← Апрель 2004 → | ||||||
2
|
3
|
4
|
||||
---|---|---|---|---|---|---|
6
|
7
|
9
|
10
|
11
|
||
13
|
14
|
16
|
17
|
18
|
||
20
|
21
|
23
|
24
|
25
|
||
27
|
28
|
30
|
За последние 60 дней 4 выпусков (1-2 раза в месяц)
Открыта:
02-06-2003
Адрес
автора: lit.writer.worldliter-owner@subscribe.ru
Статистика
+1 за неделю
Стивен ХАНТЕР "СНАЙПЕР"
Информационный Канал Subscribe.Ru |
Мировая литература
|
|
Глава 8 |
|
Боб бегло осмотрел все вокруг. Если они здесь и побывали, то были
чертовски осторожны. Настоящие профессионалы. Он не заметил, чтобы сюда
кто-нибудь входил, вокруг не осталось никаких следов, и пыль была
нетронутой. Самое главное, что был жив Майк; хоть он и стал немного грязнее
и косматее, но все-таки не мертвый. Боб знал, что, если бы кто-то попытался
войти внутрь трейлера, Майк бы загрыз его или умер сам. Пока Боба не было,
Сэм Винсент кормил его, теперь же, когда Суэггер, вернувшись, сам открыл
ворота, это преданное создание, радостно бросилось на него и принялось
благодарно облизывать ему лицо шершавым влажным языком. Глаза пса светились
теплом и грустью. Майк был тоже, как и Боб, одинок. У них обоих не было
других друзей, и поэтому всю свою любовь они целиком отдавали друг другу.
Боб гладил его, а Майк прыгал и визжал от удовольствия. Потом Боб
принес ему поесть и стал открывать все свои многочисленные замки - сначала
на трейлере, а затем - все остальные. Они были в целости и сохранности, в
том же положении, в котором он их и оставил. Открыв ящик с оружием, он
полюбовался его содержимым, затем быстро достал "Ремингтон 700" и осмотрел
его. Самым последним он открыл замок на маленькой мастерской позади
трейлера, где все еще лежал в разобранном виде тот упрямый винчестер. Боб
смотрел на него и чувствовал огромное желание снова заняться оружием и
попытаться разгадать его сложную загадку. Почему он его подводит? Может, это
от усталости или недостатка внимания?
Или у него просто такой капризный характер и ему нельзя доверять в
трудную минуту? Или он просто устал, этот старый кусочек стали, потеряв силу
духа и веру в свои собственные силы, ведь все-таки уже пятьдесят лет в
строю? Но чем дольше он смотрел на винтовку, тем больше понимал, что уже не
сможет вернуться к ней, как бы сильно его обратно ни тянуло. Теперь у него
было новое дело, и ему очень хотелось скорее начать его, хотя он никогда
раньше не думал, что пережитое во Вьетнаме когда-нибудь снова начнет мучить
его, тем более здесь.
Боб вспомнил, как он лежал, придавленный к сырой земле мертвым телом
Донни, как кровь Донни лилась по его телу и смешивалась с его собственной
кровью, как в воздухе радостно кружились птицы, предвкушая легкую добычу, а
из-за насыпи доносился усиленный громкоговорителем голос майора:
- Не шевелись. Боб. Черт, сейчас мы вызовем огневую поддержку и
выкурим этого ублюдка из его норы.
Страдая от боли, он лежал и вспоминал, как тогда, в долине Ан-Лок,
Донни на фоне этих проклятых зеленых холмов был виден как на ладони, но с
завидным спокойствием продолжал стрелять из своей М-14 по желтомордым
ублюдкам, которые лезли на них живой стеной. С поразительной скоростью он
выпускал пулю за пулей, в то время как Боб, скатившись со склона холма,
карабкался к безопасной вершине крутой каменистой возвышенности, где мог
скрыться от града свистевших вокруг него пуль. Не останавливаясь и не
оборачиваясь, он безумно палил в воздух, все время слыша щелканье не
попавших в него пуль. Наконец он добрался до вершины, и они вместе упали за
одним из камней, хохоча как сумасшедшие, потому что только что были на
волосок от смерти и каким-то чудом сумели избежать ее. В этом заключался
весь смысл их снайперского труда, и чувство предельной опасности, когда
смерть по нескольку раз в день проходила мимо них и оставляла в живых,
придавало удовольствию, получаемому от этой игры со смертью, необычайную
остроту и вызывало азарт, захватывало.
- Господи, Боб, тебе надо было бы посмотреть на свое лицо, когда ты
взбирался наверх. Я от смеха чуть не обоссался,- сказал тогда Донни.
- Слушай, сукин сын, какого хрена ты поперся вниз? Зачем было
рисковать еще и твоей задницей?
- Черт, Боб, стоило умереть, чтобы посмотреть на твою перепуганную
рожу. -И он весело рассмеялся.
Боб снова вспомнил о своей сокровенной мечте: он, Донни, его красивая
молодая жена Джули, несколько собак и немного виски, старого, доброго
арканзасского виски. Они живут в горах Уошито, вдали от городской суеты,
заботятся о своих винтовках, охотятся каждый день, а по вечерам спокойно
потягивают виски. Теперь он понимал, что это была бредовая идея, можно
сказать, несбыточная. Уже в момент своего возникновения она была
неосуществимой, потому что этот мир никогда не позволит тебе такую роскошь.
Но он был слишком молод и глуп, когда мечтал об этом.
Потом он вспомнил госпиталь, как к нему в палату зашел майор, с грустью
посмотрел на запакованную в гипс, висящую на противовесах ногу и сказал:
- Мы даже не могли предположить, что у них есть такие снайперы. Это
был отличный выстрел. И чертовски сложный. Да, он был прав, выстрел
действительно был отличный.
"Он нужен мне, - думал Боб. - О Господи, как я хочу его заполучить!"
За год до того, как он восстановился и снова смог держать в руках
винтовку, до него дошли слухи, что это действительно был белый человек.
Специалист. Профессионал. Приглашенный специально только для этого выстрела.
Но к тому времени война для него уже закончилась. Он чувствовал, что вот-вот
расплачется. Теплый, шершавый язык Майка скользил по его рукам, постепенно
возвращая его из воспоминаний к реальности. Боб встряхнул головой, пытаясь
отбросить от себя грустные мысли, и подумал о том, что стал слишком
сентиментальным. "О, русский! Как я хочу тебя наказать за то, что ты мне
сделал!"
Но он сдержался. Постепенно успокоившись, он снова стал тем Бобом,
который в своей жизни общался только с тремя или четырьмя людьми в Блу-Ай -
Сэмом, доктором Ле Мьексом, шерифом Теллом и теперь уже покойным Бо Старком,
естественно, когда тот бывал трезвым. Он опять стал тем Бо- бом, который
делал, по крайней мере, сто выстрелов в день, независимо от того, была ли в
горах солнечная погода или лил дождь; который посвящал все свое время только
винтовкам и мог так прожить всю оставшуюся жизнь, не заботясь ни о чем
другом.
Он чувствовал себя снова в форме, у него была работа, которую надо было
сделать, и это было прекрасно. Он был готов.
Сидя за чашечкой кофе без кофеина, Боб постепенно вырабатывал свой
собственный план. Он работал по восемнадцать, двадцать, двадцать два часа в
день, склонившись над кухонным столом, на который падал либо тусклый свет
электрической лампочки, либо серый свет январского дня, и прерываясь только
для того, чтобы утром выйти прогуляться с Майком или поспать несколько
часов. Боб работал медленно и внимательно, никогда не спешил и никогда не
задерживался на ненужных деталях; он скрупулезно просматривал карты, планы и
схемы, вычерчивал для себя диаграммы, делал необходимые расчеты на
калькуляторе, изучал архитектурные конструкции зданий, приходя в результате
всего этого к определенным выводам. Он был настоящим снайпером джунглей,
привыкшим жить вдали от шумной суеты городов. Тем не менее сейчас ему
казалось, что города - это своего рода тоже джунгли и поэтому здесь можно
использовать кое-что из старого опыта. Любому стрелку, перед тем как сделать
выстрел, необходимо одно и то же условие - он должен чувствовать, что все
предметы вокруг него находятся на своих местах. Только зная это, он идет на
выстрел.
Прежде всего надо, чтобы в секторе стрельбы не было никаких помех для
обзора цели. Этому Боб придавал больше значения, чем даже полосе стрельбы.
Ему нужна была чистая линия визирования цели, вместе с тем он хотел, чтобы
было как можно меньше зданий, чтобы не было непредсказуемых порывов ветра и
каких-нибудь энергетических полей, способных повлиять на траекторию полета
пули, которая ближе к цели уже потеряет большую часть скорости. К моменту
выстрела солнце должно светить в спину, чтобы исключить вероятность того,
что солнечный свет, отразившись в линзах оптического прицела, будет замечен
кем-нибудь из тех, кто будет вести наблюдение. А Секретная Служба наверняка
будет осуществлять такой контроль. И только потом была дальность. Расстояние
до цели. Так называемая "зона вероятной опасности", определяемая Секретной
Службой, к сожалению, не существовавшая в 1963 году, сейчас составляла уже
практически полмили - восемьсот восемьдесят ярдов, где не разрешалось
открывать ни одно окно, где на каждой крыше сидело полным-полно полицейских
и над которой постоянно висели вертолеты, контролируя обстановку. Этот
русский будет где-то на расстоянии одной тысячи ярдов, хотя он может
выстрелить и с двух тысяч. Место, откуда он будет стрелять, может находиться
в радиусе трех четвертых мили. Это должно быть безопасное место, со
свободными, неконтролируемыми входом и выходом, гарантирующими пути
отступления после выстрела. Оно должно быть на определенной высоте, чтобы
хорошо была видна цель, но все-таки не очень высоко. При стрельбе сверху
вниз всегда можно ожидать, что пуля выкинет какой-нибудь трюк, особенно на
большом расстоянии, потому что существует определенная точка, после которой,
потеряв значительную часть своей скорости, она становится очень
чувствительна к малейшим изменениям ветра, энергии или чего-нибудь еще. В
конце концов Боб пришел к выводу, что Соларатов выберет позицию где-то на
третьем-четвертом этаже, но ни в коем случае не выше пятого. Еще одним
важным моментом была температура воздуха. Влажный и сырой климат обязательно
повлияет на траекторию полета пули, но холодная погода еще опаснее, чем
теплая. Близкая к нулю температура делает винтовку какой-то жесткой и
нечуткой. При такой температуре происходят практически незаметные изменения
в молекулярной структуре деревянных частей приклада и в металле ствола, не
говоря уже о руке того человека, который нажимает спусковой крючок. Боб
слышал сотни разных историй от бывалых охотников, которые, сделав порой
точный выстрел по прекрасному оленю-самцу, с ужасом наблюдали за тем, как
пуля, не причинив ему никакого вреда, пролетала в десяти ярдах сбоку, а
животное в это время исчезало в лесу, оставляя охотника один на один с
разочарованием и холодом. Он считал, что русский не будет стрелять при
холодной температуре, впрочем так же, как и в условиях жары и влажности,
потому что в этом случае возникало слишком много "если" и слишком много
"вдруг". -Если вы собираетесь сделать что-нибудь так, как это должно быть
сделано, чтобы все было на высшем уровне, то вы будете это делать там, где
вам максимально удобно, где каждый камень будет вам знаком и где климат,
земля и солнце будут на вашей стороне.
Он искал место для выстрела между пятидесятой и семидесятой
параллелями, чтобы погода была не очень солнечной, больше пасмурной, но тем
не менее это должен быть какой-нибудь город у моря, где сила ветра
смягчается прибрежной полосой и не так опасна, как в районах холодных
открытых равнин Среднего Запада или в районах замерзших озер.
Теперь надо было разобраться с шумом. Независимо от того, какой тип
винтовки выберет Соларатов на этот раз, ему все равно придется стрелять без
глушителя, потому что при использовании глушителя начальная скорость полета
пути не превышает скорость звука, а ему надо, чтобы она была более двух
тысяч футов в секунду, причем пуля должна весить не менее ста пятидесяти
гран или, скорей всего, где-то около двухсот гран, если он хочет попасть в
голову или верхнюю часть тела с расстояния двух тысяч ярдов. Его помощникам
придется построить для него что-то типа звуконепроницаемой камеры или
комнаты, своего рода стрелковый бунвер, сделанный из звукопоглощающего
материала, с однимединствениым отверстием, из которого он сможет только
прицелиться и выстрелить. Но ему нельзя будет слишком далеко высовываться из
этой щели, потому что звук выстрела будет очень сильным. Несмотря на то что
он почти полностью поглотится звуконепроницаемым материалом стен, какой-то
шум все-таки будет слышен из-за стрелковой щели. Но он будет настолько
неопределенным и рассеянным, что этого окажется явно недостаточно, чтобы
точно определить, откуда был произведен выстрел. Боб думал о том, какой
должна быть конструкция этого ящика, как в нем должно быть марко и неудобно.
Исходя из этого он пришел к выводу, что вся конструкция будет сделана не на
скорую руку, скорей всего, они работают над ней уже сейчас. Это должно быть
какое-то необычайно сложное и очень компактное сооружение, которое при
необходимости будет несложно разобрать на составные части и которое, при
всем этом, должно быть достаточно крепким и надежным. Они могут использовать
любую винтовку, начиная от 308-го калибра и кончая специальной снайперской
винтовкой 50-го калибра, о которой ходят невероятные слухи - говорят, что
она находится на вооружении только в суперсекретных снайперских
подразделениях. Конечно, русский отдаст предпочтение 50-му калибру. Все
остальные винтовки стреляли максимум на тысячу семьсот ярдов, а у этой
прицельная дальность стрельбы была намного больше.
Боб застонал - такое случалось с ним редко. Работы, казалось, был
непочатый край. Голова буквально раскалывалась от боли. Он поднял глаза и не
смог определить, что сейчас, день или ночь. Посмотрев на свои часы "Сейко"
тропического образца, которые он купил за двенадцать долларов еще в 1971
году, Боб понял, что скоро наступит полночь. Он вздохнул и снова принялся за
работу.
Патрон, время, расстояние и винтовка. Это были координаты его
"компаса", по которому он должен был определить место нахождения снайпера.
Изучая документы и проверяя сотни мест, из которых можно было сделать
.выстрел, Боб чувствовал, что пока работает впустую. Ему приходилось
начинать все сначала, детальнее прорабатывая все варианты и глубже вникая в
подробности. Он пытался представить себе, как этот человек лежит на мешках с
песком в маленькой темной комнате, расположенной в миле от цели, и спокойно
наблюдает в оптический прицел за президентом Соединенных Штатов, который,
ничего не подозревая, в этот момент с кем-то разговаривает, и вдруг...
голова президента в одну секунду превращается в какую-то красную
бесформенную тряпку, и от нее ярко- красным фейерверком разлетаются в разные
стороны куски черепа, мозги, кровь... Если снайпер будет стрелять с
расстояния мили, то потребуется несколько недель, чтобы найти эту комнату. А
ведь они могут ее никогда не найти.
Он снова, и снова, и снова прорабатывал все возможные варианты решения,
не спеша, спокойно и вдумчиво погружаясь в обстановку. Иногда он так
увлекался какой-либо идеей, что с трудом заставлял себя вернуться назад. Где
же решение? Можно ли его найти? Где все это искать? Он же не...
О-о!..
Склонившись над своими таблицами, Боб смотрел, как все вырисовывалось
само собой, без его помощи, образуя цельную и стройную картину действий
предполагаемого снайпера.
В этот момент Суэггер понял, как это все произойдет, как это должно
произойти. Теперь он знал, где это все случится.
Было уже далеко за полночь. "Ну что ж, сволочи, хорошо, - думал он, -
вы, наверное, считаете, что все будет так же, как и в 1972 году в Дананге,
за тысячу четыреста ярдов от проволочного заграждения, когда снайперская
группа "Альфа" спускалась по склону насыпи.
Нет, этого не будет.
Потому что на этот раз я уже буду готов".
Глава 9 |
|
- Ники, Ники, - сказал Томми Монтойа, - мальчик мой, на тебя это так
не похоже.
Монтойа был кубинцем, имевшим самое непосредственное отношение к
разведке; выполняя задания для различных агентств в управлений, а порой и
для индивидуальных заказчиков, он иногда по некоторым профессиональным
вопросам сталкивался с Мемфисом. Монтойа считался одним из тех
профессионалов, которые всегда работают на грани и которым их собственный ум
зачастую идет во вред. Таких, как он, обычно в один прекрасный день находят
либо в болоте Биг Мадди, либо в озере Поншартрен с чугунным грузом,
привязанным проволокой к ноге, и с глубокой раной в грудной клетке, в
которой уже плавают целые стаи мелких рыбешек. А пока Томми Монтойа лизал
ракушку устрицы и улыбался. Раскрыв створки, он положил обе половинки на
ладонь, и его толстый язык стал быстро орудовать в них, выуживая беззащитные
тельца устриц. Он смаковал их подолгу во рту, растягивая удовольствие.
Ник старался не смотреть на него. Господи, как вообще можно это есть?
Он придерживался мнения, что если та пища, которую вы собираетесь есть, в
момент приготовления не была красной от своей собственной крови, то ее ни за
что нельзя брать в рот. Но у этого кубинца были свои привычки. К тому же он
был для него полезен, потому что знал такие вещи, какие больше никто здесь
не знал... например, кое-что в сфере бизнеса.
- Ники, - снова начал Томми,- значит, ты хочешь докопаться до
источников... УБН имеет приоритетное право на получение таких высококлассных
подслушивающих устройств, которыми ты интересуешься... э-э...
- Ну давай же, Томми, - нетерпеливо прервал его Ник, желая побыстрее
преодолеть длинное вступление Монтойа, потому что во второй половине дня уже
прибывал Хауди Дьюти и Ник хотел быть в курсе всего до того, как старый Бэйс
будет здесь. Если в отношениях с Ютеем оступишься и сделаешь неверный шаг,
то потом будет очень тяжело реабилитироваться. И Ник знал это лучше, чем кто
бы то ни было. Он очень нервничал и никак не мог с этим справиться. К тому
же в этом баре, расположенном на набережной реки, было темно и полным-полно
каких-то импозантных личностей. В своем голубом поплиновом костюме "Стэй
Преет" и белоснежной рубашке он чувствовал себя так, как будто у него на лбу
было написано огромными буквами: "ФБР", к тому же он знал, что из-под пальто
предательски выпирает длинная ручка его "Смита 1076".
Он решил форсировать разговор, стараясь по возможности не выдавать
своих истинных интересов:
- Скажем, мне надо устроить небольшую проверку и я должен кое-что
записать на магнитофонную пленку. У меня наклевывается большое "дело, но я
опасаюсь, что идет утечка информации. Либо через УБН, либо через нас. Я хочу
приобрести самое современное подслушивающее устройство, чтобы результат
стоил вложенных средств, которые я, скажем, достал из кармана одного
неудачного торговца наркотиками, то есть я могу заплатить по тем ценам,
которые сейчас существуют. Итак, с чего мне лучше всего начать?
- Слушай, ты еще не устал мне лапшу грузить, дружище? Не пытайся
изнасиловать педераста или обмануть жулика - все равно ни хрена не выйдет.
Ты всегда был симпатичен мне тем, что казался довольно-таки открытым и
честным парнем. О Томми говорили, что он вместе с 2506-й бригадой принимал
участие в неудачном вторжении на Кубу, после чего два года провел в тюрьмах
у Кастро; говорили, что у него вся спина в шрамах, как изгородь забора. В
нем были эти традиционные качества латиноамериканцев - суровость и
строгость в сочетании с решительностью. Все его тело было буквально заряжено
энергией, он был резок, однако эти качества не переходили в нервозную
маниакальность творить зло и насилие.
- Да нет, я чист, старина, все так и есть. Просто мне надо узнать, как
некоторые люди умудрились пару дней назад пустить в ход очень мощное
подслушивающее оборудование и где они его раздобыли. Причем раздобыли очень
быстро, и только для того, чтобы убрать одного-единственного человека.
- Это тот парень, у которого все внутренности были выпущены?
- Да, он.
- О-о-о... Ники, это очень странный случай. Ты же знаешь, что
практически всегда можно узнать, кто конкретно замешан в том или ином деле.
Когда происходят подобные случаи, почти всегда известно, кто за кого и кто в
какой команде играет. Почти всегда, но не на этот раз. Ники, дружище,
поверь, я об этом даже ничего не слышал. К нашему городу это не имеет
никакого отношения, так же, как и к вам. Поверь мне.
- Может, и имеет. Тут есть кое-что личное. Ну скажи, Томми. Я просто
сейчас проигрываю вариант с этими устройствами. У меня есть источники,
которые гарантируют, что он был двойным агентом в Сальвадоре, и я сам
слышал, что он работал на ЦРУ. Но ЦРУ открещивается от него. Понимаешь, все
его документы настолько подозрительно чисты, что у меня невольно возникает
вопрос, как это может так случиться, чтобы человек прожил целую жизнь и ни
разу не был оштрафован за неправильную парковку автомобиля.
Томми скорчил рожу и опустошил еще одну ракушку.
Ника всегда удивляло, как этот толстый человек мог есть этих маленьких
моллюсков, с поразительной скоростью и ловкостью доставая их языком из
мерзких ракушек.
- Я пытаюсь понять, как эти люди попали внутрь комнаты и грохнули его
там. Они слышали, что он пытался дозвониться до меня. Стопроцентно слышали.
Благодаря какому-то прибору. Так вот, где они могли взять такую вещь, у
кого?
- Ладно, - наконец сказал Томми, - я думаю, то, что ты ищешь, - это
"Электроток 5400". Это портативный параболический микрофон направленного
действия, очень высокой чувствительности, очень известный благодаря своей
способности проникать даже через специально зацементированные
звуконепроницаемые стены. Они все на счету. Насколько я знаю, выпущено было
всего семь штук: четыре - для УБН, два - для ЦРУ и один - для одного ино-
странного клиента, очень, очень таинственного.
- Из какой страны? - спросил Ник.
- О, мне бы не хотелось говорить об этом, дружище... Они все время
играют там между собой в банановые войны.
- Сальвадор! Точно. Ах ты сукин сын... У него перед глазами постепенно
вырисовывалась вся картина. Это было как раз то, чего ему не хватало, то
магическое связующее звено, объединяющее все разрозненные части этого дела в
единое целое.
Он быстро прикидывал в уме: "Электроток" попал в Сальвадор в каком
году? Скажем, где-то в конце восьмидесятых, когда мы еще оказывали им
какую-то помощь. Ладно, этот Эдуарде Ланцман явно занимался там разведкой,
но что он там искал? Скорее, что нашел? Что-то серьезное, значительное и
опасное? Так, это его испугало. Поэтому он думает, кому можно позвонить, не
рискуя при этом собственной жизнью. Наверняка там что-то было связано с
большими секретами и разведкой, но Ланцман не хочет сообщать об этом своим
старым коллегам в ЦРУ, правильно? Потому что он еще не выяснил все до конца,
плюс точно не знает, кто, что и для кого делает, на чьей стороне играет тот
или иной из его коллег. Я-то знаю, насколько там все запутанно и туманно.
Поэтому ему нужен кто-нибудь со стороны, какой-нибудь нейтральный человек,
который был бы вполне безопасен и которому он мог бы доверять... чтобы
рассказать все, что знает. Потом он вспоминает о своем старом коллеге из
УБН, у которого в принципе кто-то из подходящих людей может быть на примете,
и в этот момент у него в памяти всплывает имя агента ФБР, чей телефон этот
самый приятель из УБН ему когда-то дал. Ланцман садится в самолет и улетает.
Однако его преследователи узнают о его исчезновении. Он, видимо, петляет и
двигается то в одном, то в другом направлении, пытаясь сбить их со следа. Но
те, что за ним следят, каким-то образом все равно узнают, что ему надо в
Новый Орлеан. Это дает им время на то, чтобы перебросить сюда своих людей и
установить наблюдение за аэропортом. Тут-то они его и вычислили. Когда он
прилетел, они спокойно следуют за .ним. Подслушивающее устройство уже у них.
Узнав, в каком номере остановился Ланцман, сальвадорцы, следящие за ним, при
помощи этой электроники начинают его прослушивать. Услышав мое имя, они
через какое-то время стучатся в номер, тот открывает, и убийцы делают из
бедного Эдуарде бифштекс". Томми посмотрел на него:
- Ник, у тебя такой вид, будто ты сдвинулся на религиозной почве. Ты
случайно не с Девой Марией сейчас разговаривал?
- Что-то в этом роде, - ответил Ник.
Хоть он никогда не был склонен к сильным религиозным переживаниям,
сейчас у него непроизвольно возникло желание осенить себя крестом в память
об Эдуарде, который открыл дверь своего номера, ожидая увидеть перед собой
Ника, а вместо этого получил три удара в лицо и умер такой мучительной
смертью, какую могли придумать только эти "банановые" палачи... Но даже на
грани смерти что-то очень важное продолжало его сильно волновать, потому что
он смог в таком состоянии собрать свою волю в кулак и доползти до линолеума
в ванной, чтобы написать свое последнее послание. А ведь это было уже после
того, как убийцы ушли, искромсав и изуродовав до неузнаваемости его тело, а
потом он лежал и чувствовал, что шок от ужаса, который сначала затмил боль,
теперь начинает проходить и безжалостные, страшные предсмертные муки
накатываются на него как девятый вал!
РОМ ДО.
РОМ ДО?
Что же это все-таки значит? В чем здесь загвоздка?
- У меня тут для тебя еще одна любопытная штучка есть. Перед смертью
он на полу написал своей кровью послание. РОМ ДО, заглавными буквами. С чем
у тебя эти РОМ и ДО ассоциируются, Томми? На следующий день я тринадцать
часов проторчал в библиотеке, закопавшись в книги о преступлениях и шпионаже
и пытаясь хоть что-нибудь в них найти... Я спрашивал об этом я наших
головастых мужей в Куонтико - из Отдела исследований мотиваций и
особенностей человеческого поведения. Ты же знаешь, это наши интеллектуалы.
Но они так ни к чему и не пришли. У тебя есть какая-нибудь идея по этому
поводу?
- РОМ ДО? Что бы это могло значить?.. - Он нахмурился, а потом
рассмеялся: - Смешно, черт побери, но это кое-что мне напоминает.
- Неплохое начало. Расскажи!
- Но это глупо.
- Чем глупее, тем лучше, приятель. Ты же знаешь, это мой стиль работы.
- Ты, наверное, слышал, что в шестьдесят первом я побывал на Кубе?
Бухта Кочинос, может быть, слышал. Эх, дружище, было дело! По-нашему это
означает Залив Свиней.
- Да, кое-что слышал.
- Ну так вот, мой батальон первым высадился на Ред-Бич, это около
Плайа Ларга. Естественно, мы пользовались фонетическим алфавитом сухопутных
войск. В принципе такой же был во всех вооруженных силах США. Все мы верили
в великую Америку и в слюнтяя Кеннеди. Мы любили его и верили в нашу
маленькую авантюру. - В его словах звучала нескрываемая горечь. Но он взял
себя в руки: - Короче, позже они ее изменили. Да, ее изменили и сделали
более современной, как во всем мире. Я имею в виду "Д".
- Подожди, о чем ты говоришь?
- "Д" стало обозначать .Дельта". Не "Дог", как это было раньше, а
"Дельта". Если ты выходишь на связь и у тебя позывной "Д", то это значит,
что ты - "Дельта". Рота "Дельта", авиазвено "Дельта", эскадра "Дельта",
группировка войск "Дельта", ну и в таком духе. Ну вот все это и было сделано
в начале шестидесятых. До этого ,Д" означало "Дог". А "Р" - "Ромео". Это
были такие позывные. Я служил во Втором батальоне 2506-й бригады - Ла
Бригада, - так вот у нас были позывные "Ромео Дог Два", а еще были "Ромео
Дог Три", "Ромео Дог Четыре" и "Ромео Дог Пять". А у того, кто руководил
всей операцией, он, кстати, был на корабле, позывные были "Ромео Дог Шесть".
"РОМ ДО"? Этот человек слишком торопился это написать, у него плохо
соображала голова, он умирал. Это было послание из прошлого. "Ромео Дог".
Понял?
- "Ромео Дог"? Ни черта не понял, - ответил Ник, со всех сторон
пытаясь осмыслить полученную информацию. Что же, черт побери, это "Ромео
Дог" значит?
Хауди Дьюти не изменился. Он принадлежал к той категории людей, которые
никогда не меняются. Но в Ник тоже не изменился. Ник никогда не изменится:
он так и будет всегда специальным агентом. Стать инспектирующим агентом ему
не светит. Он все это прекрасно понимал, потому что где-то в глубине души
чувствовал, что ему не дано командовать и что его не интересуют власть и
шикарный дом в городских предместьях Вашингтона. Но наличие в его личном
деле отметки о запрещении дальнейшего продвижения по службе навсегда лишало
его возможности попасть в серьезные подразделения, где работа действительно
была интересной и захватывающей, не говоря уже о возможности попасть
работать в Вашингтон. Ему как своих ушей не видать легендарного Взвода по
борьбе с терроризмом, который считался самым известным и престижным
подразделением. Эта группа быстрого реагирования состояла из прекрасно
подготовленных, тренированных специалистов своего дела; у них на вооружении
находилось самое лучшее оружие, и все их действия отрабатывались по
специальной тактике СВИТ. Их деятельность пересекалась с работой других не
менее интересных организаций и учреждений. Нику также никогда не попасть и в
Группу по спасению заложников. Сейчас те, кто служил в этой группе,
считались элитой: когда подходило время идти напролом, они выбивали двери и
выкуривали преступников из их убежищ. Не стоит ему мечтать и об Управлении
по борьбе с организованной преступностью. Это было крутое место, его
сотрудники боролись с мафией, внедряясь в ее извращенный, но чем-то
привлекательный мир. Если вы работали здесь, то вы действительно что-то
делали. То же самое можно было сказать и об Управлении по борьбе со
шпионажем, чья работа заключалась лишь в том, чтобы вылавливать кубинцев
вокруг Вашингтона и подслушивать телефонные разговоры в посольствах. Но это
было тоже интересно. Увы, Нику навсегда суждено остаться за бортом и влачить
свою жизнь в филиалах второразрядных городов. И Балтимор, и Ричмонд, и
Фредерик находились от Вашингтона на одинаковом расстоянии - чуть меньше
чем сто миль, - но в то же время между ними лежала целая пропасть, потому
что заявки на должностные перемещения Ника из одного города в другой
утверждались, но... без разрешения остаться для работы в Нью-Йорке, Майами
или Лос-Анджелесе (даже в этот город Нику никогда не светит получить
направление). Все эти новые назначения были лишь имитацией служебного роста,
фикцией... потому что, по неписаным правилам ФБР, реальное повышение по
службе для Ника было просто невозможно. Но, несмотря на все это, он не питал
ненависти к Хауди Дьюти. Ютей просто столкнулся с трудным решением: как
преподнести тот инцидент в Талсе наверх, чтобы это было максимально выгодно
для Бюро и не повредило его собственному авторитету. Все произошло так, как
и должно было произойти. В принципе Ник этого и ожидал. Поэтому, встречая
Ховарда Д. Ютея в аэропорту Нового Орлеана, Ник не чувствовал никакого
напряжения или неловкости. Они оба друг друга понимали.
Ховард стоял на тротуаре рядом с конечной остановкой автобуса и пытался
остановить машину. В этот момент он увидел Ника в сером правительственном
"форде". Бросив вещи на заднее сиденье, он даже слегка улыбнулся:
- Привет, Ник. Слушай, старина, ты прекрасно сохранился, даже прическа
не изменилась.
- Да, Ховард. Волосы почему-то никак не хотят выпадать. Даже не знаю,
что делать.
- Ник, я так сожалел, когда услышал о Майре. Она хоть не мучилась
перед смертью?
- Нет. Она очень долгое время провела в коме. У нее остановилось
дыхание. Это был легкий конец. У нее была тяжелая жизнь, зато смерть не была
мучительной.
- Да... слава Богу за то, что хоть в последние дии ниспослал ей свое
милосердие.
- Спасибо, Ховард, - скучно ответил Ник, все время следя за тем,
чтобы не назвать его Хауди. Порой такое случалось, однако Ютей, который
прекрасно знал свое прозвище, всегда делал вид, что ничего не замечает.
Хауди Дьюти был маленького роста, немного похожий на хорька, но отнюдь не
глупый и не заторможенный. Просто он всего себя посвятил работе в Бюро,
взбираясь по служебной лестнице с яростным терпением бедного парня.
Несомненно то, что в этом у него был определенный талант, но надо признать,
что и работал он максимально много.
- Меня по-прежнему называют Хауди Дьюти, Ник?
- К сожалению, да, Ховард, - отозвался Мемфис, когда они выезжали из
зоны аэропорта.
- Ладно, все будет нормально до тех пор, пока это будет за моей спиной
и пока я не узнаю, что это дошло до Секретной Службы. Тогда мне придется
расценивать это как акт вероломного предательства не по отношению ко мне
лично, а к Бюро в целом. Кстати, Ник, тебя все любят, куда ни пойдешь -
везде к тебе относятся с симпатией, поэтому кое-кому ты оказал бы неоценимую
услугу, распространив эту информацию. Я же знаю, что неофициально
распространенная информация иногда намного эффективней, чем официальные
меморандумы и директивы. Надеюсь, ты понимаешь?
- Да, Ховард, - сказал Ник. В этом был весь Ховард. Он сам
устанавливал правила и сам по ним играл... пока ему не приходила охота их
изменить.
- Так вот, Ник, большая часть предстоящей работы в ближайшие несколько
недель будет посвящена налаживанию связей. У тебя снова появится возможность
вернуться в команду. Ты обладаешь прекрасным качеством - умением ладить с
людьми. Не думай, что этого никто не заметил. Но теперь тебе понадобится вся
твоя любезность, понимаешь? Вся. Полностью.
- Конечно, Ховард. Ну и что мне надо будет сделать? Я слышал, что
прези...
- Да, да. Ник. Первого марта утром президент прилетит из Вашингтона,
чтобы выступить с речью в центре Нового Орлеана. Он собирается вручить
архиепископу Джорджу Роберто Лопезу орден Свободы. Ты должен звать: это
архиепископ из Сальвадора, ему была присуждена Нобелевская премия.
Конечно, Ник знал, о ком шла речь. Архиепископ Роберто Лопез заслуженно
считался великим человеком, он был наследником замученного архиепископа
Оскара Ромеро. Лопез не покладая рук старался примирить враждующие стороны и
уговорить их прекратить войну, которая особенно усилилась после кровавой
бойни, учиненной батальоном "Пантеры".
Ник вспомнил фотографию с обложки журнала новостей: епископ Роберто
Лопез идет среди мертвых детей на берегу реки, в своей длинной черной рясе,
со скромным серебряным крестом на шее, и сквозь маленькие круглые очки в
тонкой проволочной оправе видны полные слез глаза. Поэт, эксперт по
средневековой алхимии в Латинской Америке, он был абсолютно вне политики и
обладал такой любовью к человечеству в своем сердце, что говорил: "Я не
питаю ненависти к тем, кто это сделал. Я люблю их и прощаю. Ненавидеть их и
требовать их наказания - значит заранее знать, что весь этот ужас
повторится".
- Со времени окончания войны популярность президента покачнулась, Ник,
- продолжал говорить Ховард. - Я думаю, что он хочет привлечь епископа
Роберто Лопеза на свою сторону, чтобы победить на выборах. Естественно,
ничего плохого это ему не принесет.
- Может быть, он просто восхищен им, - предположил Ник. - В принципе
многие им восхищаются.
- В любом случае ты вряд ли представляешь себе всю картину. - Ник
понял, что он имеет в виду его уровень. - Недавно отношения между Бюро и
Разведслужбой снова осложнились. В Чикаго три месяца назад у нас пересеклись
интересы по одному делу. В министерство финансов попали фальшивые деньги, и
мы провели расследование по этому поводу. Никто из нас даже подумать не мог,
что еще кто-то занимается этим делом. Результаты ареста были плачевные:
кто-то из наших попал в их человека. Нет, не насмерть. Они говорят, что
месяцев через шесть он встанет на ноги. Но от всего этого остался неприятный
осадок.
Ник покачал головой. Только этого не хватало. С Разведслужбой никто не
любил работать, особенно когда это касалось вопросов, связанных с
обеспечением безопасности, в которых эти крутые парни в затемненных очках
были полнейшими профанами. Однако по неписаным законам они в любой ситуации
брали командование на себя. Отношения всегда накалялись до температуры
кипения. Естественно, что те, кто проработал в ФБР по десять лет и более, не
очень любили выполнять то, что им говорили двадцатитрехлетние юнцы в
солнцезащитных очках, с торчащими из ушей наушниками плейеров, с разно-
цветными значками на лацканах пиджаков и короткоствольными "узи" в маленьких
дипломатах. Тем не менее всегда все происходило по одному и тому же
сценарию.
- Все по тому же сценарию. Ник. Секретная Служба обеспечит людей и
максимальную безопасность. Все предварительные мероприятия и подготовку они
проведут сами. А мы, как всегда, будем их подстраховывать, сдерживать
местное население, чтобы оно не мешало ям работать, и выполнять кое-какие
мелкие задания, которые не вошли в официальный перечень мероприятий.
"То есть быть на побегушках", - мрачно подумал Ник.
- Сейчас директор очень суров, - продолжал Хауди.
- Нам надо будет кое-что сделать, чтобы наладить дружеские отношения.
В конце концов, это наша работа - улаживание споров и проблем. И ты и я,
Ник, мы оба с тобой своего рода миссионеры. Через тебя я буду передавать
сообщения в Секретную Службу прямо из нашего Управления в Новом Орлеане, мы
ведь тоже будем представлять из себя определенный элемент структуры
безопасности к моменту появления Флэшлайта. Это прекрасный шанс, Ник. Я
думаю, что тебе это понравится, и, если все пройдет хорошо, я обязательно
отмечу в докладе твою особую роль. Тебе придется пустить в ход всю свою
любезность и учтивость. В этом плане ты волен делать все, что тебе угодно.
Кто знает, жизнь так изменчива. Может, это и вытащит тебя из твоей трясины.
- Может, Ховард. Благодарю за поддержку. Но Ник понимал, что Ховард
поступает с ним как с самой последней дворнягой. Это был способ работы
Ховарда, точно так же работала вся система ФБР. Приблизительно то же самое
произошло в Талсе. Теперь все повторяется. - После смерти Майры тебя здесь
уже ничего не держит. Ну как, ты готов рвануть куда-нибудь на новое место?
Кстати, Хэп Фенкл сказал, что у тебя ко мне есть какое-то дело, которое тебя
очень беспокоит. Это правда?
- Да, в общем-то... Просто кое-что непонятно в одном маленьком дельце.
Тут было совершено одно убийство... да, так вот оно было совершено при
помощи специального устройства, сделанного по самым современным технологиям.
Знаешь, как это ни странно, но тот, кого убили, был сальвадо...
- Нам не здесь сворачивать? Они как раз проехали знак, который
указывал, что поворот налево ведет к центру города.
- Что?
- Я остановлюсь в "Хилтоне". Разве нам не здесь надо было к нему
свернуть?
- Э-э... ну-у... нет, Ховард, не здесь. В это время дня обычно быстрее
проехать по Шестьдесят первой улице, а потом свернуть на Девяностую,
понимаешь?
- Да, конечно. Это твой город. Но я все-таки свернул бы там, - сказал
Хауди Дьюти.
"Он не хотел, чтобы я заметил в его голосе недовольство", - подумал
Ник.
Глава 10 |
|
Во всех четырех городах он представлял из себя одну и ту же картину:
высокий, долговязый человек в голубой хлопчатобумажной рубашке, отглаженной
и застегнутой на все пуговицы. Сверху было длиннополое пальто. По- прежнему
те же замшевые ботинки фирмы "Тони Ламас" и черная, широкополая шляпа фирмы
"Стетсон".
Во всех городах он останавливался в центре, в какомнибудь второсортном
отеле. Из аэропорта всегда ехал на такси. Ел он мало и скромно, никогда не
пил спиртного и после детального изучения карт в номере осторожно шел
осматривать предполагаемые места для стрельбы. Он все время делал пометки в
блокноте, измеряя расстояния, определяя угол падения света и зависимость
между изменением тени и движением солнца по небу в определенные часы дня. В
некоторых местах он измерял температуру воздуха и старался определить
основное направление ветра, наблюдал за городским движением в самом городе и
на окраинах, внимательно рассматривал те места, где будет выступать
президент в момент предполагаемого выстрела. Бесконечно бродя вокруг зданий,
заходя во всякие подворотни и закоулки, он никогда не торопился и не пытался
попасть в те места, куда его не пускали. Единственным странным предметом,
смысл и назначение которого многие люди просто не понимали, был очень мощный
фотоаппарат, сделанный по специальной технологии. На самом же деле это был
оптический дальномер призматической конструкции с двумя сильными, удаленными
друг от друга на восемь сантиметров линзами. Благодаря этому устройству Боб
мог определить расстояние до любого предмета с идеальной точностью.
Он заметил, что в Балтиморе, в районе порта, постоянно дует назойливый
ветер. Балтимор никогда не ассоциировался у него с ветрами, поэтому такая
информация вызвала у него удивление. Ни в одном справочнике не говорилось об
этом проклятом ветре, но чайки, висящие в небе, как боевые вертолеты над
горящей деревней, сказали ему больше чем надо. Он представил, как пуля,
попав в этот воздушный поток на излете, начнет менять свою траекторию полета
и, может быть, даже не долетит до своей цели.
В Вашингтоне ему бросились в глаза деревья. В этом случае русскому
придется стрелять между ними. Надо было признать, что в это время года
видимость обычно бывает прекрасной. Но Боб подумал, что пуля в момент полета
может зацепить маленькую веточку или сучок, потому что стрелять между
деревьями - это все равно что стрелять в лабиринте, так как даже самое
маленькое препятствие на пути у крупнокалиберной пули, мчащейся в штопоре со
скоростью почти три тысячи футов в секунду, может послать ее в самом
непредсказуемом направлении.
К тому же в Вашингтоне все позиции, пригодные для стрельбы, были очень
неопределенные и сомнительные. Здание министерства юстиции располагалось
ближе всего, но угол между задней лужайкой Белого дома и этим зданием был
настолько острым, что если бы Соларатов все-таки стрелял отсюда, с
расстояния 450 ярдов, то ему была бы видна только лишь одна четвертая часть
всей поверхности цели. Такой тип выстрела необычайно труден, хотя Боб
несколько раз в своей жизни делал нечто подобное. На расстоянии мили от
Белого дома находилось здание министерства сельского хозяйства, отсюда для
снайпера открывался более ясный обзор. Тут цель уже была видна сбоку, а не
сверху, она представляла из себя более широкий объект, который не станет
дергаться из стороны в сторону, как было бы при стрельбе сверху, а четко
зафиксируется в прицеле неподвижным пятнышком. И еще... этот выстрел крыши
правительственного здания, видимо, был бы самым длинным и сложным по
сравнению со всеми другими, по крайней мере с технической точки зрения.
Новый Орлеан был южным городом, поэтому Боб его очень любил. Воздух
здесь благоухал самыми нежными ароматами, и ветры всегда были мягкими и
спокойными. Из всех южных городов Боб предпочитал именно этот. Только один
квартал не вписывался в общую структуру города - район Бурбон-стрит, где
снимались все известные фильмы. В целом же город был немного сонливым и
каким-то бесформенным, и чернокожее население еще вело себя здесь с той
элегантной вежливостью и огромным достоинством, которые возможны были только
на настоящем Юге.
Но в Новом Орлеане существовала проблема с воздухом, в котором были
сильные соляные испарения богатой солями воды и едкий, плотный мускусный
запах гниения, порождаемый бесчисленными болотами. Климат тут был
практически такой же, как и в джунглях, и, хотя в такой атмосфере все-таки
можно было выстрелить точно - в конце концов, Боб ведь делал такие
выстрелы, - в данной ситуации создавался дополнительный риск - возможность
небольшого отклонения пули, которое тоже пришлось бы учитывать во время
подготовки к выстрелу. Это уже становилось интересным. Если они собираются
стрелять с расстояния мили из винтовки 50-го калибра здесь, в Новом Орлеане,
то тогда им надо построить себе здесь же стрельбище для тренировки, потому
что каждое болото имеет свою экосистему, свой особенный, неповторимый
микроклимат, зависящий от плотности соленой воды, плотности испарений и
преобладающих ветров. К выстрелу в Новом Орлеане невозможно подготовиться ни
в Ираке, ни даже в России - там просто невозможно правильно учесть все
мельчайшие особенности реальной обстановки. Чтобы определить, как плотность
воздуха и другие особенности повлияют на траекторию полета пули, надо
вычислить закономерность в соотношении погодных условий с временными
промежутками.
"Было бы интересно прикинуть..." - подумал Боб.
Через десять дней его путешествие закончилось. Боб прилетел в Арканзас
и вернулся в свой трейлер. Все попрежнему оставалось нетронутым. Майк так
же, как и в прошлый раз, бросился ему навстречу, искренне выражая свои
чувства. Боб потрепал его за шею, погладил и, к неописуемому восторгу пса,
почесал у него за ушами. Обычно Боб редко баловал животное чрезмерным
вниманием, но Майк так долго ждал своего хозяина... Пожалуй, на этот раз он
отсутствовал даже дольше, чем когда бы то ни было раньше. В радостном
взгляде и теплом быстром дыхании собаки он чувствовал горячую и преданную
любовь. Пес упирался в него своими передними лапами и повизгивал от
блаженства и удовольствия.
- Ну что, малыш, вернулся твой старый хозяин? - спросил Боб Майка,.
удивляясь собственной сентиментальности. Да, теперь он чувствовал себя
намного лучше. Побывав в том мире, проверив себя на прочность, он сумел
вернуться сюда целым и невредимым. Работа была очень интересной и доставляла
ему удовольствие. Он хотел заниматься ею и дальше.
Боб подошел к холодильнику, достал из морозильной камеры замороженных в
брикеты цыплят и бросил их на плиту. Затем он быстро принял душ и надел
чистые джинсы и рубашку. Теперь надо было прогуляться с Манком мили три -
четыре. К тому времени, когда они вернулись, цыплята были уже готовы. Боб
любил, когда они подрумянятся. Он ел быстро, но спокойно, запивая еду
холодным чаем из огромной кружки. В чай он обычно добавлял чуть-чуть пива, и
эта холодная смесь доставляла ему огромное удовольствие, когда он запивал ею
горячую пищу.
Он чувствовал себя уставшим. Пройдя в другой конец комнаты, он взял
пишущую машинку, которая была в их семье с тех пор, когда его дед еще в
двадцатых годах имел должность шерифа графства Полк, и стал медленно и
аккуратно печатать.
Боб всегда удивлял посторонних своей грамотностью. Они все считали,
что, когда дело дойдет до букв, бывший сержант морской пехоты окажется самым
настоящим болваном, что, скорее всего, он не знает, чем отличается прописная
буква от строчной, что такое абзац, какая разница между точкой и двоеточием
или - самый сложный вопрос - для чего нужна запятая. Но он все это знал.
Более того, врожденная способность выражать свои мысли четко и ясно
доставляла ему немало удовольствия. Именно этим он теперь и занимался. Это
был доклад на двадцати двух страницах, в котором Боб излагал свои выводы,
сделанные в результате посещения четырех городов, и давал собственную
аргументацию возможных выборов позиций для стрельбы. В конце он кратко
обосновывал свое мнение и убедительно доказывал, почему Т.Соларатов выберет
именно одно из этих мест. Он знал, откуда будет сделан выстрел, потому что
сам сделал бы его именно оттуда. Теперь его это не волновало, потому что он
видел, насколько это легко было осуществить. Боб знал, что, несмотря на все
достижения в технике, которые произошли в мире после 1963 года, несмотря на
то, что человечество вступило в эру всеобщей паранойи и начало отчаянно
бороться за всемирную безопасность, все равно невозможно остановить человека
с винтовкой, который любит и умеет ею пользоваться.
Документ представлял из себя не красноречивое описание событий, а
четкое, написанное в соответствии с военными требованиями изложение доводов:
Я считаю, что объект, скорее всего, попытается сделать выстрел по Президенту
1 марта в парке Луи Армстронга в Новом Орлеане. Выстрел будет произведен
патроном пятидесятого калибра с 750-грановой пулей в медной оболочке с
расстояния приблизительно 1200 ярдов.
В момент попадания в Президента скорость полета пули составит более
1500 футов в секунду, благодаря чему пуля с такой массой пробьет любой
надетый на Президента бронежилет. Выстрел должен будет прозвучать ближе к
концу выступления Президента, которое предположительно начнется в 11.30 и
продлится сорок пять минут. Это произойдет по трем причинам. Во-первых, в
день выступления Президента то место, с которого он будет говорить, будет
находиться в тени с 10.30 утра до 2.15 дня (возможна поправка в несколько
минут в ту или иную сторону). В тот момент, когда Президент уже произнесет
большую часть своей речи, контраст между светом и тенью будет минимальным.
При стрельбе на обычные расстояния этот фактор можно было бы не учитывать,
но, принимая во внимание то огромное расстояние, которое в данном случае
будет между объектом и целью, следует учесть этот немаловажный момент.
Во-вторых, середина дня, согласно метеосводкам, самое спокойное время;
максимальная скорость ветра и порывистость наблюдаются, как правило, в
утренние часы. Русский наверняка должен об этом знать, если он внимательно
изучает обстановку. Из всех четырех вариантов практически только в Новом
Орлеане Президент будет выступать в самое спокойное время дня. В этом смысле
Цинциннати, который идет вторым после Нового Орлеана, проигрывает очень
сильно. И наконец, в Новом Орлеане существуют, по крайней мере, три надежные
и безопасные, с точки зрения возможности последующего отхода, позиции. Если
он будет стрелять с колокольни кафедрального собора - из Французского
квартала, который расположен в 1200 ярдах от места выступления, то в этом
случае он использует какое-нибудь (я думаю, небаллистическое)
шумопоглощающее устройство и потом без всяких проблем спустится по
ступенькам через черный ход на улицу, смешается с толпой и исчезнет.
Маловероятно, что укрытие, из которого будет произведен выстрел, ввиду его
удаленности от места выступления Президента, удастся обнаружить за несколько
минут (или даже часов). Прямо из собора он может очень быстро спуститься к
Миссисипи, которая находится от него в полумиле, а затем, сев в лодку,
скрыться в запутанной системе байю. В таком случае определить его
местонахождение будет практически нереально. Также возможен вариант, что он
поедет на машине вниз по улице Декатюр, главной магистрали города, на
которой несложно затеряться в огромном потоке машин в это время дня. И
наконец, третий вариант - это когда могут возникнуть непредвиденные
обстоятельства. Тогда он вполне может улететь на вертолете прямо с площади
Джексона, расположенной напротив собора.
После этого Боб изложил свои рекомендации:
1) Необходимо как можно раньше проинформировать Разведслужбу о
намечаемой попытке покушения на Президента и попытаться таким образом
объяснить Им ситуацию, чтобы они согласились с нашими доводами. Видимо,
придется приложить немало усилий, чтобы убедить их в том, что цель
проводимой операции будет заключаться не только в обеспечении безопасности
Президента, но и в том, чтобы своевременно арестовать и допросить всех
членов советско-иракской группы и подразделений поддержки.
2) Должна быть установлена четкая и бесперебойная радиосвязь, конкретно
распределены сферы полномочий и заблаговременно поставлены задачи, чтобы
Разведслужба четко знала круг своих обязанностей.
3) Надо немедленно установить наблюдение за кафедральным собором в
Новом Орлеане. Не возникает никаких сомнений в том, что группа по подготовке
и оборудованию позиции для стрельбы начнет работу там задолго до первого
марта. В это же время Служба наблюдения должна вести максимально осторожный
контроль, ничем не выделяющийся и незаметный, чтобы "не спугнуть птичку". В
связи с тем, что подразделение обеспечения противника произведет самый
тщательный осмотр самого места, предназначенного для стрельбы, и всех
близлежащих помещений, не рекомендуется использовать какие-либо приборы
открытого визуального или звукового наблюдения, вмонтированные в стены
здания. Они будут мгновенно обнаружены. Самым удобным способом наблюдения,
возможно, был бы способ контроля за ситуацией с "Ф-4 Джи", находящегося на
высоте 20 000 футов, при помощи установленных на нем приборов инфракрасного
и теплового наблюдения, как это делалось ВВС США во время войны во Вьетнаме
при наблюдении за тропой Хо Ши Мина.
4) В самые кратчайшие сроки необходимо установить наблюдение на всей
территории новоорлеанского байю с целью выявления места подготовки русского.
Для того чтобы определить особенности климатических условий в данном районе
в конце зимы - начале весны группа обеспечения наверняка попытается
осуществить несколько пробных выстрелов в каком-нибудь месте, так что
Соларатов будет уже точно знать, какие моменты ему придется учитывать здесь
первого марта.
5) Президент, конечно, должен быть предупрежден заранее, и если он
действительно такой отважный и решительный, каким он показал себя во время
войны в Персидском заливе против Ирака, то он не выставит вместо себя
двойника и не отложит выступление, а просто согласится принять участие в
этой операции и активизировать действия команды по подготовке стрелковой
позиции. Его участие во всем этом необходимо.
6) В день выступления специально сформированная группа снайперов должна
быть рассредоточена на указанных позициях, как это обозначено на карте.
Удаление позиций от места выступления Президента - около шестисот футов,
направление - от центра. Все снайперы должны быть вооружены ремингтонами
модели 40-А1, на которых установлен десятикратный оптический прицел
"Уперта". Винтовки должны быть заряжены 7,62 мм патронами "Мач Экью-рэси
Лейк-Сити Арсенал М852", принятыми на вооружение в НАТО. Это должно быть
сделано на случай, если им придется открыть огонь по советско-иракской
группе (мне бы хотелось возглавить одно из снайперских подразделений).
Считаю наиболее удобной позицией место, обозначенное на карте звездочкой.
Если, учитывая слишком большой риск, которому будет подвергаться Президент,
руководство сочтет необходимым дать мне соответствующие указания, я могу
вывести из строя всю советско-иракскую группу до того, как она сможет
причинить хоть какой-нибудь вред. Даже в толпе я смогу попасть тому, кто
будет стрелять, и его корректировщику (при наличии такового) в левую часть
груди; после этого группа быстрого реагирования должна сразу же оказаться
рядом с террористом и нейтрализовать его, чтобы тот, придя в себя после
ударного шока, не покончил с собой (он является весьма ценным источником
информации).
7) Обработка захваченного группой БР русского и/или группы по
обеспечению выстрела должна начаться немедленно, с тем чтобы мы могли сразу
же начать осуществлять оперативное воздействие на их разведку; во Вьетнаме
полученная во время допросов информация зачастую теряла свою ценность
потому, что мы действовали слишком медленно.
Он закончил и оторвался от машинки.
Теперь все.
Вроде бы ничего не забыл.
Естественно, существовала еще одна особенность, но это была такая вещь,
которую не мог предугадать ни один человек в мире. Это была удача. На нее
можно только надеяться, и, может быть, она тебе улыбнется... а может, и нет.
Боб взглянул на часы. Пора спать; завтра утром он отошлет доклад тем людям,
которые, как он теперь был уверен, представляли Центральное Разведывательное
Управление. Боб устало встал и потащился к кровати. Майка он уже привязал,
потому что эта огромная глупая лохматая собака частенько любила прийти и
улечься с ним рядом, мешая ему спать.
В четыре часа утра он проснулся, снова сел за стол и перечитал весь
документ. Вроде бы неплохо. Сон почему-то не шел. Он понимал, что это глупо,
но у него было такое ощущение, что за ним наблюдают, что он все время у
кого-то на мушке. Откинувшись на стуле, он еще раз попытался разобраться в
своем отношении к новым "работодателям". Он просто не доверял им. И это все.
Других улик у него против них не было.
А потом ему вдруг пришла в голову мысль, что не мешало бы как-то
подстраховаться самому, оставить и себе запасной шанс на случай, если
произойдет что-то непредвиденное и эти люди захотят просто убрать его с
дороги. Он попытался что- нибудь придумать, но в голову ничего подходящего
не приходило.
Продолжение следует...
Подпишитесь:
http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru |
Отписаться
Убрать рекламу |
В избранное | ||