Я придержал штурвал коленом, и расстегнул рубашку, и посмотрел на
место, куда меня укусил мистер Синг. Укус был глубокий, и я залил его йодом,
и потом я сидел у штурвала и думал о том, может ли от укуса китайца
сделаться заражение, и прислушивался к быстрому и плавному ходу и к плеску
воды за кормой, и в конце концов решил, да нет, что за черт, не может от
этого укуса сделаться заражение. Такой мистер Синг, должно быть, тер свои
зубы щеткой по три раза в день. Ай да мистер Синг. Правду сказать, не очень
деловой был человек. А может быть, и деловой. Может быть, он просто доверял
мне. Честное cлово, я так и не понял, что он за птица.
Теперь, значит, все было очень просто, если не считать Эдди. Пьянчуга
непременно будет болтать, как только хватит лишнего. Я сидел у штурвала, и
смотрел на Эдди, и думал: черт, ведь в нем и в живом проку не больше, чем в
мертвом, а с меня были бы взятки гладки. Когда я увидел его на лодке, я
решил, что мне придется с ним покончить, но потом, когда все так хорошо
сошло, у меня не хватило духу. А теперь, когда я смотрел на него, как он
лежит там, на койке, искушение было велико. Но я подумал, что не стоит
портить все дело таким поступком, о котором после пришлось бы жалеть. Потом
я стал думать о том, что он не значится в судовом журнале и что мне придется
заплатить за него штраф, и я не знал, как быть с ним.
Ну, времени, чтоб обдумать это, у меня было сколько угодно, и я держал
прямо вперед и потягивал из бутылки, которую принес Эдди. В ней было
немного, и когда я допил ее, я откупорил последнюю, которая еще оставалась у
меня, и, честное слово, было очень приятно сидеть у штурвала, и ночь была
очень хороша для переправы. В конце концов рейс все-таки вышел удачный, хоть
много раз казалось, что он обернется скверно.
Когда рассвело, Эдди проснулся. Он сказал, что чувствует себя
отвратительно.
- Стань на минутку к штурвалу, - сказал я ему.- Я хочу посмотреть,
что делается кругом.
Я пошел на корму и плеснул на нее водой. Но она была совершенно чистая.
Я поскреб шваброй за бортом. Я разрядил ружья и спрятал их внизу. Но
револьвер я оставил на поясе. Внизу все было в порядке, чисто, свежо и
никакого запаха. Только на одну койку попало из правого иллюминатора немного
воды; так что я закрыл иллюминаторы. Ни один пограничник на свете не учуял
бы теперь, что здесь были китайцы.
Я увидел полученные от агента бумаги в сетке, висевшей под вставленным
в рамку портовым свидетельством, куда я их сунул, когда вернулся на лодку, и
я вынул их, чтобы просмотреть. Просмотрев бумаги, я пошел на палубу.
- Слушай, -сказал я. - Каким образом ты попал в судовой журнал?
- Я встретил агента, когда он шел в консульство, и сказал ему, что я
тоже еду.
- Пьяниц бог бережет, - сказал я ему, и я снял смит-и-вессон с пояса
и спрятал его внизу.
Я сварил внизу кофе и потом поднялся наверх и взял у него штурвал.
- Внизу есть кофе, - сказал я ему.
- От кофе мне легче не станет, братишка. - И, знаете, пришлось
пожалеть его. Он и в самом деле выглядел неважно.
Около девяти часов прямо перед собой мы увидели маяк Сэнд-Ки. Еще
задолго до того нам стали попадаться танкеры, идущие в залив.
- Часа через два приедем, - сказал я ему. - Я тебе заплачу по четыре
доллара в день, как если бы Джонсон не надул нас.
- Сколько ты заработал этой ночью? - спросил он меня.
- Всего только шестьсот, - ответил я ему. Не знаю, поверил он мне или
нет.
- А я тут не имею доли?
- Вот это твоя доля, - сказал я ему. - Столько, сколько я сказал, а
если ты когда-нибудь вздумаешь чесать язык насчет прошлой ночи, я об этом
узнаю и разделаюсь с тобой.
- Ты знаешь, что я не болтун, Гарри.
- Ты пьянчуга. Но как бы ты ни был пьян, попробуй только болтать - не
обрадуешься.
- Я надежный человек, - сказал он. - Зачем ты со мной так говоришь?
- Попадется что-нибудь крепкое, так твоей надежности ненадолго хватит,
- ответил я ему. Но я больше не беспокоился из-за него, потому что кто ж
ему поверит? Мистер Синг жаловаться не пойдет. Китайцы тоже не станут.
Мальчику, который был с ними на лодке, это, знаете, тоже ни к чему. Он
побоится путаться в это дело. Эдди проболтается рано или поздно, но кто
поверит пьянчуге?
И потом, кто может что-нибудь доказать? Понятное дело, было б куда
больше разговоров, если б после всего увидели имя Эдди в судовом журнале.
Здорово повезло мне все-таки. Я бы мог сказать, что он упал в воду, но
разговоров было бы много. Да и Эдди тоже здорово повезло. Вообще здорово
повезло.
Тут мы подошли к краю Гольфстрима, и вода из синей сделалась
зеленоватой и прозрачной, и впереди уже видны были сваи на западных и
восточных Сухих Скалах, и радиомачты Ки-Уэст, и отель "Ла-Конча", торчавший
среди низеньких домов, и облако дыма там, где сжигают мусор. Маяк Сэнд-Ки
был теперь совсем близко, и видно было лодочную пристань и маленький док у
подножия маяка, и я знал, что нам осталось не больше сорока минут пути, и
было приятно возвращаться домой и знать, что на лето я остаюсь не с пустым
карманом.
- Так как насчет того, чтобы выпить, Эдди? - сказал я ему.
- Ох, Гарри, - сказал он. - Я всегда знал, что ты мне друг.
Вечером я сидел в столовой, курил сигару, пил виски, разбавленное
водой, и слушал по радио Грэйси Аллен. Девочки ушли в театр, и сидеть так
было приятно, и клонило ко сну. Кто-то постучал в наружную дверь. Мария, моя
жена, встала со своего места и пошла отворить. Она вернулась и сказала:
- Там этот пьянчуга, Эдди Маршал. Он говорит, ему нужно повидать тебя.
- Скажи ему, пусть убирается вон, пока я сам его не вышвырнул, -
сказал я ей.
Она вернулась и села, и в окно, у которого я сидел, положив ноги на
подоконник, мне видно было, как Эдди прошел по улице под дуговым фонарем
вместе с другим пьянчугой, которого он подобрал где-то; оба качались на
ходу, и тени их под дуговым фонарем качались еще сильнее.
- Несчастные пьянчуги, - сказала Мария. - Мне таких всегда жалко.
- Этот - счастливый пьянчуга.
- Счастливых пьянчуг не бывает, - сказала Мария. - Ты сам это
знаешь, Гарри.
