Еврейский фронт: право на жизнь

Беда в том, что лучшим доказательством истины мы склонны считать численность тех, кто в нее уверовал. 

М. Монтень.

С Б-й помощью

Оглавление

1. Р. Райхлин. Патриотизм и предательство.
2. В. Букарский. Отдай душу за душу.
3. У. Гершович. О нормативной системе иудаизма.
4. Х.Н. Бялик. Сказание о погроме (отрывок)

Патриотизм и предательство

Патриотизм - это привилегия сплоченного общества. Песни о родине, рассказы о подвигах солдат во имя родины можно услышать только в сплоченном обществе. Уже первые признаки раскола общества символизирует исчезновение патриотизма даже из передач официального радио правительства. Песни о родине с насмешкой называют “ностальгия”. Подвиги забываются и подвергаются насмешке. В качестве примера расскажу о широко пропагандируемом во времена советской власти подвиге солдата Александра Матросова. Во время войны с Германией Матросов закрыл своим телом амбразуру с пулеметом вражеского блиндажа. Он погиб, но спас жизнь своих товарищей. Не знаю, насколько рассказ правдоподобен. Уже после войны я слышал от женщин: “Я накрою тебя своим телом, как Александр Матросов”.

Исчезновение патриотизма сопровождается ростом предательства. Если во времена диктатуры Сталина бегство высокопоставленных сотрудников наподобие его секретаря Бажанова или разведчиков было вызвано животным страхом перед системой, то потом страх сменила ненависть. Стремление избавиться, сбежать подальше от “любимой родины”, которая держала “границы на замке”, стало столь массовым, что появился анекдот: “Что такое квартет? - Это симфонический оркестр после гастролей за границей”.

Раскол общества усиливает ненависть к стране. Теперь уже весь левый лагерь (интернационалисты), половина общества, становится потенциальным предателем. Характер предательства имеет другой характер. Уже нет стремления сбежать, расстаться. Теперь демонстрации левых проходят под национальным флагом и пением гимна. И все ж ненависть приводит их к добровольному сотрудничеству с врагом, предательству. Для добровольного предательства изыскивается подходящий предлог “во имя мира”, “для счастья народов” и т.п. Именно среди таких, во время их демонстраций, успешно искали сотрудники российской разведки себе шпионов и предателей. Знаменитая Кембриджская группа советских шпионов в Англии длительное время снабжавшая СССР секретными сведениями была завербована таким образом.

И все ж это не предел предательства. Деградация общества сопровождается отказом служить в армии “по идеологическим причинам”. В Израиле к этому добавляется еще отказ служить на “оккупированных территориях”. Добровольная слежка левых за военными и поселенцами вплоть до аэрофотосъемки и донос на них в посольство США, международные организации левых и куда только можно. Препятствие солдатам выполнять их должностные обязанности. Все это в условиях, когда Израиль подвергается непрерывным атакам террора. Такие действия левых носят характер помощи террористам. К этому перечню следует добавить заурядное предательство и сотрудничество с врагом.

В заключение следует добавить, что в деградированном обществе дезертирство и предательство находит “понимание” не только со стороны левых, но и со стороны службы безопасности, членов парламента и пр. Всех не перечислить.

Радай Райхлин

ОТДАЙ ДУШУ ЗА ДУШУ

Светлой памяти д-ра Баруха Гольдштейна

Вряд ли стоит говорить о том,

Что вам кажется таким неблагородным делом – месть.

Но попробуйте сдержать свой стон,

Заглянув в ведро с кусками друга, и простить суметь.

(Александр Розенбаум, подполковник медицинской службы).

Еврейская традиция запрещает убивать. Убийство – один из самых страшных грехов, и заповедь «не убий» вошла в десять самых главных заповедей еврейской веры, за нарушение которых следовала смерть. Но одна из заповедей Торы гласит: «А если будет вред, то отдай душу за душу». Отомстить за умышленное убийство родственника, друга, близкого человека – заповедь для родственников, друзей и близких убитого. Талмуд, в свою очередь, повелевает предотвращать убийство: «Пришедшего убить тебя – встань и убей первым».

Доктор Барух Гольдштейн жил в древнем еврейском городе – Хевроне, одном из самых святых городов еврейского народа – в городе, где погребены еврейские праотцы и праматери, где царствовал, до завоевания Иерусалима, великий царь Давид. Еврейская община Хеврона насчитывает четыре тысячи лет, и существование его было прервано только в 1929 году, когда арабскими погромщиками в городе было вырезано 66 евреев – мужчин, женщин, стариков, детей – без разбора. Когда в 1967 году община была восстановлена, вернувшиеся туда евреи могли видеть на многих арабских домах следы от совсем недавно сорванных еврейских мезуз.

Барух Гольдштейн лечил людей, спасал им жизни. Следуя клятве Гиппократа и человеческим законам, он лечил людей – вне зависимости, евреи они или арабы. И очень, очень часто ему приходилось лечить евреев, ставших жертвами арабских терактов. Тогде евреи не гибли изо дня в день, как сегодня, и к убийствам не относились как к повседневности. Но уже тогда теракты в Хевроне происходили настолько часто, что к ним все привыкли – правительство, армия, врачи, сами поселенцы. За два месяца до произошедшего в гробнице Праотцев на руках у Баруха Гольдштейна умер израненый в теракте его близкий друг Мордехай Лапид. В том же теракте в растрелянном автомобиле погиб сын Лапида и ранены еще трое его сыновей.

В тот день, накануне Пурима, бригада врачей поликлиники «Леумит» вместе с Гольдштейном получила срочное указание готовиться к развертыванию палаточного госпиталя – были все основания полагать, что в Хевроне арабами готовятся погромы. Армейским джипам было дано указание не заезжать в ту ночь в Хеврон, объезжать его по окружной дороге. Правительство Рабина-Переса, мчавшееся на всех парах по дороге Мирного Процесса, к повторению событий 1929 года относилась спокойно. Еврейская община Хеврона стояла у правительства предателей костью в горле, и новый крупный теракт позволил бы «эвакуировать» из Хеврона всех оставшихся в живых евреев. К тому дню с момента рукопожатия Рабина с Арафатом на зеленой лужайке перед Белым домом были убиты в терактах 83 израильтянина («жертвы мира», по выражению Ицхака Рабина).

Барух Гольдштейнн не стал ждать, когда ему придется оказывать помощь новым раненым евреям и бороться за жизни безнадежных. Он предупредил эти события, взял свой автомат, вошел вмечеть в гробнице праотцев и открыл огонь по арабским убийцам, пока те, еще не взяв в руки ножи, топоры и автоматы, мирно молились в своем капище. «Пришедшего убить тебя – встань и убей первым».

Доктор Барух Гольдштейн – да отомстит Г-сподь за кровь праведника – был забит насмерть железными прутьями. Я не знаю, что подвигло его на этот шаг – желание отомстить за убитого друга, состояние злобы и отчаяния или стремление своей и чужой кровью предотвратить новую резню евреев в Святом городе. Но он принял решение действовать. Он совершил Поступок, спасший жизни евреям в Хевроне и возможно сохранивший еврейскую общину.

Его имя было предано анафеме, от него – уже мертвого – отреклись родственники, друзья, единомышленники, те, кого он лечил и жизни кого он спасал каждый день. Его комнату замуровали по распоряжению израильской полиции. Установленный на его могиле памятник был снесен. Могилы арабских убийц объявляются святыми местами. Могилу еврея, отомстившего за еврейскую кровь, предотвратившего массовые убийства евреев и зверски убитого арабами, правительство еврейской страны рбъявляет запретным для посещения местом.

Сегодня убийства евреев в Эрец-Исраэль стали обыденным делом. С ними считаются как с неизбежным злом. Евреев убивают кучами, «пачками». Число евреев, убитых с момента начала «интифады Аль-Акса», перевалило за 600 и растет с каждым днем. Правительство в ответ сносит пустые здания и рубит деревья в арафатовском саду. Правая оппозиция в ответ выступит с очередным призывом к новым выборам – и успокоится до следующего теракта. «Ультраправые фанатики» в желтых майках покричат «Смерть арабам!» и «Рав Кахане жив!» и разойдутся по домам. Мы вновь превратились в стадо овец, покорно и смиренно, с неизменным еврейским фатализмом, идущих на убой. И иногда кажется, что не осталось в нашей среде героев, способных совершить Поступок. Кажется, что нет больше ни Шломо Бен-Йосефа, ни Меира Ар-Циона, ни Меира Кахане, ни Баруха Гольдштейна.

Те, кто так думает и на основаании этого выносит нам смертгный приговор – помните: это впечатление – обманчиво. Можно сколько угодно произносить заклинаний о вреде и варварстве обычаев мести, но эту священную еврейскую традицию не вытравить, пока будет жить хоть один еврей, верный заповедям своего народа и помнящий про заповедь «отдай душу за душу». Когда произносится имя еврея, злодейски убитого иноверцем, принято говорить: «да отомстит за него Б-г». Но еще до того, как душа убийцы будет испепелена в грядущем мире, его – рано или поздно – в этом мире настигнет рука еврея, мстящего именем еврейского Б-га Мщения. И не важно, будет этот еврей воином ЦАХАЛа, сотрудником Моссада или обычным гражданином. Живым от возмездия не уйдет никто.

Владимир Букарский

О нормативной системе иудаизма

– Что у вас за страсть преследовать мои бедные правила?

– Потому что они не ваши.

И. А. Гончаров. «Обрыв»

Часто приходится слышать, что иудаизм слишком многого требует от человека, что обилие законов и их деталей подавляет, что такое количество норм для современного человека неприемлемо. Да и само понятие нормы в современном мире как будто бы поистерлось и часто вызывает кривую усмешку. Дескать, это сто лет назад нормы и правила поведения сковывали человека и не давали ему жить, а теперь (особенно после падения крупнейших тоталитарных режимов) человек устремился к свободе и не позволит, чтобы ему диктовали, как жить и что делать.

В действительности, норма лежит в основе человеческого поведения во всех культурах, включая современную западную. В определенном смысле без нормативной системы немыслима никакая деятельность, как невозможна игра без правил, если под нормативной системой мы будем понимать не только свод законов, регулирующих социальное бытие общества, но и шкалу ценностей, аксиологическую систему поведенческих установок, продуцируемую культурой.

Думается, и сегодня нет оснований оспаривать предположение Гоббса о том, что, в принципе, поведение человека складывается из двух составляющих: природной (желания и аффекты, обусловленные естественными потребностями, вкупе с ограничениями, накладываемыми законами природы) и социальной (интересы сообщества и связанные с этим ограничения). Это говорит о том, что человек – существо физиологически и социально детерминированное. Развитие цивилизации снимает зависимость от определенных естественных потребностей, но вместе с тем порождает «искусственные» («культурные») и продуцирует новые формы и способы подчинения индивидуума социуму, – человек становится существом культурно-идеологически детерминированным.

Если присмотреться, мы подчиняемся определенным нормам практически во всех аспектах нашей жизни, начиная с представления о «нормальной» еде и о том, как следует одеваться, и вплоть до представления о том, что такое удовольствие и в какой форме его следует получать и какие эмоции испытывать в той или иной ситуации.

Конечно, современная западная культура вмещает множество разнообразных субкультур, которые по-разному формируют наши представления и поведение. Но это не отменяет факта подчинения нормативной системе (как правило, безотчетного). Перенесемся, к примеру, в семидесятые годы прошлого столетия в бывший СССР. Что заставляло многих стараться не пропустить хоккейный матч сборной с канадскими профи или спрашивать лишний билетик возле Театра на Таганке? Почему нужно было во чтобы то ни стало прочитать «Мастера и Маргариту»? Почему, влюбившись, нужно было непременно писать стихи? Почему вообще было важно влюбиться? Выбрав определенный срез общества, можно продолжать эти вопросы. Ответы могут быть самыми разными, но один из возможных состоит в том, что все эти действия определялись некоторой неосознанно воспринятой аксиологической системой, по сути не выраженным явно комплексом норм. Ведь в другой культуре или даже в другом срезе той же культуры подобное поведение едва ли можно рассматривать как характерное.

Человек современной западной культуры питает иллюзию, что освободился от авторитета, традиции, догматической нормы. На самом деле он лишь утратил осознание того, какому авторитету, какой традиции и какой норме подчиняется. В свое время Моше Мендельсон определил иудаизм как образ жизни в соответствии с партикулярным законом. Согласно предлагаемому нами взгляду, любая культура (или субкультура) по сути дела представляет собой образ жизни в соответствии с партикулярным законом.

Чем же отличается нормативная система иудаизма от прочих? Ну, во-первых, источником и целями. Вот как это формулирует Рамбам: «Если свод законов… направлен исключительно на упорядочение и устройство общественной жизни, на то, чтобы устранить несправедливость и беззаконие… только регулирует взаимоотношения между людьми, чтобы они могли преуспеть в соответствии с пониманием законодателя, – знай, что эти законы являются условными. Если же установления свода законов направлены… не только на обеспечение материальных потребностей, но и на исправление ложных представлений, если целью его является выработать истинные воззрения... научить людей мудрости и пробудить их разум, дабы они поняли, что в действительности являет собой все сущее, – знай, что эти установления от Господа, благословен Он, и что этот свод законов боговдохновен». («Морэ невухим», ч. 2, гл. 40, пер. В. Ванникова).

Второе отличие нормативной системы иудаизма в том, что она, пронизывая все жизненные проявления, артикулирована. Во многих культурах «озвученная» система норм оставляет гораздо большее число сфер жизни «непокрытыми», создавая иллюзию свободы в них. В современной же западной культуре определяющая поведение человека и его мотивы нормативная система, как правило, и вовсе остается неявной, неосознанной. В этом случае человек пребывает рабом неосознанных норм. Доступная мера свободы, собственно, и состоит в том, чтобы осознать, сделать явной ту нормативную систему, в соответствии с которой мы живем, понять, в чем цель соблюдаемых нами норм. Иудаизм как раз и отличается стремлением к постоянному осознанию системы законов и ее проработкой – в этом и состоит заповедь изучения Торы (она является как бы метазаповедью, и не случайно ее исполнение приравнивается ко всей системе в целом; «Шабат», 127а).

В этой связи можно осмыслить исход из Египта как попытку вырваться из оков физиологической и социальной детерминированности, результатом чего является дарование Торы (сформулированного Закона, который отныне будет соблюдаться Израилем). Изучение Торы, в свою очередь, должно стать залогом избавления от культурно-идеологической детерминированности, о которой речь шла выше.

"Мекор Хаим", 1.08.2004

Х.Н.Бялик (перевод Вл.Жаботинского)

Сказание о погроме (отрывок)

...Встань, и пройди по городу резни,

И тронь своей рукой, и закрепи во взорах

Присохший на стволах и камнях и заборах

Остылый мозг и кровь комками; то - они.

Пройди к развалинам, к зияющим проломам,

К стенам и очагам, разбитым словно громом:

Вскрывая черноту нагого кирпича,

Глубоко врылся лом крушительным тараном,

И те пробоины подобны черным ранам,

Которым нет целенья и врача.

Ступи - утонет шаг : ты в пух поставил ногу,

В осколки утвари, в отрепья, в клочья книг:

По крохам их копил воловий труд - и миг,

И все разрушено...

И выйдешь на дорогу -

Цветут акации и льют свой аромат,

И цвет их - словно пух, и пахнут словно кровью.

И на зло в грудь твою войдет их сладкий чад,

Маня тебя к весне, и жизни, и здоровью;

И греет солнышко, и, скорбь твою дразня,

Осколки битого стекла горят алмазом -

Все сразу Бог послал, все пировали разом:

И солнце, и весна, и красная резня !

С уважением,

Редакция JF 

Обратная связь

2004-08-17 22:43:47