Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Елена Федина. Сказки и фантастика

Рассылка закрыта

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

  Апрель 2010   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
Автор
клава

Статистика

37 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Елена Федина. Сказки и фантастика


Елена Федина

Стеклянный город

Предыдущие главы книги можно прочитать в архиве рассылки.

Если вам хочется прочитать сразу все произведение целиком, можно не дожидаться следующего выпуска рассылки, а зайти на сайт www.fedina.victum.ru. Там опубликованы почти все книги этого автора.

 

Глава 5

Целых три года шла война, а во дворце почти ничего не изменилось. Та же роскошь, те же действующие фонтаны, те же ухоженные газоны. Впрочем, я знал только одну часть дворца, куда меня в свое время пускали. А в тронном зале я, конечно, никогда не был.

Там висели ослепительные люстры, там были огромные зеркала и прекрасные статуи из цветного стекла. И всё это – из Алонса. Из Алонса, который давно уже был захвачен триморцами.

Король отвел меня в сторону,  в дальний угол, где одиноко притулилась голубая статуя  Диониса.

- Я очень рад, Бриан, что вижу тебя живым.

- Я сам этому рад, ваше величество.

- Говорят, ранение было опасным?

- Уже всё в порядке. На днях я вернусь в расположение войск.

- Как ты думаешь, - спросил Эрих доверительно, - к весне мы их отбросим?

- Нет, ваше величество, - ответил я тоже со всей откровенностью, - к весне мы сможем  освободить только две провинции: Тарль и Тифон.

- Как?! – ахнул он, - а Алонс?!

- В Алонсе одни пески, - сказал я, - а мне нужен хлеб, чтоб кормить армию.

- Да, но в Алонсе - Стеклянный Город!

- Скорее то, что осталось от Стеклянного Города.

- Однако герцог Тиманский обещал мне...

- Он поторопился, ваше величество. Расклад сил совсем другой. Я вынужден разочаровать вас. Если к осени мы не вернем Тарль, в армии начнется голод.

Король смотрел на меня с надеждой и опасением одновременно. Он хорошо разбирался в искусстве, средне - в политике, и совсем не разбирался в военном деле. Впрочем, как и я. Лаэрт сам мне всё это говорил и почему-то настаивал на походе в Алонс. Видимо, у него были такие же причины туда идти, как у меня – туда не ходить.

Король подозвал Лаэрта к себе, а я отошел и засмотрелся на статую Диониса. Она напомнила мне другую статую того же бога, только из темно-красного стекла, которая стояла у нас дома. У нас дома, где мы так мирно и счастливо жили с моей сестрой Мартой и ее детьми…

Лаэрт дернул меня за рукав.

- Как это понимать? Я тебе что велел говорить?!

Яркие глаза его метали молнии, а брови грозно сходились над орлиной переносицей. Я представил, что бы ответил ему настоящий Бриан. Я уже глубоко вошел в его роль, да и с королем уже познакомился.

- Я тебя выслушал, - сказал я, - но совет командиров тебя не поддержит. А я - и подавно.

- Что?!

Он, казалось, не мог понять, кто перед ним стоит. Я выдержал его бешеный взгляд. Я тоже умел смотреть непреклонно.

- Подумай о Лесовии, Лаэрт. Идти сейчас в Алонс  -  значит, потерять половину армии. Ты этого хочешь?

- Я хочу Стеклянный Город! – рявкнул он.

- Любой ценой?

- Да, любой! И попробуй только мне помешать, угодник божий!

Он ушел, похоже, сильно сожалея, что не может при свидетелях вышибить мною окно, витраж или одно из многочисленных зеркал. В общем-то, я был собой доволен. Первую битву я выдержал.

А потом трубы оповестили о начале спектакля. Всех пригласили в театральный зал, все двинулись в этом направлении, и только я, как ненормальный, поспешил к выходу.

Я и был ненормальный. Я давно уже был ненормальный. Сердце сжималось, лицо пылало, и Брианом в тот момент я уж точно не был. Я торопился, даже побежал бы, если бы мог бежать. Потом, уже в парке, остановился, присел на бортик фонтана, поскулил тихонько от полной безысходности и признался себе, что надо вернуться, надо всё вспомнить. Всё, что не удалось понять, забыть, замолить и загладить.

И я пошел в театральный зал, и сел сбоку, возле самой колонны, чтобы было, к чему прислониться, если вдруг потемнеет в глазах.

Деяниру играла Юнона Тиль. Геракла играл молодой, не знакомый мне актер. Почему-то эта пьеса была очень популярна в последние годы. Публику приводили в восторг кровожадные подвиги Геракла, его жестокость, подаваемая как героизм. Но особенно впечатляющей была сцена его сумасшествия, когда в порыве безумного гнева он убивал своих сыновей. Меч у него был настоящий, сцена отрабатывалась, как сложный трюк, чтобы было полное впечатление убийства.

В общем, смотреть на это всё было тошно. Единственным светлым пятном на сцене была Юнона. Игра ее была безупречна, и сама она была прекрасна, как летнее утро. А, может, это только казалось мне, потому что когда-то я был безнадежно и глупо в нее влюблен.

Когда Геракл надел отравленный плащ, я ушел. Я высидел весь спектакль. В придачу к ране у меня  разболелась голова. В парке уже стемнело, я доплелся до кустов шиповника и свалился на траву. Все мои чувства были обострены, мысли забивали одна другую.

Я думал о Лесовии и императоре Мемноне, о Лаэрте и Стеклянном Городе, о далекой своей любви к актрисе Юноне Тиль, о сестре Марте и о проклятом сумасшедшем Геракле, перерезавшем свою семью.

Скоро в парке стало шумно и людно. Я осторожно встал, отряхнулся от налипших травинок и направился в левый флигель дворца, где обычно располагались гримерные. Посторонних не пускали, но я-то был не посторонним!

Юнона не узнала меня. Она устало сидела у зеркала, снимая грим, и была недовольна, что ее потревожили в такой момент.

- Я еще не готова, - сказала она, - подождите в коридоре.

- Я бы подождал, - улыбнулся я, - но ты слишком долго переодеваешься, можно и уснуть в ожидании.

- Боже мой... - она встала, торопливо вытерев лицо салфеткой, - откуда ты взялся?!

- Так уж вышло. Пришел поговорить с тобой.

Мы смотрели  друг на друга. У нее были всё такие же теплые золотые глаза, гладкая кожа, точеные белые плечи. Ей хорошо давались роли богинь! Что-то шевельнулось в душе, вспыхнуло, но тут же померкло. Я был утомлен, болен и придавлен неразрешимыми проблемами. Я давно уже успел забыть, каким я был тогда, три года назад.

- Господи, на кого ты стал похож!

- Артист всегда похож на кого-то. У него нет своего лица. Давай сядем, ладно? Я с ног валюсь.

- Ты ранен?!

Повязка уже промокла от крови и промочила камзол. Юнона усадила меня, помогла расстегнуться и приложила поверх повязки несколько чистых салфеток. Потом налила воды из графина.

- Где это тебя?  Опять подрался?

- Да нет.

Она не поверила.

- Ты неисправим, Батисто!

Мы сидели на маленькой кушетке. В окно влетали звуки оркестра и шум толпы. Я смотрел в золотые глаза, в которых прыгали огоньки свечей, я любовался ее усталым и вечно юным лицом, освобожденным сейчас от всякой краски, я даже держал ее за руку.

- Как ты живешь, Юна? – на самом деле ее звали так.

- Как? Сам видишь. Из труппы Луциуса я ушла почти сразу, как ты исчез. Тебе не нашлось там замены. И переехала в Казар.

- А Креонт? Чем не замена?

- Креонт слушает только сам себя. Я не могу с ним играть.

- А я тебя устраивал?

- Тоже не всегда, ты сам знаешь. Характер у тебя несносный, Батисто!

- Неправда. Просто я любил тебя и злился, что ты не обращаешь на меня никакого внимания.

- Ты? Меня?

- А кто тебя не любил, ты спроси?

- Не преувеличивай...

Свечи одна за другой гасли, зато комната теперь освещалась разноцветными вспышками фейерверка, как будто из той, другой жизни.

- Куда ты исчез тогда?  Мы думали, что ты тоже убит.

- Понимаешь, Юна, - сказал я ей с горечью, - я не помню.

- Как это? – удивилась она.

- В том-то и дело, что я ничего не помню... – и это была правда, - со мной что-то произошло тогда, - признался я, - какое-то затмение. Впрочем, ничего удивительного: мы так напились с Креонтом в тот день, что мир перевернулся.

- Это я знаю! – кивнула она неодобрительно,  - пришлось отменить спектакль! Потому что и Геракл, и Орисфей не стояли на ногах!

- Этого я уже не помню, Юна. Так спектакля в тот день не было?

- Конечно. Луциус закатил тебе скандал, ты послал нас всех к дьяволу и ушел. И больше тебя никто уже не видел. До сих пор не пойму, Батисто, как тебя угораздило так напиться  в день спектакля?

- По глупости, - усмехнулся я, - просто по великой глупости и дури. У Водемара стоял огромный кубок в буфете, и я поспорил, что осушу его на одном дыхании. А потом уже трудно было остановиться...

- Осушил?

- До дна. С тех пор не могу смотреть на вино.

- Батисто, - покачала она головой.

- Что ты смотришь? – вздохнул я, - так мне и надо.

- Бедный, Батисто, ну нельзя же так себя мучить! Разве ты мог что-то предотвратить?

- Кто знает...

- Ты узнал, кто убил Марту и ее детей?

- Нет, - у меня снова бешено стучало сердце, - расскажи лучше, как всё было тогда? Хоть ты мне расскажи.

- Как? Тебе разве не рассказывали?

- Да не был я там, - сказал я, - не был, понимаешь? И до сих пор не могу там появиться.

- Понимаю, - Юнона пожала плечами, - но я ведь тоже почти сразу уехала. Я только знаю, что весь город был в ужасе, а убийцу так и не нашли. Их похоронил твой дядя Карлос, и теперь живет со своей семьей в вашем доме.

- Что ж, правильно, - вздохнул я, - у него большая семья.

- Ты не вернешься туда, Батисто?

- Нет, - сказал я, - никогда.

- А я, может быть, и поеду, - сказала Юнона, - для артистов границ не существует. Мне приходится колесить по разным городам, хотя живу я теперь в Трире. Сообщить тебе, если что-то узнаю? Вдруг нашли убийцу?

- Да, конечно, - кивнул я, - буду рад.

- А куда написать? – спросила она с готовностью (добрая душа!), - где тебя найти?

- На войне, - ответил я, - и найти меня трудно. Лучше я сам буду присылать к тебе гонцов.

- На войне?! Ты воюешь у Бриана?!

- Нет, - сказал я, - я и есть Бриан.

- Как!? Ты что, шутишь опять?! Нашел время шутить, Батисто!

Конечно, она мне не поверила, и я не стал настаивать. Да и говорили мы еще недолго. Юнону желал видеть король, она торопилась и поспешно при мне напудрилась, взбила прическу, подкрасила ресницы и надела колье. Слишком скромное было украшение для такой богини и такого приема.

- Так ничего и не рассказал о себе, - заметила она с укором, когда мы уже стояли возле двери, - кто ты? Как ты? Где?

- Я - Бриан Непобедимый, - повторил я, объяснить ей, почему я три года просидел в монастыре и не искал убийц свой сестры, я бы не смог.

- Почему не Эрих Седьмой? – усмехнулась она разочарованно.

- А Бриан сейчас нужнее.

- Все шутишь.

- Да я вообще-то серьезно.

- Да? И что любил меня, тоже серьезно?

Если б мне не было так плохо и на душе, и в теле, я бы отреагировал на этот вопрос как должно: я бы объяснился ей в любви и был бы настойчив ровно настолько, насколько она захочет. Но голова разламывалась, глаза закрывались, и проклятый бок не давал глубоко вздохнуть. Поэтому я просто открыл перед ней дверь и вежливо отошел в сторону.

Празднество было в самом разгаре. Звучала музыка, в небо взлетали соцветья огней, невыносимо пахло розами.

Я разыскал у парадного входа  нашу карету и велел кучеру отвезти меня назад, в особняк герцога Фурского, а потом уж вернуться за хозяйкой.

 

 

Более подробная информация об авторе - Елене Фединой есть на сайте www.elenafedina.name

 
В избранное