Скачать книгу

От автора – лауреата множества престижных литературных премий, чьи произведения опубликованы в 28 странах, на все книги писательницы приобретены права на экранизацию. Два года в топ-10 по всему миру! 10000 восторженных откликов на Amazon.com! Абсолютная книжная сенсация последних лет! Все было готово для празднования пятилетнего юбилея супружеской жизни, когда вдруг необъяснимо пропал один из виновников торжества. Остались следы борьбы в доме, кровь, которую явно пытались стереть, – и цепочка «ключей» в игре под названием «охота за сокровищами»; красивая, умная и невероятно изобретательная жена ежегодно устраивала ее для своего обожаемого мужа. И похоже, что эти «ключи» – размещенные ею тут и там странные записки и не менее странные безделушки – дают единственный шанс пролить свет на судьбу исчезнувшей. Вот только не придется ли «охотнику» в процессе поиска раскрыть миру и пару-тройку собственных малосимпатичных тайн?

Тот день.

Теперь, когда я числюсь мертвой, я гораздо счастливее.

Точнее, я считаюсь без вести пропавшей. А скоро буду считаться мертвой. Давайте для краткости пользоваться этим словом. Прошло лишь несколько часов, а я чувствую себя гораздо лучше: свобода в суставах, энергия в мускулах. Этим утром я внезапно осознала, что ощущения в мышцах лица какие-то странные, непривычные. Я глянула в зеркало заднего вида: в трех четвертях мили остался ужасный Карфаген, мой самодовольный муж торчит там за липкой стойкой своего бара, в то время как суровая кара нависла над его безмозглой, ни о чем не подозревающей башкой. Глянула и поняла, что улыбаюсь. Ха! Это что-то новенькое.

Мой список важных дел на сегодня (один из многих списков, составленных в минувшем году) лежит рядом со мной на пассажирском месте с кровавой кляксой возле пункта № 22: "Порезаться". "Но ведь Эми боится крови!" - возразят те, кто читал мой дневник. (Ах да, дневник. Ничего, мы доберемся и до моего замечательного дневника.) Нет-нет, я боюсь крови совсем чуть-чуть, но в прошлом году всем уши прожужжала насчет своей фобии. Одному только Нику талдычила с дюжину раз, как боюсь крови, а когда он возражал: "Что-то не помню, чтобы ты боялась крови", я отвечала: "Да ведь постоянно об этом твержу". Ник чересчур забывчив, когда дело касается чужих проблем, поэтому он не сомневался, что я говорю правду. Потеря сознания в центре переливания крови пришлась очень кстати. Это реальный случай, а не просто выдумка, записанная в дневнике. Не переживайте, скоро мы все рассортируем: правду, неправду и то, что могло бы стать правдой.

Пункт № 22: "Порезаться" - я внесла в список уже давно. И вот теперь выполнила - рука до сих пор болит. Не так-то легко вспороть свою кожу, а с ней и мышцы, как будто это просто бумага. Особенно если крови нужно много, но не слишком - вы же не хотите, чтобы через час вас нашли в алой луже и засыпали вопросами. Я прижала кончик канцелярского ножа, но, глядя на голубоватые прожилки вен, ощущала себя сапером, обезвреживающим мину в каком-нибудь кинобоевике. Одно неверное движение, и тебе конец.

Провела длинную черту вдоль внутренней стороны предплечья, закусив тряпку, чтобы не закричать. Один длинный глубокий порез. Потом десять минут сидела скрестив ноги на кухонном полу, наблюдая, как капает кровь, пока не образовалась лужа вполне подходящего размера. Потом все вытерла, но так же небрежно, как это сделал Ник, когда толкнул меня и я разбила голову. Мне хочется, чтобы сцена являла собой конфликт между истинным и ложным. "Следы борьбы в гостиной явно подделаны, но кто-то же замыл кровь. Нет, это точно не Эми!"

Членовредительство того стоило. И теперь, хотя прошло уже несколько часов, рана болит под рукавом, под давящей повязкой. Пункт № 30: "Тщательно перевязать рану, чтобы кровь не капнула туда, где ее быть не должно. Обернуть канцелярский нож и спрятать в карман - чтобы потом от него избавиться".

Пункт № 18. Устроить "следы борьбы" в гостиной. Перевернуть оттоманку. Выполнено.

Пункт № 12. Установить первую подсказку в коробку и положить так, чтобы полиция нашла ее раньше, чем обалдевший муж додумается поискать. Записка обязательно должна войти в протокол. Я хочу, чтобы Ник не сумел отвертеться от этой охоты за сокровищами. Выполнено.

Пункт № 32. Переодеться во что-нибудь попроще, волосы убрать под шапку, спуститься к берегу реки, пройти по неглубокой - несколько дюймов - воде до границы жилого комплекса. В это время Треверсы, соседи, у которых дом с видом на реку, будут в церкви. Но нельзя до конца быть уверенным в этом, поэтому необходимо сделать так, как написано выше. Я всегда на шаг впереди других, в этом моя сила.

Пункт № 29. Попрощаться с Бликером. Почуять напоследок его не очень свежее кошачье дыхание. Насыпать сухого корма в миску на тот случай, если его забудут покормить, когда все закрутится.

Пункт № 33. Избавиться от гребаного "доджа".

Выполнено. Выполнено. Выполнено.

Я могу рассказать, как все подстроила, но хочу, чтобы прежде вы узнали меня немного лучше. Не Эми из дневника, который является плодом художественного вымысла (Ник как-то заметил, что из меня не получится настоящий писатель, и зачем я его только слушала?), а Эми Настоящую. Что за женщина на такое способна? Позвольте же изложить вам предысторию, где нет ни слова выдумки, и тогда, возможно, вы начнете кое-что понимать.

Начну с того, что я не должна была родиться.

До моего появления на свет у мамы было пять выкидышей и двое детей родились мертвыми. Каждый год, осенью, как будто сельскохозяйственный урожай. Все девочки. Всех их назвали Хоуп. Я уверена, что это предложение моего отца, с его оптимистическим посылом, с его серьезностью, имеющей оттенок иронии. "Мы не должны терять надежду, Мэрибет!" Но они много раз подряд теряли Надежду.

Врачи уговаривали прекратить попытки, но мои родители отказались. Они не пасуют перед трудностями. Пробовали и пробовали, пока наконец-то не появилась я. Мама не рассчитывала, что я выживу, даже не думала обо мне как о настоящем живом ребенке, о девочке, которую она заберет домой. Если бы судьба от меня отвернулась, я стала бы Хоуп-8. Но я с криком вошла в мир - сердитая, блестящая и красная. Мои родители страшно удивились, когда осознали, что никогда, ни разу, не обсуждали имя для настоящего ребенка. Поэтому первые два дня, которые я провела в клинике, меня не называли никак. Каждое утро мама слышала, как открывается дверь в ее палате и медсестра останавливается на пороге (мне она всегда представлялась этакой винтажной куклой: белые колышущиеся юбки и накрахмаленная шапочка, похожая на коробку для китайской еды). Медсестра мнется, а мама спрашивает, не поднимая глаз: "Она еще жива?"

Когда моя жизнь перестала висеть на волоске, меня назвали Эми, а все потому, что в том году имя пользовалось огромной популярностью, тысячи других малюток были названы так; возможно, Бог не сумеет разыскать меня, затерявшуюся среди прочих детей. Мэрибет как-то сказала, что если бы могла родить меня заново, то назвала бы Лидией.

Я росла гордой, с чувством собственной уникальности, - девочка, которая боролась с небытием и победила. Вероятность успеха составляла меньше одного процента, но у меня получилось. Я уничтожила матку моей матери - не роды, а сокрушительный марш Шермана. Мэрибет стала бесплодной. В детстве меня это радовало до дрожи - лишь я, лишь я, только я.

Моя мама сидит в кресле-качалке в дни рождения-смерти всех Хоуп, потягивает горячий чай и говорит о том, что хочет чуточку времени уделить себе самой. Никакого притворства - Мэрибет слишком рассудочна, чтобы устраивать панихиды, но она становится задумчивой, отстраненной, и мне это претит - я-то нуждаюсь в ее внимании. Я карабкаюсь к ней на колени, сую ей в лицо нарисованную цветными мелками картину, напоминаю, что надо срочно расписаться на уведомлении из гимназии, но встречаю лишь невидящий взгляд, без проблесков внимания. Отец пытается отвлечь меня - угощает конфетами или ведет в кино. Но никакие уловки не помогали. Я не давала маме грустить с тех нескольких минут уединения.

Я всегда считала себя лучше остальных "Надежд", ведь я победила. Но я всегда, всегда ревновала к семи мертвым танцующим принцессам.

Они достигли совершенства, не приложив к этому ни малейших усилий, не прожив ни единого мига в юдоли земной, а я застряла на этом свете и теперь должна ежедневно самоутверждаться, ежедневно доказывать, что и я достойна быть совершенством.

Так жить очень тяжело. Но я мучилась, пока мне не исполнился тридцать один год.

Потом целых два года все было хорошо. Благодаря Нику.

Ник любил. Любил через шесть "и". Ник люби-и-и-и-и-ил. Но он любил не меня. Ник любил девушку, которой на самом деле нет. Я притворялась, я часто изображаю какую-то личность. По-другому просто не могу. Как модницы регулярно меняют свои тряпки, так я меняю личности. Какой типаж мне в самый раз, какие черты характера популярны, какие душевные качества востребованы? Мне кажется, что все люди в той или иной степени делают так, как я, но не признаются в этом, а кроме того, они сосредоточиваются на одной-единственной личности, - они слишком глупы или ленивы, чтобы переключаться.

На той вечеринке в Бруклине я играла стильную девчонку, которая может понравиться такому парню, как Ник, - отпадную девчонку. Все мужчины считают это лучшим комплиментом. "Она отпадная девчонка". Титул означает, что ты клевая, блестящая, прикольная, обожаешь футбол и смыслишь в покере, не кривишься от грязных шуток и болтовни компьютерных геймеров, пьешь дешевое пиво, не возражаешь против секса втроем и анала, как очумелая пихаешь в рот хот-доги и гамбургеры и все-таки ухитряешься иметь второй размер, потому что отпадным девчонкам все нипочем. Отпадная девчонка никогда не рассердится, она только улыбнется с легкой грустью, позволяя своему мужчине делать все, что заблагорассудится. "Валяй, сри мне на голову, не обижусь, я же отпадная девчонка".

Мужчины думают, что подобные девчонки существуют в действительности. Возможно, они обманываются потому, что многие женщины и сами рады притворяться отпадными. Довольно долго образ отпадной девчонки раздражал меня. Я видела, как легкомысленно мужчины - друзья, коллеги и просто знакомые - западают на эти кошмарные фальшивки. Хотелось сесть рядом с любым из них и спокойно сказать: "Ты назначаешь свидание не просто женщине. Ты назначаешь свидание женщине, которая смотрела слишком много фильмов, снятых социально неприспособленными мужчинами, которые верят, что такая порода женщин существует на самом деле и что их можно целовать". Мне хотелось схватить бедного парня за лацканы пиджака или ремень от сумки и закричать в лицо: "Эта сука на самом деле не любит чили-доги, потому что никто не может любить чили-доги!" Эти отпадные девчонки даже не вызывали у меня сочувствия. Они не изображают из себя женщину, какой им хотелось бы стать, - они изображают женщину, какой их хотят видеть мужчины. О! Если вы не отпадная девчонка - это вовсе не значит, что ваш мужчина не хочет отпадную девчонку. Да, возможны варианты в части оформления витрины. Например, он вегетарианец, и ему нравится, чтобы отпадная девчонка предпочитала сейтан хот-догу. Или он художник-хипстер, и для него отпадная девчонка - татуированная кретинка в очках, обожающая комиксы. Поверьте мне, подходы могут слегка различаться, но все равно мужчины хотят отпадную девчонку, которая в их понимании представляет собой женщину, одобряющую все их мерзкие привычки и ни на что не жалующуюся.

Как узнать, что вы не отпадная девчонка? Когда он говорит что-то типа: "Мне нравятся сильные женщины". Если он говорит это вам - это, мать его, означает, что однажды он трахнет кого-нибудь на стороне. Вместо "мне нравятся сильные женщины" следует понимать "я ненавижу сильных женщин". Я терпеливо ждала - годы напролет, - чтобы маятник качнулся в другую сторону, чтобы мужчины стали зачитываться Джейн Остин, учились вязать, искали гармонию в любви и в гостях листали альбомы и лизались друг с дружкой под нашими похотливыми взглядами. И мы бы говорили: "Да, это отпадный парень".

Но я так и не дождалась. Вместо этого все женщины нашей страны, словно сговорившись, стали деградировать! Довольно скоро отпадная девчонка сделалась стандартом поведения. Мужчины возомнили, что она существует взаправду, что это не просто собирательный образ, мечта. Теперь в каждой женщине видят отпадную девчонку, а если она отказывается быть таковой, сразу подозревают отклонение от нормы.

Но быть отпадной девчонкой соблазнительно. Особенно для тех, кто похож на меня, кому нравится побеждать. Нам так в кайф быть девчонками, которых хотят все мужчины. Когда я повстречалась с Ником, то немедленно поняла, что он именно этого хочет, и решила вжиться для него в образ. Я не снимаю с себя вины. Поначалу я была без ума от него - вот в чем дело. Он показался мне извращенно-экзотичным - хороший мальчик из старого доброго Миссури. Другие ему в подметки не годились. Дразня, он пробуждал во мне все то, о чем я и не знала раньше: естественность, юмор, легкость общения. Казалось, что он выпотрошил меня и наполнил пухом. Он помог мне стать отпадной девчонкой - ни с кем другим я бы не сделалась ею. Я просто не хотела. Не могу утверждать, что мне это не нравилось. Я ела печенье "Мунпай", ходила босиком, старалась не волноваться по пустякам. Я смотрела дурацкие фильмы и трескала продукты, напичканные химией. Я не задумывалась о последствиях своих поступков. Я пила кока-колу, не задаваясь вопросом, как смогу ее переварить, не опасаясь кислоты, вполне способной растворить монету, в моем желудке. Когда мы сидели в кинотеатре и смотрели немые ленты, я не фиксировалась на том, что налицо дискриминация актеров по половому признаку или что на значимых ролях слишком мало меньшинств. Меня даже не волновало, есть ли в фильме смысл. Я не гадала о том, что будет. Ни о каких последствиях не задумывалась. Жила сегодняшним днем, понимая, что постепенно глупею и мельчаю. Но и счастья все прибывало.

До Ника я никогда не чувствовала себя настоящим человеком, поскольку всегда была товаром. Удивительная Эми обязана быть блестящей, креативной, доброй, вдумчивой, остроумной и счастливой. "Мы хотим, чтобы ты была счастлива", - всегда говорили мне Ранд и Мэрибет, но не объясняли, каким образом достигается счастье. Столько уроков, возможностей и преимуществ, но вот счастливой быть меня не научили. Я не умела шалить, как прочие дети. Когда меня приглашали на день рождения, я смотрела, как они кривляются и хихикают, и пыталась подражать, сама не понимая зачем. Тугая резинка от праздничной шляпы врезалась в подбородок, хрусткая глазурь с торта красила зубы в синий цвет, а я все гадала, в чем причина такого веселья.

И только встретившись с Ником, я разобралась окончательно. Он был таким забавным. Как будто ходишь на свидания с морской выдрой. Из моих знакомых ровесников он единственный не притворялся, что счастлив. Он был искрометным, остроумным, великолепным и очаровательным. Он нравился мужчинам. В него влюблялись женщины. Я полагала, что наш союз станет близким к идеалу, мы будем самой счастливой парой в округе. Дело даже не в любви, а в состязании. Но я искренне не понимаю, зачем жить вместе, если вы несчастливы.

И вполне возможно, я была счастливее эти несколько лет, притворяясь другим человеком, чем до того или после. Но как относиться к этому, я не знаю.

Но в конце концов игру пришлось прекратить - все это было не по правде, я не была собою. Ник, это была не я! Думала, ты догадаешься. Думала, это у нас просто игра. Думала, мы понимаем друг друга с полувзгляда, нам и слова не нужны. Я так старалась быть проще. Тщетные попытки. Как выяснилось, он тоже взял непосильную роль - тонкие шутки, умные игры, романтическое ухаживание. Постепенно все разваливалось. Я возненавидела Ника за то, что он поразился, когда я стала настоящей. Возненавидела за нежелание понять, что игра не могла не закончиться, за его слепую уверенность в том, что он взял замуж существо, созданное игрой воображения миллионов онанистов, любующихся спермой на своих пальцах. Он ведь на самом деле был изумлен, когда я попросила прислушиваться ко мне. Не мог поверить, что я против восковой эпиляции паха, и его ошеломил мой отказ отсосать. Он верил, что мне все равно, если он не приходил посидеть и выпить с моими друзьями! Ту смехотворную запись в дневнике помните? "Мне не нужна дрессированная обезьянка, чтобы хвастаться перед подругами, я разрешаю ему быть самим собой". Так вот, это самая настоящая дебильная чушь отпадной девчонки. Какая херня! Нет, правда, я не врубаюсь. Если вы не заставляете мужчину отменять свои планы или разрешаете ему не идти на уступки для вас, разве вы не проигрываете? Вы же не достигаете желаемого. Это ясно как божий день.

Может, он и счастлив; может, он и говорит, что вы отпаднейшая из девчонок, но это потому, что праздник на его улице. Он называет вас отпадной девчонкой, чтобы обвести вокруг пальца! Ну, как болтовня продавца автомобилей. "Сколько вы готовы заплатить за это чудо?" А вы даже не собирались ничего покупать. Еще одна ужасная фраза, присущая мужчинам: "Конечно, ты не будешь возражать, если я..." Нет, я буду возражать! Просто скажите ему это в лицо. И не проигрывайте, тупые ссыкухи!

Так что всему пришел конец. Верности Нику, защищенности с Ником, счастью с Ником. Я поняла, что есть Настоящая Эми, которая несравнимо лучше, интереснее и многограннее, чем Отпадная Эми. Представляете, каково это - показать свое истинное "я" вашему мужу, вашей второй половинке, а ему эта истина не понравилась? Вот здесь-то и зародилась ненависть. Я очень много размышляла и пришла к выводу: с этого все и началось.

Спустя семь дней.

Внутри дровяного сарая я успел сделать несколько шагов, прежде чем привалил к стене. Надо было перевести дух.

Я не ожидал ничего хорошего. Не ожидал с того мгновения, как выяснил: новый ключ следует искать в дровяном сарае. Яркий полдень. Коктейли. Да, в загадке упоминалось место встречи. Но только не наше с Эми, а наше с Энди. Я занимался с ней сексом во многих странных местах, и этот дровяной склад - одно из них. Нелегко было найти место для свиданий. Многолюдный жилой комплекс, где обитала Энди, не подходил изначально. Мотели легко вычислить по оплате с кредитной карточки, а моя жена не страдала ни излишней доверчивостью, ни излишней глупостью. У Энди имелась "Мастеркард", но отчеты по тратам приходили ее матери. Поэтому дровяной сарай возле дома моей сестры казался едва ли не идеальным в плане безопасности, особенно когда Го уезжала в "Бар". А кроме того, несколько раз нам сослужил службу пустовавший дом моего отца. ("Так важно подобрать удачно время - от полудня и где-то до коктейля. Помчись же ты с томлением в груди, дверь распахни - сюрпризы впереди".) Иногда мой кабинет в колледже. ("Хочу быть твоей ученицей, Учитель, красавец, мудрец. Отдам тебе разум и тело, не нужно букетов, за дело".) А однажды на машине Энди мы отправились по грунтовке в Ганнибал - я повез ее туда вскоре после скучной экскурсии с Эми. ("Сюда привел меня ты, чтобы поболтать, о детстве в кепке с козырьком повспоминать".)

Каждый ключ скрывался на том месте, где я хотя бы раз изменял Эми. Она воспользовалась охотой за сокровищами, чтобы напомнить мне обо всех изменах. Тошнота подступила к горлу, когда я представил, как Эми, никем не замеченная, тащится на автомобиле следом за мной - к моему папе, к Го, в проклятущий Ганнибал, наблюдает, как я совокупляюсь с юной девчонкой, и кривит губы в торжестве пополам с отвращением.

Жена прекрасно знала, что сумеет примерно меня наказать. И вот в конечном итоге продемонстрировала, насколько она умнее меня. Дровяной сарай был набит до отказа всеми теми вещами, которые я приобретал по кредитной карточке, а потом чуть ли не на Библии клялся Бони и Джилпину, что ничегошеньки не знаю об этих покупках. Безумно дорогие клюшки для гольфа, часы и игровые приставки, одежда от кутюр - все хранилось здесь, ждало своего часа на земле сестры. Будто я припрятал их до той поры, пока жена не умрет, и тогда я смогу малость оттянуться.

Я стучал в дверь Го, пока она не появилась с сигаретой в зубах, а потом, буркнув: "Идем, кое-что покажу", развернулся и молча пошел к сараю.

- Гляди! - Я указал на открытую дверь.

- Это... это все то... что куплено по кредитной карточке? - Ее голос сорвался на верхней ноте.

Го зажала рот рукой и попятилась. Я понял: в эту секунду она подумала, будто я решил признаться ей в преступлении.

Мы никогда не вернем прежнего доверия. За одно это моя жена достойна ненависти.

- Эми меня подставляет, - сказал я. - Го, это все накупила Эми.

Сестра передернулась. Дважды моргнула и слегка потрясла головой, будто пытаясь избавиться от видения: Ник, убивший свою жену.

- Эми изобразила все так, будто я ее убил. Ее последний ключ привел меня прямиком сюда, но я не знал ничего о спрятанных покупках. Это грандиозная мистификация! Спектакль - Ник Данн отправляется за решетку! - Комок подступил к горлу, сейчас или зарыдаю, или расхохочусь. Я расхохотался. - Нет, ты поняла, а? Срань господня!

"Скорей, доказать я хочу - чему-то и я научу". Заключительные слова первой подсказки Эми. Как я раньше не сообразил?

- Если она тебя подставляет, то почему привела сюда? - Го все еще изучала содержимое сарая.

- Потому что она постаралась на славу. Ей всегда требовалось одобрение, похвала. Она хочет, чтобы я понял, в какой заднице оказался. Она не может по-другому. Иначе не будет счастливой.

- Нет, - пробормотала Го, грызя ноготь. - Дело не в этом. Тут нечто большее. Ты прикасался к чему-нибудь?

- Нет.

- Это хорошо. Тогда следующий вопрос...

- Что я сделаю, обнаружив улику против себя рядом с домом сестры? - рассуждал я. - Вот он, вопрос. Поэтому, каких бы действий она ни ожидала, какие бы шаги ни просчитывала, я должен поступить наоборот. Если она думает, что я испугаюсь и попытаюсь избавиться от улик, то, держу пари, знает, как это заведет меня в ловушку.

- Ну ладно, оставить все это здесь тебе нельзя. Проигрышный путь. А ты уверен, что это последняя подсказка? Где тогда твой подарок?

- Вот зараза! Он должен быть где-то внутри.

- Не ходи туда! - воскликнула Го.

- Я должен. Один бог знает, что она приготовила.

Осторожно, ступая на цыпочках, чтобы не оставлять следов, и прижимая руки к телу, я шагнул в сырой сарай. Позади телевизора с плоским экраном увидел привычный синий конверт Эми, лежащий на большой коробке, обернутой в серебристую подарочную бумагу. Я выволок тяжелую коробку - то, что в ней находилось, весило не меньше тридцати фунтов и, судя по стуку, состояло из нескольких частей - и конверт наружу. Поставил на землю у ног. Го невольно отступила от подарка. А я открыл конверт.

Мой дорогой муж! Вот и пришло время сказать, что я изучила тебя лучше, чем ты мог себе когда-либо представить. Знаю, ты иногда полагаешь, что способен передвигаться по миру незаметно, как невидимка. Но не верь в это ни единой секунды. Я изучила тебя. Я знаю, что ты собираешься делать, еще до того, как ты начинаешь. Я знаю, где ты был, я знаю, где ты будешь. На нашу пятую годовщину я устроила путешествие. Так полезай же смело! Даже не пытайся отыскать подарок. Не нужно - подарок сам найдет тебя! Так что отдыхай и расслабляйся - это ФИНАЛ!

- Что значит "полезай смело"? - спросила Го.

- В петлю полезай, - простонал я.

- Вот зараза! Открой коробку.

Я опустился на колени и приподнял крышку так осторожно, будто ожидал взрыва. Тишина. Заглянув внутрь, я увидел две деревянные куклы-марионетки. Как будто муж и жена. Мужчина в цветастой одежде яростно скалился и сжимал в руке не то трость, не то палку. Вынув, я обнаружил, что его руки и ноги трясутся, как у разминающегося танцовщика. Женщина выглядела более симпатичной - потоньше и не такая подвижная.

На ее лице застыла тревога, будто она увидела какую-то опасность. На дне коробки я обнаружил крошечную фигурку ребенка, с ленточкой, чтобы привязывать его к "матери". Старые, тяжелые и большие марионетки напоминали кукол, которых используют чревовещатели. Я приподнял мужчину, взялся за толстую, как дубинка, рукоять; конечности бешено задергались.

- Жуть какая! - сказала Го. - Перестань.

Под игрушками лежал кусок блестящей голубой бумаги, сложенный вдвое. На ней я прочитал надпись, сделанную неровным, размашистым - уголки и закорючки - почерком Эми.

Начало новой удивительной истории, Ник. Вот как это делается! Удачи.

Мы разложили все подсказки из охоты за сокровищами и марионеток на кухонном столе нашей мамы. И уставились на них, будто собирались складывать пазл.

- Зачем ей морочиться с охотой за сокровищами, если она составила... свой план? Если ее... - проговорила Го.

"А ее план, - мог бы продолжить я мысль сестры, - заключается в том, чтобы имитировать свое исчезновение и сделать из нас подозреваемых в убийстве". Это казалось не таким уж и бредом.

- Во-первых, чтобы отвлечь меня. Убедить, что она все еще меня любит. Я гоняюсь за ключиками по всему белу свету, полагая, что моя жена хочет исправить ошибки, возродить наш брак...

Тот морок, то девичье состояние, в которое привели меня ее записки, - все это просто позор. Стыд проедал до мозга костей, впитывался в ДНК. Делал меня другим человеком. Несмотря на все эти годы, Эми все еще может играть со мной. Она способна несколькими записками вдребезги разгромить мою защиту. Я был марионеткой у нее в руках.

"Я разыщу тебя, Эми".

Слова, полные любви, а за ними скрытая ненависть...

- Чтобы я непрестанно думал: интересно, почему все указывает на то, что я убил свою жену?

- Полиции показалось бы странным - да и тебе тоже, - если бы Эми нарушила традицию и не устроила охоту за сокровищами, - довольно убедительно заявила Го. - Выглядело бы так, будто она намеревалась исчезнуть.

- А тут еще они, - указал я на марионеток. - Куклы настолько необычны, что просто должны нести какой-то скрытый смысл. Если она просто собиралась отвлечь меня, то могла бы подарить что угодно, лишь бы из дерева.

Го приподняла пальцем пеструю одежду куклы-мужчины:

- Они довольно старые. Винтаж. - Сестра перевернула их, обнаружив у мужчины похожую на дубину штуковину. У женщины нашлась лишь квадратная прорезь. - Считается, что это сексуально? У мужчины большая ручка, похожая на член. А у женщины только дырка.

- Ну, так логично. У мужчин есть член, а у женщин - влагалище.

Го засунула палец в дыру на туловище марионетки, желая убедиться, что там ничего не спрятано.

- Что Эми хотела этим сказать?

- Когда я их увидел, то первым делом подумал: она купила детские игрушки. Папа, мама, ребенок. Поскольку была беременна.

- А она точно беременна?

Волна отчаяния накрыла меня. Или скорее наоборот: что-то схлынуло, как морской отлив, отбирая некий смысл и опустошая меня. Я не верил до конца в беременность моей жены, но теперь уже не мог верить и в обратное.

Го взяла в руки куклу-мужчину, почесала нос, и вдруг ее осенило:

- Ты марионетка на нитке.

- Я подумал об этом же, - рассмеялся я. - Но зачем тогда мужчина и женщина? Эми явно не марионетка. Она кукловод.

- И что значит "Вот как это делается!"? Что она имеет в виду?

- Трахнет меня так, чтобы на всю жизнь запомнил.

- Может, Эми часто использовала эту фразу? Или какая-то цитата из книги об Эми, или... - Она подошла к компьютеру и ввела в строке поиска: "Вот как это делается!"

"Вот как это делается!" Песня группы "Мэднесс".

- О, я помню их, - сказала Го. - Отличная группа в стиле ска.

- Ска... - Меня все пробивало на истеричный смех. - Круто!

Речь в песне шла о мастере, который выполнял любой ремонт жилых домов - чинил электропроводку, менял сантехнику, столярничал - и за работу брал наличными.

- О господи, - пробормотал я. - Как же я ненавижу восьмидесятые. Особенно за бессмысленные песни.

- Отражение - единственный ребенок, - кивнув, сказала Го.

- Который ждет в парке, - ответил я, не задумываясь.

- А что, если именно это она и подразумевает? - Го, повернувшись, посмотрела мне в глаза. - В песне идет речь о мастере. Возможно, это человек, вхожий в ваш дом. Чтобы починить какую-нибудь мебель. Или установить что-нибудь электрическое. И платить за это нужно было наликом.

- Думаешь, видеокамеру поставили? - спросил я. - В последнее время Эми несколько раз уезжала из города. Может, она хотела нас записать?

В глазах Го блеснул немой вопрос. Я поспешно добавил:

- Нет-нет, в нашем доме никогда.

- А если потайная дверь? - предположила сестра. - Может, в тайнике Эми хранит свидетельства, которые... ну, не знаю... помогут тебе оправдаться, например.

- Мне кажется, так оно и есть. Эми использовала песню "Мэднесс", чтобы дать мне подсказку, ключ к свободе, если я смогу расшифровать эти заковыристые тексты-ска.

- Боже! - рассмеялась Го. - А может, это мы не в себе? Может, у нас крыша напрочь съехала?

- Безумием тут и не пахнет. Она подставляет меня. Как еще объяснить склад барахла на твоем дворе? И в этом вся Эми. Втянуть в это дело и тебя, запачкать моей грязью. Да, достаточно Эми. Подарок, писулька эта сволочная - мол, попробуй, расшифруй. Нет, нам нужно вернуться к марионеткам. Попробуй вбить в поиск слово "марионетка". - Я завалился на диван, ощущая тупую усталость во всем теле.

- А, черт! - воскликнула Го, игравшая роль секретарши. - Ну конечно! Это куклы Панч и Джуди! Ник, мы идиоты! Эти слова - девиз Панча. "Вот как это делается!"

- Угу. Древний кукольный спектакль, и в нем есть насилие? - спросил я.

- Вот, мать его...

- Так есть в нем насилие?

- Да! Сплошное насилие! Твоя жена - психопатка!

- Мужик убивает бабу?

- Погоди, я читаю... Панч убивает их ребенка. - Она взглянула на меня сверху вниз. - А когда Джуди начинает с ним бороться, забивает насмерть и ее. - (Мое горло заполнилось слюной.) - И каждый раз, когда Панч совершает какую-то гадость и выходит сухим из воды, он заявляет: "Вот как это делается!" - Го взяла деревянную куклу на руки, словно младенца. - Он веселится, даже когда убивает жену и ребенка.

- Таким образом, она предупреждает меня о подставе, - кивнул я на марионеток.

- Мой разум отказывается это принимать. Долбаная шиза...

- Го?

- Все сходится. Ты не хотел ее беременности, а потому рассвирепел и убил ее и нерожденного ребенка.

- Да уж, новость не из окрыляющих, - вздохнул я.

- А кульминация - ты получишь урок, которого Панч счастливо избегал. Тебя изобличат и осудят за убийство.

- А в штате Миссури есть смертная казнь, - кивнул я. - Веселенькие дела.

День.

Вам интересно, как я узнала? Просто увидела. Это к вопросу о том, до чего же глуп мой супруг. Снежной апрельской ночью я страдала от одиночества. Пила теплый амаретто в компании Бликера и читала, лежа на полу. За окном шел снег, а в доме играла музыка - старые потрескивающие пластинки, которые мы с Ником раньше слушали вместе (здесь я говорю правду). У меня случился приступ романтического оживления. То-то муженек удивится моему появлению в "Баре". Мы выпьем по паре коктейлей, а потом будем гулять по пустынным улицам с варежками на руках.

Вот мы шагаем по центральной части города, вокруг ни души. Ник прижимает меня к стене и целует, а снежинки кружатся, как некогда сахарная пыль. Вера! Я отправилась за ним в Миссури, потому что верила: он снова меня полюбит, и это будет та же сильная, густая любовь, покорившая меня однажды. И все у нас будет хорошо. Вера!

До "Бара" я добралась как раз вовремя, чтобы увидеть Ника, выходящего вместе с ней. Я застыла на гребаной парковке, в двадцати шагах от них, а он даже не обратил на меня внимания, будто я призрак. Он еще не обнимал ее, но я сразу все поняла. Видела, что никого, кроме нее, для Ника не существует. Невидимкой я скользила за ними, и вдруг, прямо посреди города, Ник прижал ее к дереву и поцеловал. "Мой муж мне изменяет", - подумала я, но прежде, чем сумела выдавить какие-то слова, они уже добрались до ее дома. Больше часа, стуча зубами, я прождала на крыльце, пока не замерзла так, что посинели ногти. А потом ушла. А Ник так и не догадался, что я знаю все.

Теперь у меня появился новый образ, и, увы, не по моему выбору. Я стала заурядной Дурой-Бабой, замужем за Пошлым Мужиком-Ходоком. Одним махом Удивительную Эми лишили всего, что в ней было удивительного.

Я знаю женщин, чьи личности сотканы из множества жалких обыденных мелочей. Их жизнь - список неудач. Бойфренд, не ценящий жертв, лишние десять фунтов веса, босс, увольняющий с работы, стерва сестра, муж-изменник. Я всегда чувствовала себя выше этих историй, рассуждая о том, сколь глупы эти бабы, позволяющие подобным событиям входить в свою жизнь без спросу. И вот теперь оказалась одной из них! Одной из тех баб с бесчисленными жалобами, вынуждающих людей слушать и сочувственно кивать, думая при этом: "Бедная дурочка".

Я уже слышала, будто наяву, новую сплетню из тех, что распространяются с огромной скоростью: Удивительная Эми, девчонка, которая никогда не ошибалась, позволила себе погрязнуть в нищете, потащилась в медвежью дыру, где муж бросил ее ради молоденькой. Как предсказуемо, как обыденно, как увлекательно... А что муж? Он теперь счастливее, чем раньше. Нет, я не могу этого допустить. Нет, никогда. Никогда! Он не имеет права так поступать со мной и праздновать мерзкую победу. Нет!

Ради этого куска дерьма я изменила свою фамилию. Была Эллиот, а стала Данн, таковой и запомнит меня история. Скажете, это пустяк?

Вот так я начала работу над новым сюжетом, который поможет мне раздавить Ника за предательство. Я вернусь на прежнюю дорогу, которая ведет к совершенству. Я снова стану героиней, безупречной и достойной восхищения.

Мертвая Девушка будет всеобщей любимицей.

А ведь это экстрим - организовывать привлечение мужа к суду за расправу над вами. Хочу, чтобы вы знали: я отдаю себе в этом отчет. И пусть скептики скажут: "Она должна была уйти, захватив то, что осталось от ее достоинства. Уйти куда глаза глядят! Все дороги открыты! Минус на минус - не всегда плюс". И прочую чушь, которую несут бесхребетные дуры, путающие слабость с моральными принципами.

Я не собираюсь с ним разводиться, ведь это именно то, чего он ждет. Я не собираюсь его прощать, поскольку не желаю подставлять другую щеку. Для меня это не выход из ситуации. Злодей получает все? А вот черта лысого!

С тех пор больше года я чувствовала запах ее гениталий на пальцах Ника, когда он крадучись забирался ко мне в постель. Я наблюдала, как он любуется собой в зеркале, прихорашиваясь, подобно бабуину в брачный период, собираясь на встречу с ней. Я слушала его ложь, ложь и снова ложь - вначале простую, как лепет ребенка, а после изощренные выдумки в стиле Руба Голдберга. Его сухие поцелуи приобрели привкус ирисок, я обоняла надоедливый аромат, которого раньше у него не было. Я чувствовала щетину на его щеках - Ник прекрасно знал, что я не люблю небритых, но ей, видимо, нравится. Мне доносили об измене все пять органов чувств. И так больше года.

Не исключаю, что я немного тронулась умом. Устраивать самоубийство руками собственного мужа - это слегка за рамками поступков заурядной женщины.

Но это так необходимо. Нику следует преподать урок. Ему никто никогда не давал достойного урока! Он плыл по жизни с улыбкой очаровательного Ники, с привычками любимого всеми дитяти, с фантазиями и увертками, с пороками и эгоизмом, и никто не пытался поставить его на место. Я думаю, этот опыт пойдет ему на пользу. Самое малое - заставит раскаяться в содеянном.

Я всегда полагала, что мне по силам идеальное убийство. Люди попадаются потому, что им не хватает терпения все тщательно распланировать. Я улыбаюсь и включаю пятую передачу на своем дрянном автомобиле (между Карфагеном и мной семьдесят восемь миль пыли), купленном для побега, и мобилизую выдержку - всякий раз, когда меня обгоняет грузовик, моя машина как будто норовит улететь за обочину. Но я улыбаюсь, ведь моя тачка лишний раз доказывает, насколько я умна. Я купила ее за тысячу двести долларов по объявлению в "Крейгслисте" пять месяцев назад, достаточно давно, чтобы случай стерся из чьей бы то ни было памяти. Маленький "форд-фестива" 1992 года выпуска. Самый маленький, самый неприметный автомобиль в мире. Я приобрела его вечером на одной из бесчисленных парковок магазина "Уолмарт" в Джонсборо, штат Арканзас. Села в поезд - восемь часов пути в один конец - с пачкой наличных в кармане, пока Ник развлекался на мальчишнике (под мальчишником следует понимать - трахал свою проказницу). Перекусила в вагоне-ресторане - листик латука и два помидора-черри, что в меню гордо именовалось салатом. А потом меня развлекал разговором пожилой фермер, который возвращался от детей, впервые посетив новорожденную внучку.

Пара, которая продавала "форд", не больше моего нуждалась в огласке. Женщина все время оставалась в салоне, качая на руках ребенка с соской во рту и наблюдая, как мы с ее мужем обменивали наличные на ключи. Потом она вылезла, а я села за руль. Все очень быстро. В зеркало заднего вида я видела бывших владельцев тачки, бредущих к "Уолмарту" с моими деньгами. Я припарковала автомобиль на длительную стоянку в Сент-Луисе, а потом дважды в месяц перегоняла его на новую. Платила только наличными, надевая при этом бейсболку. Не так уж и сложно.

Собственно, перед вами просто пример. Пример терпения, изобретательности и предусмотрительности. Я довольна собой. Потребуется чуть больше трех часов, чтобы забиться в глушь - округ Озарк, штат Миссури, - и отыскать цель моего путешествия - маленький отель в глубине леса, состоящий из отдельных домиков. В нем принимают наличные и есть кабельное телевидение. Я намерена провести там неделю, а может, и две. Не хочу быть в дороге, когда появятся первые новости, а кроме того, это последнее место, где Ник может меня искать, когда поймет, что я сбежала.

Эта часть шоссе особо уродлива. Упадок Средних Штатов Америки. Через двадцать миль я заметила на обочине жалкие останки семейного бизнеса - бензоколонку, брошенную, но не заколоченную. Приблизившись, я увидела, что дверь женской уборной раскачивается на ветру. Остановилась. Вошла. Электричества нет, но имеется покореженное металлическое зеркало, и в кране есть вода. Солнце палит, жарко, как в сауне. Я вынула из сумочки ножницы и каштановую краску для волос. Срезаю длинные пряди. Все светлое отправляется в полиэтиленовый пакет. Ветерок непривычно овевает шею сзади. Голова становится легкой, как воздушный шарик. Мотаю ей, наслаждаясь новым ощущением. Докрасила волосы, посмотрела на себя в зеркало и ненадолго задержалась в дверях, оглядывая равнину, испещренную забегаловками быстрого питания и сетью мотелей. Индеец горько плачет в сторонке. Ник терпеть не мог подобные шутки. Считал их "деривативами". Обязательно добавил бы: "Хотя употребление слова "дериватив" в критическом значении само по себе дериватив". Нужно выкинуть Ника из головы! Он достает меня даже с расстояния в сотню миль.

Прополоскав волосы над сточной трубой - от теплой воды бросило в пот, - я вернулась в автомобиль с пакетом кудрей волос и прочего барахла. Надела очки в старомодной круглой оправе и взглянула на себя в зеркальце. Если бы я в таком виде повстречала Ника, он бы нипочем не женился на мне. И тогда моя жизнь сложилась бы по-другому. Пункт № 43. Изменить внешность. Выполнено.

Я пока плохо себе представляю, что значит быть Мертвой Эми. Но в ближайшие месяцы попробую узнать, что же это означает лично для меня. Кем угодно, но не тем, кем я уже побывала. Удивительная Эми. Школьница Восьмидесятых. Фанатка Фрисби и Гранолы. Застенчивая Простушка. Остроумная Проницательная Хепбернподобная. Смекалистая Насмешница. Малютка Бохо-Шик (улучшенная версия Фанатки). Отпадная Девчонка. Любимая Жена. Нелюбимая Жена. Мстительная Обиженная Жена. Эми из Дневника.

Надеюсь, вам понравился "Дневник Эми"? Я писала его, чтобы вызвать к ней сочувствие. Чтобы она понравилась читателям. Она не может не понравиться. Я никогда не понимала, почему это считается комплиментом - что ты нравишься всем. Но не важно... Я постаралась сделать записи приятными для всех, а это ой как непросто. Пришлось создавать образ доброжелательной, слегка наивной личности - женщины, которая любила мужа, хотя и замечала его отдельные недостатки (иначе она получилась бы совсем уж простофилей), но оставалась всецело преданной ему. Все это должно подвести читателя (в данном случае копов, которые, как я страстно желаю, вскоре найдут мой дневник) к мысли, что Ник действительно намеревался убить меня. Впереди еще столько неразгаданных подсказок, столько сюрпризов!

Ник всегда высмеивал мои бесконечные списки дел. "Вечно ты чем-то неудовлетворена, вечно стремишься к совершенству вместо того, чтобы просто жить в свое удовольствие". Но кто в итоге победил? Я победила, поскольку главный список, озаглавленный "Трахнуть Ника Данна", самый полный, самый подробный из всех моих списков. Записи дневника датируются разными годами - с 2005-го по 2012-й. Семь лет записей, не ежедневных, но уж пару раз в месяц - обязательно. Вы знаете, сколько терпения нужно для этого? Разве Отпадная Девочка Эми способна на такой труд? Исследовать текущие события, сверяться со старыми ежедневниками, чтобы не упустить нечто важное и в точности воссоздать реакцию Эми из Дневника на тот или иной поступок. По большей части мне эта работа нравилась. Ник отправится в свой "Бар" или уйдет к любовнице - вечно набирающей эсэмэски, жующей жвачку пустышке с акриловыми ногтями, в спортивных штанах с надписью на заднице (я знаю, что она не такая, но вполне могла бы быть такой), - а я сварю кофе или откупорю бутылку вина, выберу одну из тридцати двух шариковых ручек и немножко перепишу свою жизнь.

Верно, что я иногда ненавидела Ника меньше, пока писала дневник. Точнее, это делала легкомысленная Отпадная Девчонка. Он возвращался провонявший пивом или средством для дезинфекции рук, которым протирался после секса (хотя никогда полностью не убивал запах, - должно быть, у нее очень вонючая "киска"), и виновато улыбался мне, такой милый и жалкий, что я уже готова была подумать: "Не буду доводить дело до конца". А потом я представляла их вместе, как она возбуждает его, позволяет себя унижать, претендуя на роль Отпадной Девчонки, делая вид, что обожает футбол и минет, и жалость исчезала. Я думала: "Я замужем за придурком. Я замужем за мужчиной, который всегда тянется к немытым дыркам, который сразу после этой девки начнет искать другую, способную притворяться, и который не желает прилагать никаких усилий в жизни".

И решимость крепла.

Всего сто пятьдесят две записи, и вроде бы я ни разу не выбилась из ее стиля. Эми из Дневника я создавала с особой тщательностью. Она должна быть убедительной и для полиции, и для общественности, если какие-то фрагменты текста будут опубликованы. Дневник должен читаться как готическая драма. Чудесная женщина с добрейшим сердцем - вся жизнь была у нее впереди, или что там еще говорят о покойницах? - ошибается с выбором спутника жизни и платит самую высокую цену.

Я должна им понравиться. Точнее, она.

Конечно, мои родители волнуются, но обязана ли я жалеть их после того, как они создали меня такой и бросили на произвол судьбы? Они никогда, никогда не отдавали себе отчета в том, что зарабатывали деньги на моем существовании и обязаны были делиться авторским гонораром. А потом, отобрав мои деньги, они отправили меня вместе с Ником в Миссури, как предмет мебели, как невесту по переписке, как ученицу по обмену. И они еще смеют называть себя феминистами!

Всучили на память о себе паршивые часы с кукушкой. И это после того, как попользовались мною тридцать шесть лет! Вот и пусть думают, будто я умерла, ведь именно они уготовили мне такое предназначение - ни денег, ни дома, ни друзей. Вот и пусть верят, что я умерла, - они это заслужили. При жизни обо мне не позаботились - значит, все равно что приложили руки к моей смерти. В этом они похожи на Ника, который раз за разом отрывал от меня по куску моей истинной сущности: "Ты слишком серьезна, Эми, ты слишком напряжена, Эми, ты чересчур много рассуждаешь, ты чересчур много анализируешь, ты больше не веселишь меня, с тобой скучно, Эми, с тобой я чувствую себя бесполезным, Эми". Он безжалостно отнимал мою независимость, мою гордость, мое самоуважение. Я отдавала, а он брал, брал и брал. Он выбил у меня из-под ног опору.

А теперь эта шлюха! Он предпочел мне молоденькую шлюху. Он растоптал мою душу - а разве это не преступление? - и должен быть наказан. По моим собственным законам.

Спустя семь дней.

Я был вынужден позвонить Таннеру Болту, моему свежеиспеченному адвокату, через считаные часы после того, как нанял его, и произнести слова, возможно заставившие его пожалеть, что согласился принять мои деньги: "Жена меня подставляет". Его лица я не видел, но мог вообразить: очи горе, брезгливая мина человека, чья работа - выслушивать вранье клиентов.

- Хорошо, - протянул он после томительной паузы. - Я буду у вас завтра первым же рейсом, и мы разберемся - все факты на стол, а пока суд да дело, не делайте лишних движений, ладно? Ложитесь спать и постарайтесь отдохнуть.

Го прислушалась к его совету. Приняла две пилюли снотворного и отправилась спать незадолго до одиннадцати вечера. А я все еще ждал чего-то, сжавшись в комок на ее диване. Время от времени я выходил на крыльцо и вглядывался в дровяной сарай, подбоченившись, как будто собирался отгонять хищника. Сам не понимал, зачем это делаю, - просто иначе не мог. Не мог усидеть больше пяти минут - опять вскакивал и бежал во двор, смотреть на сарай.

Когда я очередной раз вернулся, с черного хода постучали. Срань господня! Почти полночь. Полиция явилась бы с главного входа, так ведь? - репортеры еще не добрались до дома Го (но доберутся, и очень скоро). Охваченный нерешительностью, я медлил в гостиной. Стук повторился, теперь громче. Я шепотом выругался, пытаясь вытеснить страх злостью. "Разберись же, Данн!"

Распахнув дверь, я увидел Энди. Проклятая Энди, хорошенькая, как картинка, принарядившаяся по случаю встречи, но не понимающая, что затягивает петлю на моей шее.

- Энди, ты меня просто грабишь. - Я втащил ее внутрь. Она взглянула на мои руки, вцепившиеся в нее. - Ты заталкиваешь мою голову прямо в гребаную петлю.

- Я же с черного хода, - возразила она. Когда я сердился на Энди, она не просила прощения, а, напротив, ожесточалась. Твердела буквально на глазах. - Мне нужно видеть тебя, Ник. Говорить с тобой. Я же сказала, что должна каждый день видеть тебя или слышать твой голос, а ты сегодня куда-то подевался. "Оставьте голосовое сообщение", "Оставьте голосовое сообщение".

- Если я не отвечаю, значит не могу поговорить с тобой. Энди, я был в Нью-Йорке, нанимал адвоката. Он будет здесь завтра утром.

- Ты нанимал адвоката. Это потребовало столько трудов, что ты не нашел десяти секунд на разговор со мной?

Захотелось ей врезать. Я глубоко вздохнул. Нужно порвать с Энди. И не только потому, что на этом настаивает Таннер Болт. Жена изучила меня досконально, она не сомневалась: я все сделаю, чтобы избежать неприятного разговора. Эми сделала ставку на мою глупость: я позволю отношениям продлиться и попадусь в капкан. Пора с этим кончать. Но следует действовать очень аккуратно. "Убедите ее, что единственная причина разрыва - забота о вашей безопасности".

- Адвокат дал мне очень важный совет, - начал я. - Совет, от которого нельзя запросто отмахнуться.

Еще вчера вечером я был с ней мил и любезен до безумия, встречаясь в нашей поддельной крепости. Обещал все, что угодно, лишь бы успокоилась.

Она явно не ждала такого поворота. И не примет его попытку отстраниться.

- Совет? Ладно... Он сказал, чтобы ты не был со мной такой сволочью?

Ярость волной вскипела во мне, очень уж происходящее смахивало на ссору школьников. Тридцатичетырехлетний взрослый мужчина после самой мерзкой ночи в его жизни притащился в раздевалку на разборку с малолетней соплячкой. Я встряхнул Энди. Крошечная капелька слюны упала на ее нижнюю губу.

- Энди, ты не понимаешь. Это не шутки, это моя жизнь.

- Но я только... Ты нужен мне... - ответила она, потупившись. - Знаю, я твержу, как попугай, но... Я так не могу, Ник. Не могу так больше. Я просто разваливаюсь на части. Мне так страшно...

Ей страшно!

Я представил, как полиция застает меня с девочкой, которую трахал в то утро, когда моя жена пропала без вести. Я отыскал ее в тот день - никогда раньше не являлся в ее дом, за исключением первого раза, но в тот день нарушил правила, поскольку бессонной ночью слушал стук сердца, отдающийся в ушах, и все пытался подобрать слова, способные убедить Эми: "Давай разведемся. Я люблю другую. Нам нужно расстаться. Я не могу притворяться, что люблю тебя, не могу праздновать годовщину - это хуже на самом деле, чем обманывать тебя".

Согласен, это спорный вопрос.

Но пока я собирался с силами, Эми обрушила на меня заверения, что все еще любит, - лживая сука! - и я растаял. Я чувствовал себя конченым мошенником и трусом, но и - "Уловка-22" - нуждался в Энди, чтобы привести в порядок расстроенные чувства.

Но сейчас Энди не лечила мне нервы. Совсем наоборот.

Девочка вцепилась в меня как репей.

- Посмотри сама, Энди. - Я сделал сильный выдох, но позволил ей сесть, держа у двери. - Ты очень дорога мне. И держишься изумительно... Я должен позаботиться о твоей безопасности.

- Так ведь... - Ее голос дрожал. - Мне очень жалко Эми. Это просто какое-то безумие. Знаю, что даже права не имею жалеть ее и тем более переживать, но... я все равно переживаю, да еще и себя виноватой чувствую.

Она попыталась прижаться щекой к моей груди, но я отступил, удерживая ее поодаль, чтобы видеть глаза.

- Ладно, думаю, мы все можем исправить. Мы должны заботиться о нашей безопасности, - сказал я, в точности повторяя слова Таннера.

- Нужно пойти в полицию, - проговорила она. - Ведь я твое алиби на то утро. Давай расскажем все.

- Ты мое алиби всего на час. После одиннадцати утра никто не видел и не слышал Эми. Полиция запросто решит, что я вначале убил ее, а потом поехал к тебе.

- Какой ужас!

Я пожал плечами, секунду-другую размышляя, не сказать ли ей правду: моя жена меня подставила. Но быстро отогнал эту мысль. Энди не в состоянии играть по правилам, заданным Эми. Она захочет быть моим партнером по команде, но тем самым потащит меня на дно. Таким образом, Энди помеха. Я взял ее за руки и начал заново:

- Энди, послушай, мы сейчас в чудовищном напряжении, по большей части это из-за чувства вины. На самом деле мы просто хорошие люди, нас влечет друг к другу. Наверное, потому, что у нас похожие взгляды на жизнь. Правильное отношение к людям, правильные поступки. И мы оба знаем, что сейчас поступаем неправильно. - Только что она казалась сломленной: заплаканные глаза, нерешительные прикосновения, но вдруг лицо изменилось не к лучшему - помрачнело, словно на него упала тень. - Нам нужно расстаться, Энди. Думаю, мы оба это понимаем. Да, это жестоко, но это правильный поступок. Если бы мы могли сесть и подумать, то именно такой совет, наверное, дали бы друг другу. Несмотря на то что люблю тебя, я все еще женат на Эми. Я не должен совершать неправильных поступков.

- А если ее не найдут? - Энди не уточнила, живой или мертвой.

- Вот тогда мы и поговорим.

- Тогда? А до тех пор что?

Я беспомощно пожал плечами; до тех пор ничего.

- Что, Ник? До тех пор, Энди, иди на хер?

- Это очень некрасиво сказано.

- Но именно это ты имеешь в виду, - усмехнулась Энди.

- Прости, но нам сейчас не нужно встречаться. Опасно для тебя, опасно для меня. Не по совести. Я это чувствую.

- Да? А ты знаешь, что я чувствую? - Из ее глаз хлынули слезы, прокладывая по щекам мокрые дорожки. - Получается, я просто дурочка из колледжа, которую ты трахал, потому что тебе надоела жена, а я подвернулась под руку. Ты мог пойти домой, поужинать с Эми, развлечься в своем баре, который купил за ее деньги, а потом притащить меня в дом твоего умирающего папаши и кончить на мои сиськи по той лишь причине, что твоя скромница-жена тебе, бедненькому, этого никогда не позволяла.

- Энди, ты же знаешь, что это не...

- Какое же ты дерьмо! Что ты за человек?!

- Энди, пожалуйста... - "Держи себя в руках, Ник". - Наверное, оттого, что не с кем было поговорить обо всем этом, тебе все представляется несколько...

- Да пошел ты в жопу! Думаешь, я безмозглая соплячка, наивная студентка, которой можно помыкать? Я осталась с тобой, несмотря на все эти разговоры: мол, ты убийца! А как только припекло, ты... Нет, не тебе рассуждать о совести, порядочности, чувстве вины и правильных поступках. Потому что ты лживое, трусливое, эгоистичное дерьмо!

Она повернулась спиной, всхлипывая, со свистом втягивая сырой воздух и прискуливая на выдохе. Я попытался остановиться, схватил за руки.

- Не тронь меня! Руки прочь!

Энди шагнула к выходу, и я мог предугадать, что будет дальше. Ненависть и стыд шли от нее, как жар от печки. Сперва она выпьет бутылку вина, а то и две, а потом захочет поболтать с подругой или мамой... И тогда слухи поползут как эпидемия, их никто не сможет остановить.

Я обогнал ее, отрезая от выхода:

- Энди, прошу тебя...

Она замахнулась, чтобы ударить; я перехватил ее руку. Для защиты, не более того.

Наши сомкнутые руки двигались вверх-вниз, вверх-вниз, как у обезумевших танцоров.

- Пусти, Ник, не то...

- Просто побудь еще минутку, выслушай меня.

- Ты! Отпусти меня!

Будто для поцелуя, она потянулась ко мне. И укусила! Я отшатнулся, и Энди выбежала из дома.

Спустя пять дней.

Можете называть меня Эми из Озарка. Я скрываюсь в "Убежище странника" (трудно подобрать более подходящее название), сижу себе тихонечко и наблюдаю, как срабатывают все те веревочки и рычажки, которые я приготовила.

Я избавилась от Ника, но все же думаю о нем чаще, чем раньше. Вчера вечером, ровно в десять часов четыре минуты, зазвонил мой второй мобильник. (Правда, Ник, ты не единственный хитрец, знающий старый трюк с секретным сотовым?) Охранная фирма. Пусть я далеко, но теперь знаю, что Ник побывал в старом доме своего папаши. Подсказка номер три. За две недели до побега я изменила код сигнализации и ввела номер моего тайного мобильника, чтобы первый звонок пришел на него. Могу себе представить Ника, нашедшего в пыльном заброшенном отцовском доме мой ключ. Он вводит код в систему сигнализации, а потом время истекает и... завывает сирена: би-и-ип!

Его телефонный номер указан как запасной, на случай если я буду недоступна. А ведь я и впрямь недоступна.

Он поднял тревогу, поговорил с кем-то из охранной компании - его посещение отцовского дома после моего исчезновения засвидетельствовано. То, что нужно по плану. Не сказать, что этот план стопроцентно надежен, но ста процентов и не требуется. Я и так предоставила полиции достаточно, чтобы арестовать Ника: инсценировка места преступления, небрежно замытая кровь, покупки в кредит. Даже самые тупые копы не смогут пройти мимо этих улик. Вскоре Ноэль сообщит всем о моей беременности, если еще не сообщила. Этого вполне хватит. Возможно, полиция самостоятельно выйдет на Способную Энди - способную брать в рот по команде. Так что сигнализация - это просто еще одно прощальное "мать твою!". Люблю ловушки-сюрпризы. Я вообще полна ловушек-сюрпризов, и мне это в кайф.

Эллен Эббот тоже часть моего плана. Самая известная кабельная программа криминальных новостей в стране. Я обожаю Эллен Эббот, мне нравится, что она всегда с материнской заботой рассказывает о пропавшей женщине, а подозреваемый - как правило, муж - оказывается последней тварью. Воистину это американский глас женской справедливости. Вот почему я хочу, чтобы она взялась за мою историю. Общественное мнение должно восстать против Ника. Это такое же наказание, как и тюрьма, для всеобщего любимчика Ники - кто еще тратит столько времени, чтобы нравиться всем вокруг? Пусть почувствует, как все его ненавидят. Еще Эллен мне нужна, чтобы быть в курсе событий. Не нашли ли полицейские мой дневник? А они узнали об Энди? Пронюхали о моей громадной страховке? Не думала, что так трудно ждать, когда же тупицы раскопают все улики.

Я включаю телевизор в крохотной комнатке каждый час: не заинтересовалась ли Эллен моей историей? Она должна, я просто поверить не могу, что Эббот упустит такой случай. Я симпатичная, Ник симпатичный, да вдобавок у меня козырь - Удивительная Эми. Незадолго до полудня проскакивает анонс передачи - будет спецвыпуск. Я замираю в ожидании перед телевизором.

Поторопись, Эллен. Или даже так: поторопимся, Эллен! Ведь мы так похожи. Мы с тобой и люди и персонажи. Эми и "Эми", Эллен и "Эллен".

Так, реклама тампонов, реклама стирального порошка, реклама прокладок, реклама средства для мытья окон. Они думают, что жизнь женщины состоит из уборки и менструаций.

И наконец-то! Вот и я! Мой дебют!

Через секунду после появления Эллен с сердитым, как у Элвиса, взглядом я понимаю: сейчас начнется потеха. Несколько моих фотографий (очень хороших), фото Ника с его идиотской улыбкой - любите меня все! - на первой же пресс-конференции. Объявление: безуспешный многолюдный поиск "красивой молодой женщины, затронувшей сердце каждого". Еще новость: Ник обгадился по самое не могу. Сфотографировался во время моих поисков. Теперь ясно, что так зацепило Эллен, от чего она в бешенстве. На снимках Ник в привычном образе всеобщего любимчика - девочки, я ваш! - и щекой к щеке с какой-то стервой, будто они друзья неразлейвода.

Вот придурок! И это просто замечательно!

Эллен Эббот несколько раз обращает внимание зрителей на то, что наш задний двор выходит прямо к Миссисипи. Интересно, вылезло ли шило из мешка - я про поиски в Google с компьютера Ника: как будет плыть по Миссисипи тело утопленника, включая полный перечень отмелей и шлюзов? Уж я-то не поленилась набрать в поисковой строке "труп сплавляться Миссисипи". Короче говоря, подобное могло произойти со мной - очень вероятно, что река вынесла меня прямо в океан. Даже стало грустно. Представилось мое тело - стройное, нагое, бледное, медленно волочащееся по дну, на ноге обосновались улитки, волосы развеваются, подобно водорослям. А потом я оказываюсь в океане и опускаюсь ниже, ниже, ниже. Моя раскисшая плоть постепенно сходит с костей, я растворяюсь в воде, как акварель.

Я неисправимый романтик. В реальной жизни, если бы Ник убил меня, то засунул бы труп в пластиковый мешок для мусора, уложил в сумку и вывез на любую свалку в радиусе шестидесяти миль от дому. Просто избавился бы от тела, и все. Думаю, он прихватил бы кое-что из ненужных вещей - сломавшийся тостер, кучу старых ленточных кассет для видеомагнитофона. Чтобы два раза не ездить.

Я учусь жить по средствам. Когда девушка мертва, ей приходится тщательно продумывать бюджет. Пока готовился побег, мне удалось собрать кое-какую наличку. Между решением сбежать и самим исчезновением я заложила добрых двенадцать месяцев. Знаете, почему полиция ловит большинство убийц? У них нет терпения. Сейчас у меня десять тысяч двести долларов. Если бы я разом сняла с карточки такую сумму - это заметили бы. Но я копила деньги по чуть-чуть, забирала с кредитных карт, открытых мною на имя Ника, - пусть придут счета и выставят его жадным, мелким жуликом. Я сняла с нашего банковского счета только за последние несколько месяцев четыре тысячи четыреста - суммами по двести-триста зеленых. Никаких подозрительных излишеств. Я воровала деньги из карманов Ника - то десятку, то двадцатку. Запас пополнялся медленно, но в соответствии с планом наполнения фонда. Если, к примеру, вместо ежеутреннего посещения "Старбакса" откладывать его стоимость, то в конце года получится чистая прибыль в полторы тысячи. Я всегда подворовывала из банка для чаевых, когда посещала "Бар". Уверена, Ник обвинял Го, а та грешила на него. Но брат и сестра не станут выяснять отношения, ведь они так жалеют друг дружку.

Короче говоря, деньгами я теперь стараюсь не сорить. Мне придется жить на эти накопления довольно долго, вплоть до самоубийства. Буду скрываться сколько потребуется, чтобы увидеть, как Лэнс Николас Данн станет всемирным изгоем, как его арестуют, упекут в тюрьму, закуют в наручники и нарядят в оранжевую робу, напоминающую костюм парашютиста. Я хочу увидеть, как он изворачивается, потеет и уверяет всех в невиновности, мол, его подставили. А потом я отправлюсь на юг, по течению реки, где встречусь сама с собой, то есть с придуманной Эми, плавающей в Мексиканском заливе. Я возьму билет на увеселительный круиз (любое судно, способное вывезти меня на глубокую воду, лишь бы не требовали документов), выпью несколько коктейлей (джин со льдом), а после проглочу упаковку снотворного и, когда все отвернутся, молча перевалюсь через борт с карманами, набитыми камнями, как Вирджиния Вулф. Чтобы утопиться, нужна сила воли, но у меня этого добра хватает. Возможно, мое тело никогда не найдут, но не исключено, что оно обнаружится через неделю, или месяц, или даже позже, когда разложение уже не позволит точно датировать смерть. Таким образом, я обеспечу последнее доказательство, уготовив Нику прямую дорогу к тюремному столу, где ему вкатят смертельную дозу яда.

Конечно, хотелось бы дождаться и увидеть его мертвым, но, учитывая состояние нашей судебной системы, до исполнения приговора могут пройти годы, а на это у меня ни денег, ни терпения не хватит. Я готова встретиться со своими сестрами Хоуп.

Около пятисот долларов ушло на обустройство быта - качественные простыни, приличная лампа, полотенца, которые не стоят колом от многолетнего отбеливания. Но вообще я стараюсь обходиться тем, что дают. Через несколько домиков от меня живет неразговорчивый парень, сущий Гризли Адамс: окладистая борода, колечки с бирюзой и гитара, на которой он изредка бренчит на веранде по вечерам. Он назвался Джеффом, но думаю, что он такой же Джефф, как и я - Лидия. Мы только киваем друг другу при встрече, но время от времени он приносит мне рыбу в большой сумке-холодильнике. Вот уже дважды угощал меня, судя по запаху, свежей, хоть и без головы и чешуи. "Свежая рыба!" - говорит он, постучав в двери, и, если я не открываю сразу, он уходит, оставляя сумку на пороге. Я жарю рыбу на вполне приличной сковородке, которую купила на распродаже в "Уолмарте", и радуюсь бесплатной еде.

- Где вы берете эту рыбу? - как-то спросила я его.

- Там, где она есть, - ответил Джефф.

Дороти, администратор мотеля, прониклась ко мне симпатией, она угощает помидорами с собственного огорода. Я ем помидоры, которые пахнут землей, как рыба пахнет озером. И думаю при этом, что уже в следующем году Ник окажется в таком месте, куда не проникают запахи снаружи. Там лишь искусственные ароматы дезодорантов, вонь обуви, дрянной пищи и старых тюфяков. Это для него самый страшный кошмар. В дурных снах он видит, как попадает в тюрьму, не совершив преступления, но и не сумев доказать свою невиновность. Ник в кошмарах всегда попадает в западню, оказывается жертвой сил, ему не подвластных.

После такого сна он всегда вскакивает, одевается и уходит из дому. Бродит по ближним улицам или по какому-нибудь парку. В Нью-Йорке он бродил по парку, в Карфагене блуждал вдоль реки. Он человек улицы, не широкого пространства, а улицы. Нет, он не путешественник и не турист; он не умеет разводить костер. Не сможет поймать рыбу, чтобы накормить меня. Но он хочет всегда ощущать свободу, иметь выбор. Даже если три часа сидит на диване и смотрит бои без правил, то желает быть уверенным, что может встать и выйти в любую минуту.

Так, а что там с потаскушкой Энди? Я думала, она продержится ровно три дня. А потом не совладает с желанием поделиться. Я знаю все ее привычки и увлечения, поскольку мы с ней друзья по Facebook. Мое вымышленное имя в аккаунте Мэделин Эльстер. Ха! Фото я позаимствовала у всплывающей рекламы - блондинка радуется рекордно дешевой ипотеке. Четыре месяца тому назад Мэделин как бы между прочим попросилась в друзья к Энди, и та, словно бестолковый щенок, сразу согласилась. Так что я изучила малышку довольно хорошо, а также ее охочих до сплетен подружек. Они любят поспать днем, обожают греческий йогурт и вино "Пино-гри" - в общем, знаю всю ту ерунду, которой делятся в Интернете с друзьями. Энди правильная девочка. Она не выкладывает фото с вечеринок и не пишет развратных постов. И это плохо. Я предпочла бы, чтобы репортеры разыскали компрометирующие фотографии - где она хлещет стаканами спиртное, целуется с девушками или хвастается стрингами. Так легче сформировать в общественном мнении образ разрушительницы семейного очага.

Разрушительница семейного очага. Мой дом уже шатался, но еще не собирался разваливаться, когда она впервые поцеловала моего мужа, запустила руку ему в штаны и улеглась с ним в койку. Заглатывала до основания его член, давилась им, чтобы Ник мог гордиться величиной своего причиндала. Позволяла ему глубоко входить в свою задницу. Принимала сперму на лицо и сиськи, а потом слизывала, будто какую-то вкуснятину. Давала, давала, давала... Такой уж у нее типаж. Давалка. Они встречались больше года, проводили вместе все праздники. Я проверяла его кредитную карточку, желая узнать, что он подарил ей на Рождество, но убедилась: Ник чертовски осторожен. С тех пор задаюсь вопросом: каково быть женщиной, которой покупают подарки только за наличные? Это свобода. Быть неофициальной подружкой - это когда не нужно вызывать водопроводчика, выслушивать рассказы о бесчисленных проблемах на работе или напоминать, что пора купить проклятущего кошачьего корма.

Мне необходимо, чтобы она сломалась.

Я нуждаюсь:

1) в Ноэль, чтобы всем растрезвонила о моей беременности;

2) в полиции, чтобы обнаружила дневник;

3) в Энди, которая не может не проболтаться.

Думаю, я хорошо изучила ее особенности. У девочки, которая пять раз в день обновляет статусы в социальных сетях, не может быть понятия о том, что такое настоящая тайна. Она невольно упоминала о моем муже в своих постах.

"Встречалась сегодня с мистером Что Надо". "Ой, как здорово! Выкладывай!" "Ну, и когда же мы увидим этого жеребца?" (Бриджит лайкнула сообщение.) "Мир становится лучше, когда тебя целует парень твоей мечты". "Истинная правда". "Когда же мы встретимся с парнем мечты?" (Бриджит лайкнула сообщение.)

Но Энди на удивление скрытна для своего поколения. Она хорошая девочка (для потаскухи). Могу представить, как она склоняет к плечу сердцевидную мордашку и нежно морщит лобик. "Я только хочу, чтобы ты знал, Ник. Я на твоей стороне. Я с тобой". И угощает его домашним печеньем.

Камеры Эллен Эббот сейчас дают панораму волонтерского центра, который выглядит словно свинарник. Репортерша рассказывает, что мое исчезновение "шокировало крошечный городок", а позади нее я вижу стол, уставленный кастрюлями и выпечкой для несчастного Ники. Даже сейчас женщины роятся вокруг этого говнюка. Отчаявшиеся бабенки рады занять мое место. Красивый, легкоранимый мужчина... Он, может быть, и правда убил жену, но мы-то наверняка не знаем. В данный момент мы просто готовим вкусняшки для мужчины. Сорокалетние, а ведут себя как школьница, катающаяся взад-вперед на велосипеде рядом с домом симпатичного мальчика.

Вот опять показывают сияющую улыбкой фотографию с мобильника. Я представляю себе эту карфагенскую шалаву на ее выдраенной до блеска кухне - а кухню-то она наверняка купила на алименты, - ведущую мысленную беседу с Ником. "Нет, мне всего сорок три на самом деле. Нет, это правда. Нет, ухажеры вокруг меня не вьются. Да вообще, в этом городе мужчины неинтересные, в основном это...".

Внезапно я ощущаю ревность к этой дамочке, которая прижалась щекой к щеке моего мужа. Она куда симпатичнее, чем я нынешняя. Я ем батончики "Херши" и плаваю в бассейне по нескольку часов в день под палящим солнцем, и от хлорки кожа становится похожей на шкуру тюленя. Я подрумянилась, как корочка, чего никогда раньше себе не позволяла - не допускала насыщенного загара. Загорелая кожа - травмированная кожа, а кто же полюбит морщинистую девушку? Поэтому всю жизнь я мазалась солнцезащитными кремами. Но за пять дней до побега позволила себе поваляться на солнце и сейчас загораю постоянно. "Коричневая, как шоколадка!" - восклицает старая администраторша Дороти. "Вы коричневая, как шоколадка, детка!" - заявляет она с восторгом, когда я заглядываю, чтобы заплатить за неделю вперед.

Теперь у меня темная кожа, короткая стрижка каре непонятного мышиного цвета и очки как у синего чулка. В течение месяца перед исчезновением я набрала двенадцать фунтов веса, тщательно пряча его от Ника под просторными сарафанами - не моему рассеянному супругу заметить, - а теперь добавила еще пару фунтов. Я осторожничала, избегая любых объективов перед побегом. Поэтому публика помнит худосочную, бледную Эми. А я уже совершенно не такая. Иногда на ходу я ощущаю, как зад движется сам по себе. "Давай шевели попой" - так, кажется, пели когда-то. Ощущения очень непривычные. Мое тело всегда было совершенным - все отлично подогнано и сбалансировано, и все экономно, ничего лишнего. А теперь мне на это наплевать. Без мужского внимания я не страдаю. Это так здорово - пройтись до мини-маркета и обратно, не расстраиваясь оттого, что какой-то бездельник во фланелевой безрукавке бросает на тебя косые взгляды, исторгая изо рта что-то женоненавистническое вместе с отрыжкой сырных начос. Никто не груб со мной теперь, но никто и не любезен чересчур. Мне это так непривычно.

Я - полная противоположность Эми.

Спустя восемь дней.

Рассвет я встретил, прижимая к щеке кубик льда. Даже по прошествии нескольких часов чувствовал укус - не говоря уже о том, что видел в зеркале две пунцовые скобки. Гнаться за Энди я не решился - это еще опаснее, чем рассердить ее. Но я все время звонил ей. Отправлял голосовую почту.

Спокойно, Ник, держи себя в руках.

- Энди, не сердись. Я растерян, не знаю, что делать, что меня ждет. Прости меня, пожалуйста.

Я понимал, что отправлять сообщения опрометчиво. Но, с другой стороны, у нее в телефоне, не исключено, есть сотня моих сообщений, сохраненных в памяти. О господи, если она выберет и обнародует самые фривольные и пошлые... Любой присяжный заседатель женского пола упечет меня на полную катушку только из-за них. Одно дело - знать, что я изменяю жене, а другое - слышать, как учитель солидным назидательным тоном рассказывает студентке о своем "гиганте"-крепыше. Я покраснел в лучах зари. Ледяной кубик растаял окончательно.

Сидя на ступеньках у парадного входа в дом Го, я каждые десять минут набирал Энди. Безрезультатно. После бессонной ночи нервы напоминали колючую проволоку. В шесть часов двенадцать минут у обочины притормозил автомобиль Бони. Я молча смотрел, как детектив идет ко мне с двумя пластиковыми стаканами.

- Привет, Ник! Вот пришла узнать, как у вас дела, и привезла кофе.

- Я тут размышляю.

- Вы, вероятно, места себе не находите из-за этой новости о беременности... - Она неторопливо вылила в кофе две упаковки сливок, как я люблю, и вручила мне стакан. - Что это у вас? - спросила, указывая на мою щеку.

- О чем вы?

- Я спрашиваю, что у вас с лицом, Ник. Сильное покраснение... - Бони взяла меня за подбородок, присмотрелась. - На укус похоже.

- Наверное, крапивница. Из-за стресса. У меня всегда так.

- А-а... - Она пригубила кофе. - Ник, вы ведь знаете, что я на вашей стороне?

- Знаю.

- Это правда. Хочу, чтобы вы мне доверяли. Видите ли, я не смогу помочь вам, если вы не будете мне доверять. Я знаю, звучит как речь копа из сериала, но это правда.

Мы сидели в странной, полудоверительной тишине и потягивали кофе.

- Ладно, - продолжила Бони, - будет лучше, если вы услышите это от меня, а не от кого-нибудь другого. Мы нашли сумочку Эми.

- Что?

- Да-да. Никаких наличных, но там ее мобильный телефон и идентификационная карта. Сумочку нашли в Ганнибале, представляете? На берегу реки, к югу от пароходной пристани. Мы допускаем, что кто-то хотел создать впечатление, будто сумочка сброшена с моста по пути в Иллинойс.

- Создать впечатление?

- Она не побывала в воде. На внешней стороне есть отпечатки пальцев, рядом с застежкой-молнией. Конечно, иногда отпечатки могут сохраняться после контакта с водой, но обычно... Не буду вдаваться в научные тонкости, просто скажу: согласно нашей версии сумочку бросили на берегу с тем расчетом, чтобы ее обязательно нашли.

- Похоже, что вы это рассказываете не просто так.

- Ник, отпечатки пальцев, которые мы нашли, ваши. Не такой уж и абсурд - мужья иногда роются в сумочках своих жен. Но не это главное... - Она хихикнула, как будто испытала озарение. - У меня есть вопрос. Вы ведь ездили недавно в Ганнибал?

Она произнесла эти слова с такой убежденностью, что я на миг представил "жучок" где-нибудь под днищем моего автомобиля, который полиция вернула мне в то утро, когда я ездил на родину Марка Твена.

- Чтобы избавиться от сумочки моей жены, нужно было ехать в Ганнибал!

- Предположим, вы убили жену, инсценировали место преступления в доме, чтобы заставить нас поверить, будто на нее напал посторонний. А когда сообразили, что оказались под подозрением, решили дать нам еще один ложный след. Некоторые из наших ребят уже настолько уверены в вашей причастности, что охотно примут это допущение за рабочую версию. Так позвольте же помочь вам. Вы были недавно в Ганнибале?

- Вам следует обратиться к моему адвокату, - покачал я головой. - К Таннеру Болту.

- К Таннеру Болту? Уверены, что вам это надо, Ник? Мне кажется, мы были с вами вполне честны, вполне открыты. Болт, он... последний довод. К его услугам прибегают те, кто виновен.

- Ха! Но ведь ясно же, Ронда, что я ваш главный подозреваемый. Вынужден защищаться как могу.

- Вы не против, если мы соберемся все вместе, когда он прибудет? Нужно поговорить.

- Само собой. Мы так и планировали.

- Планировали, стало быть, - кивнула Бони. - Я буду ждать с нетерпением. - Она поднялась, на прощание бросив: - Мазь из ведьмина ореха хорошо помогает при крапивнице.

Спустя час раздался звонок в дверь, на пороге возник Таннер Болт в светло-голубом костюме, и что-то подсказало мне, что он всегда так одевается, отправляясь в южные штаты. Адвокат обозревал окрестности, пожирая глазами автомобили на дороге и близлежащие дома. Своим видом он напомнил мне Эллиотов, вечно изучающих и анализирующих. Мозги без выключателя.

- Показывайте, - потребовал Таннер, не дав мне даже поздороваться. - Просто покажите, где сарай, а провожать не надо. Не стоит там топтаться. А потом расскажете все-все.

Мы собрались на первом этаже за кухонным столом. Я, Таннер Болт и Го, разбуженная и сгорбившаяся над первой чашкой. Я разложил на столе все записки из охоты за сокровищами, подобно пугающим картам Таро.

- Итак, Ник, поведайте мне свою историю. - Болт повернулся ко мне, мышцы его шеи напряглись. - Ваша жена якобы срежиссировала целое расследование. Давайте, доказывайте! - Он постучал указательным пальцем по столу. - Поскольку я не собираюсь искать приключения на свою жопу, идя на процесс с вашей дикой историей о подставе. Если только вы не сумеете убедить меня. Если только я не пойму, что это сработает.

Я вздохнул поглубже, собираясь с мыслями. Описывать ситуацию я всегда предпочитал на бумаге, а не вслух.

- Перед тем как я начну, вы должны узнать самое главное про Эми. Она охерительно умна. Ее мозг постоянно в работе, она никогда не планирует одноходовки. Она как бесконечные археологические раскопки. Когда думаешь, что достиг самого нижнего слоя, приборы показывают, что дальше есть еще что-то, и ты находишь более глубокий уровень. С туннелями, лабиринтами и бездонными колодцами.

- Хорошо, - кивнул Болт. - Дальше.

- Вторая особенность Эми, о которой я хочу упомянуть, - это ее страсть к справедливости. Она из тех людей, которые не сомневаются в своей правоте и любят давать уроки, отмеряя наказание.

- Так-так. И что же это за?..

- Позвольте расскажу историю, она короткая. Года три назад мы ездили в Массачусетс. Движение на шоссе было ужасным, сплошное хамство. И вот один грузовик подрезал Эми. Она не пропускала, а он газанул и подрезал. Ничего опасного, мы отделались секундным испугом. Знаете эту надпись на задних бортах грузовиков: "Как я вожу?" Эми настояла, чтобы я позвонил по указанному телефону и сообщил номер машины. Я думал, на этом все и закончится. Но два месяца спустя - два месяца спустя! - я заглянул в спальню. Эми звонила по телефону, повторяя госномер досадившего ей водителя. Она сочинила целую драму: мол, путешествовала с двухлетним малышом и грузовик едва не столкнул ее в кювет. Эми сказала мне, что звонит уже четвертый раз. Ей даже пришлось изучить маршруты компании-перевозчика, чтобы выбирать правдоподобные места для вымышленных аварийных ситуаций, когда могло случиться непоправимое. Она все продумала. И твердо решила добиться, чтобы парень вылетел с работы.

- Ну ни хрена себе... - пробормотала Го.

- Весьма поучительная история, - согласился Таннер Болт.

- Просто пример.

- А теперь давайте сведем все части головоломки вместе, - сказал адвокат. - Эми узнаёт, что вы ей изменяете. Она инсценирует свою смерть. Место преступления готовит таким образом, чтобы вызвать подозрение или хотя бы недоумение. Она подставляет вас с кредитной карточкой, страховкой и складом маленьких мужских радостей на заднем дворе. Еще?

- Она громко кричала на меня вечером накануне своего исчезновения и при этом стояла у открытого окна. Чтобы соседи наверняка услышали.

- О чем кричала?

- О том, что я эгоист и мудак. Это наша самая привычная тема для обсуждения. Вот чего наши соседи не слышат - как Эми потом просит прощения. Ей не нравится проявлять слабость при посторонних. Помнится, я даже обалдел - так быстро мы еще никогда не мирились. В то утро Эми была само очарование, готовила для меня блинчики. Это после шумного скандала!

Я снова увидел Эми у плиты, слизывающую сахарную пудру с пальца и напевающую под нос, и вообразил, как подхожу, хватаю ее и трясу, пока...

- Ладно, а охота за сокровищами? - продолжал Болт. - Что у вас за версия?

Все подсказки лежали развернутые на столе. Адвокат взял одну за другой несколько штук, а потом положил на место.

- Это все завуалированные посылы на хер, - пояснил я. - Поверьте, я хорошо знаю свою жену. Она понимала, что если не подготовит охоту за сокровищами, то внезапность исчезновения будет казаться подозрительной. И подготовила, но вложила восемнадцать разных смыслов. Взгляните на первый ключ.

Хочу быть твоей ученицей, Учитель, красавец, мудрец. Отдам тебе разум и тело, Не нужно букетов, за дело. Зови на ковер в кабинет Скорей, доказать я хочу - Чему-то и я научу.

- Вот ярчайший пример ее изощренности. Я читаю и думаю: эй, парень, да жена заигрывает с тобой! Но нет! Она на самом деле намекает на то, что я изменял ей с Энди. Гребаный первый номер! Я еду в колледж, иду в свой кабинет вместе с Джилпином, и что меня там ждет? Женские трусы! Причем с первого взгляда видно, что это не размер Эми. А я еще недоумевал, почему копы все время спрашивают, который номер она носит.

- Но Эми не могла знать заранее, что с вами будет Джилпин, - нахмурился Болт.

- Она взяла и рискнула! - воскликнула Го. - Подсказка номер один находилась непосредственно на месте преступления, полиция не могла не знать о ней. Ее занесли в протокол и должны были проверить кабинет, о котором там говорится. Не важно, с Ником или без него.

- И чьи же это труселя? - поинтересовался Болт.

При слове "труселя" Го поморщилась.

- Откуда мне знать? - ответил я. - Вначале думал, что Энди. Но, скорее всего, их купила Эми. Главное, что не ее размер. Они наводят на предположение, что в моем кабинете происходило нечто не вполне приличное и вовсе не связанное с моей женой. Вот гребаный номер два.

- А если бы детектив не поехал с вами в колледж? Или не заметил трусы?

- Да ей плевать на это, Болт! Охоту за сокровищами Эми устраивает для собственного развлечения. А все прочее ей не важно. Она затеяла все это, чтобы лишний раз показать мне: у нее в запасе миллион всяких намеков и улик. Опять же нужно знать мою жену. Та еще перестраховщица.

- Хорошо. Теперь подсказка номер два.

Представь себе, что брежу я тобой. Туман покрыл грядущее с судьбой Сюда привел меня ты, чтобы поболтать, О детстве в кепке с козырьком повспоминать. Все остальные за чертой отныне, Целуй меня, как будто встретились впервые.

- Ганнибал, - пояснил я. - Однажды мы с Эми съездили туда на выходных. Это я понял с первого раза. Но, кроме того, в этом городе у меня была связь с Энди.

- И никакой звоночек не зазвонил? - удивился Таннер Болт.

- Нет, я в то время совсем растаял от записок, которые мне писала Эми. О боже! Она видит меня насквозь! Наверняка знает, что я хотел бы прочитать. "Ты великолепный! Ты остроумный!" Как, должно быть, она наслаждалась тем, что все еще способна трахать мне мозги. Даже дистанционно. Ну, а я... Господи, да я почти влюбился в нее снова!

Мимолетный спазм сжал мне горло. Дурацкая история о мерзком полуголом ребенке ее подружки Инсли. Эми знала, что мне больше всего нравилось в наших прошлых взаимоотношениях. Не романтическая составляющая, не трогательные мгновения, а тайные шутки, понятные лишь нам двоим. И сейчас она вовсю использовала их против меня.

- Кстати, угадайте, что случилось недавно, - сказал я. - В Ганнибале нашли сумочку Эми. И копы наверняка докажут, что я там был. Черт побери! Я заплатил за билет кредиткой. Еще одна улика. Эми нужна была гарантия, что меня свяжут с сумочкой.

- А если бы сумочка не нашлась?

- Не важно, - ответила Го. - Она гоняет Ника кругами, забавляется. Как пить дать, она счастлива, представляя, как Ник путешествует по местам, где нашкодил, читает милые послания и кается: он изменял жене, а она сбежала от него.

Я едва не скривился от ее брезгливой интонации: "нашкодил".

- А если бы вместе с Ником в Ганнибал отправился, скажем, Джилпин? - рассуждал Таннер. - К примеру, детектив не отходил бы от него ни на шаг и точно знал бы, что сумочку Ник не подбрасывал. Что тогда?

- Эми слишком хорошо меня знает, чтобы предвидеть: я постараюсь избавиться от общества Джилпина. Она прекрасно понимает, что я не захочу читать записки от нее, когда посторонний заглядывает через плечо, наблюдает за моей реакцией.

- Правда? Откуда вы знаете?

- Знаю. - Я пожал плечами, не в силах объяснить. Просто я знал, и все тут. - Подсказка номер три. - Я сунул бумажку в руки адвокату.

За то, что взял меня сюда, ты можешь ощущать вину. И я, приходится признать, всех чувств, конечно, не пойму. Хоть выбрать мы могли края отсюда вдалеке, Решились ехать мы сюда, в наш город на реке. Давай же приведем любовь в коричневый тот дом, Давай порадуем "Гудвил", супруг мой дорогой.

- Обратите внимание: я снова изначально неправильно понял. Решил, что она, когда писала "взял меня сюда", имела в виду Карфаген. Но нет, Эми указывает на дом моего отца и...

- Это еще одно место, где вы трахали малютку Энди, - заявил Таннер Болт и, повернувшись к Го, добавил: - Простите за грубость.

Сестра отмахнулась: без проблем.

- Итак, Ник, - снова заговорил адвокат, - она компрометирует вас женскими трусами в вашем кабинете, где вы трахали Энди, сумочкой в Ганнибале, где вы трахали Энди, свалкой вещей, купленных по кредитной карточке, в дровяном сарае, где вы трахали Энди.

- Ну да... В общем-то, правильно.

- Что же тогда лежит в доме отца?

Спустя семь дней.

Я беременна! Благодаря дурехе Ноэль Хоторн об этом знает весь мир. Всего день прошел с тех пор, как она сыграла отведенную роль на ночном бдении в мою честь (плохо, что она почти затмила меня на мероприятии, - выступления уродов иногда производят фурор), а ненависть общества к Нику взмыла в небеса, точно на воздушном шаре. У него, поди, аж дух захватывает от льющейся со всех сторон неприязни.

Я заранее знала, что ключиком к моей великой известности, к круглосуточному неистовому, кровожадному обсуждению моей персоны на "Шоу Эллен Эббот" станет беременность. Удивительная Эми сама по себе интереснейшая личность, а уж Залетевшая Эми и вовсе неотразима. Американцы любят что попроще, а что может быть проще симпатии к беременным женщинам? Они как кролики, утята или щенки. Хотя мне досадно, что американцы столь неоригинальны в своей массе и совершенно предсказуемы. Можно подумать, такой труд - раздвинуть ноги и позволить мужчине кончить внутри тебя.

А знаете, что трудно? Сфальсифицировать беременность.

Будьте внимательны, это стоит того. Началось все с Ноэль. На Среднем Западе полно таких пустышек. Ни рыба ни мясо - лепи из нее что хочешь.

Ее музыкальные пристрастия полностью исчерпывались купленными в "Поттери барн" сборниками. Ее книжная полка - всякая дребедень с журнальных столиков: "Ирландцы в Америке", "Футбольная команда университета Миссури: История в картинках", "Мы помним 9/11" и какая-то муть про котят. Для реализации своего плана я нуждалась в податливой подруге, чтобы грузить ее ужасными историями о Нике. Она должна быть легковнушаемой и не слишком рассудительной; она должна крепко привязаться ко мне. Достаточно, если простофиля почувствует себя привилегированной особой, став моей подругой. Лучшего претендента на эту роль, чем Ноэль, трудно было пожелать. Когда она поделилась секретом, что снова беременна - как будто тройни им мало! - я поняла, что тоже смогу "забеременеть".

Порыться в Интернете и найти способ осушить унитаз как бы для ремонта.

Пригласить Ноэль на лимонад. На неимоверное количество лимонада.

Ноэль просится в туалет. Бачок не работает... Мы обе так смущены!

Взять баночку, и вот уже моча Ноэль хранится в моем туалетном столике.

Не зря я распускала слухи о том, что до одури боюсь вида крови.

Осталось прийти в больницу с бутылочкой мочи в сумке и получить назначение врача. "О нет, я не могу согласиться на анализ крови. Такая фобия к уколам... А вот тест с мочой, пожалуй, мне подходит. Я так благодарна вам, доктор..."

И вот уже в моей медицинской карточке запись о беременности.

Я мчусь с благой вестью к Ноэль!

Сработало великолепно. У Ника новый мотив для убийства; я милая беременная женщина, которая исчезла; родители мои страдают еще больше. И Эллен Эббот никак не может устоять. Если честно, то я даже горжусь, что мои труды оценила Эллен, выбрав меня из сотен горемык. Напоминает талант-шоу. Вы для начала выкладываетесь по максимуму, а дальше от вас уже ничего не зависит - все в руках строгих судей.

И вот она ненавидит Ника и любит меня. Жаль, конечно, родителей - столько неприятностей обрушилось на них. Я видела их в выпуске новостей - мама ужасно исхудала, вены на шее вьются, как ветви деревьев. Отец раскраснелся от волнения, глаза круглые, а широкая улыбка приклеена к лицу. Мужчина он представительный, но в похожих ситуациях становится карикатурным, смахивая на безумного клоуна. Но вряд ли они заслуживают сочувствия: я всегда была для них не более чем персонаж, ходячий идеал. Удивительная Эми во плоти. Не ударь в грязь лицом, ты же Удивительная Эми! Наша единственная. В существовании единственного ребенка есть своя суровая несправедливость. Вы растете, сознавая, что не имеете права разочаровать родителей. Вам даже умереть нельзя. И нет никакой альтернативы. Вы изо всех сил пытаетесь стать безупречной, а еще вас опьяняет власть. Вот так и воспитывают тиранов.

Нынче утром я отправилась в офис Дороти, чтобы попросить лимонада. Она обитала в комнатушке, облицованной деревянными панелями. По-моему, у письменного стола одно-единственное предназначение - служить витриной для коллекции сувениров. Дороти собирает стеклянные шары с падающим снегом и картинкой внутри. Всяческие курорты - Галф-Шорс в штате Алабама, Хайлоу в Арканзасе... Когда я вижу сувениры, то представляю себе не райские уголки, а обожженную солнцем деревенщину, которая тянет одной рукой безвкусно наряженное орущее чадо, а в другой сжимает огромный, не разлагающийся в земле полистироловый стакан с теплым напитком из кукурузного сиропа.

А еще у нее есть постер из семидесятых с котенком на дереве - "Держись!". Постеры эти она развешивает со всей истовостью. Может, нарвется на какую-нибудь самовлюбленную лахудру из Уильямсбурга, с челкой а-ля Бетти Пейдж и очками "кошачий глаз", которая повесила у себя такой же точно плакат ради стеба. Хотелось бы послушать их беседу. Сарказм обычно куда-то девается, напоровшись на идиотскую серьезность, - это его ахиллесова пята.

Еще один плакат Дороти пристроила на боку автомата для газировки - дитя, едва начавшее ходить, заснуло на горшке: "До того устал, что и пописать не могу". Не стянуть ли эту картинку? Всего-то трудов - подцепить ногтем желтый скотч, отвлекая Дороти болтовней. Готова спорить, на "eBay" я бы получила за такой винтаж приличную сумму. Но как бы ни хотелось пополнить денежный запас, приходится быть острожной. Продажа оставит электронный след, если верить прочитанным мною бесчисленным детективам. Электронные следы - это очень плохо. Нельзя использовать зарегистрированный на ваше имя мобильный телефон, поскольку он выдает местонахождение владельца. Не снимайте деньги в банкомате, не пользуйтесь кредитной карточкой. Входите в Интернет только через общественные компьютеры, предоставляющие услуги за деньги. Остерегайтесь камер видеонаблюдения, которые обычно ставятся возле банковских учреждений, оживленных перекрестков и питейных заведений. Ну, у нас тут нет никаких питейных заведений, да и ни одной видеокамеры во всем коттеджном комплексе. Это я выяснила совершенно точно, расспрашивая Дороти о мерах безопасности.

- Наши клиенты уж точно не нуждаются в присмотре Большого Брата, - ответила она. - Не то чтобы они преступники. Просто не все хотят мелькать на виду.

Конечно, им не понравилось бы наблюдение. Например, моему приятелю Джеффу, который исчезает в темное время суток и появляется с уймой рыбы, явно приобретенной незаконным путем. Добычу он хранит в больших ящиках со льдом. Джефф весьма подозрительная личность. В самой дальней хижине живет пара. Им лет по сорок, но метамфетамин состарил их до шестидесяти. Они почти не кажут носа наружу, лишь изредка посещают прачечную - с дико выпученными глазами пробегают по гравийной дорожке к парковке, неся грязное белье в мешках для мусора. Как зверюшки, убирающие весной свою норку. Они дважды кивают на бегу - привет, привет! - и мчатся дальше. Всегда два кивка, всегда два "привета". Мужчина иногда берет с собой, намотав на шею, боа-констриктора, хотя ни я, ни бегун насчет змеи до сих пор не обмолвились ни словом.

В довесок к постоянным обитателям время от времени появляются одинокие хорошенькие женщины, как правило со следами побоев. Некоторые выглядят растерянными, а другие ужасно печальными.

Одна прибыла только вчера. Довольно молодая кареглазая блондинка с разбитой губой сидела на веранде перед своей хижиной - прямо напротив моей - и курила сигарету. Когда мы встретились глазами, девушка гордо расправила плечи, выпрямилась и задрала подбородок. Никаких оправданий. Тогда я подумала, что нужно ее изучить, стать ею на время. Вот кто я - обиженная, но сильная духом, пережидающая неурядицы.

Несколько часов с пультом от телевизора в руке прождав любых известий о судьбе Эми Эллиот-Данн, я натягиваю влажное бикини и отправляюсь к бассейну. Поплаваю, дам передышку хищному мозгу. Новость о беременности просто чудесна, но о многом я еще не знаю. Я так тщательно все распланировала, и все же кое-что выходит из-под контроля, искажая мои расчеты. Например, до сих пор не появилась на сцене Энди. Возможно, стоит слегка подтолкнуть полицию к поиску моего дневника. Копы пока не арестовали Ника. Не уверена, что они все нашли, и мне это не нравится. Так и подмывает позвонить на "телефон доверия" и слегка намекнуть... Нужно подождать еще несколько дней. Сегодня на стенном календаре я отсчитала три дня и обвела дату красным, приписав сбоку: "Позвонить". Ровно столько я согласна ждать. Как только копы найдут дневник, события закрутятся с неимоверной скоростью.

Снаружи жарко, как в джунглях; стрекочут цикады. Мой надувной матрас, розовый, с русалками, маловат для моего роста: ноги по колено в воде. Зато он позволяет проводить на воде целый час - оказывается, "я" это люблю.

Вначале я замечаю белокурую голову, пересекающую парковку, а потом девушка с разбитой губой перешагивает через оградительную цепь у входа. В руках у нее купальное полотенце, не больше кухонного, пачка сигарет "Мерит" и солнцезащитный крем "СПФ-120". Похоже, рака кожи она боится больше, чем рака легких. Она усаживается и тщательно натирается, разительно отличаясь от других женщин, которые скрывались здесь. Те по большей части пользовались маслом для младенцев, оставляя жирные пятна на шезлонгах.

Девушка кивнула мне - так люди приветствуют друг друга, оказываясь в баре за одним столиком. Она читает "Марсианские хроники" Рэя Брэдбери. Блондинка любит фантастику. Конечно, побитым женщинам свойственно бежать от действительности.

- Неплохая книга, - бросаю я, начиная ни к чему не обязывающий пляжный разговор.

- Кто-то забыл ее в моей комнате. Так что у меня был выбор - Брэдбери или "Черный Красавец". - Она надевает массивные темные очки.

- Тоже неплохо. Но "Черный скакун" лучше.

Она смотрит на меня через очки - огромные черные глаза пчелы. Хмыкает и резко утыкается в книгу - "вы что, не видите - я читаю?". Такое движение мне частенько случалось замечать в самолетах, когда из соседнего кресла задают глупый вопрос: "По делам или развлечься?"

- Меня зовут Нэнси, - называюсь новым именем.

Джеффу я представлялась Лидией.

Не слишком разумно в этой тесноте, но так уж получилось. Подчас мое подсознание вдруг действует само по себе. Вначале я подумала о разбитой губе и печальных глазах девушки, потом о преступлениях и проституции, а после о мюзикле "Оливер!" Любимый спектакль моего детства. Несчастная проститутка Нэнси обожала своего жестокого мужчину, пока не приняла смерть от его руки. Много раз я задумывалась, с чего бы это моей феминистически настроенной маме слушать со мной арию Нэнси "Что я ему нужна, пока еще нужна...", которая, без преувеличения, воспевает семейное насилие. А в итоге поняла, что Эми из Дневника также убита ее мужчиной и у нее немало общего с...

- Меня зовут Нэнси, - повторила я.

- Грета.

Не слишком правдоподобно.

- Рада познакомиться, Грета.

Я отплываю подальше и слышу щелчок ее зажигалки. Вскоре дым плывет над водой.

Минуты через четыре Грета садится на край бассейна и болтает ногами в воде.

- А ведь горячая. - У нее сильный голос, напоминающий о выкуренных сигаретах и ветрах прерий. - Вода.

- Как в ванне.

- Не лучший способ освежиться.

- В озере не намного холоднее.

- Ну, да я все равно плавать не умею.

Я никогда не встречала людей, которые совсем не могут плавать.

- Да я и сама едва-едва умею, - вру не задумываясь. - По-собачьи.

Она двигает ногами. Волны колеблют мой матрас. Спрашивает:

- Ну и как тут, вообще?

- Ничего так. Тихо.

- Хорошо. Это мне как раз и нужно.

Обернувшись, я смотрю на нее. Две золотые цепочки на шее, кровоподтек размером со сливу у левой груди и татуировка в виде трилистника чуть выше линии бикини. Купальник новехонький, дешевый, вишнево-красный. Из мини-маркета рядом с причалом для яхт, где я покупала матрас.

- Вы здесь одна? - интересуюсь я.

- Абсолютно.

Ну и о чем говорить дальше? Может, есть условные фразы, которыми обмениваются подвергшиеся насилию женщины, а я их не знаю?

- Проблемы с парнем? - Она зыркает на меня исподлобья. Кажется, я угадала. - У меня тоже.

- Как будто нас не предупреждали, - говорит Грета, зачерпывая воду и выплескивая себе на грудь. - Мама, отправляя меня первый раз в первый класс, сказала: "Детка, держись подальше от мальчиков, они или камнями бросаются, или норовят забраться тебе под юбку".

- Надо сделать футболку с такой надписью.

- Это точно, - смеется она. - Хотя... Нет, это прописная истина. Моя мамочка живет в лесбийской деревне где-то в техасской глуши. И если подумать, для меня было бы неплохо к ней присоединиться. Там все жители кажутся счастливыми.

- Лесбийская деревня?

- Ну, эта, как ее... коммуна. Несколько лесбиянок выкупили участок земли, организовали общину. Мужчинам вход запрещен. Здорово, как по мне. Мир без кобелей? - Грета снова зачерпывает воду, но уже одной рукой и, приподняв очки, умывается. - Жалко, что мне не нравятся киски. - У нее хриплый смех всякого навидавшейся женщины. - А есть тут вообще парни, с которыми можно общаться? Это у меня судьба такая. Убежать от одного, чтобы напороться на другого.

- Здесь почти все время ни души. Есть Джефф, бородатый такой, он вроде нормальный. Раньше меня поселился.

- А сколько еще ты собираешься тут пробыть?

Не знаю, что ответить. Удивительно, но я сама не представляю, до каких пор нужно здесь задержаться. Изначально я планировала пожить в уединении, пока Ника не арестуют, но вот поди угадай, когда это случится.

- Пока он не перестанет искать? - высказывает догадку Грета.

- Что-то в этом роде...

Она внимательно и серьезно смотрит на меня. Я напрягаюсь, ожидая услышать: "Где-то я тебя видела".

- Никогда не возвращайся к мужчине, пока не сойдут синяки, - подводит итог Грета. - Не доставляй ему такой радости.

Она встает, собирает вещи, вытирает ноги о полотенце. Говорит:

- День прошел, и черт с ним.

Не знаю почему, но я поднимаю большой палец, чего не делала никогда в жизни.

- Хочешь, приходи ко мне, когда накупаешься, - прощается она. - Посмотрим телик вместе.

Свежий помидор, полученный от Дороти, я держу на ладонях, словно подарок на новоселье. Грета отворяет дверь и, похоже, поначалу меня не узнает. Будто мы не виделись несколько лет. Потом хватает помидор с моих рук:

- Великолепно! Как раз сэндвичи делаю. Устраивайся.

Она кивает на кровать - гостиных тут нет, - а сама отправляется на кухоньку, где все как и в моей: такая же пластмассовая разделочная доска, такой же тупой нож. Нарезает помидор ломтиками. Пластиковый поднос с легкой закуской стоит на столе; желудочно-сладкий запах расползается по комнате. Грета укладывает два скользких сэндвича на одноразовые тарелки, насыпает рядом по горсточке крекеров и несет угощение в спальню. Потом сидит с "лентяйкой" и меняет один шум на другой.

Мы сидим на краешке кровати, бок о бок, и пялимся на экран.

- Увидишь что-нибудь интересное, скажи, - роняет Грета.

Я кусаю сэндвич. Помидор падает и скользит по бедру.

"Деревенщина из Беверли-Хиллз". "Непредсказуемая Сьюзен". "Армагеддон". "Шоу Эллен Эббот".

Моя фотография на весь экран. Я - основа сюжета. Опять. Смотрюсь великолепно.

- Ты это уже видела? - спрашивает Грета, не оборачиваясь. Звучит так, будто мое исчезновение - повторный показ телесериала. - Женщина пропала в день пятилетнего юбилея ее свадьбы. Муж с самого начала ведет себя странно - весь в улыбках и по уши в дерьме. Оказывается, застраховал ее жизнь на огромные деньжищи, а тут еще выяснилось, что она беременная была. И при этом парень детей не хотел.

На экране мелькают крупным планом обложки книг об "Удивительной Эми".

- Знаешь эти книги? - поворачивается Грета.

- Еще бы!

- Понравились?

- Они всем нравятся, - отвечаю я. - Такие интересные.

- Такие неестественные, - фыркает Грета.

Дают мою фотографию крупным планом.

Я жду, скажет ли Грета, как я красива.

- Ха, а она неплохо смотрится для своего возраста, - говорит блондинка. - Хорошо бы мне так сохраниться к сорока.

Эллен рассказывает мою историю аудитории. Фотография остается на экране.

- Похоже, она была испорченной девчонкой, - заявляет Грета. - Богатая, высокомерная и злобная.

Как по мне, это просто несправедливо. Я никому не давала повода считать меня такой. С тех пор как перебралась в Миссури - ну ладно, с тех пор как принялась реализовывать свой план, я вела себя исключительно осторожно, ни капли высокомерия, само добродушие и жизнерадостность. Ведь именно этого окружающие хотят от женщины. Я приветливо махала соседям, выполняла мелкие поручения подруг Мо, а иногда привозила колу какому-нибудь чумазому Стаксу Бакли. Я навещала папу Ника, и любая медсестра могла засвидетельствовать, сколь мила и любезна Эми Данн, а я тем временем нашептывала снова и снова в перепутанные извилины Билла Данна: "Приходите к нам жить, я вас люблю, приходите к нам жить".

Таких, как отец Ника, в "Комфорт-Хилле" называют бродягами. Его вечно куда-то черти несут. Но я обожаю представлять, как Билл Данн - материальное воплощение всех страхов Ника - снова и снова появляется на нашем пороге.

- Почему она тебе кажется злобной? - спрашиваю я.

Грета пожимает плечами. По телевизору крутят рекламу освежителя воздуха. Женщина распыляет его из баллончика, делая свою семью счастливой. Потом начинается ролик про тончайшие прокладки, благодаря которым женщина может надеть обтягивающее, потанцевать, встретить мужчину и уже с ним, распыляя освежитель воздуха, обрести счастье.

Уборка и месячные. Месячные и уборка.

- Ну, я просто так сказала, - отвечает Грета. - Вот слушаю, и почему-то думается про богатую скучающую суку. Вроде тех богатых сук, которые тратят деньги мужей на бизнес типа кафешек, магазинчиков и прочее дерьмо. Сплошные бутики.

Некоторые из моих нью-йоркских подруг любили строить из себя бизнес-леди. Им нравилось рассказывать всем, что они тоже работают, хотя на самом деле это была игра в работу, забава. Придумать новое пирожное, заказать канцелярские принадлежности, выбрать эффектное платье в собственном магазине.

- По всему, она из таких, - заявляет Грета. - Богатая сучка задрала нос выше некуда.

Она на минутку выходит в уборную, а я на цыпочках пробираюсь в кухню, открываю холодильник, плюю в ее молоко, в апельсиновый сок, в контейнер с картофельным салатом и так же тихонько возвращаюсь.

Звуки опорожняемого бачка. Грета входит в комнату:

- Я не хочу сказать, что это оправдывает убившего ее мужа. Просто еще одна женщина ошиблась с выбором мужчины.

Она внимательно смотрит на меня, и я ожидаю слов: "Эй, погоди-ка..."

Но Грета поворачивается к телевизору, устраиваясь на животе, как ребенок. Подбородок опирается на руки, взгляд не отрывается от моего изображения на экране.

- Нет, ты только глянь! - говорит она. - Охренеть, как этого парня все ненавидят.

Шоу в разгаре; я испытываю облегчение. Вот оно - торжество Эми.

Кэмпбелл Макинтош, подруга детства: "Эми такая заботливая - готовая мать семейства. Ей нравилось быть женой. Я уверена, из нее получилась бы замечательная мама. А Ник... Сразу ясно, что Ник не прав, никоим образом. Холодный и отстраненный. Нет, в самом деле, он казался таким расчетливым - возникало чувство, что он совершенно точно знает, сколько денег у Эми".

Кэмпбелл врет. Она всегда восхищалась Ником, боготворила его. Но я уверена: мысль о том, что он женился на мне только ради денег, ей всегда нравилась.

Шона Келли Норт, жительница Карфагена: "По мне, так он ведет себя странно. Так легкомысленно относиться к поискам жены... Знаете ли, складывается впечатление, что он просто болтает, проводит время с удовольствием. Даже со мной флиртовал, хотя мы едва знакомы. Я пыталась говорить с ним об Эми, но он не проявлял ни малейшего интереса".

Уверена, эта прожженная старая стерва при Нике обо мне даже не вспомнила.

Стивен Бакли по прозвищу Стакс, друг детства моего мужа: "Она была очень хорошей. Милой, добросердечной. А Ник? Мне тоже не показалось, что он огорчился из-за исчезновения Эми. Он оставался таким же самовлюбленным, как всегда. Немножко выпендривался. Типа того, каким крутым он стал в Нью-Йорке, а мы должны ему теперь кланяться".

Я презираю Стакса Бакли - что за гребаное имя?

Ноэль Хоторн выглядит так, будто располагает новейшими сведениями: "Я уверена, Ник ее убил. Никто не хочет об этом говорить, а я скажу. Он издевался над ней, рукам волю давал. Вот и убил в конце концов".

Ах ты моя славная собачка.

Грета поворачивается ко мне вполоборота, пальцы вдавливаются в щеку, свет от телевизора падает на лицо.

- Надеюсь, это ошибка, - говорит она. - Он ее не убивал. Хочется думать, что она просто скрылась, сбежала от него подальше и прячется в тихом, укромном местечке.

Она шевелит ногами вверх-вниз, подобно пловцу, а я не могу понять - играет она со мной в кошки-мышки или нет?

Спустя восемь дней.

Мы обыскали каждый закоулок в доме моего отца, что не заняло много времени, поскольку мебели там почти не оставалось. Пустые комнаты и уборная. Я приподнимал за углы ковровые дорожки, чтобы убедиться - там ничего нет. Заглянул в стиральную машину и сушилку, пошарил рукой в дымоходе. Даже в сливной бачок посмотрел.

- Прямо "Крестный отец", - сказала Го.

- Был бы "крестным", уже нашел бы, что мы ищем, и вышел, строча из автомата.

Таннер Болт стоял посреди гостиной и теребил кончик лаймового галстука. Мы с Го перемазались в пыли и грязи, но воротничок белоснежной адвокатской сорочки сиял, как будто впитал в себя гламур нью-йоркских сполохов. Таннер Болт глядел в угол комнаты, пожевывая губу и мучая галстук, и молчал. Должно быть, долгие годы оттачивал этот взгляд: "Заткнись, клиент, я думаю..."

- Не нравится мне это, - наконец сказал он. - В вашем деле множество загадок, и я не пойду в полицию, пока сам не разберусь с ними. Мое первое побуждение - опередить развитие ситуации, сообщить о барахле в сарае, пока его не обнаружили! Но мы не знаем замысла Эми. Что мы должны здесь найти согласно ее плану? И нам неизвестно, что происходит в голове у Энди. Ник, вы можете предположить, что происходит в голове у Энди?

- Она бесится, - пожал я плечами.

- Вот поэтому и я сильно нервничаю. Мы попали в весьма щекотливую ситуацию. Наш долг - заявить в полицию о находке. Нам необходимо сработать на опережение. Но я хочу, чтобы вы понимали последствия такого шага. Копы всерьез возьмутся за Го. Есть два варианта действий полиции. Первый: Го ваша сообщница, которая помогает вам скрывать следы преступления и, по всей вероятности, знает, что вы убили Эми.

- Постойте, вы не можете говорить это всерьез!

- Ник, такая версия для нас была бы подарком. Но копы могут интерпретировать улики, как им заблагорассудится. Вот, например. Это Го воровала у вас деньги, пользуясь вашей кредитной карточкой. Накупила всю эту ерунду. Эми узнала, между ними произошла ссора. Го убила Эми.

- Значит, нам действительно нужно их опередить. Рассказать о дровяном сарае и о том, что Эми меня подставляет.

- Думаю, это вообще плохая идея. Особенно если Энди не на нашей стороне. Ведь нам придется рассказать правду о ней...

- Зачем?

- Если мы пойдем к полицейским с вашей историей о том, что Эми...

- Почему вы говорите "с вашей историей", как будто я это все придумал?

- Ха! Отличное замечание! Если мы начнем объяснять копам, что Эми вас подставляет, то вынуждены будем объяснить, почему она это делает. А правда, почему? Все очень просто! Она узнала, что вы завели хорошенькую молодую подружку на стороне.

- И нам в самом деле придется это рассказать?

- Эми подсовывает все улики, как будто вы ее убили, из-за чего? Ну? Из-за чего?

Я закусил губу.

- Нам нужно показать, что у Эми был повод, - продолжал адвокат. - Иначе ничего не получится. Но есть проблема. Если мы принесем им к порогу Энди, завернутую в подарочную упаковку, а они не проглотят наживку с версией инсценировки, значит мы дадим веское основание для версии убийства. Нехватка денег, раз. Беременная жена, два. Любовница, три. Вот она, триада убийцы. И вы на самом дне, Ник. Женщины выстроятся в очередь, чтобы выцарапать вам глаза. - Таннер принялся расхаживать по комнате. - Но если мы будем сидеть и ждать, Энди может вступить в игру самостоятельно.

- И что же нам делать? - спросил я.

- Думаю, если мы прямо сейчас заявим, что Эми вас подставляет, - от хохота копов развалится здание полиции. Я вам верю, но у вас слишком слабая позиция.

- Но подсказки в охоте за сокровищами... - начал я.

- Ник, эти подсказки даже я не могу понять! - воскликнула Го. - Это ваш с Эми междусобойчик. Есть только твое слово, что они заманивают тебя... в криминальную ситуацию. Я серьезно: каким образом детство и кепка с козырьком могут намекать на Ганнибал?

- Или упоминание о коричневом доме должно привести к дому вашего отца. Хотя он на самом деле синий, - добавил Таннер Болт.

Я ощущал недоверие адвоката. Следовало представить ему характер Эми во всей красе, ее лживость, мстительность, мелочность. Мне требовалась помощь, чтобы доказать миру: моя жена не Удивительная Эми, а Мстительная Эми.

- Давайте сегодня же попробуем связаться с Энди, - подытожил Таннер Болт.

- Постойте, а это не опасно? - спросила Го.

- Да, мы рискуем, - кивнул он. - Но нужно действовать быстро. Если появятся новые свидетели, если полиция получит ордер на обыск дровяного сарая, если Энди сама пойдет к копам...

- Она не пойдет.

- Она укусила вас, Ник.

- Энди не пойдет. Она может беситься от злости, но... я не могу представить, чтобы она выступила против меня. Она знает, что я невиновен.

- Ник, вы говорили, что провели с Энди целый час в то утро, когда исчезла Эми. Так?

- Да. Приблизительно с десяти тридцати и почти до двенадцати.

- Хорошо. А где вы были с семи тридцати до десяти? - спросил Таннер. - Ведь вы всем говорили, что вышли из дому в семь тридцать. Куда вы направились?

Я молчал, покусывая щеку.

- Где вы были, Ник. Я должен знать.

- Это не важно.

- Ник! - возмутилась Го.

- Я делал то же, что делаю каждое утро. Притворился, что уезжаю на работу, а сам направился в заброшенную часть нашего жилого квартала и... Там в одном из домов не запирается гараж...

- И?.. - настаивал Таннер Болт.

- И читал там журналы...

- Простите?

- Я читал журнал, где раньше работал. Старые номера...

Да, я тосковал по своему журналу - прятал экземпляры, как порнографию, и читал тайком, поскольку не хотел, чтобы кто-то меня жалел.

Теперь я заметил, что и адвокат, и Го глядят на меня с состраданием, как на больного.

Домой я вернулся лишь после полудня и обнаружил, что улица забита фургончиками разных телеканалов, - репортеры ночевали под открытым небом прямо на моем газоне. Из-за столпотворения я не смог подъехать к дому и был вынужден припарковаться у обочины. Набрав в грудь побольше воздуха, я выскочил из машины. Журналисты набросились на меня, как стервятники на падаль; они то сбивались в плотную кучку, то рассыпались в разные стороны.

- Ник, а вы знали, что Эми беременна?

- Ник, а у вас есть алиби?

- Ник, это вы убили Эми?

Проскочив мимо них, я запер двери. Опустил жалюзи на окнах по обе стороны крыльца. Все это время камеры репортеров щелкали и слепили меня. Рефреном звучал самый главный вопрос: "Ник, это вы убили Эми?" Но сотворенная мною мгла имела эффект платка, накинутого на клетку с канарейкой. Шум остался снаружи.

Поднявшись по лестнице, я встал под душ, о котором давно мечтал. Закрыл глаза и позволил теплым струям смывать с тела грязь отцовского дома. Но когда поднял веки, сразу увидел розовую бритву Эми, лежащую на мыльнице. Она казалась зловещей, а может быть, даже злорадной. Моя жена безумна. Я женился на сумасшедшей.

Вот она, мантра любого засранца: "Я женился на психически больной суке". Но ко мне пришло мерзкое легкое удовлетворение. Ведь я в самом деле женился на суке, причем именно на психически больной. Позвольте представить мою дорогую жену: лучшая в мире трахальщица мозгов! Похоже, я не такой мудак, как полагал до сих пор. Нет, конечно мудак, но не в мировом масштабе. Измена - теперь уже вполне понятно - стала подсознательной защитной реакцией на пять лет жизни с психопаткой. Конечно, меня потянуло к простой добросердечной девочке из моего родного города. Точно так же человеку с нехваткой железа в крови жутко хочется мяса с кровью.

Когда я вытирался после душа, зазвонил дверной звонок. Приоткрыв дверь ванной, я услышал голоса репортеров:

- Вы верите своему зятю, Мэрибет?

- Ранд, что вы почувствовали, когда узнали, что будете дедушкой?

- Как вы думаете, Мэрибет, это ваш зять убил Эми?

Они стояли на моем пороге. С решительными лицами и сведенными напряжением спинами. Рядом вилась дюжина папарацци, но шуму, что они создавали, хватило бы на вдвое большее число журналистов.

- Вы верите своему зятю, Мэрибет?

- Ранд, что вы почувствовали, когда узнали, что будете дедушкой?

Эллиоты вошли и пробормотали "привет", а я тем временем захлопнул дверь прямо перед камерами. Ранд протянул мне руку, но под пристальным взглядом Мэрибет тут же ее отдернул.

- Простите, я был в душе...

С моих волос капала вода, промочив плечи футболки. Мэрибет, небрежно одетая, с засаленной головой, глядела на меня как на чокнутого.

- Таннер Болт? - спросила она. - Вы серьезно?

- Что вы имеете в виду?

- Ник, вы хорошо подумали, прежде чем наняли Таннера Болта? К его услугам прибегают только преступники. - Мэрибет пригляделась и схватила меня за подбородок. - Что с вашей щекой?

- Крапивница. Это от нервов. - Я отстранился. - У вас не вполне верные сведения о Болте, Мэрибет. Все не так. Он лучший в своем деле. И мне нужны его услуги. Полиция сжимает кольцо вокруг меня.

- Это случайно не... - протянула она. - Похоже на отметину от зубов.

- Это крапивница.

Мэрибет судорожно вздохнула и направилась в гостиную:

- Все произошло здесь? - Ее лицо превратилось в несколько мясистых складок: мешки под глазами, обвислые щеки, опущенные уголки рта.

- Ну, мы так полагаем. Какая-то ссора... борьба. На кухне тоже.

- Потому что там кровь. - Мэрибет потрогала оттоманку, приподняла ее на пару дюймов и отпустила. - Напрасно ты навел тут порядок. Теперь кажется, будто ничего не было.

- Мэрибет, ему приходится здесь жить, - вмешался Ранд.

- Все же не понимаю, каким образом... Я хочу сказать, вдруг полиция не все нашла? А что, если... Нет, не знаю. Мне кажется, детективы сдались. Если их больше не интересует дом, любые следы...

- Я уверен, они ничего не упустили из виду, - сказал Ранд, сжимая ее локоть. - Почему ты не спросишь, можем ли мы посмотреть на вещи Эми и выбрать себе что-нибудь на память? - Он глянул на меня. - По-моему, тут нет ничего дурного, а, Ник? Нам бы хотелось взять что-то из вещей Эми. Например, синий свитер, который связала для нее Нана. - Последние слова он адресовал жене.

- Мне не нужен синий свитер, Ранд! - вскричала она, отбрасывая руку мужа, и зашагала по комнате, пиная мебель. - Это та оттоманка, Ник? Та самая, о которой полицейские говорят, что ее нельзя перевернуть, а она была перевернута?

- Да, это она.

Не переставая шагать, Мэрибет пнула оттоманку снова, удостоверилась, что ту нелегко свалить.

- Мэрибет, Ник очень устал. - Ранд ободряюще улыбнулся. - Мы все вымотались. Давай поскорее сделаем то, ради чего приехали, и...

- Я и делаю то, ради чего приехала! Не нужен мне дурацкий свитер, я не трехлетняя, чтобы ходить с ним в обнимку! Мне нужна моя дочь! Мне не нужны ее вещи. Они ничего не значат для меня. Я хочу, чтобы Ник сказал нам, черт побери, что здесь происходит, поскольку дело начинает дурно пахнуть! Я никогда, слышишь, никогда в жизни не чувствовала себя в таком идиотском положении! - Она сорвалась на крик, сопровождаемый рыданиями. - Мы доверили вам свою дочь! Ник, скажите же правду! - Мэрибет нацелила дрожащий палец на кончик моего носа. - Это правда? Вы не хотели ребенка? Вы разлюбили Эми? Вы причиняли ей боль?

Как же хотелось ей врезать! Это они с Рандом воспитали Эми. Она в буквальном смысле плод их трудов. Они ее создали. Как же хотелось ответить ей: "Ваша дочь - чудовище во плоти!" Но пока мы не поставили в известность полицию, я не мог идти на конфликт с Эллиотами. Я стоял как истукан и пытался найти нужные слова. Выглядело это так, будто я ушел в глухую защиту.

- Мэрибет, я никогда в жизни... - пробормотал я через силу.

- "Я никогда..." "Я не мог бы никогда..." Вот и все, что вылетает из вашего проклятого рта! Знаете, мне не хочется даже видеть вас! С вами явно что-то неладно. Чего-то не хватает в душе, раз вы так себя ведете. Даже если в конце концов окажется, что вы абсолютно невиновны, я никогда не прощу вас за то, с какой легкостью вы относитесь к происходящему. Как будто задрипанный зонтик потеряли! Эми для вас столько сделала, на такие жертвы пошла, а вы отвечаете ей неблагодарностью. Я вам не верю, Ник! Вот, чтобы сказать это, я и приехала сегодня. Я больше не верю вам. И не поверю никогда.

Она разрыдалась окончательно и кинулась вон из дома, на радость репортерам, бросившимся снимать ее. Когда Мэрибет нырнула в машину, двое журналистов принялись стучать по стеклу, уговаривая ее выглянуть и сказать им пару слов. К нам в гостиную доносились их настойчивые голоса: "Мэрибет... Мэрибет..."

Ранд стоял, засунув руки в карманы и пытаясь разобраться, какую же роль должен играть он. В моих ушах звучали слова Таннера Болта: "Нам нужно удержать Эллиотов на своей стороне". Снова и снова, точно хор в греческой трагедии.

Тесть открыл было рот, но я опередил:

- Ранд, скажите, что я должен делать.

- Просто ответьте.

- Что ответить?

- Я не хочу спрашивать, а вы - отвечать на этот вопрос. Это естественно. Но я должен знать. Я хочу услышать, что вы не убивали мою дочь. - Он улыбался и кривился от душевной боли одновременно. - Господи... У меня голова кружится. - Сквозь густой загар на щеках проступили багровые пятна. - Я просто не понимаю, что случилось. Не понимаю, и все! - Ранд все еще пытался улыбнуться. Слезы скатывались с подбородка на воротник рубашки. - Просто ответьте, Ник.

- Ранд, я не убивал Эми и никогда не причинял ей боли.

Он не отрываясь смотрел на меня.

- Вы верите, что я не причинял ей физического вреда?

Ранд хохотнул:

- Знаете, что я собирался сказать? Я хотел сказать, что не знаю теперь, кому верить. А потом подумал, что это слишком похоже на сцену из кинофильма. Именно в кино я был бы обязан это сказать, вот и задумался: уж не в фильме ли я? Можно ли из него вырваться? Теперь знаю, что не могу. Но на одну секунду показалось: вот скажу что-то другое, и сюжет изменится... Но ведь не изменится, да? - Резко кивнув на прощание, Ранд развернулся и следом за женой ушел к машине.

Мне бы расстроиться, а я вместо этого насторожился. Еще до того, как Эллиоты отъехали от моего дома, подумалось: "Нужно идти в полицию, и чем скорее, тем лучше".

Следует опередить Ранда и Мэрибет, которые вот-вот начнут публично обсуждать потерю доверия ко мне. Кровь из носу нужно доказать, что моя жена вовсе не такая, какой все это время притворялась. Что она не Удивительная Эми, а Мстительная Эми. И тут я вспомнил о Томми О'Хара, который трижды пытался ей дозвониться и который когда-то обвинялся в изнасиловании Эми. Таннер раздобыл кое-какую информацию о нем. Томми О'Хара вовсе не был брутальным ирландцем, как я представлял парня с таким именем. Не пожарный и не коп. Он писал для юмористического веб-сайта в Бруклине. Там даже нашлась его фотография. Костлявый тип в темных очках и футболке с надписью "Бинго", с чуть кривоватой улыбкой и копной непослушных черных волос.

Он ответил с первого звонка:

- Да?

- Это Ник Данн. Вы звонили мне, очевидно, по поводу моей жены Эми Данн. Эми Эллиот. Я готов с вами поговорить.

Томительная пауза. Вот сейчас он повесит трубку, как это сделала Хилари Хэнди.

- Перезвоните мне через десять минут, пожалуйста.

Я перезвонил. Судя по фоновым звукам - болтовня пьяниц, стук ледяных кубиков, голоса, требующие еще выпивки или приветствующие друзей, - О'Хара сидел в забегаловке. С легкой тоской я вспомнил о собственном "Баре".

- Спасибо за звонок, - сказал он. - Пришлось зайти в ближайший бар. Под стаканчик скотча беседа пойдет лучше. - Его голос зазвучал громче, как бы приблизился. Я догадался, что парень прикрыл трубку ладонью, склонившись над напитком.

- Итак, - начал я, - я видел ваши вызовы.

- Верно. Она все еще не вернулась? Эми, в смысле.

- Нет.

- Могу я поинтересоваться, что произошло, по вашему мнению? - спросил он. - С Эми.

Мать его! Захотелось хлебнуть чего-нибудь. Я отправился на кухню, которая занимала вторую после бара позицию в списке любимых мест, и набулькал в стакан, стараясь соблюдать разумную умеренность, ведь обстановка располагала - аромат виски, полутьма после яркого солнца...

- А могу я поинтересоваться, зачем вы звонили? - вопросом ответил я.

- Я видел передачи. Вы в дерьме.

- Это точно. Я хотел бы с вами поговорить, потому что... вы попытались выйти на связь, и это мне показалось интересным. Учитывая то, что было. Обвинение в изнасиловании...

- Ах, вы уже в курсе?

- Я знаю, что вас обвинили в изнасиловании. Но это не значит, что я считаю вас насильником. Я хотел выслушать вашу версию событий.

- Да... - Он шумно отхлебнул виски, кубики льда цокнулись друг о дружку. - Я переключал вечером каналы и наткнулся на новости. Про вас с Эми. Лежу себе в койке, жую тайскую еду, думаю о своих делишках. И тут - херак по мозгам! Опять она. Через столько лет... - Он попросил у бармена еще выпивки. - Адвокат сказал, чтобы я не вздумал с вами разговаривать, но... Что тут скажешь? Сам-то я очень легко отделался. Грешно смотреть, как вы тонете, и не помочь. Жаль, курить запретили в барах. Скотча к такому разговору мало, сигарета нужна.

- Расскажите, - попросил я. - Про обвинение. Про изнасилование.

- Я же говорю: увидел сюжет в новостях. Массмедиа поливают вас дерьмом. Это потому, что вы муж. Не надо бы мне в это лезть, не хватало еще, чтобы эта женщина снова в моей жизни нарисовалась. Даже на секунду. Но черт возьми... Хотел бы я, чтобы мне тогда кто-нибудь оказал такую услугу.

- Вот и окажите ее мне.

- Во-первых, вы знаете, что она отказалась от обвинений?

- Знаю. А вас было в чем обвинять?

- Мать вашу! Конечно нет! А вас?

- Нет.

- Вот и отлично.

Томми снова потребовал виски. Потом спросил:

- Ваш брак был удачен? Эми была счастлива?

Я молчал.

- Ладно, можете не отвечать, сам угадаю. Эми не была счастлива. По какой причине? Не собираюсь выяснять. Могу догадываться, но спрашивать не стану. Когда Эми не удовлетворена, она играет в бога. В ветхозаветного бога.

- В смысле?

- Карает виновных, - сообщил Томми. - И сурово карает. - Он рассмеялся в трубку. - Жаль, что вы меня не видите. Я совсем не похож на склонного к насилию альфа-самца. Я похож на чмо. Собственно, я и есть чмо. Когда в караоке пою песню "Sister Christian", я плачу в голос. Смотрю по телику "Крестного отца-два" и рыдаю. Каждый раз. - Он закашлялся, поперхнувшись виски.

Похоже, пора его слегка раскрепостить.

- Фредо? - спросил я.

- Да, Фредо. Я знаю, Фредо, это ты.

- Ты разбил мне сердце...

Большинство мужчин использует спортивную терминологию как секретную речь "крутых чуваков". Этот обмен цитатами из фильма имел сходство с воспоминаниями о каком-то крутейшем матче. Мы оба знали диалоги, и тот факт, что мы их знали, сблизил нас, и он стоил целого дня пустой болтовни.

- Это все было, мать его, таким абсурдом... - О'Хара сделал еще глоток.

- Расскажите, пожалуйста.

- А вы не записываете? Никаких диктофонов? Мне это совершенно ни к чему...

- Только ты. И я на вашей стороне.

- Ну ладно... Я познакомился с Эми на вечеринке. Лет семь тому назад. Она была обалденно крутая. Веселая, необычная и... отпадная. Мы сразу поладили. Знаете, я редко завожу отношения с девчонками... Ну по крайней мере с такими, как Эми. Пожалуй, я... Ну да, я слишком робкий. Не охотник, знаете ли. Но мы начали встречаться. Два месяца, три месяца, а потом я вдруг осознаю... Она совсем не та девчонка, за которую я ее принимал. Сыплет сплошными цитатами, а самой не смешно. И вообще не любит смеяться. Да еще не хочет, чтобы я смеялся или хохмил, а мне это не в жилу, я же профессиональный юморист. Все эти шутки - пустая трата времени, так она считала. Я не понимал, зачем вообще она со мной связалась. Ясно же, что я ей не нравлюсь. Вы меня понимаете?

- Да. - Я кивнул, сделав большой глоток скотча. - Понимаю.

- Я не мог просто взять и порвать с ней, ведь я идиот, а она само совершенство. Надеялся, что все произойдет само по себе. Но причины не ходить на свидания я придумывал с завидной регулярностью. То я загружен работой, то не успеваю к сроку, то друг позвал за город, то заболела моя обезьяна... Не важно, что угодно. И я познакомился с другой девушкой. Просто случайные встречи, ничего серьезного. Ну, по крайней мере, я так думал тогда. Но Эми пронюхала. Каким образом - не знаю до сих пор... Должно быть, следила за мной. Вот дерьмо...

- Хлебните еще.

Мы оба отпили по чуть-чуть.

- Как-то вечером она явилась ко мне домой. С той, другой девушкой я встречался уже почти месяц. Эми была сама любезность - это ее привычный образ. Принесла пиратский диск с моим любимым комиком - он выступал на андеграундном концерте в Дареме - и целый пакет гамбургеров. Мы сели смотреть фильм, и вдруг ее нога оказалась на моей. А потом... Простите. Эми ваша жена. Но она всегда знала, как меня завести. В общем, все закончилось...

- Сексом?

- Сексом по обоюдному согласию. Все было отлично, она попрощалась. Поцелуй на пороге...

- А дальше?

- Утром нагрянули два копа и предъявили обвинение в изнасиловании. У Эми, сказали они, зафиксированы повреждения, подтверждающие насильственный половой акт. Гематомы на запястьях... Они обыскали мою квартиру и нашли на спинке кровати два привязанных галстука, запрятанные под матрас. Вот она, причина гематом на запястьях.

- Вы связывали ее?

- Да нет, секс был самым обычным... Должно быть, она привязала галстуки, когда я вышел в уборную. Короче, вляпался я серьезно. Все улики были против меня. А она вдруг отказалась от обвинений. Еще две недели спустя я получил записку. Анонимную, распечатанную на принтере. "Может, в следующий раз ты прежде хорошенько подумаешь". Вот что было в той записке.

- И вы больше с ней не разговаривали?

- Никогда.

- И не пытались выдвинуть против нее обвинение?

- Мм... Нет, мать ее так, нет. Я просто радовался, что мы расстались. И вот на прошлой неделе я лежу на кровати, смотрю новости, трескаю тайскую еду... А там Эми. И вы. Идеальная жена, годовщина свадьбы, тело не найдено, натуральное бурление говн. Ей-богу, меня прямо в жар бросило. Я понял: опять Эми чудит, на этот раз сымитировала свое убийство. Срань господня! Я серьезно! Спорим, она все это подстроила, чтобы обгадить вас по полной программе. Я вам не завидую.

Продолжение следует...

---

Читайте в рассылке

Обратная связь

скоро Лорен Оливер "Делириум" Недалекое будущее. Мир, в котором запрещена любовь, потому что любовь — болезнь, опаснейшая амор делириа, и человеку, нарушившему запрет, грозит жестокое наказание. Посему любой гражданин, достигший восемнадцатилетнего возраста, обязан пройти процедуру освобождения от памяти прошлого, несущего в себе микробы болезни. «Делириум» — история Лины, девушки, которой до процедуры остается несколько месяцев. И она наверняка повторила бы судьбу большинства законопослушных граждан, если бы не встретила человека, резко изменившего ее взгляд на окружающий мир. И первый роман писательницы, «Прежде чем я упаду», и тот, что вы держите сейчас в руках, стали подлинной литературной сенсацией. «Делириум» — начало трилогии об апокалипсисе нашего времени. Права на экранизацию книги куплены крупнейшей американской кинокомпанией.      скоро Джек Керуак "На дороге" Роман «На дороге», принесший автору всемирную славу. Внешне простая история путешествий повествователя Сала Парадайза (прототипом которого послужил сам писатель) и его друга Дина Мориарти по американским и мексиканским трассам стала культовой книгой и жизненной моделью для нескольких поколений. Критики сравнивали роман Керуака с Библией и поэмами Гомера. До сих пор «На дороге» неизменно входит во все списки важнейших произведений англоязычных авторов ХХ века.      скоро Венедикт Ерофеев "Москва-Петушки" В одном из своих последних интервью Венедикт Ерофеев (1938-1990) сказал, что больше всего из написанного им, ему нравится "Москва-Петушки". "Читаю и смеюсь, как дитя. Сегодня, пожалуй, так написать не смог бы. Тогда на меня нахлынуло. Я писал эту повесть пять недель…". "Мне нравится, что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые. Это вселяет в меня чувство законной гордости… Можно себе представить, какие глаза там. Где все продается и все покупается:…глубоко спрятанные, притаившиеся, хищные и перепуганные глаза… Девальвация, безработица, пауперизм… Смотрят исподлобья, с неутихающей заботой и мукой - вот какие глаза в мире чистогана… Зато у моего народа - какие глаза! Они постоянно навыкате, но - никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла - но зато какая мощь! (Какая духовная мощь!) Эти глаза не продадут. Ничего не продадут и ничего не купят. Что бы ни случилось с моей страной, во дни сомнений, во дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий - эти глаза не сморгнут. Им все божья роса…"      скоро Аркадий Крупняков "Амазонки" В новом приключенческом романе автор повествует о государстве амазонок — легендарных женщин–воительниц — в период его распада, государстве, замкнутом в себе и агрессивном для внешних пределов, раздираемом внутренней борьбой за абсолютную власть. Идея романа: общество, основанное на жестокости и человеконенавистничестве, обречено на гибель.

Литературное чтиво Подписаться письмом Текст сообщения: * Ваш адрес электронной почты: Вы можете оставить это поле пустым. Для получения ответа   указывайте  реально существующий e-mail.