В Михайлов. Произведения

ЛАБИРИНТЫ ДВУНОГОЙ КРЫСЫ

Продолжение:



 

АВТОПОРТРЕТ КИСТЬЮ МАЛЯРА. ЛЕКЦИЯ, КОТОРУЮ МОЖНО ПРОПУСТИТЬ 


В начале, если, конечно, правомерно говорить о каком-либо начале, я увидел эксперимент.
Во сне. Как я уже писал, сны в моей жизни играли и продолжают играть не главную,
но весьма важную роль. Во-первых, они сбываются, процентов тридцать. Я давно
уже научился определять вещие сны, и когда ко мне приходит весточка из будущего,
отношусь к этому достаточно серьезно. По крайней мере, это помогает мне пусть
приблизительно, «видеть», где разбросаны грабли. Процентов шестьдесят пять снов,
конечно, - это просто сны, в объяснении которых так хорошо преуспели всевозможные
рационалисты и психотерапевты во главе со стариком Фрейдом. Оставшиеся сны –
это золотой запас снотеки, сюжеты. Да, большинство моих текстов основана на снах.
Сон, плюс переложенная на сюжет действительность… 
Так вот, в начале мне приснился эксперимент. Тупой и жестокий, на первый взгляд,
эксперимент, полностью ломающий человеческую личность. Эксперимент раздавливал
асфальтовым катком, и был только один способ выжить и сохранить хоть сколько-то
себя: расслабиться, стать текучим, как вода, стать податливым, прекратить всякое
сопротивление и вбирать в себя силу эксперимента. Потом пришло имя: Дюльсендорф.
Карл Дюльсендорф. 
Для начала этого вполне было достаточно. Обычно я повторяю путь читателя, начиная
с первой главы. Иногда я не знаю, что будет буквально в следующей строке. В другой
раз заранее продуманный сюжет переворачивается с ног на голову. Поэтому я давно
уже отказался от придумывания книги в целом, предпочитая живую импровизацию.
Так появилась «Большая война маленького человека». Повесть о Солнце (ее образ
лег в основу сразу трех женщин), эксперименте и альтернативе, альтернативе нашему
пути развития. Когда-то давно люди выбрали, скорее всего, неосознанно, тот путь
развития, который имеем мы: путь цивилизации. Одним он нравится, другим, я отношусь
к их числу, не очень. Так вот, когда-то кроме людей на нашей планете благополучно
жили ОНИ, избравшие иной путь, совершенно, абсолютно непохожий на наш, настолько
отличный, что мы не в состоянии его даже вообразить. Со временем они отгородились
от нашей реальности, оставив небольшую лазейку для тех, в ком осталось это желание
альтернативы. Так появились эта и та стороны. С той стороны ОНИ, а с этой эксперимент:
огромная сила, олицетворяющая цивилизацию, которая всеми силами пытается пробиться
ТУДА… 
Туманно, запутанно, непонятно? Согласен. С другой стороны, разве наша обычная
ежедневная реальность более ясна и прозрачна? В большинстве случаев мы подменяем
понятное привычным, иначе бы… 
Во  второй («Тени драконов») повести появляется новый персонаж: сортировщик:
некто или нечто, подгоняющее ответ. Почему, собственно, будущее должно строго
соответствовать прошлому? Почему не наоборот? Что мешает предположить, особенно
писателю-фантасту, пусть даже начинающему, что законы природы весьма далеки от
совершенства. Другими словами, каждое мгновение порождает мириады ошибок, и если
бы они накапливались… Но этого не происходит. Почему? В дело вступает сортировщик,
который заново переписывает все прошлое с учетом допущенных ошибок, переписывает
каждый момент, всегда. Наше прошлое также текуче и неопределенно, как и будущее,
и настоящий момент – это своего рода палуба корабля, плывущего в бесконечных
просторах океана реальности. 
Конечно, эксперимент (только с маленькой буквы), как и сортировщик, никогда не
были ни экспериментом, ни уж тем более сортировщиком в обычном понимании этих
слов. Вместо этих названий вполне могли бы быть любые наборы цифр или букв, но
они могли бы начать что-то обозначать, а я этого не хотел. Тогда еще интуитивно.
 
Начиная вторую повесть, я представлял себе экспериментаторов кем-то вроде сатанистов,
во главе с экспериментом-Сатаной. Но уже с первых глав я понял, что это нечто
совсем иное. Тем не менее, остановлюсь немного на сатанизме. Все равно эта глава
называется «Лекция, которую можно пропустить». 
Долгое время, подобно, наверно, большинству обывателей, я считал сатанистов ублюдками,
которые издеваются над животными и пью кровь невинных младенцев. И неудивительно.
Достаточно хотя бы изредка смотреть телевизор или заглядывать в газеты, чтобы
преисполниться искреннего негодования: почему этих гадов до сих пор не перестреляли!!!
Заинтересовался я сатанизмом после полученного по электронной почте письма. Речь
шла об одной моей заметке на библейскую тему. Я написал: «Вы, наверно, решили,
что я сатанист? Отнюдь. Сатанисты тоже сидят на этом же крючке, только с другой
стороны. Они вообразили, что если будут творить всякие гадости, то Дьявол возьмет
их к себе на работу. Тоже мне нашлись незаменимые». 
«Раз уж ты взялся писать о сатанизме, потрудись хотя бы что-то о нем знать»,
- примерно это было в письме. Не долго думая, я забрался в интернет и… Сатанизм
действительно оказался совершенно не тем, что я о нем думал. Особенно меня поразили
два сатанинские правила из книги ЛаВея «Библия Сатаны»:
«Не обижайте маленьких детей. 
Не убивайте животных кроме как для пропитания и при защите от их нападения.»
Интересно? Тогда я приведу небольшую нарезку цитат. Материал взят с сайта «Черный
Свет». Я не собираюсь заниматься агитацией или навязывать свои выводы. Работайте
собственными мозгами, дамы и господа. Разве что для пущей объективности я разослал
эту нарезку двум интернет-знакомым сатанистам с просьбой прокомментировать текст.
Первым откликнулся Валера из Киева. Его комментарий встречается прямо в тексте
между // (наклонными чертами). 


 «Что есть сатанизм? Milchar. 

Сатана — это Сила, способствующая изменениям, поддерживающая в мире жизнь. Каждый
представляет себе Сатану по-своему, и ни у кого нет оснований считать свое представление
наиболее верным.
/Первое утверждение как минимум не доказуемо. Сатана может являться силой, например,
энтропией, может способствовать изменениям, но поддерживает ли он жизнь? Со вторым
я согласен, но хочу уточнить, что часть системы не может осознать и понять метасистему,
а потому Сатана не познаваем полностью./
Сатанизм — мировоззрение индивидуалистическое.
В сатанизме нет и не может быть четких принципов или догм, обязательных для соблюдения.
Источником сатанизма является сам сатанист, а не какие-то документы, в которых
могут быть зафиксированы принципы и догмы. 
/Не следует вместе с тем и замыкаться на самом себе. Умные мысли могут содержаться
и в книгах, только надо уметь их подвергать сомнению и пропускать через себя./
Само сатанистское мировоззрение не постоянно, а изменяется со временем, поскольку
изменение всего и вся — важнейшая черта характера Сатаны. 
/У Сатаны уже обнаружился характер?! Блеск просто. Я бы сказал, что Сатана может
быть квази-личностью или может сгенерировать нечто наподобие личности, если ему
/ей, им/ это для чего-то нужно. Но говрить о “характере” Сатаны не стоит./
Мировоззрение сатанизма не ставит перед своими последователями какой-то одной
"великой цели", "смысла жизни". Каждый сатанист сам определяет как свои цели,
так и методы их достижения.
/Согласен. Сатанизм – это путь, им можно идти, но его не делают смыслом жизни./

Определение Сатаниста. Milchar, 

II. Об уровнях развития индивида, идущего по пути Сатанизма

0-й уровень. Дьяволопоклонничество. Дьяволопоклонничество есть восприятие Сатанистского
пути как религии. Как видим, из определения дьяволопоклонничества вовсе не следует
ни принесение в жертву кошек, ни сожжение храмов других религий, ни другие подобные
приписываемые дьяволопоклонникам действия. Совершающий такие действия может быть
дьяволопоклонником, а может и не быть им. 
/Но в большинстве случаем совершающий описанные дейстивя – это дьяволопоклонник.
Аналогично тому, как напивающийся вдрязьг чаще всего – алкоголик, хотя может
им и не быть./
1-й уровень. Темная схоластика. Этот уровень - переходный между дьяволопоклонничеством
и Сатанизмом. Темные схоласты уже понимают ограниченность дьяволопоклонничества,
но еще не чувствуют интуитивно суть Сатаны. Поэтому их основное занятие - поиск
и упорядочивание информации о Сатане.
/Большинство сатанистов находятся именно на этом уровне./
2-й уровень. Сатанизм. Сатанист - это тот, кто понимает суть Сатаны, желает быть
подобным Сатане и прикладывает усилия для реализации этого желания. Такое определение
корректно с точки зрения Сатанистов, но совершенно не понятно тем, кто Сатанистами
не является. Понимание сути Сатаны - вот что выделяет Сатанистов.
/Как, полностью понимает суть? Я уже писал, что это невозможно. Быть подобным
Сатане – это означает некое приближение, но не более того. Я бы сказал, что Сатанисты
стремятся познать Сатану чтобы самим стать Сатаной. Аналогично тому, как буддисты
не изучают Будду, а сами стремятся к просветлению. Но я не специалист по буддизму
и это определение может быть некорректным с точки зрения буддиста./  
3-й уровень. Вне каких-либо категорий. Личности, достигшие 3-го уровня духовного
развития, способны сами создавать эгрегоры и новые духовные традиции. Таких личностей
существуют единицы, поэтому во всем, что касается 3-го уровня, целесообразнее
говорить о конкретных личностях, а не об уровне в целом.
/Уже появилось и духовное развитие… Такой термин вообще не употребим в понятийном
аппарате Сатанизма. Кроме того, создавать эгрегоры могут и абсолютно неинтеллектуальные
личности. Вполне допускаю наличие эгрегора бомжей или алкоголиков. Создание же
духовных традиций лишено для сатаниста всякого смысла – зачем ему это надо?/

Введение в сатанизм Anton Long, Conrad Robury

Сатана — архетип, символизирующий изменение: Обвинитель, Еретик, который отказывается
поклоняться и служить кому-либо, даже называющему себя богом. Сатана — образ,
существующий вне времени и пространства. С ним невозможно общаться в обычном
человеческом понимании, но можно стать подобным ему.
/Согласен, только вот его отказ поклоняться и служить ничем не обоснован. Так
называемое Предание о падении Люцифера – сказка и ничего больше./
Цель сатанизма — изменение хода эволюции человека и истории человеческого общества,
создание нового типа человеческой личности и цивилизации людей нового типа.
/Отучаемся говорить за всех. Я например, ни новый тип личности ни людей нового
типа не создаю, не считаю, что вышеперечисленное – цель сатанизма. В лучшем случае,
это цель отдельно взятых сатанистов./
Путь сатанизма — это путь освобождения, как внешнего, так и внутреннего.
/Освобождения от чего? Или для чего? Я не раб и освобождаться мне не от чего./
Сатанизм воспринял и продолжает развивать различные знания и эзотерические техники.
Сатанистский образ жизни включает в себя магическую практику и ритуалы.
/Совершенно не обязательно. Я вот магической практикой не занимаюсь и ритуалы
почти не использую. Ну разве что, люблю черные свечи./
Конечная цель — создать новый вид разумного существа, активно использующего все
скрытые в человеке способности, считающиеся современным человеком "сверхъестественными"
или "божественными". 
/Опять же, нет и не может быть конечной цели сатанизма, потому что: 1.у всех
сатанистов есть свои, индивидуальные цели; 2.только отдельно взятые сатанисты
могут, если им этого очень хочется, ставить себе конечную цель в виде создания
нового вида разумного существа; 3.такая цель выдает у этих отдельных товарищей
антропоцентрические установки./

Приложение: 21 пункт сатанизма  
/Откуда ты это взял? Впервые вижу./

1. Презирай жалость: это болезнь, которая делает сильных слабыми.
2. Всегда проверяй свою силу: в этом путь к успеху.
/Как ее проверять? Железки гнуть? Или интегралы брать? Что есть вообще сила?
Слишком уж декларативное утверждение./ 
3. Всегда ищи счастье в победе, и никогда — в примирении.
/Да ну? А если примирение – более целесообразно? Или будем драться до последнего
потому что «нашему королю показали фигу – умрем все, как один»? Глупо по меньшей
мере./ 
4. Наслаждайся коротким отдыхом больше, чем долгим.
/А Луна сделана из сыра? Глупость./ 
5. Собирай урожай, посеянный другими: ведь и ты тоже сеешь для будущих поколений.
/Да с чего вы это взяли?/ 
6. Никогда не люби настолько, чтобы не быть готовым увидеть смерть того, кого
ты любишь.
/Может, лучше не привязываться к объекту своей любви? Так оно целесообразнее./

7. Не строй на песке — строй на скале; не строй для сегодняшнего дня, не строй
для дня вчерашнего — строй на все времена.
/Ой, как громко сказано… Я же считаю – делай так основательно, как будто тебе
завтра умирать и так неторопливо, как будто у тебя впереди тысячи лет./  
8. Всегда стремись к большему — к совершенству, которого еще никто не достиг.
/Еще одна декларативность./ 
9. Лучше умереть, чем подчиниться.
/Писавшему 15 лет?! Юношеский максимализм аж прет. Для него не существует целесообразного
конформизма – я делаю это, ты делаешь то и в результате получаем оба – так нет,
лучше ж умереть. Нельзя распространять такое утверждение на неограниченное число
случаев./
10. Кузнец не кует искусство — он кует мечи для воинов, и в этом — великое искусство.
/Ну и к чему это сказано?/
11. Развивайся, все время побеждай себя прежнего — тогда ты победишь всех и все.
/Бля… Ну почему побеждай, а не превосходи? Что за стремление к самоизнасилованию?/

12. Кровь живущих ныне питает семена будущего.
/Да, круто, только на фига?/ 
13. Кто стоит на вершине пирамиды из черепов — тот видит дальше всех.
/Оччень стррашно… Юношеский максимализм аж преть./ 
14. Не отвергай любовь, а получай от нее удовольствие, как самозванец от своей
власти.
/Хм… Это понимать так, что любви человек по меньшей мере не достоин и кроме как
силой ее не получишь? Это не прямо сказано, но косвенно./ 
15. Все великое построено на печали.
/Какой замечательный бред! Давно так не смеялся./ 
16. Стремись не только вперед, но и вверх — к истинному величию.
/Есть еще и не истинное величие? А на х… мне к истинному стремиться? Извини,
но серьезно я такое комментировать не могу./ 
17. Будь свежим ветром, который сметает старое и приносит новое.
/Например, навоз с соседнего поля. Жуть, как романтично./ 
18. Пусть земная любовь будет твоей целью, но твоя высшая цель — величие.
/Опять величие… Ну на х… оно мне надо?/ 
19. Ничто так не красиво, как человеческое тело, особенно женское.
/Категорически не согласен. Товарищ автор давно на пляже не был, раз так считает.
Человеческое тело красиво, когда им занимаются и уродливо, когда на него плюют.
 
20. Развеивай иллюзии: сильному они вредны.
/Ты уверен, что перед тобой сильный?/ 
21. Все, что не убивает — делает сильней.
/Типа пересказывая Ницше./

Сатанизм как образ жизни Milchar

Вместо понятий добра и зла сатанист рассуждает понятиями пользы и вреда, удовольствия
и неудовольствия, которые относительны уже по своему смыслу.
/Не каждый сатанист, а Милчар. Я например, не употребляя понятия добра и зла,
рассуждаю такими категориями как необходимость и целесообразность. Кроме того,
не все, что приносит удовольствие необходимо и безопасно./ 
Что же есть любовь в сатанистском понимании? Это чувственное стремление разумных
личностей друг к другу.
/Только чувственное? Какая ограниченность в понятии любви. Своего определения
дать не могу, увы./
 Влюбленные могут проявлять свои чувства любым способом, который устраивает их
и не наносит вреда окружающим. 
/Ну, не стоит излишне обобщать, потому что не ясно что подразумевается под вредом?/
И какие-либо собственнические инстинкты, ревность, абсолютно не уместны.
/Это еще почему? Если двое любящих людей договорились, что будут только друг
с другом,  то что в этом ненормального? А разыграть сценку “жуткой ревности”
бывает даже полезно./
Дети имеют право любить и быть любимыми, и сатанизм не может им в этом праве
отказать Секс — это доставление чувственного удовольствия друг другу, а способы
могут быть разными, в том числе и в зависимости от возраста. Само собой разумеется,
сатанизм не накладывает на индивида никаких требований в плане так называемой
сексуальной ориентации. 
В сатанистском сообществе действует свободная любовь, и, следовательно, необходим
свободный состав семьи.
/Необходим кому?/
 Сатанистская семья может состоять из любого количества индивидов, любого пола
и сексуальной ориентации. Главное условие — все друг друга любят и хотят жить
вместе.

Сатанист и его мировоззрение Milchar

Основу своего мировоззрения сатанист формирует сам, и только некоторые детали
заимствует из внешней среды. 
Сатанист подобен Сатане и стремится еще больше развить в себе сатанинские черты.
/Типа «круче Сотоны только Сотонисты»? Надоело уже Варракса пересказывать./
Сатанизм — это не совокупность идей, а путь развития личностей определенного
типа. 
Качества, необходимые для сатаниста
Отсутствие хотя бы одного из них указывает, что индивид сатанистом не является:
постоянное развитие, индивидуализм, непокорность, творческий подход.
/Этот список не полный, возможны и другие качества./
Качества, желательные для сатаниста: эгоизм (разумный), неподверженность самообману,
ответственность, главенство разума, отход от человеческого, объективная самооценка,
гармоничность, преодоление себя, использование людей.
/Возможна объективная самооценка?! Зачем преодолевать себя и что делать, если
я не вижу необходимости использовать людей?/  
Сатанист — это тот, кто обладает определенными качествами, а не тот, кто придерживается
определенного мнения. Сатанистом невозможно стать в один момент; можно только,
уже будучи таковым, осознать этот факт.
Сатанизм — это философия, созданная сатанистом, а не идеология, предназначенная
для восприятия сатанистами.
/Однако общаться бывает очень даже пользительно – по меньшей мере для устранения
глюков./

13 различий между сатанизмом и религией Milchar

13 различий между сатанизмом и религией Milchar
1.      Сатанизм не требует веры
/Не предполагает веры./
2. Сатанизм не ставит цели увеличить численность своих сторонников
3. Сатанизм не регламентирует ритуалы для своих последователей
4. Чтобы быть сатанистом, не обязательно состоять в сатанистской организации
5. Сатанист сначала создает свое мировоззрение, а потом уже осознает себя сатанистом
6. Сатанизм не ставит конечной цели, которой надо достигнуть
7. Сатанизм не предъявляет моральных требований
/Он вообще не использует такого понятия./
8. Чем древнее текст, тем меньше его ценность для сатанизма и тем больше — для
религии
/Смотря какой текст./
9. Религия стремится опустить богов до уровня человека, сатанизм стремится поднять
человека до уровня богов
10. Сатанизм не дает готовых ответов на вопросы
11. Религия стремится к единомыслию, сатанизм — к разнообразию взглядов
12. Сатанизм не стремится встроиться в структуру общества
13. Сатанизм не считает человека венцом творения

Часто задаваемые вопросы по сатанизму Milchar

4. Что дает сатанизм сатанисту?
Возможность жить так, как для сатаниста естественно. Освобождение от всего, что
мешает развитию его личности, реализации способностей и талантов. Возможность
приблизиться к пониманию сущности мира и человеческого общества, и практически
использовать это понимание в своей жизни. Наконец, возможность общаться с себе
подобными, с единомышленниками. 
/Не думаю, что это относится только к сатанизму и не уверен что вообще корректно
так ставить вопрос./
11. Почему сатанисты противостоят христианству?
Потому что христианство в данный исторический момент является наиболее распространенной
идеологией сил, противодействующих любым изменениям в мире, развитию познания,
расширению свободы личности. Т.е. христианство — знамя сил, противодействующих
Сатане.
/Мусульманство противостит не меньше. Дело в том, что большинство сатанистов
живут в странах с иудео-христианской религией /Европа и США, СНГ/ и соответственно,
насаждаемые иудео-христианством ценности и нормы нас не устраивают./.  
15. А что вообще запрещено сатанисту?
Сатанисту ничего не запрещено. Но есть действия, которые свидетельствуют о том,
что совершающий их человек не является и никогда не был сатанистом.
/Есть глупость, нецелесообразность и отсутсвие необходимости поступать определенным
образом в определенных обстоятельствах. А запретов – нету./  
16. В газетах пишут, что сатанисты совершают ритуальные убийства, поджигают церкви,
разоряют кладбища. Зачем они это делают?
Сатанисты не совершают ритуальных убийств, не поджигают церкви и не разоряют
кладбища. И вообще не делают ничего такого, что не приносит им никакой пользы.
А есть широко распространенное явление, которое я называю подделкой под сатанизм.
Подделка под сатанизм — это стремление выглядеть сатанистом в глазах других при
полном непонимании сущности сатанизма. То есть воспроизведение в реальной жизни
всех расхожих слухов и сказок о сатанистах: "мрачные" ритуалы без цели и смысла,
хулиганство в церквях и на кладбищах, "жертвоприношение" кошек и голубей опять
же без определенной цели, а то и "ритуальные убийства" — уж кому на что глупости
хватит. Это все подделка — т.е. желание считаться сатанистом, не являясь таковым.
/И вплотную подходим к вопросу “кого считать сатанистом”. Чтобы собственно ответить
на вопрос я скажу так: если сатанисты и совершают описанные действия, то не больше
чем граждане иных конфессий, а о целях у них самих спросить надо./
17. Говорят, что сатанисты должны устраивать сексуальные оргии, заниматься свободной
любовью и всякими извращениями, а если мне этого не хочется?
Сатанисты никому ничего не должны. А что такое "извращение"? Внятного ответа
на этот вопрос никто дать не может…
18. Говорят, что в сатанинских ритуалах используются наркотики и вообще сатанисты
все на игле сидят. Как вы к этому относитесь?
Поскольку сатанист руководствуется в жизни своим разумом, то для него крайне
нежелательно все, что может на его разум вредно повлиять, и наркотики в том числе.
Кроме того, идея независимости личности — также одна из основных в сатанизме.
Поэтому зависящий от наркотика человек не может считаться сатанистом.
Некоторые утверждают, что с помощью наркотиков можно прийти к иному пониманию
мира, добиться каких-то успехов в магической практике, и при этом сохранить разум
и здоровье. Но опыт показывает, что в большинстве случаев наркотики сильнее нас,
и ни к чему, кроме умственной и физической деградации их употребление не приводит.
Хотя отдельные редкие исключения бывают.
/Вопрос – это глупость и человек, который его задал ни фига в сатанизме не понял.
Лично я к наркотикам отношусь осторожно, но без патологического страха. Кроме
того, что подразумевается под наркотиком?/
21. Я хочу пообщаться с Сатаной, как его вызвать?
Сатана — не милиция, чтобы его вызывать :-)»
/Ну и сравнение…/ 


Уже после написания второй повести мне в руки попалась книга Петра Демьяновича
Успенского Tertium Organum. Конечно, я слышал раньше об этой книге, читал работы
Успенского связанные с Георгием Гурджиевым и его четвертым путем, но когда я
взял в руки Tertium Organum, я испытал шок. С одной стороны, я читал и буквально
ощущал границу собственного понимания. Я был на «краю земли сознания», и заглядывал
 в бездну невозможного. С другой… но сначала приведу некоторые вырезки, которые,
- иначе бы пришлось переписывать все слово в слово, - смогут позволить вероятному
и, надеюсь, реальному читателю определиться и пуститься в поиски книги, или окончательно
для себя решить, что «такое дерьмо» не для него. Ну да, мозги должны быть собственные.
 
 «Прошедшее и будущее одинаково не определены, одинаково существуют во всех возможностях
и одинаково существуют одновременно.
Временем мы называем расстояние, разделяющее события в порядке их последовательности
и связывающее их в различные целые.
Это расстояние лежит по направлению, не заключающемуся в трехмерном пространстве.
Если мы будем мыслить это направление в пространстве, то это будет четвертое
измерение пространства.
Четвертое измерение связано со «временем» и с «движением». Но мы не поймем четвертого
измерения до тех пор, пока не поймем пятого измерения.
Пятое измерение — это перпендикуляр к плоскости времени, та высота, на которую
должно подняться наше сознание, чтобы одновременно увидать прошедшее, настоящее
и будущее.
Пятое измерение следует рассматривать не как лежащее вне сознания, а как свойство
самого сознания — ту линию или то направление, по которому должно расти сознание.
Всякое тело трех измерений, существуя, как бы движется во времени и оставляет
след своего движения в виде временного или четырехмерного тела. Этого тела мы,
в силу свойств нашего воспринимательного аппарата, никогда не видим и не ощущаем,
а видим только его разрез, который и называем трехмерным телом.
Но есть ли движение? Мы не знаем.
Исходя из этого, можно предположить, что те явления, которые мы называем явлениями
жизни, есть движение в высшем пространстве. Те явления, которые мы называем механическим
движением, есть явления жизни в пространстве, низшем сравнительно с нашим, а
в высшем — просто свойства неподвижных тел.
Но искусство идет дальше обыкновенного человеческого зрения, и поэтому есть стороны
жизни, о которых может и имеет право говорить только искусство.
Таков вопрос о любви. Только искусство умеет подходить к любви, только искусство
умеет говорить о ней.
Обыкновенно отношения мужчин и женщин рассматривают, как необходимость, вытекающую
из необходимости продолжения человеческого рода на земле. Рождение — вот raison
d'etre любви с религиозной, моральной и научной точки зрения. Но в действительности
творчество заключается не в одном только продолжении жизни, а, прежде всего и
больше всего, в творчестве идей. Любовь является огромной силой, производящей
идеи, будящей творческую способность человека.
Если в мире существует сознание — то сознание должно быть во всем.
Только для нашего ограниченного ума, для нашей ограниченной способности общения
с другими сознаниями, для нашей ограниченной способности аналогии — сознание
проявляется в определенных классах живых существ, рядом с которыми существуют
длинные ряды мертвых вещей и механических явлений.
Все «существа», сознающие себя не в трехмерном разрезе мира, для нас недоступны.
Главная идея Фехнера заключается в том, что более широкие формы сознания состоят
из более ограниченных форм, но не представляют собой простой суммы ограниченных
форм. 
Таким же образом душа Земли находит отношения между содержанием моего и вашего
ума, такие отношения, которых наши отдельные умы не сознают. Она создает схемы,
формы и объекты, пропорциональные ее более широкому полю действия, для постижения
которых наши душевные поля слишком узки. И она знает нас и наши отношения в то
время, как мы не знаем ни ее, ни своих настоящих отношений друг к другу. Вся
внутренняя жизнь Вселенной устроена как будто таким образом, что более широкое
сознание всегда может держать под наблюдением более узкое, но никогда не наоборот.
Но если вместо того, чтобы размышлять, люди просто посмотрят вокруг себя, то
они увидят, что в действительности смысл жизни совсем не так темен. Он заключается
в познании. 
Мир един, — способы познания его разные. И с несовершенными способами познания
нельзя проникнуть в то, что доступно только совершенным способам.
Мы видели, что математика, собственно, уже нашла путь в этот высший порядок вещей.
Проникая туда, она, прежде всего, отказывается от своих основных аксиом «тождества
и противоречия».
В мире бесконечных и текучих величин — величина может быть неравна самой себе;
часть может быть равна целому, — и из равных величин одна может быть бесконечно
больше другой.
Все это звучит как абсурд с точки зрения математики конечных и постоянных чисел.
Но сама математика конечных и постоянных чисел есть математика нереальных величин;
поэтому абсурд с точки зрения этой математики только и может быть истиной.
Высшая логика существовала раньше, чем была формулирована дедуктивная и индуктивная
логика. Высшую логику можно назвать индуктивной логикой, логикой бесконечности,
логикой экстаза.
Попробуем перечислить те свойства мира причин, которые вытекают из всего сказанного
раньше.
Прежде всего необходимо отметить, что свойства мира причин невозможно передать
словами. Всякая высказанная мысль о них будет неверна. 
Что же мы можем сказать о мире многих измерений, о мире ноуменов, или о мире
причин?
1) В этом мире «Время» должно существовать пространственно; то есть временные
события должны существовать, а не случаться, то есть существовать до и после
совершения и лежать как бы на одной плоскости. Следствия должны существовать
одновременно с причинами. То, что мы называем законом причинности, там существовать
не может, потому что для него необходимым условием является время. Там не может
быть ничего, измеряемого годами, днями или часами. Не может быть прежде, теперь
и после. Моменты, разных эпох, разделенные большими промежутками времени, существуют
одновременно и могут соприкасаться. Вместе с тем все возможности данного момента,
далее противоположности одна другой, и все их результаты до бесконечности должны
быть осуществлены одновременно с данным моментом.
2) Там нет ничего измеряемого нашими мерами, ничего соизмеримого с нашими телами,
ничего больше или меньше наших тел. Нет ничего, лежащего справа и слева, сверху
или снизу от наших тел. Ничего, похожего на наши тела, линии или фигуры. Различные
пункты нашего пространства, разделенные для нас большими расстояниями, там должны
соприкасаться.
3) Там нет материи и движения. Нет ничего, что бы можно было бы взвесить, или
сфотографировать, или выразить в формулах физической энергии. Нет ничего, имеющего
форму, цвет или запах. Ничего обладающего свойствами физических тел.
4) Там нет ничего мертвого и бессознательного. Все живет, все дышит, все думает,
все чувствует, все сознает и все говорит.
5) В том мире не могут быть применимы аксиомы нашей математики, потому что там
нет ничего конечного. Там все бесконечно и, с нашей точки зрения, переменно.
6) Там не могут действовать законы нашей логики. С точки зрения нашей логики
тот мир внелогичен. Это область, законы которой выражает Tertium Organum.
7) Там не может быть разделенности нашего мира. Все — есть целое. И каждая отдельная
пылинка, не говоря уже о каждой отдельной жизни и о каждом человеческом сознании,
— живет одной жизнью с целым и заключает в себе все целое.
8) В том мире не может существовать двойственности, дуалистичностъ нашего мира.
Бытие там не противоположно небытию. Жизнь не противоположна смерти. Наоборот,
одно заключает в себе другое, «я» и «не-я», движение и неподвижность, единство
и разделенность, добро и зло, истина и ложь — все эти деления там невозможны.
Все субъективное — объективно и все объективное — субъективно. Тот мир — мир
единства противоположностей.
9) Ощущение реальности того мира должно сопровождаться ощущением нереальности
этого мира. И в то же время разница между реальным и нереальным там существовать
не может, так же как не может существовать разница между субъективным и объективным.
10) Тот мир и наш мир не есть два разных мира. Мир один. То, что мы называем
нашим миром, есть только наше неправильное представление о мире.»


Конечно же, эксперимент, в таком случае, есть олицетворение нашей трехмерности,
тогда как Драконы… Мир драконов был миром четвертого измерения, и тот факт, что
книга попалась мне на глаза только после окончания второй повести, имел определенное
значение. Правда, я еще не понимал, какое. Окончательно я перестал верить в совпадения,
когда прочитал «Новую инквизицию» Роберта Антона Уилсона, которого я совершенно
случайно (случайно ли?!!!) скачал в интернете почти одновременно с Успенским.
 «По мнению д-ра Уилера, поскольку нелокальное взаимодействие в пространстве
экспериментально доказано Клозером и Аспектом, нам пора задуматься над нелокальным
взаимодействием во времени, которое тоже подразумевается теоремой Белла. (Вспомним,
что нелокальность проявляется везде и всегда) Д-р Уилер утверждает, что действие
наших сегодняшних экспериментов может «распространяться на миллиарды лет назад»
и в буквальном смысле создавать прошлое, включая «большой взрыв». С его точки
зрения, «мы ошибаемся, считая, что прошлое определенно существует «где-то там»:
«большой взрыв» производился и производится нашими нынешними «измерительными
действиями».» 
Доктор Уилер говорил о сортировщике! Это начало пахнуть мистицизмом. Сны, основанные
на незнакомой до селе мне квантовой механике, и философии, литература… Неужели
мое вдохновение позволило заглянуть в некую иную действительность, путь даже
через замочную скважину, пусть без надлежащего понимания… Но как сказал доктор
Валентин Пильман в «Пикнике на обочине», самое важное открытие Посещения есть
сам факт Посещения. Иными словами факты говорили о том, что я не такой уж и фантаст,
а то, что дверью для моих откровений являются сны, еще не говорит о том, что
сны выдают глупость. К тому же, если верить истории, масса действительно выдающихся
открытий сделано во сне. 
Открытие!!! Это действительно было открытием, по крайней мере, в масштабах одного
человека! 
Идея двух сторон трансформировалась в идею двух богов, один из которых – текучий
бог мистиков, другой жестокий, мстительный бог человечества. Именно его создали
люди по своему образу и подобию, и теперь он заставляет людей следовать этому
образу. Именно ему служат все организованные религии. Именно для его усиления
требуется кровь, дисциплина, церкви и закон. Это своего рода магический ритуал,
черный ритуал, по сравнению с которым все так называемые козни дьявола –  ерунда,
детские игры. Когда же я попробовал трактовать писания с позиции двух богов!..
Гипотезе все еще не хватало последнего штриха. Нужен был СОН. Я ничего не хотел
вносить в теорию сам, отведя себе роль проводника или пророка. Я был если не
новым Моисеем или Магометом, то, как минимум, Иосифом Смитом. Опять таки пока
что для самого себя. 
Я ждал и писал Купера, но каждое слово, казалось, переписывало меня. 

 
ФИЗИКА ДЛЯ ДАУНОВ. БОГ НА ЗЕМЛЕ


Лампочка была настолько тусклой, что на нее можно было смотреть, не мигая, целую
вечность. Она горела в грязном (от чего была еще более тусклой) разбитом плафоне
посреди низкого, грязного потолка из плохо подогнанных друг к другу некрашеных
досок. Доски, заметно откушанные шашелем, хранили следы недавней обработки керосином.
Керосином здесь было пропитано буквально все, включая постель. 
У Купера в голове возник образ Нациста. Был у него в детстве такой кот. Лоснящийся,
черный, задиристый... Вылитый нацист. Однажды поймал где-то кот клещей-власоедов,
от которых шерсть выпадает, как от лишая. Чем только не пичкали бедного кота:
и мазями, и уколами, и растворами ядохимикатов, от которых у него начиналась
рвота, клещам хоть бы хны. Осталось последнее средство: керосин. Намазали кота
керосином. Хорошо не всего, а только голову и плечи. После этого кот просидел
в темном углу в состоянии глубокого обморока дня три-четыре. Даже в туалет не
выходил. Думали, помрет, но кот выжил, только шерсть выпала на всем обработанном
участке. Шерсть отросла, но образ наполовину лысого кота навсегда остался в памяти
Купера рядом с запахом керосина.
Запах был настолько сильным, что вызывал раздражение в горле, которое Купер воспринимал
с абсолютным безразличием мертвого тела. Он наблюдал за происходящим как бы со
стороны, и даже не наблюдал (для этого требуется хоть и незначительное, но все
же усилие воли), а пассивно воспринимал, как и полчища мух, многие из которых
лазили по его лицу, как постоянно сыпавшуюся из щелей в потолке труху. Он был
абсолютно пассивен, настолько пассивен, что временами не мог понять, жив или
мертв, что тоже не имело никакого значения. Говорят, Бодхидхарма двадцать лет
смотрел на стену, прежде чем публично нагрубить китайскому императору, или сначала
нагрубил, а потом уставился в стену, от созерцания которой отвлекся только ради
такого же безумца, как и он сам? Купер был полностью выключенным. Глаза смотрели
в потолок, уши улавливали положенное количество звуков, тело чувствовало все,
что надо, но сам Купер был выключен или, говоря компьютерным языком, завис окончательно
и бесповоротно. Вокруг него летали мухи, сыпалась труха, изредка возникали и
исчезали лица людей, дни сменяли ночи... Повсеместно происходили тысячи событий,
которые обычно определяют течение времени, которого больше не было в сознании
Купера. Там царила вечность, и это делало невозможным любую связь с внешним миром,
который периодически запускал в него свои щупальца-зонды. 
Каждый день, утром и вечером заходил он. Высоченный, заросший густыми черными
волосами мужик с огненными глазами. У него были длинные густые волосы, которые
очень редко встречались с расческой, густые ресницы и брови, а усы и борода росли,
начиная от глаз. Он подходил к постели, несколько минут смотрел на Купера своими
испепеляющими глазами и уходил. Он был само молчание, и даже шаги его были бесшумными.

По утрам приходила маленькая, тощая старушонка, которая вертелась, как электровеник,
убирая комнату. Ее занятие было совершенно бесполезным, так как с потолка постоянно
сыпалась труха, и стоило ей уйти, как на скудной обстановке тут же вновь появлялся
слой пыли. Но это нисколько ее не волновало. По утрам старуха была запрограммирована
на уборку, и больше ничто ее не касалось. Она вертелась со скоростью последнего
"пентиума" и при этом, ни на секунду не умолкая, рассказывала все мыслимые и
немыслимые новости. 
-Мы как раз стирали белье на речке. Была пятница, а по пятницам я всегда стираю
пожитки. У нас в роду все стирали по пятницам: и моя мать, и мать моей матери,
и ее мать. Так у нас было заведено. Поэтому мы всегда стираем по пятницам. Так
вот, вошла я, значит в реку, тут косая Марта как завизжит, и подолом лицо прикрывает,
а из-под подола ее старческий срам торчит. Смотрю, а по берегу ты идешь. Медленно
так, неторопливо, словно богатый кабальеро по проспекту. Идешь, а сам весь голый.
И смотришь, как сейчас в никуда. Идешь и никуда не смотришь. Я к тебе обращаюсь,
а ты не реагируешь, словно совсем нас не видишь. Тогда я взяла тебя за руку,
и как маленького привела домой. Потому что твоя душа блуждала далеко от тела.
Она и сейчас у тебя где-то бродит по своим делам, а тогда была еще дальше. Я
привела тебя домой, потому что Романо... Его дед тоже когда-то терял душу, а
когда она вернулась, стал настоящим кудесником. Помнится, принесли к нему внука
Маркизы, которого ударил конь, думали, что конец мальчишке. А мальчишка был статным,
высоким, красивым. Девки так по нему и сохли. Тогда у нас было много молодых,
не то, что сейчас... Так вот, думали все ему, конец, умрет или станет калекой
на всю жизнь беспомощным. Ан нет, выходил, долго выхаживал, правда, но выходил.
Взяла я тебя за руку и привела. А он посмотрел на тебя, и приказал здесь положить
и не трогать. Вот тебя никто и не трогает. А в деревне все только о тебе и говорят.
Никогда еще у нас не бродили голышом... 
Она бы тараторила еще целую вечность, но в комнату вошел Романо с внушительной
плеткой в руке. Он совсем низко наклонился над Купером, долго смотрел ему в глаза,
потом резким движением откинул неопределенного цвета тряпку, служившую одеялом.

-Поднимайся. Хватит бока отлеживать. 
Купер никак не реагировал на происходящее, он не понимал, не хотел понимать,
что от него нужно этому человеку. Тогда Романо сильно ударил плетью по постели
рядом с Купером. 
-Вставай, или следующим ударом я угощу тебя. 
Купер словно бы ощутил на себе этот удар плети. По телу пробежал электрический
разряд, словно плетка переключила его внутренний тумблер в положение Жизнь. Купер
медленно сел на кровати. Он ожидал приступ боли или сильное головокружение, но
превозмогать ему пришлось только лень. Таким ленивым тело бывает, когда слишком
долго спишь. 
-Так уже лучше. Завернись в простыню, и пойдем. 
Купер поднялся и надел простыню на манер туники. 
-Надень, - он указал пальцем на стоявшие возле кровати шлепанцы. 
Купер обулся. Теперь у него была не только туника, но и сандалии. Вообразив себя
патрицием, следующим за варваром, он отправился за Романо. Миновав еще одну проходную
комнату, они вышли на веранду, служившую одновременно и прихожей. Романо толкнул
входную дверь, и на них пахнуло жаром. На улице было настоящее пекло. Туника
стала мокрой от пота. 
-Подожди, вот начнутся туманы, тогда по-настоящему взвоешь, - сказал Романо.

Не самое лучшее утешение, - подумал Купер и приготовился к новым неприятностям.
Патрицианство разбилось об окружающую действительность и рухнуло к его ногам
вместе с туникой, которая умудрилась зацепиться за какой-то гвоздь. И если тунику
легко удалось вернуть на свое место, то дух патриция, увы, навсегда покинул его
душу. 
Зрелище было печальным. Снаружи дом выглядел еще хуже, чем внутри. Старый, осыпавшийся
саман, крытый гнилой травой, среди которой проклевывались кое-где чахлые кустики.
Маленькие, никогда, наверно, не мытые окна, застекленные битым стеклом и забитые
поверх полиэтиленовой пленкой. Двор был подстать дому. Толстый, примерно по щиколотку,
слой красно-коричневой пыли. Худой, облезлый пес под крыльцом, изнывающий от
зноя. Несколько кур. Рядом с домом убогий сарай для скотины и большая, железная
бочка с мутной водой, к которой была приставлена небольшая ветхая лесенка. 
Купер вспомнил, как в детстве попал в мини-гетто или город бомжей. Он жил недалеко
от городской балки, куда зимой со всего города ходила детвора кататься на санках.
Там же, только немного подальше была городская свалка и какие-то очистные сооружения
с маленькими прудами, воняющими канализацией. За пруды они никогда не заходили,
потому что зимой там было не безопасно. Летом же в той балке делать было совершенно
нечего. И вот уже классе в девятом или десятом, набрав пива и прихватив с собой
девочек, отправились они вместо уроков в балку, чтобы совместить приятное с познавательным.
О любви в то время он знал еще только понаслышке. Приятель, хоть на словах он
и был, чуть ли не самым крутым ловеласом в городе, на деле вряд ли заходил дальше
ночных фантазий. Девочки тоже были из начинающих, и, хотя ставили из себя бывалых
дам, дальше "рук" у них дело не заходило. Ничего у них, в общем, тогда не вышло.
Девочки перепились еще до того, как они попытались что-либо начать, и мирно покоились
под кустом. Дело не обошлось без таблеток, но тогда мальчишки этого не знали.
Некрофилами Купер с приятелем не были, поэтому решили себя утешить пивом. За
пивом кому-то в голову пришла идея, сходить, наконец, за очистные сооружения
и открыть свою собственную маленькую Америку. Они быстро допили пиво и отправились
в путь. 
За очистными сооружениями, а они находились на вершине холма, был поросший камышом
овраг, за которым начиналась роща. Вперед! Мальчишки начали спуск. Не успели
они добраться до камышей, как навстречу им выскочила стая собак во главе с огромным
волкодавом. Они остановились в нескольких шагах перед ребятами, и принялись их
подозрительно рассматривать. 
-Назад! - послышался хриплый, не то мужской, не то женский голос, и из камышей
вылезло создание непонятного возраста и пола, одетое в жуткое тряпье. 
Купер испытал панический ужас. Его приятель, скорее всего, был тоже напуган до
чертиков. Надо было что-то делать. 
-Вперед, - сказал он, и решительно зашагал в камыши. 
Купер последовал за ним. 
То, что открылось их взору, было страшней любых фильмов ужасов. Там, в камышах,
прятались люди. Они давно уже, даже отдаленно перестали быть похожими на людей.
Жалкие создания с беззубыми ртами, все в коросте и язвах, с гноящимися, нарывающими
губами. Они выползали из своих убежищ и выстраивались по обе стороны дороги,
где должны были пройти ребята. Это была их территория, их город, где они жили
рядом со своей свалкой, где находили себе пропитание. Одни жили в буквально тесных
норах, куда заползали на ночь, как дикие звери, чтобы, завернувшись в тряпье,
скоротать ночь. Другие строили себе дома по типу собачьих будок, находя массу
полезных вещей на свалке. Третьи... 
Вонь стояла неимоверная. Ничто так отвратительно не воняет, как годами не мытое
заживо гниющее человеческое существо! Их же были сотни, и они стояли настолько
близко к тропинке, что ребятам фактически приходилось пробираться сквозь них,
постоянно задевая их отвратительные, грязные лохмотья. Мальчишек вывело оттуда
шестое чувство. Покажи они хоть на мгновение страх или брезгливость, и их бы
не стало в миг. Ребята медленно, без резких движений, с абсолютно бесстрастными
лицами прошли сквозь строй, затем так же медленно поднялись на гору, и только
там, в роще позволили тошноте выйти наружу... 


-А это твоя ванная. Иди, обмойся, сегодня у нас много дел. 
Вода была горячей, как в настоящей ванной, только пахла она не свежестью и мылом,
а ржавым железом и чем-то старым. Выбирать не приходилось. И, тем не менее, вымылся
Купер с большим удовольствием. Романо принес одежду. К Куперу вновь вернулось
ощущение барства, только теперь он видел себя в роли некоего господина инкогнито
в полевых условиях со своим верным слугой и оруженосцем в одном лице. Конечно,
он бы предпочел майку, шорты-бермуды и номер с кондиционером, но старого образца
военная форма и походные ботинки были тоже вполне. Лучше, чем ничего. 
-Постарайся наесться на целый день, - сказал Романо, когда они сели за стол,
- только не обжирайся. 
Типичный пример женской логики в понимании мужских шовинистов, подумал Купер,
но ничего не сказал, решив помолчать, по крайней мере, сегодня. 
-Ты шел вдоль берега реки, совершенно голый, - тараторила Курица (так звали старуху),
накрывая на стол, - ты был, как неживой. Особенно лицо. Лицо у тебя совсем было
неживое. Сначала мы испугались, что ты поднявшийся на ноги покойник, - история
начала обрастать новыми подробностями, - но ты не был раздутым от воды. Тогда
мы подумали, что ты один из тех безумцев, которые вечно скитаются по степи, и
в гневе накладывают заклятья на скот и людей. Но потом ты споткнулся об камень,
упал, беспомощный, как дитя. Ты разбил себе лицо. Ты был беспомощным, словно
ангел или младенец. Мне стало тебя жалко до слез. Я вспомнила рассказы Романо
о его деде или прадеде, потерявшем душу. Тогда он тоже бродил по деревне, словно
сам не свой, но когда его душа вернулась к нему после странствий, он начал творить
чудеса. Я вдруг поняла, что не проклятие ты наше, а благословение. Мы бросились
к тебе с косой Мартой, помогли подняться, и повели в деревню, крепко держа за
руки. Ты взял меня за руку, и у меня слезы потекли в три ручья. Так всегда брал
меня за руку Дежан, царствие ему небесное. Смилостивился над ним Господь и забрал
к себе, таким он был неземным и неприспособленным, точно ты в тот день. Так вот,
привела я тебя к Романо на свой страх и риск, он посмотрел тебе в глаза, а ты
возьми и спроси: где здесь лес? Так, ни на кого не глядя, и спросил. А леса у
нас никогда и в помине не было, всю жизнь коровьими кизяками топим, тем и живем,
здесь только кизяки да трава. Хотя трава сейчас не та. Помню, когда я была маленькой,
ходили мы в соседнюю деревню, за тридевять земель. Идем через луга, в лугах ковыль
колосится. А стоит его раздвинуть, земляника. Сладкая... 
Курица мечтательно прикрыла глаза и сделала несколько жевательных движений своим
беззубым ртом, словно вновь ела ту самую землянику. 
-Вот закрываю глаза, и во рту вкус стоит, до сих пор землянику ту помню. Ничего
больше не помню, даже какие у Дежана глаза были, не помню, а землянику помню...

-Ладно, мать, - Романо никогда не называл ее Курицей, - налей нам по кружке,
и мы пойдем. 
Чашка горячего травяного отвара после сытных, тушеных с мясом бобов была в самый
раз. 
-Ладно, пора, - сказал Романо, вставая из-за стола. 
-Повяжи голову, - он дал Куперу белый платок. 
Благодаря отвару, зной перестал быть невыносимым. Солнце приятно согревало тело.
-Сунь это за щеку и соси всю дорогу, - Романо протянул Куперу скатанные в шарик
белесые волокна, - и не болтай. Проглотишь - будешь идти так. У меня больше нет.

Волокна оказались немного горьковатыми, немного "мятными" и немного сладкими.
В общем, вкус был приятным, а буквально через пару минут Купер почувствовал прилив
сил. За деревней буквально сразу за последним ветхим забором из плохо подстриженных
чахлых кустиков начиналась выгоревшая на солнце, словно голова блондина, бескрайняя
степь. Купера переполняла беспричинная радость. Хотелось петь и плясать или валяться
голышом по этой сухой траве. Приходилось, правда, постоянно смотреть под ноги,
чтобы не наступить в коровьи кизяки, но стоит ли обращать внимание на такие мелочи.
Самих коров видно не было. Романо шел молча, и Куперу ничего больше не оставалось,
как погрузиться в себя. Ровный, монотонный шаг Романо действовал на Купера гипнотически,
делая сознание ватным, туманным. Туман... Скоро здесь начнутся туманы, превращающие
день в ночь, а людей в вечно сонные создания... 
Наступила безлунная ночь, когда небо становится особенно звездным, к тому же
здесь, вдали от цивилизации, городские огни не портили картины небесного великолепия...
За те минимум десять с чем-то часов, что они были в пути, они ни разу не сделали
привал и не выпили ни глотка воды. Несмотря на это Купер продолжал оставаться
бодрым и совсем не чувствовал ни жажды, ни голода, словно вместо километров под
палящими лучами солнца, он сделал бодрящую утреннюю гимнастику в весеннем парке.
Туман в голове рассеялся, прихватив заодно и вечно роящийся клубок мыслей. Сознание
стало кристально чистым, и в нем, как в зеркале отражались теперь степь, небо,
звезды, движения тела... «Меня», извечно суетящегося «МЕНЯ», больше не было.
Купер полностью растворился в этом просторе. Он был всем и ничем. Вдалеке показался
огонь, и он был одновременно путником и приближающимся пламенем. Послышался собачий
лай, и он превратился в лай, собаку и уши. Он постоянно трансформировался, каждое
мгновение, полностью сливаясь с окружающей действительностью. 
К ним подбежала здоровенная сторожевая псина, буквально на секунду замерла возле
Купера, втянула носом воздух, забавно чихнула, как умеют чихать только большие
собаки, и, весело виляя хвостом, подбежала к Романо. 
-Здравствуй, Колумб, давненько не виделись. На вот тебе, держи, - ласково сказал
Романо, протягивая псу гостинец. 
Тот нежно, одними губами взял еду с руки, проглотил ее одним махом и благодарно
лизнул руку. Эта встреча была настолько трогательной, что у Купера на глазах
навернулись слезы. Поздоровавшись таким образом с ними, пес побежал докладывать
хозяину о приближающихся гостях. 
Возле костра сидел худой, словно перевяленная рыбешка, совершенно лысый мужчина
лет шестидесяти пяти. В руках у него была бутылка литра на полтора. Немного поодаль
лежал Колумб. Гости молча уселись возле костра. Хозяин сделал внушительный глоток
и протянул бутылку Романо, который, последовав его примеру, передал ее Куперу.
Содержимое бутылки пахло, как тухлая рыба, на которую нагадила стая котов. Не
надо, думаю, говорить, что это отнюдь не способствовало появлению у Купера аппетита.
Он протянул ее, было, хозяину, но Романо остановил меня 
-Пей, - приказал он. 
-Закрой нос, так будет лучше, - посоветовал хозяин.
Купер та и сделал и, вспомнив, как великие мореплаватели пили Каву, которой их
в избытке потчевали аборигены, сделал небольшой глоток. На вкус эта дрянь оказалась
даже приятной. К тому же, несмотря на свою бодрость, он целый день провел под
палящим солнцем, не сделав ни одного глотка воды, что не могло не сказаться на
его состоянии. Приятное ощущение растеклось по всему телу. Жалея, что не выпил
больше, он передал бутылку хозяину. Бутылка пошла по второму кругу. Они сидели,
пили по глотку «эликсир Дон Кихота», и мирно беседовали о своих деревенских делах.
Купер погружался в состояние безмятежного счастья. Он был счастлив, и все. Он
не был пьян, не был весел. Он настолько глубоко ушел в себя, в свое счастье,
что стал похож, наверное, на каменное изваяние. Купер стал центром, вокруг которого,
кружась в хороводе, проходила череда превращений. Тьма слепила глаза. Она искрилась,
словно снег в погожий ясный день на вершине горы. Надо было срочно найти что-то
темное, и он сконцентрировал внимание на языках пламени, ставших черными и бездонными.

Круг неподвижности замкнулся, приведя в действие пусковой механизм. Купер вскочил
на ноги и закружился в стремительном танце. Он пел странную песню на языке вечности,
танцуя под аккомпанемент собственного голоса. Он пел на языке, всплывшем из глубин
подсознания, языке, заложенном в нас, наверно, на генетическом уровне. Песня
кончилась так же внезапно, как и началась, и он рухнул, как подкошенный на спину,
иссякнув, оставшись абсолютно без движения. Он лежал и смотрел в небо, откуда
опускалась гигантская воронка, которая должна была его поглотить. 


Они играли полиинструментальный дуэт. Вне стиля, вне жанра, вне направления.
Медленно, не торопясь, смакуя каждое мгновение, приносящее новый аккорд или квант
тишины. Две отдельно живущие импровизации, соприкасаясь, рождали мелодию, похожую
на музыку Филиппа Гласа. Они меняли ритм, голоса, инструменты. Гласа сменял Crimson,
сквозь который, в свою очередь, на свет прорывалось откровение Billie Holiday.
Они умирали вместе с последними отголосками блюза, но лишь для того, чтобы возродиться
в бешенном напоре разъяренного сакса, который находил свое утешение в ласковых
увещеваниях рояля. Кипящая, бушующая страсть была тем самым необходимым и достаточным
условием, чтобы... Но это «чтобы» уже находится по ту сторону границы, там, где
начинается непознаваемое, и, следовательно, слова совершенно бессильны. И когда
музыканты последний раз поклонились публике, исполнив приготовленное на бис,
когда отгремели последние аплодисменты и крики браво, когда на опустевший зал
обрушилась тьма, это была тьма откровения, того единственного ОТКРОВЕНИЯ, которое
объясняет все, делая любые объяснения ненужными. 


Когда Купер вновь превратился в себя, было уже темно. Судя по тому, как остыл
песок, солнце село несколько часов назад. Женя ушла еще раньше, и ветер разносил
по свету последние остатки ее присутствия. Купер прислушался. В обозримом пространстве
(его чувства обострились настолько, что он мог контролировать территорию в несколько
километров) все было спокойно. Лес жил своей обычной жизнью. Хотелось пить. Одним
прыжком он очутился по пояс в воде и принялся жадно пить чистую теплую воду,
втягивая ее свернутыми трубочкой губами. Напившись, он смыл с себя песок, а затем
так же, одним прыжком выбрался из воды. В нем просыпались дремавшие веками инстинкты,
заставляющие напрямую следовать истинной сути вещей, истинной природе, существующей
в своем вечном небытии, которая не рождается и не умирает, ибо жизнь и смерть
есть не более чем символы обращения вокруг единственного центра, который остается
неподвижным. Его глаза обнаружили движение на краю сознания. Реакция тела была
точной и безотлагательной. Небольшой лесной зверек. Он жалобно пищал и вырывался.
Купер жадно прильнул ртом к его прокушенному горлу, чтобы ни одна капля теплой,
приятно пахнущей крови не пропала даром. Затем Купер разорвал его тельце руками,
и быстро, с аппетитом съел теплое, еще пахнущее жизнью мясо. После еды он тщательно
вымыл лицо и руки, посидел немного на берегу, чтобы правильно запустить процесс
пищеварения, потом вскочил на ноги и побежал. Его внутренний инстинкт уверенно
вел Купера по ведомой только ему одному дороге. Он бежал и бежал вперед. Когда
просыпался голод, он ловил зазевавшихся птиц и зверей, когда приходила усталость,
находил безопасное место, чаще всего на вершине какого-нибудь дерева, и спал
там ровно столько, сколько было нужно организму. Подобно знаменитому Учителю,
он ел, когда хотел и спал, когда хотел. Купер обрел ту самую целостность, о которой
раньше столько читал и слышал. 
А однажды его разбудил запах дыма. Это был дым от костра, на котором... Уха!
Настоящая рыбацкая уха, которую дано готовить далеко не многим. Расстояние, направление
ветра, уровень безопасности... Система работала, как дорогие швейцарские часы.

На маленькой лесной поляне сидел Рыбак из видения и варил на костре уху. Купер
понял, что он ждет его, что он знает о нем все, даже время его прибытия. Именно
сюда, на встречу с ним Купер шел все это время. 
-Ты как раз вовремя, - сказал он, не глядя на приближающегося Купера, - уха сейчас
будет готова. 
Купер сел возле огня. 
-Держи, - он протянул Куперу полную тарелку замечательной, вкусной ухи, которая
превзошла все его ожидания. 
-Никогда не ел такую уху. 
-Настоящая уха, молодой человек, это даже не искусство, это мистерия. Здесь не
столько важно уметь приготовить рыбу, сколько понять, подобрать к ней ключик,
постичь ее тайну, которую потом надо уметь еще воплотить, наделить новой жизнью.
Только чай может поспорить с ухой в бесконечности своих проявлений. Слышал легенду
о чае? 
-Какую из них? 
-Бодхидхарма медитировал на горе Ти, когда на него напал сон. Веки закрывались
сами собой, но сон не входил в его планы. Тогда он вырвал себе веки и отбросил
их прочь. Веки не умерли. Из них выросли замечательные кусты чая, названного
так в честь горы Ти. С тех пор дзен-буддисты пьют чай, когда хотят сохранить
бдительность во время медитации. Еще ухи? 
-Спасибо, я... 
-Нет, ты еще не наелся. Ешь. 
Вторую тарелку ухи Купе съел даже с большим удовольствием, чем первую. 
-Ну а теперь смотри сюда, и просто говори мне, да или нет. Хорошо? Смотри. 
Он достал из костра небольшую ветку и принялся чертить на земле какие-то знаки,
одновременно похожие и непохожие на иероглифы. Стоило ему начертить знак, как
тот начинал светиться холодным, зеленоватым светом до тех пор, пока Купер его
не принимал (да) или не отвергал (нет), после чего знак медленно, облачком дыма
растворялся в воздухе, и Рыбак чертил новый символ. Купер совершенно не представлял
себе, о чем идет речь, но, тем не менее, знаки оказывали на него потрясающее
воздействие. Он смеялся, плакал, испытывал радость, эйфорию, горе, злость. Каждый
знак был чрезвычайно важным и чрезвычайно личным. Рыбак довольно кивал головой
и чертил все новые и новые знаки. Так продолжалось целую вечность. 


Похмелье было ужасным. Головная боль выводила бесконечное виртуозное соло на
бедных нейронах (это всего лишь спазм) Купера, во рту было сухо, словно он не
пил несколько лет. Сильно болели зубы и горло. К тому же его бил озноб. Плюс
к этому он сильно разбил голову, и вместо волос в голове были слипшиеся кровавые
комья. Плюс он обблевался и наложил в штаны. Душу, ежели она была все еще на
месте, терзали отвращение и стыд. 
-Отведи его на речку, - услышал Купер голос Тадеуша (так звали гостеприимного
хозяина), - пусть ополоснется. 
-Давай помогу, - Романо буквально поднял его на ноги, - дойдешь? 
-А далеко? - уныло спросил Купер, так как перспектива долгих передвижений его
совсем не радовала. 
-Это в двух шагах, - ответил за Романо (который никогда не снисходил до объяснений)
Тадеуш. 
-Я постараюсь, - произнес Купер голосом, обреченного на смерть человека. 
И точно, речка текла совсем рядом. От глаз ее закрывал невысокий, пологий холм,
на склоне которого они расположились прошлой ночью. Была она узкой, но глубокой,
скорее, канал, а не речка, и для того, чтобы привести себя в порядок, а заодно
хоть чуть-чуть облегчить свое состояние, она была в самый раз. 
Купер долго отлеживался прямо в одежде у самого берега, потом долго, с остервенением
стирал, потом... Не то, чтобы ему стало совсем хорошо, но головная боль заметно
поутихла, унялась дрожь в теле, да и сухость во рту, после того, как он выпил
добрые полреки, стала значительно меньше. Его душевное состояние тоже претерпело
значительные изменения в сторону покоя. В принципе, не по своей же воле он так
уделался. Купер находил все новые и новые смягчающие обстоятельства, и стыд постепенно
утихал, успокаивался, уступал место досаде, которая, в свою очередь, свернулась
клубком и отошла ко сну. 
Пока он плескался, а Романо, образцовый папочка, бдительно наблюдал за ним с
берега, Тадеуш справился с завтраком. 
-На, поешь, - он протянул Куперу тарелку, когда тот подсел к костру. 
Желудок тут же ответил спазмом, что незамедлительно отразилось на его лице. 
-Подожди, я сейчас, - Тадеуш, что называется, сгонял за бутылкой, в которой на
самом дне плескалась густая, мутная жидкость. 
-Выпей, - он протянул ее Куперу, который шарахнулся от нее, словно это была змея.

-Пей, - приказал Романо. 
Зачем-то зажмурившись, Купер мужественно сделал глоток. На этот раз жидкость
была совсем без запаха и вкуса, зато эффект от нее был поразительный. Состояние
Купера полностью пришло в ному еще до того, как лекарство добралось до желудка.

-А теперь ешь, -Тадеуш протянул ему тарелку, полную приятно пахнущего, тушенного
с кореньями мяса. 
-Этой ночью ты совершил очень важное путешествие, - обратился он к Куперу, когда
с едой было покончено, - постарайся вспомнить все, что происходило в твоих видениях.

-Я виделся с Рыбаком. Он угощал меня ухой. 
-Почему ты назвал его рыбаком? 
-Потому что в прошлый раз он ловил рыбу в мертвом море. 
-Ты видел его раньше?! 
-Ну да. Тогда он сидел с удочкой и ловил рыбу в мертвом море. 
-Я же тебе говорил, - сказал вдруг Романо. 
-Продолжай. 
-Это долгая песня. 
-А мы не торопимся. И постарайся ничего не забыть. 


Они пришли на рассвете. Приехали на черных тонированных джипах, набитых до отказа
жратвой и пойлом. Высокие, стройные, в белых полувоенных мундирах с изображением
улыбающегося, сошедшего с креста Иисуса Христа, черных ботинках, больших черных
очках и с черными автоматами в руках. Они остановились на самой большой плеши
между домами, решив, наверно, что это деревенская площадь, и неторопливо вышли
из машин. Их было трое: Старший и двое помощников. Старший закурил сигарету,
а помощники побежали от дома к дому, тарабаня прикладами в двери. 
-Срочно всем собраться на площади, - говорили они испуганным людям, - там вам
все расскажут. 
Когда толпа собралась, старший достал мегафон, который несколько раз неразборчиво
хрюкнул, прежде чем навсегда замолчать. 
-Проклятие, - выругался он, - ладно, буду говорить так. Всем слышно? - обратился
он к народу, - хорошо. Дорогие мои сограждане... 
Свершилось. Некто Мигель де Сади, президент международного комитета по борьбе
с преступностью и так далее был найден утром у себя в кабинете такого-то числа
сего года. Он был убит по всем правилам Ритуала. Кроме тела в кабинете были обнаружены
неоспоримые доказательства того, что за личиной борца с преступностью итд скрывался
ни кто иной, как сам Дьявол во плоти и крови. И вот теперь, с его смертью, закончилось
царство зла на Земле. На смену злу пришел Достойнейший. На сегодняшний день большинство
стран признали в нем Владыку Мира и Спасителя Душ человеческих. Первым делом
Достойнейший объявил о всепрощении заблудших, тех, кто в результате своей слепоты
следовал воле Дьявола, но тут же добавил, что нет и не будет прощения тем, кто
сознательно помогал царствовать злу. Поэтому сам Достойнейший обращается лично
к каждому с призывом проявлять бдительность и сообщать в храмовый комитет обо
всех подозрительных лицах. Далее Достойнейший отменил все свои заповеди, дарованные
нам как через Моисея, так и лично, сказав, что теперь он сам есть Закон и Заповедь,
а нам, смертным, достаточно любить всем сердцем Бога на земле (то есть его) и
следовать его воле, которая будет объявляться через Храмовые комитеты.
-... А это, - старший указал на продукты, - Достойнейший жалует вам в честь дня
своего воцарения. 
Вопросов ни у кого не было. 
-Я слышал, у вас живет чужак? - спросил Божий человек (так старший велел себя
величать) и посмотрел Романо прямо в глаза. 
-Да, - просто ответил тот. 
-Что вы о нем знаете? 
-Ничего. 
-Да что ты говоришь такое! - вмешалась в разговор Курица, - Как ничего! Вы знаете,
- обратилась она к командиру, - я первая его заметила. Мы были на речке, стирали
белье. Была пятница. Я всегда стираю по пятницам, так уж у нас повелось в семье
издревле. А на этот раз со мной увязались косая Марта и Катрин. Только мы, значит,
разложились, как Марта как завизжит, а сама лицо в подол прячет, а из-под подола
ее старческий срам торчит. Смотрю, а по берегу голый человек идет, молодой еще,
ладный. Идет, а сам весь не в себе, в упор нас не видит, а сам голый, ну абсолютно.
Идет, в никуда смотрит. Свят, свят, свят, думаю, не дай бог, степной странник.
Того если встретишь, так это смерть моментальная. Никто еще встречу со степными
странниками не переживал. Я тогда прошу его пощадить и не напускать своей порчи,
хоть и бесполезно это, но больно мне тогда жить хотелось. Обращаюсь я к нему,
а он не реагирует, словно не слышит меня вовсе. И тут как раз камень у него под
ногами. Он тогда спотыкается и падает. Лежит, и подняться не может. Тогда я поняла,
что никакой он не степной странник, а человек божий (старший скривился)... Ой,
извините, я никого не хотела обидеть. Просто у нас в народе так немощных умом
называли. Еще раз извините. 
-Вы не отвлекайтесь, - недовольно буркнул Божий человек. 
-Так вот, взяли мы его с Мартой за руки, а он нас возьми и спроси: где здесь
лес? А я леса в жизни не видела. Только от людей о нем слышала. 
-Ближе к делу, пожалуйста. 
-Взяла я его тогда и привела домой, как ребенка за руку. Романо его выходил.
С тех пор он у нас живет и работает 
-Вы видели его документы? - спросил командир у Романо. 
-Да какие у него документы! - всплеснула руками Курица, - говорю же вам, совершенно
голый. 
-В милицию обращались? Вдруг он в розыске, или опасный какой? 
-Обращались, - ответил Романо. 
-Да какой он опасный! - опять затараторила Курица, - он мухи не обидит. Зато
работает хорошо. Загляденье одно. Одни мы с Романо. С тех пор, как Господь забрал
к себе моего Дижана, царствие ему небесное... А он мне теперь как сын, - она
умоляюще посмотрела на Божьего человека. 
-Да успокойтесь вы! Никто ему зла не желает. Просто я должен задать ему пару
вопросов. Где он? 
-Да вот, столы расставляет. 
Купер старался вертеться поблизости, чтобы не пропустить ни единого слова. Он
делал вид, что занимается столами, а сам пытался унять не на шутку разгулявшуюся
внутреннюю дрожь. 
-Эй, ты! 
-Я? 
-Да, ты, подойди на минутку. 
У Купера внутри все оборвалось. Решающий момент наступил. В нем вдруг что-то
щелкнуло. На лице сама собой появилась глупая улыбка, и он легкой трусцой подбежал
к Божьему человеку. 
-Как твое имя? 
-Дениска, - ответил он, превратившись, нет, облачившись в милого сердцу идиотика,
словно это были способные защитить его доспехи. 
-Документы? 
Купер стоял и тупо улыбался ему в лицо. 
-Говорю же вам, совершенно голый, - затараторила Курица. 
-Помолчите, пожалуйста, - оборвал ее командир, - я хочу, чтобы он сам мне ответил.
Где ты жил? - вновь обратился он к Куперу. 
-В лесу. 
-В каком лесу? 
-Там, - он махнул рукой. 
-Но там нет леса. 
-Там, - он махнул рукой в другую сторону. 
-Ты что, не в себе? 
-Там. 
-Говорю же вам, весь голый, и ничего не видит и не слышит... 
-Вы можете помолчать?! А с кем ты жил в лесу? 
-Я сам, - гордо ответил Купер, словно впервые сам завязал шнурки на ботинках.

-И что ты там делал? 
-Жил. 
-А что ел? 
-Все. 
-Что все? 
-Все, что было? 
-Да? И что же там было? 
-Все. 
-А как ты пришел сюда? 
-По реке. 
-Но здесь же нет леса? 
-Да. 
-Так как же ты пришел сюда из леса? 
Его улыбка стала еще глупее. 
-Ладно, иди, занимайся своими делами. 


-Однажды императору во сне явилась смерть. "Я приду за тобой на закате", - сказала
ему она. Утром чуть свет он вскочил на самого быстрого коня и помчался прочь,
решив таким образом обмануть смерть. Он мчался вперед, не разбирая и не спрашивая
ни у кого дороги, чтобы смерть не смогла его найти, воспользовавшись его мыслями.
Незадолго до заката, когда конь больше не мог скакать, император остановился
в небольшом селении на самом краю царства. Но едва он спешился, как к нему подошла
смерть. "О, я только собиралась за тобой, но ты сам меня нашел". 
-Ты хочешь сказать... 
-Я ничего не хочу сказать. 
-Но не за тем же забросила меня судьба на край света, чтобы я встретил здесь
свою смерть! 
-Земля круглая. О каком крае ты говоришь? И не стоит придавать такое значение
своей персоне. 
-Да, но если бы я не придал своей персоне такого значения, меня давно бы уже
не было в живых. 
-Не тебя, мой друг, не тебя. Ты давно уже не тот посредственный суперагент, каким
был когда-то. Тот человек умер. Ты Дениска. 
-По-твоему, я стал идиотом? 
-Нет, мой друг, не идиотом. Дениска совсем не идиот. Дениска, если уж на то пошло
- это сверхидиот, способный осознавать весь свой идиотизм. Будьте, как дети малые...
Это о таких, как ты. С одной стороны, это абсолютная свобода от противоречащей
нашей человеческой природе, так называемой нормальности. С другой - это осознание,
осознание и еще раз осознание. 
-Ты говоришь о рефлексии? 
-Рефлексия - это самопрепарирование интеллекта. Осознание же - это внимание и
позволение. 
Внимание и позволение. С тех пор, как в деревню приехали гости, Купер только
этим и занимался. Появление Божьих людей не было разовой акцией заигрывания перед
народом. Утром в деревне, на том самом центральном пустыре, где до глубокой ночи
шел пир, вырос Храм Гласа Божьего - армейская палатка, напичканная последними
достижениями науки и техники. Интернет, спутниковое телевидение, спутниковый
телефон. В деревне, где радиола почиталась, как последнее достижение науки и
техники, это было воспринято, как настоящее чудо. Через пару дней Романо отправил
Купера к Тадеушу, помогать пасти скот, но и там, вдали от людей он продолжал
оставаться идиотом Дениской за исключением тех часов, когда они сиживали у костра
под охраной темноты и Колумба. Тогда Тадеуш тоже снимал с себя маску тупоголового
крестьянина и превращался в высоко эрудированного, грамотно человека, способного
во всем улавливать суть вещей. 
-Я на самом деле превращаюсь в идиота. Я просто спускаю себя с цепи. Первое время
из меня перло что-то невообразимое. Я постоянно тараторил всякую ерунду, бесконечно
пукал, а однажды попробовал пописать по-собачьи, стал на четвереньки, поднял
ногу... У меня ничего не получилось. Я обписался чуть ли не с ног до головы,
при этом был счастлив, как никогда в жизни. Ничто не приносит такой радости,
как выпущенные на свободу глупости. С меня словно бы каменную плиту убрали, и
я впервые в жизни дышу полной грудью. 
-Так кто же из вас в таком случае идиот? Дениска или главный специалист Купер?
Кто идиот? 
Купера совсем не удивляло то, что в деревне знали о нем практически все.  
-Здесь каждый из нас по-своему идиот, - продолжил Тадеуш после небольшой паузы,
- взять, к примеру, Курицу. На вид дура полная, на самом же деле она талантливейшая
ведьма, одна из лучших в округе, а ведьм здесь у нас хватает, настоящих, хороших
ведьм в дохристианском понимании этого слова. Она способна понимать языки растений,
а животные повинуются ей с полуслова. А Курица - это просто личина, игра. Мы
играем в деревенских дурачков, а теперь, с приходом этих, будем к тому же славить
на все лады Господа, будем стараться друг перед другом, потому, что это игра,
постоянная увлекательная игра в маленьких незаметных людей. 
-Но зачем? 
-Чтобы не привлекать внимание. Если история нас чему-то и учит, так это тому,
что всякий, кто пытается достучаться до народа, бывает убит или не понят. Иисус,
Мансур, Будда... Они пытались всюду сеять алмазы своего понимания. И что получилось?
Мы же предпочитаем хранить их подальше от посторонних глаз. Спички лучше держать
в дали от детей. 
-А вы не боитесь, что рано или поздно ваши знания исчезнут. 
-Понимание, мой друг, понимание. В таких делах знания ничего не стоят. 
-Но ведь может случиться так, что понимать будет некому или не у кого? – перефразировал
свой вопрос Купер. 
-Цветок не бегает за пчелой. Он испускает аромат, и пчела летит сама за многие
километры. Ученик - это человек с проснувшейся в нем пчелой. Он начинает слышать
аромат учителя за многие тысячи километров, и летит на цветок. Ты же прилетел.

-Я никуда не летел. И если бы не эта чертова история, я бы до сих пор охотился
с рогаткой на НЛО и был бы счастлив. 
-Так уж и счастлив? 
-Ну, может быть, не так уж и счастлив, но, по крайней мере, ни о каких таких
ученичествах я бы не помышлял. 
-И, тем не менее, ты здесь. 
-Увы, - вздохнул я. 
-Увы? Маленькому карапузу не дали посидеть в холодной песочнице? Мамочка позвала
домой? 
-Если честно, то я под домом понимаю нечто совершенно иное. 
-Тут ты прав. Ты понимаешь, а если точнее, то не понимаешь. Ты упорно отказываешься
понимать. 
-Такой уж я тупой. 
-Ты не тупой. Ты слишком умный, слишком логичный, слишком начитанный. Ты слишком
перпендикулярно-прямолинейный. Ты нормальный в геометрическом значении этого
слова. Ты нормален своей природе вместо того, чтобы быть с ней единым. 
-Ну так разверни меня в нужном направлении. 
-Это невозможно. Никто кроме тебя не сможет этого сделать. Перестань быть умнее
бога. Перестань постоянно его исправлять. Забудь все, чему тебя учили. Выброси
из головы это дерьмо. Все твои знания условны. В природе нет ровных углов, нет
прямых линий, нет идеальных окружностей. Кирпич никогда не упадет с ускорением
"g". Это невозможно. Существуют миллионы мелочей, которыми, да, в определенных
условиях можно пренебречь. Но нельзя пренебречь природой вещей, ни своей собственной,
ни чьей-либо. Природа не терпит пренебрежения и в лучшем случае она станет вести
себя, как сухие крошки на простыне. В худшем... Но с нас довольно и лучшего.
Поэтому выкопай яму, собери в кулек все свои знания и закопай. Забудь обо всем,
не думай. Доверься своему идиоту, и он приведет тебя к мудрости, поможет тебе
раствориться в потоке, стать всем и ничем. 
-По-твоему, сейчас чтобы выжить нужно именно это?
-Сейчас?
-А разве сейчас не самое страшное? 
-Для кого? 
-Что? 
-Самое страшное для кого? 
-Для кого? - у Купера перехватило дыхание, - да для всех нас, для людей. Для
человечества. 
-Знаешь, я никогда не видел человечество. Если честно, то я понятия не имею,
что это такое. Есть я, ты, Романо и многие-многие люди, каждый со своей судьбой,
надеждой, радостью, горем... Ты говоришь, начинается самое страшное, но это всего
лишь новый виток тирании, новый способ существования, новая игра. 
-Слишком многим эта игра уже стоила жизни. Но еще большему количеству людей,
хороших людей, она принесет смерть. 
-Ты опять пытаешься быть умнее бога. Смерть... Само рождение - это смерть. Смерть
- это единственная гарантированная вещь. Но мы боимся смерти, как боимся всего
загадочного и неизвестного. Мы не знаем, что нас там ждет, и зачастую цепляемся
за ужасные нелепые мифы, чтобы обрести хоть какую-то иллюзию понимания. На самом
же деле смерть не хорошая и не плохая. Она такая, какая есть. Она повсюду. Каждое
мгновение умирает бесчисленное множество существ. К тому же... Ты когда-нибудь
думал о том, что в момент зачатия соединяется только один сперматозоид и яйцеклетка.
Остальные благополучно погибают. Каждое зачатие - это гибель пятидесяти миллионов
сперматозоидов, живых сперматозоидов, похожих на маленьких головастиков. И все
это только ради того, чтобы один единственный смог добраться до нужного места.
Один из пятидесяти миллионов! А теперь скажи мне: Является ли жизнь самоцелью?
Неким благом, отпущенным нам взаймы, или это все же неотъемлемая составляющая
процесса под названием жизнь-и-смерть? 
-Нет, не смогу согласиться с тем, что эти смерти ничего не значат. 
-Они значат и не значат, как значит и не значит поворот калейдоскопа. Смотря,
с какой стороны к этому подойти. 
-Вот чего я никак не пойму, так это слез умиления и всенародной любви. 
-Ну, во-первых, не всенародной. И потом, уводят ведь всегда не тебя. К тому же
это как русская рулетка. У людей в крови бушует адреналин. Все спешат жить. Все
полны энтузиазма. Страх, если конечно его давать в правильных дозах становится
чем-то сродни кайфа. Для других же подобные диктатуры - это толчок к пробуждению,
зарядка души. Без трудностей человек вырождается. 
-Ты говоришь, как отец-инквизитор. 
-О нет, я не говорю о самоистязании и аскезе. Это тоже сон, но с другим знаком.
Я говорю о трудностях, которые насылает на нас жизнь. 
-Таких, как Всемирная Радость? 
-Идеальная трудность. 
-Расскажи это тем, кого признают сообщниками Зверя. 
-Они были неоправданно сильными. 
-Что? 
-Они были сильными, и это их погубило. Им не хватило слабости или безволия. Иногда
безволие сильнее воли, а слабость вернее силы. Вода разбивает камень, а ураган
вырывает с корнем великаны деревья, но он не в силах ничего сделать с маленькими
травинками. Маленький ручеек обходит каждый камень и каждая пылинка для него
препятствие, но рано или поздно он достигает океана. Будь маленьким и незаметным
снаружи и большим и сильным изнутри. Не бойся быть слабым или смешным. Будь всегда
адекватным моменту, и тебя не заметят, как никто не замечает удобной обуви или
щетки, которая всегда на одном и том же месте. Ты когда-нибудь пробовал убить
тень? Попытайся. Тень преподаст тебе урок выживания. Тень всегда следует за хозяином.
Она моментально реагирует на обстоятельства. Зажгли свет, и она переместилась,
у костра она пляшет вместе с пламенем. Она становится то больше, то меньше. Она
использует малейшие неровности ландшафта, малейшие лазейки. Она не мешает, хотя
присутствует всегда и везде. И заметь, о ней думают только малые дети и художники.
Серьезным же людям о тени думать не полагается. И никто не знает, что у нее на
уме. Будь тенью, и ты будешь всем. Не думай ни о чем. Все шелуха. Все проходит.
Все не имеет значения. На самом же деле есть только цветы и пчелы. По крайней
мере, только это имеет хоть какое-то значение.