Даниил Андреев, "Роза Мира"

Разбежались стАтуи по городу
Не поймать их,  не покрасить в цвет  бордовый
И таскает скульптора за бороду
Дядя Миша, местный участковый.

Дыркин Булкину выбил зубы
Зубы Булкина упали в реку
Зубы Булкина слопали рыбы
Дыркин об Булкина вывихнул руку…
 

(Продолжение. Начало см. в рассылках # 10 - 15)
 

…Николай уходил все дальше и дальше от городской Стены. Окружавший его пейзаж менялся. Исчезли унылые серые дома, улица ожила и сделалась шире. Теперь по обе ее стороны стояли небольшие особнячки с красивыми палисадниками и сочными зелеными газонами. Неестественно коричневое небо, (словно выложенное кирпичом и обмазанное глиной), незаметно превратилось в обычное, затянутое белыми клубящимися облаками. И все же, что-то здесь было не так. За внешним спокойствием и благополучием, Николай отчетливо улавливал нечто темное, недоброе и пугающее.
Он свернул на одну из боковых улочек и неожиданно для себя оказался на стройплощадке. Люди в синих комбинезонах возводили стены будущего, как ему показалось, храма. Наполовину выстроенное здание ощетинилось строительными лесами, по которым туда-сюда сновали рабочие. Два хмурых мужика катили через небольшой дворик тачку с раствором. Николая поразило полное отсутствие техники. Ни машин тебе, ни бетономешалок, ни подъемного крана. Практически вся работа осуществлялась вручную. Из строительного оборудования - только самые примитивные (…символические…) механизмы. Размышляя над этим, он подошел ближе.
В то же мгновение раздался чей-то окрик и в двух шагах от него грохнулось медное ведро. Громадный сгусток масляной краски, выстрелив из ведра, как из пушки, окатил его с ног до головы. Слишком поздно, уже по инерции, отскочив в сторону, Николай смачно выругался. Начал сбегаться народ. Он и глазом не успел моргнуть, как оказался в центре толпы. Раскоряченный, перемазанный краской, дрыгающий руками и ногами, должно быть, он представлял собой довольно забавное зрелище. Столпившиеся дружно гоготали. Никакого сочувствия с их стороны или рвения оказать помощь Николай не заметил. Очень скоро появился и непосредственный виновник происшедшего. Толстенький, средних лет мужичонка невысокого роста кубарем скатился с лесов и, протолкавшись через толпу, подбежал к Николаю. Он был сильно напуган.
- Извините, ради всего святого извините, - забормотал он, неуклюже пытаясь помочь ему отчиститься. - Я здесь не при чем. Оторвалась веревка… Я делал все, что мог!
- Эй, Лисович, - донеслось из толпы, - ты ему еще задницу вылижи.
- Сам виноват! - орали другие. - Нечего по территории шляться!
- А откуда он здесь взялся? Кто он такой?..
Вконец обескураженный таким приемом, Николай ничего не нашелся ответить. А Лисович продолжал перед ним извиваться.
- Вы никуда не торопитесь? Впрочем, о чем я, куда вам теперь торопиться? Разве что в химчистку. Пойдемте ко мне. Я здесь недалеко живу. У меня растворитель. Переоденетесь, приведете себя в порядок…
Николай пробормотал в ответ что-то невнятное.
- Ну, вот и прекрасно! - заключил Лисович.
Они прошли сквозь толпу, которая предусмотрительно расступилась перед Николаем, и Лисович повел его какими-то закоулками. 
- Вы уж не серчайте на меня, - приговаривал он всю дорогу, - сам не знаю, как так вышло. Веревки гнилье, блоки хлам…
Комната, в которой он жил, располагалась в самом низу небольшого двухэтажного коттеджа. В ней царил страшнейший бардак и повсюду сновали тараканы, по всей видимости, бывшие с хозяином в теплых дружеских отношениях. На столе возвышалась гора немытой посуды, по стенам висели порнографические фотографии и газетные вырезки. Сразу у входа стоял небольшой промятый диванчик, в противоположном углу доживал свои дни старый сервант, подобранный, очевидно, на ближайшей помойке. Плюс ко всему этому пара колченогих табуреток, да несколько проволочных полок, забитых старыми газетами, тряпками и вообще непонятно чем.
Не богато, - отметил про себя Николай. Он разделся и, взяв предложенную хозяином бутылку растворителя, поспешил в душ, оттирать еще не застывшую краску.
- Одежду можете у меня оставить, - суетился Лисович, - все равно она ни на что теперь не годна. Даже на половые тряпки. Я приготовлю вам чистую.
- Что это строится? - крикнул Николай из душа, залезая под ржавую, чуть теплую воду.
- Церква, - с готовностью отозвался хозяин квартиры. - Информация о старой была утрачена и городской Совет издал распоряжение построить новую. Только все это ерунда, ничего у них не получится. Никому здесь церквы не нужны. Раньше люди были этим действительно озабочены. Всегда приятно думать, что ты не какая-то там шушера, а нечто важное и незаменимое, без чего мир перестанет вращаться. Например, божий избранник. Однако теперь все дураки куда-то повывелись. Нет, строить Церкву безумие.
- Что значит: "информация утрачена"?
- А то и значит. Исчезла необходимость в Храме, исчезла и информация о нем. А нет Информации нет и храма. И с новым то же самое будет. Не успеем первый ярус возвести до конца, как фундамент начнет распыляться.
- Зачем же вы тогда его строите?
- Согласно постановлению городского Совета.
- Ничего не понимаю, - Николай выключил воду и принялся растираться полотенцем, - вы знаете что здание вот-вот рухнет, но продолжаете его строить?
- Знаем и продолжаем.
- Но зачем?!
- По распоряжению городского Совета.
Николай усмехнулся.
- Театр абсурда, - выйдя в комнату, он стал примерять предложенную Лисовичем одежду, - как вы только здесь существуете?.. Впрочем, у нас то же самое. Начальник всегда прав.
- Дело не в начальнике, - пробормотал Лисович, - дело в нас. 
Пиджак был старым, но еще довольно крепким, брюки тоже. И то, и другое пришлось Николаю впору. Вышло небольшое недоразумение с рубашкой, (она почему-то оказалась без одного рукава), но он надел свою. К счастью, под застегнутой курткой она почти не пострадала. 
- Чай, кофе? - поспешно спросил хозяин, видя, что Николай собирается уходить.
- Вообще-то… - он улыбнулся. - А впрочем, давайте чай. Я все куда-то спешу, а куда спешу, по большому счету и сам не знаю. На тот свет вроде бы уже незачем.
Лисович ожил и засуетился. Грязная посуда со стола мгновенно исчезла. Откуда-то появилось варенье, конфеты. По всей видимости, гостей этот дом видел не часто, но случайному прохожему здесь всегда были рады. На эту же мысль наводила и радостно-оживленная беготня хозяина. Лисович сиял.
- На стройке меня не хватятся, - приговаривал он, доставая из серванта чашки и наливая в заварочный чайник кипятку, - слишком мало я там значу. Сейчас везде ценятся специалисты, а я так. Подсобник, шушера.
- Ну почему же шушера? Ведро на меня вы опрокинули очень даже профессионально, - пошутил Николай. - Так мастерски окатить человека краской не всякий специалист сумеет. Даже дипломированный.
- А вы не злой, - загадочно пробормотал Лисович. - Странно…
- Я закурю, здесь можно?
- Можно, конечно можно! - он заметался по комнате в поисках пепельницы. - Куда я ее задевал?.. Ага, вот.
Достав из-под дивана массивный хрустальный шар, он брякнул его перед Николаем на стол. Николай достал сигарету себе, протянул пачку хозяину. Закурили.
- Прекрасный табак, - Лисович зажмурился от удовольствия, - крепкий и в то же время горло не слишком дерет. Сразу видно, не наш самосад.
- Честерфилд, - сообщил Николай.
- Вот как? Ни разу не слышал. Вы, должно быть, издалека приехали?
- Пожалуй. Путешествую, знаете ли, помаленьку.
- Да ну! А я вот, похоже, навечно застрял в этой дыре. Седьмой год на этих мерзавцев вкалываю и даже собственной комнаты выкупить не могу. Закабалили, какие уж тут путешествия?..
Он не договорил. Дверь с треском распахнулась и в комнату ввалился грязный небритый мужчина. Злобного вида амбал, свирепо скалящийся и угрожающе размахивающий топором.
- Сидишь, м-морда, - заорал он с порога, - чаи гоняешь! У-у, пидрище косматое!..
Нисколько не смущаясь присутствием Николая, он набросился на Лисовича и, повалив его вместе со стулом, несколько раз сильно ударил головой об пол. Свой топор он бросил у дверей. 
Лисович даже не пискнул.
- Почему, гад, вчера не открывал, - мужчина съездил ему по зубам, - боялся бить буду? Ну, так сегодня получишь в двойном размере!
Он еще раз ударил упорно не желавшего открывать рта Лисовича по голове.
- Эй, эй! В чем дело? Вы с ума сошли! - закричал Николай.
Мужчина на мгновение замер, выпустил Лисовича, (который в очередной раз тюкнулся затылком об пол), медленно развернулся.
- Что? - он оскалился, глаза его забегали в поисках чего-то, - что ты сказал?
Взгляд его остановился на топоре.
Николай ощутил, как к горлу ему подступает ком. Он почувствовал сущность этого злобного небритого человека. Господи, боже ты мой, - промелькнуло в сознании, - да это же настоящий убийца! Маньяк!! Мужчина так же медленно поднялся на ноги, вразвалочку подошел к топору и, ловко подхватив его, повернулся к Николаю. Лицо его скривилось в гримасу презрения, пальцы поигрывали по топорищу.
- А ну повтори, чего ты там вякнул?
Он шагнул вперед. Николай на шаг отступил.
- Что он тебе сделал? Это же его квартира!
- Это его квартира, - передразнил мужчина, - чего он тебе сделал. Самый правильный что ли, а? Самый храбрый?
Он взмахнул топором, Николай инстинктивно отпрянул.
- Ссышь, сука.
- Убери, - голос Николая дрогнул.
- А? - мужчина порывисто наклонил голову и приложил левую руку к уху, словно не расслышал. - Что сделать?
Николай отступил еще на шаг. О существовании Лисовича он забыл. Все обернулось так, что главным для него теперь стала собственная (…ваша шкура валяется сейчас…) жизнь.
- Ты за кого впрягаешься, ты за это быдло впрягаешься? - мужчина ткнул топором в сторону неподвижного тела. - Это же падаль, это же чмо позорное!
- Он у себя дома, - повторил Николай.
- У себя дома. А на кого ты тявкаешь? Ты, тля… - мужчина снова подался вперед и сделал несколько стремительных шажков.
Он вообще двигался рывками, все время дергаясь. Николай наткнулся на стул и стул с грохотом полетел на пол.
- Ссышь, падла, - мужчина самодовольно хмыкнул.
Внутренне Николай весь сжался. Никогда раньше он не сталкивался с подобной мерзостью; никогда раньше не испытывал такого животного, леденящего душу страха. Необъяснимого, почти мистического страха. Страха, парализующего разум и чувства. Бежать, бежать! - гудело у него в голове.
- Зарублю, с-су-ука! - истошно завопил мужчина.
Он ринулся вперед, опрокидывая на своем пути стол и распинывая табуретки.
Николай метнулся в сторону, запнулся о валявшегося на полу Лисовича и бросился к выходу. Ничего не соображая, он пронесся по темному коридору, пинком распахнул входную дверь и, ссыпавшись с крыльца, помчался вверх по улице. Некоторое время он слышал за своей спиной торжествующие вопли, затем все стихло. Не останавливаясь, он пробежал несколько кварталов, свернул в один переулок, затем в другой. Пересек какую-то площадь, снова свернул. Только когда бок у него закололо, а сердце готово было выскочить из груди через широко открытый рот, он несколько сбавил темп. В висках стучало, воздух со свистом вырывался из легких. Быстрым шагом Николай продолжал идти. Он уже давно потерял представление о том, где находится. По мере удаления от Стены, дорога все время поднималась вверх. Довольно плавно, почти незаметно, но неукоснительно. Только по этому признаку он и заключил, что движется туда, куда надо. Больше ориентироваться ему было не на что.
Удрал! Слава богу, кажется, удрал!.. - было его первой мыслью, когда способность рассуждать, наконец, вернулась к нему. - Черт побери, ведь он мог меня зарубить. Да что такому стоит проломить человеку голову! Это же урел, животное. Он же родную мать может зарезать, не моргнув глазом. Выпотрошит как свинью, утрет со лба пот и даже не поморщится. Ну, врот-компот и дела. Исследователь-археолог, нечего сказать. Сначала чуть ведром не пришибли, теперь с топорами кидаются. А что, если б я все еще под душем стоял, когда он ворвался?.. 
Ему отчетливо представилась эта сцена. Небритый сумасшедший вламывается в квартиру, вытаскивает Николая из ванной и начинает гонять по комнате, улюлюкая и размахивая топором. Так бы в чем мать родила и выскочил на улицу. Ладно, хоть в лисовичьи обноски успел нарядиться…
Лисович!.. Что-то нехорошее шевельнулось у него внутри. Он вспомнил, что оставил этого забитого, беззащитного человека одного. Возможно, изувеченного. С глазу на глаз с этим… выродком! Замедлив шаг, Николай остановился. Со всех сторон его окружали деревья. Он и не заметил, как зашел в парк. На то, что это был именно парк, (или сквер, или что-то еще в этом роде), указывали скамейки, стоящие по обе стороны дорожки. Николай присел на одну из них. Так вот оно что, я бросил человека на произвол судьбы (…ладно бы только судьбы…), а сам позорно сбежал. Ну и ну… Да от кого сбежал-то! От паршивого уголовника. От татуированного презерватива с медной глоткой. Ловко он меня. Только шикнул, а я уже и обделался. Ну и ну!..
Николай до крови закусил губу. Сказать, что ему было стыдно за свою трусость, значило бы не сказать ничего вообще. Да и трусость тут совсем не при чем. Да и не трусость это вовсе. Он бросился назад. Нужно было во что бы то ни стало все исправить.
- Задушу голыми руками. Порву падлу!..
Он выскочил из парка и побежал вниз по улице.
Как меня, оказывается, легко "сделать". Попасться на такой дешевый понт! Да-а, совсем я еще мальчишка… Впрочем… А кто бы на моем месте не клюнул на эту удочку?! Никогда раньше с подобной дрянью мне сталкиваться не приходилось. У него топор в руках, рожа небритая. И Лисович этот корчится на полу, как последний мудак. Потом еще… обострение чувств. Я ведь почти "физически" ощущал исходившую от него агрессию. Разумеется, я растерялся. Не струсил, а именно растерялся. Ну да ничего. Вот сейчас вернусь, тогда и посмотрим, кто от кого бегать будет…
Николай оборвал внутренний монолог, так как понял, что заблудился. Сбился с пути и не может найти дорогу! Дома, окружавшие его, казались похожими друг на друга, как огурцы с одной грядки. Насколько он помнил, здесь должна была находиться площадь.
Ну да! Огроменная такая площадь, выложенная белым булыжником и окруженная живой изгородью. Однако никакой площади не было. Выходило, что либо он свернул куда-то не туда, либо площади здесь возникают и исчезают сами собой, когда им заблагорассудится. Последнюю версию Николай тут же отмел, свернул в один из переулков и побрел наугад, надеясь на счастливую случайность. Можно было бы разузнать все у кого-нибудь из прохожих, но улицы, как назло, совершенно обезлюдели. 
- Вот черт, и здесь непруха.
А вообще-то все верно, - продолжил он цепь своих измышлений, - нечего заниматься умственным онанизмом. Да, я струсил и поступил подло. Лисович конечно дрянь-человек, но ведь он принял меня, отдал свою одежду взамен испорченной. Да и вообще, какое я имею право осуждать его? Откуда мне знать что довело его до такой жизни, что сделало из него дрожащую никчемную тварь, к которой может врываться в дом кто ни попадя и которая не умеет за себя постоять. И многим ли я лучше него, если испугался немытого придурка в вонючем трико? Нет, оправдываться бесполезно и глупо. Единственный способ доказать самому себе, что я еще чего-то стою, это вернуться и привести этого типа к одному, с его мерзкой сущностью, знаменателю. Объяснить ему, где его место. А место его, кого бы он там из себя ни корчил, у параши… (…или на параше?..) 
Николай остановился. Никакой площади искать ему было не надо. Сделав значительный крюк, он вышел к крыльцу лисовичьего дома. Ошибиться было невозможно. Вот и пенек, о который он треснулся головой, скатываясь с крыльца; вон и церковь неподалеку. Забавно, правда, что церковь достроена и никаких лесов вокруг нее нет. Хотя, что тут забавного? Откуда мне знать в каком темпе они здесь работают. Это же не наши СМУ, это же Лабиринт.
- Ну, давай! - приказал он сам себе и, выдернув из забора штакетину, осторожно стал подниматься по ступеням. 
Страха он не испытывал. Какой теперь мог быть страх? Было легкое волнение, были нетерпение и злоба, только не страх. Он на цыпочках прокрался по темному коридору к двери квартиры, замер и прислушался. Дверь оказалась слегка приоткрытой. В комнате разговаривали. Причем разговаривали, по всей видимости, довольно мирно. А вот это странно, очень странно… Сжав штакетину покрепче, Николай распахнул дверь.
Лисович и его недавний обидчик сидели, как ни в чем не бывало, за столом и спокойно беседовали. На Лисовиче был тот самый костюм, который он совсем недавно подарил Николаю, небритый мужчина сидел, завернувшись в простыню. Его мерзопакостные обноски сушились тут же, на веревке, протянутой через всю комнату. Оба вздрогнули и удивленно уставились на Николая. В первое мгновение Николай растерялся, однако злоба, не перестававшая бурлить в нем, неожиданно выплеснулась наружу волной слепой ярости.
- Сидишь, сволочь! - заорал он не своим голосом. - Все тебе по хрену?!.
И набросившись на завернутого в простыню человека, несколько раз хорошенько протянул его штакетиной по хребту. Завопив от боли и ужаса, мужчина заметался по комнате. Перепуганный Лисович тоже вскочил было с места, но что-то с ним приключилось и он без чувств рухнул на пол. Николай продолжал неистовствовать.
- Я тебе покажу, кто здесь быдло. Ты у меня попрыгаешь, с-сука!
Изловчившись, он хрястнул мужчину по спине еще раз. Охнув, тот бросился к двери и прямо как был, в одних трусах, выскочил вон. Николай едва не пустился в погоню, но вовремя спохватился. Черт с ним, - решил он, - пускай катится. Должок я ему вернул. Опустившись на стул и отбросив штакетину в сторону, он расхохотался. Ему представилось как этот здоровенный детина несется сейчас по Городу. В одном исподнем, с вытаращенными глазами… Вот это, должно быть, зрелище! Все еще хохоча, он повернулся к хозяину квартиры.
Лисович медленно приходил в себя. Растерянность с удивлением, переходящим в тихий ужас, застыли на его толстом, колыхающемся лице. Кое-как приподнявшись, он затравленно уставился на Николая.
- Кто вы такой? Что вам тут надо?
- Кто я? - Николай перестал смеяться. - Он вам что, совсем что ли память отшиб? Ответьте мне лучше, как это вы с ним так быстро спелись?
- Вам нужны деньги, вы от них? - Лисович, кряхтя, поднялся и задом начал пятиться к двери. - Но я же говорил, что денег у меня сейчас нет. Все что было, я уже отдал.
Николай нахмурился.
- Вы что, в самом деле меня не узнаете?
Лисович неистово замотал головой.
- Бросьте! Вы окатили меня краской на стройке, а потом притащили сюда. На мне и одежда ваша. Вы же сами предложили мне переодеться.
- Я?! - Лисович вытаращился. - На какой стройке? Здесь нет никаких строек!
- Как нет, а церковь?.. Вы же сами сказали, что она…
Николай замолчал.
- Какая церковь? Кто вы такой?! - взвизгнул Лисович.
Одного взгляда на него было достаточно, чтобы убедиться, что он действительно ничего не понимает. Николай смутился.
- Вот эта самая церковь, - он указал пальцем в окно. - Я подошел посмотреть и вы уронили на меня сверху ведро. Я, правда, не врубаюсь как можно было за двадцать минут ее доделать… Но здесь была стройка, клянусь вам!
- Так, так, так, - Лисович подошел поближе. - Я вижу вы не местный. Рассказывайте, рассказывайте. Это очень интересно. Значит, вы говорите, что на месте этого храма велось строительство?
- Велось! Всего полчаса назад. Вы опрокинули на меня ведро и пригласили к себе переодеться. Да вот, на мне ваша одежда!.. Впрочем, на вас тоже…
- Ага, ага. Кажется, я начинаю понимать. Зачем вы избили Жесткова? Вы что, знакомы с ним?
- Жесткова? А-а, этого… Ну, я же говорю вам, мы сидели и пили чай. Он ворвался, накинулся на вас. Я попытался вступиться, но… в общем я…
- Смылся! - Лисович хитро прищурился.
- Да, смылся. Виноват, каюсь. Именно поэтому я и вернулся. У него же был топор, он мог вас убить!
- Спокойнее, спокойнее, я все понимаю.
Лисович присел на стул.
- А в какую сторону, простите за любопытство, вы побежали?
- В какую сторону? Ну, не знаю в какую… Я никогда здесь раньше не был, откуда я могу знать!
- Вверх?
- М-м, да. Именно вверх.
- Так, так. И как далеко?
- Квартала на четыре, может на пять. Там еще есть такой парк…
- А потом вернулись?
- Ну, вы же видите что я здесь!
Николай нервничал. Вся эта чертовщина начинала его раздражать. Он достал сигарету, закурил.
- Понятно, - Лисович добродушно рассмеялся, - все теперь понятно.
- Да что понятно-то? Может и мне объясните.
- Понимаете… - Лисович покосился на пачку, которую Николай держал в руке. - Можно сигаретку?
- Пожалуйста.
Лисович закурил.
- Прекрасный табак, - он зажмурился от удовольствия, - сразу видно, не наш самосад. Крепкий и горло не слишком дерет.
- Честерфилд, - буркнул Николай.
- Вот как? Ни разу не слышал. Вы, должно быть, издалека?
Обхватив голову руками, Николай захныкал.
- Что это? Объясните мне, наконец, что со мной происходит?
- С вами? Ровным счетом ничего, - Лисович выпустил дым и разогнал его ладонью. - На чем я остановился? Ах, да, вы вернулись. Понимаете, то о чем вы мне рассказали, весьма интересно, но дело в том, что ничего этого не было.
- Как не было?
- Спокойнее, спокойнее. Еще не было. И я даже не знаю, когда оно будет и будет ли вообще. Храм начинает разрушаться, это верно. Идет объемное стирание информации. Вы говорите, последует восстановление? Хм… Зачем его восстанавливать? Рухнет и рухнет, и черт с ним! Никому он здесь не нужен.
- Городской Совет издаст постановление, - пробормотал Николай, - надо же вам где-то работать…
- А-а, - Лисович понимающе закивал, - если Совет, тогда понятно.
- Я что, перепрыгнул во времени?
- Во времени? Не знаю, - Лисович пожал плечами, - я в этих делах не разбираюсь. Просто Парк, это уже не наша территория.
- И что?
- Как что! Разве вы не знаете, что оттуда не возвращаются?! - лицо его озарилось. - Туда попадают те, кто… Впрочем, не важно.
Он махнул рукой.
- Это касается только нас. Откуда мне знать, кто вы такой, если смогли беспрепятственно пройти туда и вернуться обратно. 
- Понятно, - Николай поднялся. - Большое спасибо за разъяснение.
На самом деле ничего ему понятно не было. Очевидно, на каждом из уровней время имеет свои законы, - тужилось его воображение, придумывая хоть какое-нибудь объяснение, - и эти законы могут существенно различаться. При переходе с уровня на уровень время оказывается дискретным. Спускаясь сверху, я просто перескочил с одной временнОй ветки на другую… 
Тьфу ты, бред какой!
- Уже уходите? - поинтересовался Лисович, впрочем, довольно равнодушно.
- Да, но на прощанье один вопрос.
Николай остановился в дверях.
- Кто такой, этот ваш… Жестков? Кажется, я правильно его назвал? Сегодня вы с ним мирно беседуете, а завтра он на вас с топором кидаться будет. Это что здесь, норма поведения или у вас с ним какие-то особые отношения?
Николай кивнул на брошенную простыню. Лисович нахмурился.
- Какая вам разница? - ответил он злобно. - В том, что с нами происходит, виноваты мы сами. Можете считать себя счастливчиком, если последствия вашей деятельности избавили вас от необходимости отбывать свой срок вместе с нами. Будьте здоровы. Надеюсь, вы извлечете хороший урок из того, что увидели.
- Прощайте. 
Николай подошел и крепко пожал ему руку. 
- Искренне надеюсь, что и вы не задержитесь здесь слишком долго.
- Все дело во мне, - Лисович тяжело вздохнул, - все дело во мне…
Николай вынул из кармана пачку "Честерфилда" и положил ее на стол.
- Так, небольшой сувенир на память.
Лисович ничего не ответил. Окинув комнату взглядом еще раз, как бы желая "сфотографировать" ее и сохранить в памяти, Николай вышел...

ЧАТ КАК ДРАМА
 
 
 

Введение

Характеристика чата

16:26 охерелый: вася: Здорово, дружище!

Вверху окна чата обычно также приводятся данные о количестве чаттеров и их перечисление. Внизу расположена панель отправки сообщений, которая состоит из строки адресатов и фразовой строки.
Это наиболее простой вид чата. Многие юзеры, используя свои познания в области UDD-кода и языка HTML, могут менять цвет, шрифт и т.д.
Таким образом, мы получаем общую картину чата. Как уже указывалось, он служит для общения. Общение это виртуальное. Чаттерами создается некая новая виртуальная реальность, в которой доминантой существования оказывается общение. Перефразируя слова Декарта, мы можем сказать: Я общаюсь, следовательно я существую.
При общении по чату контактирующие, как правило, не видят друг друга, мало что знают друг о друге, единственное, что они видят - это ник человека и его тексты, т.е. фразы, которые он выдает в чат.
Отсюда эти два параметра - ник и текст - получают особое значение, т.е. практически это важнейшие элементы чатового общения.
Многие возможности интернета в области литературы сформулированы еще в 1998 году Сергеем Корневым в обстоятельной работе "Сетевая литература и завершение постмодерна"⁴. В этой статье была затронута и проблема автора в интернете, в частности, выдвигался тезис, что авторство в Сети становится одним из литературных приемов.
Создание ника - это по сути уже создание автора не как человека, а как некоего номена, которому именно принадлежит следующий за ником текст. Вход в чат одного юзера сразу под несколькими никами создает ситуацию дискурсивной игры, в процессе которой выявляется вся иллюзорность интернета. Таким образом, само создание ника - это уже творческий акт, а его появление в чате вызывает определенный горизонт ожидания чаттеров по отношению к нику (у создателя ника в ходе этого творческого акта также создается определенный горизонт ожидания). Если горизонты ожидания создателя ника (nick-maker) и остальных чаттеров совпадают, то nick-maker обычно не вызывает особого интереса у чаттеров (это касается ников типа Миша, Вася). Для nick-makerа важно создать ситуацию неожиданности, резкого несовпадения горизонтов ожидания. Это служит гарантией для мгновенного завязывания разговора, т.е. такого обмена текстами, в ходе которого происходит идентификация нового чаттера по принципу свой/чужой или интересный/неинтересный собеседник. Хотя, в силу большой либеральности интернета столь резкой разграниченности, практически бинарной, не наблюдается. Ведь люди приходят в чат специально для того, чтобы пообщаться, и сажать в лужу собеседника не стоит, а то и сам рискуешь туда попасть.
Итак, мы выяснили, в чем важность ника. Однако сам процесс общения состоит из обмена фразами. Здесь уже, сколько вы ни прячьтесь за самым что ни на есть красивым ником, ваше истинное лицо раскроется в вашем умении строить, создавать тексты. Именно поэтому интернет - вольготнейшая среда для филологов прежде всего.
Ведь филология учит анализу текста, выявлению законов правильного его построения, и поэтому хорошо подготовленный филолог умеет строить текст любого характера, в зависимости от поставленной цели. Эти умения и навыки позволяют филологу вести в чате любую линию, сыграть любую роль, вести дискурсивные игры, общаясь под разными никами на разных дискурсах.
Чат представляет собой уникальный, невоспроизводимый текст, постоянно живущий и развивающийся. Живет этот текст на узком пространстве чатового окна. Живет сутки, иногда кто-нибудь захаживает ночью, утром его жизнь продолжается.

Чат - это текст, который проживается его создателями.

Это сближает чат с мифологической биографией. Чат, действительно, имеет некий налет мифологичности, чат - это миф, который сближает людей.
Появление его к началу ХХ1 века вполне обосновано и предсказуемо. В ХХ веке резко возросло население Земли, и большая его часть переместилась в города. Форсированная урбанизация привела к разрушению традиционных городских и сельских систем существования и привела к образованию мегаполиса - новой формы поселения людей. Появляются многоэтажные дома. Проживание в одном районе или даже доме людей из разных мест, различного материального достатка и социального положения, да и наконец просто интеллектуального уровня - все это привело к нарастанию отчужденности людей в городах.
Вполне естественно, что все это выводит общение на довольно важное место. Просто подойти к человеку на улице и заговорить с ним уже нельзя. Слово сказанное словно бы заново обретает сакральность, мы не растрачиваем слова попусту и неизвестно для кого. Поэтому появление такого вида общения, как чат, вполне предсказуемо.
 
 

Чат как драма

"В среде, где личность уходила без остатка в безразличие массы, ликование победы выразилось бы народной эпической песней, в которой общее построение, общая оценка пережитого скажется прославлением типического героя; в личности обособившейся яркий исторический момент, сама громоздкость обступивших ее событий вызовет потребность анализа, счетов с собою и с руководящими началами жизни, в виду требования действия, обострит этот внутренний конфликт, который явится и условием и продуктом индивидуализации"⁵.

1.Чат - это невоспроизводимый текст.
2.Степень индивидуализации очень высока. Говоря строго, это уже не "внутренний конфликт личности, не только самоопределившейся, но и разлагающей себя анализом"⁷, это несколько внутренних конфликтов каждого чаттера, плюс их конфликты друг с другом.

3. "... то, что делается в драме, - это сама совершающаяся в ней история, это действие, готовое стать предметом рассказа, и субъектом драмы является cil cui aveneient aventures (тот, с кем случаются приключения) ... она <драма> хочет быть не продуктом деятельности, но действием."8. Чат - это действительно сама совершающаяся в нем история, он и есть эта история. В свете другого высказывания Р.Барта по поводу того, что трагедия принадлежит только языковой сфере9, чат также обнаруживает явные признаки сходства с драмой.

Таким образом, интернет привносит в нашу литературную жизнь новую форму, такую форму, в которой нет и не может быть автора вообще, поскольку творцом этой формы может выступать каждый.
Каждый может участвовать в чате.
Это поворачивает проблему еще одной, интересной стороной: таким образом чат можно рассматривать и как возвращение к истокам драмы, ведь первоначально в драме участвовали все, она была празднеством.

 
 

---

Примечания:

¹ Веселовский А.Н. Из введения в историческую поэтику//Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989. С.50

² В данной работе интернет рассматривается с точки зрения пользователя. Языковые системы вроде HTML не рассматриваются. Интересно в этой связи прочесть работу Умберто Эко "Mac vs DOS", в которой он проводит следующую параллель: компьютерную систему Macintosh он сравнивает с католичеством , а DOS с протестантством. У. Эко просек самую суть нынешней ситуации: духовная жизнь развивается в рамках интернета, но ведь в таком случае она существует в рамках HTML и прочих подобных языковых систем. Т.е. язык управляет жизнью, а не наоборот. Ср.: Анисимов А. Компьютерная лингвистика для всех. Мифы. Алгоритмы. Язык.- Киев, 1990.

³ Ср. также "утопия" в переводе с греческого "место, которого нет". И здесь интернет подходит как нельзя более.

⁴ Корнев C. "Сетевая литература и завершение постомодерна"// Сетевая словесность (http://litera.ru/slova/kornev/kornev.htm)

⁵ Веселовский А. Н. Указ. соч. с.52

⁶ Веселовский А.Н Указ. соч. с 53

⁷ Веселовский А. Н. Указ. соч. с. 51

⁸ Барт Р. Драма, поэзия, роман. // Называть вещи своими именами. Программные выступления мастеров западноевропейской литературы ХХ века. М., 1986. С.134

⁹ Барт Р. Работы о Расине.// Барт Р. Избранные работы: Семиотика, поэтика. М., 1990

Если Вы пишете рассказы или стихи и хотите, чтобы Ваши произведения увидели и оценили другие люди, если Вам есть о чем поведать миру, присылайте свои работы нам и мы опубликуем их в нашей рассылке. Не забудьте сообщить свои имя и фамилию (или псевдоним). В теме письма укажите - "дебют". Самые интересные произведения в дальнейшем будут выложены на нашем сайте.
 
 

Грандиозный литературно-издательский проект! Литературная лаборатория "GoldBee" приглашает к сотрудничеству издательства и редакции литературных журналов. У нас есть, чем Вас удивить!!!
Все подробности по адресу: tot@students.ru

ООО "ЭКОЛОГИЯ". Запорная арматура - покупка, продажа, заключение договоров. Все подробности по адресу: eco@udm.ru ; veche@udm.ru.
 

Поможем, чем сможем! :)