В Михайлов. Произведения

С РОЖДЕСТВОМ, ДОРОГИЕ ПОДПИСЧИКИ!!!

ЛАБИРИНТЫ ДВУНОГОЙ КРЫСЫ

Продолжение:


ФИЗИКА ДЛЯ ДАУНОВ. СНЫ


Лопата легко вошла в песчаную землю. Пожалуй, на сегодня хватит. По телу разливалось
приятное чувство, которое бывает только после серьезной, но не изнурительной
физической работы. Купер выбрался из ямы и лег на теплый, почти горячий песок.
Он лежал на спине и смотрел в небо, которое было удивительно чистым и бездонным.
Говорят, если долго смотреть в небо, можно освободить сознание. Забавная все-таки
штучка человек. Всю жизнь учился, учился, учился, потом работал, делал умное
лицо, карьеру делал, имя, создавал, трудился, лишал себя удовольствия послать
их всех на х..., начиная с учителей, заканчивая... если хорошенько подумать,
то этот список не имеет конца, бесконечен, как сама вселенная. И всегда оставался
недовольным, всегда. А счастье, простое человеческое счастье нашел вот здесь,
с лопатой в руках. 
Куперу часто приходилось выезжать на «полевые работы». «Объекты» встречались
не так уж и редко. Но там Купер был старшим специалистом, представителем ведомства,
ответственным лицом. Он с умным видом осматривал объект, делал никому не нужные
измерение, решал вопросы с транспортировкой, ликвидацией, если были подозрения,
что объект опасен, или обеспечением охраны и надлежащим уровнем секретности на
месте, если объект был нетранспортабельным. При этом он чувствовал себя полным
идиотом, обезьяной, нашедшей синхрофазотрон или какой-нибудь фотонный ускоритель.
Здесь же он числился разнорабочим или землекопом, как любил обращаться к нему
профессор. 
Известный археолог, доктор исторических и еще пары десятков наук, профессор Калос
Кастанакес во время очередного похода в прошлое получил весточку от Директора,
и теперь по мере возможности старался помогать Фирме в ее нелегком деле. Он же
и предложил спрятаться в долгосрочной экспедиции. Сенсационной, как и безрезультатной
ей быть не полагалось, так что ни у кого особого интереса она не должна была
вызвать. 
Место было практически райским. Степь, озеро, тепло. Для ближайшего городка в
полторы хатки три часа на джипе. Когда-то здесь было людно. Паслись стада, колосилась
пшеница, был даже водопровод. Потом началась война. Странная война. Захватчики
не встретили никакого сопротивления, и когда они уже готовились войти в покоренный
город... В общем, они ничего не нашли. Исчезли не только люди и скот, но даже
дома вместе с полями. Вдобавок ко всему, захватчиков поразила страшная болезнь...
Конечно, в так называемых серьезных научных кругах никто к этой истории серьезно
не относился, но энтузиасты вроде нас просто обязаны были когда-нибудь клюнуть.
Вот и клюнули. 
Поваром, очень даже не дурным, был здоровенный негр по имени Хаим с огромным
шрамом на лице, придававшем ему вид свирепого людоеда. На самом же деле он был
добрейшей души человеком, и играл замечательные блюзы на старой, повидавшей на
своем веку, гитаре, которую везде таскал за собой. Ассистировали профессору Ирина
и Женя. Та самая рыжая Женя, с которой Купер столкнулся в доме Глебова. Кроме
них был Кирилл вместе с компанией и еще несколько рабочих. Случайных людей в
экспедиции не было. На каждом стояла печать Директора.
К Ирине Директор пришел в виде дерева.
-Не знаю… дерево, как дерево. Такое же, как и все. И вдруг я его увидела, словно
бы в самую душу заглянула. А потом появились они. Предложили работу. Ты ведь
тогда исчез.
-Меня вызвали на задание.
-К тебе они тоже приходили?
-Меня порекомендовал шеф.
-Это они сделали так, чтобы ты так думал.
-Шефом не так легко манипулировать.
-Всеми легко манипулировать. Почти…  


Пора было идти в лагерь. Или сначала на озеро? Нет, лучше в лагерь, а потом уже
с чистыми вещами на озеро. Купер поднялся на ноги и бодро зашагал в сторону лагеря.
На половине дороги ему встретилась Ирина.
-Привет.
-Я за тобой.
-Соскучилась?
-Не до этого.
-Что-то случилось?
-Да.
-Что?
-Пойдем. Там все расскажут.
«Дома» вся компания сидела возле радиоприемника.
-Что случилось?
-Сегодня господин Мигель произнес речь.
Господин Мигель (так его называл Кирилл) был ни кем иным, как Председателем Международного
Комитета По Борьбе с Терроризмом и Преступностью Мигелем Де Сади. Комитет появился
совсем недавно как ответ на несколько невиданных за всю историю человечества
террористических актов, унесших десятки тысяч человеческих жизней. Это было широкомасштабной
акцией, когда несколько террористов-смертников активировали зашитые у себя в
организме ампулы с видоизмененными (биологическое оружие) возбудителями самых
страшных болезней одновременно в шести городах: Москве, Вашингтоне, Нью-Йорке,
Лондоне, Берлине и Сиднее. Только чудом удалось избежать эпидемии вроде тех,
что косили Мир в средние века. Реакцией на этот невиданный античеловеческий акт
было создание международного комитета по борьбе с терроризмом и преступностью.
Комитет наделялся чрезвычайными полномочиями и практически не подчинялся никому.
Возглавил комитет Мигель де Сади. 
-Сегодня наш маленький Мигель после очередной успешной ликвидации очередного
рассадника терроризма призвал всех законопослушных граждан нанести сокрушительный
удар по преступности, обозвав ее, то есть преступность, раковой опухолью на теле
общества. Он призвал отказаться от ложного гуманизма, ставящего преступника в
привилегированное положение по отношению к законопослушному гражданину, а вместо
этого, вооружившись скальпелем хирурга... 
-Давно пора. 
-Высказался? - Кирилл посмотрел на Купера как на полного идиота. 
-И не надо на меня так смотреть. Я простой, нормальный человек, и мне плевать
на высшие материи. Я хочу спокойно жить, и чтобы меня никто не трогал. 
-Никто не трогал, - передразнил его Кирилл, - а как ты себе представляешь подобное
наведение порядка? 
-Ну как... - Купер замялся, - честно говоря, мне все равно, как тут будут наводить
порядок. 
-Мигелито не зря взял за аналогию рак. Оно, конечно, страшно и наглядно, но это
только с одной стороны. С другой же стороны когда на ноге появляется рак, ее
отрезают по самую задницу. По радио это звучит замечательно, согласен, но на
деле. В Германии в свое время очень легко решили проблему здоровья нации, в России
теми же методами научили строить коммунизм. И все под оглушительные аплодисменты
осчастливленных до пароксизма энтузиазма сограждан, и кроме чуткого уха представителя
спецслужб, активиста красной бригады или бдительного соседа... Народ обожает
своих тиранов, рукоплещет им и воспринимает свалившуюся с небес свободу как проклятие.
Достаточно вспомнить фашистскую Германию или Советский Союз. А как все рыдали,
когда умер Сталин! Счастье быть организованным в стадо скотом - это, скорее всего,
нечто генетическое, свойственное так называемому статистическому большинству
от природы. 
-Это потому, - вмешался профессор, - что демократия, наша хваленая демократия
имеет еще более неприглядный вид. Если тиран - это воплощение Бога на Земле,
тоже, кстати, тирана, возьмем, к примеру, христианского Бога... Так вот, если
тиран - это спустившийся на Землю Бог, то политик-демократ - это проститутка,
флюгер, полностью зависящий от направления ветра-рейтинга. К тому же в отличие
от сексуальной проститутки, честно отрабатывающей свой гонорар, политик вынужден
постоянно обманывать своих избирателей. Лицо народа, среднестатистический человек,
что может быть более отвратительным? Поэтому во все времена, когда к власти приходили
действительно яркие личности, наступала эпоха тирании, тогда как ничтожества
порождали демократию. 
-Ну а как же завоеватели демократий, профессор? – спросил Купер.
-При завоевателях демократии самой демократии никогда не было. Нет, она провозглашалась,
но не больше. Я вообще не имею в виду декларируемое государственное устройство...

-Ладно. Пусть так. Но ведь Мигелито не бог.
-Не бог. Мигелито далеко не бог… Мигелито Дьявол в самом что ни на есть библейском,
понимании этого слова. Дьявол, как предтеча Бога! Помнишь историю с тремя шестерками?
-Причем здесь…
-При том, молодой человек, при том.
-Но ведь он умер.
-Оказывается, нет.
-Нет?!
-Он умер и не умер одновременно.
-Как это?
-Как кот Шредингера.
-Тот молодой человек, которого когда-то искали, действительно умер, но Дьявол
жив, и этот Дьявол – Мигель.
-Вы что, действительно верите, что он Дьявол?
-А что такое действительно Дьявол? Порожденный воспаленным сознанием древних
пророков пышущий серой запредельный мутант? Если так, тогда конечно.
-Он Дьявол в том плане, что за ним придет Бог, - сказала молчавшая все это время
Женя.
-Хотите сказать, скоро наступит мир и благодать?
-Никогда еще Боги на земле не несли людям мир, а тем более благодать. Царство
Божие на земле – это, прежде всего террор, такой же страшный, как террор идеального
коммунизма! Бог непогрешим! 
-К тому же недостаточная любовь к Богу – это уже смертный грех, и только сам
Бог вправе решать, кто любит его так, как надо. 
-И что вы предлагаете делать?
-Ничего. 
-Ничего. Пока ничего. По крайней мере, до завтра.
-А завтра?
-Завтра будет завтра. 
-Пойдем, лучше окунемся? - предложил Купер Ирине, - все равно эта болтовня не
имеет значения.
-Ты, я вижу, как-то легко ко всему относишься, - бросила она, но предложение
искупаться приняла.
-Предлагаешь сделать харакири или купить снайперскую винтовку?
-Нет, но…
-За твоим, как и за любым вашим «но» в данной ситуации ровно ничего не стоит.
-Мы, по крайней мере, пытаемся отдавать себе отчет.
-Ну и нахрен он кому нужен этот отчет? Вы же только забиваете себе головы, заставляете
пухнуть мозги, зарабатываете неврастению и психопатию… 
-Все равно…
-Именно! Все равно.
-Я серьезно, - Ирину заметно злил этот разговор.
-Я же не к тому, что вы все тут черти чем занимаетесь. Просто голова должна думать,
мыслить, решать, а не пухнуть под гнетом неразрешимых проблем.
-Если бы люди ломали головы только над разрешимыми проблемами, мы бы до сих пор
бегали за мамонтами с голыми руками.
-Не факт. К тому же действительно великие открытия почти всегда приходили в виде
откровений…
Они пришли к озеру, и это стало своего рода точкой в дурацком, споре.
-Догоняй, - крикнула Ирина.
Она быстро разделась и бросилась в воду. Плавала она значительно лучше Купера.
-Ты знаешь, что похожа на ведьму? – сказал он уже на другом берегу, нежно целуя
ее в губы, - на настоящую всезнающую языческую волшебницу. У тебя даже глаза
светятся…


Все правильно, думал он, лежа в своей палатке после ужина и вечерних разговоров
возле костра. Сначала рост преступности и терроризма. Создание паники плюс попутное
уничтожение тех, кто смог бы увидеть полную картину происходящего: хулиганы убивают
профессоров за пару рублей, самолеты падают на Торговый центр, великие державы
ведут изначально провальные войны, один кризис за другим, затем бактериологическая
атака… Несостоятельность власти, и как результат появление Мигеля во главе комитета…
Затем наведение порядка, устранение неугодных в рамках контр террористической
кампании, усиление консолидации, непопулярные меры, правительственный террор,
ограничение прав и свобод… Интересно, сам он понимает, что играет роль даже не
карающего меча, а, скорее, мирового дворника и по совместительству мусорщика
и стрелочника, а когда он закончит свою грязную работу, его просто-напросто ликвидируют,
не забыв при этом продемонстрировать публике три цифры шесть. Царство Сатаны
окочено! Власть Бога на земле, о которой столько лет говорили товарищи библиистроители,
свершилось! А теперь дискотека. И пусть кто-нибудь попробует отказаться плясать
под дудку нового Бога! А вместо светомузыки костры, костры, костры… как в средние
века, только в условиях современного мира…
Купер с детства ненавидел политику. Сначала это были предостережения отца: «Никогда
не говори о политике, сынок», затем школа с ее политинформациями и радиолинейками,
с обязательным знанием поименно всего поголовья политбюро во главе с дорогим
и любимым членом членов… После благополучного окончания школы Купер не прочитал
ни одной газеты, и всегда старался выключать телевизор, когда передавали выпуски
новостей. Радио он вообще терпеть не мог…


Уклон становился все сильнее, к тому же земля под ногами была рыхлой и скользкой.
Не дай бог упасть. Понесло же его в эту пещеру одного, без снаряжения, без страховки.
Вскоре идти стало невозможно отчасти из-за крутизны склона, отчасти из-за того,
что тоннель становился все уже и уже. Пришлось стать на четвереньки. Видимость
с каждым шагом тоже ухудшалась. Пещера была освещена своим непонятно откуда взявшимся
светом, но с каждым шагом свет становился более тусклым. Вскоре стало совсем
темно. Темно и сыро, потом вообще пришлось идти (также не четвереньках) по воде,
высоко поднимая голову, чтобы не нахлебаться. Вода была теплой и неприятно скользкой.
К тому же она имела свойства анестетика: Купер почти не чувствовал тело. Оно
стало ватным, рыхлым, а затем исчезло совсем. Вдруг Купер понял, что тело действительно
исчезло, растворилось в этой странной воде, и теперь вода растворяет его мысли.
Чувства она уже растворила, потому что Купер не почувствовал ничего, даже удивления.
Его не удивило и то, что проход давно закончился, и он продвигается сквозь камень.
Внезапно он вновь очутился в свободном пространстве. На этот раз полость была
идеально сферической, ровно наполовину заполненной водой. В этой полости расцветал
цветок. Он был удивительным, волшебным, живым. Он распускался так, как распускалось
бы солнце, будь оно цветком. Раскрывшись, цветок осветил все вокруг поистине
неземным светом – свет был его ароматом. И понял Купер, что все, что он видел
до этого момента, было иллюзией, игрой теней или ловкой мистификацией ночи, и
только яркий аромат цветка и тот, кто стоял за глазами смотрящего, были действительно
настоящими…  
-Вставай. 
Было совсем еще рано, когда его разбудила Женя, голос которой словно озвучил
послание аромата цветка.
-Пойдем.
-Куда? – Купер все еще находился во власти сна, где любое «пойдем» было невозможно.
-Место есть одно.
-Далеко?
-Далеко. Одевайся.
-А завтрак?
-Туда надо натощак. 
-Кофе хоть можно выпить?
-Нет.
Женю начало раздражать поведение Купера. В последнее время почему-то он раздражал
практически всех.
-Послушай, если мы опоздаем…
На востоке только-только начало розоветь.
-Куда мы идем? 
-Увидишь.
-Раздевайся, - сказала Женя, когда они подошли к сомнительного вида болоту с
мутной неприятно пахнущей водой. 
-Я что, похож на любителя экстремального купания?
-Раздевайся. 
-Ладно, только ты первая.
-Не будь дураком. Я здесь не в игры с тобой играю. Быстрее. У нас мало времени.

Женя нервничала, и ее волнение передалось Куперу. За время своей трудовой деятельности
он успел повидать ни во что не укладывающиеся события и вещи, многие из которых
стоили жизни или здоровья его друзьям только потому, что те отказывались следовать
всякого рода спасительным нелепостям. Здесь же странностей и нелепостей было
хоть отбавляй. Он быстро разделся до трусов.
-Трусы тоже.
Купер не стал задавать лишних вопросов. Трусы – значит трусы, значит так надо.
Женя тоже разделась догола. На правой ягодице у нее была татуировка размером
с советский юбилейный рубль, которая привлекла внимание Купера. Это был символ,
похожий на китайскую диаграмму инь-ян, но только вместо «рыбок» разделяющая линия
создавала профили мужского и женского лица. Была она выполнена с высочайшим мастерством.
 
Идеальная как стекло гладь воды начала покрываться рябью. Подул холодный (это
в 30 градусную жару) ветерок.
-Быстрее! Это сторож!
-Что?
-Прыгай!
Женя сильно толкнула Купера в воду. Его соприкосновение с водой породило настолько
мощный электрический разряд, что он потерял сознание. Безжизненное тело начало
медленно погружаться в бездонную пропасть.


Свернув, автобус проехал пару сотню метров по узкой, но, тем не менее, хорошо
заасфальтированной дороге по обе стороны которой густо росли деревья, и остановился.
С характерным стоном открылись двери. Пассажиры, оживленно болтая о всяких пустяках,
поспешили на выход. 
Марсианские хроники… Почему-то эта мысль пришла в голову Куперу, когда он вышел
из автобуса. Они находились в углу огромного, скорее всего, прямоугольного участка,
огороженного, четырьмя взаимно перпендикулярными лесными посадками. Остальные
углы видно не было, но тот, где остановился автобус, был идеально прямым. По
всему участку среди цветущих деревьев и клумб ровными рядами стояли деревянные
столы с одинаковыми деревянными скамеечками по бокам. За такими столиками во
дворах мужики обычно сражаются в домино. Часть столов была занята, а те, что
были свободными, быстро оккупировали приехавшие вместе с Купером люди. Они доставали
свертки с едой, посуду, выпивку… Один лишь Купер приехал налегке.
Выпустив пассажиров, автобус развернулся и выехал за территорию. Его место тут
же занял другой. Люди прибывали и прибывали. Они выходили из автобусов и занимали
места за столами. Места хватало всем.
После десятого автобуса, Купер, уставший считать ворон, решил немного пройтись.
За одной из посадок была дорога, а за другой… Густо поросшую травой и кустами
лесополосу (видно, ни у кого не доходили руки навести там порядок) пересекала
чуть заметная тропинка. Купер стало интересно, и он решительно направился к тропинке,
которая привела его к недостроенному зданию. Был выведен только нулевой и частично
первый этаж. Как и все здесь, здание было огромным до нереальности. Тропинка
заканчивалась у входа в подвал. Кто-то сорвал с петель дверь, и дорога была открыта.
Купер вошел внутрь и очутился в грязном, неприветливом коридоре, пол которого
был густо усеян окурками и пустыми пивными банками, но обычных для таких помещений
следов человеческой жизнедеятельности не наблюдалось. Скорее всего, люди гадили
прямо в лесу, не утруждая себя поисками крыши над головой. Но что тогда влекло
людей сюда? Коридор петлял так, что если бы не мусор под ногами (тупиковые ветки
на удивления были чистыми), Купер давно заблудился бы в этом жутком сюрреалистическом
лабиринте.
Впереди послышались голоса. Вскоре Купер вышел к комнате, похожей на комнаты
для общения с посетителями в фильмах про американские тюрьмы. Комната тоже была
огромной, уставленной бесчисленным множеством столов с телефонными аппаратами.
Столы и стулья стояли прямо в строительном мусоре, перемешанном с окурками и
пивными банками. Но, судя по запахам, в помещении давно уже никто не курил.
Купер вдруг понял, что это совершенно невообразимый переговорный пункт с тем
светом, и достаточно найти место за столом, как с той стороны к телефону подойдет
вызываемый родственник или просто близкий человек. Отец! Неужели возможно будет
поговорить с отцом! Как назло все столы были заняты. Вдруг молодая девушка, совсем
еще ребенок заплакала и бросила трубку. Купер бросился к телефону, но кто-то
сзади крепко схватил его за руку.
-Молодой человек, здесь очередь, - зло прошипели ему в ухо. 


Он медленно открыл глаза. Тело еще было чужим, но уже начало приходить в себя.
Он лежал в мраморном бассейне купальни, скорее всего сделанном из цельного куска
мрамора. Никаких швов или других следов сборки, по крайней мере, видно не было.
Бассейн был практически пуст – это и спасло ему жизнь. Собравшись с силами, Купер
выбрался из бассейна.
-Осторожно, - услышал он голос Жени.
Она сидела на мраморном полу (здесь все было из мрамора) в нескольких шагах от
бассейна. Купальня находилась в огромной мраморной пещере. Было светло, как будто
пещеру освещали мощные лампы дневного света, на самом деле светился туман, который
был здесь повсюду.
-Где мы? – спросил Купер.
-В переходе. Ты как, цел?
-Еще не знаю. 
-Надо было меньше тянуть. Задержись мы хоть на мгновенье, и сторож сварил бы
нас как цыплят.
-Это не сторож, а электрик какой-то.
-Радуйся, что все так получилось.
-Ты ведешь себя так, словно это я затащил тебя сюда.
-Если ты немного подумаешь, то и сам сможешь понять, что так оно и есть.
-Замечательно. Что будем делать?
-Ты можешь идти?
-Кажется да.
-Тогда пойдем. Здесь нельзя оставаться надолго.
-Примчится сумасшедший электрик или какой-нибудь маньяк-сантехник?
-Ты можешь не паясничать?
-Скорее всего, это в результате контузии. Я не хочу… оно само так…
-Пойдем быстрее.
Женя уверенно пошла к дальней части пещеры, где начинался узкий по сравнению
с купальней, но вполне достаточный, чтобы можно было идти во весь рост коридор,
откуда и выползал светящийся туман. От бассейна его видно не было даже за деньги.

-Ты ведешь себя так, словно это твоя гостиная, - заметил Купер.
-Что-то вроде того. 
Не более чем через минуту коридор вывел их в небольшую полусферическую «комнату»
около трех метров в диаметре. В центре комнаты был колодец, откуда выходил густой,
светящийся туман. Рядом с колодцем, в пыли, несмотря на туман, были отчетливо
видны человеческие следы. Кто-то здесь был совсем недавно.
-Это он? Да? – спросил Купер, не сомневаясь в верном ответе. 
Согласно странной логике этого мира, следы могли принадлежать только одному единственному
человеку.
-Теперь да.
-Что значит теперь?
-После того, как ты увидел его следы…
-А если бы я не увидел его следы?
-Его бы здесь не было.
Во время таких разговоров Куперу всегда казалось, что его держат за идиота.
-Я понимаю, твое сознание еще не готово принять тот факт, что ты сам создаешь
Глебова. И чем больше ты находишь улик, тем более реальным становится Глебов,
тем ближе он от тебя.
-Хочешь сказать, Глебов мистификация?
-Не более чем ты сам.
-Тогда объясни…
-Сейчас это невозможно. К тому же, это только часть… половина информации. 
-Что вы от меня скрываете? 
-Тебе это не понравится.
-Говори, раз начала.
-Ты такая же мистификация, как и Глебов. Более того, ты создаешь его, чтобы он
смог создать тебя.
-Но ведь я есть!
-И тем не менее тебе придется с этим смириться, как, собственно, и всем нам.
-И ты…?
-Нет, я до сих пор не понимаю слишком многое, чтобы пытаться что-либо объяснять
даже себе. Я приняла это как данность. Тебе тоже придется смириться, иначе сознание
просто не выдержит. Конечно, ты можешь верить в свою прежнюю реальность, но тогда
ты просто погибнешь.
Купер вдруг особо остро, с каким-то внутренним надрывом осознал, что отныне он
НИКТО! Ни имени, ни дома, ни паспорта с такой ненавистной когда-то пропиской.
С него, словно шкуру, содрали пусть небольшой, но все же его личный социальный
статус, все то, что в наше время делает человека человеком. В одно мгновение
он перестал быть личностью, гражданином, членом общества… Он ощутил себя стариком
Иовом, объектом Боженькиных насмешек и провокаций. Глупый-глупый Иов! Жил, молился,
трудился в поте лица, любил Бога и был праведным… А Богу… Богу все до …! Для
Бога ты не более чем аргумент, кусок туалетной бумаги, одноразовая, не заслуживающая
сострадания тварь… Ты молился и не понимал, молился и не понимал. Ты рыдал, посыпал
себя пеплом, вопил в небо, пытался понять, в чем твой грех, за что… За что тебя
вот так… Ты же ничего плохого… По крайней мере, не хуже других… А вместо ответа
на тебя сыпались новые беды, и все лишь потому, что стало им там скучно на небе,
решили поиграть в тебя, как в куклу, а заодно посмотреть, что у тебя внутри.
А, выиграв свой нелепый спор, он просто кинул тебе подачку, кость, и забыл о
твоем существовании, потому что ты для него никто. Ты никто! Никто! Никто! Но
самым отвратительным были те умники, что окружили тебя на пепелище…
У Купера окончательно поплыло перед глазами, и он рухнул на пол рядом с колодцем.


 ...Так должна, наверно, выглядеть смерть. Голая, песчаная долина с рядами мертвых,
высохших с обломанными ветвями деревьев, вершины которых почти упираются в серое,
низкое небо. Рядом идеально гладкая, без малейшей ряби такая же серая, безжизненная
поверхность моря. И некому нарушить это безмолвие. Абсолютная смерть и тишина.
И одинокий рыбак, такой же безмолвный и неподвижный, как все вокруг. Небольшого
роста, щуплый, лет пятидесяти пяти. 
-Здесь нет рыбы. Это мертвое море, - говорит Купер, поравнявшись с рыбаком, его
голос звучит кощунственно в этом мире тишины, где даже песок не шуршит под ногами.

-Я знаю, - спокойно отвечает тот, и глаза его светятся пониманием. 
-Просто, я думал... - зачем-то оправдывается Купер перед этим странным человеком,
смотрящим прямо в душу наполненными вечностью глазами. 
-Бессмысленно? - его глаза становятся бездонными, как чистое небо в мире живых.

-Бессмысленно, - повторяет Купер, потупившись. 
-Это только кажущаяся бессмысленность. Земля плоская, небо твердое, люди умные,
солнце ходит по небу, а в мертвых морях нет смысла ловить рыбу. 
-А разве нет? Я имею в виду рыбу. 
-Нет смысла ловить в живых морях. 
-Но почему? 
-Потому что это расхищение и убийство. Каждая пойманная в живом море рыбка, делает
его на одну рыбку мертвее, и кто знает, когда случится непоправимое. 
-Да, но в мертвом море ее невозможно поймать. 
-Когда же ловишь рыбу в мертвом море, - продолжает он, будто бы не слыша слов
Купера, - ты тем самым пытаешься сделать его живым. Ибо даже одна единственная
пойманная рыбка, превратит это море в живое, а вслед за морем и весь мир. Таково
преумножение вещей. 
-Беда в том, что в мертвом море рыбы нет, иначе оно не было бы мертвым. 
-Как знать, молодой человек, как знать. Я делаю, что могу, ты же, просто цепляешься
за свой рациональный ум, как маленький ребенок за стенки вольера, когда делает
свои первые попытки подняться на ноги... 
-Но разве не... 


-Привет, привет, привет..., - шептали листья деревьев. 
-Привет, - шептала трава. 
-Привет, - говорило небо, яркое синее небо. 
Здесь было живым все: трава, деревья, камни... Даже огонь, особенно огонь. Купер
был на лесной поляне, в центре которой, на выложенной из белого камня идеально
круглой площадке горел огромный, в полтора его роста костер. 
-Иди ко мне, - говорил огонь, и речь его была гипнотична. 
Слушая голос огня, Купер испытывал непреодолимое желание раствориться в его весело
пляшущих языках. Он приблизился к пламени. Огонь не был горячим, он был нежным
и ласковым, как любимейшая из женщин. 
-Иди ко мне. 
Купер вошел в пламя, и огонь ласково обнял его миллионом рук. Он нежно проникал
в тело Купера, в душу, в сознание, принося неописуемое блаженство. Огонь наполнял
Купера, превращая его в пламя, превращая в огонь, дух, энергию в чистом виде.
Купер исчезал в огне, и огонь делился с ним самыми сокровенными тайнами. Это
было мистическое совокупление двух миров… 
Купер поднимался вверх, в бездонную синеву неба, и по мере остывания, превращался
в туман. Он становился облаком, беззаботно летящим, повинуясь прихоти ветра.
Он был свободен, абсолютно свободен. Так пришедший, так ушедший, как Будда. Ветер
нес его вдаль, а он продолжал трансформироваться, он становился тучей, черной
дождевой тучей, набухающей дождем... 
И вот, сначала несмелые первые капли, а затем мощный дождевой поток, устремился
к земле, и он наполнял собой землю, чувствуя, как жадно втягивают влагу корни
растений. Он прибивал пыль на дороге, барабанил по крышам и окнам, стекал по
водосточным трубам. Он собирался в лужи, а потом, превратившись в ручей, струился
среди камней в поисках реки... 
Речка была маленькой и затхлой. Про такие говорят: Речка-вонючка. По сути, она
была чуть большим, чем он ручьем, куда из окрестных домов сливали всякую гадость,
но для Купера она была огромной, как сказочное море. Он впал в нее, растворился,
стал с ней одним целым, и уже вместе с ней отправился на поиски большой, настоящей
реки. Он перетекал из одного водоема в другой, растворялся, сливался, становился
все больше и больше, пока не превратился в огромный мировой океан. Больше него
был только космос, вечный безграничный космос, и он сделал следующий шаг: он
впал в космос, и мгновенно, словно взорвавшись, начал распространяться со сверхсветовой
скоростью во все стороны пространства и времени. Он охватывал все новые и новые
миры, закручивался в спирали галактик, затем галактики превращались в песок,
а он устремлялся в настоящее, прошлое и будущее, становился всем, и все становилось
Купером. Он становился безграничным в самом полном смысле этого слова... 
Купер проснулся или пришел в себя от едкого, удушливого дыма. Приступ спастического
кашля и полная каша в голове. Слишком много превращений для нормального среднестатистического
человека. Первым его побуждением было вскочить на ноги, но вкрадчивый ласковый
голос, словно ремнями привязал Купера к кровати. Он не сразу понял, что тело
ватное и само не свое, что свет вызывает боль, а глаза словно засыпаны песком
и совсем не хотят открываться, а в пересохшем рту дохлой рыбиной распух, чужой,
словно после инъекции новокаина язык. 
-Выпей, и ради бога молчи. 
Это предостережение было лишним, так как он даже при полном своем желании не
смог бы произнести ни слова. Купер почувствовал губами соломинку и жадно втянул
в себя жидкость. Несмотря на сильную жажду, он делал это, исключительно повинуясь
чьей-то команде, собственной воли у него в тот момент не было. Купер не мог даже
понять, мужской или женский голос отдавал приказы. Напиток был приятно теплым,
приятно терпким и немного горьковатым.
-Добро пожаловать домой, - произнес тот же самый голос, на этот раз Купер понял,
что говорила женщина.
Приятное тепло распространилось по тело, возвращая его к жизни. Заработало сознание.
Открылись глаза. Купер настолько пришел в себя, что смог принять сидячее положение.
Он сидел на полу огромной, наверно с деревенский клуб, избы без единого окна.
Постелью служил тонкий матрас, а точнее, тюфяк, набитый травой со специфическим
сильным запахом. Повсюду горели свечи, наполняя избу своеобразным ароматом, который
больше не казался едким. Рядом с Купером, прямо на полу сидели Женя и еще одна
женщина неопределенного возраста. Все, включая Купера, были абсолютно голыми.
И хотя эта незнакомая женщина была достаточно уже старой, по крайней мере, по
годам, ее тело было молодым и сильным, как у хорошо развитой шестнадцатилетней
девочки-спортсменки. 
-Молчи и слушай, - сказала женщина, и ее слова сковали Куперу рот, - Делай все,
что я скажу, а, главное, молчи. Понял? 
Он согласно кивнул. 
-Встань. 
Тело Купера буквально взлетело на ноги. 
-Идти можешь? 
Он снова кивнул. 
-Тогда идем. 
Снаружи изба была фактически укутана густым, фосфоресцирующим слегка зеленоватым
светом, туманом. Туман был пронизывающе-холодным. Казалось, он проникал в самую
душу и уже оттуда, изнутри нес смертоносный холод. 
-Это он тебя проверяет. Сейчас согреешься, - сказала Куперу Женя, и уже в следующее
мгновение его бросило в жар. 
Они сделали не более десяти шагов, когда туман резко кончился. Было утро, час,
когда только начинает светать. Еще через пару шагов начинался луг с высокой,
почти в человеческий рост травой, мокрой от утренней росы. Куперу заранее стало
холодно. В нескольких десятках, а, может быть, сотнях метров (он не мог сориентироваться
в пространстве) был лес. 
-Стой! 
Купер послушно, как механическая игрушка, реагирующая на голос, остановился.

-Подожди. Мне тебя надо еще кое-чему научить. Сосредоточься здесь, - она дотронулась
до его темени, и ее рука, словно огнем прожгла мозг, - теперь посмотри как бы
из этой точки, но не через глаза, а отсюда, - она показала на точку между бровями,
- пробуй. 
Впечатление было таким, словно Купер принял хорошую дозу марихуаны. Воздух стал
вдруг прозрачным, а вокруг травы и деревьев появились цветные, яркие ореолы.

-Так ты будешь видеть. А теперь глотай сознание в сердце. 
Какая-то часть внутри Купера поняла, что хотела от него эта странная женщина.
Сознание как бы провалилось в район груди, и на Купера обрушилась волна новых
ощущений. Все вокруг стало живым, и эта жизнь переполняла его сердце. 
-Так ты будешь чувствовать и искать. А теперь переходи в пупок. 
"Я" переместилось в центр живота. Чувства исчезли. Купер стал совершенно спокойным
и, наверно, впервые в жизни слился с собственным телом. 
-Так ты будешь двигаться. 
-Догоняй! - крикнула Женя и пустилась бежать. 
-Иди, - женщина слегка подтолкнула его в спину. 
Купер сжался в предвкушении холодного душа из утренней росы.
-Иди же, иди. 
Он обернулся, и... Ни дома, ни охраняющего его от посторонних глаз тумана больше
не было. Был один только луг и лес... 
Женя тем временем приближалась к лесу. Купера охватил азарт хищника, учуявшего
добычу, и он с боевым кличем кинулся за ней. Купер никогда не был хорошим бегуном.
Зарядку он делал, да и спортом позаниматься любил, особенно плаваньем, но только
не бегом. Здесь же его тело неслось со скоростью сверхсветовой ракеты, и это
по траве в человеческий рост, без одежды, босиком. Но тело не чувствовало преград.
Оно неслось словно сквозь пустоту, веред, за Женей, за намеченной вековыми инстинктами
целью, за будущим. Он несся, и каждый шаг прибавлял ему новые силы. Женя умело
пряталась среди деревьев, но его сознание, блуждающее вдоль позвоночника со скоростью
пальцев гитариста-виртуоза, безошибочно определяло ее положение. Купер несся
вслед за Женей, и ему казалось, что еще чуть-чуть, и он взлечу высоко в небо.

Лес вдруг внезапно кончился, и он выскочил на песчаный берег широкой реки. Женя
стояла у самой воды, а за ее спиной всходило солнце. Никогда еще Купер не хотел
кого-либо так сильно.