Третий тост.

Несколько слов от автора: Так уж повелось, что там, где родился и живу, почти в каждой семье кто-то связан с морем. Когда собираются за столом, все знают, каков будет третий тост.
«За тех, кто в море» поднимают молча, каждый думает о своём. О близких, любимых, родных, друзьях, которых нет рядом, которые далеко и не обязательно - среди волн, а просто вдали от нас.
А уж тем, кто среди волн - низкого полёта чаек над водой!
Будучи ТАМ, я знал, что вспомнят и обо мне, чувствовал это через тысячи миль.

***
На любом пароходе есть места, куда доступ ограничен определённым кругом лиц.
Во-первых, это мостик (в простонародье-«мост»). Мост - одно из основных моих рабочих мест, как радионавигатора, поскольку отвечаю за работу всей электрорадионавигационной аппаратуры парохода, а это его «глаза и уши». Не дай бог, ослепнем, нет связи, оглохнем - вернут в порт.
Но, даже одним рывком преодолев двухметровый трап на мост, правила требуют выпалить стандартное «Пршу рзршения».
Есть и ещё одно такое место, оно имеет две двери. Одну обычную, деревянную, вторую - стальную, бронированную. В море эти двери почти всегда открыты. Но, наверху написано: «Радиооператорская. Посторонним вход воспрещён!» Не посторонних тут всего четыре человека: капитан, нач. радиостанции, я и комиссар (т.н. первый помощник).
Мой рабочий день, это, как правило, ночь. Хотя, в полярных широтах - день и ночь внешне не имеют отличия.
Ужиная, я завтракаю, а на завтраке - ужинаю.
На обед хожу изредка, когда мальчику, матросу-уборщику удается меня разбудить. К четырёхчасовому чаю ему меня уже не поднять.
Мне особенно приятно время - 4 утра, окончание вахты второго штурмана. Этот дружище - хозяин провизионки и мы, вместе со сменившимся 2-м механиком, устраиваем себе маленький пикничок.
Что говорить, приятно втихаря доставить себе маленькое удовольствие, хоть и ассортимент наших блюд не столь изыскан...
Когда мои друзья расходятся по каютам, я иду в радиорубку слушать эфир.
Маркони спит, ему в 8 утра на связь. Сажусь в кресло. Передо мной - два приёмника «Шторм», телеграфный ключ на столе, слева пишущая машинка, позади диванчик. Дальше из рубки ведет дверца в соседнее помещение, там стоят три связных передатчика и огромная коробка с ...презервативами.
Они необходимы мне для электрической изоляции повреждений уходящего на километр в море вместе с буксируемой гидроакустической антенной высоковольтного бронированного кабеля.
Увы, лучшего средства совковая наука и морская смекалка для качественной изоляции высоких Вольт в солёной водной среде не придумала.
С улыбкой вспоминаю, как перед рейсом ходил в мурманскую аптеку покупать эти изделия N2.
У входа встретил мнущегося своего коллегу-однокашника. «Ну что, собрат, пойдём?» - спрашиваю, толкая дверь. Вижу в его глазах крик отчаяния. «Что, сдрейфил?»- спрашиваю. В ответ он молча кивает головой.
«Ладно, давай свои рваные бумажки, куплю. Но! С тебя кабак и немедленно, а то мой пароход после обеда уже портнадзор начнёт гонять, в море пора». Счастливый, он радостно соглашается. Заходим, у прилавка стайка женщин, аптека ведь, мужчины реже заходят. Корешок мой прячется за кассой. Я подхожу с центра, ткнув пальцем в стеклянный прилавок, и говорю девушке: «Мне, пожалуйста, 500 штук этих резиновых изделий». Вижу, как медленно отвисает челюсть у продавщицы. Но, нет. Ещё что-то резко изменилось. Ага, понятно. Не бывал в гробу, но, кажется, наступила именно она, гробовая тишина. Окружающие женщины, военной службы никогда не видавшие, одновременно и по Уставу чётко выполнили команду: «Равняйсь на середину!» Глянул по обе стороны, выражение лиц у всех одинаково обалдевшее, в нём шок, изумление, восхищение, ужас и всё это перемешалось. Вывожу продавщицу из шока: «Да, простите, в две упаковочки, пожалуйста, 300 штук - мне и 200 - вон тому ! молодому человеку у кассы. » Смотрю, коллега мой поник головою и как-то незаметно растворился.
Тем временем, вся аптека молча наблюдала, как она мне их отсчитывала. Никто не сдвинулся с места. Уходя с пакетами подмышкой, чувствовал сверлящие спину взгляды, пока не закрылась за мной дверь.
Корефан мёрз под дверью. Теперь (в настоящее время) он там большой морской начальник (вовремя вступил в КПСС), я изредка прикалываю его через секретаршу по электронной почте напоминанием о посещении той аптеки. Правда, потом всё было честно, в кабачке мы отметились, попили пивка с бифштексом, и я убыл...
Так. Отвлёкся. В наушниках звучат «вражеские Голоса», слышен хлопок двери медицинского изолятора (там держат комиссара, дабы не заразил всех своим коммунизмом окончательно).
Немедленный разворот кресла к пишущей машинке, поворот ручки приёмника на громкую морзянку с метеосводкой. Начинаю «принимать» РДО (радиограмму) с мнимым приказом по флоту, но - по всей форме, с кодами, номерами, шифрами подтверждения и т.п. - по поводу празднований и награждений работников в связи с предстоящим днём 8-марта (ха, тогда был июль, полярный день за окошком). Затылком чувствую, как сзади неслышно подкрадывается комиссар.
Этот помполит из тех, кто очень любит подсматривать и подглядывать. Особенно интересны ему чужие личные РДО... А я, вроде бы не замечая, печатаю, печатаю. Опытного партработника не интересует тема, он уже увидел на полоске бумаги, что появились СПИСКИ (!), списки награждаемых и поощряемых. Там появляется и наш пароход, благодарность объявлена даже матросу - уборщику, но ЕГО, первого помощника там нет! Бедняга забыл про маскировку и обиженно засопел. Но, я «не замечаю». Надо подсластить пилюлю.
И...с новой строки: «По пароходу такому-то, кмп. (радиокод помполита), далее его Ф.И.О. (сопение сзади прекратилось, полная приостановка дыхания) присвоить звание Героя Социалистического Труда с постановкой бюста на родине Героя в г. Биробиджане» (сам «помпа» из Осетии). Доли секунды и сзади раздаётся грохот, любопытный рухнул на диван и в ауте.
«О, доброе утро, Вартанович, как спалось, кошмары не мучили? А я тут пальцы разминаю, на палубу выходил, замёрз » - внезапно «обнаруживаю» его и не дав вставить слова: « Это я чего про кошмары то с пальцами. Сегодня ночью разговаривал по КВ с другом, они в Африку, в Сьерра-Леоне заходили. Так морячкам местные продали какую-то гадость, они её нажрались. Ночью один во сне стал орать - Согни палец, согни палец!!!! Еле разбудили, успокоили. А он говорит, ну и приснится же такое: негры с копьями и в набедренных повязках поймали, связали, штаны сняли. А один, самый здоровенный, засунул мне палец в анальное отверстие, держит над пропастью, а я медленно сползаю...
Вот я и подумал, Вартаныч, как хорошо, что мы не в Африке. И свежо и прохладно и ни одного негра на горизонте...»
Тут вовремя появляется заспанная физиономия маркони с вечно дымящейся вонючей беломориной в зубах, ибо запасы моего красноречия начинают иссякать, а комиссар, побагровев, уже жадно глотает ртом воздух.
«На завтрак-ужин идём?» - спрашивает радист.
- «Да, я пойду, а ты присядь-ка , нас там срочно вызывают, разберись.» И быстренько ретируюсь в направлении камбуза.
Попив чайку, возвращаюсь в радиорубку. Помполит уже испарился, как тот гадкий спирт, что пили наши коллеги в Сьерра-Леоне. Однако, радист уже без шуточек даёт мне свежую бумажечку, глянь, говорит - я ещё командиру не доложил. А там приказ - срочно следовать в порт Клайпеда на плановый ремонт.
О, господи, какое там звание-награждение. Не в серый холодный Мурманск с карликовыми деревьями и таким же летом, а домой, 130 км от дома. Летом, на курорт, закружилась голова и попросил у радиста его беломорину.

***
Середина июля. Штиль жара. Идём Датскими проливами с Северного моря в Балтийское .
Вы когда-нибудь видели 40 одичавших, обросших бородами мужиков в робах, три месяца не видевших ни одной живой женщины? А тут вокруг на катерах, яхточках , лодочках очень много полуголых и совсем голых женщин, датчанок и шведок. Которые, к тому же машут, трясут и кричат: « Хэй, рашшнс, кам хиэ!!!»
Кэп даже убавил ход, во избежание ... Не дай бог, придётся отрабатывать тревогу «Человек за бортом».
Да и сам он мужик. Вся оптика парохода нарасхват и нацелена туда, куда надо.
Ну вот, полоса искушения пройдена, пройден и Копенгаген с вечно снующими поперёк курса паромами (сейчас там стоит длиннющий мост), замок принца Гамлета, аэропорт с одиноко стоящим советским Ил-62, остров Борнхольм.
Ночью врубили в кают-компании телевизор. Шведский фильм. И про Это. Молодая, неопытная пара в лодке на озере.
Так вот. Представьте, скажем, полуфинальный матч чемпионата мира по футболу с участием национальной сборной, который одновременно смотрит 40 мужиков, умножьте их эмоции в 3 раза. И это будет примерно то, что происходило. А комментарии. Если бы там стояли даже искусственные цветы, то и они бы завяли...

***
Утро, жарища, полный штиль. Идём посреди Балтики на восток прямо по сверкающей солнечными бликами дорожке. Из динамиков орёт Пугачёва. Терпеть её не могу. Но, в данный момент и это приятно.
На каждом пароходе есть старпом. На этом - тоже. Редкостный негодяй (потом он это своё качество показал всей команде в порту). Мы с ним были врагами весь рейс. А погодка - хоть куда.
Старпому приспичило покрасить мачту. Вообще-то, для таких целей у него имеются свои подчинённые, палубные матросы во главе с боцманом. Однако сам боцман весит килограмм 120. А каждый из матросиков ответил, что он, старпом, будет отвечать за их жизнь и они не самоубийцы. Пускай лезет сам.
Старпом прекрасно знал единственного, кто может лазить по мачтам и без страховок.
Там, на самом верху - мои антенны и надо, надо и не раз и в шторм лезть наверх.
Он знал и одну мою слабость - отгулы. А это было в его власти. Он не мог убавить их количество, но добавить мог всегда.
Тогда гнусавый голос Аллы по «Каштану» (внутрисудовая трансляция), прерывается более гнусным старпомовским. За покраску мачты он предложил три (ха) отгула. Молчаливый аукцион начался. Когда количество отгулов выросло до десяти, я не спеша слез с койки, снял телефонную трубку и сказал ему: « Ну что, урод (тут не церемонятся), ДВЕНАДЦАТЬ и дашь мне помощника, доползёт до крестовины, чтоб ведро держал. » Ему ничего не оставалось, как, скрипя зубами, согласиться.
В помощники дали матросика по кличке Савелий (сильно на Крамарова смахивал и косил так же).
Приступили...
Я уже долез с кистью в зубах до самого конца крестовины мачты туда, где расположены ролики троса антенны связи. Мазнул несколько раз. Краска кончилась. Не глядя, протягиваю кисть назад. В ответ - тишина и никаких действий. Оглянулся, мама родная. Мой Савелий обмотался страховочным поясом вокруг мачты, весь белый, трясётся, зуб на зуб не попадает, ведро с краской вот-вот полетит на палубу.
Э, друг, так дело не пойдёт. Давай ведро и потихонечку ползи вниз. Смотрю, пошлёпал черепашьим темпом.
А я привязал злосчастное ведро, спустился и с этим «героем» к старпому: «Глянь на него, козлище, кого ты мне прислал. Глянь. Сколько ты ему обещал? Три? Так вот - пятнадцать. Арифметику изучал в школе?»
Такими путями пароход приобрёл красивенькую, сверкающую мачту.

***

Подошли к берегу, встали на рейд. Вот она - Клайпеда, вот - Куршская коса.
Как-то меня спросили, что приятнее всего видеть в море? Мой ответ краток - с моря приятней всего смотреть на берег и думать, мечтать. «Wish You Were Here» (слушали Pink Floyd?)
А тогда ... Я почти дома.
У меня праздник. А что делают по праздникам?... Шарики надувают. Тут и вспомнил про заветную коробочку, что стоит рядом с передатчиками. И стал надувать. И всей команде раздал, чтобы надували.
Глядя на моё состояние, кэп отпустил меня на три дня с первым же попутным катером.
Поехал потом на рейсовом автобусе, который каждый раз делает внеплановую остановку посреди леса, чтобы покормить диких кабанов. Доехал только до ресторана на берегу в приморском Зеленоградске.
А там...
Ночь, море, девушки, луна.
Купались до рассвета. Домой приехал только на утренней электричке.

***

Этот брелок на картинке, от ключей к той радиорубке. Это всё, что осталось у меня на память
от того моря, всё, кроме нескольких фото.

(Фото)

Послесловие от автора : «Это глава из книжки, посвящённой любимой женщине».