Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

ИнтерЛит Новости сайта═

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Книжная полка Бизнесмена" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Сентябрь 2006   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
Автор
VAN

Статистика

374 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

ИнтерЛит Новости сайта


ИнтерЛит

НОВОСТИ САЙТА

[ Главная ] [ Поэзия ] [ Проза ] [ e-books ] [ Конкурсы ] [ Хроника ] [ Помощь ] [ Контакт ]

ВЫПУСК № 08 (138)

ПРОЕКТ «ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПОРТРЕТ. ИНТЕРВЬЮ»

Автор проекта и организатор первых интервью — прозаик Борис Дрейдинк. Его помощница — Елена Винокур.

Первое интервью было с Михаилом Смирновым. Блин получился не комом: будучи новичком в Интернете вообще, М.Смирнов быстро освоил технику форумного общения и оказался интересным собеседником, с чувством юмора, проявившихся в рассказах, помещенных на форуме уже после интервью (если вы помните, все начиналось с рассказов о рыбалке) и талантливым фотохудожником.

 

Героиней второго интервью стала Алекса Веа, чья повесть «Их пепла возродится...» снискала ей почетное звание «Мисс Проза», осень 2004.

Удачно прошла голосовая конференция по повести — ее можно послушать в записи:

 

Аудиомост

Голосовая конференция по повести Алексы ВЕА «Из пепла возродится...»

Участники: Алекса Веа, Борис Дрейдинк, Елена Винокур, Павел Морозов, Владимир Ноздрин.

Часть 1. «О прозе мужской и женской».

Часть 2. «Магия и мистика в литературе и в жизни».

Часть 3. «О жизни и о нелегкой судьбе литератора».

Повесть можно прочитать в Е-сборнике «Осенний дебют 2004» или арх-файле, Word, 138 Кб.

Письменное общение с Алексой Веа на Форуме продолжается.

 

А на этой неделе проводится интервью с Еленой Винокур.

Представляет Борис Дрейдинк:

Елена Винокур — самый активный автор форума. Поэтесса. В связи с последними политическими событиями можно отметить и такой факт её биографии — жительница города Хайфа.

Сегодня она представлена в довольно необычном для себя жанре. Читайте. Задавайте вопросы. Критикуйте. Ругайте. Хвалите. Всё это возможно — прямо сейчас, в этой форумной теме.

А голосовое интервью с Еленой Винокур состоится в системе Skype, в среду, 20-го сентября, в 22.00 Московского времени. Приглашаем всех желающих (и умеющих пользоваться «голосовой» связью)!

 

НОВЫЕ АВТОРЫ

Александр Бардин

Поздняя весна

Очень поздней весна была...

Как больная грустная птица,

Над планетой она плыла.

Опасаясь о лед разбиться,

Не могла нигде приземлиться...

Снег не таял...

Страна пила...

 

Очень поздней весна была...

 

Не виню ее, не виню...

На стене ее фото — ню...

 

У нее была честная вспышка...

Ну, такая весенняя фишка.

Гормонального

Выброс излишка...

Это я, как двухлетний мальчишка,

Подошел слишком близко к огню...

 

Не виню ее, не виню...

 

Не повесился и не спился...

В ту игру не вписался — влюбился...

Как прыщавый подросток купился,

Скептик, циник, и парвеню...

 

Не виню ее, не виню...

 

Слишком долго любовь спала.

Солнце капало на купола

И поземка была бела

На проспектах и авеню...

 

Не виню ее, не виню...

 

Очень поздней весна была...

Не шумели каштаны и липы,

Пес ехидно урчал: «Ну и влип ты!..»

Мир заполнили взрывы и хрипы...

До июня сирень не цвела.

Чаты, аськи, имэйлы и клипы,

Ее крики ночные и всхлипы —

Всему этому — грош цена.

 

Я капелью прощально звеню.

Не виню ее, не виню...

 

Високосный год

Январь был дождливым,

Апрель был морозным...

Планету топило, тошнило, рвало.

Год выдался пьяным,

Шальным — високосным.

Все в пику, все вдрызг,

Враскорячку, назло!

 

Потом был июль. Солнце яростно грело

И красило бежевым сны и тела,

И женщина в белом на гальке сидела,

Смотрела в прибой и кого-то ждала.

 

Потом море пенилось и изнывало —

Обрывки сети и обломки весла...

И чайка с ладони печенье клевала,

И девочка куклу в коляске везла...

 

А в декабре были маски и пляски,

Коньяк, Санта-Клаусы и гексоген.

Забытая кукла лежала в коляске

И в церкви старухи вставали с колен...

 

И черные шали кистями качали.

Планету корежило, жгло и пекло.

Но женщины ждали, но чайки кричали,

И мокрые ветки стучали в стекло...

 

Александр Бардин пишет стихи лирические и ироничные, а также хорошую прозу. Действие его рассказов развивается так неспешно, завязка зачастую слишком знакома (встреча — пусть опосредованная — с первой любовью через много лет, в другой стране — рассказ «Люда», свадьба в семье выходца из бывшего СНГ — рассказ «Wait For Me»), что, кажется, если бы не отличное письмо, не интонация, создаваемая во втором из упомянутых произведений за счет рефрена — «Хорошо!», «Замечательно!», — право, можно было бы и заскучать, но вдруг!.. Нет, не вдруг, а незаметно, исподволь — частности начинают складываться в нечто общее, огромное, наднациональное — человеческое...

 

Михаил Порядин

на смерть безвестного ван-гога

и была эта смерть не нужна никому

и вы тоже не плачьте, так легче ему

 

поворот ему будет от райских ворот

детский плач невозможно состарить

но не каждому папа пилата пошлёт

крест поставить, под сердце ударить

 

нет, высокого бога не будем гневить

скажем просто: в россии известно —

нужно много работать, усердно творить

чтоб попасть под статью и дантеса

 

вам не место здесь, брат мой безвестный

а иное вам было бы лестно?

 

в бороде моей блеск серебристых колец

долгий век отковал сеть-кольчугу

и приходит опять утешитель сердец

что подарим нежданному другу?

 

эту белую-белую вьюгу

 

ПОДСОЛНУХ — ПЕРВЫЙ КРУГ КРАСНОГО ОГНЯ

(отрывок)

увертюра

 

здравствуй

матадор мой ласковый

 

торо, убийца, торо!

 

мечутся лица красные:

скоро? скоро ли? скоро?

желтый подсолнух глянцевый

плещется в волнах свиста

и

камертоном танца

пьяные кипарисы

 

но

тишиной звенящей

гидра голов беременна

если

камнем из пращи

черный бык на арене

 

прошелестело тело

прообразиной танка

 

женщина побледнела

с ней

ты вчера

фанданго

 

гимн слабости

 

слабого

бьешь, а он просто отскочит

слабого

каждый обидеть хочет

слабый

расплачется и без причины

слабого бить —

недостойно мужчины

слабый расплещется под кулаком

 

слабая женщина?

лучше — с быком

 

ухо

 

повисла в воздухе рука

с плащом.

да уберите прочь быка!

бык — причем?

я же пришел объясниться в любви

то есть — покаяться в сотворении мира

а бычье обличье?

ну, хочешь, — зови —

«насмешка. ирония, танец сатира»

 

скажешь — «трудно быть богом»?

а — рядовым творцом?

 

зеркало. ночь. ван-гога

желтое в красном

лицо

он

исступленно охнув

сверкнул острием прозрачным

стал сохнуть желтый подсолнух

стал цвета слюны табачной

..........................................................

 

Непростые стихи... Мощные, мужские. Не всегда понятна ситуация — сказали Порядину на форуме. А мне кажется, это именно тот случай, когда «трудиться» обязана не только душа поэта (чтобы максимально объяснить себя читателю), но и читателя — чтобы, признав талант и масштаб личности, понять самому. Пусть не буквально, «неправильно»... поверить и отдаться стихии...

Не оставляют равнодушным и рассказы М.Порядина, особенно «Мама и волчья луна». Хоть и понятно, что страдание не имеет национальности, а все же страшно видеть эти картины российской глубинки, Ясно, что хорошей жизни и никогда не было (хотя сейчас многими владеет чувство ностальгии, рисуя убогое, еще недавно беспаспортное житье розовыми красками), но сейчас, в 21 веке?!..

Задашь себе эти вопросы, стиснешь зубы — и делаешь дальше свое житейское дело. Порядин, например, основал в своем городке юношеский литературный клуб. Подробности -- на форуме, в подразделе «Объявления дружественных сайтов»...

 

Ну, и без чувства юмора — никак.

Рекомендую из новых:

 

Галина Викторова
«Перестройка и ускорение. Версия Коноваловых», рассказ.

Перестройку дачи Коноваловы затеяли как раз в то лето, когда родился Васёк.

 

Точнее, появление этого маленького чудовища ожидалось с секунды на секунду, и потому Машка-мамашка сидела в городе, не унося брыкающийся и ходящий ходуном живот далеко от телефона с ноль-три.

Светлана Игоревна, бабушка в ближайшей экстраполяции, ходила за невесткой по пятам, научно контролируя процессы: дозированно, сверяясь с литературой, вводила в Машкин пузатый организм калории, микроэлементы и витамины, выгуливала его, облучая солнечным ультрафиолетом и ингалируя послегрозовым озоном. Кажется, даже классической музыкой обрабатывала, Бетховеном и Вивальди, не менее раза в сутки.

Словом, Машке я не завидовала.

 

Надвигающийся демографический кризис мобилизовал Коноваловское семейство заняться, наконец, давно запланированным расширением дачных площадей.

 

Садовый участок семья получила давно, в мирные, социалистические годы, когда Светлана Игоревна и Сергей Юрьевич были еще Светиком и Серегой, а Машкин будущий супруг ходил в детсад «Колокольчик», пел там про «картошку-тошку-тошку» и тщетно пытался уклоняться от обязательного рыбьего жира.

 

Тогда казалось, что главное — комплект солнца-речки-леса, жить можно в палатке, и домушка на две раскладушки поначалу даже смущала своей барской, неприличной роскошью.

Поначалу.

Через год увеличили кухню. Потом оказалось, что Андрюша подрос, а родители как-то еще не состарились, и стало понятно, что нужна вторая спальня. Потом пристроили прихожую. Потом еще раз увеличили кухню, превратив ее в столовую. Потом...

 

А надо сказать, что в те времена застойные, теперь почти былинные, стройматериалы добывали, как алмазы из кимберлитовой трубки — и потому в ход шло все: от старых ящиков до пришедшей в негодность мебели.

В результате дача напоминала комплект плохо подогнанных друг к другу спичечных коробков: разновысокая, разнофактурная, с разномастными окнами и косым крылечком.

При этом замечательная постройка уже занимала пол-участка, и расширять эту хоромину можно было только ввысь. Что, впрочем, неудивительно при площади земельного надела в три сотки. О чем думали господа наверху, когда нарезали этакие клочки? Не дай бог, профессура будет растить картоху не только для собственного прокорма, но и на продажу? Академик, торгующий бульбой на рынке — какой конфуз для развитого социализма...

 

И вот вязким, неподвижным июльским вечером в дачный кооператив «Физик-теоретик-75» съехались все мужчины семьи Коноваловых.

В количестве четырех штук.

А именно — сам Сергей Юрьевич при профессорской бородке и спадающих очках.

Андрей Сергеич, Машкин муж, ростом в два метра, что архиважно при обшивке потолков.

Два его двоюродных братца — Петюня, тоже физик-теоретик, но больше — бард и байдарочник, этот привез с собой гитару и рюкзак пива. И Олег, личность серьезная и рукастая, в багаже которого погромыхивали всяческие инструменты, в том числе хитрый и чрезвычайно тяжелый рубанок.

Меня же к этой компании приставили в качестве кухарки и прислуги за всё.

 

В первый вечер, конечно же, ничего не строили. Нанизали шашлычок, выпили «за встречу», «за удачу», «за Манюху», «за женщин» и особо — «за отсутствие наличия дождя», залакировали выпитое петюниным пивом и под нестройное «окрасился месяц багрянцем...» разошлись баиньки, договорившись непременно, стопроцентно, железобетонно встать на зорьке, з петухами.

 

Зорька оказалась у всех разная.

Меня снесло с кровати часов в пять, накормить четырех человек завтраком — это вам не шутка. Тем более что мой опыт по откорму мужиков ограничивался Редом (Редриком Шухартом, если точно), господином, конечно, умнейшим, кровей дворянских, но в еде довольно непривередливым.

 

К шести утра от липких простыней и раскаленных подушек оторвались Олег и Сергей Юрьевич. Наскоро срубали макароны по-флотски. И начали бегать вокруг дачи, растягивая рулетку то по вертикали, то по горизонтали и что-то наперебой карябая на клочках бумаги.

Ред изо всех сил помогал: скакал, пытаясь зацапать пастью ленту рулетки, тырил записи и карандаши и потом дразнился ими с безопасного расстояния.

 

Было очевидно, что прежде, чем разбирать старую крышу, нужно тщательно подготовиться к работе: напилить то, что можно предварительно напилить, сколотить всё, что можно сколотить заранее, чтобы в незащищенном обескрышенном состоянии домик стоял как можно меньше.

Список на листках у Сергея Юрьича уже состоял из восемнадцати пунктов, а дотошный Олег все диктовал: «Нарезать квадратики из старого линолеума: будем использовать как прокладки при креплении шифера. Дальше. Какой там пункт? Двадцатый? Угу. Значит, двадцать: подготовить рубероид и полиэтилен на случай дождя...»

 

Часов в девять, скребя кучерявую бороду и драматически зевая, на солнышко выбрался Петюня. И тут же был отослан в город, так как выяснилось, что — естественно! — нет как раз тех гвоздей, которые нужнее всего.

 

К десяти часам, когда солнце уже пекло немилосердно, процесс планирования был окончен. Число намеченных мероприятий подвалило к пятидесяти. Олег с Сергеем Юрьичем утирали пот, просматривали записи, кивали — с таким удовлетворенным видом, словно большая часть работы сделана и остались так, несущественные мелочи.

Можно было переходить к непосредственно пилам и молоткам, но перед этим решили сгонять до речки.

Очередной раз попробовали разбудить Андрея, услышали нечто среднее между «щща встаю» и «пошли вы на», закрыли дом и ушли.

 

Э-эх...

Рассказать вам, как купаются на Волге, да на песчаном плесе, на мелководье? Да в июльскую чумовую жару, когда в реку хочется накидать кубиков льда из всех холодильников мира? Да с одурелым от счастья полугодовалым щеном, впервые увидевшим столько воды?

Нет.

Не буду я об этом рассказывать, иначе у вас скиснут лица от зависти, да и сама я впаду в безнадежную ностальгию — ибо нет уже того пляжа, есть каменный забор, глухой и давящий, а за ним виднеется самодовольный мухомор новорусского особняка.

Многого уже нет.

Проехали.

 

О чем мы говорили, возвращаясь с речки? О чем-то ведь говорили... не вспомню. Память сохранила только момент шока — когда Олег взвыл на зависть Тарзану и побежал вперед, а Сергей Юрьевич замер на полушаге и схватился за сердце.

Мы с Редом забуксовали: пес рвался вслед за Олегом, а я, недоуменно блея «что случи... что тако... Сергей Ю... вам пло...?», топталась на месте.

Наконец я догадалась проследить за взглядом Сергея Юрьевича, туда, где над кронами яблонь виднелась крыша дачи. А на крыше...

На крыше Андрей снимал шифер.

 

— А чего тянуть? — отругивался он позже, — За целое утро ничего не сделано! Все купаются, развлекаются, а дела-то стоят, время уходит!

— Андрей, но нам же пока нечем закрывать дом, ничего же не готово, неужели ты не понимаешь? — стонал напившийся корвалола Сергей Юрьич.

О существовании Олега напоминал только звук рубанка: он ушел, «дабы не пролить чьей-то бесполезной крови».

 

К обеду приехал Петюня, и выяснилось, что гвозди он оставил в гараже, а привез только ящик пива. И замечательную воблу, нет, вы посмотрите какую воблу! Янтарь, янтарь, а не рыба!

К счастью, корвалола было много.

 

А в третьем часу ночи на мою раскладушку закапало с потолка, получите и распишитесь: величественный, монолитный, неодолимый летний ливень. Теплая водяная стена с хохотом навалилась на нашу дырявую крышу, радостно устремляя струйки и потоки в самые уязвимые места. Единственным фантастическим исключением было лежбище Андрея. Он так и проспал всю суету с тряпками, ведрами и кастрюлями, сладко и невинно продрых, и поутру с недоумением всматривался в наши злые сонные лица.

 

Следующие три дня прошли как в тумане.

Были нескончаемые тарелки, стаканы, ложки и ужасные алюминиевые кастрюли с чем-то пригоревшим, неотскребаемым, гадко и остро пахнущим. Был стук молотков в пять утра и чуть позже — непечатно ругающиеся соседи. Было много песен по вечерам и звезды величиной с кулак прямо над носом. Был Ред, сожравший записки с расчетами. Был Петюня, наступивший на гвоздь и потому скорбно пролежавший два дня в тенечке. С гитарой и пивом, само собой. Были стропила, шифер, занозы и потерянный безвозвратно прибор под названием уровень.

 

И был звонок из города.

Вечером, почти ночью, уже после ужина. Звонок. Колокольный звон. Набат. Выстрел Авроры.

Роддом № 4, три восемьсот, пятьдесят четыре сантиметра. Васька.

 

Рассказать вам, как я везла собаку и поющих во весь голос «Мы красные кавалеристы! И! Про! Нас!» мужиков мимо поста ГАИ? И какое печальное лицо было у инспектора, когда выяснилось, что права и документы меня в порядке, а сама я трезва аки стекло?

А про танец маленьких лебедей (лебедь бородатый, лебедь хромой, двухметровый лебедь и лебедь лысый) под окнами роддома?

Нет. Не буду я об этом рассказывать. Только улыбнусь глупо, вспоминая.

Есть вещи, которые фиг расскажешь, товарищи...

 

ДРУГИЕ ИНТЕРЕСНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ

Павел Морозов (первая публикация на ИнтерЛите). «МАМАКЛАВА» (сексцентрическая комедия). Публикуется с продолжением. Полностью комедия содержится в архфайле html, размер 48 Кб, и на форуме.

Николай Тарасов. «Письма к сестре», «Фейерверк». рассказы.

Лика Федина. «Наваждение», рассказ.

Лика Федина. «Клюква в штанах». Посвящается Н.Тарасову.

Светлана Макаренко (Princess). «Ариадна Сергеевна Эфрон-Цветаева». Историко-биографический очерк. Опубликован уже полностью.

Светлана Макаренко (Princess). «Александр Блок и Ксения Садовская». Историко-биографический очерк.

Соломон Воложин. «Смотришь в книгу — видишь фигу». О рассказе Артема Фролова «В больнице».

Артем Фролов. «Мы — боги», рассказ.

Остальное — в Хронике.

Валерия Ноздрина

19 сентября 2006

 

Ждем Вас в клубе:
http://www.interlit2001.com — Международный литературный клуб
http://www.interlit2001.com/ebooks.htm — электронные книги ИнтерЛита
http://www.interlit2001.com/bible/ — Филиал (Путеводитель по Библии).
Обратите внимание: адрес II сайта изменился!
http://www.interlit2001.com/forum/ — Форум
http://www.interlit2001.com/cgi-bin/gb/gb.cgi — Гостевая книга (временно не работает)

http://www.livejournal.com/community/interlit — Лента самопубликаций на ЖЖ

http://www.interlit2001.com/bridge.html — Аудиомост
В избранное