Шесть
литературных
дебютов
сразу!
Один
«стрелец»,
то
бишь
критик,
метче
другого!
И
плодовитее.
И
все
глубже
внимают
в
тему,
переходя
от
подробного
разбора
отдельных
произведений
к
анализу
литературных
тенденций
(Вик
Стрелец,
статья
«Не
бейте
копытом
в
священный
гранит»,
Тони
Доктор,
«Мысли
о
точности
в
поэзии»).
В
Гостиной
—
презентация
целого
журнала.
И
Гостиная
ожила,
наполнилась
новыми
людьми:
в
современных
костюмах
и
в
одежде...
начала
двадцатого
века.
Главный
редактор
возрожденного
из
пепла
литературно-художественного
журнала
«Немига»
(о
его
судьбе
мы
рассказывали
в
Главе
VI
«Истории
клуба»)
привел
из
прошлого
поэта-символиста
и
философа
Вяч.
Иванова
с
его
эксцентричной
супругой
Лидией
Зиновьевой-Аннибал.
Очень
советуем
прочитать
биографический
очерк
Анатолия
Аврутина
«Диотима
и
“Тридцать
три
урода”».
А
теперь
—
без
комментариев
—
фрагменты
других
интересных
публикаций
сегодняшнего
выпуска.
«...Сократа терзает головная боль. Он стар, но в его крепком неказистом теле достаточно сил, чтобы не согнуться под этой болью, как не согнулся он при осаде Потидеи, как не согнулся он, вынося на себе тело раненого Алкивиада со всем его оружием.
И смерть... Ожидание ее занимает человеческую жизнь. Она только кажется страшной, потому как страшно не приобрести что-то новое, а потерять уже приобретенное. Человек за всю свою жизнь прорастает телесным, подчиняя ему свою высшую сущность и обрекая ее на неприкаянное изгнание после смерти, мытарство в поисках своей утраты. Иное дело добровольный остракизм всего физического.
«Такая душа уходит в подобное ей самой безвидное место,
—
рассуждает Сократ, напрасно заглушая голоса датмонтонов,
— божественное,
бессмертное, разумное, и достигшие его, обретают блаженство, отныне избавленное от блужданий, безрассудства, страхов, диких вожделений и всех прочих человеческих зол, и
—
как говорят о посвященных в таинства
—
впредь навеки поселяется среди богов».
«Ты веришь в это, Сократ?», —
испуганными голосами учеников вопрошают датмонтоны.
«Ты веришь в это, Сократ?», —
полным сомнения голосом Кебета вопрошают датмонтоны.
«Ты веришь в это, Сократ?», —
лишенным надежды, его собственным голосом вопрошают датмонтоны.
Сократ вздыхает. Он возразит им, одним метким замечанием опрокинув страх и сомнения. Но все ложь. Они, голоса, все равно будут преследовать человека, который сам назывался «докучливым оводом». Сократ упрям в решимости добиться своей истины. В конце концов, он сам так решил.
«Афиняне осудили тебя, Сократ, к смерти», —
напоминают датмонтоны.
«А их к смерти осудила природа»
Сократ и не провидит кончины своих обвинителей. Он и не думает о том, что из-за него, завсегдатая рынков и толпы, невзрачного человека с лицом Силена в потрепанном временем гиматионе, одетом прямо на голое тело, судьи, приговорившие его к смерти, будут с позором изгнаны из города и лишены огня и воды, так, что им не останется ничего, кроме как повеситься.
А после, его, Сократа, слова и мысли будут толковать ученики, чьи рассуждения станут новой верой, философией.
Если бы это все Сократ мог провидеть, он воскликнул бы: «О Боги! Как много они на меня наговорили!»
Знай с кем красть: вдруг тебе с ним баллотироваться!
Инопланетяне
—
братья по разуму. А люди???
Качество цикуты обычно проверяют на Сократах.
С верой в светлое будущее
пошел... за солью, спичками и мылом.
Иногда кажется, что мировой пожар может остановить только всемирный потоп».
Публикация
еще
одного
нового
автора
находится
в
стадии
подготовки,
но
сегодня
мы
приводим
его
письмо:
«Здравствуйте! Только что зашел на Ваш сайт и
испытал настоящее потрясение. Причина
— стихи
Анатолия
Берлина. Так и хочется крикнуть:
«Браво, Маэстро!» И я молча склоняюсь перед компьютером.
Спасибо, Анатолий.
Давно не читал ничего подобного. Я говорю о чистоте, прозрачности и афористичности дара, данного художнику от Бога. Я не все еще прочитал, но то, что влетело в меня свежим потоком дыхания поэта, стало моим. Спасибо.
Анатолий Лернер,
Кроме
того,
хотим
обратить
Ваше
внимание
на
следующие
публикации: