражением – у меня, умные, с игривым зеленоватым отливом – у жены, серые, взирающие на мир с любопытством и удивлением – у сына. Мне кажется, что я когда-то уже видел эти серые в пол-лица гляделки. Но я не помню. Запамятовал. Это было в той жизни. Волосы у Ирины густые, некогда светло-русые, что давало ей право горделиво считать себя блондинкой, а теперь тёмно-пепельные, со всё более и более беспардонно вылезающей сединой. И мягкий пушок на макушке сына невнятного цвета. Его волосы ещё много раз поменяют свою окраску. Лоб жены перепахала неглубокая, но заметная вблизи морщина, а лобик сына гладенький, нежный. Слава Создателю, рано ещё… Нет, решительно неправы те, кто говорит, что он похож на Ирину, равно, как и те, кто говорит, что он похож на меня. Не может он быть похож на нас. Он – дар Божий, Божий наперсник, дитя Бога.

Я снова бросаю взгляд на спящую Ирину и начинаю немного стыдиться своего вторжения в её покои. Явленное на свет чудо досталось ей тяжко. Врач, к которому она пришла в полной уверенности, что с ней приключился климакс, кабинет которого после каждого неудачного искусственного оплодотворения она покидала с опущенным в пол взглядом регулярно на протяжении нескольких лет, и у которого она, отчаявшись, не появлялась последующие несколько лет, осмотрев её, только озадаченно крякнул. Мы оба перешагнули сорокалетний рубеж. Я помню, как Ирина переваливалась, точно утка, по квартире, тяжело переставляя перетянутые эластичными бинтами ноги и поддерживая выпирающий огурцом живот. И ещё я помню, как ко мне, маячившему, потупив голову, в длинном гулком предбаннике роддома, подошёл другой врач, а, скорее всего, ординатор, весь из себя белоснежный, в очках и бородке и, доверительно взяв под руку, сказал: «Делаем всё возможное. Но вы сами понимаете – случай очень тяжёлый. Поэтому… я вынужден задать такой вопрос. Кого вы хотите сохранить…?». Не поднимая глаз, я зло сплюнул в пол и рявкнул: «Обоих!» До сих пор жалею, что не попал ему прямо на начищенные ботинки. И ещё я помню безысходную череду бессонных ночей первых месяцев, когда явленное на свет чудо оглашало пространство отнюдь не детским рёвом. Я это помню. Я это видел. Я при сём присутствовал. А Ирина во всём этом жила.

Я снова бросаю взгляд на жену. На её лицо, на котором беспокойный сон оставил печать усталости и тревоги. Егору сейчас полгода. Плюс положенные девять месяцев беременности. Сальдо – пятнадцать. И я вдруг начинаю осознавать, что весь этот долгий срок мы не были близки. Я уже забыл, сладки ли её губы… гладка ли её кожа… Мы полностью поглощены чудом. А до того? Могу ли я вспомнить, как мы жили до того, как в некое время «Ч» врач, склонившийся над распростёртым в гинекологическом кресле телом Ирины, озадаченно крякнул? Не могу. То есть вспомнить-то я могу… Я могу воссоздать в своей памяти картины совместных воскресных обедов, просмотров фильмов, иногда ссор, время от времени постельных сцен, одна из которых закончилась зачатием Егора, и я совершенно не знаю, какая из… Но вся эта информация перестала быть моей. Как в бразильском сериале – посмотрел да пожал плечами: «Это не обо мне». И что? Дитя Бога – не есть дитя любви человеческой? Потому что само слово это было вытравлено не только из лексикона, но и из сознания тягучей жвачкой быта. А была ли она вообще любовь-то эта? Я вот стихи когда-то писал и уже в пору семейного нашего существования писал, хоть и говорят некоторые, что соловей поёт только до тех пор, пока не совьёт гнездо. И Ирине любил их читать, а она вроде совершенно искренне хвалила. А про что писал? Да про ту самую любовь и писал, про несчастную любовь писал, мазохистски перетирая в кургузые рифмы печальный опыт своих досвадебных, да и чего там греха таить… только тс-с-с… послесвадебных приключений. А сколько стихотворений я жене посвятил? Да ни одного! Или вру… Было одно, коротенькое, но в принципе милое. Кажется, к Восьмому Марта.


Уж время за полночь – погода пить вино,
И медленно спускается на дно
Земли снежинок перламутровая прядь,
И перед Вами мне не устоять,
Горит свеча, душа моя тиха
Опять плывёт подальше от греха
Кораблик мой по мартовским волнам
Поближе к Вам.

Кажется, это было своего рода извинение за какой-то совершённый мною проступок. Могу ли я вообще говорить после этого о том, что люблю свою жену? Есть у меня слабое утешение исторического, так сказать, плана. Литературоведы до сих пор спорят, а сколько стихотворений посвятил Пушкин своей Наталье Николаевне? Два или одно? По-любому, в процентном отношении я оказываюсь перед Пушкиным в выигрыше. Да только он за свою Наталью Николаевну жизнь отдал. Мне что ль с кем-нибудь постреляться? Да не с кем! И до времени «Ч» не давала мне Ирина поводов для ревности, а уж сейчас и подавно. Я перебираю в уме своих тайных и, увы, не очень любовниц, с которыми имел слабость встречаться, будучи безнадёжно женатым. Не так-то много их и было, но ни разу не возникало у меня желания сменить Ирину на кого-то из них. А почему? А кто ж его знает… Это что ль любовью называется? А, может быть, и у Ирины была какая-то другая, не связанная со мною жизнь, которую я по скудоумию и эгоизму своему не заметил? От одной такой простой мысли, которую я почему-то за все долгие годы нашей совместной жизни не удосужился подумать, кровь приливает к моему лицу. Я скрежещу зубами и сковыриваю кусок плохо поставленной пломбы. Придерживая сына левой рукой, я с досадой достаю изо рта почерневший катышек. «А ты, брат, ревнивец!» - говорю я сам себе. Так вот это, значит, любовь?
А что я, собственно, могу вспомнить по-настоящему, что-нибудь эдакое, что до сих пор вызывает у меня лёгкую дрожь в коленках? И я восстанавливаю в памяти некую зиму и мелькающие полоски полноватых Ирининых икр, выглядывающих из-под сиреневого пальто-дутика, защищённые снизу бронёй замшевых сапог.

Запыхавшись, она взбегала на ступеньки у входа в театр Моссовета и с затравленной тоской оглядывалась по сторонам. Спектакль уже минут сорок, как начался, и я, продрогший до мозга костей, мстительно притаился во тьме скверика и, заметив, не окликал её долго… ну, скажем, секунд тридцать. Вот эти-то сапоги, давным-давно нашедшие последний приют на одной из бесчисленных московских свалок, я помню очень хорошо. Их носила строгая неприступная преподавательница на курсах английского языка, которые я посещал, готовя себя к карьере математика вселенского масштаба. У неприступной училки было, нельзя сказать, чтобы очень красивое, но милое и, главное, умное лицо, на котором выделялись обрамлённые пушистыми ресницами цвета зелёного нефрита глаза. Эдак до пояса училка смахивала на девочку-подростка: узенькие плечи, длинные тонкие руки, торчащие сквозь свитерок недозрелые плоды грудей. Левую руку она, как правило, обращала к аудитории, будто неся на ладони очередной кусочек какого-нибудь «презент-пёрфект-континууса», а правую неизменно держала на талии, совершенно бесхитростно притягивая внимание к тому, что действительно внимания заслуживало. Талия Ирины, которую, употребляя некоторую поэтическую гиперболу, можно было опоясать обручальным кольцом, венчалась мощными бедрами, скрываемыми тяжёлой шерстяной юбкой-миди. А дальше были те самые икры, что некоторое время спустя торопливо мелькали на лестнице у входа в театр Моссовета. Сантиметров пятнадцать. А дальше – ни-ни. Подъёмы и щиколотки от посторонних глаз скрывали знаменитые замшевые сапоги. Ирина вольно, а, скорее всего, невольно показывала ровно столько, чтобы возбудить жгучее любопытство. В случае со мной ей это стопроцентно удалось. Мысленно отмахиваясь, как от назойливых мух, от пассивов и герундиев, я пытался представить, как в действительности выглядят её не связанные условностями одежды и обуви ноги. Как-то раз моя тогда будущая, а ныне уже покойная тёща, наблюдая, как Ирина, склонившись над мойкой и выставив округлую обтянутую халатиком попку, моет чашки после совместного чаепития, сказала: «Эх, гляди, Серёжа, Ика – женщина с серьёзными намерениями». Ика – детское прозвище моей жены, имевшей серьёзные намерения в браке. Тёща имела в виду рождение детей.

Окончание в следующем выпуске.


Истории за жизнь
"Что наша жизнь?"


«Что наша жизнь? Игра!».

Дело было лет 8 назад, на какой-то праздник, когда мы, тесной компанией устроившись в гостях у моего друга, потихоньку приближались к состоянию «перенедопил». Это, когда выпил больше, чем мог, но меньше, чем хотел. К нормальному, в общем-то, состоянию. За столом сидело несколько семейных пар, все знакомы между собой с давних пор, поэтому у женщин зашел разговор о своем, а мужики, уже в который раз выйдя покурить, несколько приуныли. Наполненные желудки требовали хотя бы какого-то перерыва, спиртное подступало к горлу, разговор не вязался. И тогда один из нас, полковник с двумя высшими образованиями, умнейший мужик и, естественно, любитель выпить, предложил:

- А что, мужики, поехали к Вовке?

Вовка, зять его, тоже бывший военный, уж не знаю, каким образом, сумел открыть с друзьями казино, где и проводили свое время известные в городе личности, в большинстве своем состоявшие из рэкетиров, работников коммерческих структур, живших по тем временам неплохо, и сопутствующих им лиц. Честных граждан, насколько я помню, было немного. Разве что по широте душевной забредет кто-нибудь истратить последние рубли от полученной зарплаты.

Бывал там иногда и я. Не потому, что был рэкетиром, а потому, что работал замдиректора у друга, теперь уже бывшего, на фирме с громким названием "Волга". Дела у нас шли неплохо, дни рождения и праздники отмечали всем коллективом и широко, часто прямо на складе, где места хватало, а все необходимое для готовки имелось в необходимом количестве. Пели песни под гитару, танцевали и даже катали именинников на кран-балке. Казалось бы, что еще нужно для полного счастья, ан нет. Хотелось большего. И тогда вызывали такси и ехали в гостиницу "Турист". Там работала завпроизводством ресторана жена младшего брата моего друга-директора. Был еще и средний. И в этом же ресторане-гостинице находилось и Володино казино.

Мы приезжали, заказывали пару бутылок шампанского, и веселье продолжалось с новой силой. Нас знали, ансамбль встречал бравурным маршем, музыканты надеялись на щедрые чаевые. И были правы: заказы на песни следовали один за другим, денег Ваня-директор не жалел. Брал с собой кейс, в простонародье именовавшийся кошельком, и расплачивался, не считая.

Песни заказывали, в основном, одни и те же и по нескольку раз. Главным хитом были "Издалека долго течет река Волга" (по названию фирмы) и "Брат ты мне, или не брат" (по наличию трех братьев в штате).

Пить не хотелось, закусывать - тем более, и, потанцевав немного с имеющимися в наличии фирменными девушками, мы сваливали в казино. Кстати, это не то, что вы подумали, хотя и этого добра там хватало. Фирменные - это работницы фирмы в ранге бухгалтеров и прочих мастеров бумажных дел. Я любил танцевать с Вероникой, девушкой лет тридцати, ростом около метра девяноста, и вообще просто красавицей. А так как была она меня выше примерно головы на полторы (если без каблуков), то посетители из числа незнакомых, видимо, думали, что наш танцевальный симбиоз представляет собой «нового русского» с любовницей. Удобно расположив голову в районе ее груди, я чувствовал себя настолько уютно, что иногда на несколько мгновений засыпал, в то время, как остальные скакали вокруг трех братьев, подпевая дружно пьяными голосами несущемуся с эстрады "Брат ты мне, или не брат". Хотя под "Издалека долго..." дремалось лучше. Встречаясь иногда с Вероникой и с другими бывшими коллегами в городе, мы с удовольствием вспоминаем эти веселые времена. Хотя всякое бывало.

А в казино мы играли в покер, проигрывали свои несколько десятков баксов, и где-то в районе двух-трех ночи разъезжались по домам. Кто - на такси, кто с Ваней на машине. Куда вели пути Вани после разъезда, знают немногие. Во всяком случае, насколько я догадываюсь, не домой, так как из ресторана он обычно уезжал с дамой на коленях. В БМВ места хватало. Меня же часто по утрам будил тревожный телефонный звонок и голосом его второй (не последней!) жены трубка спрашивала: "Яков, а Ваня не у Вас?". Трудный вопрос, если ты еще и сам не можешь сообразить, где находишься. Приходилось выворачиваться, говоря что-то типа: "Был, да весь вышел" или: "Сейчас пойду, посмотрю". Ваня любил предупреждать жену (не меня!!!), что остается ночевать у Якова. Почему-то у жен я имел репутацию человека порядочного, не склонного к авантюрам и, если кто-то говорил, что Яков тоже был на вечеринке, многие жены успокаивались. Наивные. Хотя чего мне это стоило, знаю только я.

Так что, какое-то представление о казино я имел...

- А что, мужики, поехали к Вовке? - спросил полковник запаса Женька.

- А почему бы и нет? - поддержал его подполковник запаса Толян.

Моего мнения никто не спрашивал. И не потому, что звание свое в чине капитана запаса я получил путем повышения по воинской службе, уже работая на заводе и призываясь несколько раз на сборы, а не в войсках. Срочную же тянул в гордом звании рядового танкового батальона мотострелкового полка, будучи механиком-водителем. И, не поверите, службу после учебки проходил в небезызвестном в мире городе Бобруйске, где данный полк и имел счастье располагаться. Мнения не спрашивали потому, что знали - я и так был согласен.

Вызвали такси, разместились и поехали.

Женьку, судя по реакции службы охраны, в ресторане знали. Володя был в то время замдиректора (теперь - директор) и прошли мы в его кабинет беспрепятственно. Через пару минут и он сам нарисовался. Достал бутылку водки, кое-что закусить и, извинившись, ушел по делам, предложив, после окончания застолья, выдвигаться в зал. Что мы, через непродолжительное время, и сделали.

В зале было пусто - время по понятиям казино - детское. Где-то 22.00-22.30.

Подошел Володя.

- Ну что? - спросил он. - Какие будут указания?

- На твое усмотрение, - ответил Толян, а Женька добавил, что денег нет, и мы хотим поиграть понарошку.

- Тогда, - предложил Володя, предлагаю поиграть в "очко". И подвел к столу, с обратной стороны которого находилась миловидная девушка с очаровательной улыбкой, одетая в униформу.

- Танюша, - обратился к ней Володя, - это наши гости. Выдай им жетонов рублей на 300 и поиграй. Пусть потренируются.

Мы уселись на высокие стулья, Танюша выдала нам по кучке жетонов различного достоинства, и игра началась.

Ничего необычного в игре не было. Уж во что, а в "очко" в детстве я столько поиграл, что Танюше и не снилось. Тем не менее, через минут пятнадцать передо мной сиротливо лежал один жетон такого достоинства, что ставку на него делать было нельзя. Не лучше шли дела и у моих коллег по игре. И мы, отдав свои жетоны Толяну, сделали последнюю ставку. И не прогадали, так как она и в самом деле оказалась последней. Танюша, все так же мило улыбаясь, предложила сыграть еще раз. Но мы отказались. И отправились к бару - сгладить свой проигрыш. Там и нашел нас Володя.

- Поиграли? - спросил он, обращаясь ко всем одновременно.

- Ты нас специально позорить пригласил? - спросил зятя полковник-тесть Женька. - У твоих девочек, наверное, карты крапленые. Трех мужиков раздели за 15 минут. Да я в лесу (Женя служил в ракетных войсках) по три дня из-за стола не выходил и всегда выигрывал.

- Так это в лесу. А у нас - казино. - Володя не обратил внимания на упреки. - Дальше что? Хотите в "рулетку" сыграть, пока никого нет?

Это уже было не "очко". В "рулетку" я не играл по-настоящему, правила знал плохо, да и остальные - тоже. Но интересно было попробовать. И мы направились и игровому столу.

Молодой человек - крупье - выдал нам несколько жетонов, раскрутил барабан, мы поставили жетоны, и игра началась. "Ставки сделаны, господа. Ставок больше нет!" - произнес свою сакраментальную фразу крупье, и мы с замиранием сердца стали следить за метающимся шариком.

- Выиграло "красное" №23, - огласил крупье после остановки шарика и, хотя ни у кого из нас на эту цифру ставок не было, подвинул мне и Толяну пару жетонов. "Ага, это, наверное, потому, что у меня на красном поле лежали жетоны", - догадался я. - И еще на углу, где две цифры сходятся". Я потихоньку начал разбираться, с каждым разом комбинируя ставки.

Так мы поиграли примерно полчаса с переменным успехом. Постепенно игровой зал стал заполняться, и мы уже готовы были уступить место настоящим игрокам, как вдруг к столу подошел какой-то угрюмый мужичок, явно не из числа законопослушных граждан, и небрежно разметал по игровому полю несколько жетонов. Крупье извинился и перед нами и перед новым участником, и объяснил, что мы просто тренировались. Окончание в следующем выпуске


Здоровья и благополучия!
Ваш Ермак

Моя почта


Интересные ссылки

1.ZipSites.ru
Архивы сайтов на любой вкус.
Вы много времени проводите в Интернете, когда вам нужно найти ответ на интересующий вас вопрос? Зачем? За вас уже все сделали. Заходите, и все найдется.

2.Потому что круглая Земля.

Смешные и познавательные истории о путешествиях автора по разным странам. Принимаются для публикации рассказы и информация. Чем раньше пришлешь - тем быстрее прочтешь. Почитайте, улыбнитесь - и к вам потянутся люди. Время пошло.

3.Мастера и шедевры.
Интересные рассказы о выдающихся художниках - от Древнего Египта до наших дней. Об их жизни и творчестве, о картинах и тех, кто на них изображен.
По книге И. Долгополова "Мастера и шедевры".
Для истинных любителей искусства.


Каждый день - обновления на сайте WWW.ERMANOK.NET

Рассылки Subscribe.Ru
Чтоб вы так жили!
Архив рассылки "Чтоб вы так жили!"

http://subscribe.ru/
http://subscribe.ru/feedback/		 Подписан адрес:
Код этой рассылки: rest.joke.takzhili1951		 Отписаться
В избранное