— Ты, Вожак, головой думай, — нагло
улыбаясь, сказал Григорий. — Когда сюда шли,
заметно было, что дела у тебя идут не так чтобы
очень. Предлагаю обмен.
— Смешные вы люди, — рассмеялся Вожак. —
Ну что ты мне можешь предложить. Велю вас
обыскать, все из карманов-то повытряхну. И весь
обмен.
— Может быть я и смешной, а ты так и вовсе
тупой. Неужто меня за идиота держишь? Думаешь, я
не научился с такими, как ты дела, вести. Только
гляди, ни тебе, ни мне свидетели не нужны.
С этими словами купец достал небольшую
коробочку, из которой вынул совсем уж маленькую
шарманку.
— Вы чего, на пару спеть мне решили? —
потешался Вожак.
— Петь я не умею, — невозмутимо ответил
Клыков. — Лучше сыграю.
Он наклонился покрутил ручку и
послышался танцевальный мотив. Не то, чтобы очень
веселый или ясный, но вполне различимый.
— То, что потрескивает, — пояснил купец,
— так насчет этого не боись. Я ее на одну треть
завел, чтоб у тебя головокружение от успеха не
случилось. Теперь глаза разуй и помотри на своего
подручного.
Не без любопытства Вожак высунул голову
в окно и действительно увидел странную картину.
Башка, к большому удивлению окружающих, да своему
тоже, неожиданно пустился в пляс, высоко
забрасывая ноги, выделывая такие коленца,
которые от него и ожидать было нельзя.
— Ты чего, пакостник человечий, делаешь?
Над воинами моими глумиться вздумал?
— Вожак, ну не будь же совсем слабоумным.
Лучше смотри на пушку, ту, что слева.
Главарь воинственных корочунов
посмотрел, даже глазами заморгал. В свете
солнечных лучей стояло новое, без малейшего
пятнышка ржавчины орудие. Рядом лежали снаряды,
хоть сейчас пали по врагам.
— Только губы-то сразу не раскатывай.
Это магический предмет, пока шарманочка играет,
тот, на кого укажешь — пляшет, а твоя крепость
постепенно чинится.
— Силой взять не смогу? — без особой
надежды поинтересовался Вожак.
— Предупреждаю сразу. Чтобы она дальше
работала, нужна особая ручка. Ее я дома оставил,
пошлешь своего человека, то есть корочуна, ко мне
в лавку, там и получите. Ее действия хватит
только, чтоб всю твою цитадель починить. Но не
более. Все по совести, зелье ведь твое
корочунское тоже одноразовое.
Вожак долго чесал в затылке, но в конце
концов признал, что обмен равноценный. Знал
также, что Клыкову нет смысла его обманывать.
Магический предмет давным-давно попал в
лавку купца. Еще тогда Федотка пояснил, что
сделал шарманку старый шаман. Волшебство
воздействует только на все, что принадлежит и
служит корочунам.
Когда возвращались, приказчик все
оглядывался — не пульнет ли в них Вожак из пушки,
желая проверить работу шарманки. Он бы и вперед
спиной шел, но знал, что тогда наверняка
грохнется. Только подойдя к заветной полянке,
корочун успокоился.
— Совсем ополоумел перевертыш, —
прошептал Леший, который поджидал ушедших,
удобно примостившись под деревом. — Купец такой
солидный, серьезный человек. Лучше бы кошку завел
вместо корочуна, и то больше пользы было бы.
* * *
Убедившись, что Оксана пришла в себя и не
желая смущать ее излишней, бьющей через край
заботой, — от которой всегда становится
неудобно, — Хорс решил осмотреть то, что осталось
от гомункулусов.
Когда голова ближайшего к нему монстра
отлетела, то уже в воздухе разорвалась на
маленькие клочки. Невозможно было определить,
где остатки лица, где мозг, разодранный взрывом,
где зубы. На траву легли темно-синие ошметки,
страшные в своей одинаковости.
Оксана хмыкнула.
— Мужчины и раньше теряли из-за меня
голову, — сказала она. — Но не так.
Хорс опустился на одно колено перед
телом монстра, поднес ладонь к рваной ране и
осторожно провел над ней, не касаясь мертвой
плоти.
— О чем-то подобном я читал у Джорджо
Вазари, в его книге «Жизнеописания знаменитых
художников», — пробормотал чародей. — Вещество,
которое создал Леонардо да Винчи... Он поднялся,
машинально отряхивая руки, хотя ни до чего не
дотрагивался.
— Упоминание о нем есть только в первом
издании. Впоследствии, эти страницы были изъяты
по приказанию Флорентийского герцога. Он боялся
обвинений в колдовстве и ереси, и немудрено —
Леонардо во всеуслышание заявил, что научился не
только оживлять мертвое вещество, но и наделять
его разумом... Он играл Бога.
— Церковь его не осудила?
— Осудить человека — значит признать,
что он для тебя опасен. Если бы люди поверили
Леонардо — многие возжелали бы завладеть его
тайной. Поэтому кардиналы сделали вид, будто не
заметили очередных чудачеств старого безумца.
Хорс смотрел, как медленно рассыпается
тело монстра, превращаясь в темное конфетти.
— Инквизиторы приложили все усилия,
чтобы никто больше не увидел истинных рукописей
да Винчи...
Оксана выбросила вперед руку.
Сапфировый кинжал в форме дракона,
крепившийся к ее запястью, понесся вперед, поя
песню смерти. Быстрее, чем гном опрокинет кружку
доброго эля, клинок пролетел над плечом чародея,
преодолел дюжину саженей и замер, дрожа, перед
горлом высокого человека, появившегося из-за
кустов.
Благородная осанка и дорогой камзол,
работа лучшего мадридского портного, — не могли
скрыть нелепого недостатка его фигуры. Он стоял,
немного согнувшись, будто готовился при первом
сигнале отбивать поклоны.
Раболепство вошло в привычку,
погрузилось в тело и кости, поселилось в мышечной
памяти — более глубокой, чем зрительная или
мысленная. И эта черта странно не
соответствовала гордому, надменному взгляду,
воинской выправке и немного капризным, несмотря
на твердость, губам.
Только одна сила в мире делает человека
господином и рабом одновременно —
принадлежность к мощной и опасной организации.
— Инквизитор, — пробормотал Хорс.
Незнакомец не решался ответить. Он
смотрел на нож, зависший в воздухе возле его
кадыка.
— Стоит мне только подумать об этом, как
твой язык вывалится изо рта через горло, —
произнесла Оксана. — Зачем ты сидел в кустах?
Слишком много съел супа из редиски?
Человек приосанился.
— Мое имя Джузеппе Ломбарди, — произнес
он. — Я старший дознаватель Святой Инквизиции.
Верховный Трибунал отправил меня сюда, чтобы я
мог собственными глазами узреть мерзость
языческого божества, Вуивра.
Оксана подняла руку, и клинок вернулся к
ней в ножны.
— Почему ты не помог нам, когда мы
сражались с монстрами? — спросила она.
Инквизитор облизал губы.
— Мне было видение, — произнес он. —
Господь, явившись мне под кустом смородины,
повелел не вмешиваться в происходящее. Ибо сие
была суть ордалия, Божий суд. Я должен был узнать,
останетесь ли вы в живых после тяжкого испытания.
Тот факт, что нож больше не щекотал ему
горло, прибавил Джузеппе красноречия, и он
продолжал, захватив ртом побольше воздуха,
словно именно из него лепил фразы.
— Раз победа осталась на вашей стороне,
значит, вы угодны Господу, и я могу всецело вам
доверять.
— Сейчас он попросит нас сделать то, с
чем сам не сумел справиться, — пробормотал Хорс.
Оксана взглянула на инквизитора, и
преодолела разделявшее их расстояние едва ли не
столь же быстро, как летящий нож.
— Значит, пока на нас нападали монстры,
ты просто отсиживался в кустах? — спросила она.
— На то была воля Господа, — смиренно
ответил Джузеппе. — Что есть любовь, как не
забота о ближних? Что есть щедрость, как не отдать
людям то, что есть у тебя? Что есть храбрость, как
не позволить другим снискать славу в бою, а
самому славить Господа в тихом, безопасном
уголке?
Захватывающий фэнтезийный
боевик.
Эта книга много недель находилась в списке
бестселлеров Ozon'a.
В настоящее время, ее нет ни в одной из
он-лайновых библиотек.
Все в Москве знают купца
Григория Клыкова.
Да только людям невдомек, что раньше он был
разбойником,
а его помощник, Федотка, — не человек вовсе, а
лесной оборотень-корочун…
Все права на произведения,
опубликованные на сайте и в рассылке, охраняются
в соответствии с законодательством РФ, в том
числе об авторском праве и смежных правах. Любое использование произведения, полностью или частично, без разрешения правообладателя
запрещается.