Приходит к нам не так давно старообрядец в книжный магазин:
- А вот все-таки в русском переводе Евангелия есть неточность. "Иисус
сказал ему в ответ: отойди от Меня, сатана; написано: Господу Богу твоему
поклоняйся, и Ему одному служи" (Лук.4:8) (см. тж. Мф.16:23; Мрк.8:33).
А вот в славянском тексте: "иди за мною, сатано". Видите - по-славянски
здесь призыв к покаянию, а по-русски Христос просто прогоняет и диавола и
Петра. Как это понять? Вы сами говорили, что славянский перевод - прямая калька
с греческого текста, практически оригинал. Почему такое разночтение?
Открываем греческий текст. Написано: "ипагэ описо му". Открываем
греческий словарь, читаем перевод: "уйди! прочь с глаз!". А вот славянское
"иди за мною" переводится на русский на самом деле примерно как "проходи
мимо", поэтому похожесть славянского и русского языков здесь играет плохую
шутку - слова понимаются людьми обычно с точностью до наоборот. Старообрядец
ушел удовлетворенный, а что делать людям, которых уговаривают читать Евангелие
по-славянски, потому что славянский текст "точнее и благодатней" -
им то и спросить часто не у кого? Это касается, конечно, только тех, кто пытается
вникнуть в смысл Писания. У старообрядцев с этим, кстати, бывают проблемы: по-русски
Писание читать нельзя, ибо его "никонияне испортили", а по-славянски
понимают плохо - даже если человек потратит много месяцев для его изучения,
все равно это не родной язык. На деле получается, что многие его просто не читают
и не знают. Господи Исусе Христе, помоги всем нам полюбить Тебя и Твое Слово.
Кстати, в толковании на это место (Лк.4:1-12) блаженный Феофилакт Болгарский
пишет: "Заметь и то, что знать Писания весьма полезно; ибо и Господь поразил
сатану Писаниями".
ПРЕПОДОБНЫЙ
ИСААК СИРИН О СВЯЩЕННОМ ПИСАНИИ
Исаак Сирин - величайший мистик и богослов VI века,
жил недалеко от Ниневии. Писания его очень глубоки, иногда сложны для людей
не внимательных к своей душе, потому что часто он говорит о вещах, для простых
смертных малопонятных. Подробно в своих творениях он описывает и такие степени
молитвы, созерцания, которые требуют необычайного напряжения всех человеческих
сил в своем стремлении к Богу. Во всех своих писаниях прп. Исаак постоянно и
часто цитирует Библию. Здесь мы приводим его слова, касающиеся чтения Священного
Писания. Слова эти, принадлежащие человеку, жившему уединенно и пребывавшему
в непрестанной сосредоточенной молитве ко Христу, могут оказаться полезными
и нам, живущим посреди суеты мирской.
"…Читай Евангелие, завещанное Богом к познанию целой вселенной, чтобы
приобрести себе напутствие в силе Промысла Его о всяком роде и чтобы ум твой
погрузился в чудеса Божии. Таковое чтение согласуется с твое целию. Чтение же
твое да будет в невозмущаемой ничем тишине: и будь свободен от многопопечительности
в теле и от житейского мятежа, чтобы ощутить в душе своей, при сладостном уразумении,
самый сладостный вкус, превосходящий всякое ощущение, и чтобы душа ощущала это
по пребыванию своему в том…".
"…К словесам таинств, заключенных в Божественном Писании, не приступай
без молитвы и испрошения помощи у Бога, но говори: "Дай мне, Господи, приять
ощущение заключающейся в них силы". Молитву почитай ключом к истинному
смыслу сказанного в Божественных Писаниях…".
"…Во всем, что встретится тебе в Писаниях, доискивайся цели слова, чтобы
проникнуть тебе в глубину мысли святых и с большею точностию уразуметь оную.
Божественною благодатию путеводимые в жизни своей к просвещению всегда ощущают,
что как бы умный какой луч проходит по стихам написанного и отличает уму голые
слова от того, что душевному ведению сказано с великою мыслию.
Если человек многозначащие стихи читает, не углубляясь в них, то и сердце его
остается бедным, и угасает в нем святая сила, которая при чудном уразумении
души доставляет сердцу сладостнейшее вкушение.
Всякая вещь обыкновенно стремится к сродному ей. И душа, имеющая в себе удел
духа, когда услышит речение, заключающее в себе сокровенную духовную силу, пламенно
влечет к себе содержание сего речения. Не всякого человека пробуждает к удивлению
то, что сказано духовно и имеет в себе сокровенную великую силу. Слово о добродетели
требует сердца, не занимающегося землею и близким с нею общением. В человеке
же, которого ум утружден заботою о преходящем, добродетель не пробуждает помысла
к тому, чтобы возлюбить ее и взыскать обладания ею…".
"…Постоянно упражняй себя в размышлении, читая Божественные Писания, с
точным их разумением, чтобы, при праздности ума твоего, не осквернялось зрение
твое чужими сквернами непотребства (в славянском переводе - чуждыми непотребными
помыслами)…".
"…Непрестанное изучение Писания - свет для души, потому что оно указывает
душе полезные напоминания о том, чтобы остерегаться страстей, пребывать в любви
к Богу и в чистоте молитвы, и также начертывает пред нами мирный путь по следам
святых…".
"…Когда станешь на молитву и на правило свое, то вместо размышления о
том, что видел и слышал в мире, найдешь в себе размышление о Божественных Писаниях,
какие прочел, и сим размышлением приведется в забвение, что памятовалось о мирском,
а таким образом приходит ум в чистоту. И сие значит написанное, что чтение помогает
душе, когда станет на молитву; и также: душа молитвою просвещается в чтении.
И чтение опять, вместо внешней примеси, доставляет пищу разным видам молитвы,
а потому и чтением душа просвещается, чтобы всегда молиться неленостно и несмущенно.
Плотолюбцам и чревоугодникам входить в исследование предметов духовных так же
неприлично, как и блуднице разглагольствовать о целомудрии. Тело крайне болезненное
отвращается и не терпит тучного в снедях: и ум, занятый мирским, не может приблизиться
к исследованию Божественного. Огонь не возгорается в сырых дровах: и божественная
горячность не возжигается в сердце, любящем покой. Блудница не остается в приязни
с одним: и душа, привязанная ко многим вещам, не пребывает верною Божественным
наставлениям. Как тот, кто не видал своими глазами солнца, не может кому-либо
описать его света по одному слуху, даже и не ощущает его света, так и не вкусивший
душою своею сладости духовных дел…".
"…Телесный труд и поучение в Божественных Писаниях охраняют чистоту, а
труд подкрепляют надежда и страх. Надежду же и страх утверждают в уме удаление
от людей и непрестанная молитва. Пока человек не приимет Утешителя, потребны
ему Божественные Писания для того, чтобы памятование доброго напечатлевалось
в мысли его, и непрестанным чтением обновлялось в нем устремление к добру, и
охраняло душу его от тонкости греховных путей: потому что не приобрел он еще
силы Духа, которая удаляет заблуждение, берет в плен душеполезные памятования
и приближается к холодности при рассеянии ума. Ибо когда сила Духа низойдет
в действующую в человеке душевную силу, тогда вместо закона Писаний укореняются
в сердце заповеди Духа, и тогда втайне учится у Духа и не имеет нужды в пособии
вещества чувственного, потому что, пока средце учится от вещества, непосредственно
за учением следуют заблуждение и забвение, а когда учение преподается Духом,
тогда памятование сохраняется невредимым…".
"…Если бы [человек] …упражнялся
в чтении Божественных Писаний, которое укрепляет ум, особливо же служит орошением
молитве и помогает бдению, тесно соединенному с молитвою и вместе подающему
свет уму, то в сем чтении обрел бы вождя на стезю правую, обрел то, в чем семя
всего питающего молитвенное созерцание и что удерживает помышления от парения,
не дает им кружиться и питаться суетным, непрестанно посевает в душе памятование
о Боге, указует пути святых, благоугодивших Богу, и делает, что ум приобретает
тонкость и мудрость, – словом, обрел бы зрелый плод таковых деланий…".
"…Для отвращения предзанятых душою расположений к непотребству и для устранения
восстающих в плоти тревожных воспоминаний, производящих мятежный пламень, ничто
не бывает так достаточно, как погружение себя в любовь к изучению Божественного
Писания и постижение глубины его мыслей. Когда помыслы погружаются в услаждение
постижением сокровенной в словесах премудрости, тогда человек в какой мере извлекает
из них уяснение, в такой же оставляет позади себя мир, забывает все, что в мире,
и все воспоминания, все действенные образы овеществления мира изглаждает в душе,
а нередко уничтожает самую потребность обычных помыслов, посещающих природу.
Сама душа пребывает в восторге при новых представлениях, встречающихся ей в
море таин Писания. И опять, если ум плавает на поверхности вод, то есть моря
Божественных Писаний, и не может проникнуть мыслей Писания до самой глубины,
уразуметь все сокровища, таящиеся в глубине его, то и сего самого, что ум занят
рвением к уразумению Писания, достаточно для него, чтобы единым помышлением
о досточудном крепко связать свои помыслы и воспрепятствовать им, как сказал
некто из богоносных, стремиться к естеству телесному; тогда как сердце немощно
и не может вынести озлоблений, встречающихся при внешних и внутренних бранях.
И вы знаете, как тягостен худой помысл. И если сердце не занято ведением, то
не может стерпеть мятежности телесного устремления…".
"…Страсти не могут восстать на душу и смутить подвижника, если в отшельничестве
его, удаленном от всякого рассеяния, сердце его не занимается житейским, разве
только будет он ленив и нерадив к своему долгу. А преимущественно, если будет
он упражняться в научении Божественных Писаний, то, занимаясь изысканием их
смысла, пребывает нимало не тревожим страстями. Ибо при возрастающем и укореняющемся
в нем разумении Божественных Писаний бегут от него суетные помыслы, и ум его
не может отстать от желания читать Писания или размышлять о читанном, и не обращает
он ни малого внимания на жизнь настоящую, по причине весьма великого наслаждения
своим занятием, восхищаемый Писаниями в глубоком пустынном безмолвии. Почему
забывает себя и естество свое и делается как бы человеком, который пришел в
исступление, вовсе не памятует о сем веке, преимущественно занят мыслию о величии
Божием и, погружаясь в это умом, говорит: "Слава Божеству Его!" и
еще: "Слава чудесам Его! Дивны и необычайны все дела Его! На какую высоту
возвел Он мое убожество! Чему сподобил меня поучаться, на какие отваживаться
помыслы, чем услаждать душу мою!"… И будучи сим упоен, снова переносится
оттуда созерцанием к веку сему, в котором еще живет, и в изумлении говорит:
"О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия!", ведения,
разумения, благомыслия и Домостроительства неисследимого Бога, "как
непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!" (Рим.11:33)…".
"…Благолепно все то, что имеет смирение. Духовное поучение ума в любви
Божией, путеводимое разумением Божественных Писаний ограждает душу извнутрь
от прежних лукавых помыслов и соблюдает ум в памятовании будущих благ, чтобы
не расслабевал он от нерадения своего и вместо лучшего не занимался памятованием
о вещах мирских, потому что от сего постепенно охладевает крепость чудных его
движений, и впадает он в пожелания суетные и неразумные. Богу же нашему да будет
слава!"
"…Если же прекратит ненадолго частое чтение Божественных Писаний и воображение
в уме Божественных умопредставлений, образами истины воспламеняющих его… то
увлекается человек в страсти…. Если по мановению чтения Божественных Писаний
питает помыслы свои, и удерживает их от уклонения на страну шуюю, и не приемлет
в себя под образом истины какого-либо диавольского всеяния, а паче - с любовию
хранит душу свою и будет просить Бога с терпением в неутомимой молитве, то Бог
Сам исполнит ему прошение его и отверзет ему дверь Свою, особливо за смирение
его, потому что откровение таин бывает смиренномудрым…".
"Божественное Писание многое говорит и часто употребляет именования не
в точном смысле. Иное свойственно телу, но сказуется о душе. И наоборот, свойственное
душе сказуется о теле. И Писание не разделяет сего, но разумные понимают это.
Так и из свойственного Божеству Господа иное, не применимое к человеческой природе,
сказано в Писании о всесвятом теле Его; и наоборот, уничижительное, свойственное
Ему по человечеству, сказано о Божестве Его. И многие, не понимая цели Божественных
словес, поползнулись в этом, погрешив неисправимо. Так, в Писании не различается
строго свойственное душе и свойственное телу. Посему, если добродетель естественным
образом есть здравие души, то недугом души будут уже страсти, нечто случайное,
прившедшее в естество души и выводящее ее из собственного здравия…".
