Известный музыковед Виктор Маркович Городинский в далекие 20-е годы прошлого
столетия учился в Ленинградской консерватории. Однажды ему пришлось сдавать зачет
самому Александру Константиновичу Глазунову. Городинский и его юная жена, тоже
студентка консерватории, должны были сыграть ре-минорную сонату Франка. Он -
на фортепиано, она - на скрипке. Оба очень волновались, и на вопросы Глазунова
от волнения отвечали почти шепотом.
- Коллега (так, не зависимо от возраста, Александр Константинович называл всех
музыкантов), а вы коньяк пьете? - неожиданно спросил Глазунов.
Городинский, тогда худосочный вечно голодный студент, спиртного в рот не брал,
а уж хорошего коньяка и вовсе не пробовал, но от страха неожиданно для себя вдруг
громко сказал: "Да!"
Глазунов слегка улыбнулся, достал из ящика стола бутылку французского коньяка,
налил полный бокал студенту и немного себе. Оробевший Городинский осушил его
одним махом, и пока скрипка настраивалась, был уже хорош. Сев за рояль, он вместо
того, чтобы заиграть вступление к сонате, начал хлопать открытыми ладонями куда
попало и что-то громко мычать.
Его жена совершенно растерялась, а Глазунов смотрел на захмелевшего студента
с доброй улыбкой. Наконец, пианист перестал бить по клавишам, и остался сидеть,
свесив голову на грудь.
- Спасибо, все прекрасно, - сказал Глазунов и поставил пятерки в обеих зачетках.
Не сыгравшая ни одной ноты пара с трудом удалилась, поскольку бедной скрипачке
пришлось тащить не только скрипку, но и своего мужа.
