20 октября в городке Янгиабад в 15 километрах от Ангрена в доме ангренского журналиста и правозащитника Дмитрия Тихонова произошел пожар, уничтоживший часть его жилища и имущества. Причина возгорания неизвестна. Сам хозяин узнал об этом лишь 26 октября, поскольку 30 сентября обнаружил за собой слежку и на некоторое время уехал из Ангрена.

Правозащитник утверждает, что из дома пропали два внешних жестких диска с архивом и около 100 экземпляров распечатанных правовых справочников по противодействию детскому и принудительному труду.

По предварительным подсчетам, ущерб от пожара составил 45-50 миллионов узбекских сумов (9-10 тысяч долларов по реальному рыночному курсу).

Тихонов уверен, что случившееся связано с его правозащитной работой по мониторингу практики детского и принудительного труда при сборе хлопка в Букинском районе Ташкентской области, как территории финансирования проекта Всемирного банка.

После пожара правозащитник вынужден был приехать в Янгиабад, так как никого из родственников, которые могли бы подъехать к месту пожара, в городе у него нет. Вот что он рассказал «Фергане»:

«По словам соседей, в четыре часа утра они почувствовали запах дыма. Выйдя на улицу, увидели, что горит соседний дом, то есть мой. Из окна вырывалось пламя, горела крыша и с характерным треском лопался шифер. Иными словами, дом загорелся не в четыре утра, а гораздо раньше.

Около пяти часов утра прибывшие на вызов пожарные приступили к тушению. Но воды в резервуарах не хватило, и машина была вынуждена уехать на дозаправку. Все это время дом продолжал гореть. Только со второго раза, заехав с другой стороны дома и разобрав часть крыши, пожарные смогли справиться с огнём.

Причину пожара им установить не удалось. Взятые пробы сгоревших материалов переданы на экспертизу, результаты которой будут готовы через две-три недели.

Примечательно, что сгорел только мой рабочий кабинет и примыкающая к нему часть коридора. Комната горела так сильно, что в ней обрушились потолок и крыша. Небо видно прямо из сгоревшей комнаты. Остальные помещения хоть и пострадали от пожара, но действию открытого огня подвержены не были.

Сгорели компьютер, фото- и видеоаппаратура, навигатор, автовидеорегистратор, сотовый телефон и прочее. Где второй компьютер, ноутбук, сканер/принтер/ксерокс (три в одном) мне установить не удалось, так как это место завалено сгоревшими обломками дома.

Уничтожены все документы по правозащитной работе, все адреса и контакты. Полностью сгорела правовая библиотека, собранная за годы. Пострадали и мои личные документы. Сгорела часть одежды. Сгорели деньги.

Бесследно пропали два жестких внешних диска с моим архивом по 1 терабайту каждый. Вся ценная правовая информация была на них. В компьютерах и на ноутбуке я предпочитал ничего не хранить. Тем не менее, судьба дисков с компьютеров и ноутбука мне пока неизвестна – они под завалами.

Из-под сгоревших обломков дома я откопал металлическую коробку, которую специально искал. В ней хранился один жесткий диск. Однако в коробке его не оказалось. Даже если бы он сгорел, в коробке остались бы его фрагменты. Второго диска или того, что от него могло остаться я тоже не нашел там, где оставлял, хотя другие предметы, которые лежали рядом под обломками, нашлись.

В одной из комнат дома в большой картонной коробке хранилось около ста с лишним экземпляров правовых справочников по противодействию детскому и принудительному труду, которые я составлял и распространял. Это была подборка национального законодательства и ратифицированных Узбекистаном конвенций Международной организации труда (МОТ) запрещающих детский и принудительный труд. Ничего незаконного. Все эти справочники тоже пропали. Сгореть они не могли, так как эта комната не горела. Более того, коробка со справочниками стояла среди пустых картонных коробок от аппаратуры, которые остались целы и были переданы милицией на хранение соседям.

По словам последних, представителя махаллинского комитета и посбона (помощника председателя махаллинского комитета) в день пожара и на следующий день в доме была милиция. Якобы в сгоревшей комнате под обрушившимся потолком искали меня, уточняли, не погиб ли я. Думаю, что справочники забрали они.

Дверь в дом была опечатана, я её открывал в присутствии соседей. Их обязали сразу же сообщить в пожарную охрану о моем приезде, что они и сделали.

Пожарные пришли довольно быстро, оформили протоколы, выполнили разные формальности, требующие моего участия, и поинтересовались, где живет мой адвокат. Меня это насторожило, стало понятно, что они предупреждены о том, что меня ищет ангренская милиция в связи с возбужденным административным делом.

Оказалось, что ангренская милиция знала о пожаре с первого дня. В отдел уголовного розыска ангренского ГОВД для дачи показаний привозили моих соседей. После 20 октября мой адвокат дважды посетила милицию по моему административному делу, кроме того несколько раз ей звонил участковый, но о пожаре ей так и не сообщали».

Отметим, что пожары, «случайно» возникающие в домах и квартирах неугодных правозащитников, в Узбекистане явление не слишком редкое. Например, в 2008 году неизвестные пытались поджечь квартиру, где жил правозащитник Фарходхон Мухтаров. Ранее, в 2002 году поджигали дверь квартиры Елены Урлаевой.

Соб. инф.

Умарали Назаров

О том, что правительство России потребовало провести тщательное расследование смерти ребенка, заявила накануне и вице-премьер Ольга Голодец. «Дело передано в Следственный комитет. И будут все разбирательства, потому что жизнь ребенка – это жизнь ребенка, и неважно, откуда этот ребенок, кто он по национальности», - цитирует Голодец ТАСС.

Новорожденный скончался при невыясненных обстоятельствах в Медцентре имени Цимбалина в Петербурге в ночь на 14 октября, после того как в полицейском участке был отнят у матери – 21-летней Зарины Юнусовой, задержанной за нарушение миграционного законодательства (отсутствие регистрации). Смерть Умарали вызвала широкий общественный резонанс в Таджикистане и России. По факту гибели ребенка возбуждено уголовное дело, расследование которого взято под контроль внешнеполитических ведомств двух стран, посольства Таджикистана в Москве.

Официальный представитель МИД России Мария Захарова заявила, что расследование смерти малыша «будет проведено оперативно, гласно и тщательно». Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков сообщил журналистам, что глава государства в курсе этой «резонансной истории». Запросы в МВД, ФМС, Минздрав и Генпрокуратуру направил также уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов. Член Общественной палаты России Султан Хамзаев заявил, что обратился к главе МВД Владимиру Колокольцеву с просьбой провести публичное расследование, предлагая «взять под арест всех причастных к этому делу сотрудников правоохранительных органов».

Петербургская полиция отрицает обвинения в свой адрес, заявляя, что действия ее сотрудников не могли привести к смерти младенца. Между тем, детский омбудсмен Петербурга Светлана Агапитова накануне сообщила, что причина гибели малыша должна быть установлена 14 ноября, когда станут известны результаты вскрытия. По ее словам, уголовное дело «возбуждено по тяжелой для врачей статье». Следствие подозревает, что врачи не выполнили должным образом свои профессиональные обязанности в этой ситуации. Детский омбудсмен добавила, что аппарат уполномоченного по правам ребенка в Петербурге взаимодействует с таджикской диаспорой в Петербурге, также получен запрос от омбудсмена Таджикистана. «Для нас это ужасная трагедия. Но мы должны понять, что произошло, чтобы в будущем подобные трагедии не повторялись», - сказала Агапитова.

В Туркменистане 28-29 октября с первым официальным визитом находился президент Украины Петр Порошенко. Вернувшись на родину, он заявил, что «в целом визит очень удачный, нам есть чем гордиться», передает пресс-служба украинского президента.

Петр Порошенко и Гурбангулы Бердымухамедов. Фото пресс-службы президента Украины

«Когда нам Российская Федерация закрывает рынки, мы должны работать на то, чтобы украинские производители и украинский экспорт присутствовал на своих традиционных рынках, где его хорошо знают, где он себя хорошо зарекомендовал», – сказал Порошенко, добавив, что украинская экономика отныне получает новые возможности. Он отметил, что Туркменистан является для Украины мостиком для расширения промышленной кооперации и торговли с такими странами, как Афганистан и Иран.

Переговоры с президентом Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедовым прошли во Дворце «Рухыет» сначала в формате «один на один», затем - в расширенном составе с участием официальных туркменской и украинской делегаций.

«Мы подтвердили взаимную заинтересованность в активизации политического диалога и дальнейшем развитии торгово-экономических и гуманитарных связей между Украиной и Туркменистаном», – сообщил Порошенко, добавив, что во время переговоров был обсужден широкий круг вопросов двустороннего сотрудничества и ряд международных проблем.

Петр Порошенко и Гурбангулы Бердымухамедов. Фото пресс-службы президента Украины

В частности, он рассказал, что во время переговоров особо была отмечена перспективность сотрудничества в топливно-энергетической сфере, а также строительной, транспортной, машиностроительной сферах, сфере сельского хозяйства, перерабатывающей промышленности.

«Мы готовы к увеличению поставок в Украину продукции отечественного топливно-энергетического комплекса, осуществлению совместных кооперационных проектов в этой сфере», - цитирует Бердымухамедова «Туркменистан-Золотой век».

Еще одним стратегическим направлением взаимодействия Бердымухамедов назвал транспортный сектор. «В настоящее время Туркменистан совместно с партнерами создает разветвленную сеть транспортно-транзитной и логистической инфраструктуры комбинированного типа по направлениям Восток-Запад и Север-Юг. В перспективе она будет включать в себя транзитные трансконтинентальные коридоры, выходящие на регионы Каспийского моря, Черноморского бассейна, Средиземноморья, Балтии. Это открывает оптимальный путь на европейские и ближневосточные рынки. Украина, обладающая мощной портовой инфраструктурой и выгодным географическим расположением, может сыграть важную роль в осуществлении этих планов», - отметил президент Туркменистана.

Петр Порошенко и Гурбангулы Бердымухамедов. Фото пресс-службы президента Украины

Петр Порошенко сообщил, что Украина благодарна Туркменистану за принципиальную поддержку суверенитета, территориальной целостности и независимости Украины. В свою очередь, Гурбангулы Бердымухамедов заявил, что «Туркменистан и Украина еще раз подтвердили свою твердую приверженность утверждению принципов равноправия на международной арене, невмешательства во внутренние дела других государств, уважения их суверенитета и праву выбора собственной модели развития».

По итогам встречи главы двух государств подписали совместное заявление, в котором, в частности, подтвердили взаимную заинтересованность в дальнейшем развитии сотрудничества на основе доверия, взаимоуважения, открытости и обоюдной выгоды, в том числе – на мировой арене. Главы государств подтвердили готовность к дальнейшему наращиванию усилий в борьбе с такими трансграничными угрозами и рисками, как терроризм, организованная преступность и незаконный оборот наркотических средств.

Петр Порошенко с супругой у памятника Тарасу Шевченко в Ашхабаде. Фото пресс-службы президента Украины

Петр Порошенко сообщил журналистам, что в Туркменистане будет открыто несколько представительств украинских компаний, работающих в области тяжелого машиностроения, кроме того - удалось договориться о крупных инфраструктурных проектах, в которых будут принимать участие украинские подрядчики.

В ходе визита было подписано десять документов - в сфере сельского хозяйства, промышленности, развития и укрепления сотрудничества во всех сферах внутреннего и внешнего туризма, совместной реализации инвестиционных проектов в туристической сфере и обучения специалистов.

Президент Украины посадил молодое деревце на Аллее почетных гостей - как символ нерушимой дружбы между двумя странами и народами. Фото пресс-службы президента Украины

Диалог на высшем уровне будет продолжен во время официального визита Гурбангулы Бердымухамедова в Киев, который должен состояться в первой половине 2016 года. Петр Порошенко сообщил, что планирует в следующем году совершить еще один визит в Туркменистан.

«Я просила его успокоиться, не оскорблять меня. А он: «Это мой дом - что хочу, то и делаю». Я поднялась, говорю: «Ладно, делай что хочешь». Хотела уйти из комнаты, а он: «Стой, где стоишь». Обернулась – а он уже на меня идет. Выбежала на улицу. Он меня за волосы ухватил. Головой ударил о цемент на дворе. Я страшно перепугалась, прощения просила…»

На протяжении многих лет, пока продолжались побои, Гульнара несколько раз пыталась расстаться с мужем, а в 2010 году даже получила развод. Но, несколько успокоившись, она всегда возвращалась к нему, боясь, что дети будут подвергаться стигматизации как «растущие без отца». Десять лет муж издевался над Гульнарой, а в 2013 году ударил ее ножом. Женщина решила дать ход уголовному преследованию. Дело тянется уже больше двух лет…

Это одна из многочисленных историй, изложенных в докладе международной правозащитной организации Human Rights Watch (HRW) «Вызывайте, когда будет убивать». Реагирование государства на семейное насилие в Кыргызстане». HRW задокументировала случаи жестоких и продолжительных физических и психологических издевательств на основе более 90 интервью, 28 из которых было взято у переживших семейное насилие представительниц киргизской, русской и узбекской национальностей. Среди них были жительницы как сельской местности, так и городов, с уровнем образования от начального до высшего. Остальные беседы проведены с работниками служб помощи, представителями правоохранительных органов, уголовной юстиции и лидерами местных общин.

По итогам интервью HRW сделала вывод, что проблема семейного насилия в Кыргызстане стоит по-прежнему остро, а обращению за помощью или доступу к правосудию пострадавшим мешает целый ряд факторов:

«Кыргызский менталитет» и сохранение семьи. В интервью HRW пережившие насилие женщины, работники служб помощи, адвокаты, судьи, милиционеры и другие представители властей говорили о «кыргызском менталитете», который способствует терпимому отношению к семейному насилию и молчанию переживших его. Это мощные общественные установки на «сохранение семьи» любой ценой, традиция винить во всем жертву, экономическая зависимость от того, кто причиняет насилие, и страх перед ним. Переселяясь к мужу, женщина часто оказывается отрезанной от своей семьи и социальных связей. Так как браки нередко заключаются по религиозному обряду и официально не регистрируются, супруга лишается права на совместно нажитое имущество.

Привычка возлагать всю вину на жертву иногда проявляется совершенно открыто, даже среди официальных лиц. К примеру, в Нарынской области судья заявил, что женщины порой сами провоцируют насилие: «Муж побил жену - это факт, но, может, она его спровоцировала? Иной раз такие жены попадаются, что без насилия никак. Может, у нее муж безработный. Приходит домой каждый день, а жена то и дело его пилит: не работаешь, денег не приносишь, семью не кормишь, детей. Рано или поздно ему надоедает, и он на жену с кулаками».

Дефицит служб помощи и поддержки для переживших насилие. Неверие в правоохранительные органы и суд способно оттолкнуть жертв насилия от обращения с жалобами или подачи исковых заявлений. HRW установлено, что на всех этапах сообщения о фактах семейного насилия и обращения за помощью родственники, члены местной общины, сотрудники милиции и судебные работники склонны основные усилия направлять на примирение и побуждают женщин к сохранению семьи.

Когда Айгуль пыталась уйти из дома, муж каждый раз ловил ее у выхода и избивал. Однажды в результате побоев она получила черепно-мозговую травму, однако муж не позволил ей обратиться к врачам: «Я хотела в больницу пойти, а он меня из дома не выпускает. Говорит: «Ни в какую больницу ты не пойдешь. Пойдешь туда, там тебя кто-нибудь уговорит заявление на меня написать. Хочешь меня в тюрьму отправить, избавиться от меня? Ну уж нет, я первый от тебя избавлюсь». На следующий день, как побил, он меня из дома не выпускал».

Первая страница доклада Human Rights Watch. На фото - кровать в убежище для женщин на юге Кыргызстана. Убежищ в Кыргызстане очень мало, и они почти не получают помощи от государства. © Хиллари Марголис

Дефицит мест в убежищах, дефицит юридических услуг. По официальным данным, в 2013 году в кризисные центры и службы социально-психологической помощи обратились 7373 женщины, пережившие семейное насилие. Однако те кризисные центры, в которых побывали представители HRW, могут принять лишь около трех десятков человек. Один центр в Нарыне и один в Оше приостановили работу из-за отсутствия финансирования.

По данным медико-демографического исследования Кыргызстана за 2012 год, только 1,3 процента женщин, которые подвергались физическому или сексуальному насилию, обращались за помощью к адвокату. Многие даже не в состоянии оплатить адвокатские услуги. Например, подача обычного заявления может обойтись примерно в 500 сомов ($7).

Отсутствие расследований и случаев привлечения к ответственности. Закон о семейном насилии требует проводить расследования по заявлениям пострадавших. Однако даже в тех случаях, когда милиция регистрирует заявления, она этой регистрацией и ограничивается, почти никогда не вмешиваясь в ситуацию заявителя. Собеседники связывают это с общим отношением милиции к семейному насилию как к чему-то несерьезному. «Вы должны понять, что милицию вызывает одна из тысячи. Семейное насилие есть во всех наших семьях», - объяснял судья Ошского городского суда.

Ася рассказывала, как в Оше дважды в 2012 году вызывала милицию, когда ее жестоко избивал партнер. «Они спрашивали: «У него нож был? Пытался убить?» Я отвечаю: «Нет». Тогда они говорят: «Ладно, вызывайте, когда будет убивать, а то у нас и поважнее дела есть». По словам Аси, после этого она утратила веру в милицию: «Я не верю милиции, потому что все эти домашние дела их не интересуют. Такое - в каждой второй семье. Их больше интересуют грабежи, преступления».

Отнесение семейного насилия к незначительным правонарушениям. В тех случаях, когда пережившие семейное насилие все же обращаются с заявлениями, в милиции такие факты нередко квалифицируют как незначительные правонарушения. Это затрудняет статистический учет и оценку реагирования со стороны правоохранительных и судебных органов.

При этом, по данным МВД, в 2013 году было зарегистрировано 2542 факта семейного насилия, в суд передано 1302 административных дела (примерно 51 процент), из них 399 (31 процент) - по статье «мелкое хулиганство». По данным Минюста, в тех 998 случаях, когда судом налагалось административное взыскание, 64 процента пришлось на «мелкое хулиганство» и только 29 процентов - на семейное насилие.

Ориентация судебной системы на примирение супругов. Судьи отмечали, что они, как и милиция, исходят из приоритетности сохранения семьи, даже когда в семье имеет место насилие. Нарынский судья рассказывал: «Я объясняю обоим супругам, что такие проблемы - дело обычное, ваша семья здесь не уникальна… Если после этого жена понимает ситуацию, то, как правило, она забирает заявление».

Суды аксакалов. В некоторых общинах Кыргызстана конфликты разрешаются на местном уровне судами аксакалов. Закон о семейном насилии предусматривает для пострадавшей возможность самостоятельно обратиться в такой суд «с целью общественного порицания поведения лица, совершившего насилие».

Одна из жертв домашнего насилия, Кыргызстан. Фото с сайта Fresher.ru

Председатель одного из судов аксакалов в районе Оша Бахтияр Абулфайзиев рассказал HRW, что он стремится избегать применения санкций - ради сохранения гармонии в семье: «Мы можем наложить финансовые санкции, но из всех дел, которые мы рассматриваем, 90 процентов решаются полюбовно. Когда я так говорю, я имею в виду, что мы разговариваем с каждой стороной конфликта, помогаем им осознать, в чем они не правы… А штраф или публичные извинения могут навредить их отношениям, так что мы просто стараемся усадить их поговорить, понять свои ошибки, перевернуть страницу».

* * *

Доклад HRW продемонстрировал не только безразличие к этой проблеме родственников, милиции, судов, аксакалов, но и то, что домашнее насилие считают нормой сами жертвы. По данным медико-демографического исследования Кыргызстана за 2012 год, 33 процента женщин и девочек и 50 процентов мужчин и мальчиков в возрасте 15-49 лет считают, что у мужа есть право в определенных случаях бить жену. Жертвы насилия и работники служб помощи отмечали в интервью HRW, что в Кыргызстане семейное насилие считается почти нормальным явлением. 46-летняя Томарис М., которая на протяжении многих лет подвергалась физическим и словесным издевательствам со стороны мужа, не считает это чем-то из ряда вон выходящим: «В Кыргызстане думают, что все так живут. Все мужья бьют жен. Ничего такого». 46-летнюю Жыргал К. похитили для брака, впоследствии она трижды попадала в больницу из-за физического насилия со стороны мужа. «Подруги обычно говорят: и у нас то же самое, нужно держаться, терпеть», - рассказывала она.

С полным текстом доклада и рекомендациями, которые Human Rights Watch дала правительству Кыргызстана, можно ознакомиться по этой ссылке.

* * *

Хиллари Марголис

«Фергана»: Почему HRW для проведения исследования в Кыргызстане выбрала именно тему домашнего насилия?

Хиллари Марголис: По нескольким причинам. Почти десять лет назад, в 2006 году, HRW выпустила доклад о похищении женщин для принудительного брака. И нам было важно оценить, какая работа была проведена по устранению этой проблемы, какие вопросы остались нерешенными, и продолжить выступать за права женщин.

Во-вторых, сейчас в Кыргызстане рассматривается новый законопроект о защите женщин от насилия и важно, чтобы туда были включены меры по защите жертв насилия, обеспечен доступ к правосудию и чтобы заработали механизмы, обеспечивающие исполнение закона (в Кыргызстане до сих пор разрабатывается новый закон о социально-правовой защите и охране от семейного насилия вместо устаревшего Закона «О социально-правовой защите от насилия в семье» 2003 года. - Прим. «Ферганы»). Кроме того, в начале 2015 года Министерство социального развития получило грант по линии Целевого фонда ООН по искоренению насилия в отношении женщин. Думаю, что благодаря этому у правительства Кыргызстана появилась не только возможность победить эту проблему, но и шанс стать лидером в ее решении.

Я хочу отметить, что для HRW насилие в отношении женщин является одним из приоритетных направлений. Эта тема включает и домашнее насилие, о котором мы подготовили доклады по каждой стране мира. Мы привержены работе по этой проблеме как в регионе, так и во всем мире.

- Что больше всего поразило Вас при проведении исследований: молчание женщин и нежелание бороться за свои права или «кыргызский менталитет», который рассматривает домашнее насилие как норму?

- Проводя исследование, я действительно была поражена огромным давлением на женщин с целью «сохранить семью» и «кыргызским менталитетом», который требует от общества замалчивать факты насилия. Это определение я слышала на всех интервью: от членов семей, общественных лидеров, милиционеров, судей и даже представителей правительства. Приоритет сохранения семьи над здоровьем и безопасностью женщины был явным, особенно в тех случаях, когда собственная семья женщины призывает ее смириться с жестоким мужем или отказывается предоставить ей защиту от него. Жертве насилия, пожелавшей обратиться за помощью к кому-нибудь, в том числе - в милицию и суды, ее же семья чинит множество препятствий. А желание защитить женщину и обезопасить ее рассматривается как намерение расколоть семью и поощрение развода.

- С жертвами насилия вы провели 28 интервью. Насколько тяжело было уговорить их рассказать свои истории?

- Я думаю, что при любых условиях рассказывать историю о причиненном тебе насилии тяжело. И есть много причины, по которым женщины в Кыргызстане неохотно делятся этой своей бедой. Страх перед стигмой, страх возмездия со стороны насильника, давление социума, собственный стыд. Это всегда сложно - найти людей, которые расскажут свою историю. Мы, со своей стороны, прилагаем все усилия, чтобы свести к минимуму риски для тех, с кем мы встречаемся, - в плане их безопасности и морального состояния. Некоторые женщины не были готовы делиться своим опытом, и это нормально. Другие почувствовали облегчение, потому что хотели, чтобы их выслушали. Третьи делились своими историями в надежде, что это в дальнейшем поможет другим женщинам.

Мы встретились с удивительно сильными женщинами. Нам также повезло познакомиться с замечательными местными организациями, которые помогают жертвам насилия, - они помогли нам в организации встреч с женщинами, которые решились поделиться своими историями.

- Доклад показывает Кыргызстан не с самой лучшей стороны. Какой реакции вы ожидаете от властей?

- Мы очень рады, что правительство Кыргызстана уже признало, что насилие в семье является проблемой, об этом свидетельствует и закон от 2003 года, и разработка властями новых нормативных актов. Не думаю, что выводы нашего доклада станут сюрпризом для вашего правительства. Во время наших встреч с представителями власти они признали существование проблемы и то, с каким сложностями они сталкивались, пытаясь ее решить. Тот факт, что представители нескольких министерств встретились с нами во время нашего исследования, показывает готовность властей обсуждать проблему. Это позволило отразить в докладе и их точку зрения. Мы надеемся, что чиновники и в дальнейшем будут готовы обсуждать способы борьбы с насилием, причем не только с нами, но и между собой, и с представителями гражданского общества. Уверена, что все вместе мы хотим одного - оградить женщин Кыргызстана от насилия.

P.S. В тот же день, 29 октября, исполняющий обязанности главы киргизского МИДа Эрлан Абдылдаев сообщил президенту страныф Алмазбеку Атамбаеву, что Кыргызстан избран членом Совета ООН по правам человека на период 2016-2018 годы. Атамбаев отметил, что Кыргызстан прошел сложный путь в борьбе за возможность стать страной, где права человека являются наивысшей ценностью, для того, чтобы построить правовое, демократическое государство, основанное на уважении закона, прав и свобод человека.

Как показывает доклад HRW, Кыргызстану пока еще далеко до страны, где права человека - наивысшая ценность. Однако у властей есть все шансы изменить ситуацию, выполнив представленные в докладе рекомендации.

Екатерина Иващенко

Мы подробно писали об этом уголовном деле и о процессе над коллегой-журналистом. Вот эти статьи: - Казахстан: Журналист, власть и видео, - История с изнасилованием. Как сын главы Павлодарской области стал «свидетелем», а журналист – «организатором преступления», - Новые подробности дела о вымогательстве и изнасиловании, - Беспредел в Павлодаре: Свидетелей по «делу об изнасиловании» запугивают, арестовывают и заставляют менять показания, - Казахстан: Павлодарскую газету «Версия», отстаивавшую своего арестованного редактора Ярослава Голышкина, оштрафовали, - Страсти по Анфисе. Как менялись версии изнасилования в резиденции главы Павлодарской области, - «Павлодарское дело: история громкого вымогательства, - «Павлодарское дело»: Следственные материалы опровергают утверждение прокурора, - Казахстан: Павлодарский процесс по делу о вымогательстве сделали закрытым, - Процесс в Павлодаре: К вымогательству причастны руководители областного КНБ?.

Обвиняемых признали виновными в вымогательстве 500 тысяч долларов у акима (главы администрации) Павлодарской области Казахстана Каната Бозумбаева. Аскару Бахралинову назначили наказание в виде 10 лет лишения свободы в колонии строгого режима с конфискацией имущества, Ярославу Голышкину - 8 лет лишения свободы в колонии строгого режима, Нуржану Сулейменову - 7 лет ограничения свободы, экс-полицейскому Фархату Алясову - 3,5 года лишения свободы с конфискацией имущества и лишения звания майора полиции.

Накануне своего ареста и обвинения редактор павлодарской газеты «Версия» Ярослав Голышкин проводил журналистское расследование о возможной причастности сына акима области к изнасилованию женщины, за что, по утверждению его коллег, и поплатился. Своей вины журналист не признал.

Как сообщал адвокат журналиста Анатолий Утбанов, гособвинение просило приговорить Голышкина к 12 годам лишения свободы. 27 октября на своей страничке в Фейсбуке А.Утбанов пообещал: «В ближайшее время, тезисно и регулярно, опираясь на факты, я расскажу, почему мы не согласны с обвинением. Суд присяжных недосягаем для нас, поэтому свою позицию я вынесу на суд общественный. Уверен, что уже на третий день вам многое станет понятно, а такое слово, как "сфабриковано", наполнится особым смыслом» (цитата по веб-сайту Adilsoz.kz).