Мы отдали собственность тем, кто был к ней ближе.
Медаль "За взятие"
Андрей Пионтковский.
Поддержим Ходорковского и Лебедева
Предчувствие конца ельцинско-путинской эпохи породило в последнее время
вал работ, докладов, мемуаров об истории российских реформ и итогах
прошедшего
двадцатилетия. В большинстве из них роль команды Гайдара-Чубайса в
создании постсоветской экономической формации в значительной степени
преувеличивается
как их хулителями так и восторженными почитателями.
Гораздо реалистичней оценивает ее сам Анатолий Чубайс в своем недавнем
очень интересном
интервью
об истории российских реформ:
В чем главная претензия российского народа к приватизации? Она
описывается одним словом: несправедливая. Абсолютно правильная
претензия. Наша приватизация
была совсем не справедливая...
Мы отдали собственность тем, кто был к ней ближе. Бандиты, секретари
обкомов, директора заводов. Они ее и получили. Именно это предотвратило
кровь. Потому
что если мы попытались бы не отдать им эту собственность, то они бы ее
все равно взяли. Только они бы ее взяли вообще без каких-либо легитимных
процедур.
Я заменил бы здесь только слова "они бы ее взяли..." на "они уже ее
взяли...". Первые миллиардные состояния членов ЦК КПСС начали
формироваться уже в 1989-м,
когда явилось на свет наше национальное достояние концерн "Газпром" и
почти никому в СССР еще не были известны имена Гайдара и Чубайса. Вся
перестройка
была сознательной спецоперацией номенклатуры по конвертации ее
абсолютной коллективной политической власти в огромную индивидуальную
экономическую власть
ее наиболее выдающихся представителей. Младореформаторам действительно
оставалось только легитимизировать в основном уже сложившееся
распределение собственности.
Но термин "номенклатурная приватизация", впервые возникший еще при
анализе центральноевропейских реалий (Польша, Чехия) конца 80-х годов,
далеко не отражает
всей сути происходивших в России явлений.
Номенклатурная приватизация в Польше или (в меньшей степени) в Чехии
заключалась в том, что бывшие партийные чиновники становились, как
правило, владельцами
той собственности, которую они так или иначе курировали, то есть
совершалась ``несправедливость'' в начальной точке траектории.
Несправедливость весьма условная,
так как, во-первых, справедливость вообще внеэкономическая категория, а
во-вторых, грамотно выстроенная конкурентная рыночная среда обеспечивала
структурную
устойчивость процесса, то есть его инвариантность по отношению к
начальным условиям. Каково бы ни было первоначальное распределение,
эффективно функционирующие
новые собственники умножали свое "неправедное" достояние, а бездарные
теряли его. В обоих случаях это работало на эффективность экономики в
целом, что
и привело к относительному успеху экономической реформы в Центральной
Европе.
Видимо, на тот же результат рассчитывали и реформаторы в России, но у
нас произошло нечто существенно иное. "Несправедливость" не
ограничивалась начальной
точкой процесса, а континуально воспроизводилась и продолжает
воспроизводиться и экспоненциально возрастать (отсюда и безумные
значения децильного коэффициента)
уже два десятилетия вдоль всей траектории развития. В результате
возникла формация-мутант - ни социализм, ни капитализм, а неведома
зверушка, описание
которой в традиционных научных терминах затруднительно и требует
каких-то новых языковых средств.
Абрамовичи, фридманы, дерипаски, потанины, прохоровы, тимченки,
чемезовы, ротенберги, ковальчуки никакие не капиталисты в классическом
смысле этого слова
и никогда ими не были. По своей ролевой макроэкономической функции, по
характеру своей деятельности они назначенные высшим руководством страны
государственные
чиновники, контролирующие бюджетные потоки и перераспределяющие сырьевую
ренту. Эти фактические чиновники и виртуальные бизнесмены получили
возможность
совершенно легально отчуждать в возглавляемые ими и, как правило,
хранящиеся за рубежом общаки огромную долю национального богатства.
В то же время они освобождены от ответственности частного собственника.
Их "компании" никогда не разорятся, не обанкротятся, как бы высок ни был
уровень
личного потребления их владельцев и бенефициаров и как бы низок ни был
уровень эффективности их управления. Через приватизированное ими
государство они
поддерживаются государственным бюджетом либо гарантированными
государством зарубежными кредитами. Так они продолжают приватизировать
страну вновь и вновь.
Номенклатурная пуповина, связывавшая новорожденный российский капитализм
с властью, не только осталась неперерезанной, но и выросла в огромную
ненасытную
кишку.
Континуальность этой приватизации страшна опять же не абстрактной
несправедливостью, а прежде всего неэффективностью такой
феодально-бюрократической формы
"собственности", ее абсолютной нерыночностью.
Путь "собственника" к успеху в России лежит не через эффективное
производство и успешную конкуренцию, а через близость или прямую
принадлежность к "властной
вертикали", через эксплуатацию своего административного ресурса -
маленького или совсем не маленького куска государства - и через
абсолютную лояльность
правящей бригаде и ее пахану. Как любит повторять самый богатый человек
России, "в любой момент я готов отдать все свое состояние по первому
требованию
Владимира Владимировича Путина".
Смертный грех всех реформаторов двадцатилетия - от ельцинских до
медведевских - вовсе не в том, что двадцать лет назад они кому-то не тем
и как-то не так
раздали собственность. (Чубайс прав - это было почти неизбежно и в конце
концов не так уж существенно.) Беда в том, что они так и не создали и
даже не
попытались создать (за одним исключением, о котором чуть ниже) базовые
инструменты рыночной экономики и прежде всего институт частной
собственности с его
ответственностью собственника, не говоря уже о трансформации
политической и судебной систем. В результате родился мутант
континуальной приватизации, пожирающий
страну и лишающий ее всякой исторической перспективы.
Последней точкой невозврата была знаменитая встреча Путина с олигархами
весной 2003 года. На ней Михаил Ходорковский, прошедший к тому времени
путь от олигархического
Савла к модернизационному Павлу, открыто призвал Путина изменить
губительные для судьбы страны действующие правила игры:
Я предпочитаю играть по новым правилам открытого, конкурентного,
законопослушного, независимого от бюрократии бизнеса. Многие мои коллеги
готовы последовать
моему примеру. Только так мы сможем вывести экономику из сложившейся при
нашем с Вами участии системы бандитского капитализма, обрекающей страну
на застой
и маргинализацию.
Но мы одни не можем разорвать эту порочную связь денег и власти. К этой
болезненной операции должны быть готовы и сама власть, и ее бюрократия.
И в этом
Ваша историческая ответственность, господин президент.
Путина, уже крепко подсевшего со своей бригадой на континуальную
приватизацию, демарш Ходорковского привел в такое бешенство, что он до
сих пор не может
успокоиться и несет какую-то параноидальную чушь про мОзги,
разбрызганные по стенам. И это уже не лечится.
О неадекватном понимании итогов двадцатилетия говорят призывы,
доносящиеся сегодня из лагеря системных либералов: "В 92-м мы отложили
построение демократии
ради успеха радикальных либеральных реформ. Теперь, когда мы создали
рыночную экономику, давайте займемся демократией".
Или еще одна фраза в духе Марии-Антуанетты, которая, конечно же, войдет
во все будущие учебники русской истории конца XX - начала XXI века: "У
вас ничего
не украли. У вас ничего не было".
За двадцать лет выросло лишенное будущего поколение детей тех, "у кого
ничего не украли". И оно только начинает предъявлять свой счет.
Андрей Пионтковский
Грани.Ру
