Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Дневники

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 340 RSS
←   Август 2002   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://www.tete-a-tete.plex.ru
Открыта: 20-02-2002

Автор
Sinoptick

Статистика

340 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Дневники Выпуск 15.


Информационный Канал Subscribe.Ru RAX - уникальная статистика и популярность вашего сайта
ДНЕВНИКИ

Дневники
Александра Блока.

Часть 2.

Окончание.

1917

25 мая.

Старая русская власть делилась на безответственную и ответственную.

Вторая несла ответственность только перед первой, а не перед народом.

Такой порядок требовал людей верующих (вера в помазание), мужественных (нераздвоенных) и честных (аксиомы нравственности). С непомерным же развитием России вглубь и вширь, он требовал еще - все повелительнее - гениальности.

Всех этих свойств давно уже не было у носителей власти в России. Верхи мельчали, развращая низы. Все это продолжалось много лет. Последние годы, по признанию самих носителей власти, они были уже совершенно растеряны. Однако равновесие не нарушалось. Безвластие сверху уравновешивалось равнодушием снизу. Русская власть находила опору в исконных чертах народа. Отрицанию отвечало отрицание. Так как опора была только отрицательною, то для того, чтобы вывести из равновесия положение, надо было ждать толчка. Толчок этот, по громадности России, должен был быть очень силен. Таковым оказалась война 1914-1917 года. Надо помнить, однако, что старая русская власть опиралась на очень глубокие свойства русской души, на свойства, которые заложены в гораздо большем количестве русских людей, в кругах гораздо более широких (и полностью, или частями), чем принято думать; чем полагается думать "по-революционному". "Революционный народ" - понятие не вполне реальное. Не мог сразу сделаться революционным тот народ, для которого, в большинстве, крушение власти оказалось неожиданностью и "чудом"; скорее просто неожиданностью, как рушение поезда ночью, как обвал моста под ногами, как падение дома. Революция предполагает волю; было ли действие воли? Было со стороны небольшой кучки лиц. Не знаю, была ли революция?

Все это - в миноре.

4 июля.

Как я устал от государства, от его бедных перспектив, от этого отбывания воинской повинности в разных видах. Неужели долго или никогда уже не вернусь к искусству?

8 июля.

Всякая популяризация, всякое оригинальничанье, всякое приспособление заранее лишает мысль ее творческого веса, разжижает ее, делает шаткой, студенистой. Caveat Academia, ne quid ratio detrimenti capiat. (Заботься об Академии, но пусть и разум не потерпит ущерба.)

[...] Нельзя оскорблять никакой народ приспособлением, популяризацией. Вульгаризация не есть демократизация. Со временем Народ все оценит и произнесет свой суд, жестокий и холодный, над всеми, кто считал его ниже его, кто не только из личной корысти, но и из своего [...] интеллигентского недомыслия хотел к нему "спуститься". Народ - наверху; кто спускается, тот проваливается.

13 июля.

Я никогда не возьму в руки власть, я никогда не пойду в партию, никогда не сделаю выбор, мне нечем гордиться, я ничего не понимаю.

Я могу шептать, а иногда - кричать: оставьте в покое, не мое дело, как за революцией наступает реакция, как люди, не умеющие жить, утратившие вкус жизни, сначала уступают, потом пугаются, потом начинают пугать и запугивают людей, еще не потерявших вкус, еще не "живших" "цивилизацией", которым страшно хочется пожить, как богатые.

15 августа.

Едва моя невеста стала моей женой, лиловые миры первой революции захватили нас и вовлекли в водоворот. Я первый, как давно тайно хотевший гибели, вовлекся в серый пурпур, серебряные звезды, перламутры и аметисты метели. За мной последовала моя жена, для которой этот переход (от тяжелого к легкому, от недозволенного к дозволенному) был мучителен, труднее, чем мне. За миновавшейся вьюгой открылась железная пустота дня, продолжавшего, однако, грозить новой вьюгой, таить в себе обещание ее. Таковы были междуреволюционные годы, утомившие и истрепавшие душу и тело. Теперь - опять налетевший шквал (цвета и запаха еще определить не могу).

1918

18 января (вчера).

...Я поднимаю вопрос об орфографии. Главное мое возражение - что она относится к технике творчества, в которую государство не должно вмешиваться. Старых писателей, которые пользовались ятями, как одним из средств для выражения своего творчества, надо издавать со старой орфографией. Новые, которые будут писать по-новому, перенесут свою творческую энергию в другие приемы (тороплюсь записывать, потому не складно).

[...]

Положение сейчас таково: книжный голод. Со всех сторон (советы) - требование на книги. Книг нет, классиков можно доставать по чудовищным и произвольным ценам. Никто больше не имеет права издавать классиков без соблюдения известных условий (декрет), (т. е. нельзя больше наживаться чрезмерно, можно оплачивать только труд). Все издания, изданные без соблюдения этих условий (представления подробного расчета в Министерство), будут конфисковываться.

1919

28 марта.

"Быть вне политики" (Левинсон)? - С какой же это стати? Это значит - бояться политики, прятаться за нее, замыкаться в эстетизм и индивидуализм, предоставлять государству расправляться с людьми, как ему угодно, своими устаревшими средствами. Если мы будем вне политики, то значит - кто-то будет только "с политикой" и вне нашего кругозора и будет поступать, как ему угодно, т. е. воевать, сколько ему заблагорассудится, заключать торговые сделки с угнетателями того класса, от которого мы ждем проявления новых исторических сил, расстреливать людей зря, поливать дипломатическим маслом разбушевавшееся море европейской жизни. Мы же будем носить шоры и стараться не смотреть в эту сторону.

1921

3 января.

Новый Год еще не наступил - это ясно; он наступит, как всегда, после Рождества.

В маленьком пакете, спасенном Андреем из шахматовского дома и привезенном Феролем осенью: листки любиных тетрадей (очень многочисленных). Ни следа ее дневника. Листки из записных книжек, куски погибших рукописей моих, куски отцовского архива, повестки, университетские конспекты (юридические и филологические), кое-какие черновики стихов, картинки, бывшие на стене во флигеле.

На некоторых - грязь и следы человечьих копыт (с подковами). И все.

Серия "Русские дневники". А. Блок. Дневник.
Москва, издательство "Советская Россия", 1989.

Выпуск

15

В прошлых выпусках:

Выпуски 9-13

Дневник
Анны Франк.

Выпуск 8

Дневники
А. С. Пушкина.

Выпуск 7

Из дневников
Л. Н. Толстого.

Выпуск 6

Из дневника
Александра Блока.

Выпуск 5

Из юношеского дневника
Анны Федоровны Тютчевой,
старшей дочери поэта
Федора Ивановича Тютчева.

Выпуск 4

Дневник
Мориса Палеолога,
бывшего французского посла
в России.

Выпуск 3

Мемуары Казановы.
Казанова
в России.

Выпуск 2

Дневники
Марины Цветаевой.

Выпуск 1

Элисон Белл.
Еще один путь
к себе.
     
http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru 		Отписаться
Убрать рекламу
В избранное