Те люди, которые счастливы в браке, разделяются на две категории: те, кто еще не понял, что их ожидает в ближайшие месяцы, и те, у которых все страшное уже позади.

Если меня выгоняют - значит есть место лучше.

Хелбой, Халк и Аватар - отличное наглядное представление модели RGВ.

Трудно сказать, что в зрелости больше мешает влюбляться: успокоившиеся гормоны, или лучшее знание людей...

Когда блондинка не в своем уме, она становится нормальной.

Почитаешь рекламку, монитор и вайд и глейд, красиво звучит! А глянешь на него - он узкий как амбразура и блестящий как сопля..

Москва вернула титул столицы миллиардеров. Эх бля теперь заживем!

Суперизобретательность - это когда у тебя есть только китайская лапша и степлер - а ты взял и накурился...

Здоровье купить нельзя, но органы продать можно!

На свадьбу родители подарили дочери девственность.

Проебали - это то, что сами не успели спиздить!

Килограммы приходят без приглашения, а уходят, отчаянно сопротивляясь...

Никогда не сомневайся в своей привлекательности. Запомни: весы врут, люди завидуют, а зеркало вообще, сука, кривое!

Хотите сделать людям приятное? Займите куда-нибудь очередь и минуты через две скажите занявшим за вами, что стоять не будете..

Одно исследование "ошибки планирования" показало, что люди, больные депрессией, точнее всего предсказывают сроки завершения проектов.

Новое в интимных услугах: посещение родительских собраний...

Если ничего не получается - сделай вид, что любуешься природой.

- Внимание! Сейчас вы услышите настоящий голос России. К нам в студию пришел Владимир Путин, и мы в прямом эфире возьмем его за яйца.

Девушка пишет смс бывшему.

"На звонок не отвечай. Я сегодня пью".

- Привет, Люся, как дела?

- Хуже, чем ты выглядишь, Мариночка...

Идут по деревне 5 поддатых девок. На завалинке сидит махровый дед в треухе и смолит самокрутку. Одна из девок игриво спрашивает:

- А что, дедуля, смог бы меня?

- Смог!

- А двоих?

- Смог!

- А троих?

- Всех бы вас, вместе с моей бабкой смог! Идите на хуй!!!

- Что это ты купил?

- Хлеб для тостов.

- Ты, типа, тамада?

Впервые в стране! Только в нашем городе! Грандиозное открытие!

Скоро будет открыт IТ-Shор "Все для системного администратора"!

В ассортименте: файлоимитаторы всех размеров, противобухгалтерские средства и резиновые надувные юзеры.

Любовь - это ток!

Шоб не ебнуло - используйте резину.

Нашел в офисе эспандер странный. При каждом нажатии из него вылетает скобка использованная.

- Ты вообще идиотка? Кто тебя учил ноутбуком грецкие орехи щелкать!

- Так ведь ты же и говорил!

- Не, ну ты и дура! Дверьми - грецкие, ноутом - кедровые!! Повтори!!!

Девушка - своему парню:

- И что бы ты без меня делал?!

- Да то же, что и с тобой, только с другой.

Друг - другу:

- Поздравляю тебя - скоро твоя и моя семья породнятся!

- Неужели твой сын и моя дочь?

- Нет - твоя жена и я.

Бухгалтер по телефону:

-... Это вы рассматриваете с точки зрения здравого смысла, а не налогового кодекса...

Муж собрал купленную мебельную стенку.

Жена:

- Ты ее не доделал. Если открыть дверку нижнего отдела - дверка среднего открывается и бьет по башке.

Муж:

- Я все доделал. Нижний отдел для вещей тещи.

Женская логика:

- Опоздал и даже не извинился!

- Ну извини, дорогая.

- Пошел ты на хер со своими извинениями!

- Утром прикусил язык, а сейчас там одна пупырышка воспалилась! Больно!

- Ну а что ты хотел - битый пиксель.

Пластическая хирургия. Увеличение грудей на 100% (до 4 шт).

Украинец, находившись по Ленинграду: "Да шо они с этим Петром так носятся?

Памятник еще бы ему поставили...".

- С какого времени можно отучать мальчика от груди?

- Можно сразу после свадьбы, только постепенно, чтобы не травмировать его психику.

- Я взял пиздец.

- Че за пиздец?!

- Да ипотеку... Но теперь я знаю ее правильное название!

- Девушка, сколько стоит вас выебать?

- Да вы что?!!!

- А поебать?..

- Так бы сразу: 20 баксов.

Вот было бы здорово, если бы люди пукали не сероводородом, а гелием.

Запаха нет и все вокруг говорят смешными голосами.

Парень спрашивает более опытного:

- Как с девушкой поближе сойтись? Не скажешь же ей: "пошли трахаться!"

- Ты ей предложи сначала на пруду уточек покормить. Если согласится - все на мази. А если пошлет - не судьба.

На свидании. Парень:

- Пошли на пруд, уточек покормим.

- Да иди ты! Пошли лучше трахаться.

Сын знакомит мать с девушкой:

- Мама, познакомься, это Люся. Вот с ней тебе папа и изменяет!

- Тебе мать на обед дает столько деньжищ. А мою не проведешь, она звонит в школьную столовку и узнает почем обед.

- Моя тоже регулярно звонит и спрашивает: "Почем у вас обед?".

- А как же ты ее постоянно дуришь?

- Только один раз обманул. Она у меня номер школьной столовой спросила, а я ей телефон ресторана дал.

Универ. Один препод никого специально не валил, имел бизнес, потому взяток не брал. Студент-оболтус завалил экзамен по предмету этого препода и две пересдачи. Перед четвертой (последней) пересдачей в кабинет к преподу заходит папаша этого студента и кладет ему на стол ключи от "Лады-Калины" со словами:

- Если сын сдаст, то она твоя!

Препод достает ключи от ВМW Х-6 - и кладет на стол рядом с ключами папаши со словами:

- Если твой сын сдаст - то она твоя!

Приятель, иногда, в шутку, называет своего пса, когда тот скачет неуемно, "конь с яйцами".

Недавно у его пятилетней дочки в детском садике спросили, какой породы у нее собачка...

Женщины тоже меряются хуями.

И даже, в некотором роде, своими...

- Батюшка, где люди по настоящему молятся Богу?

- В церкви конечно, дочь моя.

- Нифига, батюшка! Не в церкви, а в самолете у которого отказал один двигатель. Я стюардесса, я знаю.

Плохо, когда жена молодая и постоянно болеет...

Еще хуже, когда жена старая, да притом крепкая как камень.

- Что бы вы сказали сегодня нынешним выпускникам гуманитарных факультетов?

- Дабл чиз меню с майонезом, с собой...

По данным статистики средняя длина пениса у немцев 16, у россиян 14 и у китайцев 12 см. Как видим российские пенисы чуть-чуть меньше и чуть-чуть больше. Казалось бы, какая разница: два см туда, два см сюда. Ан нет!

Из-за этих 2 см нет у нас, россиян, ни немецкой обстоятельности, ни китайской изощренности.

- У тебя все подруги страшные!

- А у тебя все друзья пьют!

- Да потому, что у тебя все подруги страшные!

В давние-давние времена Господь слепил десять Адамов. Спустя некоторое время пришли они к Отцу своему с просьбой:

- Все есть, но чего-то не хватает.

Господь дал им тесто и сказал:

- Пусть каждый слепит женщину, кому какая нравится. А я вдохну в них жизнь.

После этого Господь вынес на блюде сахар и сказал:

- Здесь десять кусочков. Пусть каждый возьмет по одному и даст жене, чтобы жизнь с ней была сладкой.

Все так и сделали. А потом Господь сказал:

- Среди вас есть плут, ибо на блюде было одиннадцать кусков сахара. Кто взял два куска?

Все смолчали. Господь забрал у них жен, перемешал их, а потом раздал, кому какая попалась.

С тех пор девять мужчин из десяти думают, что чужая жена слаще, потому что она съела лишний кусок сахара.

И только один из Адамов знает, что все женщины одинаковы, ибо лишний кусок сахара съел он сам.

Девятнадцать лет спустя

Густая пенка начала подниматься. Игорь дождался последнего момента перед закипанием - вскипевшему кофе место только в унитазе - и снял джезву с плиты. Постоял, ни о чем не думая - еще толком не проснулся - снова поставил джезву на раскаленную поверхность и повторил процедуру: еле слышный гудяще-шелестящий звук, медленное взбухание пенки - все!

Все, кофе готов, день начинается. Неплохой, должно быть, день. Кофе, несомненно, удался, а это почти верный признак того, что и день не принесет неприятностей.

Игорь знал толк в кофе и немного даже гордился тем, что никто не может сварить его лучше. Ни турок никакой, ни араб, ни армянин. Был, правда, один бармен родом из Львова, но он помер давно.

Гуща осела, можно переливать в чашку. Пусть еще постоит чуток... Ну, вот, пора - первый глоток - люкс! Теперь сигарета, второй глоток... первая затяжка... суперлюкс!

Тут главное что? Главное - точная дозировка кофе и сахара, плюс несколько крупинок грубой соли, плюс хороший медный инструмент, плюс правильный режим плиты. И если все так, то никакого песка не нужно. Лучше не придумаешь.

Правда, такого качества кофе получался у него только на одного. На двоих почему-то выходило заметно хуже. Души, что ли, половину только вкладывал?

Игорь сделал последний глоток и, сразу вслед, последнюю затяжку. Великолепно. Почти как одновременный оргазм.

Он проснулся окончательно и посмотрел в окно. Действительно, день обещал быть неплохим. Утро, во всяком случае, радовало. Солнце, разрозненные перышки облаков, юная зелень листвы. Тихо, тепло. Кажется, эта бесконечная осень, задержавшаяся на всю зиму и растянувшаяся еще на половину весны, наконец-то сдохла. Аминь!

Пора на работу, без пяти десять уже.

Лестничная площадка немного сбила настроение: весь пол покрыт ровным слоем шелухи от семечек вперемешку с окурками. Игорь резко повернулся с соседской двери и длинно позвонил. Ну, глядите, предупреждали вас... Никто не открыл - соседи, люмпены чертовы, видно, уже давно на работах своих быдлячьих, а дети их, подрастающие люмпены, в школе, наверное. А скорее - шляются где-нибудь по улицам, имбецилы. Ладно, вечером...

Лифт, как всегда, настроения тоже не улучшил. В общем, все довольно быстро пришло почти на круги своя. Почти - потому что сверкание машины, помытой с вечера, порадовало глаз и вернуло ощущение хорошего дня.

Поехали.

Движение в сторону центра, естественно, было плотным, приходилось даже надолго останавливаться, но по этому поводу Игорь не переживал. До работы доберется к двенадцати, зато проторчит там часов до десяти вечера. Времени на все хватит - и состояние тихого ужаса у подчиненных поддержать, и по-настоящему поработать после шести. Он - сова, встает поздно, для него полдень - еще утро, зато полночь - еще не ночь. С женой вон из-за этого видится практически только по выходным, и то ничего, привыкли оба. Не говоря уж о сыне.

А пробка - дело житейское, нам не подвластное, чего дергаться-то зря? Лучше подумать о чем-нибудь полезном. А еще лучше - о приятном.

О полезном Игорь решил пока не думать - план на день в целом ясен, не стоит голову забивать. Если что неординарное - позвонят. Пока же телефон молчит, и очень хорошо.

Значит, о приятном.

Погодка, значит, радостная, девушки, а в субботу с утра пораньше - в Шереметьево - и шесть дней в Париже!

"Москва, Москва, люблю тебя, как сын!" - подумал Игорь и представил, как стоит на пересечении Сен-Жермена с Сен-Мишелем, прикидывая, куда бы двинуться дальше. На Муффтар, пожалуй.

Игорь действительно любил Москву, как нормальный сын любит свою мать, даже понимая, что она, допустим, не слишком хороша фигурой, или, например, что характер у нее - скажем так, вздорный. И Париж он обожал, тоже сознавая, что есть города и прекраснее. Много таких. Но Париж был для него вроде толстого, феерически веселого, даже сумасбродного дядьки, от которого, если ты пацан, отойти невозможно. И как минимум раз в год Игорь выбирал подходящую неделю с удобно сдвинутыми выходными - и летел в Париж. Один. Выключив телефон, он погружался в этот город, и отходил душой, и заряжался энергией до следующей такой поездки. Ни в каком отпуске так отдохнуть никогда не удавалось.

Он ни в ком не нуждался там, в Париже. В женщине если только, иногда. Да и то больше из интереса. Игорю всегда нравились француженки. Не носатые, костлявые, холодные, высокомерные аристократки, а жизнерадостные плебейки, с высокими скулами, характерно вздернутыми аккуратными носиками, вьющимися волосами, крепкими фигурками.

Первая его такая француженка оказалась, правда, с Украины. Но, надо признать, и она, в общем, не подкачала. А потом он уже не ошибался.

Впрочем, все это были - так, незначительные эпизоды. Не за этим Игорь летал в Париж.

Можно бы на этот раз к мулатке какой-нибудь подкатиться. А можно и не подкатываться. Свобода!

После второй эстакады поток машин немного разредился. Игорь привычно перестроился из левого ряда в правый - здесь это была самая выгодная позиция, показал средний палец дебилу, возмущенно бибикнувшему из своего убогого "Рено", и прибавил газу.

На краю тротуара, расслабленно подняв правую руку, стояла женщина.

Игоря словно что-то толкнуло в сердце, и он притормозил. Лица женщины было не разглядеть - левой она плотно прижимала к уху мобильник - но в фигуре Игорю почудилось нечто такое... То ли знакомое, то ли, наоборот, будущее, но прямо к нему относящееся...

Он никогда не разменивался на извоз. Один-единственный раз в жизни пожалел щуплого солдатика, уныло и безнадежно голосовавшего на Кольцевой. И пожалел, что пожалел, потому что служивый оказался одержимым чудовищным словесным поносом. Игорь вытерпел минут двадцать, а потом сказал, что ему надо срочно сворачивать, и высадил бедолагу. Ничего, пацан, доберешься, сказал он, погода неплохая, дождя, может, и не будет, бывай.

И женщин никогда так не отлавливал. Не его это стиль, да и вообще - дома он этим не занимался. Категорически.

Но тут - Игорь не мог объяснить причин, однако рука сама включила указатель поворота, а нога отпустила газ и придавила тормоз.

Что-то было в этой женщине. Фигура не девичья, тридцать пять, наверное, или под сорок, талии особой нет, но и лишних телес нет, хотя все на месте. Правильно, что позволяет себе в обтяжку одеваться. Ноги длинные… изгиб руки этой, голосующей… стрижка короткая вроде… но не в этом дело! Нет, тут другое что-то…

Игорь плавно остановился возле голосующей, разблокировал двери и приоткрыл правую.

"Минутку, Саш", - услышал он, - вот машина остановилась. До Лефортова довезете? Двести.

"Садитесь". Крюк получался совсем небольшой, можно сказать, никакой даже и не крюк.

Женщина, продолжая разговаривать по телефону, села в машину. На Игоря она не взглянула, а вот он на нее посмотрел. Он правильно угадал возраст. Тридцать шесть ей. Ирке.

Давненько не виделись. Девятнадцать лет. Постарела, конечно, - вон морщинок у глаз сколько, - но вполне еще. Усталой, правда, выглядит... прическу зря сменила, роскошные же были волосы - и цвет волос, седина, наверное, появилась - а все равно очень даже...

Никогда, почти никогда она не была в его вкусе, однако жизнь тогда, девятнадцать лет назад, так повернулась... С тех пор вкус у него другой стал, что ли...

Ирина закончила разговор и впервые посмотрела на своего "бомбилу". Посмотрела равнодушно и, ничего не сказав, отвернулась.

- Привет, Ир, - произнес Игорь. - Не узнала, что ли?

- Привет, Игорь, - ответила Ира. - Узнала, почему же?

- А чего молчишь?

- А о чем говорить?

- А, вот что...

- Знаешь, Костромин, - сказала Ира, - если бы я знала, что это ты, в жизни бы не села в эту машину. Ну, теперь уж вылезать глупо. Хотя, если хочешь, я выйду.

- Да уж сиди, - буркнул Игорь.

- Тогда давай помолчим, - подвела итог Ира, - потому что говорить и вправду не о чем. Скажи только, курить у тебя можно?

- Кури, - разрешил Игорь. - Окошко только приоткрой.

Ира закурила, Игорь тоже. Движение опять уплотнилось, они ползли по позднеутренней Москве, и Игорь вспоминал.

…Ирка считалась секс-звездой школы. На нее, гибкую, большеглазую, по-восточному яркую – сказывалась кровь матери-узбечки, – в разное время западали почти все одноклассники и не меньше половины пацанов из параллельных классов, да и из предыдущего выпуска тоже. Игорь оставался чуть ли не единственным в классе, не поддавшимся этой чуме. В«Не в моем вкусеВ», – упрямо говорил он. И не врал.

Превращение в женщину началось у Ирки намного раньше, чем у других девчонок. И вЂ“ это Игорь понял уже потом – превращение не только внешнее. По-простому говоря, Ирке безумно, а до поры, скорее всего, и безотчетно, хотелось мужика. А одноклассники говорили еще проще: Самарина, она, сука, страстная.

И сплетничали. Класса с девятого, если не с восьмого, языки на ее счет чесать начали. То кто-нибудь видел, как Ирка с кем-то из соседней школы обжималась, и якобы задыхалась и стонала. То она будто бы в школе в мужской туалет тайно проникла, заперлась в кабинке и из нее подглядывала. То еще что, вплоть до рассказов, как следили за ней скрытно, и доследили до самого дома, и залезли по водосточной трубе к ее окну, и увидели, как она разделась догола, и легла на кровать, и раскинула ноги, и стала мять себя там… В«Фу, гадость!В» – ужасались слушатели.

Игорь во все это не особенно верил, да и не слишком интересовался. "Не в моем вкусе".

Девчонки к Самариной стали относиться холодно, и беспристрастному Игорю было ясно, что - завидуют.

А сама Ирка, до которой, конечно, какие-то слухи доходили, виду абсолютно не подавала. И на неприязнь одноклассниц тоже никак не реагировала. Достойно уважения, мимоходом решил тогда Игорь.

А в выпускной год их класс охватила походомания. Собирались рано утром, почти все, на каком-нибудь вокзале - то Казанском, то Ярославском, то Белорусском, садились на электричку и ехали в лесные места. Ставили палатки, разводили костер. Пели, слава Богу, совсем не много - дребезжащие гитары у них почему-то особо не котировалось, зато много играли. Футбол, волейбол, бадминтон. Картишки, само собой - но это уже, пожалуй, из области флирта. Выпивали, избегая бдительного ока классной дамы, обреченно таскавшейся с ними в эти походы. Ну, и волю бурлящим гормонам давали, хотя и в меру.

Ночевали вполне целомудренно: по трое – четверо в палатке, мальчики отдельно, девочки отдельно. На следующий день возвращались, довольные и полные желания повторить. Некоторые – со следами засосов на шее.

В общем, все – как всегда и бывает.

В первых двух таких походах Игорь с Ириной практически не пересекался. Он в то время обхаживал Леночку Сорокину, новенькую. Скромно так обхаживал, сидел с ней рядышком у костра, за ручку держал. А Ирка вовсю крутила с весельчаком Славиком Ропчей, носившим до десятого класса прозвище Дистрофик, но вдруг вымахавшем далеко за метр восемьдесят и устрашающе раздавшемся в плечах. Вот у них-то обоих синяки на шеях после походов держались по неделе… А что у них там (и не только там) еще было, Славик не рассказывал.

К третьему походу новенькая Игорю уже поднадоела, провел он этот поход этаким Чайльд-Гарольдом. И Славик с Иркой тоже почему-то держались порознь.

А в четвертом, последнем, их, Игоря и Ирину, ни с того, казалось бы, ни с сего притянуло друг к другу.

Был роскошный май, до начала выпускных оставалось недели две. Все забылось, вся суета осталась там, в городе, а тут, на природе, начинался вечер, горел костер, кто-то все-таки забренчал на плохо настроенной гитаре, принялись нестройно подпевать… Ирина сидела в отдаленьи, одна, на толстом стволе поваленной сосны. Сидела неподвижно, смотрела куда-то в сторону.

Игорь тихо отошел от костра и сел рядом с ней.

– Что загрустила, Ириш? – мягко спросил он.

– Да нет, – помедлив, ответила Ира, – не загрустила… Хотя вообще-то да…

Она покосилась на Игоря и невесело улыбнулась:

– Не знаю…

– Не грусти, – сказал он, похлопал Иру по руке и удивился – до чего же холодная!

– Мерзнешь? – спросил он.

– Да как-то… – выговорила она и повторила, – не знаю…

Игорь обнял Иру за плечи и легонько притянул к себе. Она замерла, а его сердце вдруг громко забилось. В«Ах, какая девчонка-то!В» – подумал он в смятении. – В«Как же я раньше не замечал?В»

– Давай пройдемся, – предложил он вполголоса. – А то до костра далеко, не доходит тепло, а подходить неохота. Поют, опять же…

Ира рассмеялась:

– Ага, поют… Правда, пройтись бы хорошо.

И они прошлись. И о чем-то говорили. И стали целоваться, и целовались неистово, и потом – Игорь не помнил как – оказались в палатке, и продолжали, уже лежа, целоваться, и он что-то говорил, а Ирка плакала и смеялась, и он запустил руки ей под футболку, и неловко разъял какие-то крючочки на спине, и осторожно сжал правую грудь, и грудь эта, горячая, круглая, не поместилась в его ладонь, и Ирка кусала свои и его губы и тяжело дышала, и он расстегнул ей джинсы, и залез рукой в ее трусики, и ощутил обильную влагу, и попытался раздвинуть ей ноги посильнее, но она сдавленно прошептала В«нетВ», и тоже расстегнула ему джинсы, и тоже запустила руку, и сознание ушло от обоих под звуки фальшиво распеваемой одноклассниками песни из мультфильма В«Бременские музыканты»…

Так начался роман, продлившийся два месяца.

Уже в понедельник у них ВСЕ произошло. Как-то буднично, можно сказать – по-семейному. Игорь проводил Иру после школы, зашел, естественно, к ней домой, она даже покормила его, потом ушла в ванную и вышла из нее завернутой в большое мохнатое полотенце. Подбородком показала Игорю, чтобы он тоже шел в ванную, и – расстелила постель в спальне.

Все получилось хорошо, даже великолепно. Ирка, с ее-то репутацией, оказалась девственницей, и приглушенно охнула от боли, когда Игорь отчаянным ударом проник в нее на всю длину, и что-то в ней будто бы лопнуло, но уже через мгновение возобновился ее придушенный, а потом громче и громче, стон.

Что уж там, Игорь был горд собой.

И Иркой – тоже.

На какое-то время ему показалось, что они по-настоящему созданы друг для друга. И в сексе, и просто в жизни. Жениться он, правда, не собирался – рано. В институт поступить, окончить, зарабатывать начать, а там видно будет. Да и вообще, женатым он тогда себя никак не представлял. Но уж если и жениться, то – только на Ирке, такой горячей, такой заводной и такой все понимающей.

Он никогда не говорил с ней об этом. Просто хорошо вместе – чего еще надо? Тем более, что, как выяснилось, Ирка уже два года была в него влюблена.

И о другом они не говорили – о ее репутации, и о Славике Ропче, и о том якобы парне из соседней школы. Ни о чем таком. В голову не приходило об этом вспоминать.

Они почти не расставались в эти два месяца, и не уставали друг от друга. В опасные дни Ирка, правда, к себе его не подпускала. В«Стой тут, ближе, чем на три метра не подходиВ», – говорила она, смеясь. Но даже в эти дни, как и в критические, ему было хорошо с ней. А уж в безопасные…

Прошли экзамены, и выпускной вечер прошел. Игорь готовился к вступительным, кое-как, конечно. Ирка тоже готовилась, но вот это его только раздражало слегка.

А потом произошло то, что произошло.

Они собрались в кино. Пришли рано, решили подождать полчасика в парке. Сидели на скамейке, держась за руки, говорили о каких-то пустяках. И раздался голос:

– Эй, щенок, ну-ка встать!

Череп. Вова Новоселов, на два года старше их. Тупой кабан в центнер весом, получивший кличку с тех давних пор, как был побрит наголо по случаю стригущего лишая. Его с Витькой Черноусовым приметили и взяли под крыло районные братки. Витьку, правда, призвали в армию, а вот Череп никуда не делся – откосил с помощью справки из психдиспансера.

– Встать, говорю!

Был он то ли пьян, то ли и вправду безумен…

Игорь медленно поднялся, Ирина встала рядом, крепко взяла его под руку.

– Витек служит, – надрывно произнес Череп, – деды его обижают, хлеб отбирают, а ты тут с блядьми рассиживаешься? А ну, смирррна!!!

Краем глаза Игорь увидел, как румянец словно ластиком стерся с Иркиной щеки. И почувствовал, как она сжала его локоть.

– Я кому сказал?! Смирррна!!!

Череп сделал шаг к ним. Игорь посмотрел прямо ему в глаза и не увидел там ничего. Вообще ничего.

– Пойдем, Игорь, – сказала Ирка.

– Я тебе пойду! – рявкнул Череп. – Последний раз говорю: смирррна!!!

И тут… Игорь высвободил руку, занес ее и изо всех сил ударил по ненавистной харе. И сразу же мир взорвался, и ничего не стало…

Нет, не так…

Игорь высвободил руку, повернулся и побежал. Он слышал сзади тяжелый топот, но знал, что бегун из Черепа никакой. А Ирка успеет улизнуть… Он бежал, не оборачиваясь, и уже этого топота не слышал, и все бежал…

Нет, не так…

Игорь высвободил руку – и встал по стойке В«смирноВ». А Ирка повернулась и ушла. И Череп, усевшись на их скамейку, продержал его так полчаса, а потом отпустил…

Больше он с Иркой не встречался. Даже попыток не делал. И она – тоже.

Позже Игорь понял, что это был переломный момент в его жизни, и благодарил судьбу, что все произошло именно так. Как-то так…

Потому что, если бы не это – ну, что, поженились бы они рано или поздно, детей бы настрогали, и Ирка со своей физиологией наверняка бы гулять от него стала, и вообще – получилась бы люмпенская семья, типа соседей, гадящих прямо перед собственным порогом, и вообще, и вообще, и вообще…

А так он – то, что он есть. И другим быть не хотел бы. И точка.

…Они подъезжали к Лефортову.

– Тебе конкретно куда? – спросил Игорь.

– В Краснокурсантский, если не трудно.

– Да чего ж трудного? – Игорь перестроился, готовясь к маневру. – Ты бы хоть пару слов о себе сказала!

– Пару слов скажу, – ответила вдруг Ирина. – Уехала тогда в Ленинград. Поступила. Замуж вышла. Развелась. Распределилась в Мурманск. Снова замуж вышла, снова развелась. Детей нет. Приезжала к родителям на могилу. Все. Удовлетворен?

Игорь помолчал немного. Потом спросил:

– А ты меня ни о чем спросить не хочешь? – Он хмыкнул. – Я тоже пару слов сказать могу.

– А пожалуй, – медленно проговорила Ирина. – Скажи мне, ты помнишь, о чем мы говорили… ну тогда… в последний момент… ну, на скамейке?

– Да нет, – удивился Игорь, – откуда? Сколько лет прошло…

– Я тебе напомню. Мы обсуждали – в шутку, наверное, – как пойдет мне двойная фамилия. Костромина-Самарина. Красиво, правда? Слава Богу и спасибо тому уроду, не дошло до этого.

Свернули в Краснокурсантский.

– Вот здесь останови, пожалуйста.

Игорь аккуратно притерся к бордюру.

– Телефон хоть оставь, – попросил он на всякий случай.

Ирина изумленно посмотрела на него. Потом молча вынула из сумочки кошелек, из кошелька – две сотенные. Протянула Игорю.

– Ты что, больная? – спросил Игорь.

Она, не отвечая, положила деньги на торпеду, открыла дверь, вышла и двинулась по тротуару.

Игорь пару мгновений пару мгновений смотрел на нее, потом спрятал деньги и тронулся в сторону работы.

На сердце стало пасмурно, но это быстро прошло. Крюк оказался никаким не крюком, движение здесь было почти беспрепятственным. Он доехал до офиса даже быстрее, чем планировал, и, паркуясь, подумал, что как с утра день обещал быть неплохим, так, похоже, и будет. И погодка хороша.

(с)Француский самагонщик