Как-то вечером, Надежда Николаевна™ Курпская, сидя у печки буржуйки, торжественно взирала на то, как адский пламень проглатывал писульки старых большевиков, самонадеянно отправленных ими в редакцию партийной газеты. Писульки сгорали, на душе было радостно и шумно, до того, что Надежде Николаевне™ захотелось самой чуток попрыгать через костер и заново поучить всех обустраивать капища.
По молодости Надежда Николаевна™ не столь искренно любила эти новомодные партийные обряды и, поглощенная штудированием «Анти-Дюринга», редко когда вот так, до конца, без остатка единялась со стихией. Теперь же, до всего досужая Надежда Николаевна™, уже не могла жить без разудалых ежегодных плясок у костра с последующим их разбором на семинарах, составления инструкций по возведения деревянных истуканов и разнообразных методик раскрещиваний. Особенно удавалось Надежде Николаевне™ выбегать в разгар какого-нибудь
смачного массового партийного ритуала в костюме Маргариты на шабаше и истошно выть: «ой чую русский дух, гой еси, ой чую!» Иногда Надежда Николаевна™ так входила в роль, что отходняк наступал много позже, аккурат к следующему календарному празднику Единеньица™. Молодые бундовцы хохотали до слёз, а большевики тихо недоумевали.
— Мда… большевики, …ох уж эти большевики, тоже мне… типы! — Надежда Николаевна™ усердно ворочала кочергой, подбрасывая в огонь все новые и новые нераспечатанные конверты. За время работы в бунде Надежда Николаевна в совершенстве овладела древней методой нравственного марксистского произвола и могла по едва заметным признакам выявлять ту или иную форму извращения единственно верного и оттого всесильного учения. Особую ценность этому навыку придавала постоянная необходимость работы под прикрытием во
враждебном окружении. Надежда Николаевна ™ была очень ценный кадр, одним словом.
Письма большевиков буквально утопили редакцию. Как правило, чтение этих писем заканчивалось ненужными разборками, отчего на трельяже появлялись какие-то жирные пятна, отвлекавшие редколлегию и мешавшие работе. Впрочем, пятна могли быть и от мух. Других неприятностей от большевиков, к слову сказать, не было, кроме разве едкого дыма при уничтожении их писулек. Сначала Надежда Николаевна™ забавлялась тем, что швейными ножницами а иногда и опасной бритвой наотмашь кромсала письма, пытаясь затем из произвольных
обрывков фраз сварганить концептуально выверенные и достоверные сообщения, потом это дело ей вдруг наскучило. Да и вождь Палыч™ просил особо не церемониться с большевиками.
— Ё-ё-ё, надо ж дать концептуальную оценку этим… типам!, — спохватилась Надежда Николаевна™, зарываясь с головой в старенькую и засаленную, но еще вполне рабочую картотеку, — Так так…, посмотрим…, агрессивны они, это точно, всё шлют и шлют свои писульки, управы нет на них – чего только почту мучают… ага, агрессивны… так… Ироды, иезуиты, идолопоклонники, иллюминаты, иеговисты… — в поисках правильного определения Надежда Николаевна™ шерстила каталог слов на букву «И», время от времени слюнявя
пальцы. — Библейцы, бандерлоги, бабуины, буберовцы… — процесс полностью поглотил Надежду Николаевну™. Наконец, напряженная работа была завершена. На столике трельяжа лежал лист бумаги с двумя вариантами: «большевики - агрессивны типа бабуинов-иллюминатов», и «большевики – библейские агрессоры иезуитского типа». Надежде Николаевне™ нравились оба варианта, но использовать слово «бабуины» Надежда Николаевна™ посчитала политической близорукост!
ью ввиду недавнего создания одноименного партийного блока.
— Что ж, значит – иезуиты, — умиротворенно выдохнула Надежда Николаевна™ и под весёлую пляску огня в буржуйке принялась писать пространную редакционную статью, обличающую действительную сущность большевизма как чуждого явления внутри здоровой марксистской партии.
