20.06.05.Выпуск 94
«Многие пренебрегают дробями, но из них складываются миллионы ».
Из книги Орисон Свет Марден
«СТРОИТЕЛИ СУДЬБЫ ИЛИ ПУТЬ К УСПЕХУ И МОГУЩЕСТВУ»

Светлов Р.В.
Друзья и враги России

Предисловие (окончание)

Вот это стремление утвердиться на Балтике вопреки всему и определяет характер русской политики ХУШ-ХГХ вв.: Санкт-Петербург — Четвертый Рим. Он изначально создавался как имперский город, соединивший в себе черты многих европейских столиц. Его население всегда было крайне пестрым; долгое время Петербург находился как бы «при России», а не «в России».
Новая столица была нужна Петру не только для торгового «допинга», который требовался российской экономике, но и для реализации его «северогерманского» проекта. В1716-1717 гг., когда русская армия находилась в Северной Германии и Дании, а Романовы породнились с Мекленбургским и Брауншвейгским правящими домами, Петр I едва не превратил Балтику в «Русское море». Хотя современные российские историки всячески отри¬цают подобные замыслы у Петра, он явно хотел помириться с Карлом XII и, опираясь на связи с местными князьями, де-факто стать господином в северной Германии.
Попытка оказалась неудачной; Петр расплатился за нее ссорой с Данией и периодом напряженных отношений с Англией. Отказавшись от продвижения в Германии, он завершил Северную войну, после чего попытался захватить весь бассейн Каспия, дабы окончательно взять под русский контроль евразийскую торговлю. Однако наследники Петра вновь вернулись к «германскому проекту».
Место Мекленбурга и Брауншвейга занял Шлезвиг-Гольштейн (через брак дочери Петра Анны). Территория этого герцогства, расположенного в основании Ютландского полуострова, была одним из наиболее уязвимых мест Германии. Причем не только по своему географическому положению, но и по той причине, что за влияние на Шлезвиг-Гольштейн шла постоянная борьба между немецкими государями и Данией. Русские императоры могли лавировать, ссылаясь на свои генеалогические связи с местными герцогами и оказывая серьезное влияние на расстановку сил на Балтике и в Германии. К тому же через территорию Шлезвига Россия могла получить выход на Северное море1.

Впервые идея прорытия канала через перешеек в районе Киля возникла у Петра I в 1716 г. Понятно, что этот канал предназначался для русских торговых и военных кораблей, так как проход через Зунд легко запирали датский, шведский или английский флоты

Русское влияние сохранялось до 1863 г., когда Австрия и Пруссия воспользовались международной изоляцией России, возникшей из-за очередного Польского восстания, и обменяли свое благожелательное отношение к карательным действиям русских войск на невмешательство Александра III в их войну против Дании. В итоге Шлезвиг-Гольштейн оказался для русских царей потерян, а Пруссия быстро превратилась в Германскую империю, поглотившую голштинскую родину Романовых, и вскоре стала смертельным врагом России.
Но прежде чем это произошло, Россия в течение полутораста лет не только имела рычаги давления на Германию, но и управлялась династией, которая привечала немецкую диаспору. В России жило множество немцев — начиная с «остзейских» (то есть жителей Прибалтики, завоеванной царем) и заканчивая офицерами, учеными, учителями, мастеровыми, ежегодно пересекавшими русскую границу. Русские государи являлись альтернативой немецким династиям. И были не прочь превратить свое государство в русско-германскую империю.
После шведской Прибалтики русские присоединили Курляндию, значительную часть населения которой составляли немцы. Во время Семилетней войны русские в течение нескольких лет оккупировали Восточную Пруссию. Если бы не смерть Елизаветы и не резкая смена политического курса при Петре III, «калининградский анклав», вполне возможно, появился бы уже в XVIII в.
Усиление Пруссии преградило России путь на север. Лишь во время правления Николая I Россия снова решительно вмешивалась в германские дела. Однако прус¬ская династия Гогенцоллернов успешно занималась объединением страны, и Германии русский немецкий император стал уже не нужен.
Не менее важным для России был «черноморский проект». На побережье Черного моря русские утвердились лишь в конце XVIII в., хотя каждая из войн с Турцией проходила в мечтаниях о Проливах и Царьграде. Этот уникальный исторический, стратегический, экономический, торговый район в руки Романовых так и не перешел. Однако движение на юг позволило избавиться от татарской опасности, и именно в XVIII столетии плодородные степные равнины Причерноморья и Поволжья стали заселяться. Возникла огромная Новороссия, создателями которой стали русские, украинцы, немцы, греки, армяне. В XIX столетии Россия могла прокормить уже не только себя, но и всю Европу. Вместе с ростом производительности крестьянского труда начался рост населения. Огромные просторы, которыми владели Романовы, приобретали обжитой вид.
Насколько это было важно для России, станет ясно, если вспомнить, что перед Северной войной ее население составляло всего около 13 млн. человек, а в 1812 г. Русские войска, сосредоточенные на западной границе, были по численности меньше не только Великой армии Наполеона, но даже французских частей, входивших в нее.
До возникновения мифа о беспредельных людских ресурсах России было еще далеко.
На новые, активно осваиваемые территории (Прибал¬тика, Новороссия, Поволжье, Сибирь) устремляются наиболее деятельные элементы общества. В Московской России (позже этот регион будут мечтательно называть «Средняя полоса»), наоборот, жизнь течет медленно. Иначе как застоем ситуацию в сельских местностях не назовешь — с последствиями этого застоя мы разбираемся до настоящего момента.
Но Романовым было не до волнений о процветании «исторического ядра» их державы. При Екатерине I и Александре I Россия получила обширные «довески», которые не снились ни одному из европейских государств. В результате разделов Польши мы стали владеть большей частью бывшей Речи Посполитой, а после Наполеоновских войн получили Варшаву. С 1809 г. России принадлежит Финляндия. Еще раньше началось проникновение в Закавказье: вначале в Грузию, затем в Азербайджан, а при Николае I и в Армению.
Часть территорий «осваивали» путем образования уний (Царство Польское, Великое княжество Финляндское), часть присоединяли напрямую (Закавказье). За¬падная граница России продвинулась до Центральной Европы, а южная оказалась неподалеку от Ближнего Востока. Больше не было аморфных и несамостоятельных буферных зон между Россией и Европой, Россией и Азией (Турцией, Ираном).
На это время падает расцвет могущества Российской империи. С варшавского «балкона» русские армии гро¬зили через несколько недель оказаться на Рейне. В Новороссии и Поволжье кипела жизнь; русские поселенцы активно осваивали Прикубанье и Терек, русские торговые колонии контролировали торговлю пушниной на Аляске.
«Черноморский проект», кажется, был готов принести долгожданные плоды. Освободившаяся Греция становится форпостом русских интересов на Средиземномо¬рье. Выход к Дунаю, обретенный в 1811 г., окончательно превратил Россию в соседа славянской части Балкан. В Петербурге пока не представляли, насколько эфемерно будущее «панславянской идеи». Россия казалась гарантом автономии славянских провинций Турции и свободы ве¬роисповедания для их населения. Сама Оттоманская империя напоминала умирающего, наследство которого были готовы поделить европейские державы.
В обширных славянских областях Австро-Венгрии также начинало расцветать русофильство. В Галиции, Хорватии, Чехии были убеждены, что русский импера¬тор при случае поможет им добиться автономии внут¬ри Австрийской империи, а быть может, и независимости1.

Другой вопрос, желали ли западные и южные славяне присоединения своих земель к России. Для местных политиков панславизм был лишь козырной картой в непрекращаю¬щемся торге с властями Вены.

К сожалению, этот период длился недолго. Крымская война показала не только близорукость русской дипломатии (не подозревавшей, что ради сохранения «европейского равновесия» на защиту умирающего встанут первоклассные державы), но и неготовность России к роли мирового лидера — экономическую, военную, общественную.
Александры II и III попытались справиться с этой неготовностью. Несмотря на крайне неудачные итоги новой Балканской войны (1877-1878), выигранной на поле боя, но полностью проигранной за столом переговоров, Россия имела передышку в несколько десятилетий для решения своих внутренних проблем. Наконец удалось замирить Кавказ, русская колонизация этого райо¬на проходила теперь беспрепятственно. Успехом завершилось планомерное завоевание Средней Азии и стал намечаться «индийский проект» (к счастью, русские политики так и не решились на его выполнение — см. Англия). Печально известные Опиумные войны, которые вели с Китаем Англия и Франция, позволили России закрепить за собой Приморье. В этом смысле отказ прави¬тельства Александра П от Аляски выглядит вполне разум¬ным мероприятием: сил для одновременного освоения Аляски и Приморья у государства не было. При ином раскладе событий Россия потеряла бы Владивосток уже в начале XX в.
Существует масса причин кризиса Российской империи, начавшегося в конце XIX в. Промышленный бум, наконец пришедший и к нам, принес с собой все прелести «опролетаривания» населения, а имевшегося уже в Европе опыта смягчения этой ситуации в России просто не было. Давил внешний долг и необходимость участвовать в гонке вооружений. Слишком много сил уходило на освоение новых территорий. После объединения Германии российские государи все чаще начинают вспоминать о традициях Святой Руси, пытаясь найти идеологию для государства евразийского типа, которое и пытаются стро¬ить. А это устраивало далеко не всех: многие все еще полагали, что будущее России в Европе. Да и национальные окраины видели в этом угрозу своим правам.
Как обычно, действовал целый комплекс факторов. Мы хотели бы упомянуть еще один, в последнее десятилетие стыдливо замалчиваемый историками, — фактор Николая II.
В системе государственного управления России фигура императора играла ключевую роль. Большинство Ро¬мановых — начиная с Алексея Михайловича—были личностями. По крайней мере это можно с уверенностью сказать о государях XIX в. Даже если Николай I и Александр III кому-либо не нравятся, нельзя отрицать их державной воли и определяющего влияния на государственную политику.
Николай II, к несчастью, в корне отличался от своих предшественников. Хороший (вполне возможно), но слабый человек, он был совершенно не способен править государством, тем более — на рубеже эпох. Слабоволие и беспринципность Николая стали причиной беспомощности внешней и внутренней политики России. Окончательно последний из Романовых расписался в своей никчемности, возложив на себя в 1915 г. обязанности главнокомандующего.
Второе Смутное время, которое нам известно как период февральской и октябрьской революций и Гражданской войны 1918-1922 гг. (в Средней Азии она фактически продолжалась до 30-х гг.), в сущности являлось периодом болезненного изживания чудовищного кризиса, в котором оказалась Россия к исходу 1916 г. Степень случайности того, что именно большевистская партия оказалась у власти и что именно марксизм (стремительно приспосабливаемый к российской почве) стал идеологией нового государства, — тема не закрытая до насто¬ящего момента. Однако приходится признать: именно космополиты-марксисты восстановили российскую государственность — какие бы при этом цели они перед собой ни ставили.
Интернационал империи Романовых получил продолжение в истории Советского Союза. Я не выделяю период с 1922 по 1991 гг. как особый потому, что от Романовых СССР в целом унаследовал контур государ¬ственных границ, а также имперскую идею.
Правда, отпали Финляндия, Прибалтика, Польша — почти в границах Речи Посполитой. Однако Кавказ, Средняя Азия и Дальний Восток остались в составе России. Столица «переехала» в Москву: слишком близко к Петрограду—Ленинграду пролегла государственная граница. В век авиации и бронетехники его местоположение стало уязвимым.
Как и во времена Петра I, способы выхода из кризиса в большевистской России были совсем нецивилизованными. Преодолев разруху благодаря поощрению мелкого предпринимательства, власть предержащие дождались, пока поросенок по имени «мелкий буржуа» созреет и в конце 20-х гг. пустили ему кровь, осуществив за счет нэпманов индустриализацию страны. Вместе с тем сельское хозяйство также попытались превратить в разновидность промышленного производства, насильно создав совхозы и колхозы. Спустя несколько десятилетий стало ясно, что совхозная идея — мертворожденное дитя: сельское хозяйство с конца 50-х гг. стало стремительно деградировать, однако в 30-е гг. все негативные явления считали «болезнью роста».
Так или иначе, за десятилетие страна совершила на¬стоящий скачок в будущее. Когда Россия и Германия — две страны, ослабленные, но не уничтоженные в годы Первой мировой, — восстановили свою государственную мощь, мгновенно пала вся система государств, созданная в 1918-1922 гг. политиками Антанты. Державы «санитарного кордона» (Польша, Прибалтика) перестали существовать. Советский Союз получил «балкон» в Центральную Европу в виде Галиции, а границы России и Германии вновь соприкоснулись.
Дальнейшее хорошо известно. Униженная, почти растоптанная в 1941 г. Советская Россия устояла. Внутренние ресурсы оказались даже большими, чем предполагало коммунистическое руководство (осенью 1941 г. уже го¬товившееся «заманивать» немецкие танки до Поволжья). Победа в войне и удачная внешняя политика Сталина в последующие годы вернула России статус мировой державы. Территориальные приобретения государства были не столь велики (хотя Курилы и Восточная Пруссия имели и имеют огромное стратегическое значение), зато образовавшиеся страны Варшавского Пакта стали прекрасным буфером между Россией и Западом, а также военным и экономическим плацдармом в Европе. «Германский проект» Романовых нашел блестящее решение (Калининград и ГДР). Коммунистическое правительство в Болгарии казалось залогом успешной реализации и «черноморского проекта».
В 50-60-х гг. советские базы появились и в Западном полушарии (на Кубе), и в Юго-Восточной Азии (во Вьетнаме), и в Африке (в Анголе, Эфиопии, одно время — в Египте). Россия наконец построила океанский флот (первая попытка в конце XIX столетия была неудачна). Вместе с ракетными войсками и бесчисленными танковыми частями в Центральной Европе флот стал факто¬ром, который делал военное противостояние с СССР са¬моубийственным занятием.
По большому счету нервом всей политической жизни стало противостояние двух супердержав: США и СССР, каждая из которых существовала в окружении настоящей «свиты» союзников. Двуполярное мировое устройство оказалось весьма устойчивым. Вместе с угрозой ядерной войны оно позволяло локализовать любые конфликты, в том числе высшей категории сложности. Ком¬промисс находился даже в таких обстоятельствах, которые еще несколько десятилетий назад привели бы к открытому столкновению. Война была вытеснена из Европы — главной пороховой бочки Земли в Х1Х-ХХ вв.
Тем не менее Россия вновь проиграла столкновение с Западом. Причины? Их — как и в случае Октябрьской революции — было множество. Здесь и идеология, давно устаревшая, превратившаяся в надоевшую всем риторику, уже не объединявшая общество, а раскалывавшая его. Здесь и внешнеполитические и экономические ошибки, примеров которых можно привести множество. Вот некоторые из них:
— Имперская беззаботность генсеков, делавшая своим реальным или мнимым союзникам слишком щедрые подарки. Вернув Польше Белосток, Сталин никаких особых симпатий поляков к нашей стране не приобрел. Зато связь с Калининградом оказалась возможна только через Прибалтику, результаты чего мы остро ощущаем в настоящий момент. Хрущов вернул Китаю Порт-Артур, что лишило нас прекрасной базы в Желтом море, которая во времена вражды с Пекином торчала бы у китайцев костью в горле (например, подобной костью для социалистической Кубы была американская база в Гуантанамо). А последствия «подарка» Хрущевым Крыма Украинской ССР будут будоражить русско-украинские отношения еще долгое время. Остается только радовать¬ся тому, что Калининград не вручили в честь какой-нибудь годовщины ГДР или Литве.
— Неумение сохранить единство своей системы го¬сударств. Если маневр Тито в сторону Запада еще можно понять — Югославия изначально не желала нахо¬диться под дланью «Большого брата», — то с Китаем отношения нужно было выстраивать по-иному. Крем¬левские аналитики не учли трехтысячелетний опыт китайской истории, силу традиционализма китайской культуры. Китай органически не мог быть вторым в иерархии социалистических держав.
Вообще установка на космополитизм пролетариата оказалась-совершенно неверной. Этнические и государственные корни играли куда большую роль в его симпа¬тиях и антипатиях. Польские пролетарии так и не забыли, что в 1939 г. Советская Россия лишила их родину наследства Речи Посполитой, а в 1944 г. позволила частям СС подавить Варшавское восстание. Да и вообще Вторая мировая велась под национальными лозунгами: в России вспоминали Александра Невского и Богдана Хмельницкого, в Италии — Цезаря, в Германии — Фридриха Великого, в Британии — Мальборо и Нельсона...
— Неумение работать с внешними долгами своих союзников. Огромные экономические и финансовые вливания в поддерживающие Россию режимы стран третьего мира — во все эти Эфиопии, Анголы, Мозамбики, Ираки, Сирии — не привели к их экономическому процветанию. Совершенно непонятно, каким образом эти долги могут быть возвращены. Поскольку в СССР не бы¬ло создано нечто вроде Международного Валютного Фонда, который попросту поставил бы под свой контроль экономику большинства прозападных стран третьего мира, эти деньги можно считать потраченными впустую.
— Зависимость от Запада, в которую поставила себя Россия, создав самую потрясающую систему добычи ре¬сурсов, но из всех отраслей обрабатывающей промышленности развивая лишь военную. Сложилась парадоксальная ситуация: хотя наш газ отапливал большую часть Европы, не страны НАТО зависели от нас экономически, а мы от них. Угроза «закрыть кран» никак не мешала им разместить, например, вдоль границ Восточного блока ракеты среднего радиуса действия, нейтронное оружие, новые артиллерийские и танковые системы...
После 1991 г. Россия потеряла очень многое. Прежде всего — уважение к себе. Ненависть, которую испытывали к ней многие западные обыватели, сменилась презре¬нием. Если раньше ненависть была обращена именно на государство, большинство же его граждан считалось забитой (что во многом было верно) и необразованной (что было ложью) массой, которую скорее жалели и на¬деялись когда-нибудь перевоспитать, то обывательское презрение к поверженному врагу распространилось на всех нас. Нас покровительственно нравоучают до сих пор — достаточно вспомнить решения Совета Европы или Европейского суда по положению на Кавказе.
Лекарство от презрения — уважение (в случае обывателя — страх). Чтобы его добиться, мало следовать принятым в современном бомонде манерам. Необходимо сохранить государство.
У России еще есть козыри (я имею в виду не только ядерное оружие). Другое дело, что теперь государство строится по иным структурным схемам. Линия запад-восток становится куда более важной, чем направление север—юг. Россия — единственная трансконтинентальная держава, сохранившаяся даже после окончательного падения эфемерных (с точки зрения Большой Истории) колониальных держав во второй половине XX в. Отсюда следует, что освоение русскими Сибири и Дальнего Востока не было направлено на создание колоний, а это позволяет надеяться, что дальнейшего дробления государства не произойдет.
Если центру удастся удержать трассу Транссиба, справившись с сепаратизмом местных властей и скрытой интервенцией Китая,1

А это куда сложнее, чем одолеть «маленьких Наполеонов» в Красноярске или Владивостоке. Тезис о дешевой рабочей силе, которым иногда оправдывают массовое проникновение в Россию китайских иммигрантов, ложен, т. к. подобные пересе¬ленцы привносят с собой иную систему ценностей и иной образ жизни. У России может не хватить желудочного сока, чтобы переварить китайских чернорабочих. Я прекрасно понимаю тех, кто опасается, что китайская иммиграция — всего лишь мирная форма аннексии наших восточных территорий.

это даст России время для перестройки экономики. Сибирские и дальневосточные ресурсы еще долгое время смогут обеспечивать нам приличный торговый баланс с внешним миром. Быть может, это даст шанс на создание собственных высокотехнологичных производств.
Потеря бывших советских республик изменила от¬ношение к российской глубинке. Не Питер и даже не Сибирь стали главными борцами против сосредоточения в Москве 80% российского бюджета (что приводило к коллапсу российской экономики), а Ярославль, Нижний и Великий Новгород, Пермь. Крайне болезненно вымирание деревень в Средней полосе, но, с другой стороны, деревенская жизнь исчезает по всей Европе. Важно, что в руках России остаются черноземные районы, где выращивание хлеба рентабельно (или может быть рентабельным). Именно поэтому было так важно удержать Кавказ: в случае его потери мы бы не только утрачивали выход к нефтяным запасам Каспия, но и оказывались в ситуации почти постоянной погра¬ничной войны с кавказскими племенными федерациями. Это отбросило бы нас на север, а нынешнее Ставро¬полье и Краснодарский край могли превратиться в безлюдные пространства.
Пресловутый «парад суверенитетов» завершился какие-то два года назад. Сложнее всего дело обстояло (и обстоит) в исламском «полумесяце» России (Поволжье—Кавказ), но и здесь, к счастью, оружие потребовалось только в Чечне. Ключевым моментом для начала собирания регионов России стала не пресловутая «рука ФСБ», а оживление на внутреннем рынке, начавшееся после печального августа 1998 г. Надеюсь, в Москве прекрасно понимают урок развала СССР: государство интересно регионам лишь в момент экономического роста.
Буквально то же самое можно сказать о странах СНГ. Последние появились на свет скоропалительно, впопыхах, и в результате большинство из них несет черты недоношенных детей. Отсюда и экономические проблемы, и гражданские войны, и метания во внешней политике. Около ста лет назад, после окончания Первой мировой войны, европейские державы, владевшие колониями, не¬однократно заявляли, что они готовы предоставить независимость своим заморским владениям, но не в ближайшее время, а лишь после того, как те будут в достаточной степени цивилизованны.
Лицемерие этих фраз не вызывает сомнения. И все же в подобных рассуждениях была немалая доля истины. Представьте, что произошло бы, если бы Нигер, Судан или Мавритания получили независимость не в 1960, а в 1920 г. Непредсказуемость внешней политики и уровень внутренних катастроф были бы куда выше, чем в «текущей реальности».
Точно так же и страны СНГ: они вышли на свободу мало к ней готовыми (может быть за исключением Прибалтики — но тому были особые причины). Не следует ждать от них какой-то особенной благодарности или симпатии к России. Если нет необходимости в прямой поддержке со стороны российской армии или российской внешней политики (случаи с Арменией, Таджикистаном и Белоруссией), любое правительство в этих странах будет использовать антирусскую карту для упрочения своего положения. Если Россия ведет себя корректно в межгосударственных отношениях, найдут что вспомнить в истории. А история - дама, которую можно обрядить в любые одеяния.
Несколько десятилетий назад в этой ситуации уже побывали Великобритания и Франция, потерявшие свои колониальные владения. Однако им удалось удержать в сфере своего влияния большинство новых стран, образовав вместе с колониями содружества наций. Великобритания и Франция стали для тех экономическими воротами в мир, я уж не говорю о продуманной игре с паспортной системой.
До той поры, пока в России не начнется экономический бум, все разговоры о «едином постсоветском пространстве» (политическом, экономическом) являются благим пожеланием. Будут ли любить нас? Не знаю. По крайней мере будут уважать.

30 октября 2002 г.
Санкт-Петербург

Положение о тренингах (вступает в силу с 1 июля 2005 года

Начало тренингов с сентября 2005 года

Тренинги по развитию речевого голоса
I. Голос и успех.Три секрета настройки голоса (2 дня, 12 часов). Цена
тренинга 36 тыс.руб.
II. Голос Клеопатры (2 дня, 12 часов) Цена тренинга 36 тыс.руб.
III. Распетая речь (2 дня речь + 1 день пение, 20 часов) Цена тренинга 60
тыс .руб.
I,II,III, тренинги проводятся в центре "Разумный Путь"
Москва,ул.Ставропольская д.14 (м.Волжская). запись на тренинг тел.(095)
350-30-90
Певческий тренинг. Пение - просто и эффективно.(2 дня, 12 часов) Цена тренинга 50 тыс.руб.
Этот тренинг проводится в музыкальном клубе Караоке БУМ . Москва.
ул.Новослободская д.46,(М.Новослободская)
запись на тренинг 8-910-420-82-15 (Ирина)
Вводятся три уровня количества участников и оплаты.
А. Малая группа (1-4 чел), высокая оплата
B.Средняя группа (5-6 чел), средняя оплата
С.Большая группа, (7-10 чел) малая оплата
Стоимость участия одного человека в тренинге определяется величиной от
деления суммы тренинга на количество его участников.
Выезд тренера происходит после внесения участниками 20% предоплаты в Центр "Разумный Путь" (095) 350-30-90 либо на счет тренера. См.раздел заочное обучение на сайте www.bagratid.com Дата проведения тренинга определяется датой поступления предоплаты + 1-2 недели.

БУДЬТЕ В ГОЛОСЕ!
Владимир Багрунов

Положение о тренингах (вступает в силу с 1 июля 2005 года)

Тренинги по развитию голоса

I. Голос и успех.Три секрета настройки голоса (2 дня, 12 часов). Цена тренинга 36 тыс.руб.
II. Голос Клеопатры (2 дня, 12 часов) Цена тренинга 36 тыс.руб.
III. Распетая речь (2 дня речь + 1 день пение, 20 часов) Цена тренинга 60
тыс.руб.
I,II,III, тренинги проводятся в центре "Разумный Путь" Москва,ул.Ставропольская д.14 (м.Волжская). запись на тренинг тел.(095) 350-30-90

IV. Певческий тренинг. Пение - просто и эффективно.(2 дня, 12 часов) Цена тренинга 50 тыс.руб.
Этот тренинг проводится в музыкальном клубе Караоке БУМ . Москва. ул.Новослободская д.46,(М.Новослободская) запись на тренинг 8-910-420-82-15 (Ирина)

Вводятся три уровня количества участников и оплаты.
А. Малая группа (1-4 чел), высокая оплата
B.Средняя группа (5-6 чел), средняя оплата
С.Большая группа, (7-10 чел) малая оплата
Стоимость участия одного человека в тренинге определяется величиной от деления суммы тренинга на количество его участников.

Выезд тренера происходит после внесения участниками 20% предоплаты в Центр "Разумный Путь" (095) 350-30-90 либо на счет тренера. См.раздел заочное обучение на сайте www.bagratid.com Дата проведения тренинга определяется датой поступления предоплаты + 1-2 недели.

БУДЬТЕ В ГОЛОСЕ!

Владимир Багрунов