Россия - неунывающая страна, любой прогноз для неё в итоге оказывается оптимистичным.

А по-моему, искренность - просто недостаток самообладания.

Беспробудное пьянство одержало верх над половыми излишествами.

Баня в древней Греции была не только местом помыться, но и... как сейчас.

Смех сквозь слезы - результат применения слезоточивого газа в притоне курильщиков марихуаны.

Иногда, помывшись и аккуратно причесавшись, хочется нажать Sаvе...

С появлением небьющейся посуды семейные скандалы стали продолжительнее.

Странные создания женщины. Друг на друга смотрят, как на соперниц, а на мужчин, как на агрессоров.

Из всего трудового коллектива на заводе работал только факс.

Если вы проснулись утром и у вас есть ощущение, что вы проспали на работу - то подремлите ещё часок, чтобы ощущение переросло в уверенность.

Обидно вот получается, весна, лето, осень - один раз в году, а зима - два раза, один раз в начале года, второй раз в конце.

За мелкие преступления сидят на общей зоне, за крупные - на собственном пляже.

Прокуроры, оказавшись на пенсии, постоянно ковыряются в огороде. Не ради урожая, просто не сажать они уже не могут.

Грусть - это когда время есть, а друзей и выпить нет.

Американский спецназ - это крутые парни, которые могут обойтись неделю без кока-колы, две недели без шлюх и ни дня - без рулона туалетной бумаги...

Если плоды объявили запретными, значит на всех не хватит!

Если у женщины нет вопросов - значит, либо она блядь, либо у вас нет шансов...

- Что делают в горах Афганистана американские морские пехотинцы?

- Ищут море...

Девушка, по телефону:

- Ну сначала он вышел замуж, потом понял свою ошибку, развелся и женился...

- Вы сосудистый хирург?

- Да не обязательно: можно и конфетами, можно и деньгами!

Как накраситься:

- умыться пенкой или использовать скраб;

- тоник;

- увлажняющий крем;

- основа;

- тональный крем;

- распылить пудру.

В итоге получается естественный цвет лица.

Мужик открывает бар.

- Жена, как у тебя в этом году дипломники защитились?

- Восемь пятёрок.

- Нихрена никогда в этой стране ничего не будет... Пятерок восемь, а коньяков шесть.

- На прошлой неделе наконец сменил сексуальную ориентацию. Давно ждал этого момента. Правда, не совсем еще до конца. Пока что меня можно считать бисексуалом.

- В смысле?

- Ну в смысле, раньше у меня были только начальники, а теперь появились и подчинённые.

- Ты когда-нибудь трогал силиконовую грудь?

- Да.

- Ну и как она на ощупь?

- Знаешь, такое ощущение, как будто глючит гидроусилитель руля.

Вся история человечества так или иначе сводится к тому, что умные парни отбирают деньги у глупых.

А девушки пристально за этим процессом наблюдают.

Зек в тюрьме:

- Я как Бог... из мужика бабу сделал...

- Доктор, меня жена к вам отправила. Ей не нравится, что я кончаю раньше неё.

- Намного раньше?

- Часа на полтора...

- Господи, что же вы все это время делаете?!

- Домой добираюсь.

Приходит интеллигент к урологу:

- Доктор, у меня пенис болит...

- Снимайте штаны, посмотрим.

Снимает - а там... чёрный квадратик...

Просматривал анкеты на сайте знакомств. Нашёл некую Юлю, 34 года, которая "предпочитаю секс за деньги".

Посмотрел фото.

Стало очевидно, что платить будет она.

Женщина пришла к колдунье:

- Я Вас просила сделать из моего мужа жеребца.

- Я так и сделала, чем недовольна?

- Не так сделала! Я раздеваюсь - а он ржёт и остановиться не может!

Недавно ГИБДД утвердило новый дорожный знак. Выглядит он как белый, вершиной вверх треугольник с красной каймой, в который вписан другой треугольник, черный и вершиной вниз.

Этот предупреждающий знак получил название "Осторожно - за рулем пизда!".

Внук спрашивает у деда:

- Дед, где фонарик?

- А зачем тебе фонарь?

- На свиданку иду.

Дед отвечает:

- Я, внучок, на свиданку в твое время без фонарика ходил.

- Ну и посмотри (тыча на бабку пальцем), что ты в темноте нашел.

Игумен - новопостриженному монаху:

- В какой же монастырь тебя отправить? В Соловецком осоловеешь, в Афонском офонареешь. В Спасском спасать будут, в Преображенском - преображаться начнёшь...

- Отче, Христом-Богом прошу, только не в Ипатьевский!

- Куришь?

- Нет.

- Наркотики пробовал?

- Нет.

- Даже лёгкие?

- Нет.

- И травку не курил? Для настроения?

- Нет.

- Ну, водку-то пьёшь?

- Нет.

- Вообще не пьёшь?

- Нет.

- Даже пиво?

- Никакого алкоголя.

- Половой жизнью живёшь?

- Нет.

- Что, девушки нет?

- Есть невеста.

- Тогда в чём дело?!

- Только после свадьбы!

- А с другими?

- Никогда!

- Молодец! Иди, служи... долбоёб...

Мужик приходит в парикмахерскую.

Подстригли его, он глядит в зеркало - и начинает причитать: ужасно, отвратительно...

Мастер спрашивает:

- А что плохо?

- Да всё, всё плохо... Ужасно! Заведующего позовите!

Прибегает заведующий:

- Что случилось? Что вам не нравится?

- Да всё не нравится.

- Ну конкретно?

- Ну всё плохо. Всё не нравится.

- Ну хорошо, вам всё не нравится... Но какого хера вы начали с парикмахерской?!!

В кафе у вьетнашек, ругая их цены, я за пару минут выпил подряд три светлых “Балтики”. Вьетнашки таращили глаза и что-то лопотали по-своему. Громко, не стесняясь, рыгнул. Закурил.

Гады все. Гады и гондоны, думал я, разглядывая рыночных посетителей. Мало того, что поссать негде, так ещё за это тебе голову разнести норовят.

Добавил сотку явно палёной “гжелки”. Докурил. Как-то отлегло немного. Хоть вы и гондоны, а день у меня сегодня особенный. Поэтому всех вас люблю.

Прихватив с собой ещё одну пива, благостный и расслабленный, отправился бродить по детским секциям. Что я собирался купить, я не знал.

Опьянение достигло стадии впадения в детство. Лицо моё, я чувствовал, отекло. Всё происходящее казалось мне сном. Я беспомощно, словно потерявшийся в толпе спиногрыз, толокся среди обстоятельных и деловых будущих и настоящих мамаш.

Долго рассматривал бельё для беременных.

Хотел угнать синюю, с хромированными колёсиками коляску, но продавец вежливо и настойчиво попросил меня уйти.

В крохотном закутке (в Штатах такие магазины метко называются hole in the wall) стояли две корзины, до отвалу заполненные мягкими игрушками. Делать мне на рынке было нечего. Я уже начел жалеть, что припёрся сюда. Но с пустыми руками уезжать казалось мне глупым. Поэтому втиснулся в магазинчик и принялся рыться в корзинах. Тётенька-продавец за кассой недоверчиво меня разглядывала.

Я где-то читал или слышал, что мягкие игрушки в Китае шьют заключённые. Оттого-то, мол, у всех этих зайчиков, мишек, обезьянок, жирафов и собачек такие грустные мордочки. Такие равнодушные и пустые глаза. Мягкие, безропотные и слабые, эти зверюшки совершенно безразличны к своей судьбе. Годами они кочуют со склада на склад, из магазина в магазин. Когда-нибудь кого-нибудь из них купят. Но шанс, что именно тебя - ничтожен. Трудолюбивые (может ли заключённый быть трудолюбивым?) китаёзы нашили миллиарды зверушек.

Остаётся лишь грустно смотреть в никуда.

Хотел было поделиться наблюдением с продавцом, как выудил со дна корзины маленького, не больше ладони, белого зверька с чёрными пятнами. Зверёк при рассмотрении оказался пандой с умненькими, блестящими глазками.

Его мордочка улыбалась!

Светилась нахальством, довольством, любопытством.

Мне даже показалось, зверёк подмигнул мне!

То ли он был подтверждающим правило исключением, то ли я уже видел всё в изрядном преломлении... Но своей весёлостью китайский мишка мне понравился. Я заплатил. Выйдя из магазинчика, запихнул панду в передний карман джинсов. Голова не влезла и осталась торчать снаружи, разглядывая прохожих.

Откуда-то раздалась смутно знакомая мелодия.

Трам-пара-ра-рара-рам! Трам-пара-ра-рам!

Мелодия пиликала из другого кармана.

Julia - сообщил дисплей вытащенного Siemens-а.

- Привет, зая! - я готов был расцеловать округлую жопку телефона. - Как там наша дочка? Ты сама как?

Голос у жены был бодрее, чем утром:

- Да мы-то в порядке. То есть Катьку сразу забрали, ещё пока не приносили. А я лежу, анестетиками обкололи всю. Пока терпимо. Нас тут два человека в палате. У соседки мальчик. Никак не зовут ещё. Всё с мужем не могут решить, как назвать...

- Да чёрт с ними, ты-то как? Надо чего привезти? Я тут тебе подарок купил... - мне стало неловко перед самим собой. - То есть не купил ещё... выбираю пока... Это...

- Ты там, похоже, не скучаешь, - заметила жена. - Деньги смотри не все спусти. Ещё ж на выписку надо дать будет.

- Малыш, ты ведь знаешь, я аккуратно, - в этот момент я сам себе поверил.

- В том-то и дело, что знаю, - Юлька усмехнулась в трубку. - Ой, обход идёт! Всё, пока! Позвоню потом.

Связь отрубилась. Не сразу я понял, кто такой обход и куда он идёт. “Мороз-воевода дозором / Обходит владенья свои...” - запрыгали в голове дурацкие по июньской жаре строчки.

Я направился к выходу.

Попетляв по лабиринту торговых рядов, почти добрался до распахнутых настежь дверей, как вдруг остановился у здоровенной витрины секции игрушек.

Прямо на меня с витрины смотрела только что купленная мной панда. Только огромного, почти в человеческий рост, размера. Точная копия моей крошки. Я даже вытащил из кармана свою покупку, чтобы разглядеть и убедиться в идентичности.

Перевёл взгляд на витрину и вздрогнул.

Большая панда шевелилась!

Я был пьян, но не настолько же! Панда тяжело ворочалась в явно тесном для неё пространстве витрины. Пыталась вылезти оттуда и побежать ко мне, понял я. Вернее, к увиденному в моих руках своему детёнышу.

Я кинулся к ней навстречу.

Сверхъестественное закончилось, как только я вбежал в магазин.

Продавец - миниатюрная девушка в бриджах и топике - стягивала, пыхтя и дуя на чёлку, панду с витрины.

Покупатели - колхозного вида мужик и грушеподобная тётка в цветастом сарафане - молча наблюдали за её действиями.

- Последняя. Витринный экземпляр. Так что со скидкой могу вам уступить, - продавец стянула, наконец, панду с полки.

Колхозник и колхозница хищно набросились на добычу. Грубо мяли, тискали, ворочали и даже пытались подбросить вверх. Лица их плотоядно исказились.

Умоляюще-жалобно насилуемый зверь смотрел на меня.

Я стыдливо опустил глаза. В моей руке по-прежнему был зажат её детёныш.

Торопясь и сбиваясь, оттого ещё более заплетаясь языком, я начал что-то говорить. Стесняясь говорить правду - про найденных мать и дитя, я понёс околесицу о больной племяннице и ещё бог знает о чём, периодически делая попытки завладеть пандой. Колхозники молча буравили меня недобрыми глазками. Отрицательно мотали головами и прятали добычу за спины.

От их неприступности я впал в отчаяние. Я клянчил и умолял. На лицах моих врагов отражалась смесь отвращения с наслаждением.

Наконец, я снисходительно был послан проспаться.

Панду расторопная продавщица уже успела завернуть в полиэтилен.

- Я заплачу на пятьсот больше, чем они! - зажав детёныша панды под мышкой, я принялся рыться по карманам.

Задыхающегося в прозрачной обёртке зверя колхозник, прижав к животу, выносил из магазина.

Всё было кончено.

Самец макаки-резуса в подобной ситуации оскаливает ужасающие клыки, и, подрагивая мелко дрожащим кончиком хвоста, бросается на обидчика в жажде реванша. Я же, никчёмный homo sapiens, покинув рынок, горестно пил пиво у трамвайной остановки. Детёныш плакал в моём кармане. Бутылка “Клинского” казалась липкой. Само пиво было тёплым и мерзким.

Мне хотелось поскорее убраться отсюда.

Домой.

Нужной мне “трёшки”, как назло, всё не было. Ёбаное пиво не лезло в горло, зато активно просилось наружу снизу.

Решил поймать тачку. Уже было поднял руку, как тут же опустил, не поверив своим глазам.

В десятке метров от меня та самая пара колхозников, сгрудив у бордюра кучу сумок и пакетов, торговалась, отклячив необъятные задницы, с водителем “жигулей”. Моя панда ничком лежала поверх их пакетов.

Я побежал. Как в замедленной съёмке я видел лицо согласно кивающего водилы, видел, как разворачивают свои корпуса гости столицы, и как раскрываются их рты, когда я на полном ходу подхватил радостно взмахнувшего лапами зверя.

Панда, несмотря на размер, оказалась совсем не тяжёлой, и мне удалось даже надбавить ходу, преодолев небольшой подъём по Варшавке. Сзади что-то кричали, но я слышал лишь собственные топот и дыхание.

Панду я обеими руками прижимал к левому боку. Лёгкие мои хрипели и выворачивались. С трудом выбрасывая вперёд ставшие вдруг свинцовыми ноги, я добежал до железнодорожного моста.

Понял, что окончательно сдох, и остановился. Погони за мной не было.

Пот, особенно в местах, где прижимался ко мне пакет, тёк с меня ручьями.

Удивительно, но сзади, погромыхивая, подгребала к остановке моя «трёшка». Ещё у меня мелькнула мысль, а не настигли ли меня колхозники на трамвае. Но «трёха» была забита почти под завязку, я смело и настырно ввинтился в пассажиров. В толпе я неуязвим.

Мысли о неуязвимости меня посещают при превышении средней степени опьянения, поэтому, без приключений доехав до дома, я решил тормознуться.

В квартире я с наслаждением облегчился. Насвистывая, освободил панду из целлофанового плена. Усадил её на диван. Между больших чёрных лап поместил детёныша. Отошёл на шаг и полюбовался.

Зверята благодарно улыбались

Теперь можно ещё разок сходить к палатке, и на этом всё.

***

«Арсенальное светлое», по пять бутылок в каждой руке, я еле доволок до дома. По дороге вспомнился анекдот. Девочка лет десяти покупает восемь бутылок портвейна. Продавец интересуется: «А ты унесёшь столько?» Девочка, задумчиво: «Вот и я думаю… может, пару штук прямо здесь въебать?..»

Дома я тупо сидел на диване и пил пиво одно за другим.

Всё.

Я разогнался. Надвигался запой, грозной и тревожной тучей наползал он на моё семейное счастье.

А ведь через несколько дней моих девчонок выпишут.

Неужели, в волнах перегара я появлюсь в роддоме опухший и стеклянный?.. Жена будет кусать губы и плакать… Дома, вместо посильной помощи я буду отпиваться пивом, тяжело ворочаясь на диване…

Мне до того стало жаль себя, жену, дочку Катюху, до того неловко и стыдно сделалось мне, что я уткнулся в мягкий живот сидящей рядом панды и зарыдал.

Панда пахла складом и синтепоном. Мне было хорошо.

Умиротворённый, я дотянулся до тумбочки и подцепил маникюрные ножницы. Распахнул их остренький клювик и, орудуя одним из лезвий, ловко, по шву, распорол старшей панде низ живота. Показалась белая набивка. Я выстриг углубление длинной в ладонь между её задних лап. Комки синтепона разбросал по полу. Детёныша, по всем правилам, вниз головой – затылочное предлежание – поместил внутрь.

Зашивать мне было лень, да я и не знал, где у жены хранятся иголки и нитки.

Беременная панда.

Как моя Юлька ещё сегодня ночью.

Пива осталось три бутылки. К раковине я бегал теперь каждые пять минут.

Писая, держался за вешалку для полотенца.

Звонил телефон, определялись какие-то номера, но я уже плотно ушёл в сумеречную зону.

Я был горд своим одиночеством.

Если сегодня я вынесу всё и не сдохну, всё будет хорошо. Да и права помирать у меня нет. Я молодой отец. И я выдержу свой первый день.

Сегодня, кстати, он самый длинный. Завтра по минуте, по две, он пойдёт на убыль. Так и лето, бля, пройдёт…

Чтобы не затосковать, решил подрочить.

Расстегнул джинсы и лёг поудобнее.

Член не хотел подниматься. Я пытался представить себе что-нибудь. Вспомнил, как за пару дней до роддома брил, присев на корточки в ванной, Юльке лобок. Смывая «жиллетовскую» пену с чёрными вкраплениями жёстких волосиков, я щекотал жену кончиком языка. Юлька забавно стеснялась. Над трогательной, по-детски припухлой щёлкой её нависал огромный яйцевидный живот. От секса тогда осторожная жена отказалась…

Член слегка напрягся и опал снова. Потискав и помучив его несколько минут, понял, что нужна наглядность.

Пару кассет с порнухой я мог, в принципе, отыскать в завале своего стола… Но… Вялая она какая-то, неживая, что ли…

Случайно перевёл взгляд на примостившуюся рядышком беременную панду.

Приподнялся и раздвинул ей лапы. Показалась макушка детки.

Моё лицо приняло серьёзный врачебный вид.

Под плюшевый зад зверька я подложил подушку.

Я принимал роды.

Заставлял панду тужиться и правильно дышать. Уговаривал потерпеть.

Роды прошли успешно. Шлепнув детёныша по попке, положил его на живот разродившейся. Пожалел, что не догадался соорудить пуповину. Было бы достовернее.

Член мой неожиданно напрягся, подрагивая. Несколько раз я провел по нему ладонью. Отчётливо ощущал набухшие вены.

Навалился на панду всем телом и погрузил член в мягкое синтепоновое лоно. Головку непривычно щекотало. Уткнувшись в подбородок панды, я начал двигаться, убыстряясь и начиная порыкивать.

Через пару минут я взорвался горячим потоком.

Сотни, тысячи, миллионы и миллиарды белых брызжущих искр вспыхнули и угасли под закрытыми веками моих глаз.

День всё не заканчивался никак.

Мне было плевать.

Усталый, счастливый, опустошённый, я спал крепким сном.

Сном молодого отца.

(с) Кирзач