"Вопросы библеистики". Ресурс для самообразования

Славянские новости

Дамы, господа,

Модуль СБ - Новая Вульгата (Nova Vulgata, Bibliorum Sacrorum Editio) выложен на сайт http://www.sbible.boom.ru для доступа всем желающим.

Федосов Сергей
sergej@sbible.donetsk.ua

Шастин Сергей

Перевод Библии Франциска Скорины

Сочинение по предмету: Священное Писание Ветхого Завета, студента I курса СПбДА. http://www.teolog.ru

Переводы библейских книг и их влияние на формирование славянской культуры

В отличие от других памятников литературы, переводы которых обычно имели в виду литературные цели, переводы библейских книг на новые языки выполняли миссионерские задачи. Этим обстоятельством обусловлено своеобразие их литературной судьбы. У многих народов переводы библейских книг стали первыми памятниками письменности, с ними было связано создание алфавита и переход от бесписьменной культуры к письменной. Переводы библейских книг оказывали значительное влияние и на остальную древнюю письменность. Сказанное в полной мере относится и к славянской культуре.

Появление переводов библейских книг у славян было связано с переводческой деятельностью свв. Кирилла и Мефодия во 2-й половине IХв., которая бесспорно лежит в основе культуры и духовной жизни  славянских народов. Оригиналами для их переводов служили бытовавшие в IХв. В Византии греческие списки библейских книг. Так называемый церковно-славянский (или старославянский) язык, на котором выполнялись первые переводы, был разработан Кириллом и Мефодием на основе родного для них болгаро-македонского диалекта, бытовавшего в то время в Солуни, и, поскольку славянское языковое единство еще сохраняло свою целостность, язык этих переводов был понятен для всех славянских народностей. В конце Х века разрозненные списки славянских переводов библейских книг стали попадать из Болгарии на Русь, и уже в XIв. восточным  славянам была известна основная масса южно-славянских библейских переводов. В последующие столетия на Руси было изготовлено несколько новых переводов библейских книг, проводилась и редакторская работа над прежними переводами. Подобная же деятельность продолжалась у болгар и сербов. Библейские переводы, выполнявшиеся в XIV – XV вв. в Чехии, также оказали влияние на судьбу библейских книг у восточных славян.

Виды бытования текстов библейских книг подразделяются на три основных типа: служебный (апракосы, паремийники), четий и толковый. Нас более интересует четий тип библейских текстов, предназначавшийся для келейного, домашнего чтения. Появление у славян текстов этого типа связано с мефодиевским переводом основного корпуса библейских книг, совершенного уже после смерти св. Кирилла (æ862). Полные библейские кодексы являлись в Византии большой редкостью, они предназначались для больших библиотек и не имели практического употребления. В Древней Руси библейские тексты четьего типа обращались либо в виде списков, включавших в себя какую-либо одну книгу, либо в виде сборников более или менее устойчивого состава, либо объединялись в сборники с другими, небиблейскими произведениями. В виде отдельных четьих списков обращалось прежде всего Четвероевангелие. Древнейший славянский четий сборник ветхозаветных книг был изготовлен в 1350-70-е гг. в  Болгарии в кружке Болгарского патриарха св. Евфимия (ок. 1375 – 1393) и включал в себя 1 – 4 кн. Царств, книги пророков, Песнь песней, Притчи Соломона, кн. Сираха и кн. Иова. Но такой состав не типичен для четьих библейских сборников конца XIV– XVI вв. Обычно книги объединялись в сборники по тематическому принципу. По составу можно выделить четыре типа таких сборников: 1) Пятикнижие Моисея; 2) исторические книги: Иисус Навин, Судьи, 1 – 4 Царств, Руфь, Есфирь; 3) книги жанра Премудрости: Притчи Соломона, Екклесиаст, Песнь песней, Сирах, иногда Псалтирь; 4) книги пророков. Сборники 1-го и 2-го типов объединялись в составе хронографов и Толковой Палеи. Заметное распространение четьи библейские сборники получили в конце XV века. Именно в это время в Новгороде в архиепископском скриптории была начата работа по созданию полного библейского кодекса. Внешним поводом, толчком к ее началу послужило  угрожающее распространение ереси жидовствующих, но возможность осуществления такого масштабного предприятия была подготовлена общим духовным подъемом новгородской жизни и мысли этого времени. И.Евсеев замечает, что «сопоставление обстоятельств происхождения Геннадиева свода с условиями появления национальных переводов Библии у других нардов дает возможность видеть в этом деле иную, более глубокую причину образования библейского свода, чем непосредственная борьба Геннадия с жидовствующими» [1] . «Геннадиевский свод славянской Библии 1499г. был средоточием и высшим завершением всей библейской деятельности на славянской почве Многовековая неустанная работа славян нашла в этой объединительной деятельности новгородского владыки свое наилучшее выражение. Библия во всем своем объеме была окончательно усвоена этим исчерпывающим сводом для всего славянства» [2] .

Краткая биография Скорины

Франциск Скорина – выдающийся деятель белорусской культуры 16в., основатель белорусского и восточнославянского книгопечатания, разносторонняя деятельность которого имела общеславянское значение. Ученый, писатель, переводчик и художник, доктор философии и медицины, гуманист и просветитель Франциск Скорина оказал значительное воздействие на развитие многих сфер белорусской культуры. Его книгоиздательская деятельность отвечала требованиями времени и широких слоев белорусского населения и, вместе с тем, выражала глубокое органическое единство всей восточнославянской культуры, которая была неотъемлемой частью духовной сокровищницы всех европейских народов.

Франциск Скорина родился в Полоцке. Точная дата его рождения неизвестна. Предполагают, что он родился около 1490г. Предположение это опирается на существование в те времена обычая отдавать на учебу в университеты мальчиков, как правило, в возрасте 14 – 15 лет. Но на возраст школяра руководство университетов не особенно обращало внимание; год рождения не записывался, т.к. не имел, очевидно, существенного значения. Не исключено, что Ф. Скорина был студентом – переростком. Возможно, отсюда и берет начало исключительная серьезность, с которой он относился к учебе, а позднее и к культурной и научной деятельности [3] .

Предполагают, что первоначальное образование Ф. Скорина получил в доме родителей, здесь научился читать по Псалтыри и писать кирилловскими буквами. От родителей он перенял любовь и уважение к родному Полоцку, название, которое позднее всегда подкреплял эпитетом «славный», привык гордиться людьми «посполитыми», народом «языка русского», а затем пришел к мысли дать соплеменникам свет знаний, приобщить их к культурной жизни Европы. Чтобы заняться наукой, Ф. Скорине потребовалось освоить латынь – тогдашний язык науки. Поэтому есть основание предполагать, что он должен был определенное время учиться в школе при одном из католических костелов в Полоцке или в Вильно. В 1504г. любознательный и предприимчивый полочанин отправляется в Краков, поступает в университет, где штудирует так называемые свободные  науки, а через 2 года (в 1506) получает первую ученую степень бакалавра. Чтобы продолжать учебу, Ф. Скорине необходимо было получить еще и степень магистра искусств. Это он мог сделать в Краковском или в каком-либо ином университете (точных сведений не обнаружено). Степень магистра вольных искусств давала право Ф. Скорине поступать на самые престижные факультеты университетов Европы, которыми считались медицинский и теологический. Это образование уже позволяло получить должность, которая обеспечила ему спокойную жизнь. Предполагают, что около 1508 Ф. Скорина временно служил секретарем у датского короля. В 1512 он уже в итальянском городе Падуе, университет которого славился не только медицинским факультетом, но и как школа ученых-гуманистов. На заседании медицинской коллегии университета в костеле святого Урбана было принято постановление о допуске бедного, но способного и образованного русина Франциска Скорину к экзамену на получение ученой степени доктора лекарских наук. Два дня в диспутах с выдающимися учеными защищал Ф. Скорина свои научные тезисы и 9.11.1512 единогласно был признан достойным высокого звания ученого-медика. Это явилось знаменательным событием в его жизни и в истории культуры Белоруссии – купеческий сын из Полоцка подтвердил, что способности и призвание более  ценны, чем аристократическое происхождение. Он хотя и бедный, но способный, настойчивый и деловитый, он тот, кто своим трудом, волей преодолел трудности и поднялся до вершин средневековой образованности [4] .

После ученого триумфа сведения о Ф. Скорине снова теряются на целых 5 лет.Где-то между 1512 и 1517 Ф. Скорина появляется в Праге, где с времен гуситского движения существовала традиция использования библейских книг в формировании общественного сознания, установлении более справедливого общества и воспитании людей в патриотическом духе. Высказывают гипотезу, что Ф. Скорина еще после завершения обучения в Краковском университете мог жить и продолжать учебу в Праге. Ведь для перевода и издания Библии ему необходимо было познакомиться не только с чешской библеистикой, но и основательно изучить чешский язык. Поэтому избрать Прагу местом для организации книгопечатания мог только тот, кто знал ее научно-издательскую среду. В Праге Ф. Скорина заказывает печатное оборудование, приступает к переводу и комментированию книг Библии. Образованный и деловитый полочанин положил начало белорусскому и восточнославянскому книгопечатанию [5] .

Историческая, культурная и религиозная ситуация, определившая перевод и издание Библии Франциска Скорины

Наиболее крупным торговым центром Белоруссии конца XV - начала XVI в. являлся родной город Франциска Скорины - Полоцк. Белорусские купцы привозили на родину не только дорогие сукна, вина, оружие, но и книги античных писателей, европейских гуманистов и реформаторов. С купеческими караванами молодежь Великого княжества Литовского, в том числе и Белоруссии, выезжала на учебу в университеты Кракова, Праги, Падуи, Болоньи, Лейпцига, Виттенберга, Кёнигсберга и др.

Специфическое общественное бытие белорусских горожан в системе феодального строя обусловливает возникновение в их сознании новых социально-нравственных ориентиров и ценностей. В городской среде наряду с богатством, сословными привилегиями все большее значение начинает придаваться индивидуальным достоинствам человека, его энергии, уму, моральным добродетелям. В связи с этим растет престиж профессионального мастерства, образованности, знания. Некоторые богатые горожане начинают выступать в роли меценатов, проявлять определенную заботу об отечественном образовании, книгопечатании, науке. Не удивительно поэтому, что именно городская среда выдвинула одного из наиболее выдающихся деятелей белорусской культуры и общественной мысли XVI в.—Франциска Скорину. Появление такой личности в истории белорусской культуры в философско-общественной мысли было возможно только в условиях развитого города. Весьма симптоматично также, что издательская деятельность Скорины в Праге и Вильно осуществлялась при финансовом содействии богатых виленских горожан-белорусов.

В течение XIV—XVI вв. формируется белорусская народность. Образование белорусской народности совершалось на базе западной ветви древнерусской народности, которая в период распада Киевской Руси сохранила многие свои племенные, хозяйственно-экономические, бытовые, языковые и другие отличия. На основе целого комплекса источников современные советские исследователи пришли к выводу, что «белорусская народность, так же как народности русская и украинская, ведет свое происхождение от единого корня — древнерусской народности, ее западной части. Древнерусская народность явилась общим этапом в истории всех трех братских народностей, и в этом состоит особенность этногенеза восточных славян в отличие от других народностей, образовавшихся непосредственно от консолидации первичных племен» [6] . Формирование белорусской народности осуществлялось в основном в составе нового государственного образования— Великого княжества Литовского, причем решающее значение в этом процессе имело социально-экономическое и политическое развитие белорусских земель. Этнической основой генезиса белорусов являлись потомки дреговичей, днепро-двинских кривичей и радимичей. Вместе с ними в состав белорусской народности вошла часть бывших северян, древлян и волынян. В этногенезе белорусов участвовал и определенный балтский субстрат, однако он не играл существенной роли. В рассматриваемый период формировалась культура белорусской народности, складывались особенные черты национального языка, что находило отражение в письменности, в том числе и в произведениях Скорины. В то же время процесс формирования белорусской народности и его культуры осуществлялся в тесной связи с экономической, социально-политической и культурной жизнью русского, украинского, литовского и польского народов.

Несколько слов о содержании понятий «Белая Русь» и «белорусы». В эпоху Древнерусского государства все население восточнославянского региона носило общее название—«русские», а территория — «Русь». Впервые термин «Белая Русь» встречается с конца XIV в. в отношении к Полоцкой земле, позже он распространился на белорусское Подвинье и Поднепровье, а затем и на центральную и западную часть белорусских земель. Термины «Белая Русь» и «белорусы» на протяжении нескольких веков сосуществовали с названиями «Русь» и «русские» и довольно часто выступали как тождественные понятия. В частности, для Скорины содержание понятий «Русь» и «русский» имело не только общее, восточнославянское, но и особенное, западнорусское (белорусское) значение. Белорусские земли и сами белорусы в документах рассматриваемой эпохи нередко фигурировали также и под названиями «Литва» и «литовцы» или «литвины», поскольку помимо национально-этнического эти термины имели и государственно-территориальный смысл: так называли жителей Великого княжества Литовского независимо от их происхождения. В одном из документов середины XVI в., например, белорусы и украинцы Великого княжества Литовского назывались «народом христианским русским литовским», а русские—«народом русским московским» [7] . В начале XVII в. приехавший с Украины в Москву Лаврентий Зизаний был известен как «протопоп из Литвы» [8] и т. д.

Великое княжество Литовское было не только многонациональным, но и разнорелигиозным государством. Основная масса населения—белорусы и украинцы являлись православными. Литовцы же, по крайней мере до 1386 г., были язычниками. После Кревской унии начинается католизация Литвы. Католицизм, которому покровительствует великокняжеская власть, проникает в белорусско-украинские земли и постепенно завоевывает там одну позицию за другой, с самого начала выступая в качестве средства укрепления власти феодалов над белорусскими, украинскими и литовскими крестьянами и горожанами, средства реализации социально-политических притязаний польских магнатов и экспансионистских замыслов Ватикана [9] . С середины XVI в., в связи с реформационным движением, в Белоруссии и на Украине утверждается протестантизм в форме кальвинизма, частично лютеранства и антитринитаризма. Временно усиливается его влияние на белорусских, литовских и украинских феодалов, горожан, незначительное число крестьян [10] . Однако в конце XVI—начале XVII в., напуганное усилившимся антифеодальным и национально-религиозным движением, радикализмом Реформации, большинство феодалов порывает с протестантизмом и переходит в католицизм. Здесь же следует отметить, что в силу сложившихся исторических обстоятельств некоторая часть белорусских и украинских горожан и крестьян также принадлежала к католическому вероисповеданию. Помимо существовавших в Белоруссии, Литве и на Украине православия, католицизма и протестантизма в конце XVI в. вводится униатство. И наконец, живущие в пределах Великого княжества Литовского евреи и татары исповедовали соответственно иудаизм и ислам.

На рубеже XV—XVI вв., как свидетельствуют источники и имеющаяся по этому вопросу литература, западное православие находилось в состоянии, близком к кризисному. Православное духовенство (в особенности его высшие слои) всю энергию направляло на расширение своих земельных владений, увеличение привилегий. Оно мало заботилось не только о просвещении, культуре, но и о самой религии. Источники конца XV — начала XVI в. свидетельствуют о «великом грубиянстве и недбалости» православных священников.

Одним из проявлений возрастающей социальной роли горожан была попытка «оздоровить», взять под свой контроль городскую религиозно-церковную жизнь [11] . Белорусские и украинские горожане создавали своего рода опекунские организации, которые устанавливали патронат над местной церковью. Возникновение подобного рода организаций в эпоху Скорины выражало усиливавшуюся и чрезвычайно важную для отечественной истории тенденцию, которая заключалась в стремлении горожан распространить свое влияние не только на религиозно-церковные дела, но и на общественно-политическую жизнь, образование, культуру в целом.

Скорина начинал свою деятельность в то время, когда противоречия между православием и католицизмом и стоящими за этими двумя религиями социальными силами в достаточной степени еще не обострились. Между тем со второй половины ХVI в. усиливается процесс феодально-католической реакции. Активизируется деятельность католической церкви и ее авангарда—ордена иезуитов, возглавляемых и направляемых Ватиканом. В течение второй половины XVI—XVII в. католическая церковь в Великом княжестве Литовском при поддержке королей и феодалов стала не только крупным земельным собственником, но и предпринимала довольно успешные попытки взять в свои руки все средства идеологического воздействия, приобрести монополию на образование, сконцентрировать в своих руках типографии, установить строгую цензуру печати и т. д [12] .

В качестве средства утверждения своего влияния в белорусских и украинских землях Ватиканом и иезуитами была избрана уния православной и католической церквей под эгидой папства, которая рассматривалась как переходный этап к католицизму [13] . Инициаторами церковной унии выступили отдельные представители высшего православного духовенства. Их поддерживала часть местных феодалов. Против унии были решительно настроены основная масса горожан и крестьян, многие феодалы, широкие слои духовенства. Введение унии было провозглашено в 1596 г. на церковном соборе в Бресте. Проводники Брестской унии пытались убедить народные массы в том, что она носит исключительно церковный характер и должна покончить в Великом княжестве Литовском с враждой между Г сторонниками православного и католического вероисповеданий.

Проведение в жизнь унии положило начало политике полонизации и широкому наступлению феодально-католической реакции против национальной белорусской и украинской культуры. В течение первой половины XVII в. основная масса православных феодалов, а также феодалов-протестантов приняла католицизм или перешла в унию [14] . Свою роль здесь играли не только многовековая религиозная традиция, специфический характер общественного сознания, но и вполне естественный и закономерный для человека протест против всякого насилия, религиозного принуждения, покушения на свободу вероисповедания. Воинствующий католицизм и уния несли с собой усиление власти феодалов, ограничение привилегий и прав горожан, утверждение крепостничества [15] . Широко известны протесты западных православных иерархов, в частности Ипатия Потея, против вторжения «люда посполитого, простого, ремесного» в церковную жизнь, его стремления самостоятельно изучать и комментировать Священное Писание и т.д [16] . Братства являлись также выразителями социально-политической оппозиции горожан феодальному строю и его идеологии. Они содействовали объединению усилий горожан в их борьбе против феодалов, за самоуправление [17] . Все это обусловило возникновение и развитие в деятельности братств и воззрениях их идеологов определенных реформационно-гуманистических тенденций [18] . По мнению В.М. Ничик, «братства были специфической формой реформационного движения в православных странах» [19] .

Тесно связанный со своей классовой средой, ее идейными устремлениями, Скорина не является случайной фигурой в истории культуры, общественной и философской мысли восточнославянских народов, он выступает как идеолог прогрессивных слоев общества, сумевший заглянуть в историческую перспективу, наметить некоторые существенные моменты последующего развития общества.

Именно Скорина первым начертал для отечественного просвещения образовательную программу «семи свободных наук», которая затем была взята на вооружение братскими школами, развита и усовершенствована профессорами Киево-Могилянской и Славяно-греко-латинской академии и сыграл значительную роль в развитии восточнославянской системы образования, философской мысли, сближении отечественной культуры с культурой Запада.

Северным Возрождением (в отличие от итальянского) принято называть ренессансно-гуманистическую культуру стран, расположенных к северу от Альп. Отто Бенеш относит к Северному Возрождению культуру XV - XVI вв. Франции, Германии и Нидерландов [20] . По мнению А.Н. Немилова, «с некоторыми оговорками» к данному типу можно отнести ренессансную культуру Чехии, Польши и Англии XV - XVI вв. [21] .

Реформационное и гуманистическое движение оказало весьма существенное виляние на развитие отечественной культуры. Оно способствовало распространению в Белоруссии, Литве и на Украине образования, книгопечатания, литературы, развитию родного языка, философской и общественно-политической мысли, расширению контактов отечественной культуры с культурой других народов.

В них изучаются родной, латинский,  греческий, польский, а в братских школах еще и церковно-славянский языки; риторика, диалектика (логика), математика, астрономия, музыка; элементы философии, истории и права, античной поэзии на основе некоторых сочинений или отрывков из сочинений древних авторов [22] .

Огромную роль для Белоруссии, Украины и России сыграла основанная в 1632 г. Киево-Могилянская академия. Педагогическая система и программа образования протестантских и православных братских школ складывались под непосредственным влиянием гуманистических идей Возрождения.

Важным фактором в истории культуры и образования Белоруссии, Литвы и Украины было основание в 1579 г. Виленского университета, или академии. В университете учились в основном литовцы, белорусы, украинцы, поляки. В учебных заведениях Великого княжества Литовского, контролируемых иезуитами, в том числе и в Виленском университете, преподавалась схоластическая философия.

Поскольку до основания Виленского университета и Киево-Могилянской академии в Великом княжестве Литовском не было высших учебных заведений, многие белорусы, украинцы, литовцы для получения высшего образования выезжали за границу. Это было обусловлено не только интеллектуальным энтузиазмом самой молодежи, но и потребностями общества, нуждавшегося в условиях развивающейся экономической и социально-политической жизни в образованных людях и квалифицированных специалистах—учителях, врачах, юристах, дипломатах, чиновниках, ученых и т. д. На протяжении ХIV—XVII вв. молодежь из Великого княжества Литовского обучалась в Пражском, Краковском, Падуанском, Болонском, Виттенбергском, Лейпцигском, Кёнигсбергском, Базельском и других европейских университетах. Наибольшей популярностью у белорусской, украинской и литовской молодежи пользовались Краковский (основан в 1364 г.) и Падуанский (основан в 1222 г.) университеты — как те высшие учебные заведения, которые последовательно окончил в начале XVI в. Франциск Скорина.

Одним из показателей культурного уровня Великого княжества Литовского XVI — первой Половины XVII в., и в частности Белоруссии», является развитие книгопечатания, распространение книг как отечественного, так и зарубежного производства, формирование библиотек. Скорина — основоположник отечественного книгопечатания. В течение 1517—1519гг. в Праге он издает на церковнославянском языке Псалтырь и на близком к народному еще 22 книги Ветхого завета. В начале 20-х годов в. Скорина приезжает в Вильно и в доме богатого белорусского мещанина Якуба Бабича основывает первую в нашей стране типографию, где издает «Малую подорожную книжицу» и «Апостол» [23] . Мощный толчок дальнейшему развитию книгопечатания в Великом княжестве Литовском дали реформационно-гуманистическое и национально-освободительное движения. Печатный станок, книга выступают как действенные и эффективные средства идеологической борьбы. Расширение книгопечатания обусловливалось также возросшими культурными потребностями общества. На территории Белоруссии и Литвы в течение второй половины XVI— и первой половины XVII в. типографии основываются в Бресте, Вильно, Заблудове, Лоске, Любече, Минске, Могилеве, Слуцке, Супрасле и других городах и местечках. Типографии принадлежали магнатам, шляхте, богатым горожанам разной религиозной и политической ориентации, протестантским общинам, православным братствам, католическим организациям. Чаще всего религиозно-политическая ориентация определяла направленность деятельности и характер книжной продукции типографий. Однако некоторые книгоиздатели обслуживали представителей различных религиозно-общественных направлений. Книги издавались в основном на церковнославянском, старобелорусском или староукраинском, польском, латинском и литовском языках. Для нужд книгопечатания расширялось отечественное производство бумаги. Большие партии бумаги привозили белорусские купцы из-за границы.

Значительное влияние на формирование духовной жизни Великого княжества Литовского, и в частности Белоруссии эпохи Возрождения, оказывала античная культура [24] . Это выражалось в довольно широком распространении книг античных авторов в переводах с комментариями оригинальных произведений, в частности Цицерона; в изучении латинского и греческого языков, античной философии, истории, литературы в школах; в стремлении мыслителей и общественных деятелей Великого княжества Литовского включить античную философскую культуру в контекст отечественной социально-политической и философско-этической мысли, адаптировать социально-философские идеи античности применительно к актуальным общественно-государственным и религиозно-идеологическим потребностям, использовать их в мировоззренческой борьбе, социально-нравственной деятельности и т. д. Влияние идейного наследия античности, его воздействие на гуманизацию философской и общественной мысли Великого княжества Литовского выражалось в возрастающем внимании к проблеме человека, в стремлении к освобождению его духовно-нравственного мира от опеки официальной церкви и т.д. Первым попытку синтезировать «Соломонову и Аристотелеву, божественную и житейскую мудрость» предпринял Скорина.

При характеристике эпохи, в которую жил Скорина, нельзя обойти и такой весьма важный фактор культуры Великого княжества Литовского, как меценатство. Как известно, меценатство сыграло определенную положительную роль в развитии европейской культуры эпохи Возрождения. Так, книгоиздательский почин Скорины субсидировали богатые виленские горожане-белорусы Богдан Оньков и Якуб Бабич. Причем инициаторы издания сочинения Моджевского рассматривали свою деятельность не как простую дань интеллектуально-гуманистической увлеченности, а как служение насущным общественным интересам, общему благу.

С эпохой Скорны связано становление и развитие белорусского языка, национальной письменности, в частности литературы. Как правильно отмечает В.М. Конон, Скориной была вполне осознана важность родного языка не только как носителя культуры, но и как фактора, стабилизирующего целостность народа [25] . На базе белорусского языка завивается летописание, литература. В то же время литература народов Великого княжества Литовского XVI—XVII вв. развивалась не только на родном, но и на латинском и польском языках. В культуре Белоруссии эпох: Возрождения, как и в культуре Украины и Литвы этого периода, следует отметить две особенности: полилингвизм и национальную неоднозначность. Первая особенность заключается в том, что культура народов Великого княжества Литовского в рассматриваемую эпоху развивалась не только на родном языке, но и (в силу ряда исторических обстоятельств) на других языках. Культура Белоруссии, например, развивается и функционирует в этот период не только на старобелорусском и церковнославянском, но и на латинском и польском языкам. В настоящее время преодолена ошибочная точка зрения, в соответствии с которой из сферы отечественной — белорусской, украинской  литовской — культуры исключалась латинская письменность, что, несомненно, обедняло и односторонне представляло  духовное  развитие  белорусского, украинского и литовского народов в рассматриваемый исторический отрезок времени. Современными исследователями широко вводится в научный оборот отечественная литература на латинском языке как неотъемлемая составная часть литературно-философского процесса и культуры народов Белоруссии, Украины и Литвы в целом по крайней мере на протяжении XIV—XVIII вв. Точно таким же, на наш взгляд, должно быть отношение к отечественным культурным ценностям, созданным на польском языке. Литературное наследие на польском языке в области философской, социально-политической и правовой мысли, этики, эстетики, теологии, прозы, поэзии и т. д., созданное культурными деятелями Белоруссии, Украины и Литвы начиная с эпохи Возрождения и до XIX в. включительно, составляет органическую часть отечественной культуры и в качестве таковой должно являться объектом научного исследования.

Почему же белорусский язык, являвшийся государственным языком, достигнув значительного развития в эпоху Возрождения, уже со второй половины XVI в. постепенно сдавал свои позиции, вытеснялся польским и латинским языками в государственных учреждениях, общественной и частной жизни феодалов, художественной литературе, философской и общественно-политической мысли? В силу каких обстоятельств официальная культура Белоруссии в определенный период истории вынуждена была развиваться по преимуществу в неадекватной языковой форме?

Симон Будный, а еще в большей степени Василий Тяпинский, фиксируя начавшееся во второй половине XVI в. падение культурной роли белорусского языка, или, как выражался последний, «езыка своего славного занедбанне», ставили это в вину светским и духовным феодалам, которые пренебрегали родным языком, плохо заботились о распространении образования, просвещения и т. д. Следует отдать должное проницательности гуманистов, отметивших одну из весьма существенных причин процесса денационализации белорусской культуры. Как изветсно, во имя сохранения своей власти господствующие классы жертвовали всем: религией, свободой, родиной. Боязнь антифеодальных выступлений крестьян и горожан, ухудшающиеся взаимоотношения с Русским государством— все это толкало господствующий класс Белоруссии не только на социально-политическое, но и на религиозное, культурное сближение с польскими феодалами, заставляло их отказываться от традиционной религии, родного языка и т. д. Предавая национально-освободительное движение, белорусские феодалы развязывали руки воинствующему католицизму и контрреформации. Вдохновляемая Ватиканом феодально-католическая реакция сыграла решающую роль в подавлении национальной белорусской культуры.

Однако необходимо остановиться на одном из моментов рассматриваемого явления, недостаточно осмысленном и освещенном в существующих исследованиях, а имени э на той роли, которую  сыграла официальная православная церковь, и в первую очередь консервативная часть православного духовенства, в процессе денационализации культуры Белоруссии второй половины XVI—XVII в. II рассматриваемую эпоху официальная православная церковь помимо охранительно-социальной и охранительно-идеологической выполняла еще и охранительно-культурную функцию. Если первые две функции следует рассматривать как безоговорочно реакционные, то охранительная национально-культурная функция церкви содержала определенные позитивные моменты. Однако в конкретно-исторических условиях того времени совершилась следующая метаморфоза: стремясь в какой-то мере сохранить национальную культуру, официальная православная церковь в конечном счете способствовала ее упадку. Дело в том, что высшие церковные иерархи, поддерживаемые консервативной частью православного духовенства, заняли категорически-непримиримую позицию по отношению к западной науке, философии, культуре, обосновывая эту позицию необходимостью борьбы с католицизмом, протестантизмом, ересями, пробуждая и утверждая в обществе неприязнь, а порой и открытую ненависть ко всему «латинскому». Подобного рода позицию занимали и некоторые представители демократических слоев православия. Так, Иван Вишенский обличал тех, кто «многими языки и поганскими даскалы, Платоном, Аристотелем и прочими прелести их последующими да ся хвалит и возносит». Обращаясь к православным украинцам: и белорусам, он писал: «Ты же простый, неученый и смиренный Русине, простого и нехитрого евангелия ся крепко держи, в нем же живот вечный тебе сокровенно есть» [26] . Русский вольнодумец Артемий считал, что образование на латинском языке, светские знания способствуют отпадению людей от «истинной веры», т. е. православия. «Может бо истинное слово просветити и умудрити в благое правым сердцем без грамотика и риторика»,— писал он [27] . Одной из причин неприятия консервативными православными кругами Библии Скорины была содержащаяся в скорининских предисловиях идея о необходимости приобщения к светским знаниям, сближения с западной культурой. Попытка православных теологов защититься от наступающего воинствующего католицизма по сути дела обернулась отверженней европейской светской культуры, ренессансно-гуманистической образованности.

Культивируемая консервативными кругами православного духовенства политика откровенного изоляционизма привела к тому, что национальная письменность все более замыкалась в узкие рамки религиозной догматики и православной схоластики. В этих условиях многие представители господствующего класса Белоруссии утрачивают интерес к литературе на родном языке, обращаются к латинскому и польскому языкам как средству, дающему возможность приобщаться к светским знаниям, науке, художественной прозе и поэзии, философской и социально-политической мысли, к античной и ренессансно-гуманистической культуре.

Между тем в самой православной среде особенно во второй половине XVI в. растет оппозиция господствующему курсу, которая все настойчивее и решительнее стремится прорвать блокаду, установленную официальной церковью, консервативным духовенством в области культурной политики. Эта тенденция усиливается с возникновением  братских  школ. Серьезным прорывом культурной блокады явилась организация в 1632 г. Киево-Могилянской академии, где преподавались словенский, греческий, латинский, польский и другие европейские языки; философия, риторика, поэтика, геометрия, астрономия, музыка и т. д. Киево-Могилянская академия сыграла большую роль в развитии отечественной культуры, философской и общественно-политической  мысли XVI— XVIII вв. На протяжении XVI—XVII вв. многие православные культурные деятели вели энергичную борьбу за лояльное отношение к западной культуре, за право изучать светские науки, философию, иностранные языки, в том числе и латынь (Лаврентий Зизаний, Митрополит Петр Могила, Епифаний Славинецкий, Симеон Полоцкий и другие). Известно, что в России в рассматриваемой период также совершалась борьба между «западниками» и ревнителями «старого благочестия». Понадобилось несколько столетий, чтобы сломить сопротивление консервативных кругов православной церкви и связанных с ними социальных сил и открыть широкий доступ русскому обществу к европейской образованности. И хотя уже в царствование Алексея Михайловича произошли существенные сдвиги в этом направлении, а после его смерти в 1687 г. в Москве была учреждена Славяно-греко-латинская академия, только Петр I сделал приобщение к передовой западной культуре одним из основных моментов государственной политики, существенно ограничив компетенцию церкви в сфере социально-политической и культурной жизни страны.

Обращаясь к западной культуре, прогрессивно настроенные белорусские и украинские общественные  деятели и мыслители XVI— XVII вв. (Франциск Скорина, Василий Тяпинский, Лаврентий Зизаний, Симеон Полоцкий), постоянно ощущали свое генетическое родство с древнерусской культурой, они неоднократно подчеркивали необходимость тесного сотрудничества и дружбы и с русским народом, взаимодействия с культурой России. Для прогрессивных мыслителей-гуманистов Великого княжества Литовского польского происхождения (Симон Будный, Мартин Чеховиц, Анджей Волан) была также характерна идея славянской солидарности, необходимости дружественных отношений с русским народом, мира и сотрудничества с Русским государством.

Что касается такой особенности культуры Великого княжества Литовского XVI—XVII вв., как национальная неоднозначность, то сущность ее состоит в том, что многие феномены культурной жизни данного региона следует рассматривать как достояние нескольких народов — белорусского, украинского, литовского, польского. Рассмотрим эту особенность на примере персоналий. Разумеется, весьма важным свидетельством отнесенности того или иного исторического деятеля и мыслителя к культуре того или иного народа является его национальное самоопределение. Однако, во-первых, для многих культурных деятелей и мыслителей рассматриваемой эпохи более характерно самоопределение конфессиональное, в связи с чем при отсутствии надежных документальных свидетельств весьма сложно установить национальную принадлежность. Например, католик или протестант мог быть и белорусом, и украинцем, и литовцем, и поляком. Во-вторых, и это, на наш взгляд, главное, даже при наличии национального самоопределения значение того или иного мыслителя и общественного деятеля не ограничивается тем, что он сам о себе думает или к культуре какого народа он сам себя относит, а заключается прежде всего в том, какую объективную роль играет его творческая деятельность, каким образом она опредмечивается, какое влияние оказывает на окружающий его культурный ареал и как этот ареал в свою очередь воздействует на характер его творчества. Так, например, Симон Будный считал себя поляком, но он сыграл большую роль в развитии культуры, общественно-политической и философской мысли Белоруссии и Литвы. Поэтому творчество Симона Будного следует рассматривать в качестве общего достояния белорусской, литовской и польской культуры, так же как, например, творчество Лаврентия Зизания—украинской и белорусской, Симеона Полоцкого—белорусской и русской и т. п.

Не всегда надежным является размежевание культуры по территориально-географическому и этнографическому принципам, которые в ряде случаев в условиях Великого княжества Литовского выступали лишь в качестве формальных. Например, нахождение столицы Великого княжества Литовского—Вильно, а также Виленского университета на территории Литвы не исключает того, что эти центры в рассматриваемую эпоху являлись крупнейшими очагами не только литовской, но и белорусской и польской культуры.

Искусственное устранение из сферы культуры господствующего класса белорусского языка оказало -крайне отрицательное влияние на последующую духовную жизнь Белоруссии. Оно существенно замедлило развитие национального самосознания. Впрочем, многие белорусские шляхтичи, становясь католиками, не отказывались от своего родного языка, пользовались им в повседневном быту, семейном общении. Однако подлинными хранителями национальной белорусской культуры являлись народные массы, которые в условиях многовековой социальной эксплуатации и национального угнетения сумели сберечь родной язык, создать на его основе свою собственную духовную культуру, величайшим проявлением которой является белорусский фольклор.

Скорина, стоявший у истоков национальной белорусской культуры, является ее символом, в философской и общественно-политической мысли Белоруссии он, пожалуй, первым пришел к выводу, что пробуждение национального самосознания тесно связано с становлением и развитием самосознания общечеловеческого, что человек по настоящему может осознать себя в качестве представителя своего народа, когда он осознает себя и в качестве представителя человечества [28] .

«Библия Руска» 1517 - 1519 гг. и книги, входящие в ее состав

Чешская Библия возникла как перевод с латыни и получила исключительно широкое распространение в XIV в., в 1488г. она была опубликована в Праге. Она оказала сильное влияние на культурную жизнь соседних славянских народов; первые польские библейские переводы XV в. представляют собою адаптацию чешского текста. На венецианском издании 1506г. основал свои переводы и издания Франциск Скорина. Из дополнительных источников Скорины указывают также латинский комментарий известного богослова Николая Лиранского или иначе Николая де Лира (1270 - 1340), хорошо осведомленного в еврейском тексте Библии и комментариях знаменитого Раши (1040 - 1105). Пять томов толкований Николая де Лира «Postillae perprtuae in universam S. Scripturam», опубликованные в Риме в 1471 - 1472гг., были первым печатным толкованием на Св. Писание, понятно, что при своем издании они пользовались  исключительной популярностью. Впрочем, основу изданий Скорины составлял церковнославянский текст, хотя в разных книгах его виляние сказывается в различной степени. Всего Скорина опубликовал в 1517 - 1519гг. в Праге под общим названием Библия Руска следующие ветхозаветные книги: Псалтырь, Иова, Притчи, Сирахова, Екклисиаст, Песнь песней, Премудрость, Царства, Навин, Иудифь, Судей, Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие, Руфь, Есфирь, Плач, Даниила. Изданные книги были объединены общим заглавием: «Библия Руска, выложена доктором Франциском Скориною из славного града Полоцка, Богу ко чти и людем посполитым к доброму научению». В 1525 г. В Вильне он опубликовал церковнославянский Апостол с небольшими поправками в сторону живого белорусского языка и дополнительными статьями из чешской Библии. Благодаря фототипическому переизданию Библии Франциска Скорины (Минск, 1990 - 1991г. Т. 1 - 3) и изданию энциклопедического справочника «Франциск Скорина и его время» существенно облегчились возможности изучения и понимания деятельности этого выдающегося просветителя. Существовавшие некогда сомнения в православии Франциска Скорины сегодня рассеялись [29] .

Цель издания

Издания Скорины издания активно служили укреплению христианских основ жизни белорусского народа, они были распространены и на Украине. Сохранился экземпляр книги Иисуса сына Сирахова из Киево-Печерского монастыря. Знакомы с Библией Скорины были и в Новгороде.

Библия в издании доктора Скорины - явление необычное в истории библеистики и книгопечатания. Это не церковное и не староакадемическое издание для научных целей, это - первое издание Священного Писания для домашнего чтения. Особенности перевода, структура издания, его художественное оформление - все подчинено целям просвещения. Как ученых популяризатор и издатель, Скорина во имя доступности и правильности понимания простым народом библейских книг вносит много нового в характер издания, сохраняя при этом верность перевода библейским текстам оригинала. Своим изданием он новаторски решает проблему правильного понимания народом Священного Писания, становившегося при переводе с латыни на национальные языки доступным для чтения малоподготовленными людьми. Известно, что обеспокоенность возможным своеволием, неверным, нецерковным толкованием библейских текстов, ведущим к ересям, служило в ряде случаев причиной запретов Католической Церковью издания переводов Библии. Проблему широкого приобщения народа к пониманию Священного Писания Скорина решает не только переводом самих текстов на родной язык, как это делали первые европейские издатели, но и путем составления предисловий-толкований к каждой книге Ветхого Завета и ко всей «Библии Руской» («Прадмовы»), построенных на основе новозаветного, евангельского понимания.

Издания Скорины православны по содержанию и обращены прежде всего к духовным нуждам православного населения Белоруссии. Ученые давно обращали на это внимание (Н. Викторов, П. Владимиров, академик Е. Карский и др.) [30] .

Источники перевода

Основным источником для скорининских переводов послужила чешская Библия 1506г. Свои переводы просветитель тщательно сверял и с доступными ему славянскими текстами. Возможно, что среди них были списки Геннадиевской Библии и белорусского свода библейских книг 1507г. Отдельные тексты Скорина корректировал по латинской и еврейской Библиям.

В латинской Вульгате в 3-й главе книги Иова встречается слово Leviathan. Известный комментатор Библии Николай де Лира приводит два значения этого слова: диавол и кит. Чешские переводчики справедливо выбрали первое значение. Скорина следует за этим толкование: «иже суть готови попужати диявола». А вот в Геннадиевской Библии, логике вопреки, читаем: «…же имать начати великий кит». Та же редакция в Острожской Библии [31] .

В книгах Левит и Второзаконие еть непривычные для нас названия животных и птиц. «Вси пътщи чистые ежте, а нечистых не ежте, оръла, и нога, сагана…» - говориться в скорининском переводе. И саган и ног (гриф) взяты из чешского текста. В Геннадиевской и Острожской Библиях вместо сагана мы находим  морского орла. «Сие пак суть пътице их же ести не имате… оръла, и нога, сагана, иктиоха, супа…» - сказано у Скорины. В Острожской Библии Скорина заимствует названия птиц: бука, лелека, калуса.

Любопытное сравнение П.В. Владимиров обнаружил в 20-й главе книги Иова: «… и радость человека прикритци яко бы иглою ткнул». Этот образный оборот восходит опять-таки к чешской Библии. В Геннадиевской Библии сравнения нет, здесь мы находим нечто другое: «… образование же беззаконник пагуба» [32] .

Вместе с тем, говоря о некоторых текстах, например о книге Иова или о первых 10-ти главах книги Бытие, П.В. Владимиров утверждает «… текст Скорины с незначительными изменениями переписан с церковнославянской рукописи» [33] . В приложении к своей известной монографии исследователь опубликовал первую главу книги Иова из пражского издания 1517г., из Триоди Цветной, выпущенной в Кракове около 1493г. Швайпольтом Фиолем, на Геннадиевской Библии 1499г., из сборника Виленской публичной библиотеки, а также на одной рукописи Петербургской публичной библиотеки [34] . Сравнение этих текстов опроверагет слишком категорическое утверждение Владимирова. Редакторская правка Скорины чувствуется чуть ли не в каждой фразе.

Так, например, наименование страны, в которой жил Иов, у Скорины и в Геннадиевской Библии совершенно различны. Количество принадлежавших ему верблюдов Скорина оценивает в 3000, а краковская Триодь цветная – в 2000. Скорина говорит о том, что Иов имел много слуг, а Геннадиевская Библия повествует совсем о другом: «… и служба ему много зело и дела велиа бешя на земли».

Во второй главе книги Иова, как установил П.В. Владимиров, Скорина вводит в текст целый абзац, который отсутствует в еврейских, латинских, немецких Библиях, но имеется в греческом и славянском изводах [35] . Это, к слову, лишнее свидетельство в пользу того, что перевод свой просветитель предназначал православному читателю.

Иногда же источники правки обнаружить не удается, например, в тех случаях, когда Скорина вставляет в текст слова, хорошо понятные белорусскому читателю, но в славянском переводе отсутствовавшие. Так, в главе 30-й книги Иова рассказывалось о том, что людям в голодные годы приходилось есть корни и молодые ветки. В Геннадиевской Библии это звучало так: «…иже коренне и древа жваху от глада великого». Скорина переводит иначе: «… и ядали былие и мезгу с древ, и корень глухое ели был покарм их». Мезга – слово, сохранившееся в современном русском языке и обозначающее отходы крахмального производства, используемые на корм скоту, или же раздавленный виноград в виноделии. Белорусы так называют внутренний мягкий слой молодой коры [36] . Просветитель посчитал необходимым назвать и дерево, корни которого приходилось есть – ель. Дерево, хорошо известное в Белоруссии, но которое в Палестине, конечно же, не росло.

Аналогичных случаев в изданиях Скорины немало. Ни в чешском, ни в старославянском тексте мы, например, не найдем параллелей к слову сеножати в фразе «сено с сеножати на пищу скоту своему. В Геннадиевской Библии в этом случае употреблен оборот пищу на селех. В книге Судей мы найдем хорошо понятное отечественному читателю слово сват, а в книге Иисуса Навина – образованный от него глагол сватати. В Геннадиевской Библии вместо сватати – сместитеся с ними.

«Тогда позвали диаков и писаров царевых», - читаем в книге Есфирь. В чешской Библии вместо диаков – kanczlerzuow, а в Геннадиевской Библии это слово вообще пропущено – оставлены одни писцы царевы.

«Лучше есть позвану быти к капусте с любовию, нежели к тучному тельцу со враждою», - переводит Скорина. В чешской Библии в этом случае вместо капусты – na zele, а в славянском оучреждение зелием.

Выше мы сказали о том, что основным источником для переводов Скорины была чешская Библия 1506г. Пожалуй, и это высказывание слишком категорично. Во многих случаях белорусский просветитель отталкивался от славянских кирилловских списков. А иногда откладывал в сторону источники и находил собственную редакции, которая больше соответствовала его просветительским устремлениям.

Особый вопрос – о литературных источниках предисловий Скорины – был недавно изучен В.А. Чемерицким [37] . Он, в частности, показал, что белорусский просветитель был хорошо знаком с произведениями, Отцов Церкви. Среди них св. Василий Великий – епископ Кесарийский. Мы уже писали о том, что сочинения св.Василия Великого послужили источником для Скорины при создании предисловия к Псалтыри. Известны были Скорине и произведения Иоанна Златоуста, епископа Константинопольского, автора 8-ми Слов и 67-ми Бесед на книгу Бытие, изъяснения 58-ми псалмов и многих других сочинений [38] .

В общем предисловии к Библии Сорина цитирует слова Григория Богослова, епископа города Назианза. Мы вряд ли ошибемся, если предположим, что белорусскому просветителю были известны толкования Библии других представителей патристики – таких, как Афанасий Александрийский, автор «Синопсиса», излагающего содержание Священного Писания, Григорий Нисский, Евсевий Кесарийский, Кирилл Александрийский, Феодорит, епископ Кирский, который оставил толкования почти на все ветхозаветные книги.

В предисловиях Скорины можно отыскать многочисленные упоминания о создателе Вульгаты Иерониме. В предисловии к книге пророка Даниила Скорина назвал себя его «недостойным последовником». В предисловии к книге Премудрости Божией  белорусский просветитель прямо ссылается на «предмолъву святого Герасима» к этой книге. Использовал он и другие предисловия Иеронима к ветхозаветным книгам. П.В. Владимиров, например, считал, что классификация библейских книг, изложенная Скориной в предисловии к книгам Царств, заимствована из большого предисловия Иеронима к этим книгам [39] .

В предисловии к книге Левит читаем: «Пишет святый Герасим, учитель великий, ко Амбросию…». Здесь Скорина ошибся. Иероним писал не к Амвросию, но к Павлину; послание его начиналось так: «Брат Амвросий, доставивши мне твои подарки, принес твое письмо…» [40] . Послание к Павлину обычно печаталось в начале латинских Библий XV – XVI вв. Есть оно и в чешской Библии 1506г. Под влиянием этого послания, по мнению П.В. Владимирова, написана вторая часть общего предисловия к Библии.

К источникам Скорина подходил критически. Иероним, например, считал книгу Иудифь апокрифической. Скорина же сослался на авторитет Никейского Вселенского Собора, на котором «дозволена нам сия книга Иудифь чести к нашему научению».

Важным источником скорининских предисловий были труды Николая де Лира (1270 – 1340). Этот французский богослов и проповедник, профессор Парижского университета составил подробный комментарий ко всем книгам Ветхого и Нового Завета «Postilla super totam Bibliam», который пользовался большой популярностью в средние века и был распространен во многих списках. После изобретения книгопечатания его неоднократно воспроизводили типографским способом. Отдельные издания комментария ко всей Библии были выпущены в 1472г. в Страсбурге Иоганном Ментелином, в Нюрнберге в 1481г. Антоном Кобергером, около 1485г. в Кёльне Ульрихом Целлем, в 1488г. в Венеции Бонетусом Локателлусом. Отдельно издавались комментарии Николая де Лира. Центральную часть полосы таких изданий занимал библейский текст, набранный крупным шрифтом. А вокруг, как бы на широких полях, печатались комментарии. Подобные издания были выпущены в 1481г. в Венеции Иоанном Херботом, в 1485, 1487, 1489, 1493 и 1497 гг. в Нюрнберге Антоном Кобергером. Известны и немецкие Библии с комментарием Николая де Лира.

Франциск Скорина использовал комментарии французского толкователя бибилейских книг. По мнению П.В. Владимирова, комментарии Николая де Лира послужили источником для параллелей между Ветхим и Новым заветами в предисловии к книге Иисуса Навина, для сопоставления отдельных научных дисциплин и библейских книг в общем предисловии ко всей Библии [41] . Вслед за де Лира Скорина приводит в названиях книг и в предисловиях слова и фразы из древнееврейского текста Библии с их переводами (у Николая де Лира на греческий и латинский, у Скорины – дополнительно на «руский» язык). Каким изданием комментариев пользовался Скорина, пока еще не установлено. Скорее всего в его руках были получившие широкое распространение и неоднократно выпускавшиеся издания А. Кобергера. Из этих изданий, как мы узнаем ниже, Скорина заимствовал и некоторые иллюстрации.

Известны были Франциску Скорине и сочинения гуманистов. В предисловии к четвертой книге Езды, известной лишь в рукописном виде, белорусский просветитель пишет: «… извлаща святии Герасим, Исидорие и Брито, а за наших часовъ люди оучиненыа Пикоу и Марандоула и такожде и иные мнози» [42] . Здесь назван известный итальянский гуманист Джовани Пико делла Мирандола (1463-1494), автор многих философских сочинений.

 

Сноски:

[1] Евсеев И.Е. Геннадиевская Библия 1499 г. М., 1914. С. 2.

[2] Там же, с. 7,16. Подробнее о переводах Библейских книг у славян см.: Алексеев А.А. Кирилло-Мефодиевское переводческое наследие и его исторические судьбы: Переводы Священного Писания славянской письменностью // История, культура, этнография и фольклор славянских народов. Х Международный съезд славистов, София, 1988. - М., 1988. С. 124 - 145; Алексеев А.А. Текстология славянской Библии. -СПб., 1999; Евсеев И.Е. Очерки по истории славянского перевода Библии. // Христианское Чтение, 1912. № 11,12. 1913. № 2-4, 11; Мещерский Н.А. Источники и состав древней славяно-русской переводной письменности IX-XV вв. -Л., 1978; Камчатнов А.М. История и герменевтика славянской Библии. -М., 1988.

[3] См. Голенченко Г.Я. Время рождения и смерти Ф.Скорины // Франциск Скорина и его время: Энцикл. справочник. -М., 1990. С. 287 - 288.

[4] Короткевич В. Экзамен в Падуе // Неман. 1967. №8. С. 157 - 159.

[5] Подробнее см. Мыльников А.С. Франциск Скорина и Прага // Белорусский просветитель Франциск Скорина и начало книгопечатания в Белоруссии и Литве. -М., 1979. С. 24 - 33. Подробнее биографические сведения о Скорине, его жизни и деятельности изложены в книгах: Владимиров П.В. Доктор Франциск Скорина: Его переводы, печатные издания и язык. -СПб., 1888; Лойко О.А. Скорина. -М., 1989; Немировский Е.Л. Франциск Скорина: Жизнь и деятельность белорусского просветителя. -Минск, 1990.

[6] Гринблат М.Я. Белорусы. Очерки происхождения и этнической истории. -Минск, 1968. С. 284.

[7] Абрамович Д.И. К литературной деятельности мниха Камянчанина Исайи. СПб. 1913. С. 181.

[8] Из истории философской и общественно-политической мысли Белоруссии. -Минск, 1962. С. 139.

[9] Мараш Я.Н. Ватикан и католическая Церковь в Белоруссии. -Минск. 1971. С. 109 - 113.

[10] Подокшин С.А. Реформация и общественная мысль Белоруссии и Литвы. -Минск. 1970. С. 41 - 83.

[11] Владимиров П.В Ук.соч., с. 2 - 9.

[12] Мараш Я.Н. Ук.соч., с. 60.

[13] Копысский З.Ю. Социально-политическое развитие городов Белоруссии в XVI - первой пол. XVII в. -Минск. 1966. С. 201.

[14] Мараш Я.Н. Ук.соч., с. 98.

[15] Копысский З.Ю. Ук.соч., с. 184.

[16] Русская историческая библиотека. Т.19. Кн. 3. -СПб., 1903. С. 719.

[17] Копысский. Ук.соч., с. 165.

[18] Iсаевiч Я.Д. Братства та iх роль в розвитку yкраiнскоi культури XVI - XVIII ст. -Киiв, 1966. С. 84; Подокшин С.А. Ук.соч., с. 177.

[19] Нiчик В.М. До пытання про схоластичнiсть фiлософських курсiв у Киево-Могилянськiй Академii. // Biд Вишенського до Сковороди. -Киiв, 1972. С. 65.

[20] Бенеш О. Искусство Северного Возрождения. -М., 1973.

[21] Немилов А.Н. Специфика Гуманизма Северного Возрождения. // Типология и периодизация культуры Возрожения. -М., 1978. С. 39.

[22] Медынский Е.Н. Братские школы Украины и Белоруссии в XVI - XVIIвв. -М., 1954. С. 150.

[23] Подробный перечень и описание пражских и виленских изданий Скорины см.: Францыск Скарына: Зборнiк дакументав i матэрыялав. -Мiнск, 1988.

[24] Подокшин С.А. Идеи античной философии в гуманистической мысли Белоруссии. // Идеи гуманизма в общественно-политической и философской мысли Белоруссии. -Минск, 1977. С.14 - 28

[25] Конон В.Н. От Ренессанса к классицизму: Становление эстетической мысли Белоруссии в XVI - XVIIIвв. -Минск, 1978. С. 13.

[26] Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России. Т.2. -СПб., 1865. С. 257.

[27] Русская историческая библиотека. Т.4. - СПб., 1978. Стб. 1326.

[28] Подробнее о религиозной ситуации в Западной Руси в первой половине XVIв. см. Митрополит Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. Кн.5. -М., 1996; Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Т.1. -М., 1993; Чистович И.А. Очерк истории Западно-Русской Церкви. Ч.1.-СПб., 1882.

[29] Алексеев А.А. Текстология славянской Библии. Ук.соч., с. 203.

[30] Деруга В. Слово Божие для белорусского народа. // ЖМП. 1989. №4. С. 70 - 72

[31] Владимиров. П.В. Ук.соч., с. 135.

[32] Там же, с. 135 - 136.

[33] Там же, с. 155.

[34] Там же, с. 329 - 338.

[35] Там же, с. 155 - 157.

[36] Анiчэнка У.В. Словнiк мовы Скарыны. Т.1. -Мiнск. 1977. С.315.

[37] Чамярыцкi В.А. Лiтаратурныя крынiцы скарынавскiх прадмов. // Спадчына Скарыны. -Мiнск. 1989. С. 113 - 123.

[38] Там же.

[39] Владимиров П.В. Ук.соч., с. 109.

[40] Там же, с. 117.

[41] Там же, с. 111, 115, 116.

[42] Немировский Е.Л. Ук.соч., с. 356.

Окончание в следующем выпуске

---

Обсудить публикуемые в рассылке статьи, иные темы, запросить дополнительные материалы Вы можете в специальной email-конференции "Вопросы библеистики", ресурс для самообразования. Для подписки отправьте пустое письмо в адрес sbible-subscribe@yahoogroups.com и подтвердите (Reply) пришедший запрос.