Скачать книгу

Маргрейв — крохотный идеальный городок. Настолько идеальный, что это пугает. Бывший военный полицейский Джек Ричер, ведущий кочевой образ жизни, приходит в Маргрейв, намереваясь покинуть город через пару дней. Однако в этот момент в Маргрейве происходит первое убийство за тридцать лет. Его вешают на Ричера, единственного чужака в городе. И для него начинается кошмар... первым действием которого становятся выходные в тюрьме, на этаже смерти, в обществе заключенных, отбывающих пожизненное заключение. По мере того, как начинают просачиваться отвратительные тайны смертельного заговора, поглотившего весь город, растет счет трупам. И смерть становится эпидемией.

Я проехал мимо заведения Ино и дальше на север, прочь от города. Коричневый седан следовал за мной на расстоянии сорока ярдов и не пытался спрятаться. Двое мексиканцев просто катили за мной следом. Смотрели перед собой. Я свернул на запад, на дорогу, ведущую к Уорбертону. Сбавил скорость. Седан следовал за мной, выдерживая дистанцию в сорок ярдов. Мы ехали на запад. Насколько хватало глаз, мы были единственными движущимися точками. В зеркало мне были видны двое мексиканцев, не спускавших с меня глаз, ярко освещенных низким вечерним солнцем. В бронзовом свете они казались очень выразительными. Молодые ребята, пестрые рубашки, черные волосы, очень аккуратные, похожие друг на друга. Их машина неотступно следовала за мной.

Я проехал семь или восемь миль, выискивая одно место. Где-то через каждые полмили от шоссе влево и вправо отходили грунтовые колеи. Ведущие в поля. Бесцельно петляющие. Я не знал, для чего они нужны. Быть может, они вели к сборным пунктам, где фермеры готовили свои машины в преддверии урожая. Как бы там ни было, я искал одну определенную колею, на которую обратил внимание раньше. Она вела к небольшой роще справа от дороги. Единственное укромное место на многие мили вокруг. Я видел эту рощу, когда меня в пятницу везли в тюремном автобусе. Видел ее еще раз, возвращаясь утром из Алабамы. Тесная кучка деревьев. Утром она плавала островком в море тумана. Небольшая овальная рощица, рядом с дорогой, справа, к ней подходит грунтовая дорога, затем возвращающаяся обратно к шоссе.

Я увидел рощицу, когда до нее было мили две. Деревья появились на горизонте темным пятном. Я ехал вперед. Раскрыл бардачок и достал тяжелый автоматический пистолет. Сунул его на соседнее сиденье между подушками. Мексиканцы не отставали. Держались в сорока ярдах сзади. В четверти мили от рощицы я переключился на вторую передачу и вдавил педаль газа в пол. Старая машина, взревев, рванула вперед. Выкрутив руль, я скатился с шоссе на грунтовую дорогу. Домчался до рощицы. Резко затормозил. Схватил пистолет и выпрыгнул из машины, оставив водительскую дверь нараспашку, как будто я побежал налево к деревьям.

Но на самом деле я так не сделал. Я побежал вправо. Обогнув капот, я отбежал футов на пятнадцать в заросли арахиса и распластался на земле. Прополз по кустам и залег напротив того места, где должен был остановиться седан мексиканцев. За "Бентли". Прижался к побуревшим стеблям, притаился под листьями, на сырой красной земле и стал ждать. По моим расчетам, преследователи отстали ярдов на шестьдесят-семьдесят. Мой маневр застиг их врасплох. Я снял пистолет с предохранителя. Послышался шум коричневого "Бьюика". Рев двигателя и стоны подвески. Наконец показался и сам седан, подпрыгивающий на неровной дороге. Машина остановилась позади "Бентли", перед рощей, футах в двадцати от меня.

Ребята оказались довольно рассудительными. Не самыми плохими из тех, с кем мне приходилось иметь дело. Пассажир выскочил на дорогу еще до того, как машина остановилась. Он думал, что я спрятался в роще, и собирался обойти меня сзади. Водитель, перебравшись на соседнее сиденье, вывалился из правой двери, в противоположную сторону от деревьев. Прямо передо мной. Сжимая пистолет, он припал на колено, повернувшись ко мне спиной, прячась за "Бьюиком" от того места, где, как он думал, я нахожусь, и посматривая из-за машины на деревья. Мне было нужно сдвинуть его с места. Я не хотел, чтобы он находился рядом с седаном. Машина должна остаться на ходу. Я не хотел, чтобы она получила повреждения.

Мексиканцы остерегались рощи. На это я и рассчитывал. Зачем мне ехать к единственным деревьям на много миль вокруг, а затем скрываться в поле? Классический обман. И мексиканцы на него попались. Тот, что остался у машины, не спускал глаз с рощи. Я смотрел ему в спину, направив на него "Дезерт Игл", дыша ровно и неглубоко. Его напарник медленно крался между деревьев, ища меня. Скоро он тоже будет у меня на виду.

Он появился минут через пять, выставив перед собой пистолет. Обогнул "Бьюик" сзади, держась подальше от "Бентли". Присел рядом со своим дружком, и оба пожали плечами. Затем уставились на "Бентли", испугавшись, что я лежу на полу машины или затаился за хромированным радиатором. Тот, что вернулся из рощи, распластался на земле, прикрываясь "Бьюиком" от деревьев, заглядывая под "Бентли" и ища мои ноги.

Он прополз вдоль всего старого лимузина. Я слышал, как он кряхтит и тяжело дышит, подтягиваясь на локтях. Затем мексиканец вернулся ползком назад и снова поднялся на колено рядом со своим дружком. Они медленно встали. Вышли из-за "Бьюика" и заглянули в "Бентли". Затем осторожно приблизились к роще, вглядываясь в темноту. Они никак не могли меня найти. Вернувшись, они остановились на дороге, вдали от машин, четко выделяясь на фоне оранжевого неба, спиной к полям, спиной ко мне.

Эти ребята не знали, что делать дальше. Они были городскими жителями. Возможно, из Майами. Так одеваются во Флориде. Они привыкли к улицам, ярко освещенным неоновыми вывесками, и строительным площадкам. Привыкли действовать под эстакадами и на свалках, о существовании которых большинство туристов даже не догадывается. Они понятия не имели, как вести себя в одинокой рощице среди миллионов акров арахисовых полей.

Я выстрелил им в спины. Два выстрела, один за другим. Целясь между лопаток. Огромный пистолет прогремел так, будто взорвались две гранаты. Вокруг поднялись перепуганные птицы. Сдвоенный грохот грозовым раскатом разнесся над полями. Отдача больно ударила мне в руку. Мексиканцев свалило с ног. Они упали лицом вниз на красную землю. Я приподнял голову и посмотрел на них. У них был тот обмякший, опустевший вид, который приобретают тела, когда их покидает жизнь.

Держа пистолет наготове, я приблизился к мексиканцам. Они были мертвы. Я повидал достаточно мертвецов, и эти двое были ничуть не живее остальных. Мощные пули "Магнум" попали им в спины. Туда, где проходят крупные артерии и вены, ведущие к голове. Пули наделали много бед. Я молча смотрел на убитых, думая о Джо.

Но меня ждали дела.

Я вернулся к "Бентли". Поставил "Дезерт Игл" на предохранитель и бросил его на сиденье. Подошел к коричневому "Бьюику" и вытащил ключи из замка зажигания. Открыл багажник. Наверное, я надеялся там что-нибудь найти. Меня не мучили угрызения совести из-за этих типов. Но я определенно почувствовал бы себя лучше, если бы что-нибудь нашел у них в багажнике. Например, пистолет 22-го калибра с глушителем. Или четыре пары резиновых галош и четыре нейлоновых комбинезона. Ножи с пятидюймовыми лезвиями. Что-нибудь в таком духе. Но ничего подобного я не нашел. Зато я нашел Спиви.

Он был мертв уже несколько часов. Ему выстрелили в голову из пистолета 38-го калибра. С близкого расстояния. Дуло находилось в нескольких дюймах от его головы. Я потер пальцем кожу рядом с входным отверстием. Посмотрел на него. Копоти не было, но на коже имелись крохотные частицы сгоревшего пороха, которые нельзя было стереть. Подобная татуировка свидетельствует о выстреле с небольшого расстояния. Что-нибудь около шести дюймов, возможно, восьми. Кто-то внезапно поднял пистолет, и неуклюжий грузный надзиратель не успел пригнуться.

На подбородке у Спиви была небольшая царапина, ее я оставил ножом Моррисона. Его маленькие змеиные глазки были открыты. Он был по-прежнему в своей грязной форме. На белом волосатом животе также виднелась отметина от моего лезвия. Спиви был мужчиной крупным. Для того чтобы запихнуть его в багажник, пришлось сломать ему ноги. Вероятно, это сделали лопатой. Ноги сломали и согнули в коленях. Глядя на Спиви, я почувствовал вскипающую злость. Он знал, но ничего мне не сказал. Но его все равно убили. То обстоятельство, что он мне ничего не сказал, его не спасло. Наши противники в панике. Они всех заставляют замолчать, а часы неумолимо отсчитывают время, оставшееся до воскресенья. Я смотрел в остекленевшие глаза Спиви, словно мог в них что-то прочесть.

Затем я бегом вернулся к трупам на опушке и обыскал их. Два бумажника и документ об аренде машины. Сотовый телефон. И все. "Бьюик" был взят напрокат в аэропорту Атланты в понедельник в восемь часов утра. Ранний рейс откуда-то. Я осмотрел бумажники. Авиабилетов не было. Водительские права штата Флорида, у обоих адреса в Джексонвилле. Улыбающиеся фотографии, ничего не значащие имена. Кредитные карточки на те же фамилии. И много наличных денег. Я забрал их себе. Мексиканцам они больше не нужны.

Вынув из сотового телефона аккумулятор, я положил аппарат в карман одному из убитых, а аккумулятор - другому. Затем подтащил трупы к "Бьюику" и уложил их в багажник к Спиви. Сделать это оказалось непросто. Мексиканцы были невысокими и щуплыми, но их обмякшие тела никак не желали меня слушаться. Несмотря на прохладу, мне пришлось попотеть. Я долго ворочал трупы так и сяк, чтобы запихнуть их к Спиви. Вернувшись на дорогу, я нашел оружие. Два револьвера 38-го калибра. Один с полным боекомплектом. Из другого сделан один выстрел. Судя по запаху, совсем недавно. Я бросил револьверы в багажник. Нашел ботинки одного из мексиканцев. Пуля "Дезерт Игла" выбила из них их владельца. Положив ботинки в багажник, я захлопнул крышку. Вернулся в поле и отыскал место, где прятался в кустах и откуда стрелял. Поползал по земле и подобрал две стреляные гильзы. Положил их в карман.

Затем я запер "Бьюик" и вернулся к "Бентли". Открыл багажник. Достал сумку со своей старой одеждой. Мой новый наряд был перепачкан красноземом и вымазан кровью убитых. Я надел старые вещи. Свернул грязную окровавленную одежду и убрал ее в сумку. Бросил сумку в багажник "Бентли" и закрыл крышку. В последнюю очередь я сухой веткой затер все следы ног, какие только смог найти.

Сев в "Бентли", я медленно поехал на восток в Маргрейв, приходя в себя. Примитивная засада, никаких технических сложностей, никакой опасности. У меня за плечами были тринадцать суровых лет. Один против двух любителей я справлюсь даже спящий. И все же сердце стучало гораздо сильнее, и я ощущал прилив адреналина. На меня повлиял вид Спиви, лежащего в багажнике с вывернутыми вбок ногами. Я дышал размеренно и глубоко, пытаясь взять себя в руки. Правая рука ныла, как будто меня ударили по ладони молотком. Боль разливалась до самого плеча. У "Дезерт Игла" чертовски сильная отдача. И выстрелы чертовски громкие. От сдвоенного взрыва у меня в ушах до сих пор стоял звон. Но у меня было очень легко на душе. Отлично проделанная работа. Когда я ехал на запад, меня преследовали два крутых типа. Они не преследуют меня, когда я возвращаюсь назад.

Я поставил "Бентли" на стоянку перед полицейским участком как можно дальше от дверей. Убрал пистолет в бардачок и вышел из машины. Вечерело. Сгущались сумерки. Бескрайнее небо над Джорджией темнело, приобретая темно-синий оттенок. Поднималась луна.

Роско сидела на своем месте. Увидев меня, она встала и шагнула навстречу. Мы вышли на улицу. Прошли несколько шагов. Поцеловались.

- От конторы проката машин есть что-нибудь? - спросил я.

Роско покачала головой.

- Будет завтра. Этим занимается Пикард. Делает все, что в его силах.

- Хорошо. Какие отели есть в аэропорту Атланты?

Она назвала несколько гостиниц. Такие же, что можно встретить в любом аэропорту. Я выбрал первую. Затем рассказал Роско о том, что случилось с двумя парнями из Флориды. На прошлой неделе она за это меня арестовала бы и отправила на электрический стул. Сейчас ее реакция была совершенно другой. Те четверо, кто расхаживал по ее квартире в резиновых галошах, изменили взгляд Роско на многие вещи. Поэтому она просто кивнула и мрачно усмехнулась.

- Минус два, - удовлетворенно заметила она. - Хорошая работа, Ричер. Это те самые?

- Что приходили вчера ночью? - уточнил я. - Нет. Они не местные. Не из десятки Хаббла. Это посторонние, нанятые на конкретное дело.

- И как, они знали, что к чему?

Я пожал плечами. Загадочно помахал рукой.

- Так себе. В любом случае, того, что они знали, им оказалось недостаточно.

Затем я рассказал о том, что нашел в багажнике "Бьюика". Роско поежилась.

- Значит, он один из десятерых? - спросила она. - Спиви?

Я покачал головой.

- Нет. У меня не получается. Он был всего лишь помощником. Никто не станет посвящать такого слизняка в тайны.

Роско кивнула. Отперев "Бентли", я достал из бардачка пистолет. Он был слишком громоздкий, чтобы положить его в карман. Я убрал оружие в коробку, вместе с патронами. Роско отнесла все это в багажник своего "Шевроле". Я достал сумку со своими окровавленными вещами, запер "Бентли" и оставил его на стоянке.

- Мне надо еще раз позвонить Молли, - сказал я. - Я глубоко завяз. Мне нужно от чего-то оттолкнуться. Я многого не понимаю.

В участке никого не было, поэтому я прошел в кабинет, отделанный красным деревом. Набрал номер в Вашингтоне. Молли ответила после второго звонка.

- Вы можете говорить? - спросил я.

Она попросила меня подождать, и я услышал, как она встала и закрыла дверь своего кабинета.

- Вы позвонили слишком быстро, Джек, - сказала она. - Я смогу скопировать файлы только завтра.

- Мне нужна отправная точка, - сказал я. - Я должен узнать, чем именно занимался Джо. Я хочу понять, почему события происходят здесь, в Джорджии, тогда как, судя по вашим словам, подобными делами занимаются за границей.

Молли помолчала, пытаясь решить, с чего начать.

- Ладно, отправная точка, - наконец сказала она. - Полагаю, Джо подозревал, что контроль за подобной деятельностью осуществляется из нашей страны. Объяснить это очень трудно, но я попытаюсь. Фальшивые доллары изготавливают за пределами Штатов, и они преимущественно там и остаются. Лишь очень небольшое количество купюр попадает к нам, так что особых проблем это не представляет, хотя мы, естественно, стараемся с этим бороться. Но за границей проблема совершенно другого рода. Джек, вы представляете себе, сколько наличных долларов находятся в обращении в Соединенных Штатах?

Я вспомнил, что говорил мне об этом управляющий банка.

- Сто тридцать миллиардов долларов.

- Верно, - подтвердила Молли. - Но ровно вдвое больше их за границей. Это факт. Люди по всему миру держат на руках двести шестьдесят миллиардов американских долларов. Они лежат на депозитах в Лондоне, Риме, Берлине, Москве, засунуты под матрасы по всей Южной Америке и Восточной Европе, спрятаны под половицы, в щели в стенах, лежат в банках, туристических агентствах и так далее. И чем это объясняется?

- Не знаю, - сказал я.

- Тем, что доллар является самой надежной мировой валютой. В него верят. Его хотят. И, естественно, наше правительство этому очень радо.

- Льстит самолюбию, да? - предположил я.

Я услышал, как Молли переложила трубку в другую руку.

- Эмоции тут не при чем, - сказала она. - Подход исключительно деловой. Только задумайтесь, Джек. Если у кого-нибудь в Бухаресте в столе припрятана стодолларовая купюра, это означает, что когда-то за нее кто-то обменял какой-то зарубежный товар стоимостью сто долларов. Это означает, что наше правительство продало бумажку, раскрашенную черной и зеленой краской, за сто полновесных долларов. Очень выгодный бизнес. И поскольку доллар является надежной валютой, высока вероятность, что эта стодолларовая купюра останется в том столе в Бухаресте еще много лет. И Соединенным Штатам не придется возвращать этот зарубежный товар. До тех пор пока доллару верят, мы не будем в проигрыше.

- Так в чем проблема? - спросил я.

- Трудно описать в двух словах, - сказала Молли. - Все дело в доверии и надежности. Тут надо подходить с позиций метафизики. Если зарубежные рынки заполонят фальшивые доллары, само по себе это не окажет особого влияния на нашу экономику. Но вот если об этом станет известно, нам придется плохо. Потому что людей охватит паника. Они потеряют доверие к доллару. Перестанут считать его надежным. И доллар больше не будет им нужен. Они станут набивать свои матрасы японскими иенами или немецкими марками. Они станут избавляться от долларов. И нашему правительству в кратчайшие сроки придется выплатить иностранный заем размером в двести шестьдесят миллиардов долларов. В самые кратчайшие сроки. А мы не сможем этого сделать, Джек.

- Серьезная проблема, - признал я.

- Вот в чем все дело. И эту проблему очень нелегко решать. Все фальшивые доллары изготавливаются за границей, и в основном там они и остаются. В этом есть свой смысл. Типографии располагаются где-нибудь за пределами Соединенных Штатов, и мы даже не знаем об их существовании. Фальшивки распространяются среди иностранных граждан, которые счастливы, если эти бумажки хоть отдаленно напоминают настоящие доллары. Вот почему подделки почти не попадают к нам. Лишь самые лучшие образцы возвращаются в Штаты.

- В каком объеме? - спросил я.

Я услышал, как Молли пожала плечами. Вздохнула, сжимая губы.

- В очень небольшом, - сказала она. - Наверное, несколько миллиардов, не больше.

- Несколько миллиардов? И это немного?

- Капля в океане. С макроэкономической точки зрения. Я хочу сказать, в масштабах экономики страны.

- И что именно мы предпринимаем? - спросил я.

- Две вещи. Во-первых, Джо из кожи лез вон, чтобы это остановить. Причина очевидна. Во-вторых, мы из кожи лезем вон, притворяясь, что этого вообще не происходит. Для того, чтобы поддерживать доверие.

Я кивнул, начиная понимать, чем объяснялась строжайшая секретность в Вашингтоне.

- Понятно, - сказал я. - А что если я позвоню в казначейство и попрошу рассказать о проблеме фальшивых денег?

- Мы будем все отрицать.

Пройдя через пустое дежурное помещение, я сел в машину к Роско. Попросил ее поехать в направлении Уорбертона. Когда мы доехали до рощицы, уже стемнело. Лунного света едва хватало, чтобы различать силуэты деревьев. Роско остановилась там, где я сказал. Поцеловав ее, я вышел из машины. Похлопал ладонью по крыше "Шевроле" и помахал ей на прощание. Роско развернулась. Медленно поехала назад.

Я пошел прямо через заросли. Мне не хотелось оставлять следы на дороге. Объемистая сумка очень мешала, постоянно цепляясь за ветки. Я подошел к "Бьюику". Все тихо. Совсем тихо. Отперев ключом водительскую дверь, я сел. Завел двигатель и поехал по грунтовой дороге. Задние рессоры стучали на выбоинах. Меня это нисколько не удивляло. Как никак, в багажнике лежало не меньше пятисот фунтов груза.

Выехав на шоссе, я поехал на восток к Маргрейву. Затем свернул на север и направился к автостраде, проехал мимо складов и влился в автомобильный поток, текущий к Атланте. Я ехал не слишком быстро и не слишком медленно. Не хотел, чтобы на меня обращали внимание. Коричневый "Бьюик" был совсем неприметный и не вызывал подозрений. Именно это и было мне нужно.

Через час я увидел указатель дороги, ведущей к аэропорту. Свернув, я отыскал автостоянку. Купил парковочный билет у автоматического шлагбаума и въехал. Стоянка была большая. Лучше не придумаешь. Я нашел свободное место в середине, в сотне ярдов от ближайшей ограды. Вытер рулевое колесо и ручку переключения передач. Взял сумку. Запер "Бьюик" и пошел прочь.

Через минуту я оглянулся и не смог отыскать взглядом машину, из которой только что вышел. Где лучше всего спрятать машину? На стоянке в аэропорту. Все равно, что песчинку лучше всего прятать на песчаном берегу. "Бьюик" простоит тут целый месяц, и никто даже не шелохнется.

Я направился к шлагбауму. Выбросил в первый же попавшийся по дороге мусорный бак сумку. В следующий бак отправился парковочный билет. У шлагбаума сел на автобус для авиапассажиров и подъехал к зданию вокзала. Нашел там туалет. Завернул ключи от "Бьюика" в бумажное полотенце и выбросил в урну. Затем снова вышел во влажную ночь. Сел на автобус до гостиницы и поехал к Роско.

Я нашел ее в залитом ярким неоновым светом вестибюле отеля. Я снял номер, расплатившись наличными. Купюрой, позаимствованной у ребят из Флориды. Мы поднялись наверх на лифте. В номере было темно и довольно грязно, но просторно. Окна выходили на аэропорт. Тройное остекление для борьбы с шумом. Очень душно.

- Первым делом надо поужинать, - сказал я.

- Первым делом надо принять душ, - поправила Роско.

Мы приняли душ. Это улучшило наше настроение. Намылившись, мы принялись дурачиться. В конце концов, занялись любовью прямо в кабинке, под струями воды. Затем мне захотелось просто свернуться калачиком в постели. Но мы проголодались. И нас ждали дела. Роско переоделась в то, что захватила сегодня утром из дома. Джинсы, рубашка, куртка. В такой одежде она выглядела прекрасно. Очень женственной, но при этом крепкой. В ней чувствовалась внутренняя сила.

Мы поднялись в ресторан на последнем этаже. Очень приличное место. Панорамный вид на район аэропорта. Мы сели за освещенный свечой столик у окна. Веселый парень иностранного вида принес нам еду. Я набросился на нее как волк. Я просто умирал от голода. Я выпил кружку пива и не меньше пинты кофе. Снова почувствовал себя хотя бы наполовину человеком. Расплатился деньгами убитых мексиканцев. Затем мы спустились в вестибюль и взяли у администратора схему Атланты. Вышли из отеля и направились к машине Роско.

В прохладном и сыром воздухе чувствовался резкий запах керосина. Запах аэропорта. Мы сели в "Шевроле" и развернули схему. Затем направились на северо-запад. Роско вела машину, а я давал указания. Мы долго петляли по запруженным улицам и, наконец, прибыли на место. Это был район малоэтажных коттеджей. Такие видишь из иллюминатора самолета, заходящего на посадку. Небольшие домики на небольших участках земли, низкие заборчики, надувные бассейны. Дворики чистые и дворики захламленные. Старые машины без колес. Все залито желтым неоновым светом.

Мы отыскали нужную улицу. Отыскали нужный дом. Приличное место. Ухоженное. Чистое и опрятное. Крошечный одноэтажный коттедж. Небольшой дворик, маленький гараж на одну машину. Узкие ворота в проволочной ограде. Мы вошли. Позвонили. Пожилая женщина приоткрыла дверь, запертую на цепочку.

- Добрый вечер, - сказала Роско. - Мы ищем Шермана Столлера.

Сказав это, она посмотрела на меня. Она должна была бы сказать, что мы ищем его дом. Мы и так знали, где находится Шерман Столлер. Шерман Столлер лежал в морге в Йеллоу-Спринс, в семидесяти милях отсюда.

- А вы кто? - вежливо поинтересовалась женщина.

- Мы из полиции, мэм, - ответила Роско. Полуправда.

Прикрыв дверь, женщина сняла цепочку.

- Заходите, - сказала она. - Он на кухне. Ужинает.

- Кто? - спросила Роско.

Женщина остановилась и недоуменно посмотрела на нее.

- Шерман. Ведь вам он нужен, не так ли?

Мы прошли следом за ней на кухню. Там за столом ужинал пожилой мужчина. Увидев нас, он отложил вилку и промокнул губы салфеткой.

- Шерман, они из полиции, - сказала женщина.

Старик спокойно посмотрел на нас.

- А другого Шермана Столлера нет? - спросил я.

Старик кивнул. Встревоженно.

- Наш сын, - сказал он.

- Ему лет тридцать? - спросил я. - Тридцать пять?

Старик снова кивнул. Женщина подошла к нему сзади и положила руку ему на плечо. Родители.

- Он здесь не живет, - сказал старик.

- С ним что-нибудь случилось? - спросила женщина.

- Вы не можете сказать нам его адрес? - спросила Роско.

Они засуетились, как это бывает со стариками. Почтительное отношение к власти. Им хотелось засыпать нас вопросами, но они просто сообщили нам адрес сына.

- Вот уже два года как Шерман не живет с нами, - пояснил старик.

Он был напуган. Пытался отстраниться от неприятностей, в которые попал его сын. Кивнув, мы вышли из дома. Когда мы закрывали входную дверь, старик напомнил:

- Шерман переехал отсюда два года назад.

Мы вышли из ворот и сели в машину. Снова раскрыли схему. Нового адреса на ней не было.

- Что скажешь о них? - спросила Роско.

- О родителях? Они знают, что от их сына нечего ждать чего-нибудь путного. Подозревают, что он занимается чем-то плохим. Но, скорее всего, чем именно не знают.

- Я так и подумала, - сказала Роско. - Поехали искать его новый дом.

Мы подъехали к бензоколонке. Заправившись, Роско узнала, как найти нужный адрес.

- Около пяти миль в противоположную сторону, - сказала она, вернувшись в машину. Мы развернулись и поехали из города. - Новые кондоминиумы на бывшем поле для гольфа.

Роско вглядывалась в темноту, отыскивая ориентиры, которые ей сказали на заправке. Примерно через пять миль она свернула с главной улицы. Проехала мимо рекламного щита строительной фирмы. Качественные кондоминиумы, остались нераспроданными лишь несколько квартир. За щитом ряды новых коттеджей. Очень приятные, небольшие, но аккуратные. Балконы, гаражи, хорошая отделка. Залитая светом площадка перед спортивным комплексом. На противоположной стороне дороги пустырь. Должно быть, поле для гольфа.

Роско заглушила двигатель. Мы остались сидеть в машине. Я протянул руку. Обнял Роско за плечо. Я чувствовал себя уставшим. Весь день я был на ногах. Мне хотелось немного посидеть. Ночь была тихой и спокойной. В машине было тепло. Я хотел послушать хорошую музыку, которая взяла бы за душу. Но у нас были дела. Мы должны были найти Джуди. Женщину, подарившую Шерману Столлеру часы с надписью. "Шерману с любовью от Джуди". Мы должны были найти Джуди и сказать ей, что мужчина, которого она любила, умер от потери крови под откосом автострады.

- Что думаешь по этому поводу? - спросила Роско.

- Не знаю, - сказал я. - Эти дома продаются, а не сдаются внаем. Судя по всему, они дорогие. Может ли такой дом позволить себе водитель грузовика?

- Сомневаюсь. Вероятно, они стоят столько же, сколько мой дом, а я не смогла бы купить такой, если бы не субсидия. Ну, а получаю я больше водителя грузовика, это точно.

- Отлично, - подвел итог я. - Значит, получается, что старина Шерман также получал какую-то субсидию, верно? В противном случае он не мог бы позволить себе жить в таком месте.

- Точно. Но какую субсидию?

- Такую, за которую приходится расплачиваться жизнью.

Дом Столлера находился в последнем ряду от дороги. Вероятно, он был построен одним из первых. Старик, живший в бедном районе города, сказал, что его сын перебрался на новое место два года назад. Наверное, так оно и было. Первые дома здесь были построены около двух лет назад. Мы прошли по дорожке мимо клумб к дому Шермана Столлера. Дорожка была выложена плитками, разделенными участками стриженой травы. Шагать было неудобно. Я делал слишком короткие шаги. Роско наоборот тянула ногу, чтобы наступить на соседнюю плитку. Мы подошли к входной двери, выкрашенной синей краской. Без глянца.

- Мы ей скажем? - спросил я.

- Мы же не можем ничего не говорить, правда? - сказала Роско. - Она должна знать.

Мы постучали в дверь. Подождали. Постучали снова. Внутри скрипнула половица. Кто-то шел. Дверь открылась. К нам вышла женщина. Лет тридцати, но выглядела она старше: невысокая, встревоженная, уставшая. Крашеная блондинка. Она посмотрела на нас.

- Мы из полиции, мэм, - сказала Роско. - Мы ищем дом Шермана Столлера.

Последовала пауза.

- Что ж, полагаю, вы его нашли, - сказала женщина.

- Мы можем войти? - мягко спросила Роско.

Снова последовала пауза. Женщина не двигалась с места. Затем она развернулась и пошла в дом. Мы с Роско переглянулись. Роско пошла следом за блондинкой. Я пошел следом за Роско. Закрыл за нами дверь.

Женщина провела нас в гостиную. Просторная комната. Дорогая мебель, ковры. Большой телевизор. Ни стереокомплекса, ни книг. В обстановке не чувствовалось души. Как будто кто-то за двадцать минут, очень спеша, пролистал каталог и потратил десять тысяч долларов. Вот это, вот это и парочку вот этого. Все привезено в один день и просто вывалено здесь.

- Вы миссис Столлер? - спросила Роско.

- Более или менее, - подтвердила женщина. - Не совсем миссис, но особой разницы нет.

- Вас зовут Джуди? - спросил я.

Женщина кивнула. Опять кивнула, словно разговаривая сама с собой, рассуждая.

- Он умер, да? - спросила Джуди.

Я молчал. Такие вещи у меня получаются плохо. Я оставил это Роско. Но она тоже молчала.

- Он ведь умер, правда? - повторила Джуди громче.

- Да, - подтвердила Роско. - Примите наши соболезнования.

Рассеянно кивнув, Джуди обвела взглядом жуткую гостиную. Все молчали. Мы стояли у двери. Джуди села. Махнула рукой, предлагая и нам садиться. Мы тоже сели. Получилось, что мы сидим в вершинах правильного треугольника.

- Нам нужно задать кое-какие вопросы, - сказала Роско. Она подалась к блондинке. - Вы не возражаете?

Джуди кивнула. Совершенно безучастно.

- Вы давно знакомы с Шерманом? - спросила Роско.

- Что-то около четырех лет, - сказала Джуди. - Познакомились во Флориде, где я жила. Четыре года назад перебралась с ним сюда. С тех пор мы жили вместе.

- Где Шерман работал? - продолжала Роско.

Джуди печально пожала плечами.

- Он был водителем грузовика. Работал в крупной фирме. Был уверен, что работа стабильная, понимаете? Поэтому мы купили дом. Родители Шермана тоже переехали туда. Какое-то время мы жили все вместе. Затем мы перебрались сюда. Родители остались в старом доме. Три года Шерман зарабатывал очень прилично. Все время был занят. Потом все прекратилось. С год назад. С тех пор он почти не работал. Так, день-два в месяц, случайные заработки.

- Вам принадлежат оба дома? - спросила Роско.

- Мне ни черта не принадлежит, - сказала Джуди. - Дома принадлежат Шерману. Да, оба.

- Значит, первые три года он хорошо зарабатывал? - спросила Роско.

Джуди презрительно посмотрела на нее.

- Хорошо зарабатывал? Раскройте глаза, ради бога! Шерман был вором. Он кого-то обчищал.

- Вы в этом уверены? - сказал я.

Джуди перевела взгляд на меня. Как будто нацелила артиллерийское орудие.

- Для этого особых мозгов не требуется. За три года он заплатил наличными за два дома, за кучу мебели, за машины и еще бог знает за что. А этот дом совсем не дешевый. Здесь живут адвокаты, врачи и прочие богачи. Кроме того, у Шермана еще было отложено на черный день, так что с прошлого сентября он мог почти не работать. Если все это было законно, тогда я первая леди страны, разве не так?

Джуди с вызовом посмотрела на нас. Она с самого начала знала правду. Знала, что произойдет, когда ее Шермана выведут на чистую воду. Сейчас она всем своим видом показывала нам, что мы не имеем права обвинять ее в этом.

- Где работал Шерман? - спросила Роско.

- В какой-то крутой фирме "Айленд", выпускавшей кондиционеры, - сказала Джуди. - Шерман возил их три года. Во Флориду. Быть может, потом они отправлялись на острова, не знаю. Время от времени он их воровал. И сейчас в гараже валяются две коробки. Хотите посмотреть?

Она не стала ждать ответа. Просто вскочила с места и вышла. Мы последовали за ней. Спустились по лестнице в подвал. Прошли в гараж. Там не было ничего, кроме двух картонных коробок у стены. Картон старый, возраст года два. Клеймо изготовителя. "Кондиционеры Айленд. Вскрывать с этой стороны". Коробки были вскрыты. На каждой имелся длинный серийный номер, написанный от руки. Судя по всему, в каждой лежало по одному кондиционеру. Их вставляют в оконную раму и они жутко шумят при работе. Джуди с отвращением посмотрела на коробки, с отвращением посмотрела на нас. Ее взгляд говорил: "Я подарила ему золотые часы, а он мне вагон неприятностей".

Подойдя к коробкам, я заглянул внутрь. Они были пустые. Я уловил исходящий от них слабый кисловатый запах. Мы поднялись наверх. Джуди достала из буфета фотоальбом. Села, разглядывая снимок Шермана.

- Что с ним произошло? - спросила она.

Это был простой вопрос, заслуживающий простого ответа.

- Его убили выстрелом в голову, - солгал я. - Он умер мгновенно.

Джуди кивнула. Как будто это ее нисколько не удивило.

- Когда?

- В ночь с четверга на пятницу, - сказала Роско. - Около полуночи. Шерман не говорил, куда собирается в четверг вечером?

Джуди покачала головой.

- Он мало мне рассказывал.

- Он не упоминал о том, что встречается со следователем? - продолжала Роско.

Джуди снова молча покачала головой.

- А что такое "pluribus"? - вставил я. - Шерман никогда не произносил это слово?

Она недоуменно посмотрела на меня.

- Это болезнь? Что-то с легкими?

- А насчет воскресенья? - сказал я. - Насчет ближайшего воскресенья Шерман ничего не говорил?

- Нет, - сказала Джуди. - Он почти ни о чем со мной не говорил.

Она откинулась назад и принялась разглядывать фотографии в альбоме. В комнате наступила тишина.

- Шерман знал адвокатов во Флориде? - спросила Роско.

- Адвокатов? - удивилась Джуди. - Во Флориде? С какой стати?

- Однажды его задержали в Джексонвилле, - сказала Роско. - Два года назад. Он на своем грузовике нарушил правила дорожного движения. К нему сразу же приехал адвокат.

Джуди пожала плечами, как будто то, что произошло два года назад, для нее уже было древней историей.

- Адвокаты вечно крутятся рядом с полицейскими участками, предлагая свою помощь, - заметила она. - Что тут такого?

- Это был не дешевый начинающий юрист, - возразила Роско. - Это был партнер солидной фирмы. Вы не можете предположить, как Шерман вышел на него?

Джуди снова пожала плечами.

- Наверное, это сделали его хозяева, - предположила она. - Фирма "Айленд". Нас обеспечивали хорошей медицинской страховкой. Когда мне было нужно, Шерман всегда водил меня к врачу.

Мы умолкли. Говорить больше было не о чем. Джуди разглядывала фотографии в альбоме.

- Не хотите взглянуть на него? - вдруг предложила она.

Обойдя ее кресло сзади, я наклонился, рассматривая фотографию. На ней был изображен мужчина с соломенными волосами и крысиной физиономией. Маленький, щуплый. Он стоял перед желтым грузовиком, прищуривающийся и улыбающийся в объектив.

- Вот машина, на которой он ездил, - сказала Джуди. Но я смотрел не на грузовик и не на улыбку Шермана Столлера. Я смотрел на человека на заднем плане. Он отвернулся от объектива, его изображение было нерезким, но все же я его узнал. Это был Пол Хаббл.

Я подозвал знаком Роско, и она, склонившись рядом со мной, вгляделась в фотографию. Она тоже узнала Хаббла, и у нее на лице отобразилось удивление. Затем Роско наклонилась еще ближе. Всмотрелась пристальнее. Я заметил вторую волну удивления. Она узнала что-то еще.

- Когда был сделан этот снимок? - спросила Роско.

Джуди пожала плечами.

- По-моему, в прошлом году летом.

Роско ткнула ногтем в размытое изображение Хаббла.

- Шерман не говорил, кто это такой?

- Его новый шеф, - сказала Джуди. - Он проработал у него шесть месяцев, потом Шермана выставили за дверь.

- Это - новый глава фирмы "Айленд"? - спросила Роско. - У него были какие-то причины уволить Шермана?

Джуди пожала плечами и неуверенно кивнула.

- Наверное, - сказала она. - Шерман не рассказывал мне о своей работе.

- Нам нужно забрать эту фотографию с собой, - сказала Роско. - Мы вам ее вернем.

Джуди достала снимок из альбома. Протянула его Роско.

- Оставьте ее себе. Мне она не нужна.

Взяв фотографию, Роско убрала ее во внутренний карман куртки. Мы отошли в середину комнаты.

- Убит выстрелом в голову, - сказала Джуди. - Вот что происходит, когда начинаешь совать нос не в свое дело. Я говорила Шерману, что рано или поздно с ним обязательно произойдет что-нибудь подобное.

Роско сочувственно кивнула.

- Мы будем держать с вами связь, - сказала она. - Я имела в виду похороны; кроме того, возможно, нам понадобится опознание.

Джуди снова бросила на нас взгляд, полный ненависти.

- Можете не беспокоиться. На похороны Шермана я все равно не пойду. Я не была ему женой, так что теперь я ему не вдова. Я собираюсь вычеркнуть из памяти, что когда-то знала его. От этого человека с самого начала были одни неприятности.

Она встала, сверля нас глазами. Мы заторопились к выходу, прошли по коридору, вышли за дверь, направились по неудобной дорожке. Взявшись за руки, пошли к машине.

- Что? - спросил я. - Что было на фотографии?

Роско ускорила шаг.

- Подожди. Покажу в машине.

Мы сели в "Шевроле", и Роско зажгла свет в салоне. Достала из кармана фотографию. Повернула ее так, чтобы свет падал на глянцевую поверхность. Внимательно посмотрела на нее. Передала ее мне.

- Взгляни на край, - сказала она. - Слева.

На снимке был изображен Шерман Столлер, стоящий перед желтым грузовиком. На заднем плане Пол Хаббл, отвернувшийся от объектива. Две фигуры и грузовик заполняли почти весь кадр кроме черной полоски внизу и узкого поля фона слева. Фон был еще более нерезким, чем Хаббл, но все же я различил серебристую стену современного металлического ангара. Высокое дерево рядом. Дверной проем. Это были широкие ворота, с поднятой створкой. Темно-красного цвета. Промышленное покрытие. Декоративное и в то же время защитное. За воротами темнота.

- Это склад Клинера, - сказала Роско. - У развилки.

- Ты уверена?

- Я узнала дерево.

Я снова посмотрел на фотографию. Дерево действительно было очень характерным. Мертвым с одной стороны. Вероятно, расщепленным молнией.

- Это склад Клинера, - повторила Роско. - Это точно.

Убрав фотографию, она включила телефон в машине. Позвонила в дорожную полицию Атланты и зачитала номерной знак грузовика Столлера. Долго ждала, постукивая пальцем по рулевому колесу. Наконец в трубке захрипел ответный голос. Отключив телефон, Роско повернулась ко мне.

- Грузовик зарегистрирован компанией "Клинер Индастриз", - сказала она. - Регистрационный адрес - адвокатская контора "Захария Перес", Джексонвилль, штат Флорида.

Я кивнул. Роско кивнула в ответ. Вот они, дружки Шермана Столлера, два года назад вытащившие его из центрального полицейского участка Джексонвилля ровно за пятьдесят пять минут.

- Хорошо, - сказала Роско. - Складываем все вместе. Хаббл, Столлер, расследование Джо. На складе Клинера печатают фальшивые деньги, правильно?

Я покачал головой.

- Неправильно. В Штатах фальшивые деньги не печатают. Все происходит за пределами страны. Так сказала мне Молли-Бет Гордон, а она знает, о чем говорит. Она сказала, Джо поработал над тем, чтобы печатать фальшивые доллары в Соединенных Штатах стало невозможно. К тому же, чем бы ни занимался Столлер, по словам Джуди, это прекратилось год назад. А Финлей сказал, что Джо как раз около года назад начал работу над новым проектом. Приблизительно в то самое время, когда Хаббл уволил Столлера.

Роско кивнула. Пожала плечами.

- Нам не обойтись без помощи Молли, - сказала она. - Нужны копии файлов Джо.

- Или без помощи Пикарда, - добавил я. - Тогда мы сможем найти номер в отеле, который снимал Джо, и получить оригиналы. Это гонка - кто быстрее. Посмотрим, кто позвонит первым - Молли или Пикард.

Роско погасила свет г салоне. Завела машину и поехала назад в отель у аэропорта. Я, зевнув, растянулся рядом. Я чувствовал, как в ней нарастает напряжение. Неотложные дела подходили к концу. Отвлекаться было не на что. Теперь ей предстояло пережить самые уязвимые ночные часы. Первую ночь после вчерашней ночи. Роско была очень взволнована.

- Ричер, пистолет у тебя с собой? - спросила она.

Я повернулся к ней лицом.

- Он в багажнике. В коробке. Ты сама его туда положила, помнишь?

- Захвати его в номер, хорошо? Мне так будет спокойнее.

Я сонно улыбнулся в темноте. Зевнул.

- И мне тоже будет спокойнее. Чертовски замечательная штука.

Мы умолкли. Роско поставила машину на стоянку перед отелем. Мы вышли и потянулись, разминая затекшие члены. Я открыл багажник, достал коробку и захлопнул крышку. Мы вошли в отель и поднялись на лифте.

Оказавшись в номере, мы просто сломались. Роско положила свой блестящий табельный револьвер на коврик со своей стороны кровати. Я перезарядил гигантский пистолет 44-го калибра, поставил на предохранитель и положил его на пол со своей стороны. Готовый и запертый. Мы подперли дверную ручку стулом. Так Роско чувствовала себя спокойнее.

Я проснулся рано и лежал в постели, думая о Джо. Утро среды. Моего брата не было в живых пять дней. Роско давно встала. Она делала гимнастику, что-то вроде йоги. Она успела принять душ и была наполовину одета: без джинсов, в одной рубашке. Роско стояла спиной ко мне. Когда она поднимала руки, рубашка задиралась вверх. Вдруг, я поймал себя на том, что больше не думаю о Джо.

- Роско! - окликнул я.

- Что?

- У тебя самая восхитительная попка на планете.

Она хихикнула. Я на нее набросился. Не смог сдержаться. Не мог думать ни о чем другом. Роско сводила меня с ума. Последней каплей стал ее смех. Я обезумел и затащил Роско в просторную постель. Здание отеля могло бы разрушиться до основания, но мы бы этого не заметили. Затем мы лежали, измученные, переплетясь друг с другом. Потом Роско встала и второй раз за утро сходила в душ. Снова оделась. На этот раз надела и джинсы. Улыбнулась мне, словно говоря, что решила избавить меня от новых соблазнов.

- Значит, ты говорил правду? - спросила Роско.

- Ты о чем? - улыбнулся я.

- Сам знаешь, - улыбнулась она в ответ. - Когда сказал, что у меня хорошенькая попка.

- Я не говорил, что у тебя хорошенькая попка, - поправил я. - Мне довелось насмотреться на огромное количество хорошеньких попок. Я сказал, что у тебя самая восхитительная попка на всей планете.

- Но ты говорил правду? - настаивала она.

- Можешь не сомневаться. Чем бы ты ни занималась, Роско, постарайся не забывать о том, насколько привлекательна твоя попка.

Я позвонил и заказал завтрак в номер. Убрал стол из-под дверной ручки, готовясь встретить поднос с едой. Раздвинул плотные шторы. Утро было чудесное. Ярко-синее небо, ни одного облачка, ослепительное осеннее солнце. Номер наполнился светом. Мы открыли окно, впуская воздух, запахи и звуки. Вид был очень живописный. Прямо под нами был аэропорт, а дальше раскинулся город. Машины на стоянке в лучах солнца сверкали драгоценными камнями на темном бархате. Самолеты поднимались в воздух и неторопливо разлетались в разные стороны, словно жирные и важные птицы. Высокие здания в центральной части города тянулись вверх к солнцу. Чудесное утро. Но это было уже шестое утро, которым не мог насладиться мой брат.

Роско позвонила Финлею в Маргрейв. Рассказала ему о снимке, где Хаббл и Столлер стояли на солнце перед складом. Назвала наш номер и попросила связаться с нами, если позвонит Молли из Вашингтона или если Пикард узнает в фирме проката что-нибудь о сожженном "Понтиаке". Я решил, что нам лучше остаться в Атланте на тот случай, если Пикард опередит Молли, и мы получим информацию о том, в каком отеле остановился Джо. Высока вероятность, что он остановился в городе, возможно, рядом с аэропортом. Нет смысла возвращаться в Маргрейв, а затем снова ехать в Атланту. Поэтому мы стали ждать. Я повозился с радиоприемником. Нашел станцию, передававшую что-то хотя бы наполовину приличное. Один из ранних альбомов "Кэннед Хит". Живой и солнечный блюз, то, что надо для радостного солнечного утра.

Подали завтрак, и мы съели все, что нам принесли: блинчики, варенье, бекон. Большое количество кофе в фарфоровом кувшине с толстыми стенками. Затем я снова растянулся на кровати. Но я не находил себе места. Мне казалось, мы совершили ошибку, оставшись ждать здесь. Мы ничего не делали. Я видел, что Роско чувствует себя так же. Положив на столик фотографию Хаббла, Столлера и желтого грузовика, она принялась ее пристально разглядывать. Я смотрел на телефон. Он не звонил. Мы бесцельно слонялись по номеру. Нагнувшись, я поднял с пола "Дезерт Игл". Подержал его. Провел пальцем по выгравированному на рукоятке имени. Мне захотелось узнать что-нибудь о человеке, купившем этот мощный автоматический пистолет.

- Что за человек был Грей? - спросил я.

- Грей? Он был таким дотошным. Ты хочешь получить архивы Джо? Тебе следовало бы посмотреть бумаги Грея. Он проработал в полиции Маргрейва двадцать пять лет. Все подробно, тщательно, разложено по полочкам. Грей был хорошим следователем.

- Почему он повесился? - спросил я.

- Не знаю. Я так и не смогла понять.

- Он был в состоянии депрессии?

- Не совсем. То есть Грей всегда был каким-то подавленным. Угрюмым, понимаешь? Он был очень нелюдимым и не находил себе места от скуки. Он был хорошим следователем и бесцельно растрачивал себя в Маргрейве. Но в феврале все было не хуже, чем в остальное время. Для меня случившееся явилось полной неожиданностью. Я была очень расстроена.

- Вы были близки?

Роско пожала плечами.

- Да, наверное. В каком-то смысле мы были очень близки. Понимаешь, Грей был очень нелюдим, ни с кем по-настоящему не сближался. Никогда не был женат, жил один, у него не было родственников. Совершенно не употреблял спиртное, поэтому не ходил выпить кружку пива. Тихий, неопрятный, немного полноватый. Совершенно лысый, с длинной всклокоченной бородой. Очень замкнутый. Одиночка. Но со мной он был близок так, как ни с кем другим. Мы по-своему любили друг друга.

- И он ничего не говорил? - спросил я. - Просто однажды взял и повесился?

- Так оно и произошло. Настоящий шок. Я до сих пор не могу ничего понять.

- Почему Грей оставил пистолет в твоем столе? - спросил я.

- Он спросил, можно ли хранить его там. У него в столе не было места. Все ящики были завалены бумагами. Грей просто спросил, можно ли положить ко мне в стол коробку с пистолетом. Это было его личное оружие. Он сказал, департамент полиции не даст разрешение на использование этого пистолета в служебных целях, так как у него слишком большой калибр. Грей обставил все так, что у меня сложилось впечатление, будто речь идет о какой-то большой тайне.

Я положил пистолет умершего следователя на пол, и тут тишину разорвал звонок телефона. Рванув к столику, я схватил трубку и услышал голос Финлея. Стиснув трубку, я затаил дыхание.

- Ричер? - сказал Финлей. - У Пикарда есть то, что нам надо. Он проследил машину.

Выдохнув, я кивнул Роско.

- Замечательно, Финлей. Выкладывай, что он раскопал.

- Отправляйся к нему на работу. Пикард выложит все при личной встрече. Я не хочу, чтобы наши дела обсуждались по телефону.

Я зажмурился, ощутив прилив энергии.

- Спасибо, Финлей, - сказал я. - Поговорим позже.

- Хорошо. Только будьте осторожны.

Он положил трубку, а я остался сидеть у телефона, улыбаясь.

- Я думала, он никогда не позвонит, - рассмеялась Роско. - Но, наверное, восемнадцать часов - совсем неплохо, даже по меркам Бюро, правда?

Отделение ФБР в Атланте располагалось в новом административном здании в центре города. Роско поставила машину на улице. Дежурный у входа, позвонив по внутреннему телефону, сообщил, что специальный агент Пикард сейчас к нам спустится. Мы остались ждать его в вестибюле. Просторном и светлом, но все равно обладавшем какой-то мрачной атмосферой, свойственной государственным учреждениям. Через три минуты из лифта появился Пикард. Вразвалочку подошел к нам. Казалось, он заполнил собой весь вестибюль. Кивнув мне, Пикард протянул Роско руку.

- Наслышан о вас от Финлея.

Его медвежий рык раскатился по просторному помещению. Кивнув, Роско улыбнулась.

- Машина, которую нашел Финлей, - продолжал Пикард. - "Понтиак", сдавался внаем. Его взял в аренду Джо Ричер, в аэропорту Атланты, в четверг в восемь часов вечера.

- Замечательно, Пикард, - сказал я. - Какие догадки насчет того, где Джо мог остановиться?

- Не догадки, а кое-что получше, дружище, - сказал Пикард. - В агентстве известно его точное местонахождение. Машина была заказана заранее. И ее подали прямо к гостинице.

Он назвал отель, расположенный в миле от того, в котором остановились мы с Роско.

- Спасибо, Пикард, - сказал я. - Я перед тобой в долгу.

- Не бери в голову, дружище. Только будьте осторожнее, хорошо?

Он направился к лифту, а мы помчались обратно на юг к аэропорту. Роско свернула на объездную дорогу и влилась в поток машин. За разделительным бордюром по встречной полосе промелькнул черный пикап, совершенно новый. Обернувшись, я успел увидеть, как он исчез за колонной грузовиков. Черный. Совершенно новый. Скорее всего, случайное совпадение. В здешних краях пикап - самая распространенная машина.

Мы вошли в отель, где, по словам Пикарда, остановился в четверг Джо, и Роско показала администратору полицейский значок. Та постучала по клавишам компьютера и сказала, что нам нужно в номер 621, шестой этаж, по коридору до конца. Там нас встретит дежурный. Поднявшись на лифте, мы прошли по темному коридору. Остановились перед дверью номера Джо.

Почти сразу появился дежурный и отпер дверь мастер-ключом. Мы вошли в номер. Там было пусто. Чисто и убрано. Номер был готов принять новых постояльцев.

- А где его вещи? - спросил я. - Куда их дели?

- В субботу в номере была сделана уборка, - объяснил дежурный. - Этот человек устроился к нам в четверг вечером и должен был освободить номер к одиннадцати часам утра в пятницу. Мы всегда даем один дополнительный день, но если постоялец так и не появляется, вещи относят в хозяйственное помещение.

- Значит, они убраны? - спросил я.

- Да, они в хранилище внизу. Вы бы посмотрели, чего у нас там только нет. Люди оставляют самые разные предметы.

- Мы можем на них взглянуть?

- Спуститесь в подвал. Из вестибюля вниз по лестнице. Не заблудитесь.

Дежурный ушел. Мы с Роско вернулись к лифту и спустились вниз. Отыскали служебную лестницу и прошли в подвал. Хозяйственное помещение представляло собой огромный зал, заполненный стопками постельного белья и полотенец. Большие корзины, коробки с мылом и другими косметическими средствами. Между ними сновали горничные с тележками, которые используют при уборке номеров. В углу у входа, в стеклянной кабинке за столом сидела женщина. Подойдя к кабинке, мы постучали в стекло. Женщина подняла глаза. Роско показала свой значок.

- Чем могу вам помочь?

- Номер шесть-два-один, - сказала Роско. - В субботу утром оттуда забрали вещи. Они у вас еще здесь?

Я снова задержал дыхание.

- Шесть-два-один? - повторила женщина. - Их нет. Он их забрал.

Я с трудом перевел дыхание. Мы опоздали. Я оцепенел от разочарования.

- Кто за ними приходил? - спросил я. - Когда?

- Сам постоялец. Сегодня утром, часов в девять, в половине десятого.

- Кто это был?

Достав с полки небольшую тетрадь, она пролистала. Послюнявила толстый обрубок-палец, ткнула в строчку.

- Джо Ричер. Он расписался и забрал свои вещи.

Развернув книгу, женщина пододвинула ее к нам. Указала пальцем на подпись.

- И как выглядел этот Ричер? - спросил я.

Она пожала плечами.

- Иностранец. Латиноамериканец. Быть может, кубинец? Невысокий смуглый мужчина, щуплый, милая улыбка. Как мне запомнилось, очень обходительный.

- У вас остался список его вещей? - спросил я.

Женщина провела толстым пальцем дальше по строчке. В самом конце была маленькая колонка, заполненная убористым почерком. В ней были перечислены сумка, восемь предметов одежды, пакет с туалетными принадлежностями, четыре ботинка. Последним предметом значился один кейс.

Мы молча покинули хранилище и поднялись наверх. Вышли на утреннее солнце. День уже не казался нам таким прекрасным.

Мы подошли к машине. Прислонились к радиатору. Я размышлял, достаточно ли умным был мой брат, чтобы сделать то, что сделал бы на его месте я. Пришел к выводу, что достаточно. Джо провел много времени с умными и осторожными людьми.

- Роско, - сказал я, - если бы ты была тем типом, что вышла из гостиницы с вещами Джо, что бы ты сделала?

Она начала открывать дверь машины, но остановилась. Задумалась.

- Я бы оставила кейс. Доставила бы его по назначению. А от всего остального избавилась.

- И я поступил бы так же, - сказал я. - А куда ты выбросила бы вещи?

- Полагаю, в первый попавшийся мусорный контейнер.

Сзади за отелем была служебная площадка. Вдоль края стояли несколько мусорных контейнеров. Я указал на них.

- Предположим, этот тип приехал оттуда, - сказал я. - Предположим, он остановился и выбросил сумку с одеждой в один из этих контейнеров.

- Но кейс он оставил, так? - сказала Роско.

- А может быть, мы ищем не кейс, - сказал я. - Вчера я ехал несколько миль до единственной рощицы, но спрятался в открытом поле. Отвлекающий маневр, так? У меня это в крови. Быть может, у Джо это тоже было в крови. Быть может, он захватил с собой кейс, но самую важную информацию хранил в сумке с одеждой.

Роско пожала плечами. Она не была убеждена до конца. Мы прошли на площадку. Вблизи контейнеры оказались огромными. Мне пришлось подтягиваться за край, чтобы заглянуть внутрь. Первый был пустым. Совершенно ничего, кроме корки грязи от долгих лет использования. Второй был набит доверху. Взяв обломок бруска от выломанного дверного косяка, я стал рыться в мусоре. Ничего не нашел. Спрыгнул вниз и направился к следующему контейнеру. В нем лежала одежная сумка. Вверху, на старых картонных коробках. Я подцепил ее бруском. Вытащил из контейнера. Бросил на землю к ногам Роско. Спрыгнул рядом. Сумке многое довелось повидать на своем веку. Потрепанная и вытертая, она была покрыта бирками авиакомпаний. К ручке была прикреплена маленькая пластинка в виде миниатюрной золотой кредитной карточки. На ней была написана фамилия: "Ричер".

- Отлично, Джо, - сказал я самому себе, - посмотрим, насколько ты был умным.

Я сразу принялся за ботинки. Они лежали в наружном кармане сумки. Две пары. Четыре ботинка, как и было указано в списке. Я по очереди вытащил стельки. В третьем ботинке лежал крошечный полиэтиленовый пакетик. С обрывком компьютерной распечатки.

- Джо, ты меня не разочаровал, - пробормотал я и рассмеялся.

Обнявшись, мы с Роско танцевали среди мусорных контейнеров, словно болельщики, праздновавшие победу любимой команды. Вернувшись к "Шевроле", мы проехали милю до своего отеля. Вбежали в вестибюль и бросились в лифт. Отперли дверь номера и ввалились внутрь. Звонил телефон. Это снова был Финлей. Судя по голосу, он был возбужден не меньше нашего.

- Только что звонила Молли-Бет Гордон, - сказал он. - У нее все получилось. Она скопировала необходимые файлы.

По ее мнению, это что-то поразительное. В два часа дня Молли прилетает в Атланту. Предлагаю встретиться в аэропорту. Рейс компании "Дельта" из Вашингтона. Пикард вам что-нибудь сказал?

- А как же! - подтвердил я. - Отличный парень. Кажется, у нас есть остальная часть распечатки.

- Кажется? - спросил Финлей. - А определить точно ты не можешь?

- Мы только что вернулись в номер. Еще не успели посмотреть.

- Так смотрите же скорее, во имя всего святого! - воскликнул он. - Это очень важно!

- До встречи, выпускник Гарварда, - сказал я.

Мы сели за стол у окна. Раскрыли маленький пакетик и достали сложенный лист бумаги. Осторожно его развернули. Это действительно была компьютерная распечатка. В верхнем правом углу оторван приблизительно дюйм. Уцелела половина заголовка. "Операция Е Unum..."

- "Операция Е Unum Pluribus", - договорила Роско.

Ниже через три интервала список инициалов и телефонных номеров. Первые инициалы были "П. X.". Телефон был оторван.

- Пол Хаббл, - сказала Роско. - Его телефон и вторая половина заголовка были на том листке, который нашел Финлей.

Я кивнул. Дальше в списке было еще четверо инициалов. Сначала У. Б. и К. К. И номера телефонов. Напротив К. К. был код Нью-Йорка. Код У. Б. я не знал. Третьи инициалы были Дж. С. Код 504. Новый Орлеан. Я был там меньше месяца назад. Последними были инициалы М. Б. Г. Номер с кодом 202. Я показал его Роско.

- Молли-Бет Гордон, - сказала она. - Вашингтон.

Я снова кивнул. Это был не тот номер, который я набирал из кабинета, отделанного красным деревом. Возможно, ее домашний телефон. Две последние строчки не содержали инициалов и соответствующих телефонных номеров. В предпоследней было два слова: "Гараж Столлеров". В последней - четыре слова: "Досье Грея на Клинера". Я смотрел на аккуратные прописные буквы и буквально ощущал педантичную аккуратность своего брата.

Про Пола Хаббла мы уже знали. Он мертв. Про Молли-Бет Гордон мы знаем. Она будет здесь в два часа дня. Мы побывали в гараже Шермана Столлера. Там не осталось ничего, кроме двух пустых картонных ящиков. Таким образом, оставались: подчеркнутое название, три группы инициалов с тремя номерами телефонов, и четыре слова: "Досье Грея на Клинера". Я посмотрел на часы. Полдень. Слишком рано, чтобы расслабляться и ждать Молли-Бет. Я решил сделать хотя бы небольшой шаг.

- В первую очередь надо подумать о заголовке, - сказал я. - "Е Unum Pluribus".

Роско пожала плечами.

- Это ведь девиз Соединенных Штатов, так? На латыни?

- Нет, - сказал я. - Девиз читается наоборот. Тут написано что-то вроде "из одного много". А не "из многих один".

- Джо не мог ошибиться?

Я покачал головой.

- Сомневаюсь. Не думаю, что Джо ошибся. Это должно что-то означать.

Роско снова пожала плечами.

- Мне это ничего не говорит. Что дальше?

- Досье Грея на Клинера. У Грея было досье на Клинера?

- Скорее всего, - сказала Роско. - У него были досье практически на всех. Кто-то плевал на тротуар, а Грей уже заводил досье.

Я кивнул. Подошел к столику у кровати и снял трубку. Позвонил Финлею в Маргрейв. Бейкер ответил, что он уже уехал. Тогда я стал набирать остальные номера из списка Джо. У. Б. оказался из Нью-Джерси. Принстонский университет. Факультет современной истории. Я сразу положил трубку. Пока что я не видел никакой связи. К. К. оказался из Нью-Йорка. Колумбийский университет. Факультет современной истории. Я снова положил трубку. Затем позвонил Дж. С. в Новый Орлеан. После первого же звонка мне ответил деловитый голос.

- Следовательский отдел пятнадцатого участка.

- Следовательский отдел? - спросил я. - Это полиция Нового Орлеана?

- Пятнадцатый участок, - повторил голос. - Чем могу вам помочь?

- У вас работает человек с инициалами Дж. С? - спросил я.

- Дж. С? - переспросил голос. - У нас таких трое. Кто именно вам нужен?

- Не знаю. Вам ничего не говорит имя Джо Ричер?

- Черт побери, что это такое? - недовольно спросил голос. - Игра в вопросы?

- Пожалуйста, спросите у них, хорошо? - сказал я. - Спросите у всех трех Дж. С, знают ли они Джо Ричера. Пожалуйста! Я перезвоню, хорошо?

Дежурный пятнадцатого участка полиции Нового Орлеана буркнул что-то невнятное и положил трубку. Пожав плечами, я повернулся к Роско.

- Будем ждать Молли? - сказала она.

Я кивнул. Меня волновала предстоящая встреча. Казалось, я встречаюсь с призраком, связанным с другим призраком.

Мы ждали у столика рядом с окном. Следили за тем, как солнце начинает опускаться из полуденного пика. Коротали время, передавая друг другу распечатку, обнаруженную в ботинке Джо. Я смотрел на заголовок. "Е Unum Pluribus". "Из одного многие". Это было очень похоже на Джо. Что-то очень важное, сжатое в короткий каламбур.

- Пошли, - наконец сказала Роско.

У нас в запасе оставалось время, но мы волновались. Мы собрали вещи. Спустились на лифте и позволили убитым мексиканцам заплатить за наши телефонные разговоры. Подошли к "Шевроле" Роско. Начали пробираться к залу прибытия. Это оказалось непросто. Гостиницы при аэропортах рассчитаны на людей, направляющихся от зала прибытия и к залу отбытия. Никто не подумал о тех, кому, как нам, приходится ехать в обратную сторону.

- Мы не знаем, как выглядит Молли, - сказала Роско.

- Но она знает, как выгляжу я, - сказал я. - Я похож на Джо.

Аэропорт оказался огромным. Мы успели познакомиться почти со всем зданием, пробираясь в нужное место. Аэропорт превосходил своими размерами некоторые города, в которых я бывал. Нам пришлось проехать несколько миль. Наконец мы нашли нужный терминал. Проскочили мимо места разворота и стоянки. Сделали круг и подъехали к турникету. Выхватив квитанцию, Роско проехала на стоянку.

- Поезжай налево, - сказал я.

Стоянка была забита машинами. Я крутил голову, выискивая свободное место. Вдруг справа промелькнула неясная черная тень. Я успел заметить ее краем глаза.

- Поворачивай направо, направо! - воскликнул я.

Мне показалось, это был зад черного пикапа: совершенно нового, проехавшего справа от нас. Роско выкрутила руль, и мы свернули в соседний проход. Успели увидеть вспыхнувшие красные огни стоп-сигналов на черной панели. Пикап скрылся из виду. Роско пронеслась по проходу и резко завернула за угол.

Следующий проход был свободен. Ничего движущегося. Только ряды автомобилей, мирно стоящих на солнце. То же самое дальше. Ничего движущегося. Ничего похожего на черный пикап. Мы проехали через всю стоянку. На это ушло много времени. То и дело приходилось останавливаться, пропуская въезжающие и выезжающие машины. Но мы прочесали всю стоянку. И не смогли найти черный пикап.

Но зато мы нашли Финлея. Поставив машину на свободное место, мы пошли пешком к терминалу. Финлей поставил машину в соседнем углу и двигался по другой диагонали. Оставшуюся часть пути мы прошли вместе.

В терминале царило оживление. Он был громадный. Приземистое здание простиралось на несколько акров. Везде были толпы народа. Мигающее табло над головами сообщало о прибывающих рейсах. Двухчасовой рейс "Дельты" из Вашингтона уже приземлился и рулил к терминалу. Мы прошли к воротам. Казалось, идти пришлось не меньше полумили. Мы оказались в длинном коридоре с полом из ребристой резины. В центре двигались две пешеходные дорожки. Справа пестрели рекламные плакаты. Слева от пола до самого потолка была стеклянная перегородка с белой полосой на уровне глаз, чтобы никто не попытался случайно пройти сквозь нее.

Ворота прибытия находились за стеклом. Их было бесчисленное множество. Прилетевшие пассажиры выходили из самолетов и шли вдоль той стороны перегородки. Половина исчезала в комнате получения багажа. Затем эти пассажиры проходили к дверям в стеклянной перегородке, через которые можно было попасть в главный коридор. Вторая половина, прилетевшая без багажа, направлялась сразу к дверям. У дверей стояли плотные кучки встречающих. Нам приходилось протискиваться сквозь толпу.

Прибывшие пассажиры выплескивались в коридор из дверей, расположенных через каждые тридцать ярдов. С другой стороны стояли родственники и знакомые, и два людских потока сталкивались. Мы пробрались через восемь обособленных куч народа, прежде чем подошли к нужным дверям. Я беззастенчиво проталкивался вперед. Я был обеспокоен. Меня тревожил мелькнувший черный пикап.

Наконец мы добрались до ворот. Остановились за стеклянной перегородкой рядом с дверями, напротив выхода. Первые пассажиры уже сошли с самолета. Они выходили из ворот и направлялись за багажом или к выходу. С нашей стороны от перегородки встречающие проходили дальше по коридору. Нас то и дело толкали. Нас тащило по коридору. Это все равно, что плавать в шторм. Нам приходилось все время пятиться только для того, чтобы оставаться на месте.

За стеклом люди текли сплошным потоком. Я увидел женщину, которая могла быть Молли. Лет тридцати пяти, в изящном деловом костюме, с кейсом и сумкой. Я старался привлечь к себе ее внимание, надеясь, что она меня узнает, но вдруг она увидела кого-то другого, вскрикнула, указывая рукой, и послала воздушный поцелуй мужчине, стоявшему в десяти ярдах от меня. Тот начал проталкиваться ей навстречу.

Вдруг я понял, что любая женщина может оказаться Молли. Кандидаток было не меньше двух десятков. Светловолосые и темненькие, высокие и миниатюрные, красивые и не очень. Все в деловых костюмах, все с багажом, все идущие усталым решительным шагом деловой женщины в середине рабочего дня. Я смотрел на них. Они текли в людском потоке за стеклом; одни выискивали взглядами мужей, возлюбленных, шоферов, коллег по работе, другие смотрели прямо перед собой. Бурлящая толпа несла их вперед.

У одной из них были тяжелый портфель из бордовой кожи в одной руке и сумка на колесах в тон ему, которую она катила другой. Она была невысокая, светловолосая, чем-то возбужденная. Войдя в ворота, она задержалась, рассматривая через стекло толпу встречающих. Ее взгляд скользнул по мне. Вернулся назад. Она посмотрела прямо на меня. Остановилась. На нее напирали сзади. Ее несло вперед. Блондинка протолкалась к стеклу. Я шагнул ей навстречу. Она пристально посмотрела на меня. Улыбнулась. Беззвучно поздоровалась с братом своего погибшего возлюбленного.

- Молли? - произнес я губами через толстое стекло.

Она подняла портфель как трофей. Кивнула на него. Торжествующе улыбнулась. Ее толкали в спину. Увлекая к выходу. Она оглянулась, убеждаясь, что я иду следом. Я, Роско и Финлей стали проталкиваться вперед.

За перегородкой, с той стороны, где была Молли, толпа текла в нужную сторону. На нашей стороне нам приходилось двигаться против течения. На нас навалилась группа студентов, направлявшихся к следующим воротам. Крупные, откормленные ребята, с неуклюжим багажом. Нас протащило назад ярдов пять. Через стекло мы видели удаляющуюся Молли. Затем ее светловолосая голова исчезла. Протиснувшись вбок, я прыгнул на бегущую пешеходную дорожку. Она двигалась в противоположную сторону. Меня пронесло еще ярдов пять, прежде чем мне удалось ухватиться за движущийся поручень и перескочить на соседнюю дорожку.

Теперь я двигался в нужную сторону, но дорожка была заполнена сплошной массой народа, неподвижно стоявшего на ней и удовлетворенного черепашьей скоростью ползущей резиновой ленты. Люди стояли по трое в ряд. Протиснуться невозможно. Я забрался на узкий поручень и попытался идти по нему словно канатоходец. Не смог удержать равновесие, и вынужден был присесть. Грузно свалился вправо. Меня снова унесло ярдов на пять назад, прежде чем я смог подняться и испуганно оглядеться. Сквозь стекло я увидел, как толпа затягивает Молли в комнату выдачи багажа. Роско и Финлей отстали. А меня медленно уносило в противоположную сторону. Мне не нравилось, что Молли идет в комнату выдачи багажа. Она прилетела сюда в спешке. У нее важные новости. Вряд ли она взяла с собой большой чемодан. Вряд ли она сдавала вещи в багаж. Ей нечего делать в комнате выдачи багажа. Пригнув голову, я побежал. Отталкивая людей с дороги. Я бежал против движения пешеходной дорожки. Резиновая лента цеплялась за мои ботинки. Каждый шаг отнимал у меня лишнее время. На меня кричали. Мне было все равно. Проложив локтями себе дорогу, я спрыгнул с дорожки и прорвался к дверям.

Комната выдачи багажа представляла собой просторный зал с низким потолком, освещенный тусклым желтоватым светом. Я протиснулся через выход, ища Молли. Нигде не мог ее найти. Зал был набит битком. Не меньше сотни пассажиров стояли вокруг ленты, в три ряда. Транспортер скрипел под тяжестью сумок. Вдоль стены стояли грузовые тележки. Пассажиры бросали в автомат монеты и забирали тележки. Катили их через толпу. Тележки сталкивались, цеплялись друг за друга. Пассажиры толкались и ругались.

Я нырнул в людское море. Протискиваясь, толкаясь плечами, я искал Молли. Я видел, как она сюда вошла. Не видел, как она выходила. Но в зале ее не было. Я всматривался в каждое лицо. Я прочесал весь зал. Затем отдался на волю неумолимому потоку. Пробился к выходу. Роско держалась за дверь, борясь с толпой.

- Молли выходила? - спросил я.

- Нет. Финлей дежурит в конце коридора. Я жду здесь.

Мы стояли, глядя на протекающую мимо человеческую реку. Вдруг она быстро иссякла. Все пассажиры вышли в коридор. Последние, самые нерасторопные спешили к дверям. Замыкала шествие пожилая женщина в кресле-каталке. Ее катил сотрудник аэропорта. Ему пришлось остановиться, чтобы объехать какой-то предмет, лежащий на полу. Это была сумка на колесах из бордовой кожи, валяющаяся на боку. С вытянутой ручкой. Даже с пятнадцати футов я различил затейливую золотую монограмму: "МБГ".

Мы с Роско бросились в зал. За несколько минут помещение почти полностью очистилось от народу. Теперь здесь оставалось человек десять, не больше. Большинство уже сняло с транспортера свои вещи и направлялось к выходу. Еще через минуту в зале стало совсем пусто. Лента со скрежетом двигалась какое-то время, затем остановилась. В зале воцарилась тишина. Мы с Роско переглянулись.

Четыре стены, пол и потолок. Входная дверь и выходная дверь. Лента транспортера, выходящая через отверстие размером в квадратный ярд и уходящая через такое же отверстие. Оба отверстия были закрыты занавесом из толстой резины, разрезанной на полосы шириной несколько дюймов. Рядом с транспортером дверь. С нашей стороны ручки нет. Дверь заперта.

Роско схватила сумку Молли-Бет. Раскрыла ее. Внутри смена белья и сумочка с туалетными принадлежностями. И фотография. Восемь на десять дюймов, в бронзовой рамке. Это был Джо. Он был похож на меня, только более худой. Бритый загорелый череп. Хитрая, задорная улыбка.

Зал огласился пронзительной сиреной. Лента Транспортера снова со скрежетом пришла в движение. Мы посмотрели на нее. Посмотрели на занавешенное отверстие, через которое она входила. Резиновый занавес вспучился. Появился портфель. Из бордовой кожи. С перерезанными ремнями, вскрытый, пустой.

Покачиваясь на ленте, портфель полз к нам. Мы смотрели на него. Смотрели на перерезанные ремни. Перерезанные чем-то острым. Перерезанные человеком, очень торопившимся и не хотевшим возиться с замками.

Я шагнул на движущийся транспортер. Побежал против хода ленты и словно пловец нырнул головой вперед сквозь резиновый занавес, загораживающий отверстие. Я упал неудачно, и транспортер потянул меня обратно к отверстию. Я поднялся на четвереньки и пополз вперед словно ребенок. Спрыгнул с ленты. Я попал в грузовое отделение. Пустынное. На улице ослепительно сияло солнце. В воздухе пахло керосином и соляркой от грузовиков, перевозивших багаж от приземлившихся самолетов.

Повсюду громоздились высокие кучи забытого багажа, уложенного в отсеки, открытые с одной стороны. Резиновый пол был усеян багажными бирками. Я метался по этому грязному лабиринту, ища Молли. Обегал кучи, заглядывая за них. Подтягиваясь на металлических поручнях, я поднимался в темные углы. Лихорадочно озираясь по сторонам. Здесь никого. Там никого. Нигде никого. Я бегал и бегал, спотыкаясь на грязном полу.

Сначала я нашел левую туфлю. Она лежала у входа в один из темных отсеков. Я заглянул внутрь. Ничего. Я подбежал к соседнему отсеку. Ничего. Учащенно дыша, я остановился. Надо действовать по порядку. Я добежал до конца коридора. Стал последовательно заглядывать в каждый отсек. Налево и направо, налево и направо, как только мог быстро, продвигаясь вперед отчаянным запыхавшимся зигзагом.

Правую туфлю я нашел в третьем отсеке от конца. Затем я увидел кровь. Она собралась в лужицу у входа в следующий отсек, липкая, растекающаяся. Молли лежала навзничь в глубине, в темноте, втиснутая между двумя стопками коробок. Это была ее кровь. У нее были выпотрошены внутренности. Кто-то вонзил нож ей в живот и безжалостно дернул лезвие вверх.

Но Молли еще была жива. Бледная рука дрожала. На губах розовела кровавая пена. Голова лежала неподвижно, но глаза метались по сторонам. Я подбежал к ней. Приподнял ей голову. Молли посмотрела на меня. Заставила шевелиться свои губы.

- Надо успеть до воскресенья, - прошептала она.

Она умерла у меня на руках.

Я изучал химию не меньше чем в семи различных школах. Не запомнил из нее почти ничего. Получил лишь общее впечатление. Но я узнал, что можно добавить совсем немного нового вещества в стеклянную колбу, и все взорвется с громом и пламенем. Щепотка какого-то порошка производит несоизмеримо большое действие.

Именно так я переживал по поводу гибели Молли. Я ни разу с ней не встречался, даже не слышал о ее существовании. Но теперь я был непропорционально разозлен. Я переживал ее смерть гораздо сильнее, чем смерть брата. Джо выполнял свой долг. Он знал, на что шел. Он сам сделал выбор. Мы с Джо понимали, что такое риск и что такое долг, с тех пор как впервые научились что-то понимать. Но с Молли все было совсем по-другому.

Еще я вынес из химической лаборатории представление о давлении. Давление превращает уголь в алмаз. Давление может многое. И сейчас давление воздействовало на меня. Я был взбешен, на меня давило время. Мысленно я представил, как Молли сходит с самолета. Идет к терминалу, горя желанием найти брата Джо и помочь ему. Широко улыбается торжествующей улыбкой, сжимая портфель с файлами, которые не должна была копировать. Пошедшая на большой риск. Ради меня. Ради Джо. Образы давили на мое сознание, словно континентальные плиты в месте геологического разлома. От меня зависело, сокрушит ли меня это давление или превратит в алмаз.

Мы стояли, прислонившись к бамперу машины Роско, оглушенные и молчаливые. Среда, почти три часа дня. Я крепко держал Финлея за руку. Он хотел остаться и принять участие. Сказал, что это его долг. Я наорал на него, что у нас нет времени. Силой вытащил его на улицу. Провел прямо к машине, так как я понимал, что от наших действий в ближайшие минуты зависит, что будет ждать нас впереди: победа или поражение.

- Мы должны изучить архивы Грея, - сказал я. - Это лучшее, что мы можем сделать.

Финлей, сдаваясь, пожал плечами.

- Это все что у нас есть, - сказал он.

Роско кивнула.

- Пошли.

Мы с ней поехали вместе в ее машине. Финлей всю дорогу держался впереди. Мы с Роско не обменялись друг с другом и словом. Но Финлей всю дорогу разговаривал сам с собой. Кричал и ругался. Я видел, как дергалась из стороны в сторону его голова. Он ругался, кричал и орал на лобовое стекло своей машины.

Тил ждал нас за стеклянными дверями полицейского участка, прислонившись к столу дежурного и сжимая в покрытой старческими пятнами руке трость. Увидев нас троих, он заковылял в просторное дежурное помещение. Сел за стол. За стол, ближайший к двери архива.

Мы прошли мимо Тила в кабинет, отделанный красным деревом. Сели, чтобы успокоиться и прийти в себя. Я достал из кармана распечатку Джо и положил ее на стол. Финлей просмотрел оборванный листок.

- Немного, да? - сказал он. - Что означает заголовок? "Е Unum Pluribus"? Девиз, только наоборот, так?

Я кивнул.

- "Из одного многие". Я не понимаю смысла этой фразы.

Финлей пожал плечами. Снова склонился над распечаткой. Вдруг послышался громкий стук в дверь, и появился Бейкер.

- Тил вышел из участка, - сказал он. - Разговаривает на стоянке со Стивенсоном. Вам ничего не нужно?

Финлей протянул ему оборванную распечатку.

- Сделай копию вот этого, хорошо?

Бейкер вышел из кабинета. Финлей забарабанил пальцами по столу.

- Чьи это инициалы? - спросил он.

- Нагл известны только те, кого уже нет в живых, - сказал я. - Хаббл и Молли-Бет. Два номера - телефоны университетов. Принстонского и Колумбийского. Последний - управление полиции Нового Орлеана.

- Как насчет гаража Столлера? - спросил Финлей. - Вы его осмотрели?

- Там ничего, - сказал я. - Только две пустые коробки из-под кондиционеров, оставшиеся с тех пор, как Столлер возил их во Флориду и время от времени крал.

Финлей буркнул себе под нос. Вернулся Бейкер. Протянул мне распечатку Джо и снятую с нее копию. Оставив оригинал себе, я отдал копию Финлею.

- Тил уехал, - сказал Бейкер.

Мы поспешно покинули кабинет. Успели увидеть белый "Кадиллак", выруливающий со стоянки. Распахнули дверь архива.

Маргрейв - крохотный городок, затерявшийся в глуши, но Грей двадцать пять лет заполнял это помещение бумагами. Я уже давно не видел столько бумаги. Вдоль всех четырех стен стояли шкафы от пола до потолка с белыми дверцами. Мы раскрыли все дверцы. В каждом шкафчике стояли ряды папок. Всего их было не меньше тысячи. Фибровые папки, на корешках бирки, под ними маленькие пластмассовые петельки, чтобы было удобнее доставать папку с полки. Слева от двери на верхней полке начиналась буква А. Справа от двери на самой нижней полке заканчивалась буква Z. Раздел на букву К находился прямо напротив двери, на уровне глаз.

Мы нашли папку с биркой "Клинер". Между тремя папками "Кланы" и одной "Клипспрингер против штата Джорджия". Я просунул палец в пластмассовую петельку. Вытащил папку. Она оказалась тяжелой, Я передал папку Финлею. Мы бегом вернулись в кабинет из красного дерева. Положили папку на стол. Раскрыли ее. Внутри были листы старой пожелтевшей бумаги.

Но это были не те листы. Они не имели никакого отношения к Клинеру, абсолютно никакого. Это была стопка старых докладных записок полицейского участка Маргрейва толщиной три дюйма. Текущие дела. Макулатура, которую надо было выбросить еще несколько десятков лет назад. Пласт истории. Перечень мер, которые необходимо предпринять, если Советский Союз запустит ракету на Атланту. Перечень мер, которые необходимо предпринять, если негр захочет войти в автобус с передней площадки. Масса всякого хлама. Но ни один заголовок не начинался с буквы "К". В папке не было ни одного слова, относящегося к Клинеру. Я смотрел на стопку бумаг толщиной три дюйма и чувствовал, как меня захлестывает отчаяние.

- Кто-то нас опередил, - сказала Роско. - Досье на Клинера вынули, заменив его этим мусором.

Финлей кивнул, но я покачал головой.

- Нет, что-то здесь не получается. В этом случае вытащили бы всю папку и выбросили в мусорный контейнер. Это сделал сам Грей. Ему нужно было спрятать досье, но он не мог заставить себя нарушить порядок архива. Поэтому он забрал из папки содержимое и положил вместо него эти старые бумаги. Сохранил все в полном порядке. Вы говорили, он был помешан на аккуратности, ведь так?

Роско пожала плечами.

- Досье спрятал сам Грей? Возможно. Он спрятал пистолет у меня в столе. Он ничего не имел против того, чтобы прятать свои вещи.

Я пристально посмотрел на нее. Ее слова заставили зазвонить тревожный колокольчик.

- Когда Грей отдал тебе свой пистолет? - спросил я.

- После Рождества, - сказала Роско. - Незадолго до своей смерти.

- Тут что-то не так, - задумчиво произнес я. - Этот человек прослужил двадцать пять лет следователем, так? Он был хорошим следователем. Солидным, уважаемым человеком. Почему такому человеку вдруг вздумалось держать в тайне, каким оружием он пользуется в свободное время? Никто бы ему слова не сказал. Грей отдал тебе эту коробку, потому что она содержала что-то такое, что требовалось спрятать.

- Он хотел спрятать пистолет, - сказала Роско. - Я уже говорила об этом.

- Нет, - возразил я, - не могу поверить в это. Пистолет был прикрытием. Он был нужен только для того, чтобы ты хранила коробку в запертом ящике. У Грея не было причин прятать сам пистолет. Такой человек при желании мог иметь в своем распоряжении хоть ядерную боеголовку. Главным было что-то другое, находящееся в коробке.

- Но ведь кроме пистолета в коробке больше ничего нет, - заметила Роско. - По крайней мере, определенно никаких досье.

Мы молча переглянулись. Бросились к двери. Выскочили из участка и подбежали к "Шевроле" Роско. Достали из багажника коробку Грея. Раскрыли ее. Я протянул "Дезерт Игл" Финлею. Внимательно осмотрел коробку с патронами. В ней ничего. Больше в коробке ничего не было. Я ее потряс. Осмотрел крышку. Ничего. Я разорвал коробку. Разодрал склеенные швы и разгладил картон. Ничего. Затем я разорвал крышку. В углу под загнутым отворотом был ключ, приклеенный изнутри скотчем. Там, где его не было видно. Там, где его спрятал умерший Грей.

Мы не знали, от чего этот ключ. Мы сразу отбросили все в здании полицейского участка. Отбросили дом Грея. Решили, что осторожный человек не выберет эти чересчур очевидные места. Я смотрел на ключ, чувствуя, как нарастает напряжение. Закрыв глаза, я попытался представить себе Грея, отгибающего отворот крышки, приклеивающего туда ключ и вручающего коробку своему единственному другу Роско. Следящего, как она убирает коробку в ящик своего стола. Следящего, как она запирает ящик на ключ. Успокаивающегося. Я составил эти образы в фильм и дважды мысленно прокрутил его, прежде чем понял, куда может подойти ключ.

- Парикмахерская, - сказал я.

Забрав "Дезерт Игл" у Финлея, я затолкал их с Роско в машину. Роско села за руль, рванула с места и выскочила со стоянки. Повернула на юг в сторону города.

- Почему? - спросила она.

- Грей частенько захаживал туда, - сказал я. - Три-четыре раза в неделю, как мне сказали старики. Грей был единственным белым, заходившим к ним. Он считал парикмахерскую безопасной территорией. Где не могли появиться ни Тил, ни Клинер, ни кто-либо еще. Но ведь ему не надо было ходить туда, так? Ты сказала, у него была длинная всклокоченная борода, а волос не было. Грей ходил в парикмахерскую не для того, чтобы бриться. Он ходил туда потому, что ему нравились старики.

Роско резко затормозила перед парикмахерской, и мы выскочили из машины. В парикмахерской не было ни одного клиента. Только двое стариков-негров, сидящих в креслах, ничем не занятых. Я протянул ключ.

- Мы пришли за вещами Грея, - сказал я.

Младший из стариков покачал головой.

- Дружище, тебе не сможем отдать.

Он подошел ко мне и забрал ключ. Шагнул к Роско и вложил ключ в ее ладонь.

- Вот теперь можем. Старый мистер Грей велел нам не отдавать его вещи никому, кроме его друга мисс Роско.

Старик забрал у нее ключ. Подошел к раковине, нагнулся и отпер узкий встроенный ящик из красного дерева. Достал три папки. Толстые, в обложках из старого картона. Протянул одну мне, другую Финлею, третью Роско. Затем подал знак своему напарнику, и они вышли в заднюю дверь, оставив нас одних. Роско села на обитую материей кушетку перед окном. Мы с Финлеем устроились в креслах. Вытянули ноги на хромированные подножки. Начали читать.

Мне досталась пухлая стопка полицейских протоколов. Отксеренных и переданных по факсу. Вдвойне расплывчатых, но читать было можно. Это было досье, собранное детективом Джеймсом Спиренцей, следователем отдела убийств пятнадцатого участка полиции Нового Орлеана. Восемь лет назад Спиренце было поручено расследование одного убийства, затем еще семи. В итоге получилось дело с восемью убийствами. Спиренца их не раскрыл. Ни одно из них. Полный провал.

Но Спиренца старался изо всех сил. Вел расследование очень тщательно и дотошно. Первой жертвой стал владелец текстильной фабрики, внедривший у себя какой-то новый химический процесс для обработки хлопка. Второй жертвой стал заместитель первой жертвы. Он ушел с фабрики и занимался сбором средств, чтобы основать собственное производство.

Остальные шесть убитых были государственными служащими - сотрудниками агентства по охране окружающей среды. Отделение в Новом Орлеане. Все шестеро вели одно и то же дело. Дело о загрязнении дельты Миссисипи. В реке дохла рыба. Расследование поднялось на двести пятьдесят миль вверх по течению. Текстильная фабрика, расположенная в штате Миссисипи, сбрасывала в реку отходы: гидроксид натрия, гидрохлорид натрия и хлорин, и вся эта гадость, смешиваясь с водой, образовывала смертоносный кислотный коктейль.

Все восемь жертв были убиты одинаково. Два выстрела в голову из автоматического пистолета 22-го калибра с глушителем. Аккуратно и чисто. Спиренца предположил, что это была работа профессионала. Он пытался выйти на убийцу двумя путями. Хватался за все ниточки, совался во все дыры. Профессиональных убийц не так уж и много. Спиренца и его коллеги переговорили со всеми. Никто ничего не слышал.

Второй подход Спиренцы был классическим. Кому это выгодно? Новоорлеанскому детективу не пришлось долго копать, чтобы сложить все воедино. Больше всего подходил владелец той самой текстильной фабрики в штате Миссисипи. Все восемь убитых ему мешали. Двое были его конкурентами. Остальные шестеро угрожали закрыть его производство. Спиренца разложил этого владельца на части, вывернул его наизнанку. Целый год изучал каждый его шаг в увеличительное стекло. Об этом говорили бумаги, которые я сейчас держал в руках. Спиренца натравил на этого человека ФБР и налоговую полицию. Все его счета были проверены до последнего цента в поисках неоприходованных выплат неуловимому киллеру.

Расследование продолжалось целый год, но так и не дало никаких результатов. Попутно было разрыто много всякой грязи. Спиренца пришел к выводу, что его подозреваемый убил свою жену. В прямом смысле забил ее до смерти. Этот тип женился во второй раз, и Спиренца послал предупреждение в управление полиции по месту его жительства. Единственный сын этого типа был психически ненормальный. По мнению Спиренцы, еще хуже своего отца. Полный психопат. Владелец текстильной фабрики опекал своего сынка, прикрывал его. Выкупал его из беды. Мальчишкой не один десяток раз интересовались правоохранительные органы.

Но ничего конкретного установить не удалось. Новоорлеанское отделение ФБР потеряло к делу интерес. Спиренца закрыл дело. Полностью забыл о нем до тех пор, пока старый следователь из управления полиции убогого городка в штате Джорджия не попросил его выслать информацию по делу семьи Клинеров.

Финлей закрыл свою папку. Крутанул кресло, поворачиваясь ко мне лицом.

- Фонд Клинера - это фикция, - сказал он. - Полная фикция, служащая ширмой для чего-то другого. Все это есть здесь. Грей вывел фонд на чистую воду. Проверил его деятельность сверху донизу. Ежегодно фонд расходует миллионы долларов, но его доходы, как следует из материалов Грея, равны нулю. Абсолютному нулю.

Финлей выбрал из папки один из листов. Подался вперед и протянул лист мне. Это было что-то вроде балансового отчета, в котором были представлены расходы фонда.

- Видишь? - спросил Финлей. - В это невозможно поверить. Вот сколько фонд тратит.

Я взглянул на отчет. Цифра была огромная. Я кивнул.

- Быть может, в действительности расходы даже гораздо больше. Я провел у вас в городе всего пять дней. До этого я шесть месяцев путешествовал по Штатам. А еще раньше я успел повидать весь мир. Без преувеличения Маргрейв самый чистый, самый ухоженный, самый прилизанный город из всех, где я побывал. Ему могут позавидовать Пентагон и Белый Дом. Поверьте, я там был. В Маргрейве все или совершенно новое, или только что отреставрированное. Все в идеальном состоянии. Просто становится страшно. И это должно стоить целое состояние.

Финлей кивнул.

- Кроме того, Маргрейв - очень странное место, - продолжал я. - Большую часть времени здесь никого нет. Жизнь замерла. Во всем городе нет даже намека на коммерческую активность. Здесь ничего не происходит. Никто ничего не зарабатывает.

Финлей непонимающе молчал. Не видел, к чему я веду.

- Только задумайся, - сказал я. - Возьмем, к примеру, ресторан Ино. Заведение новое, с иголочки. Все сверкает, самое современное оборудование. Но ведь в нем не бывает посетителей. Я никогда не видел там за раз больше двух человек. Официанток больше, чем посетителей. Так как же Ино платит накладные расходы? Выплачивает проценты по закладным? И то же самое в городе наблюдается повсюду. Вы где-нибудь видели, чтобы покупатели выстраивались в очередь?

Финлей задумался. Покачал головой.

- То же самое можно сказать про парикмахерскую, - продолжал я. - Я был здесь утром в воскресенье и утром во вторник. Старики сказали, что в промежутке у них не было ни одного клиента. Ни одного клиента за двое суток.

И вдруг я умолк. Вспомнил, что сказал мне один из негров. Сморщенный старый парикмахер. Внезапно я увидел его слова в новом свете.

- Старик-парикмахер, - произнес я. - Он сказал мне одну очень странную вещь. Я решил, что он сошел с ума. Я спросил, как им удается жить без клиентов. А он ответил, что клиенты им не нужны, потому что они получают деньги от фонда Клинера. И я спросил, какие деньги? Он сказал, тысячу долларов. Сказал, что такую сумму получают все предприниматели. Я решил, что речь идет о субсидии для мелкого бизнеса, тысяча долларов в год, так?

Финлей кивнул. Он не видел тут ничего странного.

- Я просто болтал от нечего делать, - продолжал я. - Как это бывает в парикмахерских. И я сказал, что тысяча долларов в год - неплохо, но волк все равно будет смотреть в лес, так? И знаешь, что мне ответил старик?

Финлей покачал головой. Он ждал, когда я отвечу. Я сосредоточился, вспоминая дословно, что сказал мне старый негр. Я хотел узнать, отмахнется ли Финлей от этого так же легко, как отмахнулся я.

- Он говорил так, будто открывает мне тайну, - сказал я. - Как будто ему может влететь только за то, что он обмолвился об этом хоть словом. Он шептал мне на ухо. Сказал, что не должен ничего говорить, но скажет, потому что я знаком с его сестрой.

- Ты знаком с его сестрой? - удивленно спросил Финлей.

- Нет, - сказал я. - У него в голове все перепуталось. В воскресенье я расспрашивал про Слепого Блейка, помнишь, про того гитариста, и старик ответил, что его сестра дружила с ним, шестьдесят лет назад. А потом у него все смешалось, и он, судя по всему, решил, что я знаком с его сестрой.

- И что же это за огромная тайна? - спросил Финлей.

- Старик сказал, что тысячу долларов они получают не в год, - сказал я. - Он сказал, тысяча долларов в неделю.

- Тысяча долларов в неделю? - переспросил Финлей. - В неделю? Разве такое возможно?

- Не знаю, - сказал я. - Вчера я решил - старик спятил. Но сейчас я прихожу к выводу, что он говорил правду.

- Тысяча в неделю? - повторил Финлей. - Чертовски неплохая субсидия. Пятьдесят две тысячи зеленых в год. Это чертовски неплохие деньги, Ричер.

Я произвел мысленные подсчеты. Указал на итоговую сумму баланса, составленного Греем.

- Все встает на свои места. Для того, чтобы делать подобные щедрые выплаты, нужны огромные деньги.

Финлей задумался. Крепко задумался.

- Мерзавцы купили весь город. Не спеша, тихо. Купили весь город, выплачивая по тысяче в неделю тут и там.

- Точно, - согласился я. - Фонд Клинера стал курицей, несущей золотые яйца. Никто не рискнет ее зарезать. Все жители Маргрейва держат язык за зубами и отворачиваются в сторону, когда нужно отвернуться.

- Согласен, - сказал он. - Клинерам могло безнаказанно сойти с рук даже убийство.

Я посмотрел на него.

- А им и так сошло с рук убийство.

- И что же нам делать дальше? - спросил Финлей.

- Первым делом мы должны выяснить, чем именно занимаются эти подонки, черт побери.

Он посмотрел на меня как на сумасшедшего.

- Но это же нам известно, разве не так? Они печатают на этом складе мешки липовых денег.

Я покачал головой.

- Нет, ты неправ. В Соединенных Штатах фальшивые деньги в крупных объемах больше не печатают. Этому положил конец Джо. Все это происходит за границей.

- Так в чем же дело? - спросил Финлей. - Я думал, речь идет о фальшивых деньгах. Иначе, почему этим делом занялся твой брат?

Встав с диванчика у окна, Роско подошла к нам.

- Речь действительно идет о фальшивых деньгах, - сказала она. - И я знаю, что именно происходит. Все до мельчайших подробностей. - Роско подняла в одной руке папку Грея. - Частично ответ содержится здесь. - Другой рукой она подняла свежую газету. - Остальное здесь.

Мы с Финлеем присоединились к ней. Просмотрели папку, которую она изучала. Это был отчет о слежке. Грей прятался под развилкой автострады и наблюдал за въезжающими и выезжающими со складов грузовиками. Тридцать два дня. Результаты были разбиты на три части. В первых одиннадцати случаях Грей видел по одному "входящему" грузовику в день, приезжающему с юга рано утром. "Исходящие" уезжали со склада весь день, направляясь на север и на запад. Грей определял места назначения по номерным знакам. По-видимому, он пользовался полевым биноклем. "Исходящие" грузовики разъезжались по всей стране. От Калифорнии до Массачусетса. За первые одиннадцать дней Грей зафиксировал одиннадцать "входящих" и шестьдесят семь "исходящих" машин. В среднем, ежедневно одна машина приезжала и шесть уезжали. Небольшие грузовики, всего около тонны груза в неделю.

Первая часть журнала наблюдения Грея отражала первый календарный год. Вторая отражала следующий. Он дежурил девять дней и зафиксировал пятьдесят три "исходящих" грузовика, те же самые шесть машин в день, отправляющиеся в те же самые точки назначения. Но перечень "входящих" грузовиков изменился. Первые полгода в день приезжало по одной машине, как и раньше. Но во второй половине входящий поток удвоился. Ежедневно стало приходить по две машины.

Последние двенадцать дней наблюдения картина снова стала другой. Все эти дни относились к пяти последним месяцам жизни Грея. С прошлой осени до февраля он по-прежнему фиксировал в среднем по шесть отъезжающих машин в день, направляющихся в те же самые места. Но "входящих" грузовиков не было, ни одного. Начиная с прошлой осени товар увозили, но не привозили.

- Ну, и? - спросил у Роско Финлей.

Она довольно улыбнулась. Она уже все поняла.

- Но это же очевидно, не правда ли? Клинер ввозил фальшивые деньги в страну. Они печатаются в Венесуэле, где он построил свой новый химический завод. Деньги привозятся на судах во Флориду, а оттуда перевозятся на склад под Маргрейвом. Затем развозятся в грузовиках на север и запад, в крупные города: Лос-Анджелес, Чикаго, Детройт, Нью-Йорк, Бостон. И там вбрасываются в наличный оборот. Сетью распределения фальшивых денег опутана вся страна. Это же очевидно, Финлей.

- Разве? - спросил он.

- Ну, разумеется, - уверенно заявила Роско. - Вспомни Шермана Столлера. Он ездил во Флориду встречать приходящие с моря суда, разгружающиеся в Джексонвилль-Биче. Он ведь как раз спешил встретить судно, когда его остановили за превышение скорости, так? Вот почему он нервничал. Вот почему к нему так быстро приехал дорогой адвокат.

Финлей кивнул.

- Все сходится, - закончила Роско. - Взгляните на карту Соединенных Штатов. Деньги печатаются в Латинской Америке и привозятся морем. Выгружаются на берег во Флориде. Переправляются на юго-восток, после чего поток разветвляется из Маргрейва. Часть течет на запад в Лос-Анджелес, часть в Чикаго в центр, часть в Нью-Йорк и Бостон на востоке. Отдельные ветви, так? Что-то вроде подсвечника или канделябра. Вы знаете, что такое канделябр?

- Знаю, - сказал Финлей. - Это такой большой подсвечник.

- Точно, - подтвердила Роско. - Вот как это выглядит на карте. Путь от Флориды до Маргрейва - это стебель. Отсюда отдельные ветви отходят к большим городам, от Лос-Анджелеса через Чикаго до Бостона. Это сеть распространения импорта фальшивых денег, Финлей.

Роско подкрепляла свои слова красноречивыми жестами. Нарисовала в воздухе канделябр. Мне ее рассуждения казались разумными и правильными. Поток катится из Флориды на север в грузовиках. Затем в сплетении автострад и шоссе, окружающих Атланту, разделяется и направляется отдельными струйками в крупные города на север и на запад. Канделябр как нельзя лучше изображал эту сеть. Левая ветвь отклонялась практически горизонтально, уходя в Лос-Анджелес. Как будто кто-то уронил какой-то предмет, а другой человек на него случайно наступил. Но это предположение было разумно. Практически несомненно, Маргрейв был точкой ветвления. Центром распределения был тот злополучный склад. Географическое положение не вызывало никаких сомнений. Гениальный план - использовать в качестве центра распределения сонный захолустный городок, которого нет ни на одной карте. У этих людей было огромное количество наличности. В этом можно было не сомневаться. Фальшивой наличности, но ее тоже можно тратить. И ее было очень много. Около тонны фальшивых денег в неделю. Махинация осуществлялась в промышленных масштабах, в гигантских. Этим объяснялись громадные траты фонда Клинера. Как только деньги кончались, можно было просто напечатать новые. Но Финлей так и не был убежден до конца.

- А как же последние двенадцать месяцев? - спросил он. - Импорт полностью прекратился. Взгляните на досье Грея. Машины перестали прибывать. Ровно год назад. Шерман Столлер как раз в это время остался не у дел. Целый год на склад ничего не поступало. Но что-то отсюда по-прежнему увозили. Те же самые шесть машин ежедневно. Ничего не поступает, но шесть машин в день уезжают? Что это значит? Что это за поток импорта?

Улыбнувшись, Роско взяла газету.

- Ответ здесь, - сказала она. - Об этом кричат все газеты, начиная с февраля. Береговая охрана. В прошлом сентябре началась крупная операция по борьбе с контрабандой. Об этом много трубили заранее. Клинер должен был знать. Поэтому он заблаговременно заготовил запасы. Видите список Грея? В течение шести месяцев перед сентябрем прошлого года входящий поток был вдвое мощнее. Клинер заготавливал большой запас на своем складе. Затем сбывал его в течение целого года. Вот почему негодяи так напуганы. Двенадцать месяцев они сидели на огромной куче фальшивых денег. Но сейчас береговая охрана вынуждена прекратить свою операцию. Импорт можно будет наладить как прежде. Вот что произойдет в ближайшее воскресенье. Вот что имела в виду бедняжка Молли, говоря, что мы должны успеть до воскресенья. Надо накрыть склад, пока в нем еще есть запасы.

Финлей кивнул. Наконец-то он был полностью убежден. Он улыбнулся. Встал с диванчика перед окном и пожал Роско руку. Официально ее потряс.

- Отличная работа, - сказал Финлей. - Безукоризненный анализ. Я всегда говорил, что тебя не проведешь, Роско. Точно, Ричер? Разве я не говорил тебе, что она у нас лучшая?

Кивнув, я улыбнулся, а Роско покраснела. Финлей не выпускал ее руку, продолжая улыбаться. Но я видел, что при этом он прочесывает вдоль и поперек ее версию, отыскивая слабые места. Ему удалось найти лишь два.

- А как насчет Хаббла? - спросил он. - Каким боком он тут задействован? Крупного банковского работника не станут нанимать лишь для того, чтобы он грузил машины, правильно?

Я покачал головой.

- Хаббл в банке занимался наличностью. Клинеру он был нужен для того, чтобы избавляться от фальшивых денег. Он вбрасывал их в обращение. Он знал, где их можно влить незаметно и где они нужны. Хаббл занимался своим прежним делом, только наоборот.

Финлей кивнул.

- А как насчет кондиционеров? - спросил он. - Шерман Столлер возил их во Флориду. Так сказала вам его женщина. Нам известно, что это правда, вы видели у него в гараже две пустые коробки. И его машина была набита кондиционерами, когда ее обыскивали полицейские из Джексонвилля. Какое это имеет отношение к делу?

- Полагаю, официальное прикрытие, - сказал я. - Ширма, за которой скрывались незаконные махинации. Своеобразный камуфляж. Экспорт кондиционеров позволял объяснить движение грузовиков во Флориду и обратно. В противном случае на юг им приходилось бы кататься пустыми.

Финлей кивнул.

- Согласен, умный ход. Чтобы не гонять машины порожняком. Разумное решение. Да и за проданные кондиционеры можно выручить какие-то деньги, так?

Кивнув еще раз, он выпустил руку Роско.

- Нам нужны образцы фальшивых денег, - сказал он.

Я улыбнулся. До меня вдруг кое-что дошло.

- Образцы есть у меня, - сказал я.

Сунув руку в карман, я достал пухлую пачку сотенных купюр. Вытащил одну банкноту спереди и одну сзади. Протянул их Финлею.

- Это фальшивые? - спросил он.

- Судя по всему, да, - подтвердил я. - Пачку сотен дала мне Чарли Хаббл на расходы. Вероятно, она получила их от мужа. Другую пачку я забрал у тех типов, что охотились за мной во вторник.

- И из этого следует, что это фальшивки? - спросил Финлей. - Почему?

- Подумай, как следует, - сказал я. - Клинеру нужны наличные деньги на текущие расходы. Зачем ему использовать настоящие деньги? Готов поспорить, он платил Хабблу фальшивками. И тем ребятам из Джексонвилля он тоже выдал на расходы фальшивые купюры.

Финлей поднес две сотенные купюры к яркому свету из окна. Мы с Роско подошли к нему, чтобы лучше видеть.

- Ты уверен? - спросила Роско. - По-моему, это настоящие банкноты.

- Это фальшивки, - уверенно заявил я. - Иначе не может быть. Этого требует логика, ведь так? Фальшивомонетчики предпочитают печатать сотенные. От более крупных купюр очень трудно избавиться, а подделывать более мелкие невыгодно. Так вот, зачем расходовать настоящие доллары, когда есть целые грузовики фальшивых?

Мы внимательно изучили банкноты. Долго разглядывали, ощупывали, нюхали их, терли между пальцами. Открыв бумажник, Финлей достал свою сотню. Мы сравнили все три бумажки. Долго передавали их друг другу. Но так и не смогли найти никаких отличий.

- Если это фальшивки, они выполнены чертовски хорошо, - наконец подвел итог Финлей. - Но то, что ты сказал, похоже на правду. Вероятно, все дела фонда Клинера оплачиваются фальшивыми деньгами. Несколько миллионов каждый год.

Он убрал свою сотню в бумажник. Положил фальшивки в карман.

- Я возвращаюсь в участок. Вы приходите завтра, ближе к полудню. Тил уедет на обед, и нам никто не будет мешать.

Мы с Роско отправились на пятьдесят миль на юг, в Мейкон. Я хотел постоянно быть в движении. Это основное правило безопасности. Мы выбрали ничем не примечательный мотель на юго-восточной окраине города. Точка в Мейконе, наиболее удаленная от Маргрейва; сам городок еще немного отдалил нас от наших врагов. Старый мэр Тил предложил мне устроиться в мотеле в Мейконе. Сегодня вечером я решил последовать его совету.

Мы приняли холодный душ и завалились в постель. Забылись тревожным сном. В номере было душно. Почти всю ночь мы беспокойно ворочались в кровати. С рассветом отказались от этих бесплодных попыток и встали. Стояли в полумраке, потягиваясь. Утро четверга. У нас было такое ощущение, будто мы вообще не сомкнули глаз. Мы оделись и собрались в темноте. Роско надела форму. Я натянул свои старые вещи. Решил, что скоро мне надо будет купить что-нибудь новое. На это можно потратить фальшивые деньги Клинера.

- Что будем делать дальше? - спросила Роско.

Я молчал. Мне в голову пришла еще одна мысль.

- Ричер? - повторила Роско. - Что мы будем делать дальше?

- А что сделал Грей? - спросил я.

- Повесился.

Я снова задумался.

- Точно? - наконец спросил я.

Роско ответила не сразу.

- О господи, у тебя есть какие-то сомнения?

- Возможно. Задумайся. Предположим, Грей натолкнулся на одного из преступников или его застали рыскающим там, где его не должно было быть.

- Ты полагаешь, его убили? - в голосе Роско прозвучала паника.

- Возможно, - повторил я. - Эти люди убили Джо, Столлера, Моррисонов, Хаббла и Молли-Бет Гордон. Они пытались убить нас с тобой. Если они видят в ком-то угрозу, они этого человека убивают. Именно так действует Клинер.

Роско молчала, вспоминая своего коллегу Грея, угрюмого и прилежного следователя. Двадцать пять лет дотошной работы. Такой человек мог быть очень опасен. Человек, терпеливо просидевший в засаде тридцать два дня, чтобы проверить подозрение, очень опасен. Подняв взгляд, Роско кивнула.

- По-видимому, он допустил оплошность, - сказала она. Я обнял ее за плечо.

- Негодяи его линчевали, обставив все так, чтобы это выглядело самоубийством.

- Не могу в это поверить.

- Вскрытие было? - спросил я.

- Наверное.

- В таком случае, надо проверить. Нам нужно снова переговорить с тем врачом из морга в Йеллоу-Спрингс.

- Но он ведь не стал бы молчать, так? - спросила Роско. - Если у него возникли какие-либо подозрения, он бы обязательно их высказал.

- Он высказал их Моррисону, - возразил я. - А Моррисон от них отмахнулся. Потому что у него был такой приказ. Мы должны сами все проверить.

Роско вздрогнула.

- Я присутствовала на похоронах Грея, - сказала Роско. - Пришли все наши. Моррисон произнес речь в сквере перед церковью. И мэр Тил тоже. Они сказали, что Грей был отличным полицейским, лучшим в Маргрейве. Но они его убили.

Она произнесла это с чувством. Роско любила Маргрейв. Ее семья уже несколько поколений жила здесь тяжким трудом. Роско пустила здесь корни. Ей нравилась ее работа. Она получала удовольствие от сознания того, что приносит пользу. Но город, которому она служила, оказался насквозь прогнившим Преступным и коррумпированным. Это был не город, а болото, затопленное грязными деньгами и кровью. Весь мир Роско рухнул.

Мы поехали на север по шоссе между Мейконом и Маргрейвом. На полдороге Роско свернула вправо, и мы направились в Йеллоу-Спрингс. К медицинскому центру. Я проголодался. Мы не позавтракали. Не лучшее состояние для посещения морга. Мы въехали на территорию больницы. Медленно перевалили через "лежачих полицейских" и проехали до конца. Остановились перед большими металлическими воротами и вышли из машины. Размяли ноги по пути к кабинету патологоанатома. Солнце успело нагреть воздух. На улице было прекрасно. Мы зашли в здание морга и нашли врача в его унылом кабинете. Он сидел все за тем же обшарпанным письменным столом. По-прежнему выглядел очень усталым и был в том же белом халате. Увидев нас, он кивнул.

- Доброе утро, ребята. Чем могу вам помочь?

Мы сели на те же стулья, что и во вторник. Я держался подальше от факса. Я предоставил говорить Роско. Так было лучше. У меня не было официального статуса.

- В феврале прошлого года, - начала она, - покончил с собой старший следователь полиции Маргрейва. Помните?

- Некий Грей? - спросил патологоанатом.

Роско кивнула, и он, встав, подошел к шкафу. Выдвинул ящик. Старое дерево рассохлось, и ящик двигался со скрипом. Зрач стал перебирать папки, начиная с конца.

- Февраль, - сказал он. - Грей.

Достав папку, врач вернулся за свое место. Бросил папку на стол. Тяжело опустился на стул и раскрыл папку. Она была тонкой. В ней почти ничего не было.

- Грей, - повторил патологоанатом. - Да, я его помню. Он повесился, да? Из Маргрейва к нам обратились впервые за тридцать лет. Меня вызвали к нему домой. Это случилось в гараже, да? Он повесился на потолочной балке?

- Да, - подтвердила Роско и умолкла.

- Так чем я могу вам помочь? - спросил врач.

- В этом деле не было ничего странного?

Врач посмотрел на папку. Перевернул страницу.

- Когда человек вешается, в этом всегда есть что-то странное, - сказал врач.

- А не было ли чего-то особенно странного? - вставил я.

Врач перевел усталый взгляд с Роско на меня.

- Подозрительного?

Я снова увидел у него на лице ту самую едва уловимую улыбку, которую уже видел во вторник.

- Не было ли чего-то подозрительного? - уточнил я.

Врач покачал головой.

- Нет, - сказал он. - Самоубийство. Все очевидно, никаких вопросов. Грей зашел в гараж с табуретом, встал на него, надел на шею петлю и спрыгнул. Все согласуется с его предшествующим поведением. Очевидцы рассказали о том, что этому предшествовало. Так что я не вижу никаких проблем.

- И что рассказали очевидцы? - спросила Роско.

Патологоанатом снова перевел взгляд на нее. Перелистал папку.

- Грей находился в состоянии депрессии. Это продолжалось довольно долго. В ту ночь, когда произошло самоубийство, он выпивал со своим начальником, тем самым Моррисоном, которого только что доставили к нам, и мэром города, неким Тилом. У Грея случилось какое-то горе, он завалил одно дело, и все трое пытались утопить в виски свою печаль. Грей напился так, что не мог стоять на ногах. Моррисону с Тилом пришлось тащить его домой. Они проводили его и разошлись по домам. Судя по всему, Грей никак не мог успокоиться. Он пошел в гараж и повесился.

- Это вам сказали Моррисон и Тил? - спросила Роско.

- Моррисон написал официальное заявление, - подтвердил врач. - Он был очень расстроен. Переживал, что не остался тогда с Греем, понимаете?

- И у вас не возникло никаких вопросов?

- Я совсем не знал этого Грея, - сказал врач. - Мы имеем дело с дюжиной полицейских управлений. До того случая я не видел никого из Маргрейва. Тихое местечко, не правда ли? По крайней мере, было таким. То, что случилось с Греем, стало закономерным следствием. Пьянство нередко доводит людей до самоубийства.

- А как насчет вещественных доказательств? - спросил я.

Врач заглянул в файл. Поднял взгляд на меня.

- От трупа исходил сильный запах виски, - сказал он. - Свежие ссадины на руках. Следствие того, что пьяного Грея вели под руки. Я не нашел ничего странного.

- Вы проводили вскрытие? - спросила Роско.

Врач покачал головой.

- В этом не было необходимости, - сказал он. - Дело было очевидным, а у нас очень много работы. Нам было не до самоубийств в Маргрейве. В феврале работы было по горло. По самые уши. Ваш начальник Моррисон попросил, чтобы шуму было как можно меньше. Кажется, прислал записку. Сказал, надо действовать деликатно. Не нужно сообщать родным Грея, что старина был пьян в стельку. Необходимо сохранить пристойный вид. Я ничего не имел против. У меня не было никаких вопросов, а мы были очень заняты, поэтому я сразу дал разрешение на кремацию тела.

Мы с Роско переглянулись. Врач вернулся к шкафу и убрал папку. Задвинул со скрипом ящик.

- Вы довольны? - сказал он. - А теперь прошу меня извинить, у меня дела.

Мы поблагодарили его за то, что он уделил нам время. Вышли из убогого кабинета. Вернулись на теплое осеннее солнце. Остановились у дверей, щурясь. Мы молчали. Роско была очень расстроена. Она только что узнала, что ее друга убили.

- Извини, - сказал я.

- Полная чушь, от начала и до конца, - сказала Роско. - Грей не заваливал никаких дел. Он никогда ничего не заваливал. И он не пил. Капли в рот не брал. Так что он не мог напиться в стельку. Грей ни за что не стал бы близко общаться с Моррисоном и с этим чертовым мэром. Просто не стал бы. Он их терпеть не мог. Ни за что на свете он не провел бы вечер в их обществе. И у него не было родных. Так что все эти рассказы про родственников, деликатный подход и пристойный вид - полная чушь. Моррисон и Тил убили Грея и запудрили коронеру мозги, чтобы он не копал глубоко.

Я дал ей возможность выплеснуть из себя бешенство. Наконец Роско умолкла. Она представила себе, как все произошло.

- Ты думаешь, это были Моррисон и Тил? - спросила она.

- И кто-то третий, - сказал я. - Убийц было трое. На мой взгляд, они пришли к Грею домой. Грей открыл дверь, и Тил достал пистолет. Моррисон и кто-то третий схватили Грея за руки. Этим объясняются ссадины. Вероятно, Тил влил ему в горло виски или, по крайней мере, плеснул на одежду. Затем Грея оттащили в гараж и повесили.

Роско завела машину и развернулась. Медленно переехала через "лежачих полицейских". Резко крутанула рулевое колесо и понеслась к Маргрейву.

- Его убили, - сказала она, констатируя факт. - Как убили Джо. Кажется, теперь я понимаю, что ты чувствуешь.

Я кивнул.

- Мерзавцы заплатят за обоих.

- Клянусь!

Мы умолкли. Проехали на север, затем свернули на шоссе. Ровно двадцать миль до Маргрейва.

- Бедный старина Грей, - сказала Роско. - Не могу поверить. Он был такой умный, такой осторожный.

- Недостаточно умный, - возразил я. - И недостаточно осторожный. Не надо об этом забывать. Помни основное правило, хорошо? Никогда не оставайся одна. Увидишь, кто-то к тебе направляется - уноси ноги или стреляй. По возможности держись ближе к Финлею.

Внимание Роско было сосредоточено на дороге. Она с бешеной скоростью неслась по прямому как стрела шоссе.

- Финлей, - повторила Роско. - Знаешь, что я не могу понять?

- Что? - спросил я.

- Эти двое, Тил и Моррисон, они ведь заправляли всем городом для Клинера, так? Они заправляли полицейским участком. Держали все в руках. Старшим следователем у них был Грей. Старый, умный, осторожный и упрямый. Он работал здесь больше двадцати пяти лет, начал задолго до того, как началось это дерьмо. Тилу и Моррисону Грей достался в наследство, и они не могли от него избавиться. Поэтому, естественно, этот умный и упрямый детектив их выследил. Обнаружил, что происходит что-то нечистое. Но это стало им известно. И они убрали Грея с дороги. Убили его, чтобы обезопасить себя. Но что они делают дальше?

- Продолжай, - сказал я.

- Они находят замену. Финлея, следователя из Бостона. Человека еще более умного и упрямого, чем Грей. За каким чертом они это сделали? Если Грей представлял для них опасность, Финлей опасен вдвойне. Так почему они так поступили? Зачем они взяли еще более умного следователя?

- Все очень просто, - сказал я. - Моррисон и Тил решили, что Финлей полный дурак.

- Дурак? - удивилась Роско. - Как такое могло произойти, черт возьми?

Тогда я повторил ей то, что рассказал мне Финлей в понедельник за кофе с булочками в круглосуточном магазинчике. Про развод. Про то, в каком состоянии находился тогда Финлей. Как он сам выразился? Произвел жуткое впечатление. Не мог связать двух слов.

- С ним беседовали Моррисон и Тил, - сказал я. - По мнению Финлея, он был самым худшим соискателем вакансии. Выставил себя полным идиотом. Он был просто поражен, когда его взяли на это место. Теперь понятно, почему это произошло. Тил и Моррисон как раз и искали идиота.

Роско рассмеялась. От этого мне стало лучше.

- Господи, - сказала она. - Какую шутку сыграла судьба! Моррисон и Тил все спланировали. "Грей представляет для нас угрозу, - сказали они. - Лучше его заменить на дурака. Выбрать худшего из возможных кандидатов".

- Точно, - подтвердил я. - Что они и сделали. Они выбрали контуженного идиота из Бостона. Но к тому времени, как этот идиот приступил к работе, он успел успокоиться и снова стать спокойным и умным человеком, каким всегда и был.

В течение двух миль Роско улыбалась, размышляя об этом. Затем мы поднялись на небольшой пригорок и начали спускаться к Маргрейву. Напряжение росло. Мы словно приближались к зоне военных действий. На какое-то время мы ее покинули. Возвращаться назад было неприятно. Я ожидал, что мне станет гораздо лучше, когда я определю своих соперников. Но все оказалось не так, как я надеялся. Мы играли не на ничейной территории. Приходилось вести игру на территории врага. Против меня будет весь город. Он куплен с потрохами. Никто не останется в стороне. Мы неслись под горку на семидесяти милях в час навстречу опасностям. Дело было значительно хуже, чем я думал.

Въехав в город, Роско сбросила скорость. Большой "Кадиллак" мягко покатился по зеркально гладкому асфальту Маргрейва. Магнолии и кизил справа и слева сменились бархатными газонами и ухоженными вишнями. Стволы деревьев сверкали так, будто кору ежедневно протирали вручную. Возможно, в Маргрейве это действительно так и обстояло. Вероятно, фонд Клинера кому-то платил за эту работу очень приличное жалование.

Мы проехали мимо опрятных магазинчиков, пустых и довольных жизнью, процветающих на незаработанную тысячу долларов в неделю. Объехали сквер с памятником Каспару Тилу. Проскочили мимо поворота к дому Роско с выбитой входной дверью. Мимо кафе. Мимо скамеек под аккуратными маркизами. Мимо парка, разбитого на том месте, где когда-то были столовые и гостиницы для водителей-дальнобойщиков, еще в те времена, когда Маргрейв был честным. Подъехали к полицейскому участку. Свернули на стоянку. "Бентли" Чарли Хаббл стоял на том самом месте, где я его оставил.

Роско заглушила двигатель, и мы некоторое время сидели в машине. Нам не хотелось выходить. Мы пожали друг другу руки - Роско протянула правую, я левую. Короткий жест, пожелание удачи. Мы вышли из машины. Шагнули в бой.

В прохладе полицейского участка никого не было, если не считать Бейкера за столом в дежурном помещении и Финлея, направлявшегося в кабинет, отделанный красным деревом. Увидев нас, он махнул рукой.

- Тил вернется через десять минут, - сказал Финлей. - А у нас возникли кое-какие проблемы.

Он затащил нас в кабинет и закрыл за собой дверь.

- Звонил Пикард, - сказал Финлей.

- Что у него случилось? - спросил я.

- Охраняемый дом. Куда спрятали Чарли с детьми, ты понял? Все ведь должно оставаться неофициальным, да?

- Так сказал Пикард. Он и так превысил полномочия.

- Вот именно, - подтвердил Финлей. - В этом-то все дело. Пикард не может выделить для охраны дома людей. Нужно, чтобы кто-то находился вместе с Чарли. Пока что он занимался этим сам. Но так больше не может продолжаться. У Пикарда нет времени. И еще он считает это неприличным - понимаешь, Чарли - женщина, вместе с ней девочка, и все такое. Малышка его до смерти боится.

Он посмотрел на Роско. Та сразу поняла, к чему он клонит.

- Пикард хочет, чтобы я подежурила там? - спросила она.

- Только двадцать четыре часа, - заверил ее Финлей. - Больше он не просит. Ты согласна?

Роско пожала плечами. Улыбнулась.

- Без вопросов. Один день я как-нибудь выкрою. Если только вы дадите слово вернуть меня сюда, когда начнется главное веселье.

- Это железно, - сказал Финлей. - Веселье не начнется до тех пор, пока мы не выясним все подробности, а как только они у нас будут, Пикард сможет действовать официально. Тогда он направит в охраняемый дом своих агентов, и ты сможешь вернуться сюда.

- Ну, хорошо, - согласилась Роско. - Когда мне ехать?

- Прямо сейчас, - сказал Финлей. - Пикард будет здесь с минуты на минуту.

- Значит, ты сразу решил, что я дам согласие? - спросила Роско.

Финлей хитро усмехнулся.

- Как я уже говорил Ричеру, ты у нас самая лучшая.

Мы с Роско прошли через дежурное помещение и вышли на улицу. Достав из "Шевроле" сумку со своими вещами, молодая женщина поставила ее на асфальт.

- Надеюсь, увидимся завтра, - сказала она.

- Ты не боишься?

- Ничегошеньки не боюсь. Где может быть безопаснее, чем в охраняемом доме ФБР, а? Но я буду скучать по тебе, Ричер. Я еще не готова к расставанию с тобой.

Я пожал ей руку. Она поцеловала меня в щеку. Встала на цыпочки и быстро чмокнула. Финлей распахнул дверь участка. Скрипнул резиновый уплотнитель. Высунув голову, Финлей окликнул Роско:

- Введи Пикарда в ход дела.

Роско кивнула. Мы стояли на солнце и ждали. Через пару минут на стоянку свернул голубой седан Пикарда. Затормозил рядом с нами. Сложившись пополам, огромный негр вылез из машины и распрямился. Заслонил нам солнце.

- Я очень признателен, Роско, - сказал он. - Честное слово, ты меня здорово выручаешь.

- Не бери в голову, - успокоила его Роско. - Ты ведь тоже нам помогаешь, ведь так? Куда ты меня отвезешь?

Пикард хитро усмехнулся. Кивнул на меня.

- Не могу сказать. Тем более перед гражданским. Я и так превысил полномочия. И я попрошу потом ничего не рассказывать Ричеру, хорошо? А ты, Ричер, не дави ни на нее, ни на Чарли, договорились?

- Договорились, - сказал я. - Не буду давить. Она и так мне все расскажет.

- Вот и отлично.

Кивнув, он взял сумку Роско. Кинул ее на заднее сиденье. Они с Роско сели в машину, выехали со стоянки и повернули на север. Я помахал им вслед. Машина скрылась из виду.

Продолжение следует...

Скоро	Обратная связь
Джоджо Мойес "До встречи с тобой" Лу Кларк знает, сколько шагов от автобусной остановки до ее дома. Она знает, что ей очень нравится работа в кафе и что, скорее всего, она не любит своего бойфренда Патрика. Но Лу не знает, что вот-вот потеряет свою работу и что в ближайшем будущем ей понадобятся все силы, чтобы преодолеть свалившиеся на нее проблемы. Уилл Трейнор знает, что сбивший его мотоциклист отнял у него желание жить. И он точно знает, что надо сделать, чтобы положить конец всему этому. Но он не знает, что Лу скоро ворвется в его мир буйством красок. И они оба не знают, что навсегда изменят жизнь друг друга.	Рассылки Subscribe.Ru Литературное чтиво Текст сообщения: * Ваш адрес электронной почты: Вы можете оставить это поле пустым. Если Вы хотите получить ответ,  то укажите реально существующий e-mail.