НАШИ ПРОЕКТЫ:

"Путь в бесконечность": религиозно-социальный проект

"Микрокосм": духовно-образовательный проект

"Тайны мироздания": научно-популярный проект

"Наука и религия": антифундаменталистский проект

"Бунтарь": философско-образовательный проект

"Мудрость": священные книги религий, этническая музыка

"Внутри": творческий сайт Александра Грайцера

Рассылка Елены Преображенской и Александра Грайцера

ЧЕЛОВЕК И РЕЛИГИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

Выпуск 5/2008-10-31

Дорогие друзья!

Мы продолжаем публикацию книги Александра Грайцера «Тебе принадлежит свобода».

Сегодняшняя глава косвенно затрагивает проблематику историю церкви, поэтому мне бы хотелось поговорить немного на эту тему и сделать небольшие уточнения.

Говоря по существу проблемы совершенно правильные идеи, Саша допускает небольшую неточность. Он пишет: «Начиная с 4-го Констан­тинопольского Собора /869-70 гг./. положившего начало разделению церкви на Западную и Восточную, и до сегодняшнего дня церковь потрясают расколы, разделения, межконфессиональная рознь».

Бесспорен факт разделения и вражды между христианами разных деноминаций. Однако началось это отнюдь не в 9 веке, а гораздо раньше. На упомянутом Сашей соборе (который не имеет статус Вселенского) произошло провозглашение византийского патриарха вселенским, противопоставив его тем самым традиционно обладавшему авторитетом и властью в древней церкви римскому папе. Это была совершенно очевидная конкурентная борьба за первенство и власть – борьба, действительно закончившаяся расколом между православными и католиками. Однако задолго до этого разделения христиан, окончательно произошедшего в 1054 г, другие разделения в церкви уже существовали. И тут нам придётся коснуться «святая святых» ортодоксальной веры, касающейся установления церковной власти.

Дело в том, что разномыслия и разногласия между христианами были всегда: они начались практически с самого рождения церкви, ещё при апостолах. В то время не было жёстких церковно-административных структур, но начало им было положено уже тогда, когда апостолы рукополагали пресвитеров. По этой причине рукоположенные служители церкви позднее были названы преемниками апостолов.

В ранней церкви за неимением жёсткой догматики и единой разработанной доктрины наблюдался большой «плюрализм», христиане не имели даже одного канона священных книг и читали, помимо Ветхого Завета, различные другие книги. Позднее церковным авторитетом многие из этих книг были «забракованы», а каноническими признаны лишь те, которые сейчас входят в состав Библии. Отсюда, в частности, возникает проблема отношения к апокрифам. Современные христиане шарахаются от этих книг как от «еретических», в то время как ранние христиане их свободно читали.

Но не эта тема сейчас важна для нас. Для нас важно другое: исторически сложилось так, что серьёзные спорные вопросы уже в ранней церкви стали решаться властным, авторитарным путём. Вот как это описывает священномученик Игнатий Антиохийский, казнённый в 110 г.:

«Особенно же, бегайте разделений, как начало зол. Все последуйте епископу, как Иисус Христос ­ Отцу, а пресвитерству, как апостолам. Дьяконов же почитайте как заповедь Божью. Без епископа никто не делай ничего, относящегося до Церкви. Только та евхаристия должна, почитаться истинною, которая совершается епископом, или тем, кому он сам предоставит это. Где будет епископ, там должен быть и народ, так же, как где Иисус Христос, там и кафолическая Церковь. Не позволительно без епископа ни крестить, ни совершать вечерю любви; напротив, что одобрит он, то и Богу приятно, чтобы всякое дело было твердо и несомненно» (послание к смирнянам). Как видно из этого текста, Игнатий видит выход преодоления разногласий и разделений путём подчинения епископской власти.

О том, что епископская власть считалась преемственной от апостолов, говорит текст Климента Римского, скончавшегося в 101 г: «И апостолы наши знали чрез Господа нашего Иисуса Христа, что будет раздор о епископском достоинстве. По этой самой причине они, получивши совершенное предведение, поставили вышеозначенных служителей, и потом присовокупили закон, чтобы, когда они почиют, другие испытанные мужи принимали на себя их служение» (послание коринфянам).

Таким образом, нравится нам это или нет, но авторитарная власть была заложена на заре истории христианства. Очевидно, что ещё при жизни апостолов. Отношение к такому механизму власти у нас может быть различным. Кто-то считает его чуть ли не основным «кредо» церкви, без чего вообще благодать Бога не может действовать никаким образом. Таково мнение консервативных ортодоксов. Кто-то считает это роковой ошибкой христиан. Таково мнение многих протестантов, хотя сами они в своей церковной практике копируют этот же принцип, отрицая лишь необходимость непосредственной цепочки рукоположений от апостолов (поскольку сами оказываются её лишены).

Мне бы не хотелось навязывать читателю какую-то одну позицию.  По-своему правы и те, и другие. Ортодоксы правы с исторической точки зрения: принцип апостольского преемства и авторитарная власть епископа были заложены уже в ранней церкви, хотя тогда она была ещё менее жёсткой. Протестанты правы с точки зрения здравого смысла: абсурдно «связывать» действия Бога цепочкой рукоположений, словно без них Бог не может действовать, посылая благодать людям.

Но мне бы хотелось поставить вопрос в совершенно иной плоскости: почему мы считаем, что ошибаться может кто угодно, но только не апостолы? Разве апостолы не те же люди? Разве не были такими же людьми и их ближайшие ученики-преемники? Почему же, в таком случае, и ортодоксы, и протестанты (каждый по-своему) взирают на апостольские времена как на некий непогрешимый идеал? Разве сам Иисус не укорял тех же апостолов по поводу их споров о первенстве?

Возможно, что утверждение власти епископа в церкви было исторически неизбежно в условиях гонений на христиан, чтобы они были «монолитны» и не рассеялись, и чтобы церковь таким образом не исчезла. Однако в дальнейшем, когда христианство было провозглашено государственной религией, ситуация в корне изменилась. Епископы стали приобретать, помимо власти церковной, сугубо политические интересы в союзе с властью имперской. Имперская власть, в свою очередь, была заинтересована в единой идеологии: ей была нужна единая церковь с единой религией империи, а не множество вероисповеданий. Поэтому когда разногласия между христианами приобретали серьёзные масштабы, императоры созывали Вселенские соборы. Целью этих соборов, как справедливо отмечает Саша, было осуждение ересей, фактически принуждение инакомыслящих к принятию доктрины большинства под страхом отлучения от церкви с непременными политическими репрессиями как следствие.

Картина, как видно, не очень-то и красивая. Так задолго до разделения христиан на православных и католиков произошло разделение на ортодоксов и ариан, потом  откололись несториане и монофизиты, не принявшие доктрины соборов, и уже в средние века – протестанты. Конечно, причины были в немалой мере и политические. Но так или иначе, христианство раздробилось на множество различных церквей, верующие которых и по сей день пребывают во взаимной вражде. Чего стоит, к примеру, запрет православным молиться вместе с инославными. Не абсурдно ли это?!

Сердцевина веры, суть учения Христа – те принципы жизни, которые записаны в Евангелии, оказались задвинуты куда-то на задворки, а в центре всеобщего внимания поставлены Его Величество Догмат и Её Величество Традиция. И протестанты (за исключением либеральных, каковых в России практически нет) в этом оказались не лучше других. Они не смогли осознать, что Бог не может быть «связан» не только обрядом, но даже и догматическими рамками. Отсюда рождается особенно сильная именно у протестантов неприязнь не только к инакомыслящим собратьям-христианам, но и к нехристианским религиям.

Саша совершенно правильно пишет, что и догматы, и даже само Писание – это всё же не Бог. Я бы к этому добавила ещё и то, что как сама Библия, так и догматы являются детищами определённых культурно-исторических условий: они возникали в определённые эпохи, в определённой среде, в определённых обстоятельствах, в то время как Бог (но не представления о Нём!) находится за рамками истории и культуры. Писание (как и Предание у ортодоксов) должно помогать людям придти к вере и научиться правильным отношениям друг с другом (через заповеди). Они являются не целью, а инструментами, орудиями. В конечном итоге Иисус в Евангелии провозглашает, что суд над всем человечеством совершается не на основе того, как и во что люди верят, а на основе того, как они живут, как они относятся друг ко другу. Об этом в Евангелии есть совершенно недвусмысленные слова:

«Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне.

Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?

И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших (людям!), то сделали Мне.

Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня.

Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?

Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне» (Матфей, 25).

Отношение к человеку, таким образом, тождественно отношению к Богу, и никак не иначе. Отношение к Богу – это отнюдь не вера в догматы или же доктрины, это даже и не вера в Писание: отношение к Богу – это любовь или её отсутствие по отношению к людям. Можно сказать, что вся Библия от корки до корки учит этой простой истине.

Уже в Ветхом Завете пророки провозглашают, что Всевышний не нуждается ни в обрядах, ни в ритуалах, ни в храмах, ни даже в молитвах (!!!):

«Они каждый день ищут Меня и хотят знать пути Мои, как бы народ, поступающий праведно и не оставляющий законов Бога своего; они вопрошают Меня о судах правды, желают приближения к Богу: "Почему мы постимся, а Ты не видишь? смиряем души свои, а Ты не знаешь?" …

- … вы поститесь для ссор и распрей и для того, чтобы дерзкою рукою бить других  … Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся.

…Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь, и Он скажет: "вот Я!" Когда ты удалишь из среды твоей ярмо, перестанешь поднимать перст и говорить оскорбительное, и отдашь голодному душу твою и напитаешь душу страдальца…» (Исайя, 58).

«"С чем предстать мне пред Господом, преклониться пред Богом небесным? Предстать ли пред Ним со всесожжениями, с тельцами однолетними? Но можно ли угодить Господу тысячами овнов или неисчетными потоками елея?..."

О, человек! сказано тебе, что - добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим». (Михей, 6)

Вера, таким образом, должна быть не «книжной», не «догматичной», не «ритуальной», а живой, то есть проявляться в поступках. «Книжная», «догматичная», «ритуальная» вера слепа, она легко и просто превращается в фанатизм. В этом, собственно, и кроется основная причина вражды между христианами (и вообще между любыми верующими).

Для того чтобы вера ожила, необходимо услышать голос Бога в своём сердце, в своей совести, выйти за рамки «массового» религиозного стереотипа, не боясь прослыть еретиком или бунтарём или ещё кем-то. Необходим личный и честный поиск истины. Без страха увидеть абсурдность некоторых общепринятых догм, доктрин, стереотипов. Без страха «впасть в ересь», если начнёшь думать самостоятельно. Без страха задавать каверзные вопросы. В этом отношении верующим было бы полезно прислушиваться к аргументам неверующих и задумываться, не содержится ли в этих аргументах немалая доля правды. Даже искреннее богоборчество (вспомним Иова!), даже атеистический отказ от веры лучше лицемерия и ханжества. И честный атеист, живущий по совести, лучше лживого фарисея, превратившегося, по словам Иисуса, в «гроб окрашенный», не имеющий любви, сострадания и милосердия, насквозь пропитанный гордыней, неприязнью к «миру» и нетерпимостью к инакомыслящим.

Правда, имея уже богатый многолетний опыт общения с верующими, я знаю, как это для многих непросто, и сколько «благочестивых» возражений приведут мне некоторые оппоненты. С этим ничего не поделаешь: одни люди жаждут духовной свободы и готовы заплатить за неё даже цену презрения и отвержения бывшими собратьями, другие же хотят всю свою жизнь оставаться рабами, представляя, что своим рабством они показывают «смирение» и «послушание».

На это я могу лишь сказать одно. Хочешь показать подлинное смирение и послушание? Вот тебе простой ответ, в чём они заключаются: «Уповай на Господа и делай добро… Перестань гневаться и оставь ярость; не ревнуй до того, чтобы делать зло… Уклоняйся от зла, и делай добро…» (Псалом 36)

«Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне».   (Матфей, 7)

Вот в чём «краеугольный камень» веры: этот камень не есть доктрина или догма, этот камень есть Учение Иисуса о правильных человеческих отношениях. Этот камень есть прощение, милосердие и любовь.

Елена Преображенская

PS У нас нет возможности детально рассматривать проблематику историю церкви. Для интересующихся этим вопросом после статей предлагаем список литературы наиболее известных авторов  различных убеждений.

Продолжение книги Александра Грайцера:

            Как мне нравятся висящие спелые плоды в садах! Я люблю смотреть, как они наливаются соком  и блестят на солнце. Вот я обращаюсь к Небу, чтобы   Небо  дало  мне  совет  -  как  вырастить такой сад?

          Первое условие, которое мне дается, - выбери хорошее зерно. Второе условие - не спеши сажать его в землю. Оно должно отбыть свой срок где-то в темноте. Это для того, чтобы зернышки могли впитать в себя ту среду, которая есть вокруг. Потом, помолясь Господу, посади это зернышко в землю и жди.

"И все так просто? Скоро у меня будут плоды", - подумал я.  "Не спеши! - услышал я голос, - Возможно зернышко захочет еще пить. Тебе нужно следить, чтобы оно не было страждущим".

Вот показался из земли росточек. Я уже хожу вокруг него и смотрю: где же там плоды? - "Подожди, еще время не настало, еще нужно подрасти. Еще даже не было цветов". Вот - первый цветок? Уже, значит, скоро будут плоды? А сверху слышу голос: - "Это только пустоцвет. Он еще ничего не значит". Сколько же времени должно пройти, чтобы показались настоящие цветы?

Растет-растет этот мой росточек, а я становлюсь все старше и старше. И зимы и вёсны проходят, а цветов не так уж и много. Облетают они, не хотят завязываться. Зачем? Зачем так долго ждать приходится? А с Неба мне слышится голос: - "А может это и не для тебя предназначено? Да, ты по­садил, но собирать придется твоему внуку. И тогда он  сам своими ручонками сорвет сочный плод. Неужели тебе не всё равно, если он даже и не вспомнит про тебя?

Такой маленький-маленький росточек, а потом посмотришь, что из него вырастет...

БУНТАРИ  ПОНЕВОЛЕ

(Человек и Церковь)

Как правило, христианская журналистика занята проблемами евангелизации и обращена к неверующей аудитории. В церковной среде бытует мнение, что именно неверующие являются в нашем представлении основными оппонентами церкви и этот огромный “массив” требует от евангелистов наибольших усилий. Однако, данное представление видится мне неполным, а в некоторых ситуациях и вообще не соответствующим реальности. В некото­рых регионах (например, на Западной Украине, где процент верующих людей намного превышает процент неверующих) внутренняя опасность угрожает церкви куда более, чем внешняя. Ведь когда церкви перестают угрожать язычники (неверующие в Единого Бога люди), ей начинают угрожать лжеверующие. А вот с ними почему-то сложнее, чем с неверующими. Складывается впечатление, что верующие не знают, как поступать со лжеверующими и от того бросаются в крайности: либо полномасштабная война с проклятиями и буквальным сжива­нием со света (не на жизнь, а на смерть), либо же слишком миролюбивое бесконфликтное сосуществование с ними, в основе которого лежит либо стыд­ливое закрывание глаз на грехи, либо равнодушие. Тем не менее, единствен­ным наиболее эффективным средством борьбы против лжи и греха является обличение, вынесение его на свет. Как правило, мы не желаем "выносить сор из избы", справедливо по­баиваясь, чтобы кто-нибудь не преткнулся, не разочаровался в нас, забывая при этом, что тем самым мы сами закрываемся от людей, лишая себя такого мощного оружия как открытость, правдивость, прозрачность. Мы словно бы забываем о том, что наилучшей проповедью и свидетельством для окружающего нас мира является сама жизнь верующих, то, как они устраивают свою церковь, свои дела, И если христиане будут говорить истину друг другу, будут нели­цеприятны и бескомпромиссны, то и для неверующих это будет лучшим свиде­тельством действенности истины. Замалчивая грехи, которые рано или поздно все равно становятся известны, мы и себя не очищаем и другим не помогаем, и не замечаем, как попадаем в фарисейскую ловушку. Пришло время серьезного разговора о том, что происходит у нас в церкви, честного, нелицеприятного, искреннего. Нужно безбоязненно назвать своими именами все недостатки, ошибки, грехи, чтобы поставить правильный диагноз, без которого невозможно лечение и очищение. По крайней мере, таким образом мы освободим себя от самых опасных грехов: умолчания, покрывательства, равнодушия. В иллюзию впадают те христиане, которые считают будто умолчанием можно достичь чего-то положительного. Увы, но и они, как свидетельствует Библия, не избегнут наказания. / Иезекииль 3,18-21/.

Постановка проблемы.

Положение человека в церкви отнюдь не такое уж комфортное и удобное, как порою это утверждается. Церковь вовсе не напоминает собой уютный, теплый дом, в котором царит счастье и взаимопонимание. Взгляд, обращенный на историю церкви красноречиво говорит об этом. История Вселенских Соборов свидетельствует, что на каждом из них звучали осуждения очередной ереси или лжеучения, с последующими отлучениями отступников. Начиная с 4-го Констан­тинопольского Собора /869-70 гг./. положившего начало разделению церкви на Западную и Восточную, и до сегодняшнего дня церковь потрясают расколы, разделения, межконфессиональная рознь.

С одной стороны, понятно, что расколы и разделения для христиан, приз­ванных Богом любить друг друга и хранить единство между собой, мягко гово­ря, далеко не лучший способ разрешения противоречий. С другой стороны, исторический опыт показывает, что разделения порой просто неизбежны (так, например, было с Лютером, вынужденным пойти на непримиримый конфликт с Римской Церковью, чтобы очистить от человеческих замыслов Евангельское учение, высвободить из-под громоздких церковных догматов живую веру людей в Бога, дать новое направление развитию церкви). Очевидным является то, что прибегать к столь радикальным мерам приходится тогда, когда не помогают уже никакие другие. Или же тогда, когда еще не выработаны механизмы диалога и вместо того, чтобы разбираться с учением, концепцией, доктриной или каким-нибудь заблуждением или грехом, разбираются с самой личностью и притом весьма кардинально. В этом случае результат достигается не за счет аргументов, а влиянием большинства или заку­лисными хитростями.

Однако, можем ли мы, современные верующие, что-либо сделать в этом отно­шении, чтобы, не торгуя Истиной, сохранять единство или хотя бы стремиться к нему? Или мы обречены пройти очередной виток в этом разделении, неся на себе последствия грехов прошлых поколений верующих, когда дети отвергали своих отцов, а отцы не понимали своих детей?

Бог или идол?

Что может объединить христиан? Конечно же, Истина, Бог, Царство Божье. Однако, мы Его по-разному понимаем. Конечно же, Бог может быстро всех нас привести в единство, но при условии нашего послушания Ему. В этом-то, собственно, и вся проблема. Мы часто подменяем Бога чем-то другим, впадая в идолопоклонство. 0бъектом для идолопоклонства может стать все, что угодно: обряды, традиции, догматы, доктрины, правила, церковные структуры и т.д. От предмета (например, иконы, или мощей, обладающих чудотворной силой) - до чело­века (какого-нибудь праведника, пророка, святого, церковного лидера, проповедника, исцеляющего больных). Даже Библия в руках ортодокса-фанатика может стать свидетельством его собственной непогрешимо­сти и бичом для всех его окружающих. Мы, верующие, разделяем себя сами через нашу патологическую тягу к идолопоклонству.

В связи с этим хотелось бы обратить внимание верующих из протестантских церквей на то, что Библия, Священная Книга, Богодухновенный текст - еще не является Самим Богом, не может Его собой заменить и вовсе не предназначена для этого. Поэто­му Библейские догмы, доктрины, схемы, учения и т.д., помогающие нам в познании, не могут претендовать на полноту Истины, на ее конечное воплощение. Библия - средство, а не цель, она может помочь привести человека к Богу, ибо она свидетельствует о Нем, но столь же "успешно" она может и увести от Бога, если ею пользоваться неправильно. И это является историческим фактом, что Библейская доктрина, принимаемая как Абсолют, обязательный для всех, становилась причиной межконфессиональных конфликтов на века. Равно опасным является как удаление от Библейского учения, так и догматическая зацикленность только на учении, в ущерб развитию и обогащению живым опытом веры. И когда Библия говорит нам о том, что Бог не меняется, то данное утверждение ни в коем случае не следует понимать так, будто Бог застыл в виде догмы, которую можно брать с собою в карман, чтобы показывать другим. Догма - словно фо­тография, запечатлевшая жизненный эпизод, но она не может заменить собой живой личности, конкретной жизненной ситуации. Жизнь больше фотографии, а Бог больше догмы. Фотографию можно положить в карман, чтобы продемонстрировать ее друзьям, также, впро­чем, как и догму или учение, а вот жизнь в карман не положишь, не вмещает­ся. Жизнь является непредсказуемой, как бы это не нравилось некоторым Библейским теологам и учителям.  Потому сама Библия говорит нам о том, что буква - убивает /когда подменяет собой жизнь/, а дух - животворит. Бог - есть Дух и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в Духе и Истине /Иоанн 4, 24/. Оттого, подходя к Богу или какому-нибудь жизненному явлению с доктринальной, догматической позиции, мы зачастую не только не понимаем его, но и выхолащиваем, фактически убиваем. Жизнь должна нас  обогащать, развивать, учить, а вместо этого мы ее сами порой пытаемся научить, стерилизовать, втиснуть в какие-то доктрины и рамки, ограничить, а если она не поддается пере­воспитанию, то и отвергнуть, осудить, заклеймить проклятием, в принципе отбросить, лишить жизнь  жизни.

Все межконфессиональные, межцерковные, а также и внутрицерковные войны всегда происходили и происходят из-за различия догматов и доктрин. По крайней мере, так  это выглядит со стороны. Но воевать из-за догмы все равно, что говорить ближ­нему: ты должен быть таким же как я, потому что я являюсь эталоном правед­ности. Но Бог, Творец многообразия, - не конвейерная фабрика. Он имеет дело с каждым человеком лично и творит всех нас разными, различными, неповтори­мыми. Каждое действие Его особенное, творчески оригинальное и единство, которое Он стремится Haм дать - это не унифицирующее единство, обезличи­вающее и делающее из личности послушную марионетку, а сложносоставное един­ство, когда каждый человек обретает свое особое неповторимое качество, зна­чение, функцию, как различные органы в едином сложном организме.

Бог и приходит-то к нам разными путями. Не только через Библию или проповедь или пастырское наставление или пророческое слово. Но и через жиз­ненные обстоятельства, через ближнего, порой незнакомого нам человека, ин­когнито. Как, например, Христос подошел к двум ученикам идущим в Эммаус. А они Его не узнали. Они, также как порой и мы, говорили о Нем, разбирали Писания, а Его Самого не узнавали. И Христос не торопится почему-то им Себя называть. Вероятно, хочет, чтобы они, то есть мы, Его сами узнали, приняли по вере, а не по указке. А когда они Его все-таки узнали, Он тут же сделал­ся невидимым для них. Словно бы хотел сказать: не думайте, будто вы уже наш­ли окончательно Истину и она теперь будет исключительно вам принадлежать. Единственный способ приобрести монополию на Истину (то есть стать ее един­ственным обладателем) заключается в том, чтобы сделать ей “истинный” памятник и объявить, что, мол, этот памятник и есть живая истина. Чтобы приходящие покло­нялись памятнику, как живой истине, а смотрителю памятника бросали монетки за саму возможность поклониться. И тогда такой смотритель будет расхваливать именно этот памятник, утверждая, что именно он самый точный и правильный, а все остальные - никуда не годятся. Бывает и так, что смотритель и сам начинает верить в свой памятник. Смогут ли такие смотрители объединиться между собой? Думаю, что единственное о чем они смогут договориться между собой, так это о невмешательстве в дела друг друга.

На этом не только книга, но и эта глава не заканчивается. Продолжение следует…

Список литературы по истории церкви:

Ирина Свенцицкая. Раннее христианство: страницы истории

Адольф фон Гарнак. История догматов

Михаил Поснов. История христианской церкви (до разделения церквей 1054 года)

Антон Карташев. Вселенский Соборы

В.В.Болотов. Лекции по истории древней церкви

Йозеф Лортц. История церкви

До следующих виртуальных встреч!

Будьте успешны и счастливы!

Если у вас будет желание, вы можете присылать нам свои комментарии и мысли, собственные статьи и другие материалы по тематике рассылки. Мы можем опубликовать их в рассылке и/или на сайте. Наш адрес - по ссылке:

Ведущие рассылки Елена Преображенская и Александр Грайцер