НАШИ ПРОЕКТЫ:

Каруна: путь сострадания и любви

Тайны мироздания

Проблемы ЛГБТ и религия

Либеральная религия

Свободомыслие

Микрокосм

Творческий сайт Александра Грайцера "Внутри"

Сайт Александра Грайцера "Видение"

Сайт Александра Грайцера "Мой Израиль"

Музыкальный альбом Александра Грайцера

Священные книги религий мира

Наука и религия

Рассылка Елены Преображенской и Александра Грайцера

СВОБОДОМЫСЛИЕ

Выпуск 33/2009-06-28

Дорогие друзья!

Я хочу продолжить чтение книги Дж. Робинсона «Быть честным перед Богом». Однако у меня нет желания давать только текст книги. Тем более, что он может оказаться не всегда понятен неподготовленному читателю (то есть, тому, кто раньше не увлекался религиозной философией и теологией). Поэтому я буду стараться комментировать тексты, либо писать какие-то личные соображения, либо предлагать вам вместе с текстом этой книги другие произведения.

Мы прочитали уже первую часть книги Дж. Робинсона, которая называлась «Революция поневоле», и состояла, в свою очередь, из трёх небольших глав. Вторая часть, которую мы начинаем читать сегодня, называется «Конец теизма?». Под теизмом понимаются богословские представления о Боге, традиционно принятые в так называемых монотеистических религиях: христианстве, иудаизме, исламе. Атеизм (приставка «а» означает отрицание) подразумевает неверие в Бога, которого описывает монотеизм. Не неверие вообще во что бы то ни было, а неверие в традиционные концепции о Боге. По крайней мере, исторически атеизм развивался именно в виде отрицания традиционных концепций.

Существует так же деизм, против которого исторически атеизм особенно ничего не имеет. Деизм подразумевает существование Бога как причины мироздания, но отрицает Его участие в дальнейшем существовании мира. Деизм родился тогда, когда началось активное развитие естествознания: чем больше люди изучали мироздание с научной точки зрения, тем более очевидным становился для них факт, что любое явление имеет причинно-следственные связи. Иначе говоря, явления в мире более не нуждаются в поиске сверхъестественных причин. Однако, видя факт разумного мироустройства, деисты признавали существование Высшего Разума, благодаря которому мир устроен не хаотично, а упорядоченно, рационально. Многие известные деисты выступали против религиозных суеверий и предрассудков, как, например, Вольтер, ложно изображённый атеистом (как и другие) советской пропагандой.

Собственно, деизм можно считать философским продолжением теизма за рамками традиционной религии. Деизм доводит до максимума традиционное теистические обособление Бога от мира: Бог существует сам по себе, мир – сам по себе, этакие две параллельные, которые не могут пересекаться друг с другом по определению. Робинсон называет такое мировоззрение карикатурой. Однако если задуматься, призывание Бога в теистической традиции есть некая разновидность подобной карикатуры: Бог понимается как существо за пределами этого мира, которое наблюдает за миром «оттуда», извне, и снисходит к людям тогда, когда они Его об этом просят. Иными словами,  подобные «параллельные миры», которые существуют независимо друг от друга, так что людям необходимо привлекать потустороннее существо «оттуда» к участию в этом мире при помощи молитв и богослужений.

Вместе с этим, существует так же и традиция веры глубоко духовных людей, которые ощущают присутствие Бога во всём. Эти люди не помещают Бога в «потусторонний мир». На богословском языке деизм и «параллельные миры» теизма называют Бога трансцендентным (то есть, отделённым, обособленным). Противоположная позиция, изображающая Бога присутствующим во всём, называет Бога имманентным. На самом деле в традиционных религиях эти две, казалось бы, противоречащие друг другу линии присутствуют вместе, живут рядом, бок-о-бок друг с другом. Однако в массовом сознании верующих всё же преобладает Бог трансцендентный, «параллельный» нашему миру.

Если вам случится говорить с верующими, вы можете заметить, как нервно относятся многие из них к идее сближения Бога и материи. «Мы – не пантеисты!» - возмущённо станут доказывать они вам, вспоминая при этом, скорее всего, индуизм.  Действительно, в религиях Востока нет этого противопоставления Бога и мира. Вселенная – это тело Бога, – к примеру, говорится в Бхагавадгите. Ортодоксальный христианин в ужасе будет провозглашать, что это ересь. Тем не менее, линия пантеизма (понимания Бога имманентным, присущим мирозданию) исторически и традиционно присутствует в христианстве, как и других религиях монотеизма.

Ни что иное, как теизм с его представлениями о Боге как существе, отделённом от мира, порождает насмешки атеистов. И я сейчас не говорю о примитивном советском атеизме: «Гагарин в космос слетал, и никакого Бога на небе не видел», я говорю о серьёзных мыслителях и учёных. Дело в том, что, как только человек начинает говорить о Боге как существе, тотчас неизбежно появляются антропоморфизмы: человек представляет Бога подобным самому себе. И именно это антропоморфное существо, да ещё и живущее где-то за пределами мира этого, вызывает протест в виде атеизма.

В качестве примера чуть ниже я приведу размышления Альберта Эйнштейна, который никогда не выступал против религии так, как это делают атеисты, а заявлял о себе: «Я верю в Бога Спинозы, который проявляет себя в упорядоченных законах вселенной». Вопреки той же примитивной советской пропаганде, Спиноза атеистом не был, он был как раз представителем философии пантеизма. «Вместе с Павлом, – говорил он, – и, быть может, вместе со всеми древними философами, хотя и иным образом, я утверждаю, что все находится в Боге и в Боге движется».  Почему же, спросите вы, Спинозу и Эйнштейна нередко относят к атеистам? Всё дело в языке, при помощи которого они описывали свои убеждения. Отказавшись от традиционных представлений о Боге, они отреклись прежде всего от понятий, выраженных языком теизма: от «потустороннего» и «антропоморфного» образа Бога. По сути, они отказались от языка, на котором традиционно говорят монотеистические религии.

Однако и внутри этих религии так же существует линия отрицания «антропоморфного» и «потустороннего» Бога. Эта линия выражается в апофатическом богословии. Это богословие утверждает, что Бог ничему не подобен, ни с чем нельзя Его сравнивать. Следовательно, невозможно сказать о Нём даже и того, что Он является существом. Апофатическое богословие, разумеется, не отрицает Бога, но оно говорит о том, что глобально мы вообще не можем о Нём говорить. При встрече с Богом человек просто-напросто замолкает. Подобный опыт описывают верующие-мистики.

Я процитирую слова не богослова, а учёного – Вернадского, которые, можно сказать, проникнуты этим апофатическим духом: «Чувство религиозное и религиозное переживание, когда оно достигнет известной высоты, несовместимо ни с каким выражением образного и рационалистического характера, которое заключает в своей основе представления или понятия, зависящие от преходящих представлений времени и места. С этой точки зрения должны быть оставлены в стороне все построения теологов, философские, религиозные концепции или создания догмы и культа любой конкретной религии. Они все могут иметь значение только иллюстрации или далекого подхода к действительному святая святых всякой религии, не выразимого в своей основе ни в словах, ни в образах, может быть глубже всего сказывающихся – во внешнем выражении – в музыке, и то только отраженно... Откровение – всякой религии – есть неизбежное ограничение, иногда чрезвычайное сужение того, что может и должно давать религиозное переживание человеческой личности».

Отталкиваясь от этой мысли, нам станет более понятно атеистическое богоотрицание: отрицается не Бог, поскольку Он неописуем, а отрицаются некие человеческие концепции о Боге, являющиеся, по сути, всего-навсего плодом человеческого ума, попытками объять необъятное и постичь непостижимое. 

А теперь обещанные рассуждения Эйнштейна:

«Прийти к соглашению относительно того, что мы понимаем под наукой, не составляет труда. Наука - это вековое стремление путём систематического размышления привести воспринимаемые явления к возможно более всесторонним ассоциациям. Грубо говоря, это попытка постериорной реконструкции сущего путём процесса концептуализации. Но когда я спрашиваю себя, что такое религия, я не могу ответить на этот вопрос так же просто. И даже найдя ответ на этот вопрос, который удовлетворяет меня в какой-то момент, я остаюсь при убеждении, что я никогда, ни при каких обстоятельствах не сведу вместе, даже в малейшей степени, всех, кто серьёзно размышлял над этим вопросом.

Прежде всего, вместо вопроса о том, что такое религия, я бы предпочёл спросить, что характеризует стремления человека, который кажется мне религиозным. Религиозно просвещённый человек представляется для меня человеком, который в максимально возможной для него степени освободил себя от пут эгоистических желаний и поглощён мыслями, чувствами и стремлениями, которых он придерживается ввиду их сверхличностного характера. Мне кажется, что важна сила сверхличностного содержания и глубина убеждения в его всемогущей значимости безотносительно от того, делалась ли попытка объединить это с божественным Существом, ибо в противном случае нельзя было бы считать Будду или Спинозу религиозными личностями.

… Хотя я только что показал, что по сути подлинного конфликта между религией и наукой не может быть, я должен тем не менее вернуться к этому утверждению ещё раз в одном существенном вопросе, относящемся к подлинному содержанию исторических религий. Это вопрос о концепции Бога. На ранних этапах духовной эволюции человечества человеческая фантазия создала по образу и подобию человека богов, которые, действуя по своей воле, должны были определять мир явлений или, во всяком случае, повлиять на него. Люди считали, что можно изменить предначертания богов в свою пользу посредством магии или молитвы. Идея Бога, как её подаёт религия, в настоящее время является сублимацией этой старой концепции богов. Её атропоморфный характер вытекает, например, из того факта, что человек обращается к божеству в молитве и просит его о выполнении своих желаний.

… Главный источник современных конфликтов между сферами религии и науки лежит в этой концепции личностного Бога.

…Чем больше человек проникается упорядоченной регулярностью всех событий, тем твёрже его убеждение, что вне упорядоченной регулярности причин различной природы ничего нет. Для него не существует ни господства человека, ни господства божества как независимых причин явлений природы.

…В своей борьбе за этическое добро, учителя от религии должны иметь мужество отказаться от доктрины Бога как личности, то есть отказаться от этого источника страха и надежды, который в прошлом дал такую всеобъемлющую власть в руки служителей церкви. В своих работах они должны будут посвятить себя тем силам, которые способны культивировать Божественность, Истину и Красоту в самом человечестве. Это, конечно, более трудная, но и несравненно более достойная задача.

… Путём понимания человек достигает далеко идущего освобождения от оков личных надежд и желаний и тем самым убеждается в скромном положении мозга по отношению к величию причины, воплощённой в сущем, которая в своей бездонной глубине недоступна человеку. Эта позиция, однако, как мне представляется, является религиозной в самом высшем смысле этого слова. И мне кажется, что наука не только очищает религиозные побуждения от шлака антропоморфизма, но также вносит вклад в религиозное одухотворение нашего понимания жизни.

Чем дальше продвигается духовная эволюция человечества, тем более определённо мне представляется, что путь к истинной религиозности проходит не через страх жизни, страх смерти и слепую веру, но через стремление к рациональному знанию. В этом смысле я верю, что священник должен стать учителем, если он хочет оправдать свою высокую образовательную миссию».

Если вы внимательно прочитали текст, то, надеюсь, что вам более-менее стал понятен исток отрицания Бога у Эйнштейна. Эйнштейн увидел в традиционной религиозной картине связь с человеческим эгоизмом: Бог как источник страха и надежды, предоставляющий огромную власть над людьми служителям культа. Он увидел так же связь молитвы с магией: молитва становится способом «привлечения» Бога из «того мира» в наш мир, дабы исполнять наши желания.

Вот ещё из другой работы Эйнштейна:

«Всё, что сделано и придумано людьми, связано с удовлетворением потребностей и утолением боли. Это следует постоянно иметь в виду, когда хотят понять религиозные движения и их развитие. Чувства и желания лежат в основе всех человеческих стремлений и достижений, какими возвышенными они бы ни казались.

Какие же чувства и потребности привели людей к религиозным идеям и вере в самом широком смысле этого слова? Если мы хоть немного поразмыслим над этим, то вскоре поймем, что у колыбели религиозных идей и переживаний стоят самые различные чувства. У первобытных людей религиозные представления вызывает прежде всего страх, страх перед голодом, дикими зверями, болезнями, смертью. Так как на этой ступени бытия понимание причинных взаимосвязей обычно стоит на крайне низком уровне, человеческий разум создает для себя более или менее аналогичное существо, от воли и действий которого зависят страшные для него явления. После этого начинают думать о том, чтобы умилостивить это существо. Для этого производят определенные действия и приносят жертвы, которые, согласно передаваемым из поколения в поколение верованиям, способствуют умиротворению этого существа, т. е. делают его более милостивым по отношению к человеку. В этом смысле я говорю о религии страха. Стабилизации этой религии, но не ее возникновению, в значительной степени способствует образование особой касты жрецов, берущих на себя роль посредников между людьми и теми существами, которых люди боятся, и основывающих на этом свою гегемонию. Часто вождь или правитель, чье положение определяется другими факторами, или же какой-нибудь привилегированный класс сочетает светскую власть с функциями жрецов, либо же правящая политическая каста объединяется с кастой жрецов для достижения общих интересов.

Другим источником религиозных образов служат общественные чувства. Отец, мать, вожди большого человеческого коллектива смертны и могут ошибаться. Стремление обрести руководство, любовь и поддержку служит толчком к созданию социальной и моральной концепции бога. Божье провидение хранит человека, властвует над его судьбой, вознаграждает и карает его. Бог, в соответствии с представлениями людей, является хранителем жизни племени, человечества, да и жизни в самом широком смысле этого слова, утешителем в несчастье и неудовлетворенном желании, хранителем душ умерших. Такова социальная, или моральная, концепция бога.

Уже в священном писании можно проследить превращение религии страха в моральную религию. Продолжение этой эволюции можно обнаружить в Новом завете. Религии всех культурных народов, в частности народов Востока, по сути дела являются моральными религиями. В жизни народа переход от религии страха к моральной религии означает важный прогресс. Следует предостеречь от неправильного представления о том, будто религии первобытных людей – это религии страха в чистом виде, а религии цивилизованных народов – это моральные религии также в чистом виде. И те, и другие представляют собой нечто смешанное, хотя на более высоких ступенях развития общественной жизни моральная религия преобладает.

Общим для всех этих типов является антропоморфный характер идеи бога. Как правило, этот уровень удается превзойти лишь отдельным особенно выдающимся личностям и особенно высоко развитым обществам. Но и у тех, и у других существует еще и третья ступень религиозного чувства, хотя в чистом виде она встречается редко. Я назову эту ступень космическим религиозным чувством. Тому, кто чужд этому чувству, очень трудно объяснить, в чем оно состоит, тем более, что антропоморфной концепции бога, соответствующей ему, не существует.

Индивидуум ощущает ничтожность человеческих желаний и целей, с одной стороны, и возвышенность и чудесный порядок, проявляющийся в природе и в мире идей, – с другой. Он начинает рассматривать свое существование как своего рода тюремное заключение и лишь всю Вселенную в целом воспринимает как нечто единое и осмысленное. Зачатки космического религиозного чувства можно обнаружить на более ранних ступенях развития, например, в некоторых псалмах Давида и книгах пророков Ветхого завета. Гораздо более сильный элемент космического религиозного чувства, как учат нас работы Шопенгауэра, имеется в буддизме.

Религиозные гении всех времен были отмечены этим космическим религиозным чувством, не ведающим ни догм, ни бога, сотворенного по образу и подобию человека. Поэтому не может быть церкви, чье основное учение строилось бы на космическом религиозном чувстве. Отсюда следует, что во все времена именно среди еретиков находились люди в весьма значительной степени подверженные этому чувству, которые своим современникам часто казались атеистами, а иногда и святыми. С этой точки зрения люди, подобные Демокриту, Франциску Ассизскому и Спинозе, имеют много общего.

… Итак, мы подошли к рассмотрению отношений между наукой и религией с точки зрения, весьма отличающейся от обычной. Если эти отношения рассматривать в историческом плане, то науку и религию по очевидной причине придется считать непримиримыми противоположностями. Для того, кто всецело убежден в универсальности действия закона причинности, идея о существе, способном вмешиваться в ход мировых событий, абсолютно невозможна. Разумеется, если принимать гипотезу причинности всерьез.

Такой человек ничуть не нуждается в религии страха. Социальная, или моральная, религия также не нужна ему. Для него бог, вознаграждающий за заслуги и карающий за грехи, немыслим по той простой причине, что поступки людей определяются внешней и внутренней необходимостью, вследствие чего перед богом люди могут отвечать за свои деяния не более, чем неодушевленный предмет за то движение, в которое он оказывается вовлеченным. На этом основании науку обвиняют, хотя и несправедливо, в том, что она подорвала мораль. На самом же деле этическое поведение человека должно основываться на сочувствии, образовании и общественных связях. Никакой религиозной основы для этого не требуется. Было бы очень скверно для людей, если бы их можно было удерживать лишь силой страха и кары и надеждой на воздаяние по заслугам после смерти.

Нетрудно понять, почему церковь различных направлений всегда боролась с наукой и преследовала ее приверженцев…»

Быть может, вас удивило, что Эйнштейн поместил в одной кампании с Демокритом и Спинозой Франциска Ассизского. Но Франциску действительно было свойственно «космическое религиозное чувство». И, добавим, ему был свойственен дух пантеизма – ощущение своего единства со всем мирозданием и ощущение во всём мироздании Божественного начала.

Этот момент мне бы хотелось особо подчеркнуть и на нём закончить свою заметку. Речь идёт не о противопоставлении верующих и неверующих, а о разнообразных чувствах как источнике разных форм веры. Источником веры могут стать как высокие, так и более примитивные чувства. Проще говоря, для кого-то Бог – это что-то вроде «золотой рыбки» или «палочки-выручалочки», а для кого-то – сердце мироздания, Дух, облекающийся в тело материи.  «Каждый, кто серьёзно занимается наукой, убеждается в том, что в законах природы присутствует некий дух, и этот дух выше человека, – писал тот же Эйнштейн, –  По этой причине занятия наукой приводят человека к религии». И это убеждение в присутствии Духа является не умственным плодом философствования или богословствования, а плодом глубокого внутреннего переживания, мистического чувства красоты и осмысленности мироздания. Это переживание открывает Бога не «вне» и не «над» миром, а внутри него, в самой его сути.

Как писал об этом Мережковский:

… Везде я чувствую, везде

Тебя, Господь, — в ночной тиши,

И в отдаленнейшей звезде,

И в глубине моей души.

…

И Ты открылся мне: Ты — мир.

Ты — всё. Ты — небо и вода,

Ты — голос бури. Ты — эфир,

Ты — мысль поэта, Ты — звезда...

За неимением возможности писать больше, на этом закончу. Но надеюсь продолжить эту тему в будущем.

Продолжение книги Дж. Робинсона «Быть честным перед Богом».

Конец теизма?

ДОЛЖНО ЛИ ХРИСТИАНСТВО БЫТЬ «СУПРАНАТУРАЛИСТИЧЕСКИМ»?

Традиционное христианское богословие основывалось на доказательствах бытия Божия. Предпосылкой таких доказательств (если не логической, то психологической) было представление, что Бог может существовать или не существовать. Эти доказательства отталкивались от того, что существует несомненно для всех (мир), чтобы затем перейти к некоему Существу за пределами этого очевидного существования, Существу, Которое может быть или не быть. Цель такой аргументации — доказать, что Оно должно существовать, что Его бытие необходимо. Но за всем этим скрывается предположение, что есть некая потусторонняя Сущность или Существо, чье существование проблематично и нуждается в доказательствах. Но если бы такую Сущность и удалось доказать бесспорно, она не была бы Богом; это была бы лишь еще одна форма существования, которой, по-видимому, могло бы и не быть, — иначе зачем доказательства?

Итак, начать следует не с этого. Бог, по определению, есть последняя реальность. А доказывать, что последняя реальность существует, просто бессмысленно. Можно задать лишь такой вопрос: а какова последняя реальность? Например, как надо в конечном счете описывать то, что лежит в основе вещей и управляет ими: в личных или же в безличных категориях? Таким образом, основой вопрос теологии заключается не в установлении «существования» отдельной реальности, называемой «Бог», а в прорыве к тому, что Тиллих называет «основой нашего бытия».

Его взгляды по этому вопросу кратко изложены в начале второго тома «Систематической теологии», где он вновь формулирует позицию, обоснованную им в первом томе, и защищает ее перед своими критиками.

Христианство, говорит он, традиционно выражалось на языке «супранатурализма». Согласно этому представлению, на котором все мы воспитаны, Бог определяется как «Высшее Существо» — потустороннее, пребывающее выше этого мира и за его пределами, существующее само по себе, наряду со своим творением. Как Тиллих формулирует это в другом месте, Он представляется «одним из видов бытия, а потому — частью всецелой реальности. Конечно, Он рассматривается как важнейшая часть, но все же часть, которая, как таковая, принадлежит структуре целого... Он рассматривается как некое Существо, имеющее свой мир, как некое Я, соотносимое с Ты, как некая причина, отдельная от следствия, как нечто, занимающее определенное место, но бесконечное во времени. Он — некий вид бытия, а не само бытие».

Карикатурой такого образа мышления является деистическое представление об отношении Бога к миру. Здесь Бог — Высшее Существо, великий Архитектор, обитающий где-то за пределами мира — вроде богатого американского дядюшки, — который всё это запустил в оборот, а теперь время от времени вмешивается в происходящее и вообще показывает свою благожелательную заинтересованность.

Эту карикатуру не слишком трудно опровергнуть, сказав, что наша вера — не деизм, но теизм и что отношение Бога к миру целиком и полностью личное, а не отстраненно наблюдающее отношение часовщика к работе механизма, как то изображают деисты. Но это нехитрое дело — изменить «качество» отношения, оставив нетронутой основную структуру и продолжая изображать Бога как Особу, которая свысока посматривает на мир как на свое творение и любит его из своей потусторонности. Мы, конечно, знаем, что Он существует не в пространстве. Но тем не менее мы думаем о Нём как о чём-то отграниченном и отличном от других существ, как если бы Он существовал в пространстве. И это имеет определяющее значение. Его представляют как некое Существо, отдельное существование Которого сверх ряда вещей нуждается в подтверждении и доказательстве.

Трудно критиковать такой образ мыслей: пугает кажущийся подрыв всех основ христианства, слишком уж они переплетены в нашем сознании с этими представлениями. И, конечно, решаются на это прежде всего те, для кого отказ от этой супранатуралистической точки зрения и есть отказ от христианства. Люди, которые, по известному ответу Лапласа Наполеону, «не нуждаются в этой гипотезе», нападают на нее со своей позиции, которую называют «натуралистической». Самый влиятельный из сегодняшних представителей этой точки зрения в Англии, профессор Джулиан Хаксли (22), настойчиво противопоставляет «унитарный натурализм» «дуалистическому супернатурализму». Существование Бога как особого Существа, говорит он, — это ненужная идея, от которой следует отказаться: мир вполне адекватно можно объяснить и не прибегая к такому постулату.

Сторонники «натуралистического» взгляда на мир отождествляют Бога не с самой по себе Вселенной, не с совокупностью всего, а с тем, что придает природе смысл и направление. По словам Тиллиха, «выражение «deus sive natura» (23), которым пользуются такие мыслители, как Скот Эригена или Спиноза (24), означают не то, что Бог тождествен с природой, но что Он тождествен с natura naturans (25), с творящей природой, с творческой основой всех природных объектов. В современном натурализме религиозная подоплека этих утверждений почти исчезла, особенно среди философствующих ученых, понимающих природу материалистически и механистически». Правда, сам Хаксли трогательно доказывал, что религия — это необходимая потребность человеческого духа. Но тем не менее от представления о реальном существовании «потустороннего» Бога всё же должно отказаться: «боги — это побочные продукты эволюции». Истинная религия (если это не противоречие в терминах, как считают марксисты) состоит, по Хаксли, в том, чтобы приводить себя в гармонию с эволюционным процессом, достигающим всё более высоких форм самосознания.

 «Натурализм» как философия жизни  —  это явная и сознательная атака на христианство. Для его носителей «слова «Бог» и «Вселенная» взаимозаменяемы, поэтому первое из них семантически излишне». Но Бог, которого натурализм изгоняет, — это Бог «супранатуралистических» представлений. Вопрос на самом деле состоит в том, насколько христианство тождественно этим представлениям или зависимо от них.

²²Хаксли сэр Джулиан Сорелл (1887—1975) — английский биолог и писатель—популяризатор естествознания, один из создателей современного варианта теории эволюции. Внук Томаса Хаксли (см. прим. 29) и брат писателя Олдоса Хаксли.

²³ Бог или природа (лат.).

²⁴ Иоанн Скот Эригена (ок. 810 — ок. 877) — теолог и философ ирландского происхождения, мыслитель неоплатонического направления с сильным пантеистическим оттенком, переводчик, истолкователь и последователь Псевдо-Дионисия Ареопагита и Максима Исповедника.

Читайте новости блога "Либеральная религия" (старое название "Записки еретика") в самом блоге.

Пишите нам по ссылке:

Ведущие рассылки Елена Преображенская и Александр Грайцер

До следующих виртуальных встреч!

Будьте успешны и счастливы!