24.07.06.Выпуск 148
" Дух делает тело богатым"-Шекспир
Глава XXI Власть духа над телом.
Из книги Орисон Свет Марден
" СТРОИТЕЛИ СУДЬБЫ ИЛИ ПУТЬ К УСПЕХУ И МОГУЩЕСТВУ"

Воспоминания о Шаляпине
его любимой дочери Ирины.
(с редкими комментариями)

"Отец вставал поздно, так как обычно ложился в три-четыре часа
утра. После спектаклей или концертов он в большинстве случаев
уезжал куда-нибудь в гости или в компании друзей отправлялся
посидеть в ресторане "Эрмитаж" или "Meтрополь".
Я любила утром зайти к отцу в комнату, отдернуть занавески и
взглянуть на него; а он, щурясь и потягиваясь, улыбался мне, а
затем начинал распеваться сначала на пианиссимо, а потом, вздохнув
полной грудью, пробовал голос в полную силу.
Если голос звучит хорошо, то и настроение хорошее. Василий
приносит ему утренний чай. В комнату вбегает любимый бульдог отца
- "Булька", неся во рту газету, чему научил его китаец Василий.
(По воспоминаниям других дочерей с Булькой Шаляпин играл в голосовые игры, заключавшиеся в том, что Шаляпин вставал на четвереньки и подражал рычанию любимого пса. Таким образом Шаляпин приводил в неимоверный восторг Бульку, заливавшегося радостным лаем, а Шаляпин подражая ему в этом, тренировал открытие «второго рта. Вот откуда знаменитое горло Шаляпина.)
… Не помню, чтобы отец систематически занимался пением. Голос у него
как-то всегда был в порядке, он не "мудрствовал лукаво" над ним.
Отец никогда не пел открытым звуком, если это не нужно было для
какой-либо характерно краски. Порой, расхаживая по залу, он пел
без аккомпанемента отдельны фразы из какой-либо партии.
Однажды я спросила его, как правильнее дышать - ртом или носом, он
ответил, что правил для него нет, он дышит так, как ему удобно.
Говорил, что педагоги не правы в том, что учат всех одинаково, по
шаблону; конструкция гортани, рта, носа у всех разная, и надо,
чтобы каждый сам нашел наилучший способ дышать, зная основные
правила дыхания… (О самих правилах ни звука)
Вдумчиво и детально изучал Федор Иванович текст Пушкина, на
который написана музыка Римского-Корсакова, - "Ненастный день
потух". Этот романс, после "Двойника" Шуберта, пожалуй, можно
поставить на первое место по тонкости и глубине исполнения. Здесь
голос отца звучал, как виолончель, а когда он произносил слова -
"Там море движется роскошной пеленой", - то перед глазами вставал
необъятный морской простор.
Вообще, что бы ни пел Федор Иванович, он всегда рисовал картину не
только словами, но и голосом, его тембровыми оттенками, как
художник красками. А его голосовая палитра была необычайно богата.
Никогда и никому он слепо не подражал, но учился у всех, у кого
мог научиться чему-либо необходимому ему как художнику.
Великолепно исполнял Федор Иванович "Двойника" Шуберта и особенно
бережно относился к этому романсу. И он обычно обращался к публике
со словами: "Сейчас я буду петь гениальное произведение Шуберта
"Двойник", прошу абсолютной тишины".
Помню, отец не особенно положительно отнесся к моему
желанию стать актрисой, хотя и считал меня способной.
Сразу же начал он мне говорить о тернистом пути актрисы.
- Нужно иметь огромное, из ряда вон выходящее дарование, и только
тогда идти на сцену, - объяснял он мне. - В театре надо быть
тузом, козырным тузом. Все остальное обречено на страдание и
унижение. Я тоже в юные годы испытал много горя, пока не нашел
сначала своего учителя Усатова, а впоследствии С. И. Мамонтова
чуткого художника и чудесного человека, который стал для меня
другом и которому я многим обязан.
- Так вот, дорогая Аринка, подумай. Но я уже ни о чем думать не
могла. Я подала заявление о приеме Вторую студию МХТ и после
экзамена была принята.
Как-то я пригласила отца на этот спектакль…
Домой мы с отцом возвращались пешком.
- Ну как? - спросила я его.
- Что ж, недурно, - проговорил он, - только надо тебе еще
поработать над акцентом, и потом хотелось бы, чтобы во время танца
у тебя в руках были бы "тарелочки", словом, какой-нибудь ударный
инструмент. Но это не главное, а вот, не забывай ни на минуту, что
ты на сцене, что публика видит каждый твой жест, каждое движение,
развивай в себе способность контролировать себя.
- Но это же будет мешать мне, - возразила я.
- Наоборот, это будет тебе помогать, ты ничего не будешь делать
бессознательно. "Бессознательное" творчество никуда не годится,
актер должен быть мастером, создавать образ, ежеминутно помня, что
он на сцене.
«Нести образ через актера-творца, а не через
актера-человека, вот это и называется искусством . В этом, мне
кажется, мы расходимся с Костей Станиславским; я не понимаю все
эти замысловатые выражения: "войти в круг" и тому подобное, что
называют системой. Мне кажется, по системе играть на сцене нельзя,
вот в рулетку - можно. Не знаю, но в мое время, когда я был еще
молод, всего этого не знали, а играли актеры хорошо. Теперь же,
наоборот, все знают, почему, а играют часто плохо. Прежде актера
спрашивал антрепренер, может он играть Гамлета, предположим. Он
отвечал "да" и, не думая о системе, а играл блестяще.
- Костя Станиславский говорит, что с меня написал систему. Не правда.
Я никогда не играл по системе, а вам он это так рассказывает нарочно»
(Слово «система» было ненавистно Шаляпину, так как он видел механистичность системы Станиславского. Но само слово ни при чем. Системы могут быть и не механическими. Это понимал Шаляпин, но боялся отождествления своей системы с системой Станиславского и потому так резко отвергал это понятие по отношению к искусству.)

Ф. И. ШАЛЯПИН РАБОТАЕТ

Как работал Федор Иванович?! - мне часто задают этот вопрос, и не
Скрою, что трудно на него отвечать.
Дело в том, что "работа" в том смысле, как мы привыкли ее
понимать, то есть систематические занятия по определенному плану и
методу, не свойственны были Федору Ивановичу; но вся его жизнь
была насыщена творческим труден "движением неутомимым,
беспрерывным"... Он учился у кого только мог и как-то своеобразно
работал, пытливо и настойчиво, никогда не останавливаясь на
достигнутом.
"Я помнил, что меня ждет у крыльца моя русская тройка с
валдайскими колокольчиками, что мне спать некогда,-надо мне в
дальнейший путь"...-говорил отец.
Учился он тогда, когда сидел за дружеской беседой в кругу своих
товарищей-художников и когда посещал их мастерские, наблюдая за их
манерой писать, класть краски, делать рисунок. Здесь он делал для
себя выводы, обдумывая будущий грим или костюм.
Непосредственность, смелость и яркость коровинской живописи Федор
Иванович умел соединять с лаконичностью и четкостью рисунка Серова
- вот почему он достигал всегда такой законченности и экспрессии в
своем гриме, во внешнем образе своих героев. И Репин, и Васнецов,
и Поленов - все они имели влияние на образы, создаваемые отцом. Об
этом пишет сам Федор Иванович в своих воспоминаниях.
Но не только русские художники влияли на творчество Шаляпина. Тем,
кто видел его в роли Филиппа II Испанского в "Дон Карлосе" Верди,
было понятно, что Шаляпин не раз обращался к великим творениям
испанских живописцев.
Много помогал отцу своими беседами и знаменитый историк Василий
Осипович Ключевский.
Изучая драматическую сторону образа, Федор Иванович обращался к
творчеству наших талантливейших артистов. Это тоже очень помогало
ему.
Наибольшую помощь в работе оказал Шаляпину его друг - знаменитый
трагик Мамонт Дальский. Это он научил отца разбираться в интонации
и окраске слов, обратил его внимание не только на внутренний
рисунок образа, но и на внешнюю его выразительность, учил его
реализму и правде на сцене.
Учился Федор Иванович непосредственно у народа. Еще с детства
привык он к русской песне. Ее пели мастеровые люди в Суконной
слободе, в Казани, пели в деревнях на завалинках, "на речках, в
лесах и за лучиной". Хорошо пела песни матушка Федора Ивановича -
Авдотья Михайловна.
Русскую песню отец очень любил, но не все песни нравились ему
одинаково. Некоторые, как, например, "Ухарь купец" или
"Коробейники", он никогда не пел, считая эти песни
псевдонародными. Не любил он и частушек. Зато "Ноченьку",
"Лучинушку", "Как по ельничку", "Эх ты, Ванька" и многие другие он
пел удивительно задушевно, часто без аккомпанемента - так, как в
былые времена пел их с матушкой Авдотьей Михайловной.
Иногда я заставала отца, сидящим в глубокой задумчивости за
письменным столом, с пером в руках; на простом клочке бумаги
чертил он какие-то рисунки: лица, ноги, руки. В столовой за обедом
иногда чертил обгоревшей спичкой прямо на скатерти. Это тоже была
работа. Делая наброски, он обдумывал грим какого-либо персонажа,
его внешний облик. Так он искал.
Мать рассказывала, что иногда, поздно ночью, когда все затихало в
доме, Федор Иванович брал клавир и, лежа в постели, долго изучал
его, напевая впол-голоса все партии - как мужские, так и женские.

Одним из основных свойств Федора Ивановича была его удивительная
наблюдательность, умение подметить характерные черты, привычки
людей.
В своих воспоминаниях Федор Иванович подробно описывает, какое
впечатление произвел на него странник-бродяга, которого он
встретил на ночлеге в деревенской избе, когда ездил рыбачить, и
как это впечатление помогло ему впоследствии сыграть Варлаама в
опере "Борис Годунов" Мусоргского.
Мать рассказывала, как где-то во Франции, в поезде, когда они с
отцом ехал на курорт, в купе вошел католический священник. Погода
была плохая, и он видимо, не особенно хорошо себя чувствовал. Его
шея была укутана длиннющим вязаным шарфом. В руках священник
держал зонтик, сильно намокши от дождя. Долго откашливаясь, он,
наконец, стал разматывать шарф, и разматывал его очень долго. Отец
пристально следил за ним, потом тихонько спросил:мою мать:
"Иолочка, можешь ли ты связать мне такой шарф?" - "Конечно, к
зачем?"-"Узнаешь потом..."-загадочно ответил отец.
И вот в спектакле "Севильский цирюльник" Федор Иванович в роли дон
Базилио, в последнем акте, выходит с мокрым зонтиком в руке и весь
до глаз укутанный в шарф; этот шарф он долго разматывает, а уходя
со сцены, сам начинает его заматывать, и шарф уже приобретает
символическое значение. Ведь и сам дон Базилио гибок, изворотлив;
он то делается маленьким, то вдруг вырастает в огромную, непомерно
длинную фигуру, смешную и жуткую; он как-то складывается и
раскладывается, "сматывается" и "разматывается" - это сущность его
иезуитской души.
Но не только наблюдательность помогала отцу в его творческой
работе. Обладал он еще какой-то необыкновенной интуицией, которая
помогала ему так глубоко проникать в образ, что он начинал
действовать именно так, как действовало бы данное лицо в данных
обстоятельствах. Воображение - одно из главных орудий творчества.
"Вообразить - это значит вдруг увидеть, увидеть хорошо, ловко,
правдиво внешний образ в целом, а затем характерные детали", -
говорил отец.

«Второй рот» Шаляпина.
Мы уже знаем, что Шаляпин не считал зазорным учиться у наших меньших братьев. Речь идет о его бульдоге «Бульке», с упражнений по открытию «второго рта» начинался день певца. К каким анатомическим результатам привели эти занятия можно понять по рассказу Ираклия Андронникова "Горло Шаляпина" ( Ираклий Андронников. К музыке. Киев. "Музична Украина"1986.с.272-294)

И.Андронников пересказывает воспоминания народного артиста СССР
А.А.Остужева о том, как тот, будучи начинающим артистом, сумел
заглянуть в горло Шаляпина и какой практический вывод сделал он
для себя, а уже затем, в свою очередь и Андронников. Дело
происходит в гримерной Большого театра перед спектаклем (опера
Серова "Юдифь", в которой Шаляпин пел партию свирепого
военачальника Олоферна). В гримерной полно народу. Вдруг к нему
подходит ларинголог-горловой врач. И спрашивает: "Феденька!
Мальчик! Как твое горлышко?" - "Ничего, в порядке!"- "Ну, не
ленись, детка! Покажи мне свою глоточку!" - "На смотри! Ахааааааа
"- "И тогда все, кто был в комнате, перестали брехать, подошли к
Шаляпину и, оттесняя при этом друг друга, стали заглядывать ему в
рот. И выражали при этом бурные одобрения.."- "Из тех слов,
которые я мог расслышать за порогом, я понял, что пропустил нечто
сверхъестественное, чего уже, может быть, никогда не увижу.".Далее
идет рассказ о том как все-таки Остужеву удалось заглянуть в горло
Шаляпина, и какое это произвело на него впечатление. И хоть это
событие происходило около 40 лет назад (в 1909 году) Остужев
сохранил яркие впечатления от увиденного. В своих воспоминаниях
глотку Шаляпина он сопоставляет с сооружением великого мастера:
"Это чудо! Но не природы .Это - чудо работы, систематической
тренировки." Далее Остужев рассказывает о впечатлении
произведенным на него Шаляпиным в этом спектакле: "И я выскочил из
артистической, пристроился в кулисе. Потом услышал, как в зал,
расширяясь и нарастая, полетел раскаленный Шаляпинский звук. Слушал
и смотрел. И не мог отделаться от представления об этом огромном
поющем раструбе (выделено мною-В.Б.). Интересно отметить, что
сразу же после увиденного Остужев разглядывает в зеркало свою
глотку и так характеризует увиденное: - "ГОРЛО ПИВНОЙ
БУТЫЛКИ!НЁБО?!ПОТОЛОК В ПОДВАЛЕ!Язык?Как КУЛАК, торчит во рту. А дальше - потемки дремучие!" С тех пор Остужев стал систематически упражнять горло и когда в горло Остужева заглянул уже Андронников, то вот как он это описывает: "Остужев разинул рот. Гляжу: нёбо - высокая арка, как подъемный мост, опустился язык, открыв вход в
огромный тоннель. Горло? О нет! Не горло вижу я - сооружение
великого мастера! И не могу отвести глаза от этого необыкновенного
зрелища".

Андронников вспоминает, что он тут же достал зеркальце, открыл рот
и : "Вы не знаете, что увидел я! Бугор языка, а сзади - потемки
дремучие. И никаких перспектив. С того времени я тоже стал упражнять
горло". Судя по прекрасно поставленному голосу Андронникова, ему эти
упражнения помогли. Заметим, что нигде в рассказе нет ни слова об
упражнениях по расширению глотки.

Советы Шаляпина

Важный совет Шаляпина. Как учиться пению по пластинкам (звукозаписям)
По воспоминаниям С.Ф.Стрелкова, нашего соотечественника, большого любителя пения и поклонника Шаляпина, оказавшегося после революции в Америке.
".. .И еще один совет дал мне Шаляпин в тот вечер: "Чем лучше голос, - тем больше надо работать". Я похвалился, что купил его пластинку "Солнце всходит и заходит". Он улыбнулся и спросил:
- А вы знаете, сколько вариантов у меня было хотя бы для слов "Солнце всходит и заходит"? Уйма целая! А если поработаешь хорошенько, то поймешь, что даже и одно-то слово: "всходит", "заходит", "ворон", "цепи" и т. д. и т. д. - можно спеть с разными оттенками, менять интонации слогов одного и того
же слова много раз. - Вот вы похвалились, - сказал он, - что часто слушаете мои пластинки. Это хорошо, но надо быть осторожным, чтобы не впасть в почти всегдашнюю ошибку начинающего ~ имитацию. Вот я, например, только после многих лет работы над голосом и всеми другими нужными артисту средствами добился, скажем, именно такого звучания фразы "Прошай, мой сын, умираю..." - ну и вы начнете стараться так же спеть, дескать, не зря же хвалят. А это уж будет не учеба, а простое подражание, без всякой вашей осмысленности, вашего понимания. Лучше слушайте сначала плохеньких басов. Вы слышите, пластинка играет, трубит какой-то бас во все горло: "Прощай, мой сын, умираю", - вы и думаете: "Вот дрянь-то какая, зачем дальше слушать?" А надо не только прослушать все до конца, а понять: почему вы подумали, что такое пение дрянь, какие его ошибки вы не допустили бы в своем исполнении? Нашли все недочеты в данной пластинке, ставьте другую, лучшего певца. Поищите там, не найдете ли чего неудачного. И вот так одну пластинку за другой. Пройдет время, и вы сами увидите, какую громадную пользу принесет вам такая учеба. Ну, а потом опять послушайте Шаляпина и сделайте это тоже очень внимательно, дескать, не найду ли я и у него такого, что окажется не совсем удачным".
Этот совет Шаляпина основан на глубоком понимании им закономерностей развития нашей психики. Приведу более простой аналог из шахмат, не понимаемый большинством тренеров. Юного шахматиста буквально в первые месяцы занятий начинают учить на примерах шахматных мастеров. Естественно, что здесь идет перескакивание через несколько ступеней развития и усвоение может быть только основанное на памяти, то есть чисто механическое. Такое обучение только убивает у ребенка интерес, так понимания происходящего нет. Когда я консультировал папу Гаты Камского сентябре 1980 года, то я ему после разъяснения того, что делается во Дворце Пионеров, посоветовал найти шахматного мастера, который бы играл с ребенком и объяснял сразу после партии его ошибки. Он нашел ему мастера Владимира Шишкина, в 60-е годы надежду ленинградских шахмат, и после 4-х летних таких домашних занятий мальчик в 12 лет выиграл первенство СССР среди юношей до 18 лет, а через год повторил этот успех.
В дальнейшем Гата стал выдающимся гроссмейстером, претендентом на мировое первенство. Аналогичные консультации мною были проведены с папой Петра Свидлера и папой Евгения Алексеева, известных петербуржских гроссмейстеров.
Эти примеры приведены и с целью лучшего понимания логики предстоящих упражнений, которые вскоре последуют. Практически всех педагогов речевых и вокальных преследует тоже непонимание, о котором сейчас шла речь.
Выражается это в том, что с первых же занятий ученику даются упражнения, которые противоречат природе развития (точнее восстановления) природного голоса. Пока не снята механическая модель с самого раннего, глубинного уровня (до речевого), то не может быть никаких результатах и на последующем, речевом уровне, а тем более пении.

О насущном

Москва. 26-27 августа 2006. Речевой тренинг. Начало презентации в 12.00.

Цена 10500 руб. Скидка 3000 руб. до 15 августа. Предоплата в центр "Разумный путь" или на счет указанный на сайте www.bagratid.com в разделе заочное обучение. При себе иметь копию квитанции. Телефоны Центра"Разумный путь" (495) 350-30-90, 995-203, менеджер Лена 8 5 350 4408 -понедельник, среда, воскресенье.(Запись и предоплата ул. Ставропольская д.14 (М.Волжская)

Москва. 23-24 сентября 2006. Начало в 12.00.Певческий тренинг в КАРАОКЕ-БУМ

Цена 10500 руб. Скидка 3000 руб. при предоплате до 18 сентября.

Запись по тел. (812) 713-78-47, или 8-911-973-05-25 или voice@bagratid.com или bageon@yandex.ru Предоплата в КАРАОКЕ-БУМ (Ирина: 8 910 420 8215) или на счет указанный на сайте www.bagratid.com в разделе заочное обучение.

БУДЬТЕ В ГОЛОСЕ! Владимир Багрунов