В холодную петроградскую зиму 1920 года, когда с едой, теплой одеждой были большие
проблемы, замечательному поэту, одному из основателей Нового цеха поэтов, Николаю
Авдеевичу Оцупу повезло. Он получил от шведского Красного креста, где когда-то
служил его эмигрировавший старший брат, ярко-желтые высокие сапоги, суконную
куртку с каракулевым воротником и каракулевую шапку. Всю эту амуницию, придававшую
Оцупу нагловатый комиссарский вид, дополнял ярко-желтый портфель, с которым поэт
не расставался. Однажды в воскресный день Оцуп, Ирина Одоевцева и Осип Мандельштам
гуляли неподалеку от цирка Чинизелли. Толпа желающих попасть на дневное представление
осаждала кассу.
"Чем вам не Древний Рим? - сказал Мандельштам. - Хлеба и зрелищ! Или за неимением
хлеба - зрелищ! Львов и тигров. Говорят, что их вместо первых христиан кормят
трупами расстрелянных буржуев".
"Нет там никаких львов и тигров", - возразил Оцуп. - А почему бы нам сейчас в
цирк не пойти? Я это мигом устрою". И Оцуп уже протискивается сквозь толпу к
кассе. Портфель и желтые сапоги делают свое дело - в толпе никто не возмущается.
"Вот что, товарищ кассир, - говорит Оцуп чужим, командирским голосом, - схлопочите-ка
нам ложу. Хотим ваших лошадок и клоунов поглядеть. Товарищ Троцкий шибко хвалил..."
Стопроцентный успех! Через пять минут полуголодные поэты сидят в ложе, а еще
через пятнадцать - смотрят цирковое представление.